Идейная доктрина коммунистического движения

Облик современного мира в значительной мере сформировался под влиянием коммунистического движения — коммунистических и рабочих партий различных стран, ориентировавшихся главным образом на политическую сторону учения К. Маркса и абсолютизировавших ее отдельные положения. До Октябрьской революции оно не было международным, хотя в некоторых странах и действовали марксистские революционные группы. Коммунистическое движение родилось на гребне революционного подъема, охватившего рабочий класс капиталистических стран под влиянием тягот, выпавших на его долю в Первой мировой войне, под воздействием революции в России. Появившиеся вскоре в различных странах революционные рабочие партии вместе с партией большевиков образовали в 1919 г. III, Коммунистический, Интернационал, который действовал до 1943 г. Значительный промежуток времени в ряде стран коммунистические и рабочие партии являлись правящими, в некоторых странах таковыми они являются и сегодня. Каковы же характерные черты этого идейно-политического течения и исторические уроки его развития?

Исходным положением идейно-политической концепции коммунистического движения являлось выдвинутое К. Марксом положение об особой исторической миссии рабочего класса. К. Маркс полагал, что в силу своего места в системе капиталистических производственных отношений рабочий класс объективно призван выполнить миссию замены капитализма новым обществом, свободным от эксплуатации человека человеком. Освобождая себя, рабочий класс одновременно должен освободить от всякого угнетения и все другие социальные слои. Выполнение этой исторической задачи виделось возможным только объединенными усилиями рабочих всех стран, что предельно кратко выражено К. Марксом и Ф. Энгельсом в знаменитом призыве: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» [1]. Эта миссия пролетариата, по представлениям К. Маркса, вполне соответствует и естественноисторической тенденции развития человечества, ведущей к обществу без классов и классовой борьбы.

Следующим логическим звеном учения об исторической миссии рабочего класса является идея социалистической революции, также имевшая существенное значение в теории и практике коммунистического движения. Социальная революция, совершаемая пролетариатом, рассматривалась теоретиками этого движения как необходимое условие перехода к новому обществу. Такая революция должна явиться закономерным результатом углубления противоречий, заложенных в капиталистических производственных отношениях. Как полагали К. Маркс и Ф. Энгельс, она должна произойти одновременно во всех цивилизованных странах, однако В.И. Ленин позднее предположил, что она возможна первоначально в нескольких или даже в одной отдельно взятой стране. В качестве первого акта социалистической революции рассматривалось завоевание пролетариатом и его партией политической власти, которая нужна им как средство осуществления социалистических преобразований.

С последним положением связано еще одно важное звено теоретической концепции коммунистического движения – учение о диктатуре пролетариата. Мы уже отмечали, что К. Маркс и Ф. Энгельс обосновали историческую тенденцию движения общества к бесклассовой структуре и, следовательно, к безгосударственной организации жизни. Данная тенденция, по их представлениям, особенно должна усилиться с началом сознательной деятельности по социалистическому преобразованию общества. На время таких преобразований, называемое периодом революционного превращения капиталистического общества в коммунистическое, устанавливается пролетарская демократия, или, что то же самое, классовое господство пролетариата над буржуазией – диктатура пролетариата. Предполагалось также, что после завершения переходного периода возникшее новое общество в своем саморазвитии пройдет как минимум две фазы: 1) первую (низшую), или социализм, отличительной чертой которого называлось распределение произведенного продукта в соответствии с принципом «каждому – по труду»; 2) высшую, или собственно коммунизм, где уже будет осуществлен принцип «каждому – по потребностям» [2].

Такую или примерно такую интерпретацию получила политическая часть учения К. Маркса в теоретической доктрине коммунистического движения. Разумеется, не все ее положения имели столь же однозначный смысл в произведениях самого К. Маркса, особенно если рассматривать их в контексте всего его теоретического наследия. Едва ли не каждая проблема, которая становилась предметом теоретической и практической деятельности коммунистических партий, в Марксовом осмыслении предстает в более сложном виде и предполагает в зависимости от складывающихся условий различные подходы к ее решению.

Прежде всего обращает на себя внимание забвение в теоретической концепции коммунистического движения Марксова понимания сущности нового общества и условий его становления. Сложнейшая проблема преодоления отчуждения человека от результатов его деятельности, решение которой и будет означать утверждение коммунистического общества, была сведена лишь к тому, чтобы обеспечить сначала распределение произведенного продукта по определенному принципу, а затем и беспрепятственное его потребление всеми. Мы уже знаем, что сам К. Маркс не делал тех различий между понятиями «социализм» и «коммунизм», которые содержались в официальных документах коммунистических партий. Он, естественно, исходил из идеи саморазвития нового общества, но этот процесс в его представлении имел гораздо более сложный характер. Во всяком случае, между первой и высшей фазами коммунизма К. Маркс предполагал и другие стадии зрелости этого общества.

Подобные упрощения теоретических подходов К. Маркса можно обнаружить и в других положениях и постулатах идейно-политической доктрины коммунистического движения. К примеру, как К. Маркс, так и Ф. Энгельс в целом придерживались мнения, согласно которому рабочий класс для достижения целей перехода к новому обществу должен осуществить первоначальный захват власти посредством насильственной революции. Вместе с тем оба они допускали возможность и мирной эволюции капитализма по направлению к социализму в условиях демократической республики, где, по словам Ф. Энгельса, конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа [3]. Однако из этих двух альтернатив политического действия именно жесткий вариант рассматривался идеологами этого движения в качестве единственно верного и долгое время находился в основе стратегии практически всех коммунистических партий.

В произведениях К. Маркса и содержание понятия «диктатура пролетариата» отнюдь не имеет того негативного смысла, которым оно наполнилось впоследствии. Напоминаем, что К. Маркс всякую демократию, всякую политическую власть рассматривал как диктатуру, т. е. организованное насилие одного класса над другим. Пролетарская революция, по его мысли, должна поменять местами господствующий и подчиненный классы, но не упразднять вовсе демократические и правовые механизмы власти как таковые. К числу важнейших из таких механизмов он, как и Ф. Энгельс, относил назначение «на все должности по управлению, по суду, по народному просвещению лиц, выбранных всеобщим избирательным правом» [4]. Более того, рабочий класс, завоевав демократию, свое политическое господство призван использовать не в узкоэгоистичных целях, а в общих интересах: экспроприируя шаг за шагом капиталистическую частную собственность, он будет оставлять ее не у себя, а передавать в пользование всем членам общества. Только после выполнения этой задачи, по мысли К. Маркса, власть должна полностью утратить политический характер.

Объективности ради следует признать, что осуществлявшийся коммунистическими партиями подход к теории и политической практике был обусловлен не только догматизмом мышления, для этого имелись и серьезные объективные основания. К такому варианту действий коммунистическое движение подталкивали исторический опыт борьбы буржуазии с феодальной аристократией, а также сопротивление, оказываемое самой буржуазией рабочему классу в его справедливых требованиях. Главным же фактором явилось ускоренное нарастание в конце ХГХ – первой половине XX в. противоречий в капиталистической системе, выражением которых стали две мировые войны и мировой экономический кризис 1930-х гг. Наибольшие страдания и лишения при этом испытывали трудящиеся массы. Все это и питало леворадикальные настроения у значительной части рабочего класса и отдельных слоев интеллигенции.

Совершенно очевидно, что революционные выступления трудящихся ряда стран в начале века были исторически оправданы и результативны. Перед лицом нарастающего давления со стороны широких социальных слоев, и прежде всего рабочего класса, господствующие силы капиталистического общества были вынуждены искать выход из сложившегося положения. Им стало ясно, что без кардинальных изменений в системе капиталистических производственных отношений преодоление кризиса невозможно. Поэтому они пошли на осуществление комплекса неординарных мер по модернизации существующего общества. Все нововведения в той или иной мере касались положения рабочего класса, были направлены на изменение его места и роли в системе политических и социально-экономических отношений. Характер этих изменений в целом оказался в русле вскрытой К. Марксом закономерности эмансипации рабочего класса в ходе общественного развития. К. Маркс в свое время, конечно, не мог предвидеть, что пойти на столь далеко идущие общественные перемены будет способна сама буржуазия. Но эти изменения вряд ли были бы вообще возможны при пассивности рабочего класса, без наличия его мощного организованного движения, в том числе и в лице такого радикального по своему характеру, как коммунистическое.

Ныне вокруг коммунистического движения, оценки его роли, состояния и перспектив ведется острая полемика. Суждения сторонами высказываются, как правило, взаимоисключающие. Действительно, нельзя отрицать, что коммунисты внесли значительный вклад в преобразование облика мира в XX в. Что бы сегодня ни говорили об Октябрьской революции, это все же был один из поворотных моментов российской и мировой истории. Коммунисты самоотверженно боролись против фашизма, в послевоенный период они были в рядах тех, кто отстаивал социально-экономические интересы и права трудящихся в своих странах, мир между народами.

В тех странах, где несколько десятилетий коммунистические и рабочие партии находились у власти, были выдвинуты задачи ликвидации эксплуатации человека человеком, повышения культуры и уровня жизни народа. Хотя применявшиеся для их решения политические и экономические методы не всегда соответствовали провозглашаемым целям, все же определенные достижения в развитии этих стран имелись, и было бы несправедливо отрицать это. Большинство из них в сжатые сроки превратились из аграрных в индустриальные страны. Повсеместно были реализованы важнейшие социальные права людей: право на труд, отдых, бесплатное образование и лечение, получение жилья, обеспеченную старость. Был значительно повышен уровень жизни людей, ликвидированы нищета и голод. Советский опыт социально ориентированного планирования экономики, организации систем образования, здравоохранения и социального обеспечения в своей основе был затем воспринят развитыми капиталистическими странами.

В то же время для деятельности большинства как правящих, так и неправящих коммунистических и рабочих партий были характерны догматизм в интерпретации учения марксизма, абсолютизация одних его положений и игнорирование других, извращение диалектического метода. В экономической и социально-политической практике господствовал субъективизм, наблюдалось волюнтаристское стремление обойти естественные этапы общественного развития, применялись силовые методы реализации социальных проблем, допускалась идеологическая жесткость. По учению К. Маркса, коммунизм – это не идеал, с которым должна сообразоваться действительность, и не состояние, которое должно быть установлено, а реальное движение самого общества, устраняющее его прежнее состояние [5]. Но теоретическая работа коммунистических партий, особенно правящих, сосредоточивалась на разработке некоей «идеальной модели» будущего, под которую затем подгонялась общественная практика. Однако жизнь часто шла иным путем, в соответствии с объективно складывающимися условиями. Стремление же заставить ее двигаться по умозрительно заданной схеме приводило к самообману, насилию над людьми и историей.

Следствием этого явился все больший разрыв между теорией марксизма и реальной политической практикой. В общественном сознании социализм стал отождествляться с образом сформировавшейся в ряде стран авторитарной командно-бюрократической общественной системы, которую никак нельзя признать в качестве посткапиталистического общественного устройства. Скорее всего, эта система, мысленный прообраз которой – казарменный коммунизм – подверг в свое время ироничной критике К. Маркс, представляла собой государственную монополию, утвердившуюся на реанимированной основе традиционных (докапиталистических) производственных отношений. Под видом социалистических преобразований были свернуты такие адекватные нынешнему уровню развития производительных сил механизмы общественного прогресса, как многообразие форм собственности и хозяйствования, конкурентные начала экономической жизни, товарно-денежные отношения, материальное стимулирование труда. Их место заняли, главным образом, прямые командные методы организации производства и общественной жизни в целом. С их помощью решались не проблемы посткапиталистического этапа общественного развития, а задачи, которые в других странах были реализованы в рамках капитализма (например, индустриализация).

Допущенные правящими коммунистическими партиями извращения в теории и практике руководства общественным развитием привели к утрате главного, что было в марксистской концепции социализма: понимания человека как цели, а не средства. Вместо этого сложилось представление о человеке как «винтике» государственно-бюрократической машины. Все это имело негативные последствия для общества, которое в конце концов было доведено до кризисного состояния. В таком же положении оказалось и само коммунистическое движение в целом. Думается, здесь весьма уместно будет привести предвидение М. Вебера, который в 1919 г. отмечал, что смелый русский эксперимент лишит социализм уважения и авторитета на последующие сто лет [6].

Коммунистическое движение с самого начала не было однородным в идейном отношении. На протяжении всей его истории в нем то и дело появлялись и сталкивались в непримиримой борьбе друг с другом различные группы, по разному интерпретировавшие существующую действительность, по разному понимавшие текущие и перспективные задачи деятельности своих партий и по разному видевшие пути решения стоящих перед ними социально-политических проблем. Идейные доктрины ряда таких течений внутри коммунистического движения получили собственные названия: ленинизм, сталинизм, маоизм, еврокоммунизм. Суть их представлена в терминологическом словаре.

В настоящее время в коммунистических партиях идут сложные процессы критической оценки пройденного пути, пересмотра прежних теоретических установок, организационных принципов, политической стратегии и тактики. Процесс трансформации коммунистических и рабочих партий в каждой стране имеет свою специфику. Одни партии прекратили свое существование. На базе других формируются современные левые политические объединения; некоторые из них даже отказались от названия «коммунистические», считая это определение существенно дискредитированным. Те же партии, которые сохраняют в своем названии слово «коммунистическая», исключают из программных документов устаревшие теоретические постулаты. Коммунизм они рассматривают как весьма отдаленную перспективу естественноисторического развития цивилизации, а в качестве непосредственных задач своей деятельности выдвигают выражение и защиту насущных интересов людей наемного труда. Общий же вектор эволюции коммунистического движения направлен в сторону его сближения с социал-демократическим течением.

 

Идейная доктрина социал-демократии

Современная социал-демократия является одним из самых влиятельных политических течений в развитых странах. Как и коммунистическое движение, оно ориентируется на социалистические ценности. Представления социал-демократов о социализме – это продукт длительной, почти столетней эволюции. Генетически их идейные воззрения также восходят к марксизму, однако из этого учения социал-демократы сделали более умеренные политические выводы: главным методом политического действия они избрали не революцию, а реформы.

Родоначальником реформистского течения в рабочем движении считается один из лидеров германской социал-демократии Э. Бернштейн (1850–1932). Но это верно только в том смысле, что он был первым, кто открыто выступил с теоретическим обоснованием курса на постепенное реформирование буржуазного общества. Реформизм же как явление существовал в рабочем движении и до него.

Новым в подходе Э. Бернштейна к социалистической теории и практике явилась постановка вопроса о возможности мирной трансформации капитализма в социализм, чего не предполагали в условиях своего времени К. Маркс и Ф. Энгельс. Рассматривая социально-экономические аспекты эволюции феодального и буржуазного общества на нисходящих стадиях, Э. Бернштейн обратил внимание на имеющееся сходство в соответствующих процессах, а не на их различие. По всем признакам, утверждал он, общественная, или коллективная, собственность разовьется не вследствие насильственного уничтожения капиталистической собственности, а наоборот, последняя исчезает, когда первая достигнет достаточно высокой ступени развития, подобно тому, как феодализм пал в условиях вполне сложившейся буржуазной собственности [7]. Таким образом, Э. Бернштейн акцентировал внимание на процесс возникновения реальных элементов нового общества в недрах старого, из чего и выводил возможность мирной трансформации капиталистического общества в социалистическое.

Обосновывая собственную точку зрения на социально-экономические закономерности перехода к социализму, Э. Бернштейн проявил и иное понимание политических закономерностей этого процесса. Прежде всего он поставил под сомнение марксистский тезис о необходимости социалистической революции и диктатуры пролетариата. При этом он исходил из того, что развитие демократии, распространение всеобщего избирательного права, рост социал-демократических партий и их влияния создают условия для мирного преобразования общества в социалистическом направлении. И такая трансформация, по мысли Э. Бернштейна, скорее всего произойдет посредством расширения уже существующих политических и экономических институтов и учреждений [8].

Эти идеи Э. Бернштейна, а также его идейно-политических последователей К. Каутского, Р. Гильфердинга, Ф. Адлера и других не сразу были восприняты социал-демократами полностью и безоговорочно. Некоторые социал-демократы с симпатией относились к революции в России. Между двумя мировыми войнами социал-демократы сохраняли верность революционным методам преобразования общества на уровне официальных программных документов. И только после Второй мировой войны окончательно закрепились качественные изменения в идейно-политической платформе социал-демократии.

Своеобразным историческим рубежом в идейной эволюции социал-демократического движения был учредительный конгресс Социалистического интернационала во Франкфурте-на-Майне в 1951 г. С этого момента интегрирующей идейной основой социал-демократии стала концепция демократического социализма, которая закреплена в принятой конгрессом декларации «Цели и задачи демократического социализма». В июне 1989 г. в Стокгольме XVIII конгресс Социалистического интернационала принял новый программный документ – «Декларацию принципов», а в ноябре 1999 г. XXI Социнтерн принял еще один, по сути, программный документ – «Парижскую декларацию» [9]. В этих документах подтверждается приверженность традиционным ценностям социал-демократии, с учетом практического опыта уточнены взгляды на экономические проблемы, излагается точка зрения по широкому кругу проблем современности. В частности, в «Парижской декларации» дана негативная оценка модели глобализации, основанной на принципах «неолиберализма и неоконсерватизма», высказана глубокая озабоченность усилением неравенства между государствами, насаждением культурной однородности. В декларации предлагается реформировать мировую экономическую и финансовую системы на принципах подотчетности, регулируемости и демократичности.

Каковы же основные положения концепции демократического социализма?

Прежде всего отметим, что общий взгляд современной социал-демократии на новое общество лежит в русле социалистической традиции. В ряду общественных ценностей на первое место она ставит свободу, социальную справедливость и солидарность. Социализм, говорится в Декларации 1951 г., стремится к освобождению зависимости народов от меньшинства, которое владеет или распоряжается средствами производства. Его цель состоит в том, чтобы обеспечить всему народу решающее право в экономике. Он стремится к такому сообществу, в котором свободные люди сотрудничают в качестве равных.

Концепция демократического социализма исходит из того, что утверждение в отношениях между людьми принципов свободы, социальной справедливости и солидарности может произойти только в процессе всесторонней демократизации общества. Поэтому социал-демократы с самого начала выдвигают следующие четыре цели общественного развития: политическая демократия, экономическая демократия, социальная демократия и международная демократия.

Политическая демократия в понимании социал-демократов означает осуществление в полном объеме всего комплекса прав и свобод человека, предусмотренных соответствующей Декларацией ООН; народное представительство на основе свободных, всеобщих, равных и тайных выборов; правление большинства при соблюдении прав меньшинства; наличие более чем одной партии, в том числе и оппозиционных; равенство всех граждан перед законом; наличие системы независимой правозащиты и подчинение судей только закону; культурная автономия групп с их собственным языком. Словом, социал-демократы являются приверженцами принципов представительной демократии в ее плюралистической форме.

Экономическая демократия предполагает признание приоритета интересов общества над частными интересами, необходимости смешанной экономики, основанной на сочетании частной, государственной и коллективной, или общественной, форм собственности. В то же время в Стокгольмской «Декларации принципов» указывается, что ни частная, ни государственная собственность сами по себе не гарантируют экономической эффективности, социальной справедливости. Поэтому социал-демократы, не отказываясь от обобществления государственного сектора в рамках смешанной экономики, главное внимание уделяют демократическому контролю над экономикой. Его обязательным компонентом является реальное участие трудящихся и их объединений в управлении экономикой как на уровне производственных компаний, так и в национальном масштабе. При этом в качестве главных рассматриваются задачи обеспечения полной занятости населения, роста общественного производства, постоянного повышения жизненного уровня, справедливого распределения дохода, удовлетворения стремления людей к вознаграждению в соответствии с их трудовым вкладом.

Социальная демократия означает торжество принципов свободы, справедливости и солидарности во всех сферах общественной жизни, реализацию всех основных прав личности, удовлетворение элементарных жизненных потребностей всех членов общества. Данная цель достигается путем реального обеспечения права граждан на труд, отдых, жилье, образование, медицинское обслуживание, обеспечение в старости и при невозможности трудиться. На это же должны быть направлены другие социальные программы. Социальная демократия означает также устранение всех юридических, социальных, экономических и политических видов неравенства между мужчиной и женщиной, между социальными слоями, между городом и деревней, между регионами и между этническими общностями. Решением этих задач открывается путь для духовного расцвета людей, к сознательному и культурному развитию личности.

Международная демократия предполагает достижение такого миропорядка, при котором все народы Земли будут жить в мире и безопасности, решать свои проблемы не вооруженной борьбой, а путем добровольного сотрудничества по обеспечению достойных человека условий жизни. Важнейшими предпосылками такого миропорядка социал-демократы считают устранение всякого неравенства между народами, справедливое перераспределение мирового богатства, соблюдение национального суверенитета и права на национальное самоопределение, разрешение конфликтов путем переговоров, создание системы коллективной безопасности. Ни один народ, по убеждению социал-демократов, не может отдельно для себя самого найти долговременные решения всех экономических и социальных проблем. Поэтому только политика партнерства и солидарности может привести к смягчению и, в конечном счете, к преодолению неравенства и конфликтов между народами, к решению стоящих перед мировым сообществом глобальных проблем.

Таковы в предельно кратком виде основополагающие социально-политические установки современной социал-демократии. Нельзя не видеть, что их ориентация на использование регулируемых рыночных отношений, реализацию принципов политического и духовного плюрализма, бережное отношение к суверенитету личности, повышенное внимание к условиям, качеству жизни трудящихся представляют важный вклад в развитие современной социалистической мысли и практики. Эти воззрения отражают интересы значительной части населения стран Запада. Не случайно в послевоенный период, в условиях стабильного развития капиталистической экономики, особенно в западноевропейских странах, социал-демократы превратились в одну из наиболее влиятельных сил, входивших в правительства или возглавляющих их в настоящее время.

 

Сопоставление идейных доктрин коммунистического и социал-демократического движений

Каково же историческое значение идейно-политических течений в рабочем движении? Можно ли с высоты сегодняшнего дня однозначно утверждать, что в споре между большевиками и меньшевиками в России или, если брать в международном масштабе, между коммунистическим и социал-демократическим течениями одни были правы, а другие нет?

Окончательно и бесповоротно теоретически решить этот вопрос невозможно. Из изложенного видно, что оба эти движения отличались друг от друга не по представлениям об общественном идеале, а по способам его реализации: первые тяготели к социальной революции и непосредственному переходу к социализму, вторые – к социальным реформам и постепенному движению к новому обществу. В этом и заключается суть основной альтернативы, сложившейся в мировом рабочем движении еще на рубеже последних двух веков.

Думается, и коммунистическое, и социал-демократическое движения непременно должны были возникнуть как диалектический диалог, как альтернатива, как потребность накопления разнопланового опыта и теоретических воззрений на перспективу собственного движения. Трудно сегодня сказать, какое из них оказало большее влияние на формирование облика современного мира. Ясно, что коммунистическое движение возникло как реакция на политическое бессилие прежних социалистических партий. Но и появившаяся затем новая западноевропейская социал-демократия не смогла бы добиться ощутимых политических успехов без опыта коммунистических партий. Таким образом, деятельность того и другого движений была исторически закономерной и оправданной.

Несомненно, эти политические течения, олицетворяющие поиск человечеством путей движения к социальному равенству и справедливости, в своем преобразованном виде и впредь будут оказывать существенное влияние на мировое развитие. Как и прежде, в связи с различиями условий деятельности они в чем-то будут отличаться своей уже новой тактикой, снова дополняя и обогащая опыт друг друга. Однако в современных условиях, как уже отмечалось, одновременно с преобразованием социальной базы этих движений, с их внутренней идейной эволюцией открывается и реальная перспектива их сближения и сотрудничества.

Сегодня нет существенных расхождений между коммунистами и социал-демократами в их современных представлениях о социализме. Под таковым и те, и другие понимают общество, основанное на информационных технологиях, в котором будут доминировать государственный и общественно-кооперативный секторы экономики и использоваться административные и рыночные механизмы регулирования производства. Это будет демократическое во всех отношениях общество, в котором государственная политика подчинена созданию условий для удовлетворения всеми категориями граждан своих социальных потребностей, и в котором уровень благосостояния человека обеспечивается в соответствии с количеством и качеством его труда.

 

Концепции национального социализма

Концепции национального социализма получили широкое распространение в афро-азиатских странах в 60-70-е гг. XX в. Их возникновение связано с успехами национально-освободительного движения после Второй мировой войны. В это время в освобождавшихся от колониальной зависимости странах вставал вопрос о путях их социально-экономического и политического развития. Результатом поиска ответа на него и явились названные концепции. Среди наиболее видных теоретиков «национального социализма» такие известные деятели национально-освободительного движения, как Дж. Неру (1889–1969) (Индия), Дж. Ньерере (1922–1999) (Танзания), К. Нкрума (1909–1972) (Гана), Л. С. Сенгор (1906–1987) (Сенегал), Г. А. Насер (1918–1970) (Египет), Сукарно (1901–1970) (Индонезия) и др.

Общей особенностью концепций национального социализма является поиск третьего пути общественного развития, лежащего между опытом западных стран и практикой большевизма, который бы больше соответствовал национальным традициям развивающихся стран. Вследствие этого в концепциях национального социализма переплетаются элементы различных политических теорий, религиозных источников, родоплеменных порядков и нравов. Таковы индийский социализм, индонезийский социализм, африканский социализм, исламский социализм, автохтонный социализм (от греч. autochthones – аборигены, коренные жители) и др.

Обращает на себя внимание то, что во всех этих концепциях социализма национального типа прослеживается сходство с социал-демократической концепцией демократического социализма. Их объединяет и терпимое отношение к различным формам собственности, и приверженность идее плюралистической демократии, и стремление к социальной справедливости. Например, общественная модель, предложенная Индии в 1955 г. Дж. Неру, очень близка к социал-демократическим преставлениям о социализме. В ее основе – национальное планирование при смешанной экономике, аграрная реформа, подрывающая феодальное землевладение, формирование государственного сектора экономики не путем экспроприации, а путем создания новых предприятий, меры по формированию системы образования, здравоохранения, социального обеспечения. Не случайно поэтому в рядах Социнтерна находятся многие политические партии Азии, Африки, Латинской Америки.

Следует отметить, что идеи национального социализма в настоящее время утратили свою прежнюю популярность. Необходимо заметить также и то, что с точки зрения классического марксизма постановка вопроса о возможности социализма в национальном масштабе является теоретически бессмысленной. Согласно К. Марксу, социализм (коммунизм) как местное явление невозможен, поскольку «всякое расширение общения (т. е. обмена с внешними товаропроизводителями. – В.М.) упразднило бы местный коммунизм». Социализм (коммунизм) как безрыночное общественное устройство или, точнее, постэкономическая стадия развития общества возможен лишь как всемирно-историческое явление, а не узкоместное.

 

Анархизм

Анархизм (от греч. anarchia – безначалие, безвластие) – это общественно-политическое течение, отрицающее необходимость государственной и всякой иной власти, проповедующее неограниченную свободу личности, непризнание общего для всех порядка в отношениях между людьми. Это течение сложилось в середине XIX в. Основные его теоретические положения были выдвинуты немецким философом М. Штирнером (1806–1856) и французским философом и экономистом П. Прудоном (1809–1865). Видными представителями анархизма были русские революционеры М. А. Бакунин (1814–1876); П.А. Кропоткин (1842–1921).

Основой мировоззрения анархизма является индивидуализм. Сторонники этого течения крайне негативно относятся ко всему тому, что стесняет свободу личности. Естественно, что наиболее враждебно анархисты относятся ко всем разновидностям государственной власти, в которой они видят главное препятствие на пути к утверждению свободы личности. Поэтому государство, любую политическую власть они попросту объявляют злом, которое должно быть немедленно уничтожено. По их мнению, основной задачей социальной революции является установление безгосударственного общественного строя, который будет представлять собой федерацию автономных производственных ассоциаций, коммун, провинций и социальных общностей.

В обыденном употреблении термином «анархия» зачастую обозначается полный хаос, беспорядок, которые случаются в жизни при отсутствии необходимого управления. Неверно было бы полагать, что и анархисты идеал будущего безгосударственного устройства жизни видят в хаосе, неупорядоченности и неуправляемости общественных процессов. Напротив, только анархия – отсутствие какого-либо принуждения в отношениях между людьми, по их убеждению, и может породить подлинный общественный порядок, основанный на свободном самоуправлении и взаимодействии всевозможных ассоциаций индивидов. Именно в таком смысле следует понимать широко известный девиз сторонников этого движения: «Анархия – мать порядка!» Разумеется, устранение государства из жизни общества на данном этапе его исторического развития немедленно приведет к хаосу и социальным потрясениям, но иного мнения на сей счет придерживаются анархисты.

Для более полного представления о сущности социально-политических идей анархизма обратимся к основной теоретической работе М.А. Бакунина «Государственность и анархия». В ней автор пишет: «Мы не только не имеем намерения и ни малейшего опыта навязывать нашему или чужому народу какой бы то ни было идеал общественного устройства, вычитанного из книжек или выдуманного нами самими; но в убеждении, что народные массы носят в своих, более или менее развитых историек» инстинктах, в своих насущных потребностях и в своих стремлениях, сознательных и бессознательных, все элементы своей будущей нормальной организации, мы ищем этот идеал в самом народе; а так как всякая государственная власть, всякое правительство, по существу своему и своему положению поставленное вне народа, над ним, непременным образом должно стремиться к подчинению его порядкам и целям ему чуждым, то мы объявляем себя врагами всякой правительственной, государственной власти, государственного устройства вообще и думаем, что народ может быть только тогда счастлив, свободен, когда, организуясь снизу вверх, путем самостоятельных и совершенно свободных соединений и помимо всякой официальной опеки, но не помимо различных и равно свободных влияний лиц и партий, он сам создает свою жизнь.

Таковы убеждения социальных революционеров, и за это нас называют анархистами. Мы против этого названия не протестуем, потому что мы действительно враги всякой власти, ибо знаем, что власть действует столь же развратительно на тех, кто облечен ею, сколько и на тех, кто принужден ей покоряться. Под тлетворным влиянием ее одни становятся честолюбивыми и корыстолюбивыми деспотами, эксплуататорами общества в свою личную или сословную пользу, другие – рабами» [10].

Нельзя с ходу отметать все теоретические положения анархизма, особенно относящиеся к проблемам общественного самоуправления. Его идеи – организация общества на началах автономии и свободной федерации индивидов, общин, провинций и наций, на принципах свободы, равенства, справедливости для трудящихся, освобожденных от эксплуатации – и сегодня оказывают существенное влияние на развитие различных социальных учений и политических течений. Именно они роднят его с социалистическими течениями и новыми социальными движениями.

В мире идет процесс переосмысления перспектив идейного течения анархизма и пересмотр тактики поведения его сторонников. Идея непосредственного действия является современной версией положения прежних анархистов о необходимости действовать путем свершенных фактов и их пропаганды. Правда, еще далеко не все анархисты освободились от ставки на спонтанность. И хотя это идейно-политическое течение существует в различных странах в виде анархистских и анархо-синдикалистских групп, говорить о возникновении широкого конструктивного анархистского движения преждевременно. Тем не менее, своеобразное возрождение анархистских идей, главным образом идеала братства, ныне происходит в рамках такого идейно-политического течения, как коммунитаризм. О нем пойдет речь в параграфе «Социально-политические идеи альтернативных движений».

 

Троцкизм

Троцкизм—левое движение, имеющее длительную историю. Его основателем является один из организаторов Октябрьской революции Л.Д. Троцкий (1879–1940), создавший после высылки из страны IV Интернационал. Это объединение оказалось нежизнеспособным и сегодня существует в виде нескольких центров в Западной Европе, США, ряде стран Латинской Америки и Азии.

Основу теоретической концепции троцкизма составляет троцкистская доктрина «шерманентной (от лат. permanentis – постоянный, непрерывный) революции». Надо заметить, что сама идея непрерывности революции впервые была высказана К. Марксом и Ф. Энгельсом. Такую революцию они понимали как диалектическую смену этапов революционного процесса, объективно развивающегося «до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти» [11].

Идея непрерывности революции у Л.Д. Троцкого имеет иной смысл. Перманентность революционного процесса, развитие социалистической революции в каждой стране он связывал не столько с внутренними социально-экономическими условиями, сколько с внешними факторами. «Завоевание власти пролетариатом, – писал Л.Д. Троцкий в книге «Перманентная революция», – не завершает революцию, а только открывает ее. Социалистическое строительство мыслимо лишь на основе классовой борьбы в национальном и международном масштабе. Эта борьба – в условиях решающего преобладания капиталистических отношений на мировой арене – будет неизбежно приводить к взрывам внутренней, то есть гражданской, и внешней революционной войны» [12]. Из этих идейных постулатов вытекала политическая установка революции «на экспорт», на искусственное подталкивание ее из единого мирового революционного центра во все новые страны, независимо от того, идет ли речь об отсталой в экономическом и политическом отношении стране или о развитой, имеющей прочные традиции демократии и парламентаризма, стране. Таким образом, диалектическое понимание революционного процесса в концепции Л.Д. Троцкого подменяется субъективистским подходом, при котором игнорируются объективные условия революции, закономерная связь между ее этапами, а последние произвольно смешиваются.

Как известно, будучи одним из главных действующих лиц революционных событий в России, свою доктрину перманентной революции Л.Д. Троцкий пытался реализовать в практической политике. Но ему, как и многим революционерам той поры, имевшим точно такие же взгляды, вскоре пришлось с горечью убедиться, что мировая революция, вопреки всем усилиям подтолкнуть ее, не происходит. Столь же безуспешными оказались его попытки организовать мировую революцию в период своей зарубежной деятельности. Однако, несмотря на это, Л.Д. Троцкий до конца своей жизни не сомневался в правильности основных постулатов своей доктрины.

Современные троцкисты, продолжая в основном придерживаться романтизированных и утопических идей основателя своего движения, пытаются подвести многообразие и противоречивость мирового развития под схемы, родившиеся в иной исторической обстановке. В частности, некоторые из них считают, что происходящие в мировом хозяйстве процессы интернационализации и образования транснациональных корпораций якобы свидетельствуют о создании «интернационального базиса мировой революции», и тем самым будто бы подтверждают прогноз Л.Д. Троцкого и его теорию перманентной революции.

 

Идеология движения новых левых

Движение новых левых родилось в период бурных студенческих выступлений в западных странах в 1960-е гг. Термин «новые левые» получил распространение после опубликования в 1960 г. американским социологом Ч. Р. Миллсом (1916–1962) программной работы под названием «Письмо к новым левым». Общая направленность этого движения – отрицание ценностей индустриального общества в его как буржуазном, так и социалистическом вариантах, борьба против бюрократии и подавляющих человека властных структур – позволяет отнести его к левой части политического спектра. Однако это крайне противоречивое и пестрое по своему социальному составу движение. Оно создало столь же противоречивую леворадикальную идеологию. Вожаки бунтовавшей молодежи чаще всего среди своих идейных вдохновителей называли упомянутого Ч.Р. Миллса, немецко-американского философа и социолога Г. Маркузе (1898–1979), немецкого социального философа Ю. Хабермаса (р. 1929). В качестве источников теоретических представлений движения новых левых признавались также произведения немецко-американского психолога и социолога Э. Фромма (1900–1980), австрийско-американского врача и психолога В. Райха (1897–1957), немецкого философа и социолога Т. Адорно (1903–1969) и др.

Идеологи новых левых, обращаясь к учению К. Маркса, по-своему интерпретировали некоторые его категории и идеи. Например, Г. Маркузе полагал, что рабочий класс индустриально развитых стран, включаясь в потребительскую гонку, интегрируется в социальное целое и тем самым утрачивает свою революционную роль. В этих условиях, по его мнению, революционная инициатива в рамках развитого общества переходит к радикальному студенчеству, гуманитарной интеллигенции и люмпенизированным слоям населения, а в мировом масштабе – к обездоленной массе бедных стран, противостоящих богатым.

По-своему интерпретируют новые левые и задачи революционной борьбы. Особенностью их стратегии является общая направленность на отрицание или, по их терминологии, на «великий отказ» от институтов и ценностей современного, индустриально развитого общества, превращающих как само это общество, так и составляющих его индивидов, по выражению Г. Маркузе, в «одномерные» феномены («одномерное общество» – «одномерный человек»). Это наложило глубокий отпечаток и на их теоретические представления о природе и сущности будущего социалистического общества, путях его утверждения. Такие представления выступают преимущественно в виде указаний на то, чего в новом обществе не должно быть из того, что присуще современному обществу. При этом полностью обходились экономическая структура будущего общества, характер управления его социальной жизнью, место в этих процессах общественных институтов и многие другие проблемы.

Обращает на себя внимание и такая особенность идеологических построений новых левых, как стремление соединить, совместить различные теоретические подходы к анализу общественных явлений.

Наиболее характерным в этом отношении является творчество Э. Фромма, который предпринял попытку объединить марксизм и фрейдизм. Он рассматривал идеи К. Маркса и 3. Фрейда как важные вехи в борьбе за возрождение гуманизма. «Маркс, – писал Э. Фромм, – намного глубже проник в сущность социальных процессов и гораздо меньше, чем Фрейд, зависел от социально-политической идеологии своего времени. Фрейд глубже проник в природу человеческого мышления, аффектов, страстей, хотя он и не смог возвыситься над принципами буржуазного общества. Оба они снабдили нас интеллектуальным инструментарием, с помощью которого можно прорваться сквозь обманную завесу рационализации и идеологий и проникнуть в сердцевину индивидуальной и социальной реальности» [13]. Поэтому в своем творчестве Э. Фромм преследовал цель обогатить чисто субъективистскую концепцию личности, разработанную 3. Фрейдом, динамикой социальных процессов и одновременно смягчить «обезличенность объективизма» марксистской теории общества психологизмом фрейдизма.

Что касается самого фроммовского варианта обновленного таким образом марксистского учения о социализме, то он свелся к признанию необходимости внутреннего самоусовершенствования личности, осуществления «революции в себе». Рецепты, которые были для этого предложены, оказались близкими к религиозным требованиям об «очищении души». Не случайно некоторые из работ Э. Фромма прямо посвящены анализу психологических аспектов дзенбуддизма и других восточных религий. Эти идеи и представления Э. Фромма на определенном этапе эволюции движения новых левых пользовались среди его участников немалой популярностью. Некоторая часть сторонников этого движения погрузилась в дзенбуддийский самоанализ по Э. Фромму. Нельзя, конечно, отрицать познавательный и психолого-практический смысл таких подходов. Но, как известно, идея избавления общества от пороков путем внутреннего самоусовершенствования человека была выдвинута задолго до Э. Фромма.

В процессе идейной эволюции движения новых левых концепция «марксизированного психоанализа» была вытеснена учением В. Райха о «сексуальной революции». В этом учении предпринята новая попытка свести воедино идеи К. Маркса и 3. Фрейда. Марксову категорию «отчуждение» В. Райх пытается дополнить положением о «сексуальном отчуждении» человека. Согласно его концепции, современное общество основано в конечном счете на сексуальном подавлении, служащем массовым источником неврозов. Следовательно, в ходе революционных преобразований упразднению подлежат главным образом те социальные институты, которые служат подавлению сексуального влечения. К таким институтам он относит прежде всего авторитарно организованные семью, школу и церковь.

Данными положениями В. Райх, в сущности, десоциологизирует учение К. Маркса и одновременно гиперсексуализирует идеи З. Фрейда. Считая, что в марксистском понимании социализма человек предан забвению, В. Райх провозглашает личностную проблематику, и прежде всего половой вопрос, основой революционной стратегии. Подлинной целью социальных преобразований, по его мнению, является создание «всех предпосылок и условий сексуального счастья людей» [14]. Поэтому главной задачей истинно революционной партии, считал В. Райх, безусловно является революционное половое воспитание, призванное способствовать осознанию на массовом уровне сексуального подавления. Такая партия должна придать политический характер данным проблемам и трансформировать тайное или открытое сексуальное сопротивление молодежи в революционную борьбу против капиталистического социального порядка. Соответственно и гегемоном социалистической революции выступает у В. Райха молодежь. Подобное положение, как известно, в свое время отстаивал Л. Троцкий, считая молодежь «барометром революции».

На примере приведенных концептуальных подходов видно, что движение новых левых, претендующее на роль наиболее радикального противника капитализма, отвергая негативные черты этого общества, предлагает весьма сомнительные, в сущности утопичные, пути достижения социальной гармонии. Историческая практика давно показала бесперспективность такого рода методов. Но это еще раз подтвердилось и опытом самого движения новых левых.

В настоящее время число сторонников движения новых левых крайне незначительно, оно существует в виде небольших и разрозненных по своей политической ориентации групп, главным образом среди интеллигенции и студенчества. Многие из его участников примкнули к социал-демократам, зеленым и другим новым социальным движениям.

 

Национализм

Французский ученый Р. Арон (1905–1983) национализм* (а не консерватизм) наряду с либерализмом и социализмом относил к трем великим идеологиям XX в. [15]. Американский ученый венгерского происхождения Дж. Лукач считает, что главной политической силой в XX в. был не коммунизм, а национализм. К. Маркс, его последователи и преемники, включая В.И. Ленина, верили, утверждает этот ученый, что классы являются более важной реальностью, чем нации; в действительности же все оказалось наоборот. В XX в. национализм стал чрезвычайно мощным фактором политической жизни. Только этим можно объяснить обе мировые войны и многочисленные локальные войны минувшего столетия, унесшие миллионы человеческих жизней [16]. Что же это за феномен – национализм?

В отличие от других идеологий, национализму трудно дать более или менее однозначное определение. Это связано с многоликостью, многообразием самого национализма как феномена сознания и политической практики. Во-первых, под национализмом принято понимать идеологию и политику, исходящую из представления, что основой организации политической, хозяйственной и культурной жизни является нация. Во-вторых, это идеология, психология и политика отдельных индивидов и групп людей, утверждающие приоритет национальных ценностей перед всеми прочими социальными ценностями, абсолютизирующие национальную историю и признающие развитие нации в качестве единственного пути общественного прогресса. В-третьих, это крайняя форма проявления национальных чувств и интересов, ведущая нацию к изоляции, обособлению и вражде с другими народами.

На уровне обыденного сознания понятие национализма воспринимается, как правило, негативно, т. е. в третьем из приведенных выше его определений. Однако в среде политиков и ученых наиболее распространенным является понимание национализма как политического принципа, «согласно которому политические и национальные образования должны совпадать. Националистическое чувство – это чувство негодования, вызванное нарушением этого принципа, или чувство удовлетворения, вызванное его осуществлением» [17]. Иными словами, национализм есть идеологическая доктрина, главенствующей идеей которой является понимание нации как основы государственности. Стремление реализовать данную идею применительно к определенной этнокультурной общности порождает движение, которое добивается на словах либо с оружием в руках совмещения политических границ с этнокультурными границами. Иначе данное устремление называется самоопределением общности в качестве нации-государства. Такого рода движения называются национальными или национально-освободительными. Поэтому национализм можно еще определить как идеологию современного национального государства, или нации-государства.

Национализм в обозначенном выше смысле есть типичный идеологический феномен западной цивилизации, где идея политической формы организации жизнедеятельности людей, или идея нации, имеет давнюю историю. Одни авторы считают, что идея нации уходит своими корнями в античность, формой проявления которой являлась полисная организации сообщества. Другие исследователи полагают, что возникновение предпосылок для формирования идеи нации относится к XII в. Предпосылки явились результатом так называемой антипапской революции, приведшей к отказу папства от реализации теократических замыслов и постепенному утверждению нового типа государственности – территориального государства. Вспомним роль мыслителей эпохи Возрождения в формировании идей централизованного государства (Н. Макиавелли) и государственного суверенитета (Ж. Боден). Однако влиятельной идеологией национализм становится в Новое время, в эпоху утверждения в Западной Европе капитализма. Идея национального государства в этих условиях возникает как ответ на потребность субъектов хозяйствования зарождавшегося нового, буржуазного способа производства в государственно-правовых гарантиях своей деятельности. Эти гарантии требовались прежде всего для успешного функционирования местного, т. е. внутреннего, рынка (отсюда идея нации-государства с внутренним законодательством), а затем и для внешнего рынка (отсюда идея международной системы с ее международным правом). В этом не оставляют никакого сомнения произведения известного американского исследователя И. Валлерстайна (р. 1929). «Такая политическая структура, – пишет И. Валлерстайн, – предполагавшая существование суверенных государств в рамках межгосударственной системы и наделявшая как государство, так и межгосударственную систему ограниченной властью, вполне отвечала потребностям предпринимателей – капиталистов» [18]. Потому-то характерной чертой эпохи модерна, которая есть синоним Нового времени, является формирование национальных государств в регионах распространения рыночных отношений.

Как свидетельствует история, идея нации чаще всего возникает в сознании того или иного языкового и культурного сообщества людей как осознание пути обеспечения своего самосохранения и своей выживаемости в модернистском, а значит, в государственно-организованном, конкурентном мире. Сначала к осознанию необходимости оформления этнической общности в нацию-государство приходит экономическая и культурная элита данной общности, а затем стараниями последней эта идея становится достоянием сознания и основной массы общности. Как только данное представление – национальная идея* — овладевает сознанием этнической общности или его наиболее активной части, тут же в повестку дня жизнедеятельности общности встает задача ее самооформления в нацию-государство либо возрождения собственной государственности, если таковая по каким-либо причинам была утрачена в прошлом.

При определенных обстоятельствах идея нации-государства может быть применена к чисто территориальной группе людей и реализована созданием соответствующих государственных структур; в таком случае государство становится фактором, формирующим нацию. Классическим примером самоорганизации территориальной группы людей в нацию-государство являются Соединенные Штаты Америки. Такого рода процессы происходят также в большинстве государств Африки после ухода оттуда колониальных властей. Заметим, когда на раннем этапе Нового времени складывались национальные государства в Западной Европе, строительство нации считалось священной обязанностью государства. Но эту свою священную миссию государство призвано выполнять всегда, ежедневно и ежечасно безотносительно от обстоятельств своего возникновения. Согласно французскому философу и историку Э. Ренану (1823–1892), нация есть «ежедневный плебисцит» по вопросу о желании людей жить вместе [19]. Это относится и к современной эпохе, когда процессы образования наций с новой силой разворачиваются практически во всех регионах мира.

Исследователи отмечают, что национализм может проявляться в различных формах, которые есть выражение либо процесса формирования национального самосознания этнической или просто территориальной общности, либо способов защиты общностью своей идентичности или своих интересов. В зависимости от преобладающей сферы выражения национальных чувств и устремлений группы различают национализм политический, языковой, культурный и экономический.

Исторически первая форма национализма – политический национализм. Он есть не что иное, как проявление стремления определенной общности людей либо создать собственное государство как результат осознания себя нацией, либо обеспечить доминирование уже имеющегося собственного государства на международной арене. Языковой национализм проявляется в активной защите языка общности. Данная форма национализма может усиливать или даже порождать национализм политический: от требования защиты собственного языка группа может перейти к требованию создания нации-государства. Языковый национализм так или иначе ведет к культурному национализму, который направлен на сохранение и развитие общностью своих духовных ценностей, на предотвращение возможности утраты своей социокультурной самобытности. Суть экономического национализма состоит в том, чтобы создавать лучшие условия для своих сельскохозяйственных, промышленных и коммерческих предприятий, отстаивать интересы в международной экономической конкуренции.

Национализм можно характеризовать также по степени интенсивности проявления носителями данной идеологии соответствующих чувств и связанного с ними поведения. По данному критерию принято выделять либеральный, консервативный и экспансионистский национализм.

Либеральный национализм ориентируется на реализацию права народов на самоопределение, на создание ими собственного национального государства. Такой национализм не отдает предпочтения одной нации перед другой, для него все нации равны. Идеалом либерального национализма является мир суверенных наций-государств. В такой трактовке национализм представляется консолидирующим как отдельные нации, так и международное сообщество фактором. Вместе с тем либеральный национализм также небезупречен. Либералы, как известно, убеждены в том, что все люди, независимо от расы, вероисповедания, языка, социального статуса, имеют или должны иметь одинаковые права и свободы. Сегодня эта идея закреплена в доктрине прав человека. Ставя права индивида выше прав нации, либералы, по сути, допускают возможность нарушения национального суверенитета под предлогом защиты прав человека. Поэтому они ратуют за расширение компетенции, точнее за придание властных полномочий международным организациям, которые могли бы на законных основаниях вмешиваться во внутренние дела наций-государств. Внутренне противоречив и либерально-националистический идеал мирового порядка как сообщества наций-государств. В современном мире практически нет гомогенных наций: в действительности все так называемые нации-государства объединяют множество языковых, религиозных, этнических и региональных групп и некоторые из них вполне могут претендовать на статус нации. Поэтому право народов на самоопределение фактически противоречит праву государств на сохранение суверенитета и территориальной целостности. Ни одна конституция в мире не допускает выхода из состава государства какой-либо его части, однако это то и дело происходит на практике.

Консервативный национализм ориентируется главным образом на проблемы сохранения единства нации, ее защиты от угроз либо внутреннего, либо внешнего характера. В этой идеологии в качестве внутреннего дестабилизирующего нацию фактора рассматривается классовая разобщенность; отсюда лейтмотивом консервативной мысли становятся призывы к национальному единству. Внешними врагами нации рассматриваются иммиграция и усиление наднациональных начал в международных отношениях. При этом считается, что иммиграция способна подорвать этническую идентичность общества и может обернуться сплошными расовыми беспорядками и насилием. На этих положениях выстраивают свои идейные доктрины Национальная партия Британии, Национальный фронт Ле Пена во Франции, крайне правые группировки в Германии. Точно также считается, что развитие наднациональных структур типа Европейского союза и глобализация культуры таят в себе угрозу национальной идентичности и, следовательно, безопасности нации.

Экспансионистский национализм выступает как самая высокая агрессивная и воинственная степень проявления националистической позиции и соответствующей ей политики. В его основе – психология ревностного, подчас истеричного, националистического энтузиазма. Нация, в представлении носителей данного чувства, есть замкнутое этническое целое, чистоту каждого следует сохранять всеми возможными способами. Естественно, что такой национализм получает свое выражение в доктринах этнического и расового превосходства одних народов над другими, что уже граничит с откровенным расизмом. Крайняя форма экспансионистского национализма ассоциируется с шовинизмом. Своим происхождением слово «шовинизм» обязано Н. Шовэну, французскому солдату, прославившемуся фанатичной преданностью Наполеону и делу Франции. В шовинизме мир четко делится по принципу «свои – чужие», причем «чужие» являются причиной всех и всяческих бед и невзгод, выпадающих на долю «своих». Поэтому «чужих» следует всячески презирать и ненавидеть, а еще лучше – бороться с ними и, по возможности, уничтожать их. Присущее носителям такого рода национализма чувство неприязни и враждебности к представителям других наций, к их образу жизни, мировоззрению, психологическому складу принято называть ксенофобией (от греч. xenos – чужой и phobos – страх). Нагляднее всего национализм в его экспансионистском виде проявил себя между двумя мировыми войнами в Германии и Италии, где он принял форму идеологии и практики фашизма – агрессивного подавления, подчинения и порабощения народов других стран представителями «высшей» расы.

Таким образом, как отмечал русский философ H.A. Бердяев, в национализме присутствует два начала и, следовательно, национализм бывает двух типов: 1) творческий, созидательный; 2) деструктивный, разрушительный. В первом случае он способствует сплочению общности, образованию нации-государства, или национального государства; во втором – направлен против других народов или их представителей и несет в себе угрозу не только для противника, но и для своего сообщества [20].

 

Фашизм

Во всех словарях фашизм (итал. fascism от fascio – пучок, связка, объединение) определяется как праворадикальное идейно-политическое движение, возникшее вскоре после Первой мировой войны в ряде стран Европы. Наиболее полное воплощение идеология и практика фашизма получила в тоталитарных политических режимах Б. Муссолини в Италии в 1922–1943 гг. и А. Гитлера в Германии в 1933–1945 гг. Менее развитые в идеологическом и практическом отношении формы фашизм приобрел в режимах генерала Ф. Франко в Испании, маршала А.Ф. Пэтэна во Франиции, А. Салазара в Португалии, адмирала М. Хорти в Венгрии, маршала Й. Антонеску в Румынии, маршала К.Г. Маннергейма в Финляндии, А. Павелича в Хорватии, Й. Тисо в Словакии, царя Бориса III в Болгарии. Отдельные рецидивы фашизма проявились и после Второй мировой войны – в Аргентине (1945–1955), Бразилии (1934–1954), Парагвае (1957–1989), Греции (1967–1974), Чили (1973–1990).

Возникновению фашизма способствовала обстановка мирового экономического кризиса и усиления революционных настроений среди населения, охвативших страны Западной Европы после Первой мировой войны и победы революции в России. Можно сказать, что это идейно-политическое движение было взращено на изощренной демагогии, спекулировавшей популярными в то время антикапиталистическими и социалистическими лозунгами. В Германии росту фашизма способствовали также ущемленные Версальским мирным договором 1919 г. национальные чувства немецкого народа. Поэтому не удивительно, что фашизм находил свою опору преимущественно в социально обездоленных группах в условиях общенациональных кризисов или катаклизмов модернизации. Вместе с тем фашизм отличается от иных форм тоталитарных режимов наличием относительно широкой социальной поддержки в большинстве социальных слоев, каждому из которых «вожди» обещают определенные социальные выгоды.

Идейно-политическая доктрина фашизма получила свое концентрированное воплощение в программных работах А. Гитлера «Моя борьба» («Mein Kampf», т. 1–2, 1925–1926) и Б. Муссолини «Доктрина фашизма» (1932). Официальным идеологом немецкого фашизма считается А. Розенберг (1893–1946), разработавший в книге «Миф двадцатого века» (1930) основные постулаты национал-социализма. Профессиональным идеологом итальянского фашизма являлся философ Дж. Джентиле (1875–1944), изложивший свои политические идеи в книге «Происхождение и доктрина фашизма» (1929). Определенный вклад в формирование идеологии фашизма внесли также Р. Гесс, И. Геббельс и др.

Претендуя на историческое и научное обоснование своих взглядов, идеологи фашизма стремились опираться на учения и теории мыслителей прошлого и настоящего. Например, идеи иерархичного строения общества Платона, сильной власти Н. Макиавелли, общества-государства Т. Гоббса, неравенства человеческих рас и нордизма Ж. де Гобино, сверхчеловека Φ. Ницше, улучшения наследственности человека Ф. Гальтона, теории элиты Г. Моска и В. Парето, жизненного пространства К. Хаусхофера, национального социализма О. Шпенглера и др. Причем из их теоретического наследия в процессе конструирования фашистской идеологии отбиралось только то, что отвечало целям этого движения и было пригодно для воздействия на сознание масс. Поэтому суждения идеологов и вождей фашизма, как это признают все исследователи, не оформлены в целостную доктрину: они фиксируют лишь общие цели движения и оправдывают его, опираясь на предельно эклектичный, слабосвязанный набор целей.

Одни исследователи считают фашизм единым феноменом, другие исходят из того, что в каждой стране развивался собственный, специфический фашизм. Однако никто не отрицает и наличие в любых версиях фашизма определенных родовых черт.

Во всех своих разновидностях фашизм противопоставляет институтам и ценностям демократии так называемый новый порядок или, иными словами, тоталитарный политический режим и предельно жесткие средства его утверждения. Фашизм опирается на массовую военизированную политическую партию и непререкаемый авторитет «вождя», «фюрера». Его отличают абсолютная нетерпимость к инакомыслию внутри общности, а также агрессивность во внешней политике. Непременным элементом идеологии и практики фашизма является деление социального целого по принципу «свой-чужой» с обязательной направленностью уничтожения всего чужого, культивирования образа врага. Фашизму во всех его разновидностях свойственны воинственный иррационализм, ненависть ко всякому теоретизированию, неприязнь к образованности. Идеологи фашизма исходили из того, что принципы этого движения не нуждаются в теоретических доказательствах, а их подтверждение следует искать в самой практике. Они считали, что апеллировать следует не к разуму людей, а к их чувствам, эмоциям, инстинктивным началам. Поэтому главную задачу государства в области образования они видели не столько в том, чтобы накачивать обучаемых возможно большим количеством знаний, сколько в том, чтобы растить из них здоровых людей. Интеллектуальная деятельность, по их представлениям, – это удел высших кругов общества, а не более или менее широких категорий населения. Элитарность верхов обосновывалась в том числе и биологическими аргументами. В фашистской идеологии присутствует четкая ориентация одних ее элементов на элитные слои, другая – на народную массу. «Любая пропаганда, – утверждал А. Гитлер, – должна быть народной и в своем интеллектуальном уровне равняться на восприятие самых ограниченных слушателей» [21]. Вожди фашистских режимов и движений широко использовали популизм, предельное упрощение путей решения существующих общественных проблем. В демагогических целях они эксплуатировали близкие простой массе людей идеи социальной справедливости, защиты интересов трудящихся, достижения всеобщего благосостояния.

Особенностью идеологической конструкции фашизма является доминирование в ее содержании не каких-то новых оригинальных идей, а перечень тех идей, ценностей и принципов, которые фашизм отвергает. Иными словами, в нем присутствует мощное «анти» и, следовательно, фашизм формировался как разновидность антирационализма, антииндивидуализма, антилиберализма, антидемократизма, антикапитализма, антимарксизма, антикоммунизма, антиэголитаризма, антипацифизма, антисемитизма, антиславянства и т. д. Фашизм безоговорочно отвергает все идейные доктрины, проповедующие свободу и социальное равенство людей независимо от их национальной и расовой принадлежности, религиозных и политических предпочтений.

Тем не менее, стержневой в идеологии фашизма является идея нации. Однако в трактовке данного идеологического феномена внутри движения были определенные различия.

Итальянский фашизм рассматривал нацию как органическое единство, выражающее свое мнение и волю в вожде, а суверенитет – в государстве. Причем в данной версии фашизма абсолютизируется государство, которое непременно именуется «с большой буквы» в прямом и переносном смысле: «Все для Государства, все во имя Государства, ничего помимо Государства», – утверждал фашистский философ Дж. Джентиле. Индивидуальное фашизм признает лишь настолько, насколько интересы индивида совпадают с интересами государства. В самой семантике слова «фашизм» – в Древнем Риме связка прутьев символизировала могущество – заключен один из основополагающих подходов этого движения к организации жизнедеятельности общества: обеспечение полного соединения в единой связке личности и государства во имя прочности и силы нации. Вождь итальянских фашистов Б. Муссолини в упомянутой выше работе писал: «Основание фашизма – концепция Государства, его характер, его долг, его цель. Фашизм рассматривает Государство как абсолют, в сравнении с которым все индивиды или группы относительны и должны рассматриваться только по отношению к Государству» [22]. В данной трактовке не нация создает государство, а именно государство создает нацию; оно же дарует волю и, следовательно, настоящую жизнь людям. На практике это означало установление тоталитарного политического режима, обеспечивающего полный, тотальный контроль государства над личностью, над всеми формами ее жизнедеятельности. Это, кстати будет заметить, признавали и этим гордились сами идеологи и вожди итальянского фашизма.

В немецком национал-социализме, или нацизме, который стал самой радикальной и абсолютной формой проявления фашизма, приоритетное значение отводилось расе, именно она – источник и нации, и государства. Суть нацизма в том и заключается, что провозглашается превосходство одной расы над всеми другими, чем, собственно, обосновывается ее право на господство. Розенберговский «миф XX века» – это навязываемая им идея, или миф, о превосходстве «чистой крови» над всеми прочими. Исходя из этого постулата, идеологи нацизма внушали массам, что именно немцы составляют «высшую расу», что именно в них течет «чистая» арийская кровь и потому самой судьбой они предназначены для мирового господства. Ради обеспечения своего господствующего положения, считали они, немцам следует исключить смешение с другими расами. Вот как наставляла молодое поколение «Хрестоматия немецкой молодежи» (1938): «… В своей крови мы несем священное наследство отцов и предков… Именно поэтому наша кровь священна… Отрицать свою кровь – значит отрицать самого себя… Быть расой – значит уметь мыслить определенным образом. Тот, кто обладает мужеством, верой и честью во всем, что характерно для истинного немца, принадлежит к расе, которая должна господствовать… Любой, кто смешивается с чуждыми низшими расами, уничтожает кровь и душу, которые даны ему для передачи детям. Его дети становятся нечистыми, и он совершает самое тяжкое преступление с точки зрения национал-социализма» [23].

Следует особо подчеркнуть: все эти расистские идеи не были голыми призывами; нацисты на деле осуществляли свою «расовую» программу. Их пропагандистская машина на полную мощность была задействована на разжигании расовой неприязни. Все расы и этнические общности идеологами нацизма были выстроены в своеобразную пирамиду, на вершине которой оказалась арийская раса (немцы и австрийцы), а в ее основании – славяне. Как следовало из разъяснений Гитлера, немцы призваны властвовать «над слоем покоренных чужеплеменников… мы сможем спокойно назвать их современными рабами» [24]. Евреи и цыгане вообще оказались вне «расовой» пирамиды, которым, по мнению А. Гитлера, нет места на земле и которые должны быть уничтожены. С целью обеспечения «чистоты» арийской расы были запрещены браки между немцами и представителями других национальностей. Этими же соображениями были продиктованы планы и реальные меры по устранению ряда категорий из числа самих немцев, которые объявлялись биологически неполноценными или дегенератами – умственно отсталые, безнадежно больные, нетрудоспособные, гомосексуалисты, проститутки и др. Секретными директивами фюрера была поставлена задача «окончательного решения еврейского вопроса», что означало физическое уничтожение всех лиц еврейского происхождения. Одновременно из 45 млн жителей «российского Запада» 31 млн подлежал уничтожению либо переселению [25]. Для реализации этих планов в Германии и захваченных территориях (в Австрии, Польше, Украине, Беларуси, Литве) была развернута сеть концентрационных лагерей, где уничтожение людей было организовано конвейерным способом с «мощностью умерщвления» от 15 до 25 и более тыс. человек в день [26].

В тоталитарной политической системе немецкими национал-социалистами, в отличие от итальянских фашистов, государству отводилось отнюдь не центральное место. Согласно их убеждению государство должно быть лишь одним из элементов, причем вовсе не главным, германской политической общности. Она имеет трехуровневую структуру: 1) «движение», т. е. национал-социалистическая немецкая рабочая партия (немецкая аббревиатура – НСДАП); 2) «государство», т. е. собственно государственный аппарат; 3) «народ», «нация», т. е. немцы, организованные в различные непартийные и негосударственные объединения. В данной структуре приоритетным элементом признавалась партия. НСДАП считалась объединением, собравшим под свои знамена лучших людей нации, которые в силу свойственных им качеств – наличие особой энергии, способности лучше других воплотить «дух нации», готовность идти до конца ради достижения такой цели – одни имеют исключительное право руководить страной. Партия наделялась правом полновластного руководства деятельностью государства и фактически срасталось с его институтами. Такому государству, по мысли его конструкторов, надлежало стать (и оно фактически стало) полной противоположностью демократического правового государства. Что же касается народа, то ему вменялось в обязанность служить государству и исполнять его приказы. При этом нацисты уверяли, что народ для них – основополагающая ценность, и что в государстве он, будучи первичным, изначальным образованием, обретает официальную организационную форму своего бытия.

Одним из ключевых положений фашистской идеологии является принцип вождизма, или так называемый фюрер-принцип. Он предполагает наличие на каждой ступени партийной и государственной иерархии соответствующего назначенного чиновника – начальника, который самолично и под свою ответственность решает все отнесенные к его компетенции вопросы. Свою власть он получает от вышестоящего начальника, от него он полностью зависит, его приказы он выполняет и непосредственно перед ним отвечает. Никакие представительные учреждения, тем более «низы», не могут вмешиваться в прерогативы и деятельность начальников или фюреров различных рангов. Венчается эта пирамида фюрером, вождем партии и народа. На нем сходятся все нити организации иерархического государства и единства жизни нации. В нем воплощаются судьбы народа! Все, что он говорит – всегда истинно, ему не ведомы ошибки и заблуждения. Слово фюрера – закон. Фюрер неприкасаем, он стоит выше всякой критики.

Характерной чертой фашистской идеологии является апологетика войны, всемерное превознесение воинственного духа, железной армейской дисциплины и жестокости («нордический характер»). В подтверждение данного положения приведем характерные в этом отношении слова Б. Муссолини: «И, в конце концов, чем больше фашизм рассматривает и анализирует будущее и развитие человечества, отвлекаясь от политических сиюминутных моментов, тем больше не верит он ни в возможность, ни в полезность вечного мира. Тем самым отрекается он от доктрины пацифизма – поддерживать отказ от борьбы и трусить перед лицом жертвы. Война – единственное, что поднимает на высшую ступень всю человеческую энергию и отмечает печатью благородства людей, имеющих мужество встретить ее. Все остальные испытания лишь суррогаты, которые никогда реально не ставят людей в такую ситуацию, когда они вынуждены принимать великое решение – альтернативу жизни или смерти. Поэтому учение, основанное на этом постулате мира, враждебно фашизму» [27]. Фашистский идеал нового человека – это герой с чувством долга, чести, самопожертвования, готовый по одному слову фюрера отдать жизнь ради своей нации.

Важным моментом идеологической доктрины фашизма – как итальянского, так и немецкого – является положение о том, что государство включает в себя и экономическую деятельность нации, что оно есть единственная сила, «способная разрешить драматические противоречия капитализма». На деле это означало ограничение самостоятельности субъектов хозяйствования, сведения их до положения угодливых исполнителей под угрозой конфискации собственности или физической расправы. Такое положение особенно было характерно для экономической жизни гитлеровской Германии, где сотрудничество предпринимателей с государством носило безусловный характер. И хотя здесь, по сути, был капиталистический способ производства, он был до неузнаваемости искажен административно-командными структурами. Предприниматели же в виде компенсации неограниченного права государства на вмешательство в их дела получили установленный в приказном порядке мир в трудовых отношениях, гарантии производства и сбыта, а также неопределенные надежды на экономическую экспансию в покоренных странах.

Итальянские фашисты стремились создать так называемое корпоративное государство. Термином «корпорация» (от лат. corporatio – объединение, сообщество) обозначается объединение людей, создаваемое на основе их профессиональных или сословных интересов. Корпоративный принцип означает органичное производственное единство, не расколотое духом классового противостояния. По такому принципу строились ремесленнические объединения, или артели, в доиндустриальном обществе. Принцип корпоративизма итальянские фашисты стремились положить в основу организации государства и в особенности его социально-экономической жизни. В качестве корпоративного они рассматривали государство, в котором представлены профсоюзы и предприниматели, а взаимодействие между ними опосредуется государственными и партийными чиновниками.

Идеологи итальянского фашизма считали, что только с помощью сильного тоталитарного государства Италия может стать вровень с индустриально развитыми странами. Они были убеждены, что высокоразвитые государства создали такой международный порядок, который тормозит рост промышленности менее развитых государств и препятствует преодолению ими своей экономической отсталости. Они считали, что Италия является жертвой эксплуатации со стороны богатых стран и в течение многих столетий находится в униженном положении. Поэтому свою миссию итальянские фашисты видели в том, чтобы покончить с подчиненным положением своей нации. Добиваться этой цели они намеревались путем быстрой индустриализации страны усилиями пролетариата и обеспечения преимуществ Италии на международной арене, а также путем захватнических войн, результатом чего станет создание так называемой средиземноморской империи.

В такое же русло была направлена логика геополитических построений и экспансионистских устремлений немецких фашистов. Их отправным положением стало утверждение о том, что немцам прежде всего необходимо жизненное пространство для того, чтобы германская нация смогла занять в мире подобающее ей место. Для достижения этой цели А. Гитлером был разработан план установления «нового мирового порядка», который включал в себя следующие элементы: 1) создание «Великой Германии» за счет включения в состав немецкого государства Австрии, Чехословакии и Польши; 2) расширение «жизненного пространства» немецкой нации путем перенесения границ рейха (от нем. Reich – государство, империя) вглубь России;

3) подчинение рейху отстающих европейских государств;

4) превращение Германии во всех отношениях в величайшую державу мира, в центр мировой политики. Как пишет немецкий историк И. Фест (р. 1926), А. Гитлер стремился к созданию мировой империи от Атлантики до Урала и от Нарвика до Суэца, движимый волей к расовому самоутверждению [28].

Для достижения своих целей как во внешней, так и во внутренней политике фашистские идеологи и вожди основную ставку делали на насилие. А. Гитлер откровенно заявлял, что мир будет управляться согласно естественным законам силы. Чего нельзя получить добром, говорил он, то следует брать силою кулака.

Осуществление внешнеполитических замыслов фашисты связывали с созданием сильной армии, способной обеспечить тотальное уничтожение противника и колонизацию захваченных земель. В решении внутренних проблем они использовали тотальный террор. В период правления фашистов как в Германии, так и в Италии произошла полная милитаризация общественной жизни. В Германии даже официальное приветствие сопровождалось взмахом вперед правой руки и произнесением лозунга «Хайль Гитлер!». Тотальный контроль над личностью и обществом осуществлялся не только с помощью институтов государства, но и партийных структур, так называемых профсоюзов, военизированных формирований (штурмовые и эсэсовские части в Германии и отряды «скуадре» в Италии). В этих условиях не могло быть и речи о сохранении каких-либо демократических свобод и институтов.

Логическим завершением приведенных идейных постулатов явились мифы об установлении «тысячелетнего рейха» в Германии и о возрождении «величия Рима» в Италии. Ими оправдывалась политика завоевательных войн, покорения все новых и новых народов, установления мирового господства. К чему привела такого рода политика, хорошо известно: лагеря смерти, душегубки, планомерное уничтожение «низших рас» и «недочеловеков» (евреев, цыган, славян), рабская эксплуатация народов оккупированных стран во имя процветания и благополучия «высшей расы».

И итальянская, и немецкая разновидности фашизма из демагогических соображений включали в свою идеологию популярные в первой трети XX в. идеи социализма, давая им специфическую трактовку. Б. Муссолини рассматривал социализм как единую корпорацию, в которой профсоюзы и предприниматели решают свои проблемы к взаимной выгоде под эгидой институтов государства. Итальянские фашисты на практике реализовали идею «корпоративного государства», которое через созданные им учреждения распространило свое влияние на все сферы национальной жизни. А. Гитлер понимал социализм как полное единство целей нации и каждого ее представителя. Термин «социализм», говорил он, есть дополнительное определение понятия «национализм». Он означает ответственность общественной структуры за индивидуума, тогда как «национализм» означает, что индивидуум всего себя отдает этому целому; в национал-социализме же объединяются оба эти элемента [29]. Отсюда следует и название немецких фашистов – национал-социалисты.

Разгром гитлеровской Германии, фашистской Италии и их союзников во Второй мировой войне привел к ликвидации фашизма классического образца и запрету этой идеологии. Однако фашизм время от времени вновь дает о себе знать в виде неофашистских партий и групп в различных странах. Его появление провоцируется экономическими трудностями, межэтническими противоречиями и тому подобными явлениями. Неофашистские группировки пытаются заручиться поддержкой социально ущемленных слоев населения. Для них характерно также применение так называемой стратегии напряженности, призванной создать впечатление о неспособности законно избранных правительств обеспечить общественный порядок и привлечь тем самым часть избирателей на свою сторону. Препятствием росту неофашистских тенденций является всемерное развитие принципов и институтов демократии.

 

Либертаризм

К числу современных идеологий правой ориентации или, точнее, к разновидностям консерватизма относится система идей, которая получила название либертаризма или воззрений новых правых. Некоторые аналитики эту идеологию называют также неолиберализмом, или либерализмом экономических консерваторов. Такое обилие, казалось бы, противоречащих друг другу названий одного и того же идеологического течения не случайно: оно свидетельствует о том, что его основатели стремились совместить или примирить базовые постулаты двух разных идеологических традиций – либерализма и консерватизма. По существу же идеология либертаризма стала контрреволюцией, направленной против прогрессистских идей социального либерализма и всей послевоенной практики государственного вмешательства в экономику (отсюда термин «экономический консерватизм») и одновременно стремившейся вернуть в общественную практику принципы классического либерализма (отсюда термин «неолиберализм» в отличие от социального либерализма).

Концептуальные основы либертаризма заложили Ф. фон Хайек (1899–1992), Л. фон Мизес (1881–1973), М. Фридман (р. 1912), Р. Нозик (1938–2002). В произведения этих авторов отстаиваются две идеи – максимализация свободы индивида и абсолютизация регулирующей роли рынка. Согласно идеям либертаризма, прежнее государство-нянька, т. е. социальное государство, породило общество зависимости, совершенно изгнав из жизни свободу индивида, которую следует понимать как свободу личного выбора и, прежде всего, свободу выбора на рынке. Чтобы обеспечить такую свободу, по мнению идеологов либертаризма, необходимо добиться максимального сокращения масштабов государственного вмешательства в социально-экономическую сферу (уменьшение размеров госаппарата и налогов, отказ от практики перераспределения доходов, отсутствие государственного контроля над ценами, заработной платой, трудовыми отношениями и т. п.) и почти полного устранения государства от участия в решении проблем, связанных с обеспечением социальной справедливости и равенства. С точки зрения Ф. фон Хайека, понятие «социальная справедливость», которое связано с уменьшением или устранением различий в доходах, не совместимо с конкурентным рыночным порядком. «Никому не под силу, – пишет он, – то, что под силу рынку: устанавливать значение индивидуального вклада в совокупный продукт. Нет и другого способа определять вознаграждение, заставляющее человека выбирать ту деятельность, занимаясь которой он будет в наибольшей мере способствовать увеличению потока производимых товаров и услуг» [30]. Освобожденный от государственного регулирования рынок, утверждают теоретики этой ориентации, сам собой принесет экономическую эффективность, рост и процветание.

Идеологи либертаризма предлагают решительное сокращение государственного сектора экономики и всемерное расширение частного производства, которое, по их убеждению, более эффективно благодаря чувству ответственности и предприимчивости его хозяев. Они выступили с обоснованием идеи перенесения экономических приоритетов от задач борьбы с безработицей на борьбу с инфляцией. С их точки зрения, инфляция всегда и везде связана с деньгами, точнее, с ростом объема денежной массы. Поэтому главная задача правительства в области экономики состоит в том, чтобы обеспечить «здоровые деньги». Для этого необходимо стимулировать не спрос (поощряя потребителей потреблять), а предложение (поощряя производителей производить), что предполагает прекращение государственного регулирования и снижение налогов. Что же касается таких вопросов, как обеспечение занятости и роста производительности труда, то их можно предоставить «здоровой» стихии рынка. Такой подход к решению экономических проблем получил название монетаризма (от лат. moneta – металлический денежный знак).

Составным элементом идеологии новых правых является положение об опасности «демократической перегрузки» общества – сбоя в функционировании политической системы под воздействием чрезмерного для нее группового и электорального давления. Речь идет о том, что в ходе выборов, являющихся непременным фактором демократического процесса, политики стремятся дать избирателям все более и более радужные, а значит, и все менее и менее выполнимые обещания. Это явление может приводить к катастрофическим последствиям, ответственность за него несут поровну и политики, и избиратели. Следствием такой «необузданной демократии», согласно идеологам либертаризма, являются высокий уровень инфляции, стимулируемый ростом государственных долгов, и все более тяжелое налоговое бремя, подрывающее предпринимательскую инициативу и экономический рост в целом. Поэтому новые правые склонны видеть в демократии не средство привлечения граждан к управлению обществом, а значит, решению социальных проблем, а всего лишь способ защиты ими себя от возможного правительственного произвола.

Формирование идеологии либертаризма в 1970-х гг. пришлось на тот специфический момент в социально-экономической жизни западных стран, когда оказался исчерпанным потенциал либерализма кейнсианского толка, т. е. социального либерализма, и обозначились контуры социально-экономического кризиса и падения авторитета власти. Ответом на данную ситуацию и стали идеи либертаристов. В Великобритании и США в 1980-х гг. они нашли свое воплощение в политике М. Тэтчер (тетчеризм) и Р. Рейгана (рейганизм). Однако эти идеи получили и более широкое распространение, что привело

к усилению рыночного начала в экономике очень многих стран. Либертаристские идеи были положены в основу «шоковой терапии» экономики Польши и ряда других стран бывшего советского блока после его распада. Идеи либертаризма в значительной мере находились в основе практической деятельности таких российских политиков, как Б. Ельцин, Е. Гайдар, А. Чубайс и др., экономический проект которых получил название «гайдарономики» (по аналогии с «рейганомикой»). В Беларуси идеями либертаризма фактически руководствовались С. Шушкевич, С. Богданкевич и их менее известные последователи.

Либертаризм заявил о себе программой защиты классических либеральных идеалов свободного рынка и конкуренции в условиях государственно-монополистического капитализма. Именно поэтому, отмечают авторы российского учебника «Категории политической науки», он сохранил лишь внешнюю форму классического либерализма, но придал ей принципиально иное – консервативное — содержание. Эта суть либертаризма выражается в том, что в условиях, с одной стороны, монополизации экономики, а с другой – постепенного обретения государством социальных функций идея ограничения социально-экономической роли государства приобрела чисто консервативный смысл, становясь формулой защиты интересов уходящих с общественной сцены групп (экономических субъектов, характерных для домонополистического капитализма) и консервации установленных ими принципов экономической деятельности [31].

Оппоненты либертаристов в качестве аргумента приводят утверждение, что современному обществу еще в большей мере, чем это было во времена формирования идеологии классического либерализма, не подходит идея нерегулируемой рыночной экономики с такими ее вечными спутниками, как падение инвестиций и еще более глубокое социальное расслоение. Но современному обществу не подходят и идеи социального либерализма, имевшего дело с миром обособленных государств. И те, и другие идеи уже стали достоянием истории. Сегодня экономическая и, следовательно, политическая власть концентрируется в руках не национальных элит, а мультинациональных субъектов хозяйствования. И потому сегодня на смену ценностям социального либерализма (кейнсианство) и идеям либертаризма (монетаризм) приходят иные идеологии, в частности коммунитаризм. Согласно американскому социологу А. Этциони (р. 1929), основоположнику доктрины коммунитаризма, «идеология либертарианцев и тех, кто выступает за приоритет индивидуальных интересов и прав, не оставляя места для общественных обязанностей и коллективного блага, не войдет в ядро новых глобальных ценностей» [32].

 

Идеология движения новых правых

Термин «новые правые» впервые употребил американский политолог К. Филлипс в статье «Комплекс новых правых» (1975). С этого времени так принято называть разнородную группу интеллигенции во Франции и других западноевропейских странах, активно выступивших в 1970—1980-х гг. с идеями возрождения европейской культуры. Основателем движения новых правых принято считать французского философа А. де Бенуа (р. 1943), издавшего программную работу «Взгляд справа» (1979). Видными участниками движения являются П. Виаль, Р. Гобар, Ш. Брессоль, Л. Повель, М. Понятовский, М. Мармен и др. Их идеологическими предтечи – француз Р. Генон (1886–1951) и итальянец Ю. Эвола (1898–1974).

Взгляды представителей новых правых разных стран значительно различаются. Но если их проанализировать, то можно выделить перечень общих тезисов и принципов.

Исходным положением новых правых является констатация полного морального и духовного разложения Запада и возрастающей на этой почве социально-политической неуправляемости общества. Значительное внимание уделяется ими темам кризиса и уничтожения культур, критике американизации и коммерциализации западноевропейской культуры, западной цивилизации, абсолютизации приоритетов индивида. Причины глубокого кризиса современного общества и его культуры, по мнению новых правых, следует искать в деятельности старых правых, признававших формальное равенство всех людей в их неспособности создавать культурные ценности. Новые правые пытались разработать такие идеи, которые должны были вывести из кризиса современное общество и его колыбель – европейскую культуру. В числе таких идей – отказ от рационадиетического философского наследия, от демократических традиций, эгалитаризма (всеобщей уравнительности) и культа индивидуализма. Из этого логически вытекают идеи возврата к дохристианским формам жизни, попытки обосновать естественный и вечный характер неравенства людей и др.

Существенной особенностью идеологии новых правых является ее антихристианская направленность. Здоровое начало общественной жизни новые правые видят только в язычестве и потому с возвратом к нему они связывают возрождение западноевропейского общества. Именно возврат к языческой традиции должен создать основу для новых этических измерений, которые воссоздадут и поднимут вновь на духовную высоту европейские народы. Отсюда и характерный для воззрений новых правых интерес к мифологическим мотивам.

Одной из определяющих черт идеологии новых правых является антиэгалитаризм. «Среди тех, кто в той или иной мере отрицает эгалитаризм, – пишет А. де Бенуа, – существует три течения: течение, противостоящее коммунизму; течение, противостоящее одновременно и либерализму как вобравшему в себя коммунизм; течение, равным образом противостоящее и христианству как создавшему общую матрицу, из которой произошли обе вышеуказанные доктрины в светской форме. Мы относимся, разумеется, к третьему течению – последовательных антиэгалитаристов» [33].

Выступая против эгалитаризма, нивелирующего индивидов, новые правые отстаивают идею корпоративизма, обеспечивающего, по их мнению, единство народа, нации и европейских стран в их противостоянии агрессивному атлантизму США. Только объединенная на основе общих ценностей Европа, по убеждению новых правых, может противостоять гегемонизму США.

Достичь целей, провозглашенных новыми правыми, Европа сможет только выбрав «третий путь» развития, лежащий между потребительским, бездуховным современным западным обществом и тоталитарным, уравнительным восточным обществом. Реализовать «этот третий путь» можно лишь совершив консервативную революцию*, которая должна иметь прежде всего моральную и культурную основы. Новые правые имеют достаточно разветвленную систему организаций и групп во Франции и других западноевропейских странах, однако они не стали сколь-нибудь массовым движением и их воздействие на нынешнем этапе носит в основном идейно-культурный характер. Как заявляет современный французский философ П. Ви-аль, их деятельность «направлена на подготовку революции XXI века» [34].

 

Глобализм

Термином «глобализм» (от лат. globus – шар) ныне принято обозначать, во-первых, направление научного, политического, философского мышления, отражающего особенности современного этапа развития человечества, и, во-вторых, идеологическую доктрину, обосновывающую политику глобализации, направленную на преобразование разрозненного мирового экономического, политического и культурного пространства в единую глобальную систему. Здесь мы попытаемся дать читателям более целостное представление и о самом процессе глобализации, и об основных постулатах глобализма как идеологической доктрины.

Глобализация представляет собой объективный и отчасти управляемый процесс изменения всех сторон жизни общества, ведущий к превращению мирового сообщества в целостный организм. Этот процесс выражается в становлении системы мировых взаимосвязей, в которой произошедшие изменения или события в одном регионе мира влияют на действия людей, живущих во всех других его регионах. Суть глобализации, таким образом, заключается в том, что расстояния и территориальные границы между нациями-государствами перестают играть прежнюю роль. Глобализацию можно рассматривать в экономическом, политическом и культурном измерениях.

Экономическая глобализация выражается в переходе от мира специфически национальных экономик к глобальной экономике, в которой производство носит международный характер, а финансовые потоки беспрепятственно и постоянно перетекают из страны в страну. Это означает, что границы суверенных наций-государств в сфере экономических взаимоотношений фактически стали прозрачными. Начало экономической глобализации относится к XVI в., когда в Европе стала складываться капиталистическая система хозяйства. Затем эта система хозяйства, которую американский социолог И. Валлерстайн определил как миросистему*, территориально расширялась многие столетия, последовательно инкорпорируя в принятую в ней систему разделения труда все новые регионы. После распада советского блока в орбиту глобальной капиталистической системы был втянут последний крупный блок государств, прежде остававшийся за ее пределами. Теперь, как считает И. Валлерстайн, «капиталистическая миро-система представляет собой совокупность мирохозяйства, определяемого отношениями центра и периферии, и политической структуры, состоящий из входящих в международную систему суверенных государств» [35].

Одним из основных проводников экономической глобализации в XXI в. являются транснациональные корпорации (ТНК)*. Согласно выработанному в ООН определению, это огромные предприятия, независимые от страны их происхождения и осуществляющие производство более чем в одной стране. Сегодня ТНК контролируют основную часть международного рынка. Современная политическая наука рассматривает ТНК наряду с национальными государствами и международными организациями в качестве основных акторов (субъектов) международных отношений. С момента своего появления ТНК стали объектом ожесточенных дискуссий, в которых им приписывали роли от главного орудия мирового прогресса и приобщения народов отсталых стран к цивилизации до основного инструмента эксплуатации в мировом масштабе, обрекающего развивающиеся страны на увековечение отсталости и нищеты. В последующем, однако, было признано, что в принимающих странах выгоды от деятельности ТНК перевешивают издержки, но последние, тем не менее, сохраняются. Как бы там ни было, ТНК могут беспрепятственно перемещать капиталы и производство из страны в страну, в чем и состоит их решающее преимущество перед национальными правительствами. К тому же во всем этом ТНК выводят себя и из-под какого бы то ни было демократического контроля со стороны общества.

Культурная глобализация выражается в том, что информация, технологии, потребительские товары, образцы культуры, имиджи, создаваемые в той или иной части мира, сливаются в единый поток с тем неизбежным следствием, что культурные различия между людьми, нациями и регионами в большей или меньшей мере сглаживаются. Движущим фактором этого процесса выступает информационная революция, развитие глобальных коммуникационных сетей. Повсеместное распространение новых технологий делает межгосударственные границы прозрачными и в сфере культуры. К сожалению, на деле культурная глобализация больше напоминает не многосторонний процесс, а «культурный интервенционизм», осуществляемый теми государствами, которые контролируют информационные потоки. Такого рода интервенционизм исходит прежде всего от США, которые осуществляют целенаправленную стратегию навязывания своей, американизированной, системы ценностей всему миру. Это неизбежно наталкивается на возрастающее неприятие, а зачастую и сопротивление национальных и региональных культурных элит. Показательной в этом отношении является Франция: она стала первой в мире страной, которая специальным законом нормирует количество транслируемых американских фильмов, радио и телепрограмм.

Политическая глобализация выражается в размывании государственно-центристской международной системы, в растущем значении наднациональных организаций, которые могут диктовать те или иные решения национальным государствам. К таким организациям прежде всего относятся Всемирный банк, Международный валютный фонд (МВФ), Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и Всемирная торговая организация (ВТО). Однако и в них доминирующую роль играют государства, составляющие центр миро-системы, прежде всего США и другие индустриально развитые государства. В последнее время процесс глобализации сопровождается мерами по силовому устранению «непокорных» правительств и лидеров либо организацией их свержения посредством так называемых «цветных революций».

По мнению аналитиков и идеологов глобализации, политическая глобализация заметно отстает от экономической и культурной глобализации. Если в первом случае еще продолжают действовать механизмы в лице межправительственных организаций, позволяющих правительствам, по крайней мере в теории, принимать соглашения, не поступаясь суверенитетом, то во втором случае погоду полностью определяют негосударственные и рыночные структуры, практически неподконтрольные правительствам. Поэтому наиболее активные сторонники глобализации выступают за сознательную передачу власти от суверенных государства глобальным структурам управления международными экономическими и политическими процессами на основе применения обновленных норм международного права. Словом, они выступают за слияние всех народов и государств в единое планетарное образование с установлением мирового правительства, которое управляло бы человечеством.

Идея о том, что процессы глобализации рано или поздно поставят в повестку дня создание мирового правительства, была высказана еще в 1970-е гг. В частности, канадскому ученому ХМ. Мак-Люэну (1911–1980) принадлежит мысль, что в эпоху электронных средств коммуникации пространственные факторы взаимодействия людей утрачивают свое былое значение, в результате чего весь мир превращается в «глобальную деревню». Это означает, что в современном мире коммуникационные процессы, характерные для общины, распространяются до глобальных масштабов: люди, проживающие в различных уголках планеты, рассуждают и поступают таким образом, как если бы они находились совсем рядом, жили в одной деревне. Они вольно или невольно все вмешиваются в жизнь друг друга, что повышает внутреннюю нестабильность и конфликтность глобализирующегося мира. Согласно Х.М. Мак-Люэну, «всемирная деревня» абсолютно обеспечивает максимальное разногласие по всем вопросам. Из этого вытекает, что такой мир требует к себе особого отношения, поиска новых форм управления, т. е. создания мирового правительства [36].

По мнению ряда известных аналитиков, мировое правительство если еще и не существует в юридическом смысле, то оно фактически уже является реальностью. Английский исследователь Дж. Колеман считает, что современной формой мирового правительства является влиятельная группировка лиц, так называемый «Комитет 300», которая контролирует ключевые секторы мировой экономики. В трактовке русского философа А. Зиновьева власть глобального сообщества представлена, с одной стороны, теми реальными лицами и структурами (объединения, учреждения, корпорации наднационального характера), которые заняты выработкой и принятием решений (аналог законодательной власти в государстве), и с другой – действующими структурами власти национальных государств, для которых решения первых фактически имеют принудительную силу (аналог исполнительной власти в государстве). Согласно известному американскому государственному деятелю и политологу 3. Бжезинскому (р. 1928), мировой столицей является не Нью-Йорк, где периодически заседает Генеральная Ассамблея ООН, а Вашингтон, в центральной части которого сконцентрированы учреждения «мирового правительства». Все эти учреждения он перечисляет в своей книге «Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство» [37]. Видимо, приведенные представления дополняют друг друга, а объединяет их то, что все они исходят из факта управляемости процесса глобализации.

Основы глобализма как идеологической доктрины закладывались главным образом участниками так называемого Римского клуба* — международной неправительственной организации, собравшей видных ученых, политических и общественных деятелей из разных стран мира. Толчком к формированию идеологии глобализма послужил доклад «Пределы роста» (1972), подготовленный группой ученых во главе с Д. Медоузом Римскому клубу. Авторы доклада пришли к выводу, что имеющихся ресурсов планеты не достаточно для обеспечения процветания всех государств, что, в свою очередь, ограничивает мировой экономический рост. С этого момента мышление значительной части западных интеллектуалов и представителей правящих кругов обращается к поиску путей обеспечения выживания не столько всего человечества, сколько населения западных стран. В итоге возобладала идея того, чтобы изъять жизненно важные планетарные ресурсы у тех, кто ими владеет, но не умеет или не желает ими цивилизованно распоряжаться (слаборазвитые страны), и передать такие ресурсы в руки преуспевающей части человечества (развитые страны). В аспекте политической практики глобалистские идеи периодически обсуждаются в рамках такой международной организации, как «Трехсторонняя комиссия», объединившей политиков и экспертов самого высокого ранга из развитых западных стран – США, Канады, Англии, Германии, Италии, Японии.

С точки зрения идеологов и проводников политики глобализма, развитие человечества осуществляется в едином направлении в соответствии с принципами либерализма, который по результатам холодной войны стал безусловным победителем среди конкурирующих традиционных идеологий. Ключевым положением идеологии глобализма является либеральное понимание человека как автономного (атомарного) индивидуума, жизнедеятельность которого не должна опосредоваться какими-либо социальными группами или общностями – кастовыми, сословными, классовыми, национальными, цивилизационными.

Данный постулат, считают глобалисты, должен быть положен в основу политической практики в планетарном масштабе. Фасад такой политики составляют борьба против нарушений прав человека за пределами западных стран и международного терроризма, а также повсеместное утверждение либеральной демократии. В действительности же эта политика направлена на достижение иных целей, затрагивающих самые основы человеческого существования. Ее общим знаменателем должно стать стирание последних различий между культурами и цивилизациями.

Глобализм, по мнению российского аналитика А.Г. Дугина, есть не что иное, как либерализм, постулаты которого распространяются на всю территорию планеты в качестве общеобязательного стандарта. Однако, становясь глобальным, либерализм фундаментально меняется сам и изменяет окружающий мир. На данной стадии либерализм трансформируется в совокупность постулатов, которые и составляют идейную доктрину глобализма. Согласно А.Г. Дугину, суть основных положений идеологии глобализма состоит в следующем [38]:

• мондиализм — планетарная унификация государств, народов, культур в социальном, экономическом и политическом смыслах; создание мирового государства и мирового правительства;

• атлантизм — стратегическая доминация Запада, распространение либеральной демократии на весь мир; превращение вооруженных сил США в мирового жандарма;

• переход к финансовой экономике (экономике постиндустриального общества) – переход к последней и наивысшей стадии развития рынка, при которой электронно-биржевые спекуляции важнее реального производства;

• реальная доминация капитала — полное поглощение капиталом труда и превращение его в пассивный объект;

• концепция богатого Севера — концепция неравномерного распределения центров финансового, политического, экономического и стратегического контроля в пользу США и Западной Европы; вынесение индустриального производства и центров добычи и переработки ресурсов в «третий мир»;

• концепция золотого миллиарда — утверждение, согласно которому в сложной ситуации нового мира выжить сможет не все человечество, а только его высокоразвитая часть, региональная экономическая и политическая элита, сумевшая интегрироваться в мондиалистский истеблишмент;

• тотальная атомизация человечества — всеобщее смешение существующих рас и наций, разрушение религий, превращение всех людей в неопределенную массу без корней, культуры и т. д.;

• юнисекс — полное уравнивание полов между собой, узаконивайте половых извращений и трансгендерных операций, признание гомосексуальных браков;

• генная инженерия — создание квазичеловеческих существ и биомутантов;

• тотальная информатизация и виртуализация производства — исчезновение традиционных профессий и ремесел, перевод деятельности в сетевую виртуальную сферу коммуникаций;

• новое кочевничетво — полный отрыв индивидуумов от почвы; отсутствие границ, виз, таможенного контроля; перманентная миграция;

• индивидуальный цифровой код — замена традиционной идентификации человека по личному имени и иным данным на индивидуальный номер (он же кредитная карта, паспорт, телефон и т. д.);

• тотальный пацифизм — замена национальных армий мировой полицией, которая под предлогом противодействия международному терроризму будет бороться против всех, кто недоволен либеральной демократией.

Глобализм как идеология и глобализация как реальный процесс оцениваются различными политическими силами по-разному. Те, кто под глобализацией понимают устранение административно-политических барьеров в международном сотрудничестве и общемировом циркулировании финансовых потоков, информации и технологий, видят в этом процессе положительное явление, дающее шанс слаборазвитым странам подтянуться до уровня развитых стран. Те же, кто под глобализацией понимает процесс реколонизации и эксплуатации, создания устойчивой системы экономических, информационных, политических и иных механизмов, позволяющих одним странам, прежде всего США, получать различного рода выгоды за счет других, безусловно, видят в этом негативное явление.

Вероятно, в процессе глобализации присутствует и одна, и вторая тенденции. Глобализация – объективный процесс, и его остановить невозможно. Вместе с тем глобализация по модели, навязываемой США, действительно ведет к тому, что важнейшие решения, касающиеся остального мира, принимаются узкой группой никому не подконтрольных западных финансистов и связанных с ними политиков. Результатом такого процесса глобализации выступает углубляющаяся дисгармония современного мира, консервация нынешнего варианта распределения общего природного достояния человечества между богатыми и бедными странами, когда богатые страны, прежде всего США, четыре пятых этого общего достояния потребляют бесплатно. «Глобализация по-американски, – отмечает известный российский аналитик A.C. Панарин (1940–2003), – на деле означает американскую национализацию ресурсов всего мира» [39]. В этих условиях остальным странам благ от процесса глобализации ожидать не приходится. Все это уже вызывает и будет впредь вызывать мощное сопротивление остальных государств, прежде всего таких центров влияния, как Европейский союз, Китай, Россия, Индия и др.

Альтернативой такому варианту глобализации является создание эффективного международного механизма решения стоящих перед человечеством проблем. Подлинная глобализация, таким образом, означала бы перевод всех государств мира, в том числе США, в более сложное пространство, образуемое на основе совместного творчества всех мировых культур и цивилизаций. Участники антиглобалистского движения стремятся повернуть процесс глобализации в русло сотрудничества различных народов, в русло диалога культур с уважением особенностей и традиций каждого народа, сохранением суверенитета и территориальной целостности государств, соблюдением принципа невмешательства во внутренние дела государств и сохранением многополярного мироустройства.

 

Понятие альтернативных движений

В XX в., несмотря на присущий ему динамизм, появилось не так много новых идеологических систем. Основные идеологии эпохи модерна (либерализм, консерватизм, социализм и производные от них), хотя и апробировались в прошлом веке, модифицировались, приспосабливаясь к изменившимся обстоятельствам, но возникли еще до начала XX в. Ушедший век во многом проверил на практике традиционные социально-политические концепции, показал пределы возможностей общественного развития в русле прежних тенденций. По оценкам экспертов с мировым именем, современная система мироустройства, основанная на идеалах и ценностях традиционных идеологических доктрин, находится в стадии завершающегося кризиса и вряд ли будет существовать пятьдесят лет [40].

Ныне человечество вступило в новую эпоху, эпоху постмодерна, стоит не просто перед выбором одного из заранее известных путей развития, а находится в состоянии напряженнейшего поиска направлений дальнейшего движения. Альтернативные социальные идеи — это попытка выйти за рамки традиционных идеологических систем и осознать синхронно со временем новые общественные проблемы и конфликты, прежде всего с позиций гуманизма, через системы категорий и ценностей, где ведущим понятием выступает «человек».

Носителями альтернативных идеологий прежде всего являются участники новых социальных движений. В качестве таковых выступают не классы или партии и даже не социальные группы, а объединения единомышленников, образующиеся на основе общей приверженности к определенным социальным ценностям. Если участниками традиционных общественных движений были бесправные или обездоленные слои общества, например третье сословие или пролетариат, то альтернативные движения вбирают в себя, как правило, представителей хорошо образованных и благополучных социальных групп, ориентирующихся на новое качество жизни, на идеалы самовыражения и самореализации личности.

Появление первых, начальных форм новых социальных движений относится к 1970-м гг. За истекшее время они прошли стадию социальной мобилизации и в ряде стран уже одержали заметные политические победы. На формирование идейных концепций альтернативных движений оказали теории нового общества и нового человека Э. Фромма, теория капиталистической миро-системы И. Валлерстайна, анализ противоречий современных государств всеобщего благоденствия в странах развитого капитализма К. Оффе. В качестве видных идеологов альтернативных движений зарекомендовали себя А. Горц, Р. Баро, Э. Шумахер, А. Иллич, О. Флехтхейн, Б. Фриден, И. Маркое, Н. Хомский, А. Негри, С. Жижек.

 

Объективные основания альтернативных движений

Объективные основания появления альтернативных движений достаточно очевидны. В последнюю четверть XX в. возник комплекс взаимообусловленных социальных проблем, которые не входили в предмет анализа прежних идейно-политических концепций. К таким новейшим проблемам относятся:

• экономические — продолжение экономического роста в новых условиях или отказ от него, поиск возобновляемых источников энергии, разработка мягких технологий, определение оптимальных соотношений между концентрацией и децентрализацией производства;

• международные — сохранение мира, отказ от ядерного оружия, преодоление разрыва в уровнях экономического развития между Севером и Югом, поиски форм сосуществования Запада и Востока;

• социальные — достижение нового общественного консенсуса, связанного с изменениями в социальном составе населения, обеспечение равноправия женщин, выработка нового отношения к труду, ликвидация безработицы;

• моральные — раскрепощение личности, самореализация, социальная ответственность;

• политические — дальнейшее развитие и воплощение демократических принципов, политического плюрализма, демократии участия;

• культурные — демассификация культуры, формирование контркультуры.

Многие из этих проблем существовали и раньше. Но уже в 1970-е гг. принципиально изменились их масштабы и острота. К тому же они приобрели глобальный, а не, как было прежде, локальный, или региональный, характер. Это обстоятельство и подвело современную социально-политическую мысль к новому рубежу, к поиску ответов на возникшие проблемы постиндустриальной (постмодернистской) эпохи вне рамок прежних идеологических постулатов, концепций и доктрин. Результаты такого поиска получают свое закрепление в альтернативных социально-политических доктринах.

Проблемный спектр альтернативных движений и, соответственно, круг отстаиваемых ими идей и ценностей весьма широки: пацифизм — идея перехода к мироустройству без оружия и без всяких войн; феминизм — идея утверждения равноправия женщин, повышение их роли в социальной жизни; экологизм — защита окружающей среды; антиглобализм — идея противодействия политике глобализации, которая ведет к усилению в мире социального неравенства; коммунитаризм — идея организации жизнедеятельности сообществ людей на основе соблюдения прав и солидарной ответственности их участников. Их приверженцев (они же и участники новых социальных движений) называют пацифистами, феминистами, экологистами, зелеными, антиглобалистами, коммунитаристами и т. д.

Сущность альтернативного подхода к новым социальным реалиям

Радикальное новшество альтернативного подхода к новым социальным проблемам заключается не в осознании их серьезности, не в поиске их решения традиционными путями, а в изменении оценки перспектив развития общества. Тенденции индустриального общества ныне далеко не все рассматривают как гарантию прогресса. Цивилизация, обеспечившая высокие материальные достижения – доходы, качество и доступность товаров и услуг, прогресс науки, техники, медицины, воспринимается очень и очень многими как неспособная удовлетворить духовные запросы человека. Ряд известных на Западе идеологов (Л. Браун, А. Горц, Э. Шумахер, Э. Фромм и др.) вообще в конце пути индустриального общества видят тупик или катастрофу. Поэтому проблемы последних 25 лет стали не столько проблемами текущего момента, сколько императивами будущего. Отсюда и поиск альтернативы нынешнему общественному развитию.

Имеющиеся альтернативные социально-политические концепции — это сложный идеологический феномен, и потому кратко изложить их непросто. Тем не менее все разновидности альтернативных идей – экономических, социальных, политических, экологических, культурно-этических, международных – можно свести к нескольким общим положениям.

Отправным моментом концепций альтернативного развития выступает положение об исчерпанности и бесперспективности развития мира по пути индустриализма. Основой такого вывода является сознание того, что индустриальный тип развития неизбежно приводит к концентрации и централизации производства, сращиванию крупного производства и государства, образованию на этой базе «мегамашины», противостоящей индивиду, что в сочетании с углубляющимся разделением труда ведет к отчуждению сущностных сил человека. Поэтому теоретики альтернативных движений предпочитают говорить о современном обществе как о системе, которая представляет безликую централизованную структуру, где личность не имеет возможности не только реализовать цель своего развития, но и зачастую даже осознать свои интересы. При этом социальная природа системы отождествляется как с капитализмом, так и с социализмом, под которым в идеологических концепциях альтернативных движений понимается административно-командная модель общественного устройства. С их позиций и то и другое представляет собой две разновидности индустриального общества, которые ориентируются на экономический рост, максимизацию потребления. В силу этого современная система, с точки зрения альтернативистов, является антигуманной и безнравственной, превращая человека не в цель, а в средство безудержного экономического развития. По отношению к данной системе альтернативные экономические, социально-политические и духовные установки рассматриваются в качестве антисистемной или внесистемной силы.

Ключевую роль в подходе альтернативистов к общественному развитию играет идея децентрализации. Это требование имеет несколько аспектов:

• антиэтатизм, т. е. конфликт с государством;

• разукрупнение и, следовательно, конфликт с господствующей экономической моделью массового товарного производства;

• самоуправление, требование прямого участия, а значит, конфликт с механизмом представительной демократии;

• снятие отчуждения личности, неизбежного, по мнению проводников альтернативных идей, в больших социальных системах.

Проиллюстрируем это положение (идея децентрализации) на примере подхода альтернативных движений к решению проблем экономического развития.

Исходным моментом альтернативных экономических моделей является разрыв с традицией индустриальной эпохи. Авторы этих концепций утверждают, что предотвратить экологическую катастрофу можно, только затормозив технологическое развитие, отказавшись от экономического роста и выработав новые принципы социального поведения. Суть этих принципов выражена в постулате, сформулированном британским теоретиком-экологом, выходцем из Германии Э. Ф. Шумахером (1911–1977): «Малое – это прекрасно». На практике это означает развитие разнообразных мелких ремесленных предприятий, мастерских по производству потребительских изделий, альтернативных производственных коллективов, сельскохозяйственных коммун, «экологических банков» и многих других учреждений, социально целесообразных и дружественных по отношению к окружающей природе. Словом, речь идет о необходимости перехода к такой экономической и социальной организации, которая была бы обращена к человеку и основывалась на небольших трудовых коллективах, коммунальной собственности и региональных производствах, использующих местный труд и местные ресурсы.

Аналогичные подходы предлагают альтернативисты и в организации деятельности людей в других областях общественной жизни. В сфере услуг это означает формирование туристских бюро, осуществление проектов социальной самопомощи молодежи и безработных, создание спортивных организаций, мелких предприятий торговли; в сфере общественно-политической деятельности – функционирование различных гражданских комитетов, политических групп, «инициатив заинтересованных» и т. д. В области науки и культуры учреждаются самодеятельные исследовательские институты, издательства, информационные центры, альтернативные газеты и журналы, домашние кинотеатры, видео и дискотеки, школы и детские сады. Все это, по расчетам альтернативистов, должно привести к раскрепощению человека, освобождению его от жестокого давления нынешней социальной системы, установлению гармонии в его отношениях с природой и обществом.

Таким образом, суть предлагаемой альтернативы – общество, целью которого является свободное развитие личности. Главная же задача на нынешнем этапе движения к такому обществу осознается альтернативистами как преодоление отчуждения в экономике, политике, культуре, частной жизни. И хотя в разработке приемлемых рецептов достижения поставленных целей альтернативисты продвинулись не дальше других, все же это тоже поиск путей нелегкого движения человечества из «царства необходимости» в «царство свободы».

Далее рассмотрим идейные установки альтернативных социальных движений, получивших наибольший размах на рубеже XX–XXI вв. К числу таковых прежде всего относятся пацифистское, феминистское, экологическое, коммунитаристское и антиглобалистское движения.

 

Пацифизм

Термином «пацифизм» (от лат. pacificus – умиротворяющий) принято обозначать принципиальное отрицание войны и всех форм насилия, а также общественное движение, участники которого выступают против всяких войн вне зависимости от их характера и целей. Сторонники пацифизма стоят на позициях морального осуждения любой вооруженной борьбы, в том числе и справедливой освободительной войны, влекущей за собой человеческие жертвы. В основе пацифистской установки лежат гуманистические идеи о всеобщем братстве людей, о неотъемлемом праве каждого человека на жизнь.

Пацифизм как идейная установка и общественное движение возник в XIX в. и получил свое развитие в XX–XXI вв. В различные периоды его видными представителями были австрийская писательница Б. фон Зутнер (1843–1914), русский писатель и философ Л. Толстой (1828–1910), французский писатель А Барбюс (1873–1935), а также индийский политик M. Ганди (1869–1948) и американский политик М.Л. Кинг (1929–1968) и др.

Основной формой борьбы пацифистов за ненасильственный мир – убеждение и личный пример. Участники пацифистского движения ведут пропаганду, убеждают власти решать конфликтные вопросы путем переговоров, отказываются участвовать в любых насильственных актах, организуют массовые выступления, направленные на мирное урегулирование международных конфликтов.

Пацифистские умонастроения относительно широкое распространение получили среди различных слоев населения преимущественно в странах Западной Европы и Северной Америки: интеллигенции, религиозных кругов, молодежи и др. Однако люди с пацифистскими убеждениями имеются практически во всех странах. Первые пацифистские организации возникли в США (1815) и Великобритании (1816) как реакция на наполеоновские и англо-американскую войны. В 1848 г. Состоялся первый международный конгресс пацифистов в Брюсселе. Наибольшее развитие пацифистское движение получило в 1980—1990-е гг. Многочисленные международные конференции пацифистов, проводимые в то время, призывали правительства всех стран к запрещению войн, всеобщему разоружению и урегулированию международных конфликтов путем принудительных третейских судов. Попыткой осуществить некоторые пацифистские идеи явилось создание и деятельность Лиги Наций (1919–1946).

После Второй мировой войны, по сути, формой пацифизма становится движение сторонников мира, а затем – антивоенное движение. Важными вехами их развертывания были Конгресс деятелей культуры в защиту мира (Вроцлав, 1948), I Всемирный конгресс сторонников мира (Париж – Прага, 1949), II Всемирный конгресс (Варшава, 1950). Последний учредил руководящий орган сторонников мира – Всемирный Совет Мира. Его важнейшей акцией стала организация кампании по подписанию Стокгольмского воззвания (1950), под которым поставили свои подписи около 500 млн чел. В данном документе атомная война квалифицируется как преступление против человечества. Эта акция положила начало антиядерному пацифизму. Во второй половине XX в. пацифисты вместе с участниками движения организуют кампании против войн западных стран со своими колониями. Особый размах в начале 1970-х гг. получили акции против войны США во Вьетнаме.

Основной результат деятельности пацифистского и антивоенного движений, достигнутый к началу XXI в., состоит в том, что идея мирного решения политических проблем заняла прочные позиции среди мировой общественности. Пацифизм внес существенный вклад в развертывание современного движения людей на всех континентах за выживание человечества и сохранение биосферы, за безъядерный, ненасильственный и безопасный мир.

 

Феминизм

Феминизм (фр. féminisme от лат. femina – женщина) – теоретическая установка, лежащая в основе общественного движения, ставящего своей целью уравнивание в правах женщин с мужчинами, повышение роли женщин в обществе и, в конечном счете, достижение равенства полов. В более широком смысле термином «феминизм» обозначаются течения философской, политической и правовой мысли, занимающиеся женской проблематикой.

Возникновение феминизма связано с эмансипационными процессами – освобождением людей от зависимости и угнетения, – стимулированными Французской революцией 1789 г. Непосредственным толчком к появлению феминистского движения послужил отказ творцов революции признать женщин в качестве полноправных граждан своего отечества. Провозгласив в «Декларации прав человека и гражданина» положение о том, что «все люди рождаются свободными и равными в правах», они одновременно специальным декретом запретили женщинам участвовать в политических действиях. В такой позиции поборников «свободы, равенства и братства» дал о себе знать господствовавший на протяжении тысячелетий подход к пониманию мужчины как полноценного, социально активного субъекта, творца истории, а женщины – как вторичного существа, функцией которого является лишь продолжение рода человеческого.

Конечно, и до Французской революции выдвигались идеи, в которых опровергались устоявшиеся на сей счет представления, однако они оставались малоизвестными и невостребованными. Прежде всего следует отметить творчество французской поэтессы итальянского происхождения К. Пизанской (1364–1416), которую называют первой феминисткой. Ей принадлежит приоритет в постановке проблемы подчиненного положения женщины и необходимости обеспечения ее права на образование. В защиту женщины в это время выступали и мужчины. Например, немецкий философ-гуманист К. Агриппа (1486–1535) в работе «О благородстве и совершенстве женского пола» приводит ряд аргументов в пользу превосходства женщин по сравнению с мужчинами. Еще более решительным феминистом показал себя П. деля Барр, опубликовавший в 1673 г. труд «О равенстве обоих полов». В числе первых он объявил о том, что неравное положение мужчины и женщины в обществе есть результат подчинения женщины грубой мужской силе, а вовсе не предписание природы. Из этого следовало, что нет такого предназначения женщины, во имя которого ее следует держать в гражданском бесправии.

Однако общественное звучание проблема равноправия женщин получает после Французской революции. Первым документом феминизма явилась вышедшая в 1791 г. из-под пера француженки О. де Гуж (1745–1793) «Декларация прав женщины и гражданки», за которую, по сути, она поплатилась жизнью (в 1793 г. по ложному доносу ее отправили на гильотину). По ее убеждению, «естественным правом» обладает каждый человек, в том числе и женщина, и женщина ничуть не менее способна к его отправлению; конституция же не действительна, если она выработана не большинством всех индивидуумов, из которых состоит нация. Практически в это же время, в 1792 г., появляется работа английского социального философа Мэри Уоллстонкрафт (1759–1797) «В защиту прав женщин» [40]. В ней на основе идеи неповторимости и уникальности личности доказывается необходимость предоставления женщинам равных с мужчинами прав, особенно права на образование. По мнению М. Уоллстонкрафт, образование и свобода позволяет женщине лучше исполнять и свою роль жены и матери.

Документом, вобравшим в себя основные феминистские идеи того времени, стала принятая на съезде американских женщин «Декларация чувств» (1848). Этот документ был разработан по аналогии с Конституцией США и подписан 68 женщинами и 32 мужчинами. Декларация содержала комплекс конкретных требований по изменению законодательства государства с учетом интересов обоих полов.

Отмеченные идеи стали теоретической основой так называемой первой волны феминизма, которая разворачивалась с XIX до середины XX в. Она была представлена главным образом возникшим сначала в Великобритании, а затем и в других западноевропейских странах движением суфражисток (от англ. suffrage – избирательное право), участницы которого требовали предоставления женщинам одинаковых с мужчинами избирательных прав. Можно сказать, что цели этого движения в основном достигнуты, по крайней мере в большинстве стран. Впервые женщины получили избирательные права в Новой Зеландии и Европе (1893), в Финляндии (1906). После Первой мировой войны суфражизм одержал победу в большинстве стран Старого и Нового Света. США предоставили избирательные права женщине в 1920 г., Англия – в 1928 г., Франция – в 1944 г., Швейцария – в 1971 г., Лихтенштейн – в 1986 г.

Появление второй волны феминизма, или неофеминизма, относится к 1960-м гг. Идейным предтечей современного феминизма стала французская писательница и философ С. де Бовуар (1908–1986). Вышедшая в 1949 г. ее книга «Второй пол» до сих пор считается самым полным историко-философским исследованием всего комплекса проблем, связанных с положением женщины в обществе. Писательница поставила своей целью выяснить, что стоит за понятием «природное назначение пола», какими историческими обстоятельствами вызвано положение женщины в современном мире и чем оно отличается от положения мужчины, способна ли женщина в принципе состояться как полноценный социальный субъект, и если да, то при каких условиях и на каких путях. Ее выводы состоят в том, что неравенство между мужчиной и женщиной носит исторический характер, что общество конструирует мужское как позитивную норму, а женское как негативное отклонение от нормы, что во всех сферах жизни и в интеллектуальной деятельности существует отношение к женщине как к Другому и что, следовательно, «распря между мужчиной и женщиной будет продолжаться до тех пор, пока они не признают взаимного равенства» [41]. Из этого вытекает принципиальная недостаточность традиционного теоретического анализа женского вопроса и необходимость для его решения политических действий.

Выводы С. де Бовуар стали отправным пунктом многочисленных исследований по женской проблематике в 1970-е гг. Их внешним стимулом явились противоречия современной цивилизации, выражающиеся, с одной стороны, массовым притоком женщин во все сферы общественной жизни, а с другой – прежними общественными структурами, которые создавались с расчетом на женщину-домохозяйку и которые ныне налагают на женщину двойное общественное бремя. Все эти выводы стали идейной основой современного феминистского движения, которое стремится направить ход развития цивилизации по гуманистическому и демократическому пути, с тем чтобы обеспечить фактическое равенство женщин с мужчинами.

Феминизм не есть однородное в идейном отношении движение, в его рамках выделяются по меньшей мере три различные традиции: либеральную, социалистическую и радикальную.

Либеральный феминизм связан с именами уже упоминавшейся М. Уоллстонкрафт и американской исследовательницы Б. Фридан (p. 1921). Надо заметить, что работа последней «Загадка женственности» (1963) вызвала новый подъем женского движения в США и во всем мире. В частности, Б. Фридан усматривает проблему женщин в том, что в современном обществе ей предоставляется гораздо меньше прав и возможностей, чем мужчине. Поэтому она возвела проблему дискриминации женщин на уровень государственного значения и потребовала предоставить им возможность одновременной реализации себя как личности, полноправному субъекту общественных отношений, с одной стороны, и как матери и жене – с другой. В целом либерально ориентированные участники феминистского движения выступают за реформы публичной сферы, кроме частной, с целью расширения возможностей женщины получать образование и сделать карьеру.

Феминистская проблематика в рамках социалистической идейной традиции разрабатывалась Ф. Энгельсом (1820–1895), А. Бебелем (1840–1913), К. Цеткин (1857–1933), А. Коллонтай (1872–1952) и др. Феминизм социалистического толка причину неравного с мужчиной положения женщины в обществе видит в буржуазном способе производства, который привязывает мужчину к капиталистическому предприятию, а женщину – к домашнему хозяйству. В результате роль женщины сводится к тому, чтобы растить и воспитывать следующее поколение работников. Поэтому для такой разновидности феминизма приоритетной является задача преобразования буржуазного общества на социалистических началах как необходимого условия социальной эмансипации женщины. По мнению А. Коллонтай, для достижения равноправия полов необходима специальная, целенаправленная государственная политика, ориентированная на реорганизацию патриархальной формы семьи, перераспределение домашних и родительских обязанностей. Она предлагала организовать сеть общественного питания, бытового обслуживания, общественного воспитания детей. В работе «Новая мораль и рабочий класс» А. Коллонтай описала новый, социалистический тип женщины: «…самодисциплина вместо эмоциональности, умение дорожить своей свободой и независимостью вместо покорности и безличности; утверждение своей индивидуальности вместо наивного старания вобрать и отразить чужой облик «любимого», предъявление своих прав на «земные радости» [43].

Радикальный феминизм, который связан с именами американской писательницы К. Миллет (р. 1934) и австрийской публицистки Ж Греч (р. 1939), является, пожалуй, самой характерной чертой феминизма второй волны. В основе данной разновидности феминизма находится убеждение в том, что различия по полу есть наиболее глубокий и политически значимый водораздел в обществе. Согласно этому воззрению, во всех обществах, прежних и нынешних, государство является не орудием господства одного класса над другими, как это утверждает марксизм, а институтом власти мужчин в обществе. Главным инструментом подавления женщин через сексуальное рабство и насильственное материнство здесь считается семья [44]. Отсюда следует задача феминистского движения – осуществление своего рода сексуальной революции, которая перестроит не только семейные отношения, но и даст женщинам власть в обществе. Следует, однако, заметить, что радикальный феминизм все же не доходит до того, чтобы видеть в мужчине врага.

Феминистское движение как его первой волны, так и второй волны достигло вполне существенных результатов. Главный из них состоит в том, что современное общество шаг за шагом стало отказываться от различных своих патриархальных предрассудков. Как уже отмечалось, задача первой волны феминизма – предоставление женщинам равных с мужчинами избирательных прав – в целом была решена к середине XX в. Итогом усилий участников феминистского движения второй волны стали принятые в 1970—1980-е гг. международным сообществом документы, которые призывают государства к ликвидации всех форм дискриминации женщин. В них женщина признается полноправным и равным с мужчиной субъектом истории, а то, что раньше называлось ее «природным назначением» – рождение детей, продолжение человеческого рода, теперь определяется как право, а не обязанность женщины. Сегодня уже никого не удивляет положение, когда женщина занимает пост главы государства или правительства, заседает в парламенте или руководит властной структурой, возглавляет производственный или творческий коллектив. Можно с достаточной степенью обоснованности утверждать, что теоретические положения феминизма и усилия участников этого движения способствовали ощутимому сдвигу во всей системе общественных отношений современного мира.

 

Экологизм

Термином «экологизм» (от греч. oikos – дом, жилище, местопребывание и logos – слово, учение) принято называть систему взглядов, т. е. идеологию, характеризующуюся критическим отношением к индустриальной модели развития экономики, ведущей к возрастающему загрязнению и деградации окружающей человека природной среды. Отправным в данной идеологии является положение, согласно которому человек – часть природы, а не ее «господин», как считалось в классических идейных доктринах. Экологисты настаивают на том, что одержимость идеей экономического роста, с которой связывали свои надежды сторонники и либерализма, и консерватизма, и социализма, привела к истощению природной среды и, нарушив хрупкое экологическое равновесие, от которого зависят все живые организмы, поставила под угрозу само выживание человеческого рода. Из этого вытекает следующий постулат экологизма: поддержание окружающей среды выше удовлетворения потребностей человека.

Как видно, экологизм отличается от традиционных идеологий тем, что несет в себе принципиальную альтернативу антропоцентризму* — подходу в социально-политической теории и практике, ориентированному на человека. В экологизме нет того сугубо потребительского отношения к природе, при котором она рассматривается не более как неисчерпаемый резерв для удовлетворения потребностей людей. Прежний, потребительский, подход к природе образно выражен в следующих словах известного в советское время биолога и селекционера И.В. Мичурина (1855–1935): «Мы не можем ждать милостей от природы: взять их у нее – наша задача» [44]. Напротив, придавая сугубую важность сохранению природной среды, экологизм исходит из принципа экоцентризма, согласно которому человеческий род рассматривается как малая часть природы. Отсюда вытекает научная и практическая проблема обеспечения совместимости природы и человеческого общества как сторон единой социоприродной системы, которая находится в центре внимания экологизма.

Более детальную разработку понятия и теоретические положения, используемые в идеологии экологизма, получили в энвайронментализме (от англ. environment – окружающая среда). Так называется теоретический подход, базирующийся на признании определяющей роли в развитии современного общества энвайронментальных факторов, в качестве которых рассматриваются различные типы окружающей среды. Если собственно экологизм акцентирует внимание только на природной среде обитания людей, то энвайронментализм в окружающей среде выделяет, по крайней мере, четыре вида сред. К числу таких сред прежде всего относится естественная среда – дикая природа, водные ресурсы, полезные ископаемые и т. п. С ней соприкасается, формируется и функционирует в ее пространстве встроенная среда – привнесенная человеком в свое природное окружение искусственная среда, куда относятся жилища, производственные помещения, дороги, линии связи и т. п. Кроме того, существует модифицированная среда – преобразованный человеком ландшафт, искусственные водоемы, загрязненные воздух, вода, почва и т. д. Наконец, функционирует и четвертый тип среды – социальная, которая включает отдельных индивидов, их группы, организации, сообщества, социальные связи. В процессе взаимодействия этих четырех сред энвайроменталисты выделяют две основополагающие функции среды – несущую способность и экологический дефицит. Первая из них – это способность среды поддерживать максимальную для данных условий массу определенной формы жизни без существенных негативных изменений последней. Экологический дефицит представляет собой совокупность отдельных, но взаимосвязанных ограничений и пределов человеческой деятельности, результат перегрузки несущей способности среды, осознание определенных границ экосистемы, ее подчиненности экологическим закономерностям, которые не могут быть полностью социально контролируемы. Незнание человеческими сообществами или отдельными индивидами пределов несущей способности среды, превышение их в процессе деятельности людей как раз и создает экологический дефицит, чреватый непредсказуемыми ситуациями, экологическими кризисами и катастрофами.

Особенностью идеологии экологизма является то, что свое внешнее выражение она подчас получает через понятия традиционных или иных идеологий, вбирая в себя и названия последних – экосоциализм, экоконсерватизм или экофеминизм. Так, термином «экосоциализм», который ввел немецкий социолог О.Флехтхейм, некоторые авторы левой идейной ориентации стали называть новый вид социалистической революции, в которой вопросы преобразования собственности и власти должны отойти на второй план перед разрешение антагонизма между человеком и природой. По их мнению важнейшей задачей социализма является решение экологических проблем. Экокон-серватизм обеспечение гармонии между человеком и природой связывает с сохранением или возрождением традиционных ценностей и институтов. Экофеминизм причину экологического кризиса усматривает в господстве мужчины как существа менее чуткого к природным процессам, чем женщина, и преодоление этого положения связывает с повышением роли женщин в жизнедеятельности общества. Все разновидности экологизма с тех или иных позиций отстаивают одно и то же положение: нужно прекратить рассматривать природу как неисчерпаемый источник ресурсов, служащих удовлетворению человеческих потребностей, и создать совершенно иную систему ценностей, поставить экологию выше материальных благ,

Очевидно, что в основе экологизма как системы воззрения находятся прежде всего достижения экологии — науки о взаимоотношениях организмов со средой их обитания. Под организмом в данном случае понимается все живое на Земле, обладающее способностью обменивать вещества и воспроизводить себе подобное, а под средой обитания – все то, что окружает эти организмы, все, с чем они соприкасаются и взаимодействуют. Термин «экология» впервые употребил в 1858 г. американский философ и писатель Г. Торо (1817–1862), однако научное содержание ему придал в 1866 г. немецкий биолог Э. Геккелъ (1834–1919), который исходил из установки, что «экология – это наука, изучающая все сложные взаимосвязи и взаимоотношения в природе». В процессе своего развития экология перестала быть только биологической дисциплиной. В течение XX в. она разделилась на ряд самостоятельных научных дисциплин и направлений: общая экология, глобальная экология, экология животных, экология растений, экология человека, социальная экология, экология космическая, медицинская, сельскохозяйственная и т. п. Обоснованные в их рамках положения экологии являются конструкционным материалом для экологизма как идеологии.

Считается, что экологизм как система воззрений и политическая практика стал складываться в конце XX в., когда воочию дал знать о себе глобальный экологический кризис. Это верно, но только отчасти. Корни экологизма можно видеть уже в стихийных возмущениях против промышленной революции, которые имели место в XIX в. Однако в то время антропоцент-ристский подход к организации жизнедеятельности общества, в том числе потребительское отношение к природе, все же не ставился под сомнение. Современный экологизм есть выражение глубоко осознанной различными категориями людей озабоченности тем ущербом, который индустриальный тип развития производства наносит среде обитания человека. К концу XX в. стало очевидно, что современный экологический кризис коренным образом отличается от кризисов экологического характера, которые довольно часто происходили на протяжении геологической истории в различных регионах планеты. Если в прошлом такие кризисы имели естественное происхождение, носили локальный характер и были не в состоянии повлиять на целостность биосферы, то современный кризис носит глобальный характер, является следствием деятельности людей и может привести к необратимым антропогенным последствиям. Переживаемый ныне человечеством экологический кризис характеризуется рядом особенностей: резким увеличением всех видов загрязнения биосферы веществами, которые ей эволюционно не свойственны; сокращением видового разнообразия, деградацией устойчивых биогеоценозов (совокупности животных, растений и микроорганизмов, населяющих определенный участок среды обитания) и подрывом способности биосферы к саморегуляции; антиэкологической направленностью космизации человеческой деятельности. Углубление указанных тенденций способно привести к глобальной экологической катастрофе – распаду эволюционно сложившейся биосферы и в конечном счете гибели человечества.

Понимание нынешнего состояния человечества как кризисного, вызванного его развитием по пути индустриализма, поддерживает участников экологического движения. Каков же выход из сложившегося положения предлагают теоретики экологического движения?

В качестве стратегической задачи экологисты считают глубокую экологическую трансформацию мышления, которое повлечет изменение подхода к содержанию и целям преобразовательной деятельности людей. При этом предполагается добиться радикального преобразования всех видов человеческой активности в плане экологической целесообразности, начиная с материальной (характер производства и потребления) и заканчивая духовной (устоявшиеся привычки, взгляды, убеждения). По сути дела, речь идет о таком масштабном изменении культуры в целом, что можно говорить об экологической революции как глобальном феномене, результатом которой должно стать новое состояние общества. Такое общество должно будет функционировать на основе познания законов самоорганизации и саморегуляции биосферы и ее частей – биоценозов. Только в этом случае люди смогут избежать тех разрушительных для среды их обитания последствий, которые вызвала производственная деятельность, развивавшаяся ранее стихийно по отношению к биосфере.

В плане конкретных действий экологисты делятся на умеренных, или светлозеленых, и радикальных, или темнозеленых. Умеренные экологисты уповают на то, что чувство самосохранения и осознания человечеством нависшей над ним опасности в конце концов принудят его перейти на позиции экологически здравой политики и образа жизни. При этом они настаивают на необходимости создания соответствующих институтов экологической политики и проведении широкомасштабных природоохранных мероприятий, включая использование ресурсосберегающих технологий, альтернативных источников энергии. Наиболее радикальные приверженцы экологизма выступают за фундаментальную перестройку политических отношений, полностью отвергают приоритеты общества потребления, призывают к изменению стиля жизни, стандартов потребления, консервации невозобнавляемых природных ресурсов. И те, и другие добиваются разработки и неуклонного применения экологического права, введения жестких санкций по отношению к виновникам преступлений против окружающей среды.

 

Коммунитаризм

Термином «коммунитаризм» (от англ. community – община, общность, сообщество) обозначается идейно-политическая доктрина, лежащая в основе общественного движения, отстаивающая интересы различных сообществ людей в их отношениях с государством и бизнесом. Основоположником коммунитаризма является американский социолога. Этциони. Свои представления о коммунитарном обществе он изложил в книге «Новое золотое правило» (1996) в Нью-Йорке [46]. Как в России, так и в Беларуси данная концепция пока остается достоянием сознания лишь небольшого круга интеллектуалов, в то время как она широко обсуждается в международном научном сообществе, а коммунитаризм постепенно становится влиятельной идеологией современности. Суть его – обоснование значимости и утверждение братства как состояния общества и общественного идеала.

Термин «коммунитарный» впервые появился в первой половине XIX в., и его первоначальное значение было связано с политической активностью групп, вдохновляемых коммунистическими и социалистическими доктринами. Можно сказать, что идеологическими предшественниками современных коммунитаристов являются теоретики классического анархизма (М. Штирнер, П. Прудон, М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин и др.), пропагандировавшие достоинства небольших децентрализованных общин, или коммун, жизнедеятельность которых основана на самоуправлении и сотрудничестве. Однако коммунитаристские идеи своими корнями уходят в античную философию (Аристотель), в представления об обществе, изложенные в Ветхом и Новом Заветах. Дальнейшее свое развитие они получили в философии Просвещения, в социальной теории Ф. Тенниса, Э. Дюркгейма и других мыслителей Нового времени. В современном значении понятие «коммунитаризм» появилось после того, как в 1990 г. группой интеллектуалов США во главе с А. Этциони и В. Тал стоном была сформулирована «Коммунитарная платформа», подписанная в последующем многими общественными деятелями и политиками.

Современный коммунитаризм проявляет себя прежде всего как конструктивная оппозиция индивидуалистическому рыночно-демократическому либерализму и традиционалистскому авторитаризму, предлагающим взаимоисключающие подходы к организации отношений людей внутри сообществ, т. е. противопоставление индивидуальной свободы и социальных обязательств. Коммунитарная альтернатива предлагает поиск гибких форм баланса между личностью и обществом, между автономией индивида и интересами сообщества, между общим благом и свободой, между правами и обязанностями членов сообщества. Коммунитаристский идеал – это общество, в котором нет асимметрии между индивидуальными правами и социальной ответственностью, а действует принцип «общие ценности и обоюдная ответственность». Теоретики и последователи коммунитаризма считают, что эффективная реализация прав личности невозможна вне сообщества, а значит, невозможна без принятия индивидом обязательств перед сообществом. Забота о себе и своих правах предполагает заботу о материальном и моральном благополучии других. Причину общего кризиса общества они связывают с вечной озабоченностью индивида своими собственными правами, его нежеланием признавать свою моральную ответственность и обязанности в отношении других людей. Поэтому последователи коммунитаризма настаивают на том, что нельзя возводить права индивида в абсолют, размножать права до бесконечности и доводить их защиту до экстремизма. В коммунитаристском обществе права не должны доминировать над обязанностями, а обязанности не должны сводить на нет права.

Коммунитаризм есть доктрина, предлагающая культивирование сообществом определенных моральных и социальных ценностей. Первой и главной среди этих ценностей, считает А. Этциони, является готовность людей пойти на некоторые жертвы ради коллективного блага [47]. Эта установка базируется на следующей аксиоматике:

• люди рождаются и живут в сообществах (семья, детский коллектив, школа, друзья и т. д.);

• сообщества существуют благодаря вырабатываемым в них ценностям;

• очевидно, что индивид появляется на свет без моральных и социальных ценностей;

• люди приобретают существующие ценности, делая их своими.

Отсюда следует, что сообщества стоят на страже морали, социальных ценностей. Даже восстание против существующих ценностей предполагает, что люди прежде их усваивают, а затем стремятся заменить их новой системой моральных ценностей.

Поскольку мораль начинается с семьи, с родителей, то, следовательно, состоянием семьи – моральным и материальным – определяется моральное состояние общества. Коммунитаризм ставит своей задачей обратить родителей к пониманию значения семьи для нравственного здоровья детей и всего общества, чтобы посвятить себя детям. С этой целью предлагаются политические решения: законодательно закрепить более гибкий график работы, предоставлять возможность работы на дому, практиковать пособия на новорожденных, увеличивать отпуск по уходу за детьми, противодействовать разводам. Коммунитаристы убеждены, что рост разводов, который характерен для всех либерально-демократических обществ, есть результат нагнетания в них индивидуализма, отказа отцов и матерей, занятых лишь личной жизнью и карьерой, от выполнения своего родительского долга. В организации образования, считают они, нельзя допускать доминирования академизма, т. е. чисто теоретического постижения знания, над личностным моментом в обучении. Школа должна быть перестроена таким образом, чтобы ее среда сама по себе передавала учащимся необходимую информацию и прививала им соответствующие навыки.

Особое значение в доктрине коммунитаризма придается организации публичного пространства, поскольку именно общественные места неразрывно связаны с повседневной деятельностью сообществ. Авторы доктрины, по сути, выступили с критикой современного урбанистического процесса, который, с их точки зрения, ведет к регрессу городского пространства до состояния криминальной запущенности. Это, в свою очередь, приводит к деградации публичной сферы в целом и, следовательно, является угрозой существования сообществ и источником социальной дезорганизации. Поэтому коммунитаризм предлагает всерьез заняться проблемой реорганизации публичного пространства. Если, например, большие городские парки все больше несут угрозу криминализации, то следует переходить к созданию компактных парковых зон в непосредственной близости от мест проживания членов сообщества. Такие же подходы предлагаются и по отношению к организации других сфер городской жизни, чтобы обеспечить комфорт, безопасность и социальное благополучие сообществ. И надо заметить, что эти идеи оказывают ощутимое влияние на современное городское планирование, при котором отказываются от принципа выстраивания в ряд больших строений и вообще от масштабных проектов в пользу слегка «урбанизированных деревень».

Непременным компонентом рассматриваемой идейно-политической доктрины является коммунитарная система власти. Ее суть состоит прежде всего в обеспечении равного участия всех членов сообщества в определении полномочий органов власти на всех уровнях ее организации, в осуществлении постоянного контроля за действиями должностных и выборных лиц, в принятии и осуществлении управленческих решений, а также в контроле за их реализацией. Коммунитарная власть – это, по сути, есть демократия участия, т. е. власть, непосредственно связанная с делами данного сообщества и осуществляемая ее членами. Такая система власти предполагает распределение полномочий между сообществами различных уровней: местные власти не должны решать задачи семьи (это компетенция самой семьи), национальное правительство не имеет права вмешиваться в повседневную деятельность местных властей. С точки зрения коммунитаристов, это не просто абстрактный механизм управления, а реальная альтернатива тем ограничениям политического участия, которые существуют в современных представительных демократиях и существенно снижают социальную эффективность власти.

Обобщающим выражением идейно-теоретической доктрины коммунитаризма является разработанная А. Этциони трехсекторная модель коммунитарного или, по выражению ее автора, «справедливого общества». Первый сектор такого общества составляют институты власти, второй сектор — рынок со всеми его коммерческими структурами, третий сектор — сообщества некоммерческого характера. Ключевую роль в обеспечении справедливого общественного порядка играет баланс между государством, рынком и сообществами (третьим сектором). Баланс предполагает широкий спектр партнерских отношений, в которых исключено сведение роли одного из агентов к обслуживающей роли другого. Государство и рынок выполняют задачи инструментального характера, тогда как сообщества отвечают за моральный порядок. Коммунитаристская идея сообщества строится на морали, на понимании сложных взаимодополняющих отношений государства, рынка и сообществ. Согласно А. Этциони, все общества – как на Востоке, так и на Западе – только выиграют, если сумеют снизить степень подчинения жизни людей рынку и правительству [48]. Не исключено, считает он, что люди не достигнут осуществления моральной солидарности в ее полноте, но не менее важно то, что они намерены сознательно идти к ней. Коммунитаризм предполагает наличие децентрализованных сообществ свободных граждан, противостоящих «большому обществу», и реализуется в практическом плане в движении за гражданские инициативы, создании сетей самопомощи, альтернативных религиозных общин.

Таким образом, коммунитаризм – это еще один вариант социально-политической реакции на реальные проблемы современного индустриального общества в его либерально-демократической версии, еще один проект вывода этого общества из кризисного, а по сути, тупикового состояния, в котором оно оказалось на рубеже XX–XXI вв. Путь выхода из такого состояния коммунитаризм видит в возрождении морали, ответственности и участия как основы человеческих сообществ.

Заметим, что коммунитаристская доктрина предлагает практически тот же тип социальных отношений, который в русской философии обозначается понятием «соборность». Соборность – это своеобразная индивидуально-коллективистическая моральная установка, которая предполагает вместо противопоставления человека («Я») и мира («Мы») их согласие с сохранением свободы и самодостаточности. Вполне возможно, что именно идя по пути соборности или, что практически одно и то же, коммунитаризма, человечество обретает свое новое дыхание.

 

Антиглобализм

Антиглобализм (от греч. anti – приставка, обозначающая противоположность, враждебность чему-либо, направленность против чего либо, и глобализм) – международное движение, направленное против политики глобализации, осуществляемой транснациональными финансово-экономическими структурами и руководством индустриально развитых западных стран во главе с США, и одновременно выступающее за разработку и реализацию демократической модели глобализации. Глобализм возник как реакция различных категорий общественности стран, международных организаций (правительственных и неправительственных), государственных и общественных деятелей, видных ученых, представителей духовенства основных религиозных конфессий на нарастание в мире всех форм неравенства, вызванного политикой глобализации.

Антиглобализм проявляется в виде критики политики глобализации и в виде акций протеста против проявлений такой политики и ее активных проводников. Идеология антиглобализма в определенной мере складывалась в ответ на глобалистские идеи, разрабатывавшиеся участниками Римского клуба. Среди виднейших идеологов антиглобализма можно назвать индейца мексиканского происхождения И. Маркоса* [49], американского философа и лингвиста Я. Хомского (р. 1928), итальянского политолога^. Негри (p. 1933), уроженца Словении философа С. Жижека (р. 1949).

Первая крупная международная акция антиглобалистов – 50-тысячная демонстрация – состоялась в 1999 г. в Сиэтле (США), ее участники протестовали против открытия в этом городе сессии Всемирной торговой организации (ВТО) и навязывания западными странами своих торговых правил всему остальному миру. Эту акцию затем назвали «битвой при Сиэтле», поскольку она вылилась в ожесточеннейшие схватки с полицией. В дальнейшем выступления антиглобалистов стали приурочивать к саммитам глав государств и правительств экономически развитых стран и форумам различных международных организаций, задействованных в политике глобализации. В этой связи массовые демонстрации антиглобалистов прошли в Гетеборге и Давосе, в Вашингтоне и Праге, в Квебеке и Ницце, в Генуе и Брюсселе. Особенно значительные волнения произошли в 2001 г. во время встречи «Большой восьмерки» в Генуе, когда не менее 300 тыс. антиглобалистов участвовали в баррикадных столкновениях. В последующем в различных странах стали возникать организации и объединения антиглобалистской направленности.

Новым проявлением движения антиглобалистов стало проведение в 2001, 2002 и 2003 гг. в бразильском городе Порту-Алегри Всемирного социального форума. В средствах массовой информации это событие освещалось как форум представителей антиглобалистских сил всего мира, который выступает альтернативой Всемирному экономическому форуму в Давосе, где периодически собираются ведущие деятели политики глобализации. В печати Всемирный социальный форум прозван «Анти-Давосом» или «бразильской альтернативой». Подобным же образом этот форум характеризуют и сами его организаторы. В 2002 г. в Порту-Аллегри уже собралось более 150 800 делегатов представлявших 4 909 организаций и движений из 123 стран мира [50]. В дальнейшем подобные форумы, как всемирные, так и региональные, стали регулярными.

Поскольку выступления антиглобалистов, как правило, сопровождаются столкновениями с полицией, актами насилия (многие наблюдатели причину этого усматривают в провокационных действиях полиции), то эти внешние проявления антиглобализма создали данному движению едва ли не имидж погромщиков. Однако представления о данном движении только по его внешним проявлениям, на которые акцентируют внимание средства массовой информации, весьма далеки от подлинной сущности этого движения.

Следует иметь ввиду, что участники антиглобалистского движения не против глобализации как естественного процесса усиления взаимодействия, взаимозависимости и взаимосближения различных стран и народов в мировом масштабе. Они стремятся повернуть данный процесс в русло сотрудничества различных народов, в русло диалога культур с уважением особенностей и традиций каждого народа, сохранением суверенитета и территориальной целостности государств, соблюдением принципа невмешательства во внутренние дела государств и сохранением многополярного мироустройства. Антиглобалисты выступают против отождествления объективного процесса глобализации мира с навязыванием однополярной системы международных отношений, с созданием единой универсальной цивилизации, против форсированной глобальной интеграции хозяйственной, политической и культурной жизни, ведущей к усилению неравенства между различными обществами и внутри каждого общества в отдельности. Суть сторонников и противников политики глобализации выразил современный политолог Н. Хомский: «На одной стороне – власть, на другой – население. Мы – за глобализацию в интересах населения всего мира; они – за особую форму глобализации в интересах предпринимателей» [51].

Антиглобалисты выдвинули ряд обоснованных требований в интересах справедливого развития современного мира. Они требуют устранения неравноправных и несправедливых взаимоотношений между экономически развитыми и развивающимися странами, аргументировано доказывая, что осуществляемая политика глобализации выгодна богатым странам, а все ее издержки несут бедные страны. В этой связи антиглобалисты предлагают списать долги стран третьего и второго мира. Они требуют, чтобы США и другие развитые страны прекратили дискриминационную политику в сфере торговли с развивающимися странами. Антиглобалисты считают, что политика таких международных организаций, как Всемирная торговая организация, Международный валютный фонд (МФВ), Всемирный банк (ВБ) и других направлена не на защиту интересов «бедных» стран, а на ограничение экспорта товаров из этих стран в промышленно развитые страны. Поэтому они выдвинули требование о замене МВФ и ВБ системой региональных банков, построенных на демократической основе и подотчетных всем странам-участникам в равной мере. Антиглобалисты выступают за ограничение деятельности крупных транснациональных корпораций (ТНК), усиление которых ведет не только к увеличению разрыва в жизненном уровне населения богатых и бедных стран, но и к обострению проблемы бедности в самих развитых странах. Критика политики глобализации внутри богатых стран еще более острая, чем в других странах. Одним из важнейших требований антиглобалистов является устранение социального неравенства в самом широком смысле.

В целом элементы программы антиглобализма представляют собой отрицательную симметрию основным элементам идеологии глобализма (см. «Глобализм»), которая, согласно А. Дугину, выглядит следующим образом [52]:

• вместо мондиализма* (планетарной унификации государств, народов и культур) предлагается модель многополярного мира, баланса цивилизаций, сохраняющих свои границы и дефференцированно открытых друг другу;

• вместо атлантизми* (стратегической доминации Запада) преподносится евразийство* (баланс между Западом и Востоком);

• вместо перехода к финансовой экономике предлагается развитие реальной экономики с привязкой финансовой системы к реальному сектору (это может сопровождаться экономической интеграцией больших пространств);

• вместо реальной доминации капитала преподносится подстраивание структуры хозяйства под культурно-религиозные традиции (например, исламская экономика, отвергающая процентный рост денег) и социально-ориентированная система перераспределения;

• вместо концепции богатого Севера* рассматривается идея справедливого и равномерного распределения труда в планетарном масштабе с учетом специфики каждой из цивилизаций;

• вместо концепции золотого миллиарда* преподносится поиск решения острых вопросов выживания всем человечеством;

• вместо тотальной атомизации человечества предлагается развитие и сохранение цивилизационной идентичности;

• вместо полного уравнивания полов подается сохранение традиционных форм брачного уклада;

• вместо генной инженерии рассматривается защита человеческого достоинства как уникальной и неприкосновенной ценности, не подлежащей искусственному воспроизводству и клонированию;

• вместо тотальной информатизации и виртуализации производства предлагается естественное развитие традиционных профессий и ремесел с учетом новых технических достижений;

• вместо нового кочевничества преподносится сохранение связи человека со средой происхождения с полным правом свободы перемещений при одновременном контроле над миграционными потоками;

• вместо индивидуального цифрового кода рассматривается традиционная идентификация человека по личному имени и иным данным;

• вместо тотального пацифизма предлагается ограничение возможных конфликтов «войной форм» и создание эффективных международных органов для предупреждения и контроля за военными действиями.

По мнению аналитиков, сущность антиглобалистского движения состоит в том, чтобы показать: возможен иной мир, основанный на ином способе глобализации. Не случайно эмблемой Всемирного социального форума в Порту-Алегри является земной шар в виде сердца в руках с надписью «Другой мир возможен». Важно подчеркнуть и то, что в плане самоорганизации антиглобализм – плюралистичное и чрезвычайно мобильное движение, чертами которого являются неиерархичность, горизонтальность связей, кооперация участников, четкость и быстрота создания и распада структур, открытость для «входа» в него и «выхода» из него, вторичность форм и структур по отношению к содержанию деятельности, равноправие участников независимо от их роли, масштаба и ресурсов. Антиглобалистское движение будит внимание человечества, готовит его к возможным последствиям политики глобализации. Однако говорить о его особых практических успехах пока не приходится.

Антиглобализм – относительно молодое, но уже вполне состоявшееся международное движение, которое отражает тенденцию альтернативности в мировом развитии.

 

Особенности социального действия участников альтернативных движений

В целом во всех альтернативных концепциях развития демократическое будущее предполагается осуществить, ориентируясь на появление по соседству с нынешними институтами государства «власти» какого-то другого сообщества с особым образом жизни, особыми ценностями, нормами, принципами при условии взаимной терпимости коалиций по отдельным вопросам и нахождения уравновешивающих компромиссов. Как это выглядит на практике, мы показали выше.

Следует отметить, что стратегия новых социальных движений переустройства общества посредством внедрения малых ниш альтернативного стиля жизни в большой социум выглядит весьма утопично. Участники альтернативного движения находятся по другую сторону революционного насилия и, как правило, не несут в себе пассионарность, которая на разных этапах была присуща буржуазии или рабочему классу как ведущим силам общественного развития в прошлые исторические периоды. Стратегия малых дел представляет собой антипод радикализма в сфере политического действия. В основе такого подхода лежит убеждение, что достичь высоконравственных целей переустройства современного общества можно только ненасильственными средствами. Слишком высокую цену приходится платить за революционные и насильственные действия.

Основой своей внутренней организации альтернативные социальные движения считают принцип базисной демократии. Он означает прямую децентрализованную демократию, стержневой идеей которой является постоянный контроль за должностными и выборными лицами, за руководящим ядром со стороны масс и возможность сменяемости руководства любого уровня в любое время. Кроме того, в партиях зеленых, как правило, действует так называемый императивный мандат, который предписывает партийному руководству и фракциям этих партий в парламентах выполнение установок и требований массового базиса. Существенными элементами внутрипартийной базисной демократии являются принципы гласности и консенсуса.

Понятие «базисная демократия» трактуется не только как организационный принцип новых социальных движений, он понимается и как политическая организация общества, и как социально-политическая деятельность масс, и как программа ненасильственных действий по внедрению новых ценностей в сознание масс путем внепарламентских акций.

Давая общую оценку социальным концепциям и политической стратегии альтернативных движении, следует отметить их стремление с максимальной полнотой учесть не только все достижения цивилизации, но и обнажившиеся опасные пределы развития по пути индустриализма, вобрать в себя как результаты научного знания, так и императивы вечных ценностей, мобилизовать не один лишь разум, но и колоссальный потенциал человеческих эмоций.

С новыми социальными движениями связано возникновение неформальных групп в политике – временных объединений людей, создаваемых по поводу той или иной общественной проблемы. Если воспринимать такие объединения как особый вид социальной технологии, не абсолютизируя при этом их возможности, то они удачно дополняют традиционные методы политического действия. То же можно сказать и о культивируемой заинтересованными группами прямой, или партиципаторной, демократии, если опять-таки не противопоставлять такую форму демократии представительной и не требовать упразднения последней.

Нельзя не указать также и на преимущественную ориентацию новых социальных движений на будущее. В этом альтернативные идеи родственны утопической мысли прошлого. При этом воспроизводятся и основные слабости последней: антиисторизм, отрыв от реальности, нигилистическое отношение к действительности, апеллирование к разуму и чувствам людей, убежденность в возможности разрешения всех противоречий общества применением какой-то универсальной схемы. Надо отметить и такую черту альтернативных концепций, как эклектизм: они вбирают в себя многие идеи и либеральных, и консервативных, и социалистических учений.

Новые социальные движения оказывают неодинаковое влияние на общество и на ход политической жизни. Аналитики признают несомненные достижения женского и экологического движений: они явно изменили ценностные и этические ориентации современного общества. Что же касается антиглобалистского движения, то сколь-нибудь ощутимого результата их деятельности пока не видно. Правительства экономически развитых стран не готовы изменить свои подходы к проблемам мирового развития. Нет позитивных результатов и у антивоенного движения: войн и насилия в мире не стало меньше, скорее – наоборот.

Общий вывод относительно перспектив альтернативных движений следующий: пик их подъема уже позади. Более того, в результате распада биполярной международной системы и усиления процессов глобализации «по-американски» альтернативисты оказались оттесненными на обочину политической жизни. Тем не менее социально-политические идеи альтернативных движений стали важным фактором современной политической жизни.

Рекомендуемая литература

Бакунин, MA. Государственность и анархия /М.А. Бакунин // Философия. Социология. Политика. М., 1998.

Бжезинский, 3. Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство / 3. Бжезинский. М., 2004.

Бернштейн, Э. Возможен ли научный социализм? / Э. Бернштейн // Антология мировой политической мысли: в 5 т. Т. 2. М., 1997.

Биккенин, Н.Б. Социалистическая идеология / Н.Б. Биккенин. М., 1983.

Бланк, A.C. Старый и новый фашизм / A.C. Бланк. М., 1992.

Бовуар, С. де. Второй пол / С. де Бовуар. М., 1997.

Брайсон, В. Политическая теория феминизма / В. Брайтон. М., 2001.

Ганди, М. Моя вера в ненасилие / М. Ганди // Антология мировой политической мысли: в 5 т. Т. 2. М., 1997.

Геллнер, Э. Нации и национализм / Э. Геллнер. М., 1991.

Каддафи, М. Зеленая книга / М. Каддафи. М., 1989.

Ленин, В.И. Полное собрание сочинений / В.И. Ленин. Т. 33.

Макаренко, В.П. Главные идеологии современности / В.П. Макаренко. Ростов н/Д, 2000.

Маркое, И. Четвертая мировая война началась! / И. Маркое // Новая экономика. 2006. № 1–2.

Муссолини, Б. Доктрина фашизма / Б. Муссолини //Антология мировой политической мысли: в 5 т. Т. 2. М., 1997.

Орлов, Б. Социал-демократия: история, теория, практика / Б. Орлов. М., 2005.

Панарин, A.C. Искушение глобализмом / A.C. Панарин. М., 2002.

Райх, В. Сексуальная революция / В. Райх. М., 1997.

Розенберг, А. Миф XX века / А. Розенберг. Харьков, 2005.

Современные идеологические концепции и доктрины. Минск, 2006.

Стиглиц, Дж. Глобализация: тревожные тенденции / Дж. Стиглиц. М., 2003.

Тишков, В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма) / В.А. Тишков // Вопросы философии. 1998. № 9.

Троцкий, Л.Д. Теория перманентной революции / Л.Д. Троцкий // К истории русской революции. М., 1990.

Уоллстонкрафт М. В защиту прав женщины / М. Уоллстонкрафт // Феминизм: проза, мемуары, письма, эссе. М., 1992.

Хайек, Ф. Пагубная самонадеянность / Ф. Хайек. М., 1992.

Хёсле, В. Философия и экология / В. Хёсле. М., 1994.

Эвола, Ю. Критика фашизма: взгляд справа / Ю. Эвола // Люди и руины. М., 2007.

Этциони, А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям / А. Этциони. М., 2004.