Политическая деятельность как процесс

Политическая наука призвана осуществлять системное, комплексное исследование политической власти. Выше мы проделали исследовательско-познавательную операцию по вычленению феномена политики из всего комплекса общественных явлений, в результате чего получили представление о сущности политики, ее субъектах и институтах, особенностях отражения данного явления в общественном сознании. Такой анализ совершенно необходим, но ограничиться им недостаточно, так как политика в таком случае предстанет как бы в статичном виде. На самом же деле политическая реальность существует в виде непрерывного движения, изменения, развития. Иными словами, феномен политики предстает как процесс, в ходе которого происходит постоянное изменение характеристик социально-политической реальности.

В основе же всякого социального процесса находится деятельность людей. В научной литературе деятельность в широком смысле слова понимается как специфическая форма активного отношения к окружающему миру, содержанием которого является его целесообразное изменение и преобразование в интересах людей. Деятельность является реальной движущей силой общественного развития и условием самого существования общества.

Деятельность человека или групп людей предстает как упорядоченный процесс, состоящий из ряда взаимосвязанных элементов. Прежде всего она предполагает определенное противопоставление объекта и субъекта: человек противополагает себе объект деятельности как исходный материал, который должен получить новую форму и свойства, превратиться из материала в предмет и продукт деятельности. Деятельность носит целесообразный характер. Основания самой цели деятельности коренятся в сфере человеческих интересов и ценностей, тоже выступающих как необходимый компонент деятельности. Далее всякая деятельность осуществляется с помощью определенных средств, форм и методов. Наконец, неотъемлемым элементом деятельности является ее результат, который не обязательно совпадает с ранее сформулированной целью.

Приведенные положения могут быть целиком отнесены и к политике, являющейся одним из самых распространенных видов человеческой деятельности.

Политическую деятельность, следовательно, можно определить как систематическое сознательное вмешательство социальных субъектов – индивидов, групп и объединений людей – в систему общественно-политических отношений с целью приспособления ее к своим интересам, идеалам и ценностям. Она предстает как непрерывный ряд конкретных политических действий. В свою очередь, политическими действиями назовем определенные акции, шаги, поступки, намеренно или спонтанно предпринимаемые индивидом или группой людей для достижения иных политических результатов, последствия. Ответные действия со стороны тех субъектов политико-властных отношений, интересы которых так или иначе были затронуты ранее совершенными действиями других субъектов, принято называть реакцией.

Следующим шагом в анализе политической деятельности является выделение и рассмотрение ее основных составляющих элементов: субъектов, объектов, целей, мотивов, средств, форм и методов действия, а также их результатов.

Разумеется, субъектами политической деятельности могут являться любые из указанных ранее субъектов политики – как первичных, так и вторичных. В действительности же далеко не все они занимаются политикой систематически. В качестве субъектов политической деятельности выступают постоянные и непосредственные участники политический акций, событий, мероприятий. Таких субъектов политики нередко называют политическими акторами. Однако первичные субъекты политики – индивиды, социальные группы, общности, – не перестают быть субъектами политических отношений независимо от того, участвуют они или нет в данный момент в политических действиях. Возлагая функции осуществления политики на своих представителей в создаваемых политических институтах и организациях, они тем самым и выступают в качестве субъектов политических отношений.

Основным объектом политической деятельности является существующее социальное и политическое устройство. В ходе своих действий стремятся преобразовать, видоизменить либо сохранить и существующую социально-классовую структуру общества, и характер общественных отношений, и систему государственных и общественных политических институтов и организаций, а также регулирующую их взаимоотношения совокупность политических и правовых норм. Точно также и каждый отдельный социальный субъект оказывается и является одновременно объектом политических воздействий, т. е. он постоянно подвержен влиянию других субъектов и собственных воздействий на самого себя.

Цель политической деятельности в самом широком смысле слова состоит либо в поддержании и укреплении существующего типа общественных отношений, либо в их частичном преобразовании, либо в их разрушении и создании иной социально-политической системы. Иногда в качестве основной цели политической деятельности указывают завоевание и удержание политической власти. Представляется, что это несколько упрощенный подход. Конечно, ближайшей целью социальных субъектов, не обладающих политической властью, является ее завоевание, а тех, кто ею обладает, – удержание власти в своих руках. При этом все же власть не является самоцелью, а выступает предметом устремлений для того, чтобы затем использовать ее в качестве инструмента воспроизводства или преобразования социально-политической действительности.

В качестве цели конкретного политического действия может рассматриваться более или менее узкая политическая задача, которая решается тем или иным социальным субъектом в данный момент времени. Это может быть деятельность по созданию политической партии или общественной организации, достижению частичной или полной победы на выборах, разработка, принятие и осуществление важных политических решений, проектов, захват власти путем переворота и др. Во всех случаях частные политические задачи направлены на реализацию основной цели, связанной с функционированием социально-политической системы в целом.

Надо отметить, что субъекты политического действия – особенно те, кто не обладает властью, – ставят своей целью преобразование социально-политической реальности на основе всеобъемлющих проектов. Подобные цели-проекты, не принимая реальную действительность, конструируют иной, новый мир, в котором будут полностью преодолены недостатки настоящего. В науке такие цели-проекты называются политическими утопиями, среди которых различают абсолютные и относительные утопии. К абсолютным относят такие утопии, цели которых не осуществимы в принципе; к относительным – те, которые не могут быть реализованы в данный исторический момент, однако в иных условиях могли бы осуществиться. Разумеется, в каждом случае трудно бывает различить абсолютную и относительную утопию, так как и та, и другая не могут быть реализованы в настоящее время.

Не следует полагать, будто можно полностью исключить утопии из политической жизни. Это невозможно, поскольку утопии есть вечные спутники политики. Они объективно выполняют важную функцию – выступают в качестве мощнейшего стимула социально-политической активности людей. Даже в тех случаях, когда провозглашенные в утопиях социальные цели оказывались неосуществленными, они овладевали воображением людей и побуждали их все же добиваться определенных результатов. В политике часто возможное достигается лишь благодаря тому, что ее участники стремились к стоящему за ним невозможному. Однако утопии могут оказывать и негативное влияние на ход политического процесса. История изобилует примерами таких политических проектов, которые с самого начала вводили общество или отдельные группы людей в заблуждение, отнимали в попытках их осуществления много сил и исторического времени и в конце концов не приводили ни к какому результату.

Точный ответ на вопрос о реалистичности или утопичности выдвинутых политических целей, особенно если они носят всеобъемлющий характер, заранее дать невозможно. В конечном счете такой ответ дает только само политическое действие, только его результаты. В политике нередки случаи, когда, казалось бы, самые реалистичные цели оказывались недостижимыми. Но и многие политические проекты, воспринимавшиеся как утопии, все же оказывались гораздо более осуществимыми, чем это представлялось вначале. Поэтому, как писал французский поэт и публицист Ламартин, утопии часто оказываются лишь «преждевременно высказанными истинами» [47. С. 271]. Определение цели политической деятельности является сложной научной задачей и в то же время – искусством.

Под мотивами политической деятельности (от фр. motif – двигаю) понимаются те факторы, которые побуждают людей к активности в сфере политики. Главной побудительной причиной социальной активности людей являются их жизненные потребности и интересы. Напомним, что первым мыслителем, который указал на реальные интересы как основной мотив политической деятельности, был Н. Макиавелли. Этот его вывод в последующем подтверждали практически все видные представители политической науки. «Ближайшее рассмотрение истории, – писал, например, Гегель, – убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, страстей, их интересов… и лишь они играют главную роль» [15. С. 73]. Именно интересы составляют ядро мотивационного элемента политической активности людей. В любом политическом действии в явной или скрытой форме присутствуют реальные потребности и интересы социальных групп и индивидов.

Для того чтобы политическое действие состоялось, чрезвычайно важное значение имеет осознание социальными субъектами своих потребностей и интересов. Обычно те, кто занимается политикой, основываются на системе взглядов и представлений, называемой идеологией. Мы уже рассматривали сущность идеологии как формы осознания социальными группами, классами, нациями, обществом в целом своих интересов и своего места в системе общественных отношений. Здесь следует еще раз подчеркнуть, что вне идеологии не может быть осознанного политического действия. Систематизированная совокупность взглядов на социальную действительность, ее оценка на предмет соответствия или несоответствия своим потребностям, проекты ее преобразования являются той основой, на которую опирается политическое действие. Поэтому политика представляет собой прежде всего действие, но действие идеологически ориентированное.

Кроме интересов и потребностей, которые отражаются в идеологии, мотивационный компонент политической деятельности определяется рядом других факторов: общим багажом знаний субъектов действия; умением анализировать объективную ситуацию, в которой происходят события; системой социально-политических ценностей и норм, исповедуемых данной общностью; эмоционально-психологическими предрасположенностями участников событий; характером складывающегося общественного мнения и циркулирующих в обществе политических мифов. Как было показано ранее, все эти факторы составляют структуру политической культуры, которой во многом определяются стереотипы политического действия.

Средства политических действий составляют те материальные, организационные, финансовые, юридические, идеологические, психологические и иные факторы, которые субъекты политики используют для достижения своих целей. В качестве методов политической деятельности можно рассматривать любые акции, деяния, поступки, совершаемые индивидуально или коллективно и направленные на сохранение или изменение существующей социально-политической реальности.

Ранее назывались средства властного влияния (авторитет, сила, принуждение, побуждение, убеждение, манипуляция), а также основания и ресурсы власти – все это есть средства, которые используют в своей деятельности субъекты власти. Полный перечень средств и методов, употребляемых не только субъектами власти, но и подвластными, дать невозможно, к тому же он занял бы немало места. Вот лишь некоторые: митинги, демонстрации, шествия и манифестации; выборы, голосования и референдумы; политические речи, манифесты и призывы; собрания и заседания; встречи, переговоры и консультации; приказы, распоряжения и декреты; реформы и контрреформы; восстания, перевороты и путчи; революции и контрреволюции; террористические акции и войны.

Возможный набор применяемых различными социальными субъектами средств и методов политического действия зависит от особенностей конкретного общества, его политической культуры. Индивидуальные и коллективные агенты политического действия в специфических условиях используют и конкретные средства, т. е. определенный набор акций, приемов, поступков. Однако если преобразующее политическое действие начинает переходить определенные рамки, то оно наталкивается на сопротивление господствующих в обществе групп. Это значит, что политическая система организована ими так, что не позволяет социальным субъектам выходить в использовании политических средств за определенные, как правило, установленные законом рамки. И сами господствующие группы в целом также ограничены законом в использовании политических средств.

Когда политические действия тех или иных социальных субъектов и применяемые для этого средства и методы начинают выходить за разрешенные законом рамки, правящие группы предпринимают соответствующие контрдействия. В этих условиях весьма часто используются насильственные средства и методы. Различают два типа насилия: «сверху», осуществляемое официальными властями, когда стабильность социально-политической системы подвергается опасности, и «снизу», используемое теми, кто пытается изменить эту систему. Когда насилие становится главным средством политического действия с обеих сторон, то данный характер социальных отношений представляет собой гражданскую войну. Результатом ее может быть как укрепление власти господствующих социальных групп, так и ее свержение.

В политологии и правоведении неоднозначно решается вопрос о правомерности или неправомерности насильственных политических действий со стороны как субъектов власти, так и подвластных.

В этой связи прежде всего отметим, что в политической теории и юриспруденции различается законное и незаконное политическое насилие. Законным правом насильственных действий обладает только государство, и, следовательно, кто им правит, тот и использует это право. Однако право властей на применение силового воздействия регламентируется рядом положений: целью, в свете которой становится убедительной необходимость применения средств насилия; моралью, императивом, т. е. настоятельным требованием которой является оправдание насильственных действий значительной частью социальной общности; правовыми нормами, четко устанавливающими границы приемлемого применения насилия; требованиями ситуации, которые привязывают использование силы к определенному времени и условиям, создающим необходимость ее применения.

Соблюдение всех перечисленных условий применения насилия при осуществлении политики требует от властей не только большого профессионализма, решительности и мужества, но и искусства пользоваться этим средством. При этом следует иметь в виду, что политика трудно поддается учету и прогнозированию. Давно подмечено, что насилие зачастую создает больше проблем, чем их решает. Насильственные действия проще начать, чем потом их прекратить. Тем не менее, физическое принуждение было и остается непременным атрибутом политической власти.

Субъекты политических отношений, не обладающие политической властью, законным правом применять насильственные действия не обладают. И если они прибегают к средствам насилия, то эти их действия незамедлительно вызывают соответствующую реакцию со стороны властей. Однако подчиненные социальные группы в некоторых случаях могут оказываться под столь сильным социальным гнетом, что их насильственные выступления против властей оказывается возможным оценивать не как незаконные, а как «благие», «справедливые», «праведные», «правомерные». Эта терминология широко используется в политической теории. К примеру, правом «справедливого» насилия обосновываются все социальные революции. Возможность применения подвластными насильственных действий косвенно признает и Всеобщая декларация прав человека, в преамбуле которой имеется следующее положение: «… Необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения» [64. С. 1].

Результаты политической деятельности выражаются в тех изменениях в социально-политической действительности, которые явились следствием предпринятых акций как общего, так и местного масштаба. В чем же конкретно могут проявляться эти изменения?

Прежде всего результатом политической деятельности может явиться закрепление или изменение соотношения сил между различными социальными субъектами. Эти изменения могут касаться, например, степени участия различных социальных групп в получении экономических и иных социальных благ, имеющихся в обществе. В зависимости от типа осуществленных политических действий – революция, реформа или переворот – их результатами могут быть различной степени изменения в системе организации власти, вплоть до замены властвующего субъекта.

Между целями, которые ставят перед собой участники политических действий, и полученными результатами существует неоднозначная связь. Разумеется, ближе всех к достижению поставленных целей оказывается тот социальный субъект, который в политическом взаимодействии, соревновании или противоборстве одерживает верх над своими соперниками и врагами. Но и в этом случае, как правило, не бывает полного совпадения первоначально намеченных целей политического действия и его реальных результатов. Политические усилия всегда сопровождаются непредвиденными и нежелательными последствиями. В этой сфере также действует общесоциологическая закономерность, согласно которой, конечный результат усилий множества взаимодействующих социальных субъектов совпадает не с тем, чего хотел каждый из них в отдельности, а представляет собой некую среднюю величину, равнодействующую, в той или иной мере представляющую усилия каждого.

Таким образом, политическая деятельность, ее характер, масштабы, интенсивность в значительной мере определяют динамику политической жизни, т. е. темп движения, изменения, развития социальных и политических систем.

 

Политическое участие и его формы

Термин «политическое участие» используется для обозначения деятельности граждан, направленной на формирование институтов власти, определение содержания проводимой государством политики и осуществление контроля за ее реализацией [70. С. 97]. Основанием для подобного понимания политического участия является как наличие в обществе отношений господства и подчинения, так и тот факт, что посредством такого рода деятельности управляемые массы в рамках данных отношений могут заставить власти считаться со своими интересами. Политическое участие есть важнейшая форма легитимации власти и политики.

Предметом постоянной заботы правящих групп, как известно, является обеспечение легитимности их власти. Этого можно добиться не иначе, как посредством согласия – активного или пассивного – граждан с политикой правящей группы. Такое согласие может быть выражено со стороны граждан посредством личного участия в определении содержания проводимой политики. Поэтому современные демократические политические системы основаны на праве участия масс в политическом процессе. Впервые право участия граждан в формулировании политики и управлении государством было закреплено в конституциях Франции 1946 г. и Италии 1947 г. Затем, в 60-70-е гг. XX в., обеспечение подлинного участия всех граждан в решении судеб общества и своей собственной судьбы стало одним из основных требований массовых демократических движений.

Формы политического участия принято подразделять на две группы: 1) формы активного участия; 2) пассивные, или иммобильные, формы участия. Основанием для такого деления служит степень активности участия индивидов или социальных групп в политических действиях. Разброс между крайними значениями политической активности индивидов и других субъектов бывает очень велик. Он простирается от поведения, практически не отличающегося от политической иммобильности (от лат. immobilis – неподвижный), до форм участия, характеризующихся самой высокой политической активностью.

Наиболее разработанная классификация активных форм политического участия представлена следующей шкалой интенсивности политических действий: 1) реакция (позитивная или негативная) на импульсы, исходящие от политической системы, ее институтов или их представителей, не связанная с необходимостью высокой активности индивидов; 2) участие в действиях, связанных с делегированием полномочий (участие в выборах); 3) участие в деятельности политических партий и общественных организаций; 4) выполнение определенных функций в рамках институтов, входящих в политическую систему; 5) участие в акциях прямого протеста либо поддержки и других формах действия (собрания, митинги, демонстрации, пикеты, сборы подписей и т. п.); 6) активная (в том числе и руководящая) деятельность в неинституциональных (неформальных) политических движениях, направленных против существующей политической системы.

Политическое бездействие индивидов и других социальных субъектов также бывает осознанным и целенаправленным и может приносить определенные результаты. Поэтому их правильно квалифицировать как иммобильные формы политического участия. Политическое бездействие может проявляться в следующих формах поведения: 1) неучастие в политической деятельности по причине неразвитости культуры, отсутствия каких-либо стереотипов действия (например, иммобильность жителей отдаленных населенных пунктов); 2) политическая выключенность как результат заорганизованности деятельности в рамках политических институтов, разочарования значительной части членов общества в эффективности функционирования политической системы; 3) политическая апатия как форма неприятия политического режима (например, после чужеземного завоевания и оккупации, победы революции или контрреволюции, разгрома или подавления политических движений); 4) политический бойкот как выражение враждебности к политической системе и ее институтам.

В современных условиях, особенно в демократических политических системах, наиболее распространенной формой политического участия является электоральная. Эта форма претерпела значительную эволюцию. Еще в недалеком прошлом почти во всех странах участие граждан в выборах ограничивалось рядом условий (имущественное положение, пол, оседлость, образование), которые не удовлетворяли нередко большинство взрослого населения. Например, вплоть до начала нынешнего века в США, за исключением нескольких штатов, наряду с неимущими, полностью были отстранены от участия в выборах женщины. Только с конца XIX – начала XX в. происходят изменения в сторону смягчения имущественных и иных цензов. В настоящее время право граждан на участие в выборах почти повсеместно ограничивается лишь возрастным цензом и некоторыми формами отклонений в психике. В выборах не участвуют также лица, содержащиеся по приговору суда в местах лишения свободы.

 

Политическое поведение и его виды

Использование в политологии термина «политическое поведение» наряду с понятиями «политическая деятельность» и «политическое участие» обусловлено необходимостью разграничения действий субъектов политики, основанных на рациональных началах, и элементов активности, продиктованных неосознанными или частично осознанными мотивами. Признавая значение целенаправленных политических действий, в политике не следует пренебрегать действиями, не подчиняющимися правилам логики. Многие социологи, политологи и психологи подчеркивают, что люди в своем поведении редко руководствуются исключительно правилами логики. Для отражения различия между сознательными политическими действиями и иными формами политической активности и служит понятие «политическое поведение».

Действительно, достаточно очевидным является тот факт, что в политическом процессе ключевое значение принадлежит целенаправленным действиям людей. В то же время нельзя не признать наличие проявлений активности в сфере политики, лишенной сознательного контроля. Разумеется, не такого рода акты определяют в целом успех или неуспех усилий субъекта политики. Решающими в конечном счете оказываются не бессознательные поведенческие акты, а сознательные и целенаправленные политические действия и взаимодействия различных социальных субъектов.

Таким образом, политическая деятельность включает любую активность социальных субъектов, проявляющуюся в сфере политики, – осознанную и неосознанную, организованную и спонтанную. Этого достаточно для того, чтобы наряду с понятием «политическая деятельность» пользоваться и понятием «политическое поведение». С его помощью отражаются явления, связанные с реагированием – как осознанным, так и неосознанным – субъектов политики на предъявляемые внешней средой стимулы или требования. Если это поведение имеет осознанный характер, то оно, несомненно, представляет политическое действие. Когда поведенческие акты имеют неосознанный или не вполне мотивированный характер, то они есть не что иное, как проявление бессознательного политического поведения.

Соответственно этому в политическом поведении принято выделять следующие виды: а) рациональные политические действия и б) бессознательные политические акты. Разграничительным критерием при этом оказывается принцип: поведение, не контролируемое сознанием, не является подлинным политическим действием, а его характер определяется иными психическими свойствами субъекта и особенностями конкретной социально-политической ситуации.

При составлении классификаций политического поведения этот основной принцип может сочетаться и с различными другими критериями. В частности, могут учитываться: субъект поведения – индивид, социальная группа, класс, нация, масса, толпа и т. д.; психические склонности и состояния субъекта – поведение ровное, сдержанное, хладнокровное, импульсивное, инстинктивное, эмоциональное, чувственное; ситуационный контекст поведения – в условиях стабильных или меняющихся, обычных или уникальных, бесконфликтных или конфликтных, кризисных или революционных, мирных или военных и т. п.; ситуации стабильные, кризисные, революционные, военные; организационные формы и нормы поведения – организованные, стихийные, институциональные, неформальные; характер поведения – продуманное, произвольное, случайное, неожиданное, неизбежное, стихийное; продолжительность поведения – единичный акт, отдельное явление, развивающийся процесс; острота проявления поведения – борьба, протест, гнев, ненависть, бунт; степень целесообразности и успешности – функциональное, дисфункциональное, малоэффективное, конструктивное, деструктивное, дезинтегрирующее и т. п.

Из всех форм рациональных политических действий, начиная с исследований Ч. Мерриама и X. Госнелла, положивших начало бихевиорального этапа политической науки, в качестве предмета прикладных исследований чаще всего избирается поведение граждан во время выборов. Интерес к данному явлению вызван тем, что социально-политическая ситуация в период каждой очередной избирательной кампании уникальна и потому знание о ее особенностях имеет существенное значение для разработки и реализации кандидатами и партиями своей предвыборной стратегии и тактики. Однако и этой форме политического поведения присущи определенные общие закономерности, которые достаточно хорошо изучены.

Социологические и политологические исследования показывают, что поведение граждан во время выборов существенно отличается в рамках разных форм политического устройства и среди различных социальных слоев одного и того же общества. Это выражается, прежде всего, в различной активности граждан в день голосования. Так, в некоторых странах в голосовании участвуют немногим более 20 % избирателей, но есть и такие государства, где на избирательные участки являются свыше 95 % населения, имеющего право голоса. Наибольшая активность во время выборов наблюдается среди зажиточных слоев населения, среди граждан с более высоким уровнем образования, а также состоящих в политических партиях и движениях.

Само голосование не такое уж простое действие, как это может показаться на первый взгляд. Для того чтобы гражданин смог сделать осознанный политический выбор, он должен обладать высоким уровнем политического сознания и развитой политической культурой. Ему необходимо также хорошо разбираться в программных положениях кандидатов и политических партий, иметь представление о степени надежности различных политических сил. В западной политологии принято считать, что на выбор политических предпочтений граждан влияет сочетание следующих пяти обстоятельств: общественное положение, уровни доходов и образования, местожительство и религиозность избирателей. Иногда к ним добавляется еще и идеологический фактор.

В соответствии с этим, как правило, люди со скромным достатком, невысоким уровнем образования, статусом рабочего или мелкого служащего тяготеют к партиям либерального и левого направления. Они выбирают, например, социал-демократов за их приверженность насущным материальным, социально-экономическим интересам людей наемного труда. Напротив, высокообразованные, со значительным социальным статусом и хорошими доходами люди составляют электорат партий консервативного направления. Замечено также, что более религиозная часть населения отдает симпатии партиям или кандидатам, так или иначе связанным с религией. Однако ныне данная механика образования пристрастий избирателей становится еще более сложной. Граждане все чаще рассматривают политические процессы не только исходя из своего общественного положения или традиционной симпатии к доминирующей в их районе партии или определенным лицам, но и гораздо более широкого идейно-политического контекста.

Уклонение избирателей от голосования называется абсентеизмом (от лат. absens, absentis – отсутствующий). Во всех странах, в том числе имеющих богатые демократические традиции, каждый раз какая-то часть граждан в выборах не участвует. Причины абсентеизма всегда индивидуальны и разнообразны: безразличие к политике, аполитичность некоторой части граждан; недоверие к существующим политическим институтам; убеждение в невозможности повлиять на процесс выработки и принятия политических решений; разочарование избирателей в возможных результатах голосования; бойкот выборов как тактическое действие. Уклонение от голосования в наибольшей мере наблюдается среди молодежи и граждан с низким уровнем образования. Но во всех случаях абсентеизм есть, в сущности, иммобильная форма политического участия.

Неучастие избирателей в выборах может приводить к различным политическим последствиям. Если масштабы абсентеизма не превышают определенного порога, то это почти не сказывается отрицательно на функционировании политической системы в целом. Однако тотальное неучастие граждан в голосовании может привести к параличу основных институтов политической власти. Поэтому в демократических обществах все политические силы предпринимают меры по повышению активности избирателей. Главным средством при этом является обеспечение свободы выражения мнений, что предполагает развитие системы массовой информации, расширение ее источников и каналов. В некоторых странах (например, в Австралии, Австрии, Бельгии, Голландии, Италии) приняты специальные законы, обязывающие граждан участвовать в выборах. Для уклоняющихся от голосования здесь предусмотрены юридические санкции.

Среди условий и факторов бессознательного политического поведения политологами прежде всего называются ситуационный контекст проявления активности, а также психические склонности и состояния субъекта. Это означает, что причины бессознательного поведения могут содержаться либо в самом субъекте, либо в ситуации, в которой он находится, либо одновременно в субъекте и политической ситуации.

Приводя основания систематизации поведения, назывались типичные ситуационные условия активности субъектов. Психические состояния и склонности индивидов бывают еще разнообразнее. Вот перечень лишь некоторых из них: врожденные или приобретенные невропатологические особенности; состояния заторможенности протекания психических процессов; автоматизация стереотипов поведения, норм и предубеждений; отсутствие вмешательства сознания в момент появления новой ситуации; борьба взаимоисключающих чувств, эмоций, настроений; эмоциональное напряжение, перерастающее в коллективный психоз; эмоциональное состояние, вызванное дефицитом или избытком информации относительно непонятной ситуации.

Указанные политические ситуации и психические состояния, каждое в отдельности или, накладываясь друг на друга в различных сочетаниях, обусловливают проявление бессознательного поведения в той или иной форме. Конкретные проявления бессознательного поведения индивидов или коллективных субъектов нередко образуют случайную величину данных условий. Однако в психологии и политологии общепризнано, что бессознательная активность проявляется главным образом в форме аффективного, патологического и рутинного поведения.

Аффективное поведение (от лат. affectus – душевное волнение, страсть) проявляется в форме исключительно бурно протекающей реакции субъекта на сильный внешний раздражитель, при которой частично или полностью вытесняется его сознательный контроль за своими действиями. Такое проявление характеризуется случайностью, кратковременностью и непредсказуемостью. В основе аффективного поведения субъектов политики могут лежать самые разные причины: психическая склонность к такому поведению самого субъекта (например, впечатлительность, податливость на влияния), неосознанное чувство конфликтной ситуации, очень высокое эмоциональное напряжение, вытекающее из чувства ответственности за принимаемые политические решения, и т. д.

Особенно подходящие условия для проявления бессознательного поведения с непредвиденным и аффективным характером образует политизированная толпа. Еще французский социолог и криминалист Габриэль Тард описал такие черты толпы, объединяющие ее участников, как вера, цель, эгоизм, коллективное самолюбие, иррациональная подражательность. Другой известный исследователь феномена толпы, французский социальный психолог Гюстав Лебон, описал такие ее свойства, как нетерпимость, импульсивность, раздражительность, податливость внушению, склонность к иллюзиям, односторонность чувств и изменчивость.

Толпа поистине является наиболее страстным и, следовательно, опасным типом сборища, легко меняющим свои настроения на противоположные их состояния. «Для толпы, – писал Тард, – нет середины между проклятием и благоговением, презрением и восторгом, между криками «да здравствует!» и «на виселицу!» [74. С. 28]. Недаром описанное в евангелиях отношение к Иисусу Христу толпы, которая при появлении его в городе сперва кричала: «Осанна! Осанна!» (евр. – «Помоги нам!»), а через несколько дней: «Распни его! Распни его!», остается бессмертным образом изменчивости настроения людей в толпе.

По сравнению с группой и ее формальными структурами в толпе действуют иные механизмы формирования политического поведения. Эти механизмы опираются в основном на так называемую циркулярную реакцию, проявляющуюся в самостимуляции того или иного эмоционального настроения и соответствующего ему поведения. Многократное усиление эмоций участников толпы достигается благодаря обоюдона-правленному внушению. Питательным источником эмоциональных реакций людей являются слухи, которые предваряют и сопровождают толпу. Данная самостимуляция может вести к нарастанию эмоционального возбуждения вплоть до неконтролируемых агрессивных действий участников толпы или к уменьшению аффективного поведения в результате постепенной разрядки психического напряжения.

В современных условиях законы поведения людей в толпе являются теми же, что и сотни лет назад, хотя состав участников толпы, ее лозунги, взаимоотношения с лидерами изменились весьма существенно. Политизированная толпа непременно заполняет возникающий институциональный вакуум при переходе от одной политической системы к другой. В такие периоды может возникать угроза поглощения толпой форм осознанного политического действия. Однако господство толпы, охлократия (от греч. ochlos – толпа, kratos – власть) – это не есть воля народа, не есть демократия. Подлинно демократический политический процесс развивается преимущественно в институциональных формах политического действия.

Патологическое поведение внешне наиболее заметно может проявляться в деятельности отдельных политических лидеров и функционеров. Это поведение болезненное, вытекающее из нарушения способности сохранять индивидом психологическое постоянство, равновесие. Причиной такого поведения могут быть врожденные или приобретенные физиологические, физические и психические травмы, часто оставляющие постоянные и неизбежные следы в поведении.

Патологическое политическое поведение может иметь самые разнообразные проявления: 1) крайние аффективные состояния; 2) постоянная потребность во вражде, агрессии, антагонизме; 3) болезненное и ненасытное стремление к власти; 4) маниакальные политические предубеждения; 5) наплывы страха и состояние паники в трудных политических ситуациях; 6) мании и ситуационная истерия; 7) неверное отражение политической действительности и искажение информации о ней; 8) паралич памяти и пониженная чувственная впечатлительность; 9) потеря способности к абстрактному мышлению; 10) хроническое чувство усталости и раздражения. Разумеется, этот перечень далеко не является исчерпывающим.

Проблематика патологического политического поведения весьма и весьма сложна. На эту тему существует богатая научная литература. Одним из самых глубоких исследований патологических отклонений в поведении политиков является работа Эриха Фромма «Анатомия человеческой деструктивности» [83]. В ней автор на основе психоаналитической биографии Адольфа Гитлера и многочисленных примеров из жизни других известных государственных деятелей прошлого показывает, как проявляется и к каким пагубным последствиям для общества может приводить патологическое политическое поведение. Однако исследователи данного феномена признают, что критерии его клинических форм весьма условны. По этому поводу классик американской политической науки Гарольд Лассуэлл высказал следующее остроумное замечание: «Если учесть все сознательные и подсознательные стремления человека в модели политической личности, то психиатр совершенно определенно бы сказал: не существует такой личности, как гомополитикус, разве что пара психопатов» [96. С. 179].

Рутинное поведение представляет собой автоматические, стереотипные и зачастую символические действия, имеющие политическое значение. Чаще всего оно возникает в процессе первоначально осознанных и целенаправленных политических действий. В результате постоянного повторения они становятся автоматическими, выходят из-под контроля сознания. Несмотря на то что рутинное поведение объективно приводит к тем же результатам, что и действия, постоянно контролируемые сознанием, с точки зрения своей психологической природы оно перестает быть действием, понимаемым как совокупность актов, направленных на осознанную цель. Заметим, что рутинное поведение может приводить к нежелательным результатам, если оно имело место в обстановке, требующей нестандартных политических действий.

В заключение подчеркнем, что любое политическое действие представляет процесс с необычайно сложной структурой, которую сознание не в состоянии контролировать во всех деталях. Поэтому даже в структуре политического действия, имеющей, как считается, осознанный характер, всегда присутствуют бессознательные акты поведения. В таком действии элементы сознательного и бессознательного переплетаются, обусловливают друг друга при доминирующей роли сознания.

 

Политические решения и политические действия

С проблемой принятия политических решений участники политики сталкиваются тогда, когда оказываются перед необходимостью выбора наилучшего способа действия среди многих возможных в данных условиях.

Политическое решение – это сознательный выбор одного из не менее двух возможных вариантов политических действий.

Политические решения, конечно, предшествуют политическим действиям, дают им тот или иной импульс. Но внутренняя природа этих двух элементов политического процесса различна. Если политическое действие есть тип практической деятельности, направленный на закрепление или преобразование общественных отношений, то политические решения сами по себе принадлежат к типу внепрактических действий. Внутреннее их содержание сродни таким исследовательским операциям, как объяснение или разработка научной теории. Выработка и принятие решения – не само политическое действие, а лишь подготовка к нему.

Выработка и принятие политического решения представляют собой сложный процесс, состоящий из ряда элементов, которые в данном случае лучше назвать стадиями или этапами. В целом в этом процессе можно выделить четыре стадии: 1) постановка или выявление социальной проблемы, требующей своего разрешения; 2) формулирование возможных альтернатив решения проблемы; 3) обсуждение, или сравнительный анализ, предлагаемых альтернативных решений; 4) выбор оптимальной альтернативы в качестве плана действий. Не забудем, однако, что процесс принятия решений имеет своих субъектов, а сами решения можно подразделить на определенные типы. Приступим к их краткому рассмотрению.

 

Субъекты принятия политических решений

Было бы просто раскрывать данный вопрос, если бы можно было утверждать: субъектами, принимающими политические решения, являются субъекты политических действий. Однако такой ответ был бы упрощением вопроса. Как не тождественны понятия «субъекты политических отношений» и «участники политических действий», так не совпадает с ними и понятие «субъекты политических решений». Можно быть активным участником процесса принятия решений, но не участвовать в их выполнении, и наоборот.

Субъектами принятия политических решений выступают непосредственно индивиды, граждане, члены общественных организаций либо их представители в выборных органах государственной власти, политических, профессиональных и иных общественных организациях, в компетенцию которых в соответствии с конституцией или уставом входят выработка и принятие решений. Это общее положение нуждается в некоторой конкретизации.

На различных этапах процесса подготовки и принятия решений могут быть задействованы различные социальные субъекты. Так, на этапе выявления социальной проблемы могут заявить о своих потребностях самые широкие слои населения, политические партии, общественные объединения, группы по интересам. На этапе формулирования и анализа альтернатив решения проблемы, не оставляющей равнодушными самые различные социальные слои, на первый план выходят политические партии, общественные организации, эксперты, государственная администрация. На этапе принятия решения в действие вступают представительные институты государства, выборные органы партийных и общественных организаций. В определенных случаях сам акт принятия решения в зависимости от значения проблемы могут осуществить более или менее широкий круг граждан (собрания) или большинство взрослого населения (референдумы, голосования).

Однако ответ на вопрос «Кто готовит и принимает политические решения?» не всегда может быть дан лишь на основе положений документов, в которых определяется компетенция различных политических институтов. Вполне возможны ситуации, при которых органы и учреждения, призванные принимать решения, на самом деле являются марионетками, исполняющими волю других лиц. Они лишь придают законную форму подготовленным и принятым закулисно политическим решениям. Так, согласно выводам американского исследователя У. Домхоффа, важнейшие для США решения по политическим, экономическим и иным вопросам сначала зреют и обсуждаются в кулуарах аристократических, или элитистских, частных клубов и лишь затем проводятся через соответствующие политические институты [5. С. 310]. Поэтому, чтобы определить, кто фактически при данном политическом режиме принимает решения, требуется тщательно изучить отношения между политическими элитами и формальными субъектами власти, выявить конкретных лиц или группы, которые контролируют деятельность формальных политических институтов или оказывают на них непосредственное влияние. Такие лица или группы и принимают на деле политические решения.

 

Типы политических решений

Множеством субъектов политики предопределяется и многообразие политических решений. Все их можно подразделить на пять типов: 1) решения (законы и постановления) высших органов государственной власти и управления;

2) решения органов местного управления и самоуправления;

3) решения, принимаемые непосредственно гражданами; 4) решения высших органов политических партий и общественных объединений; 5) решения местных органов политических партий и общественных объединений. Как видно, первый и второй типы решений принимаются представительными и исполнительными органами власти, третий – непосредственно населением, четвертый и пятый – негосударственными организационными структурами политической системы. Решения, которые принимают непосредственно граждане, могут быть как общего значения (выборы высших органов власти, общенациональные референдумы), так и местного масштаба (выборы в местные органы власти, местные референдумы, общие собрания жителей).

Принимаемые на всех уровнях решения могут иметь различное количество адресатов, в отношении которых намечаются определенные политические действия. Решения высших органов власти и общенациональных референдумов определяют содержание действий как в отношении самой системы власти, так и внешней среды. Напомним, что под внешней средой мы понимаем все элементы общественного организма, а также международное сообщество. Решения органов местного управления и самоуправления адресуются жителям и структурам данной административно-территориальной единицы и действует только в ее пределах. Решения, принимаемые политическими партиями, общественными объединениями и группами интересов, могут касаться их действий по отношению к представительным и исполнительным органам власти, негосударственным общественным структурам, а также любым другим элементам социальной системы. Например, партийное решение может определять позицию партии по той или иной социальной проблеме, по отношению к органам государства и его должностным лицам, к другим политическим партиям или общественным объединениям, к тем или иным социальным группам.

Разные типы политических решений характеризуются различным уровнем интеграции социальных интересов. Задачей политического решения, принимаемого на самом высшем уровне в системе власти, является гармонизация разнородных социальных (групповых) интересов и общнациональных, в то время как цель решений местного уровня состоит прежде всего в соединении локального интереса с общенациональным. Таким образом, решения того и другого уровней, как правило, взаимосвязаны и скоординированы друг с другом.

 

Артикуляция интересов

Основанием для принятия политических решений являются социальные проблемы. Под таковыми принято принимать те сложности и препятствия, с которыми сталкиваются люди при их попытках удовлетворить те или иные свои потребности. Анализируя политическую деятельность, мы полагали, что социальным субъектам более или менее ясно, в чем состоят их потребности и какие имеются препятствия для их удовлетворения. Смысл же политических действий в том и состоит, чтобы устранять из системы социальных отношений эти препятствия и овладевать предметом или средством обеспечения удовлетворения потребностей. Проявление потребностей в виде стремления социального субъекта к обладанию средствами обеспечения их удовлетворения называется интересами. Интересы направлены прежде всего на те отношения, институты, учреждения, нормы взаимоотношений в обществе, от которых зависит распределение предметов, ценностей, благ, обеспечивающих удовлетворение потребностей [29. С. 74]. В реальной жизни участники политики всегда в той или иной мере знают, что они хотят в данный момент и что надо для этого делать. Но их сознание не всегда фиксирует сам процесс выявления своих потребностей и интересов.

В политической жизни бывают, конечно, ситуации, когда члены социальной группы или общности на подсознательном уровне ощущают наличие у них неудовлетворенных потребностей и интересов. В таких случаях группа не в состоянии начать сознательное действие, которое могло бы привести к удовлетворению потребностей. Однако из этого вовсе не вытекает, что невыраженные явным образом потребности вообще не существуют и что они не могут себя проявить. Довольно часто в общественно-политической практике встречаются действия отдельных индивидов или общественных групп, которые, на первый взгляд, кажутся необъяснимыми. На самом деле, в основе таких действий, как правило, находятся невыявленные потребности, которые существуют, быть может, в бессознательном состоянии или стали фактом сознания лишь отдельных лиц. Подобные действия сначала возникают как случайные и хаотические, но становятся все более распространенными и упорядоченными по мере того, как потребности, лежащие в их основе, приобретают ясность для все большего числа индивидов.

Таким образом, предварительным условием принятия политического решения являются осознание социальными субъектами своих потребностей и их четкое, ясное формулирование в виде определенных социальных запросов и предпочтений. Если это условие не выполнено, то неизвестно, в чем состоит суть социальной проблемы, которая подлежит разрешению, и есть ли она вообще. Процесс, в ходе которого социальные субъекты осознают свои потребности и преобразуют их в рационально сформулированные социальные притязания и устремления, называется артикуляцией интересов (от лат. artikulare – членораздельно, ясно произносить).

Первым этапом артикуляции интересов является выявление социальных потребностей и связанных с ними реальных социальных проблем. Исходным моментом при этом выступают различного рода сигналы о неудовлетворенных потребностях тех или иных социальных групп или общества в целом. В любой политической системе имеются каналы регистрации и передачи в центры принятия решений проявившихся социальных потребностей и интересов. В качестве таковых в первую очередь выступают политические партии и общественные организации, а также представительные органы власти. Важным источником такой информации являются встречи избирателей с кандидатами в представительные органы, а также с уже избранными туда своими представителями. Следует указать на деятельность специализированных органов государства – планирующих и административных институтов, исследовательских учреждений, социологических центров, советников, экспертов и др. И конечно же, ничем незаменима в этом деле роль средств массовой информации. В условиях демократии они являются, пожалуй, наиболее мощным каналом выражения интересов различных социальных групп.

Помимо указанных формализованных каналов выявления существующих социальных потребностей, не менее важны и, так сказать, нецивилизованные формы их проявления. Мы имеем в виду симптомы существования неотложных потребностей в виде мнимо иррациональных случаев индивидуального, коллективного или группового возбуждения: актов насилия, террора, массовых разрушений, уличных беспорядков и т. д. Первой реакцией властей на подобные действия является квалификация их как бесчинств и хулиганских проявлений. И это соответствует действительности, насилие должно пресекаться независимо от характера причин, его породивших. Но все дело в том, что их причины не исчезают вместе с ликвидацией беспорядков. Они снова и снова в различных формах выходят на поверхность, пока не становятся предметом анализа и принятия решений.

 

Агрегация интересов

После того как социальные потребности в той или иной степени осознаны, они трансформируются в определенные требования к институтам, органам и лицам, принимающим политические решения. Содержанием подобных требований является устранение имеющихся препятствий или создание необходимых условий для удовлетворения социальными субъектами своих потребностей. Каждое такое требование есть, в сущности, возможное политическое решение. Представление социальных потребностей в виде четко сформулированных политических целей и задач есть необходимое условие всякого сознательного политического действия.

С ростом многообразия артикулированных потребностей и интересов возникает необходимость в их систематизации на той или иной концептуальной основе. Процесс формулирования социальных потребностей в виде определенным образом упорядоченных альтернатив государственной политики называется агрегацией интересов (от лат. aggregare – присоединять). В ходе данной операции различные частные требования, предъявляемые к структурам власти, сопоставляются друг с другом; среди них выявляются более или менее однородные, а затем обобщаются и систематизируются по существенным признакам. При этом одни политические требования могут усиливаться, другие – принимать компромиссный характер, третьи – отвергаться. В результате артикулированное многообразие интересов и требований приобретает определенную согласованность и соподчиненность.

Функцию агрегации интересов могут выполнять практически любые общественные структуры, призванные выражать, артикулировать имеющиеся социальные потребности. Однако в высокоразвитых политических системах существуют специализированные институты, которые выполняют роль связующего звена между широким спектром артикулированных интересов и окончательным принятием решений. Важнейшей агрегирующей структурой в демократической политической системе справедливо считается политическая партия. Партии возникают там, где число и многообразие заявленных интересов становится слишком большим, что затрудняет их реализацию путем неформального взаимодействия. В этих условиях партии преобразуют интересы различных социальных групп в политические предложения и закрепляют их в своих программных документах. После этого партии стремятся обеспечить себе победу на выборах, чтобы в органах, принимающих решения, оказались лица, которые будут руководствоваться ранее выработанной альтернативной политикой. Задача трансформации социальных потребностей в конкретные требования предполагает наличие для этого у участников политического действия определенных навыков и способностей. Она посильна не каждому социальному субъекту. Это означает, что в процессе подготовки политических решений возникает необходимость выделения индивидов и групп, имеющих способности четко формулировать требования своей группы и тем самым придавать осознанное направление ее действиям. В ходе данного процесса становятся заметными среди других людей отдельные личности – лидеры группы. Им принадлежит роль открытия созревающей воли группы и придания ей первого публичного выражения. Формой такого выражения может быть вызвавшая большой резонанс в тех или иных общественных кругах речь, доклад, выступление, обращение, послание, манифест, статья, книга и т. д. Такого типа индивиды в политологии называются идеологами, лидерами, активистами. Если же, как это обычно и бывает, они представляют интересы группы путем активной деятельности в рамках институтов политической системы, то их называют также политическими лидерами или, как это было принято вплоть до середины ХХ в., вождями.

Выявление социальных потребностей и их формулирование в виде альтернативных решений не остается, однако, исключительно делом социальных групп, организаций и их лидеров. Политический центр, правящая группа также не безразличны к процессу артикуляции социальных потребностей, интересов, и они стремятся не упускать его из-под своего контроля. Дело в том, что неконтролируемый процесс осознания социальной группой своих потребностей может привести к нежелательным для центра последствиям. По мере прояснения потребностей у их носителей появляется социальное возбуждение и готовность к их немедленному удовлетворению. Эта готовность непременно переходит в действие, если группа имеет доступ к удовлетворению своей новой потребности, что может серьезно нарушить равновесие социальной системы. Поэтому политический центр, как правило, стремится своими действиями предотвратить дальнейшее усиление названного явления. С помощью имеющихся в его распоряжении средств он может либо тормозить, либо стимулировать процесс артикуляции тех или иных потребностей на начальной его стадии.

 

Обоснование политических требований, или роль идеологических факторов

Далеко не по каждой выявленной, сформулированной и преобразованной в конкретные политические требования социальной потребности может быть принято политическое решение. Для того чтобы решение состоялось, то или иное требование должно быть не только четко заявлено, но и в достаточной мере обосновано, т. е. подкреплено убедительными доказательствами того, что оно действительно отвечает общественному интересу и подлежит удовлетворению. В противном случае выдвинутое требование не привлечет к себе необходимого внимания тех, кто принимает политические решения, или будет квалифицировано ими как малозначащее. Из сказанного вытекает, что идеологи как выразители потребностей и интересов не всегда имеют возможность осуществить процесс их артикуляции от начала до конца. Умением обосновывать назревшие социальные проблемы и связанные с их разрешением требования должен обладать каждый защитник групповых интересов.

Обоснованию требований социальных групп служат присущие каждому обществу идеалы, ценности, взгляды и представления, понятые как наиболее общие цели и принципы, направляющие социальные действия и обеспечивающие их легитимацию. Люди, принимающие решения, вовсе не беспристрастно взвешивают различные альтернативы действия и просчитывают их возможные последствия. Как отмечает Э. Хейвуд, в сознании людей существует некий идеологический фильтр и именно он определяет, что они могут и чего не могут мыслить, что для них возможно или невозможно, желательно или нежелательно; чаще всего одним фактам они не уделяют никакого внимания, а на других строят все свои предположения и расчеты [88. С. 493]. Оценивая значимость той или иной социальной проблемы, люди полагают, что они поступают совершенно рациональным образом. В действительности же, они руководствуются – часто на подсознательном уровне – именно идеологическими установками. Поэтому апелляция к идеалам, ценностям и убеждениям людей оказывает достаточно сильное воздействие на выбор ими своих предпочтений.

Однако, как показывает исторический опыт, не всякие требования могут быть обоснованы принятыми в обществе ценностями. В таких случаях социальные группы, сознающие противоречивость своих целей и общественных идеалов, стремятся предварительно внедрить в массовое сознание новую шкалу социальных ценностей и лишь затем приступают к легитимации своих потребностей, т. е. обеспечению их понимания и одобрения со стороны общественности. Именно такой процесс, мы полагаем, произошел в странах Восточной Европы на рубеже 80-90-х гг. прошлого столетия. Здесь сначала социалистические ценности или, вернее, выдаваемые за таковые ценности традиционного общества были вытеснены из массового сознания либерально-демократическими, после чего оказалась возможной широкая приватизация государственной собственности, обладателем которой стал в основном бюрократический социальный слой – носитель потребности в частной собственности.

Для привлечения внимания соответствующих политических структур к выдвигаемым требованиям используются и подчиненные этой задаче политические действия: создание общественных комитетов с участием людей, обладающих публичным авторитетом; направление в компетентные инстанции делегаций; подача петиций властям; стимулирование потока писем и обращений граждан с выражением определенных требований. В этих целях также используются процедуры формирования общественного мнения и опосредованного воздействия на политиков: распространение «научных» разработок относительно спорной проблемы; публикация в прессе «открытых писем» авторитетных людей; организация маршей протеста для привлечения внимания широкой общественности. Отчаявшиеся социальные группы, переживающие чувство крушения надежд, в качестве крайнего средства привлечения внимания к своим проблемам иногда используют массовые противоправные действия типа разгрома предприятий торговли, захвата зданий, блокирования дорог.

 

Обсуждение альтернативных предложений

Цель процедуры обсуждения состоит в том, чтобы с помощью определенной методики выявить достоинства и недостатки имеющихся вариантов политических действий и установить среди них наиболее предпочтительный с учетом вероятных последствий, если он будет принят. Для решения данной задачи пока не найдено лучшего метода, чем демократия, которая понимается как способ выявления потребностей и предпочтений масс при принятии политических решений.

Важнейшей демократической процедурой обсуждения социальной проблемы является рациональная дискуссия. Дискуссия есть коллективное действие или взаимодействие, осуществляемое для достижения познавательного результата относительно каких-либо явлений действительности. В дискуссии по политической проблеме участвуют представители власти, заинтересованных социальных групп и общностей, эксперты. Благодаря такому составу участников становится возможным выявление наибольшего числа аспектов обсуждаемой проблемы, сильных и слабых пунктов предлагаемых действий по ее решению, в особенности – исключение появления некритических оценок планируемых социальных изменений.

Чтобы предлагаемое решение восприняла общественность, она должна иметь полное представление о существе проблемы, о тех условиях, при которых решение будет выполняться, и о его возможных последствиях. Пока не изобретено более эффективных способов вовлечения общественности в обсуждение проблемы, чем публичная дискуссия. Существуют различные формы публичных обсуждений: открытые дебаты в парламенте или местном представительном органе, трансляция заседаний по радио и телевидению, выступления заинтересованных сторон и экспертов в печати, конференции, совещания, круглые столы и др. Такие формы обсуждения позволяют различным социальным группам глубже разобраться в существе проблемы, понять мотивы заинтересованности сторон и различия в их позициях, взвесить возможные последствия тех или иных предлагаемых решений и установить, за какое из них высказывается большинство, а также окончательно определить свою позицию, если решение будет приниматься голосованием граждан.

 

Модели принятия политических решений

Важной политологической проблемой является разработка критериев оптимального выбора тех из множества возможных политических действий, которые ведут к достижению поставленной цели. Такое решение принято считать рациональным. Подчеркнем, что выбор рационального решения – чрезвычайно сложная проблема политической науки и политической практики. Нельзя сказать, что определить рациональность той или иной политической альтернативы вовсе невозможно. Если бы это было так, то тогда невозможна была бы и политическая наука как таковая. Но нельзя также утверждать, что имеющиеся методики выбора безупречны, применимы ко всяким условиям и способны уберечь политиков от ошибочных решений. В реальных политических процессах участвует такое множество объективных и субъективно-эмоциональных факторов, учесть которые все без исключения невозможно, что и ограничивает рациональность любого решения. Кроме того, выводы политологии, как и любой другой науки, относительны. Не будем также забывать, что политика есть не только наука, но и искусство. И как всякое искусство она творится людьми по законам, не всегда укладывающимся в строгую логическую формулу.

Существует несколько теорий, или моделей, выработки или принятия политических решений, которые акцентируют внимание на различных аспектах этого процесса. Основными из них являются модель рационального выбора, модель постепенного продвижения к цели, смешанно-сканирующая модель, и организационно-бюрократическая модель [88. С. 489–493].

В основе модели рационального выбора лежат теоретические положения, которые были сформулированы американским ученым-экономистом Энтони Даунсом. Она основывается на идее «человека экономического», согласно которой человек всегда и во всем преследует свой собственный интерес. При этом предполагается, что он практически безошибочно выбирает ту альтернативу поведения, которая наверняка сулит ему наибольшую «пользу». В данном случае принятие решения заключается в уяснении существа имеющейся проблемы, формулировании цели на основе приемлемых предпочтений и выборе такой альтернативы действия, которая с наименьшими издержками приведет к намеченной цели.

Политическое решение, принятое с соблюдением этих формальных условий, можно рассматривать как рациональное, т. е. основанное на ясности целей, путей их достижения и возможных последствий. В этом случае лица, принявшие решение, основывают свой выбор на альтернативе, максимально соответствующей поставленной цели и существующим условиям деятельности. Однако, подчеркиваем, даже принятое таким путем решение практически никогда не выступает рациональным в чистом виде; вероятным недостатком любого порядка принятия политических решений является то, что он может не привести к ожидаемым результатам.

Следует заметить, что рациональный подход к принятию политических решений предполагает наличие значительных ресурсов и времени для сбора информации и выполнения всех перечисленных условий. Такой подход оказывается весьма привлекательным для оппозиционных политических сил, но он малопригоден для большинства государственных органов, которые вынуждены под давлением извне принимать быстрые решения и действовать в среде, налагающей на них определенные обязательства и ответственность. В силу этих обстоятельств во многих случаях предпочтение отдается наиболее приемлемым, а не максимально эффективным вариантам действия.

Модель постепенного продвижения к цели, или «продвижения вперед мелкими шажками», была предложена американским экономистом и политологом Чарльзом Линдбломом. Она состоит в том, что, разрабатывая приемлемую программу действия, лица, принимающие решения, руководствуются не широким спектром возможностей, а лишь малыми шагами, которые, по их опыту, представляются им существенными. При таком подходе они прагматически отбирают среди находящихся «под рукой» непосредственных альтернатив «наиболее приемлемую», способную хотя бы частично удовлетворить группы и лиц, заинтересованных в данной программе. Этот метод предполагает «последовательные сравнения», ибо политика никогда не определяется «раз и навсегда», а «делается и переделывается» бесконечно, путем коротких цепочек сравнений между близкими вариантами действия.

Однако данный метод, как это нетрудно видеть, также имеет серьезные недостатки, которые существенно ограничивают рациональность принимаемых решений и не могут быть устранены путем согласования позиций заинтересованных лиц. Например, интересы наиболее влиятельных и хорошо организованных групп могут занять большую часть или даже все внимание лиц, принимающих решения. Кроме того, данный подход не ориентирован на глубокие социальные инновации и не применим к подготовке фундаментальных решений, необходимость которых время от времени возникает.

Для устранения указанных недостатков американский социолог Амитаи Этциони предложил использовать смешанно-сканирующий подход (от англ. scan – поле зрения), который призван обеспечивать принятие масштабных фундаментальных политических решений и их последующую разработку. Он состоит в сочетании обстоятельного анализа, или «сканирования», всех возможных вариантов эффективного решения проблемы, а затем в постепенном продвижении к цели путем решения тех или иных частных задач. Такой подход позволяет совместить достоинства двух проанализированных выше методов – рационального выбора и постепенного продвижения к цели. Иными словами, смешанно-сканирующий подход к выработке и принятию решений призван обеспечить рациональную стратегию политического действия и оперативную коррекцию тактики его осуществления.

Организационно-бюрократическая модель впервые была описана американским исследователем Грэмом Аллисоном. Он обратил внимание на то, что процесс принятия решений в значительной мере определяется теми ценностями, взглядами и сложившимися стереотипами поведения, которые всегда существуют в организационных системах. Иными словами, принимаемые решения часто вытекают не из тщательного анализа ситуации и не из поставленных целей, а предопределяются принятым в соответствующей организации или органе порядком действий. «Бюрократический» аспект данного метода выражается в том, что избранная к осуществлению альтернатива всегда является результатом «торга» между различными субъектами (лицами, структурами), каждый из которых преследует свои собственные цели. В таком случае коллективный субъект принятия решения, будь то правительство, партийный орган или собрание членов организации, предстает не единым целым, объединенным вокруг определенных целей, а совокупностью конкурирующих сил, соотношение между которыми постоянно меняется. Очевидно, что выводы Аллисона отнюдь не бесспорны. Далеко не все решения, принимаемые организациями, подчиняются их внутренней логике. В таких структурах велика роль их лидеров, которые зачастую единолично принимают важнейшие решения. Кроме того, в данном описании фактически игнорируются факторы внешней среды деятельности организации. Нельзя сбрасывать со счетов и факторы чисто индивидуального характера членов организации или органа.

 

Способы выбора оптимальной альтернативы

Обычно считается, что процедурой принятия приемлемой альтернативы политического действия является голосование. Однако следует иметь в виду, что смысл данной формальной процедуры состоит в уточнении различий позиций участников обсуждения, а затем и в установлении того, за какую позицию высказывается большинство. На самом деле для выбора в качестве решения из всех рассмотренных альтернативных предложений используется один из следующих способов: компромисс, консенсус, гегемония.

Компромисс (от лат. compromissum – соглашение спорящих сторон) есть соглашение, достигнутое путем добровольных взаимных уступок и принятием позиции большинства. Использование компромисса как метода выбора политического действия возможно в том случае, если участники принятия решения не находятся друг с другом в резко отрицательных взаимоотношениях, т. е. когда их интересы частично совпадают и одновременно частично сталкиваются. В таких ситуациях оказывается возможным принять решение, которое не гарантирует ни для одной из сторон полноты выполнения их требований, но зато обеспечивает реализацию общей или высшей цели.

В обществе такой высшей целью, объединяющей его членов, является сохранение целостности и независимости государства, гражданского мира и выполнения общенациональных задач. Для жителей планеты главным фактором, который тормозит противоположные устремления государств, выступает гарантирование мира между народами, поскольку развязывание ядерной войны ставит под вопрос дальнейшее существование человечества. Во имя этих высоких ценностей стороны, в определенных условиях, предпочитают частично отказаться от своих эгоистичных претензий и прийти к единому решению.

Консенсус (от лат. consensus – согласие, единство) обычно понимается как единодушие в отношении того или иного политического курса в целом либо по отдельным его аспектам. В более узком смысле консенсус – это метод разработки и принятия решения, при котором обсуждаемая альтернатива не ставится на голосование, а принимается путем согласования. Под согласованием понимается порядок принятия решения, при котором участвующие в нем стороны путем взаимных уступок вырабатывают приемлемое для всех решение. Консенсус как метод принятия решений применяется внутри политической системы общества, и в отношениях между государствами. К примеру, методом консенсуса могут приниматься решения на общенациональных «круглых столах» или всеми фракциями в парламенте. Решения Совета Безопасности Организации Объединенных Наций также принимаются с согласия всех его постоянных членов.

Гегемония (от греч. hegemonia – руководство, предводительство) в политике есть главенствующее положение какого-либо субъекта (например, класса или государства) по отношению к другим субъектам. Как политический принцип гегемония складывается в тех случаях, когда социальные субъекты обладают неодинаковым весом в системе социально-политических отношений, однако рассматривают друг друга не как противников или соперников, а как естественных союзников и партнеров по реализации своих интересов. В таких случаях приоритет в принятии политических решений принадлежит более могущественному субъекту, а его менее сильные союзники или партнеры соглашаются с предложенной альтернативой как отвечающей и их интересам.

Гегемония как метод принятия политических решений довольно часто используется как в отношениях между различными социальными группами в рамках одной общественной системы, так и в отношениях между различными государствами. В период деления мира на военно-политические блоки в каждом таком сообществе имелись государство-гегемон, определявшее линию политического поведения всех участников союза, и государства, которые добровольно следовали предложенному им курсу. Такие государства противная по военному блоку сторона зачастую с иронией называет политическими сателлитами (от лат. satellitis – спутник, сообщник). Этим термином в политике именуются государства, которые, являясь формально независимыми, послушно следуют за более сильной державой-гегемоном. В бывшей военно-политической группировке стран, объединенных организацией Варшавского договора, государством-гегемоном являлся СССР, а среди участников организации Североатлантического договора (НАТО), которая существует и поныне, роль гегемона принадлежит США. Свою роль гегемона США ныне стремятся распространить также на все мировое сообщество.

Формами закрепления принятых политических решений являются различного рода документы: законодательные акты, указы, приказы, постановления, резолюции, договоры, соглашения, пакты, конвенции, протоколы, программы, хартии, манифесты, декларации и т. п. Каждый из таких документов, как правило, скрепляется подписями первых должностных лиц тех межгосударственных организаций, государственных учреждений и общественных объединений, от имени которых они, эти документы, принимаются. Однако политические решения могут существовать и в устной форме. Такого рода решение, принятое на межгосударственном уровне, называется джентльменским соглашением.

Независимо от того, на основе каких подходов вырабатывались политические решения, после их принятия, наступает время действий по их выполнению. Теперь мы подошли к тому, чтобы приступить к рассмотрению структуры и динамики политического процесса.

 

Понятие политического процесса

Ранее в самой общей форме мы определили политический процесс как последовательное изменение, движение, развитие политической жизни, имеющее определенную направленность. Приступая к детальному рассмотрению данного явления, необходимо предварительно уяснить общенаучное значение термина «процесс», поскольку он является одним из самых распространенных в различных отраслях знания.

В толковых словарях термин «процесс» (от лат. proccessus – продвижение) определяется в двух смыслах: 1) ход, изменение какого-либо явления, последовательная смена состояний в развитии чего-нибудь; 2) совокупность последовательных действий для достижения какого-либо результата. Оба указанные значения данного понятия отражают существенные стороны в развитии любых социальных явлений, в том числе политических. С одной стороны, всякий социальный процесс есть последовательная смена состояний определенной части социальной действительности, а с другой – любое изменение состояния социального явления выступает как результат совокупности последовательных действий социальных субъектов.

Конкретизируем вышеизложенное понимание социального процесса применительно к явлениям политической сферы общества. Очевидно, если хотя бы один из участников общественного процесса является политическим субъектом (например, представители органов власти, крупной общественной группы), такой процесс называется политическим. В нем можно выделить субъективный (мотивационный) аспект, выражающийся в деятельности людей (личностей и общественных групп), и объективный аспект, или результат этой деятельности.

Субъективные устремления участников политических действий связаны с их реальными интересами и в конечном счете направлены на завоевание или удержание политической власти, на обеспечение конституирования, функционирования или изменения политической системы, на закрепление или преобразование всей совокупности общественных отношений. Результаты политической деятельности выражаются в реальных изменениях социально-политической действительности, диапазон которых может простираться от таких незначительных модификаций отдельных явлений до качественно нового состояния политической системы и общества в целом. Но как мы уже знаем, эти изменения часто оказываются не тождественными субъективным устремлениям, так как наряду с задуманными результатами могут быть и неожиданные.

Таким образом, политический процесс можно определить как последовательную смену состояния социально-политической действительности, в первую очередь политической системы общества и ее отдельных элементов, происходящую в результате совокупной деятельности социально-политических субъектов (политических сил), связанной с завоеванием, удержанием и использованием в своих интересах политической власти. Правильным будет и такое определение: политический процесс – это совокупная деятельность социальных субъектов, посредством которой происходит формирование, функционирование и преобразование политической системы общества, воспроизводство или изменение всей совокупности социально-политических отношений.

Данная дефиниция, по нашему мнению, вполне согласуется и с другими встречающимися определениями понятия «политический процесс». Приведем для сравнения два из таких определений. Например, В. П. Пугачев и А. И. Соловьев, авторы учебного пособия «Введение в политологию», определяют политический процесс как «совокупность действий институционализированных и неинституционализированных субъектов по осуществлению своих специфических функций (дисфункций) в сфере власти, и в конечном счете ведущих к развитию или упадку политической системы общества» [65. С. 366]. Американские ученые Дж. Б. Мангейм и Р. К. Рич полагают, что политический процесс представляет собой «сложный комплекс событий, который определяет, какие действия будут предприняты правительством и какое влияние они окажут на состояние общества» [46. С. 174].

Категория «политический процесс» отражает динамические аспекты политической жизни, которая осуществляется и внутри отдельного общества, и в региональном, и в глобальном масштабе. Поэтому в зависимости от контекста изложения термин «политический процесс» может означать и внутриполитический процесс, и внешнеполитический, или региональный, процесс, и мировой, или глобальный, политический процесс. В рамках данной темы рассматривается развертывание внутриполитического процесса. Динамика международной политической жизни, или мировой политический процесс, будет предметом анализа в теме «Политика и международные отношения».

 

Структура политического процесса

Приведенное определение политического процесса позволяет выделить в его структуре, во-первых, субпроцессы, или частичные (составные) политические процессы, образующие в своей совокупности движение политической жизни общества в целом, во-вторых, этапы в изменении состояния политической реальности или, что то же самое, фазы в развитии политических систем.

В качестве политического субпроцесса можно рассматривать любую часть относительно самостоятельных политических действий, выделенную из всей их совокупности. Очевидно, что без наличия критериев для выделения частичных политических процессов таковых можно назвать сколько угодно. Многие исследователи подобного рода процессы связывают с теми или иными объективно реализуемыми задачами, выступающими в качестве необходимых в достижении какой-либо политической цели. При таком понимании каждый частичный политический процесс имеет свое начало и завершение. Субпроцесс считается завершенным, если в результате осуществленных действий социальный субъект реализовал предварительно поставленную перед собой определенную политическую задачу. С окончанием одного субпроцесса перед социальным субъектом встают новые задачи, с формулирования которых начинается очередной субпроцесс.

Конкретные причины возникновения частных политических процессов разнообразны, но все они так или иначе связаны с социальными проблемами, требующими своего решения. Каждый частичный процесс есть не что иное как определенная стадия в последовательных усилиях тех или иных субъектов политических действий, направленных на решение стоящих перед ними проблем посредством получения доступа к институтам власти и их использования. Так, некоторые авторы в качестве видов политических субпроцессов называют: 1) проявление и институционализацию различными социальными субъектами своих потребностей, интересов и стремлений; 2) обеспечение ими представительства своих интересов в институтах государственной власти и местного самоуправления; 3) формулирование политической воли и принятие политических решений; 4) реализацию политических решений посредством управленческой деятельности.

Подчеркнем: частичные политические процессы – это исключительно многообразные по содержанию действия социальных субъектов процессы, направленные на реализацию ими определенных политических задач. Частичные процессы могут протекать на государственном уровне, в рамках региона, города или деревни, их участниками могут быть самые различные субъекты – индивиды, социальные группы и общности, государственные органы, политические партии, общественные организации, группы интересов. Политические субпроцессы могут характеризоваться различной динамикой (скоростью и продолжительностью своего протекания); с точки зрения публичности, они могут носить открытый или скрытый характер; по значимости они могут быть базовыми (оказывающими существенное влияние на ход социально-политической жизни в целом) или периферийными (имеющими значение лишь для отдельных социальных субъектов). Разумеется, каждый отдельный субпроцесс не обязательно ведет к существенным последствиям для политической системы и общества в целом (хотя и это не исключается полностью), но совокупностью протекающих в обществе частичных политических процессов определяется движение политической системы в целом, смена ее состояний.

Обратимся теперь к рассмотрению стадий, или фаз, в изменении состояния политической системы общества. Попутно заметим, что представления о стадиальности и цикличности общественных процессов, которые современным обществоведением считаются аксиоматичными, восходят к мыслителям Античности. Например, историк Полибий (II в. до н. э.) высказал идеи о целостном круговороте политической жизни, предполагающем закономерный переход государства в стадии становления, расцвета и упадка. Этот же методологический подход находится также в основе сочинений ряда мыслителей Средневековья и Нового времени. В современных источниках указываются, как правило, четыре стадии или, по иной терминологии, четыре режима протекания политического процесса: 1) конституирование, становление политической системы; 2) функционирование политической системы; 3) развитие политической системы; 4) упадок, распад политической системы. Будучи взаимодополняемыми, эти стадии сохраняют, однако, присущие каждой из них особенности, выполняют свои собственные предназначения и осуществляются специфическими методами политических действий.

Стадия конституирования политической системы является одной из важнейших в развитии политического процесса. Она совпадает, как правило, с переломным, революционным периодом в развитии общества, когда утрачивается легитимность власти одних социально-политических сил и господствующее положение занимают другие силы. Эти новые силы создают отвечающую их потребностям политическую систему, в которой их волю выполняют качественно иные органы власти и другие политические институты. Одновременно происходит замена прежних правовых норм на новые, в которых закрепляются вновь возникшие институты власти, другие элементы политической системы, а также вся измененная система общественных отношений.

Содержание политической жизни общества в период, когда происходит превращение прежней политической системы в новую, определяется в западной политологии как полный пересмотр конституции. Сама же конституция государства выступает как легальный и демократический способ легитимации политической власти, всех ее институтов. Укоренение нового политического строя прямо зависит от способности вводимых институтов отвечать на потребности общества. И наоборот, трудности с утверждением новых политических институтов могут свидетельствовать о их надуманности, искусственности, несоответствии социальному опыту и потребностям общественного развития.

Стадия функционирования политической системы совпадает со стабильным периодом общественного развития, когда господствующие социальные группы занимают прочное положение среди других социально-политических сил. На данной стадии политического процесса осуществляются процедуры по воспроизводству, поддержанию деятельности уже конституированных органов государства, политических партий, общественных организаций. Такими процедурами, в сущности, являются всевозможные выборы, заседания представительных органов власти, съезды и конференции политических партий, общественных организаций и т. д.

На стадии функционирования политической системы воспроизводятся и сами участники политического процесса как выразители определенных политических позиций и интересов, носители соответствующих взглядов и убеждений, определенных стереотипов политического поведения. Для понимания сущности данной стадии политического процесса важно учитывать, что политическая система строится не из самой себя, а ее постоянно воспроизводят существующие в обществе социально-политические силы в качестве инструмента для выражения и реализации своих интересов. Воспроизведение политической системы есть фрагмент всего целостного процесса общественного воспроизводства.

Стадия развития политической системы наступает в период определенной перегруппировки в расстановке политических сил. На данном этапе политического процесса происходят частичные изменения в системе органов государства, реформирование деятельности политических партий и общественных организаций. Осуществляемые изменения в структурах и механизмах власти выводят политику правящей группы на новый уровень, позволяющий дать ответы, адекватные вызову времени. Такие политические изменения означают, что правящие круги ищут цели, формы и методы управления, соответствующие происходящим изменениям в социальной структуре и меняющемуся соотношению политических сил внутри страны и на международной арене. Стадия развития политической системы сопровождается противоборством разнообразных течений и тенденций, которые в конечном счете ведут к повышению адаптивности, соответствия властных структур внешним социальным условиям. Проблема политического развития будет рассмотрена далее в отдельном параграфе.

Стадия упадка политических систем совпадает с ростом социальных сил, заявляющих о себе новыми формулами организации политической жизни и общества в целом. В данном случае направленность динамики политического процесса имеет негативный по отношению к существующим институтам власти характер. Разрушительные тенденции преобладают здесь над конструктивными, созидательными, распад режима правления носит необратимый характер. В результате принимаемые правящей группой решения утрачивают управленческую способность, а сама группа – свою легитимность. Характерным примером политического процесса в стадии упадка политических систем является развитие восточноевропейских стран в 80-х-начале 90-х гг. XX в., где правящие круги безуспешно пытались найти пути ответа на социально-экономические и духовные запросы времени.

Продолжительность во времени каждой из указанных стадий политического процесса, как и всего цикла, может быть различной. В этой связи политические процессы принято подразделять на эволюционные и революционные. Стадия конституирования политической системы, например, не есть одномоментный акт, она завершается в момент упрочения господства новых политических сил. Стадии воспроизводства и развития политической системы могут чередоваться друг с другом и продолжаться сколь угодно долго. Стадия упадка – тоже не одномоментный акт, она может растягиваться на годы, десятилетия и даже столетия. Начало очередного цикла в политическом процессе связано со сменой субъекта политической власти, полным распадом прежней политической системы и преобразованием всей совокупности общественных отношений.

 

Причины динамизма политических систем

Сосуществование в рамках любого общества множества социальных групп и общностей, которым присущи несовпадающие, а иногда и противоположные интересы, является объективной основой динамизма самой политической жизни и изменений ее институционального механизма – политической системы. Государство, выполняя свою интегрирующую функцию, отнюдь не снимает полностью напряжение и конфликты в обществе, оно лишь поддерживает отношения между различными социальными группами в границах определенного «порядка». В реальной политической жизни ни одна из общественных групп не отказывается от своих интересов. Стремясь их реализовать, каждый из социальных субъектов использует для этого те средства, которые считает наилучшими. Достигнутые при этом результаты они стараются закрепить в политической системе общества.

Стабильность и изменчивость политических систем, следовательно, напрямую зависят от стабильности и изменчивости в соотношении социально-политических сил в обществе. В частичных преобразованиях политических институтов закрепляются те или иные подвижки в расстановке социальных сил, достигнутые в ходе их политического взаимодействия. Существенные сдвиги в социально-классовой структуре общества влекут за собой и существенные изменения в политической системе. Длительные эволюционные или стремительно протекающие революционные процессы в обществе могут приводить к полному преобразованию прежней политической системы, фактически к замене ее принципиально иной.

Реализация политических целей, как известно, осуществляется в процессе политической деятельности. Исходным моментом в деятельности, объектом которой выступает политическая система, является неодинаковое отношение к ней различных социальных групп. Одни группы людей существующая политическая система полностью устраивает, так как она хорошо служит реализации их интересов. Другие, признавая в целом правильным сложившийся политический порядок, видят необходимость внесения в него определенных изменений. Третьих он полностью не устраивает, поскольку оставляет их наедине со своими интересами. Естественно, отношение различных социальных групп к существующей системе организации власти не всегда является терпимым. Скорее всего, они будут стремиться не только реформировать ее, но и заменить новой, которая обеспечивала бы им доминирующее положение в системе общественных отношений.

В сущности, мы указали три возможные исходные позиции социальных субъектов по отношению к политической системе общества: консервативную, реформистскую и революционную. Реальный характер развития политического процесса, направленность, темпы и глубина изменений в политической системе во многом определяются тем, какое соотношение сил складывается между группами людей, каждая из которых занимает одну из указанных трех позиций.

 

Пути изменения политических систем

Преобладание среди различных политических сил общества одной из позиций – или консервативной, или реформистской, или революционной – открывает и перспективу развертывания политического процесса по одному из трех возможных путей: 1) простое воспроизводство существующих социально-политических отношений; 2) изменение социальной системы путем реформ; 3) коренное преобразование всей системы общественных отношений путем революции.

Простое воспроизводство политических систем в той или иной мере уже рассматривалось, и к нему мы еще не раз будем возвращаться. Здесь более подробно рассмотрим такие пути изменения социально-политических систем, как реформы и контрреформы, революции и контрреволюции.

Формально под реформой (от лат. reforme – преобразовываю) понимается нововведение любого содержания. В политической теории и практике, реформа означает изменение каких-либо сторон социальной жизни (порядков, институтов и учреждений), не уничтожающее основ существующего общественно-политического строя. Необходимость осуществления реформ встает на повестку дня политической жизни в условиях роста социальной напряженности в обществе. Реформы разрабатываются и проводятся в жизнь господствующими социальными силами, которые таким путем стремятся ослабить давление оппозиционных сил и тем самым сохранить свое положение. В сущности, реформы – это уступки, которые делаются правящей группой, поскольку в противном случае действия оппонентов могут выйти за рамки институтов и норм существующей политической системы.

По своей конечной направленности реформы могут отличаться друг от друга. В политической науке принято различать такие разновидности реформ, как модификация, трансформация и модернизация. Очевидно, что политическая модификация есть видоизменение политической системы, характеризующееся приданием ей новых свойств, но в рамках базовых принципов ее устройства и функционирования. Политическая трансформация означает видоизменение политической системы в целом, но с сохранением ее генетических, т. е. цивилизационных, оснований. Что касается понятия политическая модернизация, то оно применяется для обозначения политики последовательного, поэтапного перехода определенных стран от одной стадии социально-экономического и политического развития к другой, более высокой, например, от традиционного общества к индустриальному.

Ход политики реформ определяется сложным переплетением объективных и субъективных факторов. Конечно, главным из них является соотношение социально-политических сил в обществе. Успех или неуспех реформ в значительной мере зависит от степени готовности правящей группы пойти на такие нововведения, которые действительно устраняют препятствия для нормального развития общества. Многое зависит также и от своевременности проведения необходимых преобразований. Как правило, запоздавшие реформы не приводят к желаемым результатам. Поэтому реформы следует проводить в надлежащее время и весьма умело, так как в противном случае они могут не только не снизить существующее напряжение, но и привести к революционным процессам, которых как раз и стремилась избежать правящая группа.

Классическим примером успешной политики реформ является «новый курс» президента США Франклина Рузвельта, осуществляемый в период 1933–1938 гг. Заслугой Рузвельта является то, что он сумел выделить главное во всем комплексе проблем, стоявших перед его правительством, а именно: необходимость активного государственного вмешательства в экономическую жизнь страны. Его реформы были направлены, с одной стороны, на государственную поддержку крупнейших монополий, а с другой – на создание системы социальной защиты широких слоев населения. В результате проведения такого курса Рузвельту удалось снять социальную напряженность и вывести общество на новый уровень развития. Такому примеру затем последовали правительства и других стран Запада, где опыт проведения аналогичных реформ оказался столь же успешным. При этом были сохранены в целом социально-экономические и политические основы общества, а положение господствующих социальных сил существенно не изменилось.

Есть все основания квалифицировать как успешную политику реформ, которую проводит с конца 70-х гг. XX в. руководство Китая. Суть происходящих здесь изменений состоит в преодолении одноукладности экономической жизни. Опыт различных стран показывает, что многоукладная, а значит, и рыночная экономика является мощным фактором общественного развития: она снимает опасность застоя, стимулирует соревновательность, повышает производительность труда. Поэтому в Китае в ходе реформ государственный сектор хозяйства, который остается ведущим, дополняется индивидуальным и частным укладами, а также сектором, основанным на иностранном капитале. При этом основы общественно-политического строя в целом остаются неизменными. В результате такой политики КНР по своему экономическому потенциалу смогла превратиться во вторую державу мира. И напротив, неумело проводившаяся политика реформ руководством бывшего СССР не только не улучшила социально-политического положения в стране, но и обернулась распадом этого еще не так давно великого и могучего государства.

Контрреформы (от фр. contre – против и reforme – преобразовываю) – это частичный или полный отказ от общественных нововведений, которые были осуществлены в результате политики реформ. Причиной контрреформ могут быть «перегибы», допущенные в ходе реформ и сочтенные правящей группой впоследствии чрезмерными. Чаще всего в основе курса на контрреформы находится стремление политической элиты вернуть себе утраченное в результате уступок, которые она была вынуждена сделать ранее. Однако необходимость в контрреформах может возникнуть и в результате роста социальной напряженности, вызванной ранее проведенными реформами. Последние ведь не всегда осуществляются в интересах широких социальных слоев, они могут и ущемлять их интересы. Кроме того, реформы иногда приводят и к обратному эффекту: вместо ожидаемых положительных результатов вызывают еще большее углубление социальных противоречий. Классическим примером политики контрреформ является деятельность в 1880-х гг. правительства русского царя Александра III, которое пересмотрело и упразднило целый ряд нововведений, осуществленных в 1860-х гг. Александром II.

Термин «революция» (от лат. revolutio – поворот, переворот) означает глубокое качественное изменение в развитии каких-либо явлений природы, общества или познания. Социальная революция – это резкий, скачкообразный переход от одной общественно-политической системы к другой. Причем процесс этот осуществляется, как правило, в ходе открытого столкновения противостоящих социально-политических сил, выходящего за рамки существующего институционального механизма передачи высшей власти. В результате революции господствовавшие прежде социальные группы, уже ранее фактически утратившие свое экономическое господство, теряют и свое привилегированное положение в системе политических отношений. При этом появляется новая правящая элита, которая начинает управлять обществом на основе других социальных ценностей и посредством другой системы политических институтов.

В марксистской аналитической традиции в качестве объективной основы социальных революций указываются противоречия между производительными силами общества и существующими производственными отношениями, а также противоречия между складывающимся новым способом производства и прежней системой политических отношений. Проявлением этих противоречий выступает рост социальной напряженности, что при определенных условиях сможет привести к открытому противоборству между господствующими и подчиненными социальными группами. Среди этих условий далеко не последнее значение имеют такие факторы, как неспособность правящей группы прислушиваться к существенным требованиям своих политических оппонентов; радикальная критика со стороны идеологов революционных сил существующей несправедливости; возникновение вооруженных общественных групп, готовых использовать насилие, и др.

Исследователи указывают другие причины, порождающие революции. Главной или во всяком случае наиболее важной из них признается стремление людей к равенству. При этом подчеркивается значение несовместимости значительного неравенства в распределении социальных благ со стабильным политическим процессом. Приведем высказывание на сей счет французского историка и политического деятеля Алексиса де Токвиля, которое в той или иной мере разделяют многие современные авторы: «Почти все революции, изменявшие жизнь народов, совершались либо для того, чтобы укрепить, либо для того, чтобы уничтожить равенство. Удалите второстепенные факторы, рассматривая причины крупных волнений, и вы почти всегда обнаружите неравенство. Причинами волнений выступала то беднота, хотевшая захватить имущество богатых, то сами богачи, пытавшиеся поработить бедных. Поэтому, если бы вам удалось создать такое общество, в котором у каждого было бы что терять и не было бы особого соблазна кого-то грабить, вы бы многое сделали для установления мира на земле» [77. С. 459].

В политической науке общепринятым является положение, что революции происходят при особом стечении исторических обстоятельств в развитии той или иной страны.

Ошибочным было бы полагать, что революции являются результатом политического заговора одиночек или произвольных действий изолированного от масс меньшинства. Как заметил американский публицист Уендел Филлипс, «революций не делают, революции наступают». Еще образнее эту мысль выразил русский философ Н. А. Бердяев: «Революция никого не спрашивает о своем праве, она стихийна и подобна геологической катастрофе» [7. С. 184]. Таким образом, революции вырастают как результат особого характера предшествующего общественного развития, имеют в своей основе ряд факторов объективного и субъективного порядка.

В своем зарождении и развитии революции подчиняются определенной логике, проходят через ряд этапов. В частности, в развитии социальной революции могут быть выделены следующие этапы: 1) вызревание революции; 2) революционный взрыв; 3) победа и консолидация революционных сил; 4) институционализация новой системы власти и новой системы общественных отношений.

Этап вызревания революции характеризуется нарастанием противоречий во всех сферах общественной жизни, ростом социальной напряженности и разочарованием масс существующим общественным порядком. Одновременно происходит расстройство функционирования политической системы; правящая группа и установленный ею политический режим утрачивают легитимность. Все большим числом людей властвующая элита рассматривается как паразитический слой, безразличный к проблемам общества. Как итог данного этапа выступает социально-политическая обстановка, непосредственно предшествующая революционному взрыву которую принято называть революционной ситуацией.

Революционный взрыв представляет собой открытое столкновение с применением насильственных акций, между правительственными силами и вышедшими из повиновения массами. Итогом его может быть или победа или поражение восставших. Победа означает, что социально-политический переворот стал свершившимся фактом, в результате чего власть перешла в руки лидеров восставших. В случае равновесия сил противоборствующих сторон время открытых вооруженных столкновений между ними может оказаться довольно продолжительным. В этих условиях предугадать итог революционного процесса практически невозможно.

Впрочем, как показывают политические события, произошедшие в ряде стран в последней четверти XX – начале XXI в., революционный переход государственной власти от одних политических сил к другим может быть осуществлен и без применения средств насилия. Это зависит от соотношения социально-политических сил в стране и на международной арене, доступа революционеров к рычагам власти и средствам массовой информации. Тем не менее, пусть в мягкой форме, но массовые выступления против существующих властей и их политического курса все же являются непременным этапом и подобных революций. В политической публицистике такие революции получили название «бархатных», «цветных», «оранжевых» и т. п.

В отличие от классических революций, которые не покушаются на цивилизационную идентичность страны, «оранжевые», или неклассические, революции нацелены на смену цивилизационной парадигмы развития общества, геополитической ориентации государства, оснований легитимности политической системы. Более того, в ходе такого рода революций меняется источник легитимности правящей группы: в качестве такового выступают уже не столько внутренние, сколько внешние социально-политические силы.

Если революционное движение побеждает, обычно уничтожаются институты прежнего политического режима. Этим открывается третий этап революции – этап консолидации занявших господствующее положение политических сил. Данный этап является одним из самых сложных в развитии революции. Главная задача, которую приходится решать победившей группе, – это овладение всеми рычагами управления, создание нового административного аппарата. В этот период между руководителями революции почти неизбежно возникают разногласия относительно дальнейшего политического курса. Нередко судьба творцов революции оказывается трагичной: одни уходят в безвестность, другие оказываются в ссылке, третьи расстаются с жизнью, четвертые начинают борьбу против нового режима.

Период консолидации сменяется четвертым этапом революционного процесса, который Л. С. Санистебан называет институционализацией. Этим термином она обозначает процесс создания новых экономических, политических, культурных и иных социальных структур, определяющих в будущем облик общества в целом. Составной частью данного процесса является конституирование новой политической системы общества, институты которой призваны служить интересам победивших социально-политических сил. Созданные в ходе революционного процесса политические институты затем становятся объектом защиты со стороны новой правящей группы, в том числе и с применением средств физического насилия.

Необходимо подчеркнуть, что революции предполагают не только отрицание прежнего социально-политического строя, но и утверждение отличного от него общества будущего. Это порождает большие надежды у широких социальных слоев населения, устремляющих свои взоры на общественный идеал, провозглашенный революцией. Однако в действительности наблюдается большое расхождение между идеалами революции и их конкретным воплощением. Со временем становится ясно, что их реализация, преобразование общества в целом являются чрезвычайно трудной задачей, которая может быть решена лишь в течение длительного исторического периода.

Как же ведут себя после победы революции отстраненные от власти социально-политические силы? Как показывает опыт всех революций, эти силы редко смиряются с потерей своего прежнего положения. Поэтому революционный процесс сопровождается, как правило, контрреволюционными выступлениями.

Контрреволюция (от фр. contre – против и revolution – революция) – это политическое движение отстраненных от власти социально-политических сил, ставящее своей целью свержение установившегося в результате победы революции общественно-политического строя и возвращение себе прежних позиций в обществе. Контрреволюционные действия могут осуществляться в таких формах, как вооруженное сопротивление, гражданская война, мятежи, заговоры, акты диверсий, иностранная интервенция, блокада и т. п.

Исход контрреволюционного движения может быть различным. В одних случаях оно стимулирует консолидацию широких социальных слоев вокруг революционной элиты, чтобы не допустить возврата прежних общественных порядков. При таком повороте событий наступает быстрое поражение контрреволюции. В других случаях противоборство революции и контрреволюции оказывается затяжным, исход которого неясен. В третьих случаях это противоборство может привести к поражению революции. Если контрреволюция берет верх, то сразу же начинается этап открытой реставрации власти ранее свергнутых групп. Конечно, контрреволюционные движения, если они возникают, стремятся представить себя выразителями народного протеста против жестокостей революции. Однако реставрация старых порядков, как правило, уже не может полностью устранить преобразований, осуществленных революцией.

Таким образом, политический процесс, ход изменения политических систем может характеризоваться самой различной динамикой. Скорость и размах этих изменений варьируются в весьма значительной степени. На одних этапах исторического развития общества на протяжении продолжительного времени видимых изменений в политической жизни почти не наблюдается. Такой режим функционирования политических систем характерен, как правило, для обществ, находящихся на низкой ступени экономического развития, для так называемых традиционных обществ. На других этапах развития общества при переходе от одной стадии экономической зрелости к другой политический процесс развивается чрезвычайно высокими темпами, социальные изменения приобретают революционный характер. Поразительной особенностью современных политических систем является то, что почти все они возникли именно в результате социальных или национально-освободительных революций. На третьих этапах общественного развития политический процесс осуществляется в режиме модернизации, совершенствования политических институтов путем реформ.

Этап политической модернизации ныне характерен для многих развивающихся молодых государств. В современной литературе понятие «политическая модернизация» помимо своего широкого смысла (приводить политическую систему к современному виду) имеет также и специфический смысл, который будет рассмотрен далее.

 

Понятие политического развития и его критерии

Мы уже пользовались понятием «политическое развитие» для характеристики динамики политических систем. Ввиду значимости данной категории политической науки рассмотрим ее содержание более подробно.

Понятие «политическое развитие» вошло в научную литературу во второй половине XX в. и применяется оно для характеристики содержания процесса изменения политических систем. Данным понятием обозначается не просто факт изменений в системе политических отношений, а качественные сдвиги в политической системе общества – процесс возрастания способности политической системы постоянно адаптироваться к усложняющимся экономическим и социальным условиям, быстро и эффективно реагировать на появление новых общественных интересов и требований, создавать новые политические институты и вырабатывать адекватные складывающимся условиям формы их деятельности. Понятие политического развития, таким образом, находится в диалектической взаимосвязи с более широким понятием общественного развития.

Принципиально важным является вопрос о критериях политического развития. С общенаучной точки зрения, в качестве основного показателя развития любого системного образования является его усложнение, его переход от простого к сложному или от менее сложного к более сложному состоянию. Результатом такого характера изменений является повышение способности системы выполнять свое основное предназначение в составе более общего образования. Это положение в полную меру относится к политическому развитию и, в частности, к развитию политических систем. Отличие между простыми и сложными политическими системами состоит не в их сущности, т. е. не в их социальной роли, а в степени дифференциации их функций и специализации их институциональных составляющих. Иными словами, простые и развитые политические системы практически совпадают по их основному общественному предназначению, но различаются по своим структурным элементам и функциональным возможностям. Страна становится политически более развитой, если ее политическая система изменяется в направлении более высокой способности обеспечивать сохранение и развитие данного политического сообщества.

Приведенный основной показатель политического развития можно представить в виде ряда частных критериев. К примеру, американский политолог Л. Пай, выделяет три критерия политического развития: 1) структурная дифференциация системы; 2) способности системы; 3) тенденция к равноправию [92. С. 309; 130. Ч. II. С. 76].

Структурная дифференциация находит свое выражение в увеличении числа компонентов политической системы и в их функциональной специализации. Эти изменения отражают процесс усложнения общественных отношений вследствие объективной тенденции возрастания многообразия человеческой деятельности и появления новых социальных интересов. Действенность политической системы напрямую зависит от степени дифференциации ее структуры и функциональной специализации ее институциональных компонентов.

Способности политической системы находят свое выражение в следующем: в способности быстро адаптироваться к новым социальным проблемам, гибко и эффективно реагировать на поступающие из внешней среды системы импульсы и требования; в способности мобилизовать имеющиеся ресурсы (людские и материальные) для решения стоящих перед обществом задач; в способности системы обеспечивать свое собственное выживание посредством создания предпосылок для утверждения лояльных для нее форм поведения граждан.

Тенденция к равноправию как параметр, или критерий, политического развития также находит свое выражение в ряде факторов: в расширении участия граждан в политической деятельности и, главным образом, в переходе от простой готовности подчиняться требованиям властей к культуре участия, ориентированной на активную роль в обеспечении функционирования институтов политической системы; в усилении универсального характера юридических законов, которые становятся применительными к максимально возможному числу граждан; в привлечении на государственные посты граждан в соответствии с их личностным достоинством, т. е. в зависимости от их образования, компетентности и способностей.

 

Типология политических систем по критериям их развитости

Сравнительный анализ различных политических систем по указанным параметрам позволил американским политологам Г. Алмонду и Дж. Пауэллу выделить следующие три их типа или степени их развитости: примитивные, традиционные и модернистские [92. С. 177].

Примитивные системы характеризуются слабой (ограниченной) структурной дифференциацией власти и внутренней замкнутостью. В таких системах в одном лице могут совмещаться функции политического, религиозного и хозяйственного руководителя. Сознание участников сообщества замкнуто на своем непосредственном окружении: жителях деревни, членах клана или племени. Очевидно, что примитивные системы присущи сообществам, находящимся на начальной стадии своего политического развития.

Традиционные системы, или политические системы традиционного общества, обладают явно выраженной дифференциацией институтов власти, т. е. наличием законодательных, административных и судебных органов. Для таких обществ характерна определенная культура властвующего субъекта; что же касается подвластных, то они являются носителями подданнической культуры. Типичными примерами таких систем являются политические системы феодальных обществ или современные монархии традиционного типа.

Модернистские, или современные, системы присущи обществам индустриального типа. Они характеризуются высокой степенью дифференциации политических институтов – как государственных, так и негосударственных. Власть в таких системах разделена на законодательную, исполнительную и судебную ветви, каждая из которых также имеет сложную внутреннюю структуру. В модернистских системах действуют политические партии, общественные организации (группы давления), различные формы самоуправления граждан. В этих условиях развивается культура участия, люди из простых подданных, т. е. пассивных объектов политики, превращаются в добровольных и активных участников политического процесса. Модернистские системы открыты для своего дальнейшего развития.

Очевидно, что и все другие типологии политических систем, которые рассматривались ранее, так или иначе основываются на понятии политического развития и критериях такого развития.

Таким образом, политическое развитие в изложенном понимании есть процесс приобретения политической системой новых позитивных качеств и, как следствие, новых возможностей выполнять свою основную функцию в рамках социальной системы более общего порядка, а именно общества в целом. При таком понимании политического развития под эту категорию попадает уже рассмотренное понятие реформы как способа адаптации политической системы к новым социальным потребностям. Однако среди различных разновидностей реформ с точки зрения обеспечения развития политической системы особый интерес представляет политическая модернизация, поскольку по своим целям она сродни революционным преобразованиям общества. Рассмотрим эту разновидность реформ более подробно.

 

Понятие и пути политической модернизации

В общеупотребительном смысле под модернизацией (от фр. moderne – современный) понимается изменение чего-либо соответственно требованиям современности. Однако понятие «политическая модернизация» заключает в себе более широкий смысл, чем просто придание политической системе того или иного общества современного вида. Оно фактически является синонимом понятия «модернизация общества», под которым в научной литературе принято понимать процесс перехода от традиционного общества, т. е. основанного на аграрном хозяйстве, имеющего сословную социальную структуру и традиционные этические нормы в качестве регулятора общественных отношений, к индустриальному обществу, основанному на машинной технологии производства и рациональных принципах организации различных сфер жизнедеятельности людей. Модернизированное в указанном смысле общество выступает как результат политики внедрения в производство достижений научно-технического прогресса, преобразования на новых началах социально-экономических и политических отношений, всей системы социальных ценностей и норм.

Согласно концепции политического развития, процесс модернизации западных стран, прежде всего Западной Европы, США и Канады, начался в XVIII в. и охватывал эпохи первой промышленной революции, разрушения наследственных сословных привилегий и провозглашения равных гражданских прав, становления институтов представительной демократии. Считается, что здесь этот процесс носил характер естественной эволюции общества и осуществлялся в следующей последовательности. Сначала происходили перемены в духовной сфере (Возрождение, Реформация и особенно Просвещение). Затем трансформировалась экономическая сфера общества, т. е. вызревали новые интересы и формировался новый экономический уклад, основанный на капитале. В результате этих изменений стала расширяться область деятельности людей, напрямую не связанная с государством, т. е. стало складываться гражданское общество. И лишь после этого произошло преобразование политической системы, которая позволяет обеспечивать представительство реальных социальных интересов и массовое политическое участие. Если на заре XIX в. западноевропейские страны все еще оставались сельскохозяйственными, то к началу XX в. здесь промышленная цивилизация практически сменила земледельческую.

В настоящее время понятие модернизации общества употребляется главным образом применительно к странам, которые еще не осуществили или не завершили переход от традиционного к современному индустриальному обществу. Практически это все страны незападной части мира. В 50-60-е гг. XX в. среди авторов концепции модернизации господствовала идея однолинейности общественного развития. Считалось, что одни страны отстают в своем развитии от других, но все они должны будут пройти один и тот же по своему содержанию путь модернизации. При этом не подвергалось сомнению, что именно западные страны ушли вперед в своем социально-экономическом, политическом и духовном развитии и что культура Запада есть и должна быть культурой всего мира.

Поэтому суть модернизации незападных стран первоначально понималась как их вестернизация (от англ. west – запад), т. е. как процесс перенесения в развивающиеся страны западных устоев в различных областях жизни. Модернизация же политической системы рассматривалась как утверждение в этих странах политических институтов и форм политической жизни по западному образцу, т. е. как процесс демократизации.

В 70-90-е гг. XX в. модернизацию стали понимать уже не столь односторонне. К этому времени исследователи в большинстве своем стали приходить к убеждению, что западная цивилизация уникальна, но все же не универсальна. В связи с этим проблематичным стал вопрос о целесообразности и, главное, возможности копирования другими странами западных социальных институтов, ценностей и норм. Вопрос встал и в другой плоскости: должны ли незападные общества отказаться от своих национальных культур и принять основные ценности западной культуры? Предпринимавшиеся попытки лидеров незападных государств (Турция, Япония, Сингапур, Тайвань, Южная Корея, Саудовская Аравия, Иран) модернизировать свои страны на основе западных социальных ценностей скорее убеждают в том, что эти страны стали современными, но не западными. В последние десятилетия модернизируется, однако при этом не вестернизируется, и китайское общество.

Как видно, модернизация и социально-экономическое развитие не требуют и не создают культурной вестернизации. Более того, они способствуют возрождению и обновлению национальных культур. Так, многие представители элит незападных стран, получивших образование в странах Запада, в ходе совершенствования хозяйственных механизмов своих социальных систем стремятся поставить индустриальные технологии на службу традиционным национальным ценностям. В настоящее время в умах исследователей и политиков все в большей мере утверждается мысль, что приоритетной целью модернизации являются экономические и технологические нововведения при сохранении цивилизационной идентичности трансформирующихся обществ.

Вопрос о стратегии и конкретных путях модернизации той или иной страны и сегодня остается предметом достаточно острых дискуссий. Что касается политической сферы, то аналитики либерального направления, видным представителем которого является американский политолог Р. Даль, считают, что основным критерием модернизации выступает наличие в обществе конкурирующих элит и степень вовлеченности рядовых граждан в политику. Поэтому, с их точки зрения, в качестве магистрального направления политической модернизации является демократизация институтов политической системы и норм политической жизни. Авторы консервативного направления, в числе которых и американский политолог С. Хантингтон, наоборот полагают, что модернизированность политических институтов связана не с уровнем их демократизации, а с их прочностью и организованностью, гарантирующими приспособление к постоянно меняющимся социальным целям, за которые борются включающиеся в политическую жизнь широкие слои населения. Поэтому сторонники данного подхода считают, что только жесткий авторитарный режим, контролирующий порядок, может обеспечить достижение целей модернизации, главными из которых признаются переход к рынку, обеспечение национального единства и устойчивого развития общества.

Видимо, есть определенный резон как в первом, так и во втором подходах к проблеме характера и путей политической модернизации. Скорее всего, не существует какого-то единственно правильного решения, применимого ко всем вставшим на путь модернизации странам. Кроме того, как заметил известный российский аналитик А. С. Панарин, политика модернизации чревата опасностью появления рецидивов тоталитаризма, поскольку тотальное разрушение прошлого и тотальный контроль над настоящим прямо вытекает из модернистской доктрины, если она решается быть последовательной. При этом не следует думать, что такая опасность устраняется простой заменой социалистического модернистского проекта либеральным [57. С. 104].

Что же касается содержания модернизации, то понимание ее как процесса перехода от традиционного к индустриальному обществу позволяет предполагать, что его объективным результатом в различных странах станет утверждение в основных сферах жизнедеятельности людей более или менее схожих социальных институтов. Это предположение прямо вытекает из сути процесса индустриализации. Даниел Белл в своей книге «Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования» делает однозначный вывод о том, что «все индустриальные общества имеют некоторые общие черты (курсив наш. – В.М.): повсюду распространена одинаковая технология; одинаково и качество технологических и инженерных знаний (а также учебных заведений, которые их представляют); примерно одинаковые наборы профессий и видов труда» [6. С. 99]. Несомненно, что одинаковая технико-экономическая инфраструктура неизбежно будет приводить к появлению схожих элементов и в других сферах индустриальных обществ.

В контексте изложения данной темы отметим, что в качестве результатов модернизации любой страны предполагаются черты, свойственные индустриальному или, что по сути одно и то же, модернистскому обществу:

• в экономической сфере – утверждение в производстве индустриальных технологий, основанных на использовании капитала, рыночных отношений и технических достижений; создание развитого промышленного сектора экономики и формирование сферы услуг;

• в социальной области – преодоление элементов сословности в общественных отношениях; расширение области новых целерациональных связей между индивидами, основанных на профессиональных и рыночных критериях;

• в политической сфере – образование и развитие централизованных государств; создание разветвленной политической системы с функциональной специализацией ее институтов, в рамках которых различные социальные слои и группы получают возможность выражать и отстаивать свои интересы; формирование конкурирующих, модернизаторски ориентированных элит; постоянное расширение вовлеченности граждан в политику; становление правового характера государства и структур гражданского общества;

• в духовной сфере – дифференциация ценностных ориентаций различных категорий граждан; развитие систем образования и научных учреждений; секуляризация общественного сознания и становление идейного многообразия; развитие средств массовой информации и коммуникации.

Разумеется, приведенные параметры модернистского общества могут варьироваться от страны к стране в зависимости от исходного уровня их исторического развития, национальных особенностей и культурного своеобразия. Руководству каждой страны, вставшей на путь своей модернизации, приходится искать собственные пути социально-экономического, политического и культурного развития с учетом национальной специфики, имеющихся теоретических подходов и опыта индустриально развитых стран.

 

Стратегия общественного развития Беларуси

Оказавшись в конце XX в. в новой для себя геополитической ситуации, Беларусь встала перед проблемой выработки стратегии своего социально-экономического и политического развития в XXI в. Задача заключается в поиске такой модели организации общества, которая была бы адекватна историческим особенностям страны и тенденциям развития современного мира. Именно в таком направлении должен быть ориентирован вектор политической стратегии общественного развития, если ее авторы рассчитывают на сколь-нибудь успешную результативность своей деятельности. С этой точки зрения, представляется чрезвычайно важным дать правильные ответы на следующие вопросы:

• являлось ли советское общество, органическую часть которого составляла Беларусь, закономерным результатом предшествующего исторического развития страны или оно стало порождением исключительно волюнтаристских устремлений политического руководства?

• осуществлялось ли развитие советского общества в русле мировых тенденций или оно происходило в полном противоречии с ними?

Ответ на первый вопрос состоит в следующем. Мы не считаем, что советское общество явилось порождением исключительно субъективной воли руководителей страны и что по этой причине его следовало непременно отправлять «на слом». Конечно, в его облике, как и в облике любого другого государства, есть печать индивидуальных особенностей его руководителей. Однако возникновение советского общества, равно как и советской экономической системы, было предопределено объективными обстоятельствами, т. е. оно явило собой в достаточной мере адекватный ответ на вызов истории, перед которым оказалась страна в начале XX в. Как уже отмечалось, советский общественный строй был не отклонением от магистрального направления русской истории, а ее закономерным продолжением и развитием. Известно, что российский капитализм практически не знал стадии свободной конкуренции. В отличие от стран Запада в России активно развивался государственный капитализм. Именно в ведении государства находились крупнейшие промышленные предприятия страны. Государство брало на себя также значительную часть расходов по развитию учреждений здравоохранения, образования, науки, культуры. В послеоктябрьский период русской истории эта тенденция проявляла себя в форме государственного социализма. Советское государство прямо-таки культивировало индустриальные технологии в производстве, развитие системы образования, профессиональной подготовки и учреждений науки. Во второй половине XX в. по основным параметрам советское общество превратилось в индустриальное и фактически стояло на пороге перехода в постиндустриальную стадию своего развития. К данному выводу еще ранее пришел такой бесспорный авторитет в западном научном мире, как создатель теории постиндустриального общества Д. Белл [6. С. СХ, 19, 154, 656].

Суть нашего ответа на второй вопрос заключается в следующем: развитие советского общества в целом и его экономической системы, в частности, шло хотя и своими специфическими путями, но все же в русле мировых тенденций. Вот мнение на сей счет другого видного американского ученого Дж. Гэлбрейта: «Современная капиталистическая организация и развитая социалистическая организация (имеются в виду промышленные корпорации и комбинаты. – В.М.) не противостоят друг другу. В широком смысле они движутся в одном направлении – не к неизбежной власти рынка, а к установлению общих требований технологии и массового производства, к созданию соответствующей планирующей организации, к аналогичным побудительным силам» [22. С. 386]. И если результатом данной тенденции в Советском Союзе стало общество «государственного социализма», о его специфических чертах речь шла ранее, то на Западе – это общество социальной рыночной экономики и социальное государство, суть которых также уже излагалась в учебнике.

Таким образом, как отечественный, так и западный опыт показывает, что современный мир характеризуется становлением нового типа технологической и социальной организации общества, имеющего в различных странах схожие черты. Коротко суть происходящих изменений можно определить как переход от индустриальной стадии развития общества к новой – постиндустриальной или, по иной терминологии, информационной стадии. Если индустриальный тип общества в своей основе имеет машинное производство, то постиндустриальный основывается на деятельности, связанной в первую очередь с получением, обработкой и использованием информации [6. С. СХ]. Этот переход сопровождается не только глубокими сдвигами в технологическом базисе и структуре производства, но и преобразованием всей системы общественных отношений. Иными словами, становление постиндустриальной цивилизации есть всеобщая тенденция. И поэтому в качестве эмпирического материала для выработки стратегических решений должен в равной мере рассматриваться как отечественный опыт, так и опыт других стран.

Приведенные положения подводят к выводу о том, что поиск стратегии общественного развития Беларуси, как и России, должен связываться не с идеей модернизации, предназначенной для стран, не имеющих опыта индустриального развития, и не с идеей формирования общества свободной рыночной конкуренции. Первое направление есть наше прошлое и пока еще настоящее, второе – прошлое индустриально развитых западных стран. Будущее же нашей страны, как и западной цивилизации, находится на пути постиндустриальной модернизации. Данная стратегия предполагает ориентацию на принципиально иные, нежели при индустриальной модернизации, параметры общества. Подчеркиваем: постиндустриальное общество на стадии своей зрелости предполагает практически полное вытеснение физического труда из производственного процесса и замену его трудом интеллектуальным. Это и есть главный признак общества постиндустриального типа. Очевидно, что общества в указанном смысле пока нет нигде в мире.

Стратегия постиндустриальной модернизации предполагает также и иную постановку задач по ее реализации на той или иной стадии этого процесса. Если исходить из реального состояния различных сфер белорусского общества, то на нынешнем историческом этапе к числу приоритетных задач его модернизации, с нашей точки зрения, могут быть отнесены:

• формирование: а) наукоемкой, б) ресурсосберегающей, в) экологозащитной экономики, способной обеспечивать материальные предпосылки для устойчивого социального, политического и духовного развития общества (нации);

• широкое внедрение информационных технологий во всех областях жизнедеятельности людей; мощная государственная поддержка перспективных направлений научно-теоретических исследований; всемерное развитие сети учреждений по разработке инновационных проектов;

• формирование человека, способного жить и действовать в условиях информационного общества, – физически здорового, образованного и профессионально подготовленного к использованию новейших технологий;

• разработка и реализация комплекса мер по охране здоровья женщин, созданию условий для гармоничного сочетания ими трудовой деятельности с выполнением материнских обязанностей;

• формирование сферы услуг в качестве преобладающего сектора экономики, т. е. создание разветвленной сети социальных учреждений и организаций по удовлетворению разнообразных потребностей населения и в особенности потребностей гуманитарного характера;

• развитие системы социально-политических институтов, призванных обеспечивать широкое и эффективное участие граждан в управлении делами общества и государства (демократизация жизни);

• обеспечение оптимального сочетания, с одной стороны, культурных ценностей, выработанных народом в предыдущие эпохи своего развития, а с другой – альтернативных феноменов культуры, формирующихся в процессе становления постиндустриального (информационного) общества.

В контексте данной стратегии на уровне государственной политики следует прежде всего определиться относительно характера будущей экономической системы нашего общества. Дело в том, что многоукладная рыночная экономика, формирование которой провозглашается едва ли не главным смыслом проводимых в постсоветский период реформ, не есть ни цель и ни задача постиндустриальной модернизации. В сфере экономических отношений переход от индустриального к постиндустриальному обществу выражается главным образом в новом уровне интеграции различных секторов хозяйства, в расширении государственного и общественно-кооперативного секторов производства, в международной экономической интеграции, в усилении роли государства в регулировании экономических процессов. Опыт индустриально развитых стран Запада показывает, что испытанный на эффективность путь развития проходит на одинаковом расстоянии как от тотальной плановой экономики, так и от ортодоксальной либеральной рыночной экономики. Поэтому, осуществляя приватизацию государственной собственности, нам следует найти свой оптимум в соотношении различных секторов производства, найти место национальной экономики в качестве эффективного звена региональной и мировой экономической системы.

Таким образом, в современных условиях в качестве стратегической цели развития Беларуси, как и России, которая может консолидировать и вывести общество на новый этап социального прогресса, выступает общественное устройство постиндустриального типа или, если брать только его технико-технологические аспекты, то это – общество, основанное на информационных технологиях. Базовыми социальными ценностями такой стратегии развития должны стать свобода, равноправие, социальная справедливость и солидарность. Ближайшим результатом ее реализации явится демократическое во всех отношениях общество, в котором будут доминировать государственный и общественно-кооперативный секторы экономики, использоваться административные и рыночные механизмы регулирования производства, обеспечиваться высокий уровень интеграции между производителями как внутри страны, так и с зарубежными партнерами. Это будет общество, в котором государственная политика подчинена созданию условий для удовлетворения всеми категориями граждан своих социальных потребностей и где уровень благосостояния человека обеспечивается в соответствии с количеством и качеством его труда.

В социально-политической литературе общественное устройство постиндустриального типа принято называть по-разному: «постиндустриальное общество», «информационное общество», «социально-демократическое общество», «рыночный социализм», «демократический социализм», «постэкономическое общество» и т. п. Все это варианты обозначения одной и той же формирующейся социальной реальности. Но, видимо, окончательное название нового типа общества далеко еще не определилось.

Необходимо отметить, что Беларусь выбор своего основного стратегического ориентира сделала именно в пользу формирования общества постиндустриального типа. Этот ориентир закреплен в первой статье Основного закона страны, которая гласит так: «Республика Беларусь – унитарное, демократическое социальное правовое государство». В принимаемых в последующем на государственном уровне программах и концепциях эта формула стала наполняться конкретным содержанием, определяющим задачи экономического, социального, политического и культурного развития страны на ближайшую и дальнюю перспективу.

 

Особенности общественного развития России

Излагая основные подходы к обеспечению развития Беларуси, целесообразно уяснить также особенности общественного развития России на современном этапе. Такая необходимость обусловлена тем, что эти две страны – Беларусь и Россия – осуществляют курс на всестороннюю интеграцию своих общественно-политических систем, целью которого является создание Союзного государства. Естественно, и Беларусь, и Россия должны учитывать особенности друг друга при решении вопросов своего социально-экономического и политического развития.

Проблемы и задачи общественного развития в России, хотя и схожи с аналогичными проблемами и задачами в Беларуси, все же они имеют некоторые особенности. Как отмечают российские авторы [63. С. 471–481], для их страны прежде всего характерна непомерно огромная роль бюрократии во всех сферах жизнедеятельности общества. Этот феномен российской действительности на протяжении столетий является предметом особой озабоченности не только ученых и общественных деятелей, но и авторов творений художественной литературы: вспомним хотя бы произведения Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, В. В. Маяковского, Ю. Н. Тынянова. Далее для большинства населения России, равно как и Беларуси, традиционно характерны патерналистские ожидания, т. е. стремление быть под опекой государства, отдельного его института или какого-либо должностного лица. С этим же связана и выключенность широких категорий граждан из политической жизни, массовая политическая инертность и иммобильность. Наконец, следует отметить также широко распространенный правовой нигилизм, отсутствие у значительной части населения привычки следовать правовым нормам во взаимоотношениях с властями.

Исходя из изложенного, перспективы общественно-политического развития России видятся прежде всего в решении следующих основных задач: создание многоукладной социальной рыночной экономики; решение проблемы оптимального сочетания между государственной и частной сферами контроля над экономическими ресурсами; становление открытой, свободной от каких-либо барьеров между различными слоями социальной структуры и, главное, многочисленного среднего класса; снижение роли государственной бюрократии во всех сферах жизнедеятельности российского общества; формирование политических институтов, ценностей и норм, обеспечивающих представительство в органах власти интересов различных социальных слоев, групп и категорий граждан; снижение патерналистических настроений в обществе, постоянное расширение включенности в политическую и общественную жизнь широких слоев населения, социальных групп и индивидов; создание эффективной системы органов федерального управления и местного самоуправления.

Как нам представляется, необходимой предпосылкой решения указанных задач модернизации такой огромной и сложной в этническом, конфессиональном и административно-территориальном отношениях страны, как Россия, является прочность и организованность всех институтов власти и особенно института президентства, повышение дееспособности органов государственного управления как на федеральном, так и на местном уровне. Ошибочно при этом было бы полагать, что данное условие вступает в противоречие с принципами демократии. Оно лишь означает, что специфике России отвечает консервативно-демократический тип политического устройства.

Таким образом, перед Беларусью и Россией, равно как и перед другими странами Содружества Независимых Государств, стоит историческая задача создания таких социальных институтов, ценностей и норм, которые позволяли бы постоянно и успешно адаптироваться к новым образцам социальных целей и обеспечивать устойчивое развитие этих стран. Очевидно, что модель их общественного развития, в том числе и политической модернизации, не будет в полной мере ни западной, ни восточной, ни административно-патерналистской. Скорее всего, она будет и той, и другой, и третьей. Словом, она будет синтетической, т. е. евразийской, вбирающей в себя как собственный опыт исторического развития, так и опыт западных и восточных стран, прошедших путь индустриальной модернизации и вступивших (США, Западная Европа) в постиндустриальную стадию своего развития.

 

Понятие государственной политики

Государственной политикой называют деятельность государства в лице его властных институтов и органов по выдвижению и реализации долговременных целей общества и составляющих его отдельных элементов, по регулированию взаимоотношений различных социальных субъектов внутри данного общества и его отношениями с другими сообществами, направленная на обеспечение целостности общества, социальной стабильности и наиболее полной реализации общеколлективных интересов [62. С. 70]. Государственную политику составляют разрабатываемые и реализуемые органами государственной власти и управления программы с целью достижения указанных результатов.

Надо заметить, что относительно понимания границ государственной политики – вопрос о границах политики как явления излагался в главе «Политика как социальное явление» – в литературе существует двоякий подход. С одной стороны, государственная политика истолковывается расширительно, т. е. как многогранная деятельность государства, а с другой – ограничительно, т. е. как определенная, отличная от других видов активность данного института.

Первый подход связывается с пониманием государства как важнейшего, но при этом сугубо политического института, соответствующая деятельность которого исчерпывается всеми проявлениями его активности в общественной жизни. Иначе говоря, при таком подходе практически все действия государства независимо от сферы их приложения рассматриваются как политические, т. е. имеющие своей целью решение общезначимых для политически организованного сообщества задач. В силу этого государственная политика признается единственным средством, позволяющим государству достигать поставленных целей с помощью всех доступных ему – правовых, административно-силовых, экономических, социально-психологических, культурно-информационных и иных – средств, ресурсов, методов и технологий.

Согласно второму подходу, далеко не все действия государства относятся к политической сфере жизнедеятельности общества. Политика в данном случае рассматривается как одна из сфер приложения активности государства наряду с экономической, социальной и духовно-культурной областями общественной жизни. Это, в свою очередь, позволяет интерпретировать государство не только как сугубо политический, но и как социальный институт. По мнению сторонников такого подхода, государственная политика не относится ко всем без исключения действиям государства и не включает в себя все проявления его активности как социального института.

Очевидно, что оба подхода к пониманию границ государственной политики имеют под собой определенные основания. Второй подход, например, связывает деятельность государства с более широким спектром задач, которые возникают перед ним как социальным институтом. Однако первый подход для обыденного понимания политики является более привычным, который, кстати, разделяется и большинством исследователей. В его пользу говорит и повсеместно наблюдаемая тенденция трансформации все более широкого круга проблем общественной жизни в политические проблемы, оказывающие возрастающее влияние на политико-властные отношения и на общественно-политическую стабильность. Из него будем исходить и мы при изложении роли государства в политическом процессе.

 

Атрибутивные свойства государственной политики

Несмотря на определенные расхождения между исследователями в понимании границ и, следовательно, природы и сущности государственной политики, большинство из них выделяют в ней ряд универсальных, или атрибутивных, свойств. К их числу обычно относят: публичность; наличие теневых и полутеневых сторон в целеполагании; целенаправленность; комплексность [62. С. 73–80]. Кратко рассмотрим их суть.

Публичность политики государства выражается прежде всего в открытости обсуждения общественно значимых проблем и решаемых государством вопросов. Публичность предполагает вовлечение в процесс разработки целей государственной политики и поиск путей их реализации не только профессиональных политиков (избираемой части правящей элиты) и служащих государственного аппарата (неизбираемой части элиты), но и различных категорий граждан и их представителей, проявляющих заинтересованность в решении обсуждаемых проблем. В частности, при разработке своей политики государство в той или иной мере взаимодействует с наиболее крупными бизнес-корпорациями, политическими партиями и общественными объединениями (группами интереса), средствами массовой информации, экспертно-академическими кругами, международными организациями. Каждый из указанных партнеров государства обычно имеет свои каналы воздействия на процесс выработки государственной политики и использует специфические способы взаимодействия с центрами подготовки и принятия государственных решений. Публичность политики государства неразрывно связана с существованием разнообразных форм контроля общественности за деятельностью органов государственной власти и управления.

С отмеченным свойством государственной политики связано ее обозначение в английском языке термином «public policy», который на русский язык переводится также словосочетаниями «открытая политика», «публичная политика», «общественная политика», «государственно-публичная политика» и даже «социальная политика». Все эти переводы отражают тот факт, что государственная политика (public policy) затрагивает интересы практически каждого члена общества. Такая политика фактически представляет деятельность различных социальных субъектов, вовлеченных в разработку, принятие и исполнение решений относительно размещения общественных ресурсов, производства и распределения социальных благ. Сфера государственной (публичной) политики в современном обществе, подчеркиваем, имеет тенденцию к расширению и включает регулирование, прежде всего, таких областей общественной жизни, как здравоохранение, жилищное строительство, налоги, социальное страхование, экология, образование, занятость, инновации и т. д. Особое значение данным вопросам придается социальным государством, властные институты которого силой конституционного закона обязаны ими заниматься. Заметим, что термин «публичная политика» как синоним термина «государственная политика» все чаще употребляется и в отечественном политическом лексиконе.

Ориентируясь на осуществление публичной деятельности, государство в то же время является институтом, использующим теневые и полутеневые способы формулирования и осуществления политики. Их неотъемлемой стороной являются непубличные методы диагностики некоторых проблем, согласование позиций различных институтов власти и управления и применение специфических технологий принятия решений. Наличие таких способов выработки целей государственной политики обусловлено следующими причинами.

Во-первых, присутствием в жизнедеятельности государства вопросов, предполагающих конфиденциальность и не рассчитанных на открытость обсуждения с широкой публикой. Они могут быть связаны с проведением тайных операций против государства-противника или с задачами сохранения информации, имеющими статус государственной тайны. Закрытый характер имеют большинство мероприятий, осуществляемых в целях обеспечения национальной безопасности и борьбы с терроризмом.

Во-вторых, теневые и полутеневые методы осуществления государственной политики могут быть обусловлены ориентацией правящей элиты на сокрытие своих истинных целей ради получения групповой выгоды. Выше уже отмечалось такое свойство властвующей элиты, как общая заинтересованность входящих в ее состав лиц в сохранении своего привилегированного положения. В этих условиях государственные программы могут становиться формой скрытого перераспределения финансовых и материальных ресурсов между различными группировками внутри правящей элиты. Пресечение таких явлений, в свою очередь, становится важной задачей государственной политики. Это, однако, вовсе не означает, что государство должно отказаться от теневых форм формулирования и осуществления политики.

Целенаправленность государственной политики означает наличие в ней определенной генеральной линии, ориентированной на реализацию цели общественного развития как ее понимает правящая элита. Деятельность органов государственной власти и управления по обеспечению движения общества к намеченной цели называют политическим или правительственным курсом. Саму же цель зачастую определяют как стратегическую. Сформулированные в этой связи приоритетные направления политики государства могут отражать как общенациональные интересы, так и потребности развития отдельных сфер общества и их различных сегментов, например промышленности, сельского хозяйства, образования, здравоохранения и т. д. Совокупность последовательно предпринимаемых правительством действий или, иными словами, осуществляемый им политический курс, является реакцией государственной власти на поступающие в политическую систему сигналы о неудовлетворенных общественных потребностях. Смена приоритетов государственной политики означает корректировку или полный пересмотр политического курса. Нередко сущность политического курса квалифицируют по основной цели политики государства (например, курс на национализацию или, наоборот, приватизацию определенных отраслей экономики; курс на индустриализацию или модернизацию страны; курс на подготовку к войне с целью отражения возможной агрессии или на ее совершение и т. п.).

Комплексность государственной политики означает, что ее приоритеты носят смежно-отраслевой характер и, следовательно, усилия и ресурсы государства не могут сосредоточиваться на одной какой-либо области жизнедеятельности общества. Эта черта государственной политики предполагает, что целенаправленные изменения в одной отрасли или сфере жизни вызывают необходимость коррекции в регулировании процессов, происходящих в других сферах общества. К примеру, курс на обеспечение устойчивого инновационного развития нашей страны своим главным приоритетом имеет модернизацию материально-технической базы производства на основе новых, высоких технологий. Вместе с тем он повлек за собой необходимость коррекции деятельности научно-исследовательских и инновационно-технологических центров, финансовых структур, учреждений образования, переподготовки и повышения квалификации специалистов, организаций инновационного предпринимательства, предприятий различных отраслей народного хозяйства. Надо заметить, что комплексный характер государственной политики может приводить к необходимости использования, так сказать, синтетических (от греч. synthesis – соединение, составление) форм осуществления правительственного курса. В качестве таких обобщающих форм достижения политической цели выступают эволюция, реформа и революция.

Разумеется, государственной политике присущи и те общие свойства политики, о которых говорилось выше – универсальность, включенность (инклюзивность), функциональность и др.

 

Виды и направления государственной политики

Политику государства, как и политику вообще, принято подразделять на внутреннюю и внешнюю. Причем это не автономные, а взаимосвязанные виды деятельности государства.

Внутренняя политика представляет собой деятельность институтов и органов государства по выдвижению и реализации долговременных целей и задач жизнедеятельности общества и составляющих его структурных элементов, по регулированию взаимоотношений различных социальных субъектов внутри данного общества. Существуют десятки областей и направлений такой политики. Содержание каждого с той или иной степенью детализации фиксируется в законах государства, других его нормативных правовых актах, а также в различного рода политических документах. Парламент Республики Беларусь даже предпринял попытку закрепить основные направления государственной политики в специальном законе. В современных условиях к числу наиболее важных направлений внутренней политики государства обычно относят: экономическую политику, социальную политику, культурную политику, демографическую политику, этнополитику (этнокультурную политику), молодежную политику, экологическую политику, военную политику и др. Отметим суть каждой из них.

Экономическая политика – направление деятельности государства, связанное с поддержанием определенных принципов хозяйствования, сохранением оптимальных, или приемлемых для общества, пропорций между отраслями материального производства и непроизводственной сферы, стимулированием экономической активности населения и обеспечением экономического роста страны. В рамках данного направления выделяют политику в области промышленности, сельского хозяйства, налогообложения, инвестиций, энергетики, транспорта, связи и т. д.

Социальная политика – сфера деятельности государства, связанная с обеспечением достойных условий жизни своих граждан, созданием и поддержанием систем социального обеспечения, образования и воспитания, оказанием услуг населению в области здравоохранения, жилищного строительства, быта, отдыха и т. п. Государство, которое берет на себя обязательство и располагает возможностями осуществлять политику, направленную на обеспечение всего населения определенным комплексом социальных благ, называется социальным государством.

Культурная политика – сфера деятельности государства, связанная с регулированием процессов в духовной сфере и имеющая своей целью обеспечение условий для распространения и усвоения всеми слоями и группами духовных ценностей. Предполагает разработку и осуществление мероприятий по созданию и поддержанию на должном уровне систем образования и профессиональной подготовки, организации научных исследований, созданию благоприятных условий для развития различных видов искусств, реализации населением религиозных потребностей, деятельности средств массовой информации и др.

Демографическая политика – сфера деятельности государства, связанная с регулированием численности населения страны. Целью такой политики может быть либо ограничение роста или даже сокращение численности населения из-за перенаселенности страны, либо стимулирование роста численности своих граждан в связи со старением или сокращением населения страны, либо сохранение численности населения на прежнем уровне как оптимальное. Для Беларуси ныне насущной является проблема обеспечения перехода от отрицательной динамики численности населения (превышение убыли над приростом) к положительной (превышение естественного прироста над убылью). Демографическая политика предполагает применение экономических, административно-правовых и социально-психологических средств влияния на процессы в демографической сфере.

Этнополитика, или этнокультурная политика – область деятельности государства, предметом которой является создание равных условий для удовлетворения членами различных этнических и религиозных общностей и групп своих гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав с целью исключения социальных конфликтов на этнической или религиозной почве. Этнополитика предполагает осуществление мероприятий по обеспечению оптимального сочетания интересов каждого отдельного гражданина (создание условий для реализации его прав и свобод), этнотерриториальных общностей, если таковые имеются (создание условий для реализации их права на сохранение и развитие своей культурной самобытности) и народа, или нации в целом как политического сообщества (обеспечение национальной безопасности, территориальной целостности государства и динамичного развития общества).

Молодежная политика – направление политики государства, связанное с созданием благоприятных условий для развития возрастной социальной группы, как правило, от 18 до 25–30 лет в связи с особыми статусными потребностями и интересами молодежи (профессиональная подготовка, трудоустройство, социальная адаптация, создание семьи и др.). Такая политика обычно включает в себя следующие мероприятия государства: расширение сети учреждений образования и профессиональной подготовки; программы трудоустройства молодежи и ее материальной поддержки на период поиска работы; льготное кредитование строительства и приобретения жилья, выдача различных ссуд на обустройство молодежных семей; система пособий на детей; поощрение участия молодежи в общественной деятельности; развитие молодежных объединений и ассоциаций как форм социализации и др. При наличии общих черт в молодежной политике различных государств существуют и многие ее национальные особенности.

Экологическая политика есть направление деятельности государства, связанное с сохранением окружающей среды и защитой природы. Значение природоохранной деятельности государств обусловлено возрастающим влиянием человека на среду своего обитания. Отрицательные последствия производственной деятельности людей на природу столь внушительны, что они приводят к возникновению глобального экологического кризиса, который может быть преодолен только совместными усилиями всех государств мира. В настоящее время под эгидой ООН предпринимаются определенные меры в этой связи. Экологическая политика как направление внутренней деятельности государства заключается прежде всего в принятии законов, регламентирующих воздействие человека и общества на природу. Национальное законодательство должно быть направлено на оптимизацию отношений между обществом и природой, оно призвано стимулировать поиск и реализацию таких форм и методов хозяйственной деятельности, при которых не допускалось бы нанесение ущерба окружающей среде. Важным направлением политики государства в области защиты окружающей среды является внедрение новых природосберегающих технологий, основанных на достижениях научно-технической революции, и модернизация уже существующих производств. Составной частью такой политики являются разработка и финансирование государственных программ в природоохранной и смежной областях. Важно также привлечь общественность к решению задач экологической политики, что предполагает выделение средств на поддержку деятельности соответствующих общественных институтов и объединений.

Военная политика – составная часть политики государства, направленная на подготовку и применение средств вооруженного насилия для достижения политических целей. В относительно самостоятельное направление деятельности государства военная политика выделилась на рубеже XVIII–XIX вв. Ее невозможно отнести только к внутренней или внешней политике, она имеет и тот и другой аспекты. Ее внутренняя сторона связана с созданием средств вооруженного насилия и их возможным использованием в разрешении внутригосударственных конфликтов. Внешняя ее сторона охватывает всю деятельность государства по подготовке и использованию силовых средств для достижения определенных целей в межгосударственных отношениях. Военная политика тесно взаимосвязана со всеми другими направлениями государственной политики. Ее сущность, цели и задачи закрепляются, как правило, в военной доктрине государства.

Подчеркнем, что указанными сферами и областями функционирования общества не исчерпывается перечень важнейших направлений внутренней политики государства. Причем значимость того или иного направления политики может меняться в зависимости от условий жизнедеятельности общества.

Внешняя политика государства охватывает весь комплекс вопросов, связанных с регулированием его отношений с различными субъектами политики, действующими вне данного сообщества. Здесь также выделяется ряд направлений, где предметом регулирования являются отношения данного государства с другими государствами, международными организациями, транснациональными и региональными объединениями, союзами государств и др. Внешняя политика или, если брать шире, международная политика будет предметом рассмотрения в отдельной главе учебника.

Надо отметить, что государственной политике, как и политике в целом, присущи такие черты, как универсальность и включенность, или инклюзивность – способность проникать во все области общественной жизни. Причем спектр направлений внутренней и внешней политики государства расширяется быстрыми темпами. По оценкам исследователей, ныне уже можно указать более двухсот областей общественной жизни, являющихся объектом воздействия со стороны государства.

 

Уровни и средства государственной политики

С точки зрения пространственных границ, в рамках которых государство формулирует определенные цели и осуществляет соответствующие действия по их реализации, выделяют национальный, региональный и местный уровни внутренней политики.

Национальный уровень охватывает всю территорию данного государства. На этом уровне центральными органами государственной власти принимаются решения, направленные на обеспечение функционирования сообщества как целого. Региональный уровень составляют отдельные территории внутри государства (земли, области, округа, районы или их группы), где региональными властями с участием центра решаются специфические задачи социально-экономического и культурного развития различных регионов страны. На местном уровне государство также обеспечивает ряд задач по функционированию и развитию низовых структурных элементов административно-территориального устройства страны (например, обеспечение общественной безопасности, решение проблем здравоохранения, организации образования, реализации социальных программ и т. д.).

Внешняя политика охватывает пространство нескольких географически близких друг другу государств (уровень геополитического региона) и практически все мировое пространство (глобальный уровень). На данных уровнях государство стремится решать проблемы международного сотрудничества с целью создания благоприятных внешних условий для реализации задач внутренней политики.

Средства государственной политики составляют те факторы материального и нематериального характера, а также приемы и способы действия, которые используются институтами и органами государственной власти для достижения сформулированных субъектом власти целей. Очевидно, что понятие «средства государственной политики» и рассмотренные ранее понятия «средства власти» и «ресурсы власти» есть одно и то же. К числу важнейших средств государственной политики относят: всевозможные способы регулирования поведения физических и юридических лиц – правовые, экономические, административно-силовые, идеологические, социально-психологические, культурно-информационные; извлечение и использование ресурсов в форме налогов и сборов; распределение имеющихся в обществе благ и услуг между различными группами населения. Вообще же государство для решения жизненно важных проблем функционирования общества может использовать все имеющиеся в стране ресурсы, что обычно характерно для военного времени или чрезвычайных ситуаций.

Немаловажной проблемой государственной политики, как и политики в целом, является обеспечение приемлемого для всех ее участников соответствия между выдвигаемыми целями и используемыми для их достижения средствами. Политический опыт многих столетий показывает, что в мотивации действий людей в сфере политических отношений, как правило, всегда присутствуют две системы оценок и ориентаций – нравственная и практическая. Первая находит свое выражение в том, что в политике, как и в любой другой сфере общественной жизни, понимание и реализация человеческих интересов изначально связаны с мировоззренческим выбором человека, с определением им собственных позиций относительно справедливости своих притязаний на власть, допустимого и запретного в отношениях с государством, политическими партнерами и противниками. Вторая система ориентаций проявляется в том, что политика в целом носит логико-рациональный и целенаправленный характер, она всегда связана с оценкой конкретной проблемы, формированием цели, а также с той ситуацией, которая сопутствует ее достижению. Общий знаменатель этих двух систем оценок и ориентаций выражается в выборе политических целей и средств их реализации. В идеальном своем варианте этот общий знаменатель закреплен в известном положении К. Маркса о том, что «цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель» [48. Т. 1. С. 65]. Однако вся сложность проблемы состоит в том, что до настоящего времени никто не смог предложить критериев выбора «правых целей» и «правых средств» в политике. Никем, например, не оспаривается положение итальянского мыслителя Н. Макиавелли о том, что высшей политической целью являются интересы государства и что для их защиты нравственно оправданы любые средства. Эту проблему всякий раз решает для себя заново каждый, кто осуществляет выбор цели своих политических усилий и выбор средств ее достижения. Судят же их по своим собственным представлениям о правом и неправом, добре и зле в политике их современники и потомки. М. Вебер пытался «примирить» мораль и политику путем разделения сфер их действия: до принятия политического решения политик может следовать своим нравственным принципам и идейным убеждениям, но при принятии решения он должен думать о его последствиях и результатах, учитывая реальные обстоятельства. Но этот «рецепт» не меняет сути проблемы и опять-таки не предлагает критериев выбора целей и средств. Ныне практически общепризнанным является положение о том, что политика не может быть нравственной всегда и во всех ситуациях. Главная проблема реальной политики состоит в поиске «золотой середины» между требованиями исключительно нравственной политики и существующей опасностью превращения ее в безнравственное деяние.

 

Понятие управления

С понятием «государственная политика» неразрывно связано понятие «государственное управление». В одних контекстах они употребляются как взаимозаменяемые, в других – как взаимодополняемые. Чтобы уяснить сущность государственного управления и его соотношение с государственной политикой необходимо предварительно рассмотреть значение термина «управление», который является важнейшей категорией теории систем.

Термин «управление» служит для обозначения присущей различного рода системам функции, обеспечивающей сохранение их целостности, поддержание режима функционирования и достижение целей деятельности. Различают управление в биологических, социальных, технических и других системах. Процесс систематического, сознательного, целенаправленного воздействия людей на различные социальные объекты – индивидов, групп, объединений (организаций), общество в целом и различные его элементы – с целью сохранения, совершенствования и развития их качественной специфики называется социальным управлением.

Как функция социальной системы управление предполагает наличие управляющей подсистемы, состоящей из определенных элементов, связей и отношений между ними и особого порядка их деятельности. Управление предполагает также наличие у системы способности определенным образом реагировать в заданном направлении и временных границах на управленческое воздействие. Система управляема, если каждому воздействию управляющего субъекта соответствует строго определенное состояние параметров объекта, неуправляема – если объект управления остается неизменным или меняет свои параметры произвольно. Границы управляемости определяются сложностью системы, качеством управляющих воздействий и многими другими факторами. Управление предполагает использование определенных рычагов воздействия управляющего субъекта на объект с целью побуждения последнего к выполнению управляющих команд. Совокупность таких рычагов воздействия принято называть средствами или инструментами управления.

Социальное управление, будучи специфическим процессом, представляет собой последовательные этапы, или стадии, действий управляющего субъекта, составляющие в своей совокупности управленческий цикл. К таким стадиям относятся: сбор и анализ информации о состоянии объекта управления; определение цели и задач управления; выработка и принятие решения (способы достижения цели); организация исполнения решения; контроль за исполнением решения и оценка результатов его реализации. После осуществления данных действий следует коррекция сформулированных ранее задач либо начало нового цикла управления.

В процессе социального управлении складываются различные отношения и взаимосвязи между различными элементами управляющей подсистемы, которые называются управленческими отношениями. Все их разнообразие можно разделить на отношения: субординации (выполнение команд, распорядительство); координации (согласование, договорные отношения); внутренние (внутри системы в процессе управления); внешние (связи и взаимодействия систем управления); простые и сложные (по числу организационных связей между субъектами и объектом управления); постоянные и временные (по времени существования управленческих отношений). Управление предполагает использование определенных принципов деятельности управляющего субъекта: эффективность, объективность, плановость, оперативность, конкретность, оптимальность, разделение функций, выделение главных задач и др.

Видами социального управления являются политическое управление, государственное управление, производственное управление и др.

 

Понятие государственного управления

Термин «государственное управление» используется для обозначения совокупности последовательных действий, или мероприятий, предпринимаемых институтами и органами государственной власти с целью формирования и осуществления определенной государственной политики. Как уже отмечалось, политически, или государственно, организованное сообщество есть наивысшей степени сложности социальная система, которой также присуща функция управления. Ее управляющей подсистемой является политическая система; именно посредством ее государство реагирует на происходящие в обществе процессы. Важнейшая роль среди них принадлежит институтам и органам государственной власти, несущим основную тяжесть по управлению жизнедеятельностью сообщества. Их усилия, осуществляемая ими политика подчинены главным образом обеспечению целостности сообщества, его стабильности и наиболее полной реализации общих интересов его членов. Эта их деятельность представляет особый процесс, который одновременно является политическим субпроцессом в рамках общего политического процесса.

Как вид социального управления, государственное управление отличается рядом специфических черт: его субъектом выступает государство, обладающее всеобъемлемыми властными полномочиями и функциями; его объектом является общество как целое, все составляющие его элементы, социальные группы и каждый отдельный гражданин; оно представляет собой способ реализации государственной власти, веления которой – законы, постановления, решения, правила – являются общеобязательными; оно характеризуется универсальным комплексом используемых средств и методов влияния на объект управления – принуждения вплоть до применения средств физического насилия, моральное и материальное побуждение, убеждение социально-психологическими, информационными и идеологическими способами, использование авторитета институтов власти, политических и общественных деятелей и др.; оно носит системный характер, обеспечивающий необходимую согласованность, координацию, субординацию и целенаправленность действий всех институтов и органов государства, всех задействованных в них лиц.

В отечественной политической науке термин «государственное управление» определяется в широком и узком смысле. В широком смысле им обозначается сознательное и организованное воздействие всех институтов и органов государственной власти на различные сферы общественной жизни и общество в целом с целью обеспечения их эффективного функционирования. В узком смысле государственное управление понимается как осуществляемая на профессиональной основе административно-распорядительная деятельность институтов и органов исполнительной власти по обеспечению реализации сформулированного субъектом власти политического курса и принимаемых им решений. Представляется, что придание понятию «государственное управление» широкого и узкого смысла имеет весьма условный характер. В целом же государственное управление представляет собой сложный процесс формирования и практического осуществления целей и задач внутренней и внешней политики государства, в котором задействованы все институты и органы государственной власти, а также в определенной мере и институты местного самоуправления.

Соотносительным с понятием «государственное управление» является понятие «политическое управление». Общим для них являются объект управления (политически организованное сообщество) и основная цель управления (обеспечение целостности, эффективного функционирования и динамичного развития сообщества). Различаются же они по составу управляющей подсистемы и целям, которые преследуют субъекты управления. Во втором случае в качестве управляющей подсистемы выступает вся совокупность институтов политической системы – как государственных, так и негосударственных. Последние наряду с общеколлективными целями преследуют и частные цели представляемых ими групп населения. Политическое управление призвано обеспечивать приемлемый для различных социальных субъектов баланс в реализации своих интересов с одновременной реализацией интересов сообщества как целого. Согласно модели функционирования политической системы Д. Истона, на ее «вход» поступают сигналы о потребностях различных групп общества, а в сигналах на ее «выходе», т. е. в принимаемых институтами власти решениях и осуществляемых ими действиях, в той или иной мере учтены существующие в обществе потребности. Первая группа сигналов исходит от различных категорий населения и институтов общества, в том числе негосударственных, вторая – только от институтов и органов государства. Это означает, что понятие «политическое управление» по своему содержанию шире понятия «государственное управление».

В технологическом отношении государственное управление предстает как стадиальный и цикличный процесс, который, в свою очередь, выступает как особый политический субпроцесс. Поэтому следующим логическим шагом по рассмотрению государственного управления будет выделение его стадий и выяснение сути содержания каждой из них.

 

Стадии процесса государственного управления

Управленческий цикл как отдельный политический субпроцесс может начинаться на любой стадии общего политического процесса: и на этапе формирования политической системы, и на этапе ее простого функционирования, и на этапе ее развития, и на этапе упадка. Более того, на одной и той же стадии общего политического процесса может инициироваться и осуществляться неопределенное количество управленческих циклов, или политических субпроцессов.

Как в отечественной, так и в зарубежной литературе, несмотря на некоторые различия в терминологии, выделяется, как правило, четыре стадии управленческого цикла: 1) инициирование политики; 2) формулирование политики, или разработка политического курса и принятие государственных решений; 3) реализация политики, или применение административных средств осуществления управленческих решений; 4) оценка и, возможно, корректировка проводимой политики.

Стадия инициирования политики, или, иными словами, обоснования необходимости формулирования того или иного политического курса, связана с появлением в жизнедеятельности общества определенной значимой проблемы. Она может поступать на «вход» политической системы как сигнал, исходящий либо «снизу» – от общественного мнения, средств массовой информации, политических партий, групп интересов, исследовательских центров, либо «сверху» – от лидера государства, главы правительства или любого института государственной власти и управления. Суть данной стадии политического субпроцесса – осознание, или идентификация, имеющейся проблемы, требующей общественного внимания. Важную роль в ее диагностике играют журналисты, публицисты, философы, ученые различного профиля, которые подвергают ее всестороннему анализу и предлагают подходы к ее разрешению. Их статьями и интервью в этот период пестрят страницы печатных средств массовой информации, политические программы теле– и радиовещания, сайты сети Интернет. Если заявленная проблема в ходе дискуссии получает широкую общественную поддержку, то она становится проблемой всего общества. С этого момента проблемой начинают всерьез заниматься политики, чтобы предложить свои пути ее решения и трансформировать их в конкретные действия. В демократическом обществе результаты общественной дискуссии о приоритетах политического действия обычно закрепляются в итогах выборов органов государственной власти. В конечном счете основу государственных решений будет составлять программа победивших на выборах кандидата или политической партии. В случае смены высших должностных лиц государства или правящей партии (партийной коалиции) может появиться принципиально новая стратегия государственной политики.

Стадия формулирования политического курса представляет собой более основательный процесс выработки программы действий органов власти по разрешению существующей проблемы и комплекса связанных с ней задач. На данном этапе выдвинутым ранее в общих чертах идеям и соображениям усилиями высшего руководства государства придается форма конкретных и четких положений и установок, которые не обязательно должны совпадать с первоначальными подходами. В разных странах эти установки выражаются и фиксируются в различных формах. Это может быть текст либо важного политического выступления лидера государства, либо его послания законодательному органу, либо доклада на общенациональном форуме (в нашей стране, например, таковым является Всебелорусское народное собрание), либо текст определенной политической декларации, доктрины или концепции. После того как проблема приобретет черты структурного элемента политики государства, к ее дальнейшей разработке приступают институты законодательной и исполнительной власти. Они занимаются поиском и формулированием подходов к решению проблемы. На данном этапе на выбор стратегического решения, или основной цели государственной политики, влияют самые различные факторы – от ожиданий относительно предполагаемого эффекта до соображений общеполитического и электорального характера. Данный этап завершается выбором одного из рассмотренных вариантов, который и станет конечным продуктом этой стадии процесса государственного управления. Его результаты закрепляются в основополагающих государственно-правовых документах – законах, указах главы государства, постановлениях, программах, концепциях и т. д.

Стадия реализации политики связана главным образом с деятельностью органов исполнительной власти. Она предполагает для достижения намеченных стратегических целей и осуществления на практике принятых решений использование технологий и методов оперативного управления. Законы, которые определяют стратегический курс государства, написаны так, чтобы исполнители могли проявлять максимальную гибкость при интерпретации их положений. В результате решаемая проблема становится предметом разработки в виде актов органов исполнительной власти – постановлений, решений, распоряжений, инструкций, положений, методик, рекомендаций, а иногда и судебных решений, например административных, хозяйственных, арбитражных и иных судебных органов. (Попутно заметим, что гибкий подход к исполнению государственных решений имеет и свою негативную сторону. Дело в том, что исполнители могут руководствоваться своими личными интересами, предпочитая истолковывать задачи по-своему и игнорировать те аспекты решений, которые угрожают их благополучию.) На данной стадии приводятся в действие имеющиеся в распоряжении государства ресурсы – финансовые, материальные, правовые, административно-силовые и т. д. Характер этой фазы управленческого цикла во многом определяется особенностями существующего политического режима. В частности, совокупностью действующих в стране политических институтов обусловливаются возможности взаимодействия государственных органов с рядовыми гражданами равно как и те приемы и процедуры, с помощью которых государство упорядочивает общественную жизнь.

Стадия оценки политики обусловлена тем, что изначальные цели политики и результаты их реализации могут далеко не совпадать или, образно говоря, между решением и его исполнением всегда существует «дистанция огромного размера». Такое положение может быть следствием низкой дисциплины исполнения, неотлаженности функционирования органов управления, недостаточности для решения поставленных задач имеющихся ресурсов, ненадежности системы контроля за исполнением решений, осложнения внутренней или международной ситуации и других причин. Поэтому процесс осуществления решений рано или поздно приводит к необходимости оценки проводимой политики и ее корректировки. Контроль за исполнением принятых решений есть, можно сказать, повседневная обязанность органов государственной власти. Заниматься оценкой политики вынуждают ее творцов поступающие на «вход» политической системы сигналы о реакции различных категорий граждан на принятые властями решения и действия и на складывающуюся в обществе ситуацию. Оценка политики состоит в сопоставлении ее первоначальной цели и последствий реализации принятых решений. Эта оценка снова обычно вызывает дискуссию среди заинтересованных лиц – политиков, чиновников, журналистов, работодателей, групп интереса. Строго говоря, на данной стадии управления фактически принимается решение о том, продолжать ли осуществляемый курс, вносить ли в него определенные изменения или завершить. Таким образом, по итогам проверки политики может последовать начало нового управленческого цикла.

 

Роль государственных служащих или государственной бюрократии

В главе «Государство как основной политический институт» были представлены основные органы государственной власти, посредством которых осуществляется государственная политика и государственное управление. Там же назывались их властные функции и полномочия. Теперь обратимся к выяснению роли в механизме государственной власти и управления тех людей, которые задействованы в их структурах и которых принято называть государственными служащими или государственной бюрократией. По сути, это будет дальнейший анализ такого сложноструктурированного элемента политической системы, как государство. Начнем с рассмотрения государственной службы – особого публично-властного института.

Термином «государственная служба» принято обозначать процесс ведения государственных дел в органах всех ветвей власти (законодательной, исполнительной и судебной) людьми, для которых данная деятельность является профессиональной. Предназначение государственной службы как особого института для ведения публичных дел, иначе государственных дел, вытекает из возлагаемых на членов политически, или государственно, организованного сообщества обязанности содействовать органам государства в выполнении ими своих функций. Такое понимание государственной службы восходит к римской традиции рассматривать демократическое государство как республику (Res Publicus – дело общее, публичное дело). В настоящее время участие граждан в деятельности органов государства считается не только их обязанностью, но и одним из важнейших прав, получивших закрепление в международно-правовых документах. В частности, статья 25 Международного пакта о гражданских и политических правах человека гласит: «Каждый гражданин должен иметь, без какой бы то ни было дискриминации… и без необоснованных ограничений право и возможность: а) принимать участие в ведении государственных дел как непосредственно, так и через посредство свободно выбранных представителей; б) голосовать и быть избранным в органы государственной власти; в) допускаться в своей стране на общих условиях равенства к государственной службе» [64. С. 20].

Государственная служба в органах государственной власти и управления организуется на основе национального законодательства. В Республике Беларусь она строится в соответствии с законом «О государственной службе в Республике Беларусь» от 14 июня 2003 г. и другими правовыми актами, в Российской Федерации – на основе федерального закона «О системе государственной службы в Российской Федерации» от 27 мая 2003 г. Государственная служба осуществляется в различных организационно-правовых формах. Во всех случаях она предстает как единая система, между элементами которой существуют отношения субординации и координации. Причем эта система может видоизменяться в результате преобразований, реорганизаций, межсистемных организационных изменений. В разных странах и в различных органах власти ее структурные звенья имеют различные названия. Наиболее часто встречаются такие названия, как министерство, департамент, управление, отдел, служба, надзор, агентство и др.

Система государственной службы обычно включает государственную гражданскую службу, военную службу и правоохранительную службу. Государственная служба подразделяется также на виды в зависимости от предмета ведения государственных органов и учреждений. В Республике Беларусь, например, выделяют президентскую госслужбу (в администрации Президента и иных госорганах, непосредственно обеспечивающих деятельность Президента), парламентскую госслужбу (в палатах Национального собрания и их секретариатах; в местных Советах депутатов и их аппаратах), правительственную госслужбу (в Правительстве и его аппарате), исполнительную госслужбу (в министерствах, иных органах госуправления, их территориальных подразделениях; местных исполнительных и распорядительных органах и их аппаратах). Выделяют также специализированную госслужбу (в дипломатических представительствах, консульских учреждениях и миссиях Республики Беларусь; в органах Комитета госконтроля, правоохранительных органах; в государственных нотариальных конторах; в Национальном банке; в Центральной избирательной комиссии по выборам и проведению республиканских референдумов).

Государственными служащими называются граждане, осуществляющие профессиональную служебную деятельность на государственных должностях за денежное вознаграждение, выплачиваемое за счет средств государственного бюджета. В законе «О государственной службе в Республике Беларусь» государственная должность определяется как штатная единица госоргана с определенным для занимающего ее лица кругом обязанностей по исполнению и обеспечению полномочий данного органа управления. Правовое положение (статус) государственных служащих, их полномочия, обязанности и права (в том числе ограничения), правила служебного поведения, ответственность, а также порядок разрешения служебных споров устанавливаются законодательством. В законодательстве Российской Федерации различаются понятия «государственные должности» и «должности государственной службы». Первые из них связаны с непосредственным исполнением полномочий федеральных государственных органов и государственных органов субъектов РФ (например, на федеральном уровне – президент, председатели правительства и палат парламента, депутаты, министры, судьи и др.). Как в Республике Беларусь, так и в Российской Федерации, к государственным служащим не относятся лица, осуществляющие техническое обслуживание и обеспечивающие функционирование государственных органов. Трудовая деятельность таких работников регулируется законодательством о труде. Замещение должности государственного служащего происходит путем назначения определенного лица по усмотрению вышестоящего органа или должностного лица.

Для обозначения государственных служащих используются и другие термины: «чиновничество», «администрация», «бюрократия». Первый термин подчеркивает тот факт, что во многих странах государственные служащие подразделяются на разряды или классные чины, с которыми связаны определенные права и обязанности служащих. В Республике Беларусь, например, установлены государственные должности, которым соответствует высший класс государственного служащего, и 12 классов, из которых 12-й класс является низшим. Второй термин подчеркивает содержание деятельности государственных служащих: не формулирование государственной политики, а организация исполнения принятых властными институтами решений. Третий термин отражает факт наличия в деятельности государственных служащих властного отношения: принимаемые ими решения и указания являются обязательными для исполнения подчиненными им органами. Слово «бюрократия» (от фр. bureau-бюро – канцелярия и греч. kratos – власть, господство) буквально переводится как власть бюро, канцелярии. В прошлом этот термин был наиболее распространен в западных странах, ныне стал универсальным и прочно вошел в языки многих народов.

Надо отметить, что термин «бюрократия» как в отечественном, так и зарубежном политическом контексте всегда имел и имеет двоякое значение – позитивное и негативное.

Позитивный смысл понятия «бюрократия» определяется необходимостью специализации функции управления в сложных социальных системах и выполнения этой функции людьми с надлежащей профессиональной подготовкой. При управлении такими системами бюрократия неизбежно представляет собой иерархическую организацию с подразделениями различных уровней, деятельность которых регламентируется инструкциями, предписаниями, правилами. Следовательно, существование государственной бюрократии, или особым образом организованного чиновничьего аппарата, есть неизбежность и необходимость обеспечения функционирования институтов власти и реализации политики. Формально государственная бюрократия призвана осуществлять только одну функцию – осуществление решений, принятых органами государственной власти. На самом деле административный аппарат оказывает сильнейшее влияние на институты власти. Своими действиями он может способствовать повышению эффективности принятых ими решений либо, наоборот, прямому или скрытому блокированию их выполнения. Государственные служащие, вступая в контакт с представителями самых разных слоев общества, как того требует специфика их деятельности, объективно выполняют функцию артикуляции, или интересов, доводя информацию о существующих общественных проблемах до центров, принимающих решения. Одновременно их обязанностью является формулирование возможных вариантов решения проблем и анализ их наиболее вероятных последствий. Возможность составлять и интерпретировать властные решения делают большую часть общества и правящую элиту зависимыми от бюрократического аппарата, а сам аппарат в широких пределах автономным и самовластным. Отсюда вытекает негативный смысл термина «бюрократия», который чаще всего передается словом «бюрократизм», означающим канцелярщину волокиту, пренебрежение существом дела ради соблюдения установленных формальностей. При любых регламентациях деятельности бюрократии всегда остаются возможности злоупотребления властью с ее стороны, для подмены задач управления преследованием корпоративных интересов самой бюрократии. Следствием этого является возникновение общественной неудовлетворенности деятельностью бюрократии, причем нередко ее пороки объявляются в принципе неустранимыми.

Бюрократии, или государственной службе, как публично-властному институту традиционно уделяется значительное внимание со стороны исследователей. Классический теоретический анализ бюрократии выполнил М. Вебер, который считал ее одним из главных элементов западной цивилизации Нового времени. Согласно ему, бюрократия – это естественная и необходимая форма всякой социальной организации, а сам термин имеет позитивный смысл и относится к организации вообще. По Веберу, бюрократия является самым чистым видом легального господства. Бюрократическим организациям, по его представлениям, присущи следующие черты: четко определенные должностные функции, основанные на писанных функциях; иерархическая структура, в которой низшие звенья строго подчинены высшим; четкое ведение дел с письменным их сопровождением и системой архивирования; безличный характер власти чиновника, идущий не от его человеческих качеств, а от «места»; жесткость правил и инструкций, ограничивающая свободу принятия решений; профессиональные и деловые критерии для карьерного роста служащих (образование, подготовка, опыт и компетентность). Безличность, рациональность, строгая регламентированность, ограниченность ответственности считаются идеалом организации.

Современные теоретики (Р. Мертон, Э. Гоулднер и др.) продолжают традиции М. Вебера, однако они уже не рассматривают бюрократию как сугубо рациональное явление, а представляют ее как «естественную систему», разрастающуюся по мере усиления разделения труда и включающую наряду с рациональными моментами и иррациональные, с формальными – неформальные, с эмоционально-нейтральными – личностные и т. п. Теперь применительно к бюрократии стало употребляться понятие «дисфункция», означающее реальную возможность поражения аппарата управления «болезнью бюрократизма», а значит, его превращение в препятствие к достижению целей организации.

Главными средствами борьбы с бюрократизмом являются развитие и функционирование демократии, контроль над деятельностью аппарата, обеспечение гласности, открытости, или транспарентности, функционирования всех органов управления, развитие институтов гражданского общества, способных компетентно анализировать и оценивать действия органов государственной власти и управления. Важное значение в повышении эффективности деятельности государственных служащих имеет их регулярная ротация, т. е. замена через определенный срок кадров управленческого аппарата.

 

Эффективность государственного управления

Как отмечалось выше, результаты государственного управления не всегда совпадают с намеченными целями. По результатам судят, как государство воздействует на общество – улучшает жизнь людей или, наоборот, ухудшает. Словом, государственное управление может характеризоваться с точки зрения его эффективности. В самом общем виде эффективным принято считать управление, которое обеспечивает целостность, стабильность и динамичное развитие общества, создание условий для удовлетворения основных потребностей и интересов всех категорий граждан. Стало быть, оценивать эффективность государственного управления можно на основе комплексного подхода к рассмотрению состояния различных сфер жизнедеятельности общества.

Предварительно отметим, что термин «эффективность» происходит от латинского слова «effectus», которое переводится как действие, воздействие, влияние. Эффективным считается действие, приводящее к нужным результатам. Если говорить еще более конкретно, то эффективность в современном значении этого понятия выступает как результативность, представленная в виде соотношения полученного результата и использованных для его достижения затрат. Применительно к государственному управлению степень ее эффективности может быть оценена по показателям используемых критериев развития общественной системы с учетом, как это следует из предыдущего изложения, соответствия полученных результатов ранее сформулированным целям.

Существуют различные методики оценки эффективности государственного управления. Общим для всех их является использование определенных критериев, или параметров, характеризующих какие-либо свойства социального объекта, показатели которых позволяют оценить его состояние или динамику изменения. Такие критерии дифференцируются по сферам общественной жизни, отдельным объектам и процессам. Соответственно различают экономический, социальный и духовно-культурный виды эффективности государственного управления. Выделяются также эффективность отраслевого, регионального и местного управления и самоуправления. Критерии и показатели эффективности бывают как количественные, так и качественные. Представим основополагающие из них.

В экономической сфере главным показателем эффективности управления выступает рост общественного производства на основе использования новейших научно-технических достижений. Система показателей, позволяющих оценить экономический рост, включает валовой внутренний продукт (ВВП; общее денежное выражение конечного продукта и услуг, произведенных в экономике страны в течение года), рост производительности труда (количественное отношение объема полученного продукта к труду, затраченному на его изготовление), отраслевую структуру национальной экономики (ее анализ производится по ВВП, подсчитанному по отраслям), производство основных видов продукции на душу населения, уровень жизни населения (рассчитывается по ряду показателей) и многое другое.

В социальной и духовно-культурной сферах главным критерием эффективности государственного управления является повышение уровня и качества жизни человека. Понятие «уровень жизни» выражает степень удовлетворения материальных и культурных потребностей людей. Эффективность управления этой сферой измеряется такими показателями, как размеры доходов граждан, объем потребления благ и услуг, продовольственных и промышленных товаров, уровень образования, здравоохранения, культуры, стоимость жизни и др. Качество жизни определяется качеством потребляемых населением товаров и услуг: питания, одежды, жилища, здравоохранения, образования, окружающей среды, досуга и т. д. Важным показателем является также степень развитости людей в физическом, нравственном и эстетическом отношении, их гражданской активности. Эффективность управления в данной сфере во многом определяется степенью реализаций принципа социальной справедливости. В этом отношении важным показателем является децильный коэффициент – соотношение между уровнями средних доходов 10 % населения с самыми высокими доходами и 10 % населения с самыми низкими доходами. В индустриально развитых странах не опасным для социальной стабильности считается разрыв в уровнях доходов этих групп населения в 5–7 раз.

Интегральным показателем уровня и качества жизни членов общества и, следовательно, эффективности государственного управления является индекс человеческого развития (ИЧР). Его значения по различным странам ежегодно рассчитываются экспертами ООН и публикуются в специальных докладах. При исчислении индекса учитываются: среднедушевой доход; ожидаемая продолжительность жизни; средняя продолжительность обучения. В соответствии с величиной ИЧР (максимальное – 1, минимальное – 0) страны мира разделяются по четырем равным группам: с очень высоким, высоким, средним и низким уровнем человеческого развития. Для первой группы стран в 2011 г. значение индекса составляло 0,79-0,94, для второй – 0,69-0,78, для третьей -0,52-0,62, для четвертой – менее 0,52. Республика Беларусь удерживает прочные позиции в группе стран с высоким уровнем человеческого развития. Значение ее ИЧР выросло с 0,725 в 2005 г. до 0,756 в 2011 г. В рейтинге стран по данному показателю в 2011 г. она заняла 65-е место.

 

Понятие социального конфликта

Совершенно очевидно, что конфликты являются одним из фундаментальных аспектов политической действительности. Политика как особый вид деятельности с момента своего возникновения имела дело с регулированием социальных конфликтов; и эту свою функцию она призвана выполнять и по сей день. Не случайно поэтому в западной политической и особенно социологической науке развитию теории социальных конфликтов уделяется исключительно большое внимание. По данной проблеме сложилось особое направление исследований – конфликтология. Накоплен также определенный опыт по разрешению возникающих социальных конфликтов, подготовке кадров для такого рода деятельности.

Классиками теории социальных конфликтов в западной политической и социологической науке признаны Карл Маркс и немецкий философ и социолог Георг Зиммель. Относительно Маркса следует оговориться, что он не был основоположником теории конфликтов как специального научного направления. Однако, будучи исследователем социальных противоречий, он выдвинул важные положения, которые можно отнести и к теории конфликтов. Отметим значительный вклад в разработку этого научного направления таких современных исследователей, как немецкий политолог Ральф Дарендорф, американские социологи Льюис Козер и Кеннет Боулдинг.

Сначала необходимо выяснить общенаучный смысл понятия «конфликт», без чего невозможно дать его узкоспециальное определение. Слово «конфликт» происходит от латинского корня и в буквальном переводе означает столкновение. В энциклопедических словарях конфликт определяется как столкновение противоположных сил, интересов, мнений, взглядов, как серьезное разногласие между социальными субъектами, чреватое осложнением отношений и борьбой. В философии этим термином обозначается стадия или форма развития противоречия, когда существующие в явлении противоположности достигают состояния полярности, момента взаимоотрицания друг друга и снятия противоречия.

Социальный конфликт выступает как предельный случай развития общественных противоречий, выражающийся в столкновении различных социальных субъектов – народов, наций, государств, классов, социальных групп, общественных объединений, обусловленном противоположностью или существенным различием их потребностей, интересов, ценностей и целей. Если употребить более краткую формулу, то социальный конфликт может быть определен как тип социального отношения, в котором его участники противостоят друг другу по причине несовместимости своих устремлений.

 

Социальный и политический конфликты

Здесь необходимо обратить внимание на присутствие в любой разновидности социального конфликта политической составляющей. Она проявляется двояким образом: с одной стороны, в том, что институты власти обязаны вмешиваться в возникающие социальные конфликты, а с другой – в том, что любой социальный конфликт может привести к изменениям, в том числе существенным, в самой системе политических отношений. Мы уже знаем, что государство порождается конфликтностью человеческого сообщества. Основной его функцией, как и политической системы в целом, является интеграция сообщества, регулирование процесса реализации противоречивых интересов составляющих его групп, а значит, и посредничество при социальных столкновениях. Мы знаем также, что состояние самой политической системы зависит от того, насколько успешно она справляется с выполнением этого своего основного предназначения. Всякие общественные коллизии, даже простые межличностные столкновения, требуют внимательного к себе отношения со стороны институциональных субъектов политики, так как в противном случае они могут привести к сбою в функционировании политической системы в целом или ее отдельных элементов. Такой сбой в механизме взаимоотношений субъектов политики принято называть политическим кризисом, который завершается, как правило, изменениями в системе организации власти. Конфликт между двумя и более социальными субъектами, который явным образом не связан с перераспределением власти и не влечет за собой изменений в механизме власти, обычно называют социальным конфликтом. Столкновение между социальными субъектами в их взаимном стремлении реализовать свои интересы и цели прежде всего путем достижения власти или ее перераспределением, а также изменением своего политического статуса, можно назвать политическим конфликтом.

Как видно, граница между социальным и политическим конфликтами чисто условная: любой социальный конфликт может превратиться в конфликт явно политический; в то же время каждый политический конфликт есть конфликт социальный. Изложенные положения составляют существенный момент в определении социального конфликта, которое дает американский исследователь Л. Козер: «Социальный конфликт – это борьба за ценности и притязания на статус, власть и ресурсы, в ходе которой оппоненты нейтрализуют, наносят ущерб или устраняют своих соперников» [38. С. 32]. Феномен власти, присутствующий в данном определении как объект борьбы конфликтующих социальных субъектов, как раз и указывает на наличие политической составляющей в социальном конфликте, в силу чего любой конфликт может привести к тем или иным изменениям в распределении власти, а значит, и в системе ее организации.

Социальные конфликты являются сложным феноменом общественной жизни. В существующей социологической и политологической литературе прослеживается несколько направлений их анализа. Однако почти во всех источниках в качестве основных исследовательских вопросов выступают следующие: 1) причины социальных конфликтов; 2) особенности развития или типы социальных конфликтов; 3) социальные функции конфликтов; 4) способы урегулирования конфликтов; 5) последствия социальных конфликтов. Остановимся на рассмотрении данных аспектов социальных конфликтов.

 

Причины социальных конфликтов

В политически организованном сообществе всегда имеются объективные предпосылки для социальных конфликтов. Действительно, если бы отношения между членами сообщества были гармоничными, то и не было бы необходимости в учреждении институтов, выполняющих функции принуждения. Однако это не так. Наличие конфликтов в обществах самого разного типа и на различных исторических этапах их развития – бесспорный факт. И нынче, как и тысячи лет назад, несовместимость, а порой и противоположность целей различных социальных субъектов не исчезли. Это и является важнейшей объективной предпосылкой конфликтов в современном обществе.

Какие же причины находятся в основе социальных конфликтов? Большинство исследователей сходится на том, что с точки зрения политики наиболее важные причины конфликтов так или иначе связаны с распределением недостающих социальных ценностей, главными из которых выступают материальные блага, власть и социальный престиж. Вместе с тем различные исследователи дают неодинаковое истолкование механизма действия этих причин. Два таких подхода наиболее четко представлены в произведениях Маркса и Зиммеля.

Согласно Марксу, социальные конфликты коренятся в недостатке общественного богатства. Невозможность для различных социальных групп полностью удовлетворять свои разнообразные и растущие потребности, отчуждение людей от результатов своей деятельности обусловливают социальную дифференциацию, несовпадение и даже противоположность интересов различных общественных групп. Чем более неравномерно распределяются общественные блага, тем вероятнее и глубже конфликт интересов между господствующими и подчиненными социальными группами и слоями. Маркс полагает, что при некоторых специфических условиях открытый революционный конфликт в обществе становится неизбежным. К таким условиям, по его мнению, относятся: усиление несправедливости в распределении социальных благ до некоего критического уровня; полное осознание подчиненными классами своих интересов («классовое самосознание»); создание ими революционной политической организации.

Зиммель также считал, что конфликты в обществе неизбежны и неотвратимы. По его мнению, конфликт есть универсальное явление. Более того, единая и гармоничная группа или общество вообще немыслимы, а если бы они и возникли, то такое «общество святых» оказалось бы нежизнеспособным. Сущность конфликта он понимал как нарушение социальной гармонии, как проявление разделения, дуализма общественного организма. Однако источник таких нарушений он связывал не столько с дефицитом наличных социальных благ, сколько с особенностями внутренней биологической природы людей – «актеров». Согласно Зиммелю, конфликт выражает не просто столкновение интересов, но и нечто большее – нечто такое, что возникает на основе инстинктов людей. «Личность, – пишет Зиммель в работе «Человек как враг», – даже и не подвергаясь нападению, лишь реагируя на самовыражение других, не способна утверждать себя иначе, как через оппозицию, что первый инстинкт, при помощи которого она себя утверждает, есть отрицание другого» [30. Т. 2. С. 502]. С этой точки зрения, конфликты есть постоянное явление общественной жизни, но они могут либо обостряться благодаря столкновениям интересов и инстинкту враждебности, либо смягчаться – как благодаря гармонии отношений, так и благодаря инстинкту любви.

Как видно, и Маркс, и Зиммель рассматривали конфликт как объективное свойство социальных систем. Однако их подходы к пониманию причин и механизмов действия социальных конфликтов в корне отличаются. Если Маркс источник конфликтов усматривал в социальном неравенстве, в отчуждении человека от результатов своей деятельности, то Зиммель – в биологических свойствах людей. Если Маркс обращается к условиям, которые могли бы разрешить конфликт, то Зиммеля интересует, при каких условиях может измениться острота конфликта. Наконец, если Маркс полагает, что социальный конфликт – это неизбежное и неотвратимое свойство общества и изменений в нем на определенном этапе его существования, то Зиммель считает, что конфликт – это просто один и тот же непрекращающийся социальный процесс, меняющий лишь свою остроту и имеющий различные последствия в том или ином социальном целом.

Современные исследователи предпринимают небезуспешные попытки объединить эти два подхода к пониманию и объяснению социального конфликта. Например, Льюис Козер считает, что причины конфликта в конечном счете коренятся в существующей системе распределения. По его мнению, чем больше неимущие группы сомневаются в законности распределения общественных богатств, тем вероятнее, что они должны будут разжечь конфликт. В то же время Козер придает особое значение и психологическим предпосылкам конфликта, таким, например, как угнетение личности со стороны общественных структур, которые пробуждают соответствующие эмоциональные реакции, повышающие вероятность столкновения и его силу.

Таким образом, в основе социальных конфликтов находятся определенные объективные и субъективные факторы. К числу первых относится дефицит ценностей и благ, к которым устремляются различные группы общества. Это обстоятельство закономерно привело к возникновению такого общественного института, как государство. С его помощью осуществлено насильственное урегулирование «изначального» столкновения. Но при этом важнейшим последствием явилось закрепление неравного положения в обществе различных групп людей, которое пока устранить невозможно. Это обстоятельство и служит фактором, постоянно порождающим социальные конфликты. Субъективной же предпосылкой конфликтов выступает осознание социальными субъектами несовместимости своих интересов и целей. Без минимального уяснения факта социального неравенства, несправедливости в распределении общественных благ конфликты оставались бы только возможностью.

На эту причину конфликтов также указывает большинство исследователей.

 

Структура социального конфликта

Социальный конфликт является сложным многоступенчатым процессом, в структуре которого обычно выделяют: конфликтующие стороны; вызревание конфликтной ситуации; повод для начала противоборства сторон; развитие конфликта; разрешение или урегулирование конфликта.

Конфликтующими сторонами являются те социальные субъекты, которые имеют противоположные интересы и цели и которые сталкиваются друг с другом в попытках их достижения. В состоянии конфликта могут оказаться самые различные участники социальных отношений: индивиды, социальные группы, слои и классы, этнические, национальные и конфессиональные общности, народы, государства и правительства, различные фракции внутри правящей элиты, политические партии и общественные организации, неформальные общественные группы и другие социальные единицы. Словом, в обществе всегда сосуществуют группы людей, имеющие несовпадающие и несовместимые интересы, которые при определенных обстоятельствах могут рассматривать друг друга как препятствие для достижения своих целей.

Чаще всего более или менее острый конфликт возникает между правящей группой и отдельными категориями членов общества и их организациями. В реальной жизни всегда имеются социальные слои и группы, которые рассматривают себя наиболее ущемленной частью общества, и вину за это они возлагают на правительство. Причем для возникновения конфликта не имеет особого значения, находятся ли эти группы действительно в наиболее трудном положении или они лишь субъективно переживают его как таковое. Состояние неудовлетворенности деятельностью институтов власти может охватить самые широкие слои населения. В таких случаях конфликтующими сторонами становятся правящая группа и остальная часть общества. Однако столкновения могут происходить между различными классами и группами, которые выступают в качестве сторон конфликта. В провоцировании таких конфликтов иногда заинтересована и сама правящая элита, которая использует их для укрепления своего положения путем осуществления посреднических действий по примирению сторон.

Разумеется, конфликты могут возникать также и между различными составляющими внутри самой правящей группы. Мы уже выяснили, что правящая элита неоднородна по своему составу и различные ее фракции, имея ряд общих интересов, могут вступать в борьбу между собой по конкретным вопросам политики. Подтверждением того, что такие конфликты нередки в политической жизни, являются «дворцовые» и правительственные перевороты, которые происходили и происходят в различных странах мира.

В многонациональных сообществах в состоянии конфликта весьма часто оказываются различные этнические, национальные и конфессиональные группы. Сами по себе такого рода конфликты есть, как правило, превращенная форма столкновений из-за экономических, материальных, территориальных, духовных и иных интересов. Однако это одна из самых тяжелых и трудноразрешимых разновидностей социальных конфликтов.

Наконец, конфликтующими сторонами очень часто оказываются и такие субъекты политических отношений, как народы, государства и их правительства. В этих случаях причиной конфликтов, как правило, является совместимость их территориальных, экономических, национальных и иных притязаний.

Наличие в обществе предпосылок для конфликтов не тождественно конфликтному состоянию. Конфликты становятся реальностью после стадии своего вызревания. Суть этого процесса состоит в том, что к имеющимся предпосылкам конфликта на протяжении какого-то промежутка времени привносятся дополнительные факторы, которые обостряют противоречия и делают социальное столкновение неминуемым. На этой стадии стороны назревающего конфликта полностью осознают несовместимость своих интересов и начинают рассматривать друг друга как препятствие для реализации своих устремлений. С какого-то момента они понимают невозможность дальнейшей оттяжки удовлетворения своих потребностей и укрепляются в решимости приступить к конфликтным действиям.

Состояние отношений между двумя или большим числом социальных субъектов, при котором открытое столкновение между ними не только возможно, но и становится практически неизбежным, называется конфликтной ситуацией. При ее наличии начало, или возникновение, конфликта провоцируется, как правило, некоторым дополнительным обстоятельством, которое в обычных условиях не вызывает решительных действий. В назревшей же конфликтной ситуации это обстоятельство становится поводом к открытому столкновению. С началом активных враждебных действий сторон конфликт вступает в явную стадию своего развития.

После начала открытого столкновения сторон каждый социальный конфликт развивается по своим собственным законам. Динамика и тенденции развития, возможности и способы урегулирования, а также последствия конфликтов определяются целым рядом факторов: степенью сложности причин и условий, их породивших; силой эмоциональных переживаний участников; степенью решимости сторон добиваться достижения своих целей; реальными возможностями удовлетворения претензий сторон; наличием материальных, финансовых, организационных средств у сторон; готовностью участников идти на уступки друг другу; вмешательством внешних факторов и др. Строго говоря, не бывает двух абсолютно одинаковых конфликтов. Однако в любом из них можно обнаружить те или иные типологические черты.

Как и политические действия, социальные конфликты можно классифицировать по различным основаниям: по причинам, их породившим (этот перечень может быть весьма обширным); по составу конфликтующих сторон – межличностные, внутригрупповые, межгрупповые, межклассовые, межнациональные, международные; по динамике развития – остротекущие, быстроразвивающиеся, обостряющиеся, угасающие, разрастающиеся, хронические; по формам действия сторон – с применением насилия и без применения насилия; по социальным целям и последствиям – не затрагивающие основ социально-политического строя и предполагающие преобразование социальной системы.

Из указанных типов социальных конфликтов в качестве предмета рассмотрения в политической науке чаще всего выступают два последних.

В конфликтах, не затрагивающих основ общественно-политического устройства, действия сторон могут разворачиваться в рамках институтов существующей политической системы. На всех стадиях развития такого конфликта – возникновение и нарастание напряженности, инцидент – повод, враждебные действия и разрешение конфликта – стороны стремятся воздействовать друг на друга посредством использования существующих механизмов социальных отношений. Это означает, что фактически такие конфликты развиваются на основе своеобразного соглашения сторон, их результатом, как правило, выступает компромисс, т. е. новое социальное соглашение.

Социальные конфликты, которые предполагают преобразование всей системы социально-политических отношений, разделяют общество на непримиримые стороны, которые добиваются уничтожения друг друга. В этих условиях большинство прежних политических институтов разрушается, а основным методом борьбы становится физическое насилие с обеих сторон. Существует и угроза распада самого общества, в котором непримиримо сталкиваются основные социальные группы. Такое общество может сохраниться лишь в том случае, если правящая политическая группа способна найти адекватные механизмы урегулирования возникшего конфликта.

 

Политические кризисы и их виды

Близким по своему содержанию к понятию конфликтная ситуация является понятие «кризис», или «кризисная ситуация». В энциклопедических словарях термин «кризис» (от греч. krisis – решение, поворотный пункт, исход) определяется как резкий, крутой перелом, тяжелое переходное состояние в развитии какого-либо процесса или явления. В политике кризис, точнее, политический кризис означает переломный момент в развитии политического процесса, резкий переход политической ситуации из одного качественного состояния в другое. В сущности своей политический кризис есть сбой в функционировании политической системы, расстройство либо прежних взаимоотношений внутри правящей группы, либо ее взаимоотношений с подчиненными социальными слоями. Политический кризис может быть вызван обострением социальных противоречий, в том числе вышедшим из-под контроля правящей группы социальным конфликтом. Политическая обстановка, возникающая в момент кризиса, характеризуется резким усилением недовольства широких социальных слоев действиями правящей группы. Любой политический кризис способен перерастать в конфликтную ситуацию.

Различают несколько видов (типов) политических кризисов. В политической истории различных стран наиболее часто имеют место следующие кризисы: правительственный, парламентский, конституционный, внешнеполитический (международный) и общенациональный. Каждый из этих кризисов характеризуется специфическими чертами и приводит к различным политическим последствиям, существуют также и различные способы выхода из них.

Правительственный кризис выражается в потере исполнительной властью контроля над ситуацией и разрешается перестановками в правительстве или его отставкой в полном составе. Парламентский кризис – это такое изменение соотношения сил в органе законодательной власти, когда парламент оказывается не в состоянии выполнять свои функции или его решения расходятся с волей большинства граждан страны. Такой кризис преодолевается, как правило, роспуском парламента и назначением новых выборов. Конституционный кризис означает фактическое прекращение действия Основного Закона страны из-за утраты его легитимности. Выход из этого кризиса состоит в качественном обновлении или в принятии новой Конституции. Внешнеполитический, или международный, кризис связан с расстройством системы отношений государства с одним или несколькими другими государствами в результате усиления противоречий между ними и угрозы их перерастания в открытый конфликт. Если такой кризис не разрешается путем переговоров и взаимных уступок сторон, то он может перерасти в войну.

Наиболее опасным для власти является общенациональный социально-политический кризис, или общенациональный кризис. Если вышеназванные виды кризисов затрагивают отдельные стороны политической жизни, то последний носит системный характер, захватывает все сферы общественной жизни, ее фундаментальные основы. Его составным аспектом выступает кризис легитимности, т. е. практически полная утрата господствующими политическими силами доверия и поддержки со стороны подвластных. Общенациональный кризис вплотную примыкает к явлению, которое ранее было обозначено понятием «революционная ситуация», но все же не тождествен ему. В революционной ситуации фиксируются существенные количественные сдвиги, произошедшие во всех областях общественной жизни: экономической, социальной, политической, духовной. Такая ситуация предшествует революционному скачку в общественном развитии, который может привести к коренному преобразованию социальной системы в целом, в том числе к разрушению прежней структуры институтов политической власти и созданию новой. Общенациональный же кризис есть лишь поворотный момент в развитии социально-политического процесса, не обязательно ведущий к смене властвующей элиты или господствующего социального класса. Выход из него может быть обеспечен частными перестановками внутри правящей группы и корректировкой политического курса, не нарушающими существующего соотношения между социально-политическими силами. Однако такой кризис, если не будет найдено приемлемого для конфликтующих сторон выхода из него, способен перерасти и в революционную ситуацию.

 

Функции социальных конфликтов

Будучи неотъемлемым элементом социальных процессов, конфликты выполняют определенную роль по отношению к общественному целому. Следовательно, анализ социального конфликта будет неполным без выяснения его функций в обществе.

Социальные конфликты обычно оцениваются негативно, поскольку в своей активной стадии они дезорганизуют обстановку, могут повлечь отрицательные последствия: дестабилизацию общественной жизни, неблагоприятные изменения в системе политических отношений, гибель людей и материальных ценностей. Безусловно, здесь очевидно проявление деструктивных функций социальных конфликтов. Вместе с тем необходимо видеть и их позитивную роль в жизнедеятельности общества; иными словами, социальные конфликты выполняют также и положительные, конструктивные функции.

Большинство исследователей признают, что наиболее существенное значение для жизнедеятельности общества имеет присущая социальным конфликтам функция стимулирования динамики общественных процессов. Традиция видеть в социальном конфликте (например, революции) фактор ускорения общественного развития берет свое начало с Маркса, который полагал, что классовые противоречия, приобретая революционный характер, в конце концов приводят к прогрессивным структурным изменениям в социальной системе. Современные исследователи, такие, как Козер, Дарендорф, также считают, что конфликты препятствуют окостенению социальных систем, способствуют возникновению новых институциональных форм их существования.

Действительно, социальные конфликты являются важнейшим фактором процесса общественных изменений. Во все времена различные общественные группы стремились использовать конфликт как средство достижения своих целей, обеспечения желательных перемен. Обществ без конфликтов не существует. Подтверждение этому – вся мировая история и в особенности предыдущий век. Очевидно, что XX в. – век войн и кризисов, революций и контрреволюций, национально-освободительных движений и агрессивных захватов. Однако и темп общественных преобразований в этом столетии был высок, как никогда ранее в истории. И ныне конфликты остаются важнейшим фактором общественных изменений.

Вторая положительная функция конфликтов состоит в объединении, интеграции, сплочении социальных общностей. На первый взгляд может показаться, что данная функция находится в противоречии с предыдущей. Однако это не так, конечным результатом социальных конфликтов является все-таки усиление интеграции социальной общности. Основоположником данного подхода к пониманию социальной роли конфликтов является Георг Зиммель. В своих произведениях он весьма убедительно показал, что конфликт ведет к усилению внутренней сплоченности групп, выступающих в нем сторонами, а также и к росту степени интеграции общественного целого. «Конфликт, таким образом, – заключает Зиммель, – предназначен для решения любого дуализма, это способ достижения своеобразного единства, даже если оно достигается ценой уничтожения одной из сторон, участвующих в конфликте» [75. С. 131].

Роль конфликта в укреплении сплоченности социальной группы, противостоящей другой группе, представляется достаточно очевидной. Как показал Зиммель, между остротой конфликта и степенью единства участвующей в нем группы существует прямая связь: чем острее конфликт, тем сильнее внутренняя сплоченность группы. Известна также зависимость между сплоченностью нации и наличием внешних врагов. Этим, в частности, объясняется тот факт, что в условиях кризиса и социальной дезинтеграции общества властвующие группы стремятся выявить или попросту создать образ врага, чтобы в ходе борьбы с ним добиться единства общества.

Если объединительная функция конфликта по отношению к участвующей в нем социальной группе достаточно очевидна, то не обстоит ли дело наоборот по отношению к социальному целому, в рамках которого возникают столкновения? Как раз нет, и по отношению к социальной системе в целом функция конфликтов остается той же, т. е. они ведут к усилению ее интеграции. На сей счет имеется целый ряд доводов. Вот лишь часть аргументов, которые приводит Георг Зиммель: 1) чем менее острый конфликт и чем он чаще, тем большая вероятность того, что будут созданы нормы, регулирующие конфликты; 2) чем продолжительнее и менее остр конфликт между группами, в разной степени обладающими властью, тем более вероятно, что они отрегулируют свое отношение к власти; 3) чем острее и продолжительнее конфликт, тем более вероятно, что группы, прежде не связанные между собой, образуют коалиции; 4) чем сильнее вражда между группами в социальной иерархии, чем реже при этом открытые конфликты между ними, тем сильнее их внутренняя сплоченность, тем вероятнее, что они будут держать определенную дистанцию и тем самым содействовать сохранению существующего социального порядка. Подобный ряд высказываний относительно интегрирующей функции внутренних конфликтов по отношению к социальной системе приводят и другие исследователи.

 

Способы регулирования социальных конфликтов

Напомним, что государство как социальный институт возникает в ответ на потребность в поддержании целостности сообщества, разделенного на социальные группы с несовпадающими и нередко противоположными интересами. С момента своего появления и по настоящее время государство призвано выполнять посредническую функцию во взаимоотношениях между различными социальными группами. От того, как правящая группа справляется с этой своей задачей, зависит и судьба самой правящей группы, и судьба создаваемых ею политических институтов, и судьба сообщества в целом. Это означает, что политика имеет самое непосредственное отношение к такому феномену общественной жизни, как социальный конфликт.

Сначала рассмотрим вопрос о возможностях полного устранения социальных конфликтов из жизни общества. Все исследователи рассматривают конфликты как одну из форм общественных отношений, обусловленную объективными факторами. Согласно марксовой трактовке, уничтожение социальных противоречий и, следовательно, конфликтов между общественными классами требует в качестве необходимого условия изобилия общественного богатства, обеспечивающего полное удовлетворение потребностей всех членов мирового сообщества и тем самым возможность их всестороннего развития. Но это очень и очень далекая историческая перспектива, если допустить возможность ее полной реализации. Зиммель же считал, что постановка вопроса об искоренении социальных конфликтов вообще не является корректной. С его точки зрения, можно говорить лишь об условиях снижения остроты конфликтов. Иными словами, правильной является постановка вопроса о разрешении или регулировании социальных конфликтов.

Необходимо отметить, что понятия «разрешение конфликта» и «урегулирование конфликта» близки по своему смыслу, но не тождественны. Разрешение конфликта выражается в прекращении или ослаблении насильственности конфликтных действий, правовом урегулировании взаимоотношений противостоящих сторон либо устранении причин (предмета) спора. Конфликт считается разрешенным, если все его участники (как лидеры, так и массы) безусловно принимают достигнутые договоренности, а породившие противоборство проблемы не возникают снова в качестве предмета спора. Под урегулированием конфликта обычно понимается достижение сторонами компромиссного решения спора, которое позволяет им добиться некоторых, если не всех, первоначальных целей. Что же касается разрешения конфликта, то оно предполагает устранение основы спора, принятие приемлемого для всех его участников решения.

Некоторые исследователи понятие «разрешение конфликта» не считают научно корректным. Так, немецкий политолог Р. Дарендорф полагал, что термин «разрешение конфликта» следует отбросить, поскольку он отражает социологически ошибочную установку, согласно которой полное устранение конфликта возможно и желательно. По его мнению, фактические предметы определенных конфликтов (например, в связи с требованием зарплаты) можно регулировать так, чтобы они не возникали снова как предметы конфликта. Но такое регулирование предмета не ликвидирует сам кроющийся за ним конфликт, т. е. не устраняет породившее его противоречие. Невозможность полного искоренения всех конфликтов не означает отказа от поиска путей разрешения или регулирования возникающих в обществе конкретных споров [3. Т. 2. С. 788].

В политической практике используются различные пути и способы регулирования социальных конфликтов, т. е. снижения их остроты, прекращения открытых враждебных действий сторон. Однако набор используемых для этого методов невелик. Все их можно свести к следующим: 1) отрицание, замалчивание имеющихся конфликтов; 2) применение репрессивных мер по отношению к одной или всем конфликтующим сторонам; 3) примирение конфликтующих сторон путем переговоров и достижения взаимных уступок; 4) осуществление реформ, призванных частично устранить предпосылки, приведшие к открытому столкновению; 5) попытки коренного разрешения конфликтов путем полного устранения их непосредственных причин. Выбор того или иного метода в практической политике определяется многими факторами.

Первые два метода весьма часто употребляются, особенно на ранних стадиях развития конфликтов. Однако в долгосрочной перспективе они едва ли приводят к положительным результатам. Конечно, замалчивание конфликта на первых порах может притормозить его развитие. Физическое принуждение также может на какое-то время сдержать действия сторон. Но при этом сохраняется угроза возобновления конфликта с еще большей силой, так как его глубинные корни оказываются незатронутыми. Раньше или позже для урегулирования конфликтов приходится прибегать к использованию третьего или четвертого метода.

Наиболее предпочтительным методом регулирования социальных конфликтов является достижение компромисса между конфликтующими сторонами путем переговоров. Сущность компромисса как политического метода мы рассмотрели выше. Здесь подчеркнем, что он может быть эффективным в том случае, когда отношения между участниками конфликта носят неантагонистический характер, когда стороны имеют какой-то общий интерес. Тогда открывается путь взаимных уступок ради достижения общих целей. Но и при этом конфликты не обязательно исчезают и даже не всегда изменяют свою интенсивность, они лишь переводятся в институциональные рамки протекания, что повышает возможность их контроля со стороны властвующей элиты. Если же отношения сторон имеют радикально конфликтный характер, тогда требуются меры по коренному изменению причин напряжения.

В недемократических, тоталитарных политических системах, как правило, правящей группой ставятся цели полной ликвидации конфликтов во имя всеобщей гармонии и единства. Однако такие цели всегда оказываются недостижимыми. Весь опыт существования тоталитарных систем показывает, что они неизбежно поражаются социальными конфликтами, причем в формах наиболее болезненных и разрушительных. Имеющиеся противоречия здесь не разрешаются, не регулируются, не смягчаются, а загоняются внутрь социального организма, чтобы в конце концов прорваться наружу в насильственных, неинституциональных формах политического действия. Вместо частных конфликтов возникает один макроконфликт – стихийный бунт, военный переворот, революция или гражданская война, которые требуют от общества очень высокой социальной платы.

 

Политические последствия социальных конфликтов

Что касается последствий социальных конфликтов для политической системы, то они могут быть такими же, как и при любой политической деятельности. Действительно, конфликт есть средство социального и политического действия, если хотя бы один из его участников является субъектом политических отношений. Рассмотрению последствий политической деятельности была посвящена соответствующая тема. Кроме того, их анализ был углублен при выяснении динамики развития политических систем. Так что нет необходимости их перечислять вновь. Остается лишь подчеркнуть, что структурные изменения в социально-политической системе, которые выступают как последствия политической деятельности, в том числе и конфликтных действий, можно интерпретировать как проявление обеих функций социальных конфликтов. Видимо, можно утверждать, что развитие политической системы находит свое выражение в усилении ее интегрирующей роли в обществе. Это относится и к государству как основному политическому институту.

Вообще же последствия социальных конфликтов прогнозировать весьма и весьма трудно. Как бы основательно ни были исследованы вопросы о причинах, течении и путях урегулирования конфликтов, все же нельзя с полной уверенностью предсказать, чем они могут закончиться в каждом конкретном случае. И дело здесь не в ограниченных способностях человеческого разума, а в особой природе самого конфликта, в высокой степени изменчивости связанных с ним социальных явлений и в незначительной предсказуемости последствий случайных комбинаций социального взаимодействия.

Таким образом, социальные конфликты играют весьма важную роль в жизни общества, в становлении и развитии институтов политической системы. Коль скоро это так, то не следует подходить к конфликтным явлениям исключительно как к злу, которое можно раз и навсегда искоренить из общественной жизни. Конечно, тем самым мы не предлагаем рассматривать социальные конфликты как добро. Мы лишь подчеркиваем, что они есть особый тип социального взаимодействия, а не «патологическое отклонение» в развертывании политического процесса. Правда, конфликты могут переходить в крайние формы, приобретать социально опасный характер и приносить огромные бедствия. Такой формой конфликта является война, которую мы проанализируем далее. Но и из вышесказанного ясно, что знание закономерностей возникновения и развития конфликтов, механизмов реализации их социальных функций, путей их регулирования – необходимое условие успешной политической деятельности.

 

Понятие войны

Итак, социальные конфликты могут иметь различный характер своего развития. Если столкновение борющихся сторон выливается в применение средств вооруженного насилия, то конфликт переходит в свою крайнюю форму – войну.

В политологии война определяется как организованная вооруженная борьба между социальными классами, нациями, народами или государствами. Переход социального конфликта в стадию вооруженной борьбы выражается в том, что каждая из сторон стремится силой оружия навязать свою волю противнику, для чего наносит разрушительные удары по его людскому и материальному потенциалу. Как правило, для достижения поставленных в войне целей вооруженное насилие дополняется также экономическими, дипломатическими, идеологическими и другими средствами давления.

Как форма социального конфликта война сопровождает всю историю развития мирового сообщества. Наша эпоха также не составляет исключения, ее облик определялся в значительной мере вооруженными столкновениями, в том числе двумя мировыми войнами. Вообще же за последние пять с половиной тысяч лет в мире состоялось примерно 15 тысяч больших и малых войн, в ходе которых погибло, умерло от голода и эпидемий свыше 3,6 миллиарда человек.

Политологический анализ войны предполагает рассмотрение ряда вопросов, среди которых основными являются: сущность войны как феномена политики; вооруженные силы как фактор политики; типы военных конфликтов; политические последствия вооруженных конфликтов; возможности предотвращения войны и условия полного устранения ее из жизни общества. Другие аспекты войны составляют предмет исследования специальных военных дисциплин.

 

Социально-политическая сущность войны

Еще в глубокой древности начинает формироваться взгляд на войну как на социальное зло. Эта мысль, изложенная в форме мечтаний о безвозвратно минувшем «золотом веке», когда все люди были братья и не знали ужасов войны, содержится в ряде памятников древней литературы. Война осуждается в надписях, высеченных на камне по приказу древнеиндийского царя Ашоки (III в. до н. э.). Однако к древности восходят и воззрения на войну как на законное и нормальное явление естественного порядка вещей. Например, Гераклит считал, что война есть творческая первооснова всех перемен, в особенности различий между людьми, и что исход войны всегда справедлив. «Война (Полемос), – утверждает он, – отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других – людьми, одних творит рабами, других – свободными» [81. С. 202]. Эти два подхода к оценке войны – осуждающий и апологетический – прослеживаются на протяжении всей истории социально-политической мысли.

К древности относятся и первые научные догадки относительно социально-политической сущности войны. Так, Платон и Аристотель рассматривали войну как «часть искусства политического». В этом утверждении фактически содержится мысль, что между войной и политикой существует диалектическая связь. Много позднее классическую форму этой связи вывел немецкий военный теоретик Карл фон Клаузевиц. В его понимании война не есть самостоятельное, не зависящее от общественного развития явление, она представляет собой политический акт, серьезное средство для достижения серьезной политической цели. Она вытекает из политического положения и вызывается лишь политическими мотивами. Данное Клаузевицем знаменитое определение войны гласит так: «Война есть продолжение государственной политики другими средствами» [37. С. 55].

Это положение Клаузевица является отправным пунктом при анализе социально-политической сущности войн, причин и характера конкретных вооруженных конфликтов. Однако впоследствии оно по-разному было интерпретировано различными аналитическими направлениями. Согласно одному подходу, война рассматривается как продолжение политики данного государства, и потому она есть «общенародная политика», общенародное дело. Согласно другому, марксистскому, подходу, всякая война неизбежно связана со взаимоотношениями классов внутри страны, она есть «продолжение политики данных, заинтересованных держав – и разных классов внутри них – в данное время» [41. Т. 26. С. 224]. Видимо, определенные основания имеются как для одного, так и для другого подходов.

Обратимся к истокам военных конфликтов. Напомним, что мы рассматриваем войну как частный случай социального конфликта, как его крайнюю форму. Это означает, что и природа, корни войн те же, что и у социальных конфликтов. Войны есть следствие социально-классового деления общества. Элементы войны, конечно, имели место и в рамках общинного строя, хотя насильственные столкновения здесь были еще чисто случайными и не носили политического характера. С возникновением социальной дифференциации война становится одним из способов насильственного отчуждения как предметов непосредственного потребления и средств производства, так и самих производителей. Иными словами, коренной причиной войн являются несовпадающие, точнее противоположные, интересы различных социальных групп и общностей. Трудно указать какую-либо иную, отличную от этой, причину войн, которые велись на протяжении тысячелетий человеческой истории. И сегодня ни одна социальная группа внутри общества, ни одно государство не начинает войны лишь от скуки мирной жизни. В основе каждой войны находятся те или иные сталкивающиеся интересы, реализация которых оказалась невозможной мирными средствами.

Политике принадлежит определяющая роль в установлении политических целей войны, в различной степени влияющих на ее содержание и ведение. Об этом в уже цитировавшейся нами работе Клаузевица говорится так: «Если принять во внимание, что исходной данной для войны является известная политическая цель, то, естественно, что мотивы, породившие войну, остаются первым и высшим соображением, с которым должно считаться руководство войной. Но из этого не следует, что политическая цель становится деспотическим законодателем; ей приходится считаться с природой средства, которым она пользуется, и в соответствии с этим самой часто подвергаться коренному изменению; тем не менее политическая цель является тем, что прежде всего надо принимать в соображение. Таким образом, политика будет проходить красной нитью через всю войну и оказывать на нее постоянное влияние» [37. С. 55].

Цели, задачи, характер возможной войны закрепляются государством, его правящей группой в политическом документе, который называется военной доктриной. В более широком смысле военная доктрина – это принятая в государстве на данное время система взглядов на сущность, цели, характер возможной будущей войны, на подготовку к ней страны и вооруженных сил, способы и формы ее ведения. Основные положения военной доктрины складываются и изменяются в зависимости от политики, социально-политического строя, геополитического положения страны, уровня развития производительных сил, новейших научных достижений, вероятных противников и союзников и многих других факторов. Существуют две основные разновидности военных доктрин: наступательные и оборонительные. Есть различные модификации тех и других. Каждая военная доктрина имеет две связанные и взаимообусловленные стороны – социально-политическую и военно-техническую. Если первая охватывает политические, экономические, социальные и юридические аспекты будущей войны, то вторая сторона включает вопросы непосредственного военного строительства, обеспечения технической и организационной готовности страны к ведению войны и достижению победы в ней.

 

Армия, политика и власть

Одновременно с возникновением политической формы организации общественной жизни появляются и специализированные органы для ведения войны – вооруженные отряды людей. Их функцией становится борьба как против внешних врагов, так и против внутренних групп, пытающихся свергнуть существующую власть. Со временем эти органы специализируются, образуя важнейшую часть государственного аппарата. Наиболее универсальное их современное название – армия (от фр. armee, лат. armare – вооружать) или вооруженные силы. В политологии армия рассматривается как орган государства, предназначенный для проведения его политики средствами вооруженного насилия.

Современная армия любой страны представляет собой сложнейший социальный институт. Как таковая, армия характеризуется следующими основными чертами: во-первых, это специфический государственный институт, она есть часть государства; во-вторых, армия представляет собой боевую организацию, созданную для достижения победы; в-третьих, это организация, в которой формальная связь преобладает над личной, хотя при этом для отношений в рамках первичных подразделений большое значение имеют личностно-психологические факторы; в-четвертых, она представляет общественную группу с внутренней дифференциацией и одновременно является частью социальной структуры общества.

Из отмеченных черт наиболее важной является вторая – то, что армия представляет собой организацию, способную вести вооруженную борьбу. В этом своем качестве она выступает как самая большая сила в государстве. Благодаря этому армия – такой инструмент политики, используя который государство может осуществлять самые жесткие принудительные меры. Эта ее способность достигается обеспечением высокого уровня боевой мощи, основанной на количестве и качестве оружия и боевой техники, уровне профессиональной подготовки личного состава, слаженности и управляемости организационной структуры, развитии военной науки. Опираясь на способность армии к ведению войны, государство использует ее как инструмент внешней и внутренней политики. Уровнем боевой мощи вооруженных сил существенным образом определяется способность государства отстаивать свои интересы в отношениях с другими государствами.

В этой связи закономерно встает вопрос о соотношении между гражданской и военной частями правящей политической группы. Доминирование гражданской части над военной не всегда обеспечивается автоматически. Для этого требуется наличие ряда условий, среди которых обязательными являются следующие: 1) очевидная легитимность существующей системы власти и прежде всего признание ее в качестве законной самими военными; 2) достаточное обеспечение государством как интересов национальной обороны, так и корпоративных интересов самой армии; 3) уровень воспитания командных кадров армии в духе признания функционального разделения ролей между гражданским и военным аппаратами.

Когда имеется верховенство гражданских властей над армией, то оно осуществляется в различных формах. В президентской республике этот контроль состоит в том, что президент сам является верховным главнокомандующим вооруженных сил или наделен правом назначать верховного главнокомандующего. При этом участие законодательного органа власти в контроле над армией выражается в определении военного бюджета и одобрении кандидатур для назначения на высшие военные посты. Законодательному органу принадлежит также исключительное право объявлять войну и заключать мир. В парламентской республике контроль над армией осуществляется парламентом: он назначает и принимает отставку главнокомандующего и военного министра, присваивает высшие воинские звания, утверждает военный бюджет, военную доктрину, планы развития вооруженных сил. Правительство, которое повседневно занимается военным строительством, также находится под контролем парламента: оно представляет отчеты о состоянии вооруженных сил, исполнении военного бюджета, деятельности военного министерства.

Власть над вооруженной силой чаще всего понимается как подконтрольность военных структур высшим государственным органам. Но это лишь одна сторона дела. В демократическом обществе жизнь и деятельность военных, армии контролируются не только законодательными, исполнительными и судебными институтами власти, но и всей общественно-политической системой с участием партий, движений, массовых организаций и граждан. Власть народа проявляется как через деятельность его представителей наверху так и непосредственно благодаря максимально возможной информированности населения о деятельности армии, проведении референдумов, опросов, дискуссий по актуальным вопросам военного строительства.

При определенных условиях в распределении власти между различными политическими институтами доминирующая роль может оказаться у военных. Обычно правление военных сопровождается свертыванием демократических институтов общества, установлением диктатуры. Такое положение наступает, как правило, в период острых социальных конфликтов, когда военная сила используется в качестве средства предотвращения кровопролития или осуществления контрреволюционных действий. Военные нередко всю полноту власти берут на себя также в слаборазвитых странах, где система гражданского правления оказывается недостаточно эффективной. Однако военная диктатура не всегда имеет реакционный или консервативный характер. История знает военные режимы, которые осуществляли более или менее прогрессивные социальные преобразования (например, в Турции под руководством Ататюрка и в Египте под руководством Насера).

Ни одно демократическое государство также не гарантировано от необходимости использования армии для прекращения острых внутренних социальных конфликтов, хотя все они и стремятся к исключению военного насилия. Примером такого использования армии являются действия властей США при нейтрализации массовых беспорядков в Лос-Анджелесе в мае 1992 г., куда были направлены национальная гвардия и элитарные войска в количестве 10 тысяч военнослужащих. Неотъемлемая черта демократии – право на легитимное насилие для утверждения законности, если таковая нарушается. Но только военные могут обеспечить самое эффективное разрешение проблемы в интересах всего общества. Как писал Макс Вебер, каждому политическому союзу свойственно обращение к насилию и принуждению не только извне, но и внутри своих границ. Более того, именно это и делает объединение людей политическим союзом, т. е. государством [13. С. 318].

Таким образом, армия как часть государственного аппарата является важнейшим инструментом политики. В этой связи нам представляется необходимым подчеркнуть некорректность требований об исключении армии из политики. Невозможно исключить из политики ее важнейший инструмент. Такие требования носят, как правило, конъюнктурный характер и рассчитаны на политическую наивность части граждан. Неучастие армии в повседневных политических баталиях не означает ее полного безразличия к происходящему. Кажущееся невмешательство армейских кругов в политический процесс означает, что их устраивает данная расстановка политических сил либо они не рассматривают как опасную существующую тенденцию ее изменения. Принять участие во внешних военных действиях армия может лишь при условии, если она полностью разделяет приведшую к вооруженному конфликту политическую линию, осуществляемую гражданскими властями. В противном случае складывается угроза военного переворота.

 

Типы войн

Основанием типологизации войн могут являться те или иные их существенные особенности. Так, можно выделить войны внутренние и внешние. Первые еще именуются гражданскими и выступают как вооруженное столкновение между классами, социальными группами, этническими или конфессиональными общностями в борьбе за власть. Внешняя война есть вооруженный конфликт между различными государствами и народами.

По политическому содержанию войны можно подразделить на справедливые и несправедливые, прогрессивные и реакционные. Критерием для такого деления является характер воздействия войны на общественно-исторический прогресс. Справедливыми однозначно признаются оборонительные и национально-освободительные войны. Такими, в частности, были Отечественная война 1812 г. – освободительная война России против наполеоновской агрессии; война за независимость в Северной Америке 1775–1783 гг. – освободительная война 13 английских колоний, в ходе которой создано государство Соединенные Штаты Америки (1776); Великая Отечественная война 1941–1945 гг. – справедливая, освободительная война народов Советского Союза против фашистской Германии и ее союзников. Несправедливыми, реакционными являются захватнические войны. История дает множество примеров таких войн, одним из них является захват Ираком территории Кувейта в 1990 г.

Далее, по географическому масштабу конфликтных действий войны могут быть локальными, региональными и мировыми, а по количеству воюющих сторон они бывают двусторонними и многосторонними. Если в военный конфликт втягивается большинство государств, то война приобретает характер мировой. Если для участия в войне мобилизованы целые народы либо как солдаты, либо как рабочая сила, то война становится тотальной.

Классификацию войн можно производить и по другим признакам. Так, по военно-техническим средствам ведения военных действий можно выделить конфликты с использованием обычных вооружений или орудий массового уничтожения. Надо отметить, что с развитием научно-технического прогресса средства ведения войны становятся все более изощренными и опасными. Накопленный в мире потенциал разрушения таков, что он способен вызвать глобальную катастрофу, грозящую гибелью человечества.

 

Политические последствия войны

Для каждой из воюющих сторон политические последствия бывают различными в зависимости от развития войны и ее исхода. В период военных действий, особенно на начальных этапах конфликта, происходит консолидация воюющей социальной общности (класса, нации, народа), что сопровождается укреплением власти правящей политической элиты. Эти процессы усиливаются в случае успешных военных действий, а легитимность власти становится особенно прочной в случае достижения победы. В это же время для политической элиты стороны, терпящей военное поражение, наступает период сложностей. Война выносит окончательный приговор созданным правящей группой политическим институтам. Как правило, политические силы, проигравшие войну, теряют способность управлять страной и сходят с политической арены. Иногда и после поражения правящая группа остается у власти, но эти случаи крайне редки.

Чаще всего поражение нации открывает новый период в ее истории и конституирование новой политической системы. Истории известно немало случаев, когда исход войны приводил к изменению всей политической системы общества или к прекращению существования самого государства.

Война может также дать толчок движению скрытых пружин социального переворота. Всякая война требует огромных жертв, она ложится тяжелым бременем на плечи широких слоев населения, что может привести их к разочарованию своим правительством и конфликту внутри сообщества. Так, собственно и произошло в России в 1917 г.: революционному взрыву здесь предшествовала тяжелая военная кампания, которая привела к истощению страны и утрате царским режимом своей легитимности.

 

Проблема преодоления войн

Войны столь прочно вошли в историю развития человечества, что трудно представить возможность их исключения в обозримом будущем. Маркс такую возможность устранения угрозы войн связывал с перспективой утверждения коммунистических общественных отношений, когда, по его мнению, исчезнут предпосылки для любых социальных конфликтов. Если же, вслед за Зиммелем, конфликты рассматривать как результат проявления присущих людям инстинктов враждебности, то вряд ли вообще есть какая-либо возможность искоренения такой их разновидности, как война.

В наше время, когда человечество столкнулось с реальной опасностью самоуничтожения, многими разделяется мысль, что война уже не может выступать как целесообразный вариант политического действия. В этой связи широкое распространение получают идеи ненасильственной борьбы в политических процессах современности. Но сама по себе эта хорошая мысль проблему искоренения войн еще не решает.

По этой же причине ряд философов, социологов и политологов различных направлений полагают, что ныне снимается вопрос о справедливых и несправедливых войнах, стираются различия между ними. Эти ученые считают, что поскольку ныне любой локальный военный конфликт может привести к всемирной ядерной катастрофе, то во имя спасения человечества не должно быть никаких войн – ни справедливых, ни несправедливых. Однако войны по-прежнему остаются реальностью политической жизни, и каждая из конфликтующих сторон свою войну считает справедливой и прогрессивной. И все же хочется надеяться, что социальный и нравственный прогресс человечества когда-нибудь приведет к устранению войн из жизни общества и на Земле установится прочный и ненасильственный мир.

 

Внешняя и международная политика

Как уже отмечалось, политический процесс развертывается не только на национальном уровне, но также на региональном и глобальном. Все многообразие народов и государств земного шара не есть совокупность изолированных друг от друга политических единиц, а представляет собой мировое сообщество, связанное в единое целое определенными отношениями и взаимодействиями. В рамках этого мирового сообщества складывается и функционирует система международных отношений, осуществляется мировая политика. Основными субъектами здесь выступают уже национальные государства, а также различные межгосударственные и негосударственные объединения и общности. Результатом их совокупной деятельности и выступает мировой политический процесс как последовательная смена состояния геополитической действительности в глобальном масштабе.

Внешняя политика как специфическая область общественных отношений появляется практически одновременно с возникновением государств. Каждое политически, т. е. государственно, организованное сообщество вынуждено взаимодействовать с аналогичными политическими сообществами и, соответственно, так или иначе регулировать свои взаимоотношения с ними. Любое государство сталкивается с комплексом проблем, решение которых выходит за рамки его внутренней жизни: это и отражение угрозы своей целостности и безопасности, и согласование интересов с более сильными (или слабыми) партнерами, и пополнение необходимых для обеспечения своей жизнедеятельности ресурсов, которые находятся за пределами собственных границ и т. п. Соответствующая деятельность государств составляет внешнеполитическую сферу в качестве самостоятельной области политики. Напоминаем: внешняя политика есть область деятельности государства, связанная с регулированием его отношений с другими государствами. Каждое государство вырабатывает и осуществляет тот или иной внешнеполитический курс, выстраивает свою линию поведения на международной арене. Внешняя политика является, в сущности, своей, продолжением и дополнением внутренней политики.

В основе внешней политики любого государства лежат национальные, или национально-государственные, интересы, которые, в свою очередь, обусловлены нуждами, потребностями национальной общности. Национально-государственный интерес – это национальный интерес, который выражен, предъявлен, отстаивается и реализуется государством данного народа (нации). Как мы уже знаем, национальные интересы закрепляются в государственной идеологии. Естественно предположить, что между общим интересом данной страны и тем, в каком виде он выражен государством, могут возникать определенные различия. Многое здесь зависит от полноты познания национального интереса и способности правящей политической элиты адекватно его выразить. Нельзя, конечно, полностью исключать возможность навязывания властвующей элитой своих собственных интересов в качестве общенационально значимых и предъявления их в виде национально-государственной идеологии. Тем не менее, внешнеполитический курс государства, его цели и устремления в отношениях с другими государствами непременно оправдываются необходимостью реализации национальных интересов.

В политической науке практически общепринятым является положение, согласно которому, национальный интерес содержит два основных элемента: центральный, или коренной (постоянный), и актуальный (преходящий).

Традиционно понимаемый коренной национально-государственный интерес включает три основных элемента: безопасность территории, населения и государственных институтов – «интересы национальной безопасности»; экономическое процветание и развитие страны – «национальные экономические интересы»; упрочение международного авторитета и позиций государства – «интерес в мировом порядке».

Преходящие интересы – это актуальные проблемы, на решение которых направлена в данный момент внешнеполитическая деятельность государства. В литературе и политической практике «преходящие интересы» рассматриваются как следующая четырехступенчатая шкала приоритетов государства: «интересы выживания» – проблемы, связанные с устранением непосредственной угрозы вторжения на территорию страны либо массированной ее атаки с воздуха или космоса; «жизненные интересы» – проблемы предотвращения вероятности серьезного ущерба безопасности и благосостоянию нации; «важные интересы» – это такие проблемы, которые связаны с потенциально серьезным ущербом, если не будут предприняты меры в отношении нежелательного для государства развития событий внутри страны и за границей; «периферийные, или мелкие, интересы» – проблемы локального характера, не оказывающие какого-либо существенного воздействия на позиции государства в мире.

И те и другие интересы – коренные и актуальные – находятся в основе формулирования целей внешней политики государства. Они же имеют определяющее значение и при выборе основных партнеров внешнеполитической деятельности того или иного государства.

Разумеется, благодаря таким факторам, как близость государств по своему политическому весу, строению экономических систем или территориальному расположению, между данным государством и определенной группой других государств, как правило, складываются более тесные и устойчивые связи. В то же время ни одно государство не способно сохранять сколь угодно долго свои неизменные позиции по отношению к другим государствам, находясь, к примеру, с кем-либо в постоянной конфронтации или в столь же устойчивых союзнических отношениях. Стабильность или неустойчивость отношений данного государства с тем или иным политическим партнером также определяется национальными интересами. Не случайно в этой области политики бытует неписаное правило: «у государства нет друзей и врагов, а есть только неизменные интересы».

Анализ внешней политики как явления включает в себя рассмотрение вопроса о ее средствах. Напоминаем, средства – это орудия, с помощью которых обеспечивается достижение целей. Никакая, даже самая реальная цель не может быть реализована без применения соответствующих средств. Это полностью относится и к внешнеполитической деятельности государств. Специалисты в области политической науки указывают разнообразные типы средств достижения внешнеполитических целей. Одни из них в качестве таковых называют силу, убеждение и обмен, другие – силу и переговоры, третьи – убеждение, торг, угрозу, насилие и т. д. Нетрудно обнаружить, что речь идет, по сути, об одной и той же типологии средств, полюсами которой выступают насилие и переговоры. При этом насилие и угрозы могут быть истолкованы как элементы силы, а убеждение и торг – как элементы переговоров.

Конкретным проявлением насилия как политического средства является война. Война, по определению К. Клаузевица – серьезное средство для достижения серьезной политической цели [37. С. 54]. Переговоры как средство находят свое выражение в дипломатии, которая соответствующими специалистами определяется как ведение международных дел скорее путем переговоров, а также посредством других мирных средств, прямо или косвенно предполагающих проведение переговоров, нежели путем применения силы, использования пропаганды или обращения к законодательству [70. С. 261, 262]. В практической деятельности выбор тех или иных средств достижения внешнеполитических целей определяется геополитической ситуацией, военным и экономическим потенциалом страны, размерами ее территории, сырьевыми и людскими ресурсами, а также не в последнюю очередь стратегическим искусством ее политиков.

Основные принципы и направления внешней политики государства вырабатываются его правящей элитой в лице центральных органов власти. Свое конкретное, практическое воплощение они находят в деятельности главным образом министерства иностранных дел и его учреждений в других странах – посольствах, дипломатических и консульских представительствах. Немаловажное значение имеют различного рода специальные политические миссии, встречи и переговоры должностных лиц государства со своими иностранными коллегами. Все эти органы и учреждения составляют внешнеполитический механизм государства. Однако внешняя политика является уделом не только министерств иностранных дел и руководителей государств. В силу возросшей необходимости сообща управлять все более сложными и многочисленными внешнеполитическими проблемами, она становится предметом деятельности большинства других органов государственной власти и управления. Различные группы национальных бюрократий, имеющие отношение к внешнеполитической деятельности государства, зачастую стремятся к непосредственному сотрудничеству со своими коллегами за рубежом.

С понятием внешней политики непосредственно связано и понятие международной, или мировой, политики. (Заметим, правда, что соотношение между понятиями «международная политика» и «мировая политика» является предметом научных дискуссий. И, несомненно, можно обнаружить некоторое различие между ними. Например, иногда говорят о международной политике государства. Мы же в целях простоты изложения будем пользоваться этими терминами как синонимами.) Понятием «международная политика», как и понятием «мировая политика», как правило, принято обозначать деятельность, взаимодействие государств на мировой арене. Причем мировая политика отличается от политики участвующих в ней единиц; она является не просто совокупностью или даже равнодействующей внешней политики государств, а обладает собственными качественными определенностями. Мировая политика, включая в себя в качестве составляющих внешнюю политику государств, оказывает на поведение государств как субъектов политики самостоятельное влияние. Все участники мировой политики тесно связаны между собой и взаимодействуют как элементы единого целого.

В то же время международная политика как явление существенно отличается от внутренней политики государства. Как мы уже знаем, внутренняя политика предполагает лояльность социальной общности по отношению к существующей и воспринимаемой в качестве легитимной политической власти, обеспечивающей соблюдение обязательных для каждого участника сообщества правил поведения. В международной (мировой) политике как относительно самостоятельном и объективном общественном явлении единого центра власти, веления которого были бы обязательны для исполнения правительствами всех государств, нет. Здесь взаимодействие участников сообщества основывается на воле и конструктивном начале, проявляемом самими субъектами политики. Поэтому мировая политика, в отличие от внутренней, характеризуется повышенной степенью риска, где каждый участник взаимодействия вынужден, в принципе, исходить из непредсказуемого поведения других и рассчитывать только на себя, на собственные возможности в отстаивании своих интересов. В этой связи аналитики говорят об анархической природе взаимодействия государств друг с другом.

Однако было бы ошибочно и абсолютизировать указанную особенность международной политики. По своим целям она представляет собой особый род политики, направленной на создание и поддержание стабильной международной среды, в которой могли бы реализоваться интересы всех ее участников. Как и всякая политика, она является своеобразной сферой проявления властных отношений, сферой жесткой борьбы государств за власть, за свои возможности оказывать влияние на другие государства. По своему содержанию международная (мировая) политика есть деятельность, связанная с согласованием интересов, целей и ценностей государств. Как и во всякой политике, ее объектами являются распределение ресурсов и организация общественной жизни. Это означает, что международная политика выступает не только как особая сфера, но и как процесс.

Таким образом, международная (мировая) политика есть существенный фактор жизнедеятельности мирового сообщества; она есть активный фактор, формирующий международные отношения и влияющий на их развитие. Рассмотрим международные отношения как общественное явление более подробно.

 

Понятие и критерии международных отношений

Из буквального смысла самого словосочетания международные отношения следует, что в качестве таковых выступают отношения между народами.

Однако сразу возникает вопрос: что представляют собой отношения между двумя (или несколькими, или всеми) народами? Ответ на него, как правило, конкретизируется следующим образом: международные отношения есть взаимодействие между государствами. Но и данное утверждение вызывает ряд новых вопросов. Например, относятся ли к сфере международных отношений туристические поездки граждан одной страны в другие страны? Или: относятся ли к таковой браки между людьми разных государств? Или: вступает ли человек в международные отношения, покупая иностранный товар в магазине своей страны? Попытка ответить на подобные вопросы обнаруживает неопределенность и труд-ноуловимость содержания понятия «международные отношения».

Чаще всего исходным пунктом при определении специфики международных отношений исследователи делают выделение их участников. В качестве таковых, повторяем, называются прежде всего политически, т. е. государственно, организованные сообщества людей. Так, с точки зрения Р. Арона, содержанием международных отношений являются преимущественно отношения между государствами, бесспорный пример которых – межгосударственные договоры. В свою очередь, межгосударственные отношения выражаются в специфическом поведении символических персонажей – дипломата и солдата. «Два и только два человека, – пишет Р. Арон, – действуют не просто в качестве представителей общностей, к которым они принадлежат: посол при исполнении своих функций представляет политическую единицу, от имени которой он выступает; солдат на поле боя представляет политическую единицу, от имени которой он убивает себе подобного» [91. С. 48]. Строго говоря, при таком подходе к пониманию отношений между государствами они в самой своей сущности содержат альтернативу мира и войны.

Однако не все разделяют положение о том, что основное содержание международных отношений составляет взаимодействие между государствами. По мнению ряда исследователей, в современных условиях главными действующими лицами международных отношений становятся различные группы людей и отдельные лица, вступающие в отношения друг с другом при минимальном посредничестве государства или даже вопреки его воле. И если для Р. Арона основное содержание международных отношений составляют взаимодействия между государствами, символизируемые в фигурах дипломата и солдата, то Дж. Розенау приходит фактически к противоположному выводу. По его мнению, результатом изменений в сфере международных отношений становится такое положение, когда в качестве действующего лица может выступать практически любой гражданин. Символическими фигурами данного, так сказать, международного континуума уже выступают турист и террорист [91. С. 49].

Очевидно, что каждый из указанных подходов к пониманию международных отношений может привести к односторонним выводам. Если в рамках первого подхода существует возможность свести международные отношения исключительно к взаимодействию между государствами, то в рамках второго подхода – к деятельности только негосударственных участников. И то и другое неверно. В современных условиях набирает силу тенденция к расширению участников международных отношений за счет негосударственных и частных субъектов. Следовательно, при определении специфики международных отношений правильным будет такой подход, при котором учитываются различные типы, виды, уровни и состояние таких отношений.

Относительно вопроса о типах международных отношений среди исследователей наблюдается весьма широкий разброс мнений. Одни из них подразделяют их на отношения господства и подчинения, сотрудничества и взаимопомощи, другие – на однородные и переходные отношения, третьи – на отношения, основанные на балансе сил, с одной стороны, и на балансе интересов – с другой.

Виды международных отношений определяются либо на основе сфер общественной жизни, либо – взаимодействующих участников. В соответствии с первым критерием выделяют международные экономические, политические, военно-стратегические, культурные, гуманитарные и другие отношения. На основании второго критерия международные отношения подразделяют на межгосударственные, межпартийные, на отношения между различными организациями, транснациональными корпорациями и т. п.

В зависимости от числа участвующих в отношениях субъектов или их положения в общественной иерархии выделяют различные уровни международных отношений. Так, говорят о международном взаимодействии на высоком, среднем или низовом уровне. С учетом геополитического критерия принято выделять глобальный (или общепланетарный), региональные (европейский, азиатский и т. п.), субрегиональные (например, страны Карибского бассейна) уровни международного взаимодействия.

Наконец, с точки зрения характера взаимодействия, принято выделять различные состояния международных отношений: например, состояния стабильности или нестабильности, доверия или вражды, сотрудничества или конфликта, мира или войны.

 

Субъекты (участники) международных отношений

В литературе, посвященной анализу международных отношений, участники взаимодействия на международной арене чаще всего обозначаются термином «актор». В русском переводе он звучал бы как «актер». Поскольку в русском языке этим термином обозначаются лица, исполняющие на сцене заранее заданную роль другого персонажа, то в отечественной науке о международных отношениях он практически не употребляется. Вместо него принят термин «актор», под которым понимается любое лицо, реально принимающее активное участие, играющее важную роль в осуществлении какого-либо социального действия или процесса. В сфере международных отношений под актором понимают любое социальное сообщество, любой институт, любую организацию, любую группу и даже любого индивида, способного играть определенную роль, оказывать влияние на происходящие процессы.

Как уже отмечалось, вопрос об участниках международных отношений является предметом научных дискуссий, теоретических споров. Поэтому здесь мы рассмотрим те международные акторы, которые представителями большинства теоретических направлений и школ признаются в качестве типичных. К таковым прежде всего принято относить государства и международные организации. Что касается международных систем (международных сообществ), которые также могут выступать в роли субъектов международных отношений, то их анализу целиком посвящается следующий параграф.

Государства, несомненно, являются главными акторами на международной арене. Именно деятельностью государств, их внешней политикой во многом определяется характер международных отношений эпохи; деятельность и даже существование международных организаций, других участников международных отношений также в значительной мере зависит от того, как к ним относятся государства. Главенствующая роль государства как международного актора обусловлена и тем фактором, что оно является универсальной организацией человеческих общностей. В настоящее время практически все человечество, за небольшим исключением, объединено в государства. Причем процесс образования новых государств продолжается: если в XV в. в мире существовало 5–6 государств, то в 1900 г. их становится уже 30, в 1945 г. членами ООН являлись 60 государств, в 1965 г. в ней состоит уже 100, в 1990 г. – 160, а в 2011 г. – 193 государства. Полагаем, что на этом рост числа новых государств не остановится и, по мнению экспертов, в ближайшие десятилетия оно может возрасти до 300.

Существенной чертой государства как субъекта международных отношений является такое его свойство, как суверенитет. Напомним, что первоначально это понятие означало неограниченную власть монарха осуществлять свою волю внутри страны и представлять государство за его пределами. Затем понятие суверенитет стало употребляться и применительно к нации, что явилось отражением процесса формирования такой формы государственности, как национальное государство. Ныне категория «национально-государственный суверенитет» имеет два основных аспекта – внутренний и внешний. С одной стороны, государственный суверенитет означает полную свободу государства при определении своей внутренней и внешней политики, а с другой – невмешательство государств во внутренние дела друг друга, их равенство и независимость во взаимоотношениях.

Однако формально-юридическое равенство государств не означает их реального равенства как субъектов международных отношений; как остроумно замечено, «некоторые из них равны больше, чем другие». Действительно, государства различаются по своей территории, населению, природным ресурсам, экономическому потенциалу, военной мощи, политическому авторитету, наконец, по своему возрасту. Итоги этих различий выражаются в неравенстве государств с точки зрения их национальной мощи, что означает их неравные возможности защиты своего суверенитета.

Следствием такого неравенства является международная стратификация с характерной для нее фактической иерархией государств на международной арене. С этой точки зрения, различают сверхдержавы, великие державы, средние государства, малые государства и микрогосударства.

Как уже отмечалось, государства выражают себя через свою внешнюю политику. Ее основное назначение – удовлетворение национальных интересов, сохранение территориальной целостности страны, защита ее безопасности и суверенитета. Вместе с тем в современных условиях предметная область внешней политики существенно расширяется: она включает в себя такие проблемы, как экология, научно-технический прогресс, экономика, культура и т. п.

Международные организации относятся к числу наиболее активных и многочисленных участников международных отношений. Заметное повышение их роли, равно как и значительное увеличение их общего числа, является одной из важнейших тенденций современного международного развития. Согласно данным Союза международных ассоциаций, в 1998 г. существовало 6020 международных ассоциаций, а если учитывать все без исключения объединения, деятельность которых так или иначе выходит на международную арену, то их можно насчитать почти 50 тысяч [70. С. 220].

Международные организации, как правило, разделяют на две основные группы: межгосударственные (межправительственные) и неправительственные.

Межгосударственные (межправительственные) организации учреждаются на основе договора группой государств; в рамках этих организаций осуществляется взаимодействие стран-членов, и их функционирование основано на приведении к некоторому общему знаменателю внешней политики участников по тем вопросам, которые являются предметом деятельности соответствующей организации. Практически каждая такая организация обладает определенной согласованной компетенцией и постоянным органом, а потребности обеспечения их функционирования вызывают необходимость созыва периодических конференций представителей входящих в них стран.

Заметим, что количество межгосударственных организаций значительно больше числа государств, особенно их численность стала расти после Второй мировой войны. Если в начале XX в. существовало примерно три десятка межгосударственных организаций, то в 1998 г. их было 254 [70. С. 223]. Все они в совокупности образуют довольно развернутую сеть, охватывающую практически все области международных отношений.

По своему функциональному предназначению межправительственные организации выступают в качестве механизмов регулирования международных отношений. Прежде всего они являются своего рода постоянными дипломатическими форумами, где выявляются совпадающие позиции участников. Далее, в их рамках происходит процесс формирования и осуществления международно-правовых норм. И, наконец, деятельность этих организаций ощутимым образом влияет на поведение участвующих в них государств, причем даже в тех случаях, когда речь не идет о формировании обязательных к исполнению правовых норм. Иными словами, само участие в межгосударственных организациях становится для государств фактором их международной социализации.

Обратим внимание и на тот факт, что межгосударственные организации, будучи созданы, приобретают определенную автономию по отношению к государствам-участникам и становятся отчасти неподконтрольными им. Тем самым они как бы играют роль наднациональных институтов. Однако в связи с данным утверждением следует сделать одно важное уточнение. Наднациональные институты в подлинном значении этого термина, т. е. такие международные учреждения, чьи решения являются обязательными для всех государств-членов, даже если они с ними не согласны, в международных отношениях являются редким исключением. В настоящее время подобные институты существуют только в рамках Европейского союза. Но и этот единичный факт сам по себе многозначителен: он свидетельствует об изменении взглядов на принцип государственного суверенитета в реалиях конца XX – начала XXI в.; очевидно, что страны – участницы ЕС фактически становятся субъектами конфедерации, что является выражением растущей интеграции современного мира.

Существуют различные типологии межгосударственных организаций. Наиболее распространенной является их классификация по геополитическому признаку и по направленности деятельности. В первом случае выделяют такие типы межправительственных организаций, как универсальный (например, ООН); межрегиональный (например, Организация Исламская Конференция); региональный (например, ОБСЕ, Латиноамериканская экономическая система); субрегиональный (например, Бенилюкс). В соответствии со вторым критерием различают следующие типы межправительственных организаций: общецелевые (ООН); экономические (Всемирная торговая организация – ВТО); военно-политические (НАТО); финансовые (МВФ, Всемирный банк, Европейский банк реконструкции и развития – ЕвБРР); научно-технические (Международное агентство по атомной энергии – МАГАТЭ); правоохранительные (Международная организация уголовной полиции – «Интерпол») и др. Разумеется, международные межправительственные организации могут быть классифицированы и по другим основаниям.

Международные неправительственные организации возникают не на основе договора между государствами, а в результате объединения, физических и (или) юридических лиц, деятельность которых осуществляется вне рамок официальной внешней политики государств. Такие организации отвечают трем критериям: международный характер их состава и целей; частный, т. е. негосударственный, характер учредительства; добровольный характер их деятельности. Именно поэтому такие организации причисляют к «новым акторам» международных отношений.

Относительно международных неправительственных организаций существует как узкое, так и расширительное их понимание. В соответствии с первым, к ним не относятся общественно-политические движения, транснациональные корпорации (ТНК), а тем более организации, созданные и существующие под эгидой государств. При таком подходе к международным неправительственным организациям относятся только учреждения сотрудничества институтов и индивидов нескольких стран в специфических областях: религиозные организации (например, Экуменический Совет Церквей); объединения ученых (например, Пагоушское Движение); спортивные (ФИФА); профсоюзные (МФП), правовые (Международная Амнистия) и т. п. При расширительном понимании международных неправительственных организаций к таковым относятся и общественно-политические движения (например, Социалистический интернационал – Социнтерн), и «частные транснациональные власти» в лице ТНК, и некоторые межправительственные по своей структуре и составу организации, стремящиеся утвердить свое экономическое влияние в международном сообществе (например, Организация Стран-экспортеров нефти – ОПЕК).

Очевидно, что международные неправительственные организации пока не могут быть поставлены в один ряд с межгосударственными учреждениями по степени своего воздействия на международные процессы. Тем не менее, в росте числа таких организаций обнаруживается тенденция формирования такой системы международных отношений, в которой взаимодействие людей будет осуществляться не через институты государства, а непосредственно с помощью механизмов прямого действия. Уже в настоящее время международных неправительственных организаций значительно больше, чем межгосударственных, причем на протяжении многих лет наблюдается устойчивый рост их числа. Так, в 1968 г. было 1899 международных неправительственных организаций, в 1978 г. – 2420, в 1987 г. – 4235, в 1998 г. – 5776 [70. С. 221]. Видимо, появление на международной арене такого рода акторов, которые в известном смысле оспаривают монопольное положение государств в качестве действующих лиц, можно рассматривать как процесс формирования глобального гражданского общества.

В отличие от межправительственных организаций, которые опираются в своей деятельности на авторитет и силу государственной власти, международные неправительственные организации в качестве средства своего влияния используют международное общественное мнение, а методом достижения целей – оказание давления на межправительственные организации (прежде всего ООН) и непосредственно на те или иные государства. Заметим, что им все чаще удается добиваться выполнения поставленных перед собой задач. Это относится, прежде всего, к тем организациям, сферой деятельности которых являются защита прав человека, экологические проблемы или гуманитарная помощь.

 

Системный подход к анализу международных отношений

Ранее мы применяли системный подход к рассмотрению политико-властных отношений, складывающихся внутри конкретного общества. Метод системного анализа успешно используется и в исследовании международных отношений. Его эффективность в данном случае обусловлена самой природой анализируемого объекта – международных отношений, которые предстают как сложно организованная целостность. Результатом системного анализа этой области общественных отношений является такая категория политической науки, как «международная система» или, что то же самое, «система международных отношений».

Здесь будет уместно напомнить, что системный подход к исследованию какого-либо явления предполагает вычленение его составных частей – элементов (каждый из которых может выступать как «подсистема», обладающая своей совокупностью элементов), выяснение ее структуры, т. е. способа организации совокупности элементов в единое целое, характера взаимодействия системы со своей средой, определение функций системы и, наконец, выяснение типологической принадлежности объекта изучения.

Итак, какое же определение может быть дано такому социальному явлению, как международная система, или система международных отношений? С нашей точки зрения, это определенная совокупность международных акторов – государств и международных организаций, которые постоянно взаимодействуют между собой и средой своего окружения и образуют устойчивую целостность.

Как видно из данной формулировки, элементами международной системы являются государства, а также международные межправительственные и неправительственные организации. Конечно, государство выступает в качестве основного элемента международной системы, поскольку оно является главным актором международных отношений. Пространственно-географической локализацией, количеством, размерами и мощностью государств, образующих данную целостность, определяются параметры и виды международных систем. С этой точки зрения принято различать глобальную, или общепланетарную, международную систему, региональные и субрегиональные системы международных отношений.

Элементами глобальной международной системы выступают все действующие акторы международных отношений. Региональные международные системы составляют все расположенные в определенном географическом регионе государства, а также международные организации, сфера деятельности которых ограничивается главным образом данным регионом. Объективной предпосылкой формирования региональных международных систем является общая географическая принадлежность государств, что приводит к установлению специфических связей и взаимодействий между ними. К таковым, например, относятся европейская, панамериканская, африканская, азиатские (южно-азиатская, южно-восточно-азиатская), ближневосточная международные системы. Субрегиональные международные системы образуют группы государств, которые являются составной частью региональных систем (например, страны Карибского бассейна, западноевропейского субрегиона или страны Бенилюкса, т. е. Бельгия, Нидерланды и Люксембург). Разумеется, региональные международные системы могут рассматриваться в качестве подсистем-компонентов глобальной системы, а субрегиональные международные системы – как элементы региональных систем.

Под структурой международной системы понимается главным образом конфигурация соотношения сил среди ее участников, отражающая существование «центров власти» или, что то же самое, «центров силы», т. е. наиболее мощных, доминирующих на международной арене государств. Количество таких «центров власти» и характер отношений между ними накладывает определенный отпечаток на взаимодействие между основными элементами международной системы – суверенными государствами. Именно структура системы придает ей устойчивость, определяет поведение всех международных акторов. Структура международной системы навязывает также такую линию поведения тем или иным странам, например в экономической области, которая может противоречить их собственным интересам. Структура же позволяет понять и предсказать характер поведения на международной арене государств, обладающих неодинаковым весом в системе международных отношений. В связи с этим допускается и возможность тех или иных разновидностей международной системы в зависимости от числа доминирующих в ней государств. Так, по данному критерию принято различать биполярные, многополярные и однополярные, или имперские, международные системы.

В биполярной системе, как известно, господствуют два наиболее мощных государства. Если же сопоставимой с ними мощи достигают другие государства, то международная система трансформируется в многополярную. В равновесной многополярной системе, или в системе баланса сил, несколько крупных государств сохраняют примерно одинаковое влияние на ход событий, обуздывая чрезмерные претензии друг друга. Наконец, в международной системе имперского типа господствует единственная сверхдержава, по своей совокупной мощи далеко опережающая все остальные государства (напомним, что показателями мощи государства являются уровень вооружений, экономический потенциал, запасы природных ресурсов, размеры территории, численность населения и т. п.).

В структуре международной системы выражаются и законы функционирования и трансформации самой системы. Именно состояние структуры международной системы является показателем ее устойчивости и изменений, стабильности и «революционности». Структура системы, т. е. конфигурация соотношения сил между ее участниками, может значительное время оставаться неизменной и тогда система будет функционировать в стабильном режиме. Когда же со временем баланс сил внутри системы меняется, тогда система начинает функционировать в режиме нестабильности и она либо эволюционным или даже революционным путем, т. е. через международные потрясения, превращается в новую по своей структуре международную систему. Как следствие таких сдвигов в структуре системы выступают изменения и в политико-правовом режиме международных отношений, т. е. в совокупности регулирующих эти отношения формальных и неформальных принципов, норм, соглашений и процедур принятия решений.

Заслуживает внимания и такая структурная особенность международных систем, как низкий уровень их внешней и внутренней централизации. Иными словами, международные системы – это социальные целостности особого типа, отличающиеся слабой степенью интеграции составляющих их элементов, а также значительной автономией этих элементов. Эта их особенность обусловлена отсутствием верховной власти и «плюрализмом» суверенитетов государств как основных их элементов. Правда, степень такой автономии элементов международной системы нельзя абсолютизировать: международные отношения характеризуются не только конфликтом интересов, но и взаимозависимостью их акторов. Даже высокоинтегрированное сообщество, т. е. государственно организованное общество, не избавлено от внутриобщественных конфликтов, которые при некоторых условиях могут привести к анархии и дезинтеграции целостности. Примеров этому история знает немало. Удивлять должно не то, что международные системы подвержены дестабилизации и дезинтеграции, а то, что они обладают устойчивостью при отсутствии в их рамках верховной власти.

Вопрос о внешней среде международных систем аналитиками решается по-разному применительно к региональным и субрегиональным системам, с одной стороны, и к глобальной – с другой.

Средой субрегиональных и региональных международных систем, как это нетрудно представить, выступает их внешнее геополитическое окружение. Так, средой Европейского союза, например, будет являться совокупность других государств, а также различных международных организаций и иных акторов на регионально-географическом (европейском) и глобальном уровне. Каждый из элементов этой среды оказывает то или иное влияние на функционирование ЕС в качестве международной системы. Результатом этого воздействия будут как изменения, происходящие в данной системе, так и реакция («ответы») на эти влияния со стороны Европейского союза.

Сложнее решается вопрос о среде глобальной, или общепланетарной, международной системы. Такая система, как целостность, фактически не имеет возможности взаимодействовать с родственными системными образованиями из-за отсутствия таковых. Внешняя среда глобальной международной системы может быть найдена только в природном окружении: геоландшафт, атмосфера, стратосфера, солнечная система. В этой связи некоторые аналитики полагают, что глобальная международная система и не может рассматриваться как система в точном смысле этого термина. Однако более убедительным является положение, согласно которому любая система, по определению, не может не иметь среды, но это еще не означает, что каждая система обязательно находится во взаимодействии со своей средой. Существуют не только открытые, но и закрытые системы. Именно к числу закрытых систем и принадлежит глобальная международная система.

Несмотря на отмеченные сложности в понимании среды глобальной международной системы, абсолютное большинство исследователей согласно с тем, что специфической особенностью данной системы является то, что существенное воздействие на ее функционирование оказывают присущие ей внутренние факторы. Именно то или иное состояние образующих целостность элементов, происходящие внутри них процессы, главным образом культурно-исторического характера, навязывают ограничения и принуждения развитию глобальной международной системы. Вместе с тем в политической науке сформировалось направление – геополитика, которое исследует влияние географической среды и, если подходить шире, других природных факторов на международную политику и, соответственно, на структуру и функционирование международной системы. К геополитическим аспектам современных международных отношений мы вернемся в заключительной части данного параграфа.

Международные системы объективно выполняют ряд социальных функций, которыми и оправдывается смысл существования таких образований. Прежде всего, это функция обеспечения стабильности международных отношений. Это есть их главная функция. Проиллюстрируем данное положение выдержкой из Устава ООН – универсальной международной организации, которая является своего рода олицетворением глобальной международной системы. Вот как определяется основная цель ее деятельности: поддерживать международный мир и безопасность и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира, и проводить мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права, улаживание или разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира. В числе других функций международных систем можно назвать следующие: осуществление международного сотрудничества в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера; обеспечение целостности и безопасности входящих в международное сообщество государств; создание благоприятных внешних предпосылок для решения проблем внутреннего развития государств – членов того или иного сообщества.

Что касается типологии международных систем, то мы уже фактически пользовались этим исследовательским методом, когда выделяли различные виды таких систем с точки зрения их пространственно-географических характеристик или особенностей их структуры. В основу классификации международных систем могут быть положены и другие их особенности или свойства. Например, с функциональной точки зрения в литературе в качестве самостоятельных нередко рассматриваются такие виды международных систем, как экономическая, политическая, военно-стратегическая и т. п. В зависимости от особенностей их функционирования международные системы могут определяться как стабильные и нестабильные (или революционные), конфликтные и кооперативные, открытые и закрытые.

Основываясь на изучении конкретных исторических условий, можно выделить те или иные исторические типы международных систем. Так, английский ученый Э. Луард выделил семь исторических типов международных систем: древнекитайская система (771–721 гг. до н. э.), система древнегреческих государств (510–338 гг. до н. э.), эпоха европейских династий (1300–1559), эра религиозного господства (1559–1648), период возникновения и расцвета режима государственного суверенитета (1648–1789), эпоха национализма (1789–1914), эра господства идеологии (1914–1974) [91. С. 133]. Заметим, однако, что большинство исследователей возникновение современной международной системы связывают именно с утверждением в качестве ее основы режима государственного суверенитета.

 

Современная, или Вестфальская, международная система

В политической науке утвердилось как бесспорное положение о том, что современная система международных отношений зародилась в период формирования национальных государств («наций-государств») на относительно бесформенном пространстве Римской империи. За точку отсчета ее истории принимается завершение «тридцатилетней войны» в Европе и заключение Вестфальского мирного договора 1648 г. Как известно, этот договор санкционировал распад Священной Римской империи на 355 государств, после чего в качестве главной формы политической организации общества повсеместно утверждается национальное государство. Это означает, что Вестфальский мир подвел черту под средневековой политической традицией, выражавшейся в духовном и политическом противоборстве римской католической церкви и светских властей феодальных государств Европы. Если церковь, делавшая упор на всеобщность и единство «христианского мира», стремилась к созданию единой общеевропейской христианской монархии, то светские власти, наоборот, делавшие упор на свое верховенство в рамках определенной территории, стремились к утверждению национально-государственной самостоятельности. Вестфальский мир и знаменовал переход к международным отношениям, в основу которых был положен принцип национального, т. е. государственного, суверенитета. Это не только серьезно видоизменило политическую карту Европы, но и привело к изменению характера межгосударственных отношений. От ничем, кроме воли монарха, не мотивированных связей национальные государства начинают переходить к упорядоченным отношениям друг с другом на основе появления у них целого комплекса осознанных интересов. С этого момента международные отношения стали осознаваться как система, а сам весь указанный период международного взаимодействия вплоть до наших дней рассматривается многими (особенно западными) исследователями, как история единой Вестфальской системы международных отношений [70. С. 38].

С точки зрения состава участников, Вестфальская система отличается тем, что доминирующими ее субъектами являются суверенные государства. В данной системе отсутствует высший арбитр, поэтому государства независимы в проведении внутренней политики и равноправны в отношениях друг с другом. Суверенитет государств предполагает их невмешательство во внутренние дела друг друга. Разумеется, абсолютного суверенитета не существовало никогда. Вступая в договоры или руководствуясь обычаем, государства шли на отказ от части своего суверенитета. Пример тому – принцип экстерриториальности дипломатических представительств иностранных государств. В современных условиях государственный суверенитет становится еще более проблематичным: глобализация мира делает границы между государствами фактически прозрачными. Тем не менее уважение суверенитета и невмешательство государств в дела друг друга на протяжении длительного времени остаются краеугольными принципами международных отношений. Поскольку в Вестфальской системе мироустройства государство является центром, или основополагающим элементом, то впоследствии она получила название государственно-центристской модели мира.

Со временем государства выработали основанный на этих принципах свод правил, регулирующих их взаимоотношения, – международное право, которое подразделяется на международное частное право и публичное международное право. Вот как определяется эта область юриспруденции в соответствующем учебнике: «Международное право – это система международных договорных и обычных норм, создаваемых государствами и другими субъектами международного права, направленных на поддержание мира и укрепление международной безопасности, установление и развитие всестороннего международного сотрудничества, которые обеспечиваются добросовестным выполнением субъектами международного права своих международных обязательств, а при необходимости и принуждением, осуществляемым государствами в индивидуальном или коллективном порядке в соответствии с действующими нормами международного права» [50. С. 7].

Надо заметить, что со времени выхода в свет работ основоположника международного права голландского юриста Гуго Гроция и вплоть до наших дней ведется дискуссия об эффективности или даже самом существовании международного права как такового. Причина споров состоит в том, что в международных отношениях отсутствует внешняя по отношению ко всем участникам сила, которая бы в принудительном порядке обеспечивала соблюдение международно-правовых норм. Если в международном частном праве, регулирующем отношения между гражданами, частными компаниями и организациями различных стран, степень подчинения правилам весьма высока из-за неминуемого исключения нарушителя из процесса взаимодействия, то в международном публичном праве, сфера применения которого – межгосударственные отношения, степень исполнения его норм гораздо ниже. И хотя большинство государств, как правило, придерживается норм международного права, все же исключением из этого правила являются войны, которые зачастую перечеркивают все то позитивное, что накоплено в практике международного права в мирное время.

Отсюда со всей очевидностью предстает значение в Вестфальской системе военной силы как средства достижения государствами своих экономических и политических целей. На протяжении всей истории функционирования данной системы именно военным путем, с одной стороны, устанавливались сферы влияния, захватывались стратегически важные территории, а с другой – блокировались аналогичные устремления соперников. Естественно, дипломатия, переговоры также использовались государствами как средство регулирования своих взаимоотношений, но в принципиальном плане вопросы в конечном счете разрешались путем военного столкновения. Иными словами, в результате применения военной силы, а не путем осуществления дипломатических акций государства приобретали нечто, с их точки зрения, важное, либо лишали другие государства возможности реализовать свои политические устремления.

Важной особенностью Вестфальской системы международных отношений является то, что основной ее движущей силой выступает соперничество между государствами: одни стремятся увеличить свое влияние, а другие – не допустить этого. Конфликты между государствами определяются тем, что национальные интересы, воспринимаемые как жизненно важные одними государствами, вступают в противоречие с национальными интересами других государств. Исход этого соперничества, как правило, определяется соотношением сил между государствами или их союзами. Установление равновесия, или баланса, означало период стабильных мирных отношений, нарушение же баланса сил в конечном счете вело к войне и последующему восстановлению равновесия в новой конфигурации, отражающей усиление влияния одних государств за счет других.

В связи с вышеизложенным исследователями отмечается такая черта рассматриваемой международной системы, как решающая роль структуры в определении характера поведения ее участников.

Относительная устойчивость и предсказуемость контактов между национальными государствами создает предпосылки для структурирования международных отношений, т. е. выстраивания определенной иерархии государств вокруг основных центров силы. Роль таких центров силы стали выполнять те государства, которые аккумулировали объем мощи, достаточный для оказания решающего влияния на политику окружающих их государств, на развитие процессов в том или ином регионе.

В Вестфальской системе принято различать несколько сменяющих друг друга ее структурных разновидностей, которые иногда рассматриваются и в качестве самостоятельных международных систем. К таковым относятся: система преимущественно англо-французского соперничества в Европе и борьбы за колонии в XVII–XVIII вв.; Великая международная система (Европейский «концерт наций»), или Венского конгресса в XIX в.; Версальско-Вашингтонская система между двумя мировыми войнами; наконец, Ялтинско-Потсдамская система или, по более распространенной терминологии, система «холодной войны». Все указанные системы международных отношений объединены общими принципами своей организации, основополагающим из которых является принцип государственного суверенитета, но отличаются друг от друга структурными особенностями, характерными для того или иного периода международной жизни.

Очевидно, что характерной особенностью Ялтинско-Потсдамской системы являлось доминирование на международной арене двух сверхдержав – США и СССР, которые находились в состоянии перманентной «холодной войны» друг с другом, взаимных угроз и гонки вооружений. Такая конфигурация «центров силы» привела к разделению мира на две противостоящие друг другу социально-политические системы. Произошедший раскол мира выразился и в институционализации направленных друг против друга двух военно-политических (НАТО и ОВД) блоках и политико-экономических (ЕЭС и СЭВ) союзах, он прошел не только по «центру», но и по «периферии» международной системы. Образование в 1945 г. ООН имело своей целью обеспечение регулирования международных конфликтов, придание стабильности международной системе, что какое-то время удавалось. Вместе с тем вследствие ограниченности своих полномочий, ООН не смогла полностью выполнить возлагаемой на нее роли инструмента по поддержанию мира и безопасности, международной стабильности и сотрудничества между народами.

 

Проблема формирования новой международной системы

Произошедшие к началу XXI в. изменения в политической, экономической, духовной областях жизни мирового сообщества, в сфере военной безопасности народов и государств со всей очевидностью выдвигают в повестку дня проблему формирования новой системы международных отношений. Слово «новая» здесь имеет тот смысл, что речь идет о такой международной системе, которая будет отлична от тех, которые функционировали на протяжении всего XX в., а во многом и начиная с классической Вестфальской системы. В чем же специфика нового этапа в развитии мирового сообщества и каким образом можно обозначить новую систему международных отношений?

В основе различных подходов к определению специфики новой международной системы находится положение о том, что окончание холодной войны завершило в принципе процесс оформления единого мирового сообщества. Изолированность континентов, регионов, цивилизаций и народов осталась в прошлом человечества. Ныне мировое сообщество фактически приобрело черты целостного организма с определенным общим набором принципов и закономерностей развития его отдельных частей. Поэтому в последнее время все большее внимание уделяется проблемам взаимозависимости и глобализации мира, общему знаменателю национальных составляющих мировой политики. Отметим основные факторы и тенденции, в которых находит свое выражение динамика современного мира.

Прежде всего обращает на себя внимание то, что в конце XX в. утратил свое былое значение идеологический возбудитель мировой политики в виде противоборства «коммунизм-антикоммунизм», что сразу же сблизило прежних противников по вопросу их отношения к социально-политическим ценностям. Вслед за этим во многих регионах развернулся процесс трансформации политических систем тоталитарного и авторитарного типов в демократическом направлении. В результате распада советского блока страны Центральной и Восточной Европы превратились в самостоятельные акторы европейской и мировой политики. Это привело, в свою очередь, к определенному усилению европоцентризма и повышению самостоятельности западноевропейских интеграционных структур. В других частях мира также активизируются процессы образования региональных группировок государств. Соразмерны социально-политическим изменениям и сдвиги в мировой экономической системе. Здесь изменения выражаются в либерализации, интернационализации и усилении взаимозависимости экономик различных стран и регионов, в формировании на новом уровне единой глобальной экономической системы. Чрезвычайно существенным фактором становится выдвижение экономического компонента на передний план мировой политики.

Как суммарный итог перечисленных изменений выступает космополизация мировой политики. В современных условиях резко расширился круг ее участников. Если на протяжении трех с половиной веков государства были доминирующими участниками международных отношений, а мировая политика в основном политикой межгосударственной, то в последние годы их теснят транснациональные компании, международные частные финансовые институты, неправительственные общественные организации, не имеющие определенной национальной принадлежности, во многом космополитичные.

Вопрос о том, какая в этих условиях сложится система международных отношений, стал предметом анализа и острых дискуссий во всем мире. При этом выдвинуто два основных, внешне принципиально разных представления о формирующейся международной системе. Одно из них связывается с именем американского философа Ф. Фукуямы, второе принадлежит крупному американскому ученому С. Хантингтону.

Согласно Ф. Фукуяме, произошедшие к концу XX в. изменения, главным из которых является идеологическое и стратегическое поражение советского блока, свидетельствуют о возникновении новой универсальной цивилизации, охватывающей все важнейшие регионы земного шара. Эта цивилизация основывается на торжестве либеральных ценностей, присущих западному обществу: «Трудно избавиться от ощущения, – писал Фукуяма в своей знаменитой статье «Конец истории?», – что во всемирной истории происходит нечто фундаментальное. На наших глазах в двадцатом веке мир был охвачен пароксизмом идеологического насилия, когда либерализму пришлось бороться сначала с остатками абсолютизма, затем с большевизмом и фашизмом и, наконец, с новейшим марксизмом, грозившим втянуть нас в апокалипсис ядерной войны. Но этот век, вначале столь уверенный в триумфе западной либеральной демократии, возвращается теперь, под конец, к тому, с чего начал: не к предсказывавшемуся еще столь недавно «концу идеологии» или конвергенции капитализма и социализма, а к неоспоримой победе экономического и политического либерализма» [84. С. 134].

Основываясь на приведенном фундаментальном положении, ряд аналитиков полагает, что в будущей международной системе военная сила утратит свое прежнее значение во взаимоотношениях государств ввиду единых демократических норм и принципов разрешения противоречий, а также более глубокой экономической взаимозависимости стран и регионов. Одновременно ими выдвигаются различные проекты создания системы мировых институтов, которые бы управляли международными экономическими и политическими отношениями на основе применения норм права. Причем в качестве принципа международных отношений выдвигается суверенитет человеческой личности, а не государственный суверенитет, приоритет прав индивида, а не прав нации. Эти идеи получили название мондиализма (от фр. monde – мир) или доктрины «нового мирового порядка». В подтверждение реальности подобных проектов их авторы приводят опыт Европейского союза, в рамках которого уже созданы и действуют наднациональные органы. При этом одни авторы полагают, что ведущую роль в формировании наднациональных мировых институтов призваны сыграть многочисленные международные организации во главе с ООН, которая может рассматриваться как зачаток будущего Мирового Правительства. Другие же считают, что ООН не способна возглавить данный процесс, так как основополагающим принципом ее организации и деятельности является государственный суверенитет. Поэтому, по их мнению, вместо ООН следует учредить новую универсальную организацию государств, способную обеспечить действенность общих принципов их поведения на международной арене. Иными словами, речь идет о делегировании подобному центру членами мирового сообщества части своих прав, части суверенитета.

Сразу же заметим, что изложенные проекты имеют сколько сторонников, столько же и оппонентов. Свои возражения ее критики строят на том положении, что со времен Фукидида природа международных отношений не претерпела сколько-нибудь существенных изменений: в основе ее было и остается силовое взаимодействие государств. Поэтому считают они, следует оставить все надежды на реформирование данной сферы, на построение международного порядка, основанного на правовых нормах, коллективной безопасности и решающей роли наднациональных организаций.

Обратимся теперь к представлениям С. Хантингтона относительно будущей международной системы. Они были изложены им сначала в вызвавшей большой резонанс статье «Столкновение цивилизаций?» (1993), а затем развиты в книге под таким же названием (1996). С его точки зрения, одновременно с распадом биполярной системы происходит деление мира на более крупные, нежели отдельные государства, общности, которые в цивилизационном и политическом отношениях все больше расходятся друг с другом. Так, Хантингтон считает, что наряду с западной, т. е. атлантистской цивилизацией, включающей в себя Северную Америку и Западную Европу, можно предвидеть все более четкое заявление о себе еще семи цивилизаций: славяно-православной; конфуцианской (китайской); японской; исламской; индуистской; латиноамериканской и, возможно, африканской. Ученый убежден, что цивилизационное деление станет источником международных противоречий и конфликтов и поэтому он охарактеризовал будущую мировую политику как столкновение цивилизаций. «Мировая политика, – писал Хантингтон, – вступает в новую фазу… Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важнейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями – это и есть линии будущих фронтов» [86. С. 33]. Естественно, что Хантингтон предлагает всячески укреплять военную и экономическую мощь западной цивилизации во главе США для ее будущих победоносных столкновений с иными цивилизациями.

Концепция «столкновения цивилизаций» также обрела немало своих сторонников. Фактически ее модификацией является идея многополюсного мира. Авторы концепции исходят из того, что ныне формируются несколько самостоятельных «центров силы» – США, Европа, Россия, Китай и Япония, а также несколько «центров силы» более низкого уровня – Бразилия, Индия, Иран и др. Именно отношения между этими центрами и будут определять мировую политику, главным мотивом которой станет недопущение военного доминирования какого-либо одного «центра силы». Как видно, если данная концепция окажется справедливой, то военная сила как фактор мировой политики не только не утратит своей традиционной роли, но, возможно, даже приобретет новое, более важное значение.

Сегодня трудно сказать, какая из двух концепций будущей системы международных отношений утвердится в действительности и утвердится ли вообще какая-либо из них. Здесь мы должны заметить, что обе они определенной частью российских научных и политических кругов расцениваются как выражение новейшего атлантизма. При этом выдвигается мнение, что на самом деле и та и другая версии затрагивают лишь поверхностный срез реалий современного мира и оставляют непроясненными глубинные цивилизационные пласты. Альтернативный подход к пониманию возможного будущего мирового сообщества рассмотрим в следующей рубрике.

 

Понятие геополитики

В настоящее время явно усиливается интерес исследователей и практических политиков к геополитическим аспектам международных отношений. Причина тому – новые геополитические реалии, которые сложились в мире в начале XXI в.

Как уже отмечалось, претензия геополитики на статус самостоятельного научного направления или даже особой научной дисциплины основывается на допущении зависимости политики государства от его географического положения. С позиций основоположников геополитики, именно географическая среда является постоянным и незыблемым фактором, оказывающим существенное влияние на международно-политическое поведение государств. Потому они считают геополитику особой наукой, предметом которой является изучение закономерных связей между географической средой государства и его внешней политикой. При этом само собой полагается, что государства в своей практической внешнеполитической деятельности должны следовать выявленным геополитическим закономерностям как своего рода императивным требованиям.

На данном исходном положении основывались теоретические построения таких основателей и классиков геополитики, как шведского профессора Рудольфа Челлена, который ввел термин «геополитика», немецкого географа Фридриха Ратцеля, немецкого политика Карла Хаусхофера, английского ученого и политика Хэлфорда Дж. Макиндера, американского адмирала Альфреда Мэхэна, русского экономиста Петра Николаевича Савицкого и др. Их методологические подходы лежат также в основе различных проектов современных теоретиков геополитики.

 

Основные геополитические доктрины

X. Дж. Макиндер выдвинул представление о том, что с планетарной точки зрения в центре мира находится Евразийский континент – географическая ось истории. Это геополитическое понятие, утверждал он, тождественно России. А поэтому Макиндер полагал, что главной задачей англосаксонской политики является недопущение создания стратегического континентального Союза вокруг географической оси истории, т. е. вокруг России. Для этого необходимо оторвать максимальное количество берегового пространства от евразийского блока и поставить его под контроль островной цивилизации.

Данный подход присутствует и в геополитической доктрине А. Мэхэна, который обосновал необходимость наращивания могущества морских сил США как средства установления мирового господства. Он считал, что у США морская судьба, которая на первом этапе выразится в стратегической интеграции всего американского континента, а затем в установлении контроля над остальным миром. Нетрудно заметить, что выдвинутые Макиндером и Мэхэном идеи положены в основу геополитики США и Североатлантического союза (НАТО).

Германские геополитики, рассматривая концептуальные положения англосаксов, приходили к аналогичным выводам, только на их основе формулировали иную политическую стратегию. Так, Ф. Ратцель полагал, что пространственная экспансия государства – естественный процесс и потому великими являются те народы, которые обладают чувством пространства и стремятся к его расширению. Эту геополитическую линию разработкой своей теории «жизненного пространства» продолжил К. Хаусхофер. Для него картина планетарного дуализма (противостояния) – «морские силы», или талассократия («власть посредством моря»), против «континентальных сил», или теллурократии («власть посредством земли») – были тем ключом, который открывал все тайны международной политики. Адекватным ответом на англосаксонский вызов, по убеждению Хаусхофера, является создание «континентального блока» по оси Берлин-Москва-Токио.

Геополитическая доктрина П. Н. Савицкого прямо противоположна приведенным выше взглядам. Его основная идея в том, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, которое определяется через качество срединное. Для него существенным является то, что Россия занимает центральное место в рамках Евразийского континента. Россия – не составная часть ни Европы и ни Азии, но отличный от них и в то же время им соразмерный мир; она есть самостоятельная особая духовно-историческая и геополитическая реальность – Евразия [69. С. 99]. В этом состоит материковая и поэтому универсальная судьба России-Евразии. И это должно стать, по мнению Савицкого, основным императивом геополитики России.

Те русские ученые, которые разделяли и развивали подобные идеи, получили известность как «евразийцы». Помимо П. Н. Савицкого в числе основателей этого движения были лингвист Н. С. Трубецкой, философ Л. П. Карсавин, историк Г. В. Вернадский, богословы А. В. Карташёв и Г. В. Флоровский и др. В советское время убежденным евразийцем был этнограф и историк Л. Н. Гумилев. В современной России неоевразийскую идеологию активно разрабатывает А. Г. Дугин, который является лидером общественного движения «Евразия».

Полагаем, что изложенные два противостоящие друг другу геополитические проекты – Х. Д. Макиндера и П. Н. Савицкого, – определяют, с одной стороны, главную задачу англосаксонской политики, а с другой – главную задачу российской политики, еще долго будут находиться в эпицентре международных отношений.

Совершенно очевидно, что США достаточно далеко продвинулись в реализации этой своей задачи, чтобы они могли от нее отказаться. Вот как формулирует геостратегическую задачу этой страны видный теоретик международных отношений, бывший советник по национальной безопасности американского президента в годы холодной войны 3. Бжезинский: «… Не допустить возрождения вновь евразийской империи, которая способна помешать осуществлению американской геостратегической цели формирования более крупной евроатлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надежно связана» [10. С. 108]. Реализуя данную задачу, США стремятся сконструировать такую геополитическую модель, в которой Россия будет окружена надежными стратегическими партнерами Америки – государствами европейского и тихоокеанского регионов.

Маловероятно, чтобы и Россия, которая на протяжении более тысячи лет небезуспешно создавала евразийскую цивилизацию, смогла навсегда отказаться от попыток продолжить эти свои усилия. Прямым подтверждением данного предположения является выдвинутый русским аналитиком А. Дугиным проект образования принципиально новой «Евразийской Империи». В его представлении такая Империя будет являться системой сообществ государств или, точнее, «конфедерацией Больших Пространств», занимающей весь Евразийский континент. Среди них Дугин выделяет четыре основных Империй – Европейскую на Западе (вокруг Германии и Средней Европы), Тихоокеанскую на Востоке (вокруг Японии), Среднеазиатскую на Юге (вокруг Ирана) и Русскую в Центре (вокруг России). Внутри каждой из них также будет действовать конфедеративный принцип. Кроме того, помимо этих блоков будут существовать и самостоятельные «Большие Пространства», например Индия, Панарабский мир, а также, возможно, особый район Китая. Существенным в этом проекте является положение о том, что Россия при строительстве новой Империи должна всячески стремиться к созданию прочного стратегического союза с Европой и Японией, чтобы достичь собственной геополитической стабильности, мощности и гарантировать возможность всем евразийским народам выбирать собственную систему ценностей [27. С. 159–162, 214–249].

 

Геополитическая стратегия Республики Беларусь

Беларусь, как и восточные, и центральные районы Украины, культурно принадлежит, согласно терминологии С. Хантингтона, к славяно-православной или, с нашей точки зрения, к славяно-русской цивилизационной общности, политически же – она есть часть пространства России – Евразии. Если же между белорусской и русской национально-этническими общностями в чем-то и существует культурное различие, то оно может быть сведено к частным и, в сущности, взаимодополняющим деталям, которые не являются препятствием для взаимодействия. По историческим причинам и в силу этнической родственности между белорусами и русскими сложилась, по словам Л. Н. Гумилева, комплиментарная связь, т. е. ощущение подсознательной взаимной симпатии. Именно поэтому становится абсолютно понятным, что ключевым направлением внешней политики Беларуси было и остается российское направление. В этой связи представляется исторически и стратегически выверенным геополитический курс на создание союзного государства России и Беларуси, которое положило начало новому интеграционному образованию на постсоветстком пространстве – Евразийскому союзу. Этот курс есть в равной мере шанс и для России и для Беларуси: для России восстановить свой статус мировой державы, а для Беларуси обеспечить свои национально-государственные интересы.

Сказанное отнюдь не означает, что Беларусь противопоставляет или должна противопоставить себя Западной или Центральной Европе. В ее интересах развивать всесторонние отношения со всеми странами Запада, но не ценой разрыва союзнических отношений с Россией. Смена геополитического блока с Восточного на Центрально-Европейский, что предлагается отдельными политиками внутри страны и за ее пределами («Балтийско-черноморский союз»), или курс на вступление в структуры Европейского союза ценой отказа от стратегического союза с Россией, из чего фактически исходят сторонники «Шляха у Эуропу», для Беларуси неприемлемо по тем же основаниям, по каким, скажем, Англии неприемлем стратегический разрыв с США. Это означало бы не что иное, как отказ от своей цивилизационной идентичности, что было бы равносильно самоуничтожению общности. Беларусь станет в полном объеме членом европейского и, если брать шире, евразийского сообщества одновременно и вместе с Россией. Ныне же она готова развивать всесторонние отношения со всеми странами Запада и интегрироваться в общеевропейские структуры в такой мере, в какой это окажется приемлемым для самого Запада.

 

Какова же модель будущего мироустройства?

Мы рассмотрели три альтернативы нынешней системе международных отношений. Возникает вопрос: какая концепция – «конца истории» («нового мирового порядка»), «столкновения цивилизаций» или «конфедерации Больших Пространств» – адекватна тенденциям мирового развития? Эти вопросы отнюдь не просты и пока на них вряд ли можно дать однозначные ответы. Здесь есть много частных вопросов, от которых в существенной мере зависит ход мирового политического процесса. В их числе следующие: каким образом США воспользуются своим положением единственной сверхдержавы? Как долго Западная Европа будет согласна оставаться под контролем США? Насколько успешным окажется для России процесс ее адаптации к либерально-демократическим ценностям? Какие тенденции возьмут верх в арабском мире? Каким образом самоопределятся в международном плане Япония и Китай? Как видно, не просто получить ответ на каждый из этих вопросов в отдельности, не говоря уже об их совокупности. Поэтому и вопрос о том, какой будет новая международная система остается открытым.

Следует заметить, что дискуссии относительно научной ценности рассмотренных и других геополитических идей, а значит, и касательно самой геополитики как науки не утихают. Одна часть ученых высказывает сомнение в научной обоснованности самого понятия геополитики, рассматривая его как пропагандистский инструментарий, используемый для оправдания притязаний конкретного государства на господствующую роль в регионе или в мире. Другие, не отрицая в целом само понятие, высказывают серьезный скептицизм относительно его инструментальных возможностей. Третьи же, наоборот, полагают, что геополитику следует рассматривать не как научное направление или науку, а лишь как социологический метод, учитывающий взаимосвязь географической среды и международной деятельности государств.

С нашей точки зрения, высказанные классиками геополитики идеи, бесспорно, были весьма существенны для своего времени, они оказывали определенное влияние на международную политику государств, находя отклик в политических кругах и генеральных штабах крупных держав. Однако считать их доктрины как императивы международной политики в современных условиях было бы неосмотрительно. Вступление мира в постиндустриальную эпоху если и не ставит полностью под сомнение традиционные «императивы», выдвинутые классиками геополитики, то, во всяком случае, вносит в них весьма и весьма существенные коррективы. Речь идет о появлении и распространении оружия массового уничтожения (прежде всего ракетно-ядерного), которое фактически выравнивает силы владеющих им государств, независимо от их удаленности, положения, климата и количества населения. Кроме того, традиционная геополитика не принимала в расчет ряд других факторов: массовое поведение людей; развитие средств информации и связи; значение освоения космического пространства.

Вот почему ныне в научных и политических кругах постепенно утверждается более широкое понимание геополитики, отражающее произошедшие изменения в отношениях человека и среды, в представлениях о «больших пространствах», в традиционном понимании силы и могущества государства. Согласно новому подходу, геополитика ныне должна исходить из всего разнообразия физических и социальных, материальных и моральных ресурсов государства. Именно в своей совокупности все указанные факторы составляют тот потенциал, использование которого или даже просто его наличие позволяет государству добиваться своих целей на международной арене. Кроме того, перед лицом глобальных проблем современности, от которых исходят серьезные угрозы дальнейшему существованию человечества, геополитика перестает быть уделом отдельных государств, как это было в прошлом, а становится предметом согласованного взаимодействия всех членов мирового сообщества. Соответственно этому происходит переосмысление учеными понимания как самого предмета геополитики, так и ее задач.

Таким образом, исторический рубеж II и III тысячелетий знаменует собой ряд существенных изменений в развитии мирового политического процесса. Эти изменения выражаются главным образом в усилении взаимозависимости народов и государств, резком расширении числа действующих на международной арене акторов, преобразовании структуры международной системы, усложнении мотивации поведения субъектов мировой политики, углублении проблем глобального масштаба, ставящих под угрозу существование человечества. Следствием указанных сдвигов в жизни мирового сообщества является обесценение во многом прежних геополитических стратегий и способов достижения целей. Новые реалии выдвигают в повестку дня мировой политики создание системы международных отношений, которая обеспечивала бы безопасность всех народов и государств, явилась бы эффективным инструментом решения стоящих перед человечеством гуманитарных, экономических и экологических проблем, способствовала бы демократизации международной жизни, объединению людей независимо от их национальной, государственной или социально-классовой принадлежности.

Закончим изложение данной темы выражением надежды, что человечество сможет, в конце концов, создать именно такую систему международных отношений, потому что у него нет иного выбора; альтернативой ему может быть только война народов и цивилизаций, которая обернется глобальной катастрофой.