- Надо же, как хорошо у нас с дисциплиной. Не опоздали ни на минуту. – Произнес капитан Ричардс, глядя на наручные часы.

- К чему это ты? – Осек его полковник Уайт.

Ричардс лишь бегло улыбнулся в ответ и решил перейти к делу. Перед ним была вся команда, астронавты сидели, молча ожидая его слов. Дождавшись полной тишины, Уэсли окинул их взглядом: Джо со своей строжайшей выправкой сидел прямо перед ним, справа от него расположился Алан, тщетно старавшийся имитировать привычное притяжение к сидению, далее Андрей, Мария и Алексей, смотревший на капитана с ожиданием.

- Лео, сделай лицо попроще. – Обратился Уэсли к лейтенанту. Алексей рассмеялся над собой, смущенно опустив голову, потом опять посмотрел на капитана, уже не столь напряженно, но с какой-то лишней тяжестью во взгляде. Уэсли кивнул головой и улыбнулся в ответ, затем перевел взгляд на Джерри. Тот сидел неподвижно, пытаясь сохранять спокойствие на лице, но получалось у него не очень хорошо. Справа от Паркера сидели Вонг и Хо, далее Уайт – по левое плечо Уэсли. – Так вот, ребята, мы собрались здесь, чтобы побольше узнать друг о друге. Я знаю, у каждого есть что-то, чем он гордится и о чем хотел бы поведать окружающим. В своей повседневной жизни мы не говорим только лишь о себе, потому что знаем правила хорошего тона. На сегодня мы отменим эти правила, и пусть каждый расскажет о себе любимом что-то интересное, если не для всех, то интересное для него самого. И начнем мы, пожалуй, с… - Уэсли прищурил брови и окатил задумчивым взглядом команду, - лейтенанта Паркера.

- Эй, а при чем тут…, то есть, почему я? – Возмутился Джерри, по-прежнему морщась и пережевывая гадкий вкус во рту.

- А почему бы и не ты? Я уверен, тебе есть, что рассказать команде, какая-нибудь забавная история, может быть, из детства.

- Я еще не готов…

- Отставить, лейтенант, - перебил его Уайт.

- Ладно, ладно, сейчас настроюсь. – На этом он задумался всерьез и надолго, его неугасаемый заряд пропал куда-то, будто его внезапно заземлили.

- Давай, мы все тебя слушаем, - произнес Уэсли, стараясь подбодрить Паркера. – Расскажи, например, как ты занял первое место по математике на олимпиаде в Лос-Анжелесе.

- Об этом и так все знают, лучше расскажу, как мы тестировали ускоритель плазмы на подземной военной базе.

- Паркер, вообще-то, это был сверхсекретный проект. – Вмешался Джозеф.

- По-моему, у нас сейчас тоже секретный проект, мы все тут с доступом первого уровня.

- Да, только не все здесь служат в вооруженных силах США.

- Ничего страшного, - сказал Алан, - пусть расскажет, об этой разработке партнеры и так знали.

- Мы слушаем тебя, Джерри, - произнес Уэсли, глядя на Паркера в ожидании.

- В общем, так все было…, - начал Паркер, - три года назад правительство дало разрешение на  испытание нового оружия – плазменной пушки “PI-10”. – Тут Джерри снова сморщился и кашлянул в кулак, стараясь выдохнуть неприятный воздух. – …Она работала на здоровом магните, который ускорял ионы, направляя их внутри огромного соленоида, который играл роль ствола. Плазма, как обычно, создавалась в газоразрядной трубке, затем сохранялась в магнитном поле этой катушки и удерживалась в нем, довольно долго, кстати. – Увлекшись, он начал говорить с особой красочностью, активно жестикулируя и вглядываясь слушателям в глаза.

- Стоп, стоп, - вдруг прервал Джек его порывы, - это не совсем то… – И обратил вопрошающий взор на Уэсли.

Джерри замер с озадаченным взглядом, захватив языком последний произнесенный слог.

- Все в порядке, Джерри, - начал Уэсли, увидев, что лейтенант немного взволнован, - работа – это, конечно, интересно, но нам немного другого хотелось. Расскажи что-нибудь лично о себе, что может поведать нам о твоем характере. Какие у тебя в молодости были увлечения, какие интересные моменты с ними связаны?

Слушая слова капитана, Алексей вдруг задумался над своей историей, начал перебирать наиболее интересные эпизоды своей жизни, ведь рано или поздно очередь дойдет и до него, но память его как будто отключилась, и в голову ничего не приходило.

- Ладно, - протяжно произнес Джерри, не меняясь в лице и не шевелясь, - могу рассказать, как я выручил друзей из своего района и уладил большой конфликт… без конфликта.

- Ммм, это должно быть интересно, - произнесла Мария тихо, будто стараясь, чтобы ее не услышали.

Увидев воодушевление на ее лице, Джерри вдруг начал входить в кураж:

- Ага, так вот. Как-то раз мы с друзьями ехали по чужому кварталу, было примерно восемь, девять часов вечера, когда у нас вдруг закончился бензин. Мы думали, его хватит еще часа на два, но машина моего друга почему-то начала жрать, как самосвал. Нам пришлось остановиться у автозаправки. И тут к нам подваливают четверо здоровяков и начинают качать права – наехали всерьез – из-за того, что мы, мол, вторглись на их территорию и все такое – ну как обычно. Хотя, может, из-за того, что мы случайно наехали на их байк, стоявший рядом, точно я уже не помню. В общем, начали нас запугивать, типа из нас сделают отбивную с кровью… А нас было всего трое, и в том районе мы никого не знали, так что если бы началась разборка, нам несдобровать. Тут я прислушался к музыке, которая звучала в наушниках у одного. Слышу: знакомый такой, битовый трэк. И я спрашиваю: “Это DJ Nas-D? Последний альбом, да?” “Ага”, ответил он. “Танцор? Би-бой?” – Спросил я. “Да, - говорит, - а твое какое дело?” И тогда мне в голову пришла грандиозная идея, я вышел вперед и сказал: - Джерри приподнялся на стуле и выставил руку вперед для большей выразительности, в невесомости это получилось неуклюже и выглядело забавно. - “Так давайте решим вопрос не как последние недоноски с пушками, а по-нашему – устроим баттл по брэйкингу.” Они сперва не согласились, но я давил сильнее, мол, они боятся, что их сделают, и так далее – в общем, брал на слабо, а у самого очко дымилось, просто жуть, извините. Но один не удержался и сказал, что он лучший танцор на побережье и победит любого из нас. На этом и остановились: договорились встретиться на следующий день на нейтральной территории с нейтральными судьями.

- Что еще за баттл? – Перебил его Андрей.

- Соревнование танцоров имеется в виду. – Ответил Алексей за рассказчика.

- Да, именно. - Продолжил Джерри. – …Вдобавок к тому, ставки ставили: съехалась братва из центра, на кону штук десять, кто-то машину поставил.

- Ого! – Ошеломленно воскликнул Алексей.

- Всего собралось около двадцати танцоров – семеро наших. Не поверите, это был самый крупный сэйшн, в котором я когда-либо участвовал, такую бузу устроили..., с пяти  районов народ был. А мы одни, безо всякой крыши, даже страшно стало.

- Баттл устроили прямо на мосту, на нем в тот день как раз был закрыт проезд из-за ремонта. Асфальт застелили оргалитом, прикатили джип с мощным звуком и врубили на полную. Ди-джея крутого привели, в общем, закрутилось… Первыми вышли они. Месили неплохо, я даже, было, заволновался…, но в командных связках у них были проблемы – местами уходили в разнобой. Тогда мы вышли всем составом, чтобы показать то, что разучивали три года. Мы их всех на уши подняли, даже продвинутые судьи очумели, увидев такое – пять парней и две девчонки двигались как один. Потом начали выходить по очереди, я вышел первым, они просто ахнули от моего стайла. Но гады тоже спуску не давали, им было что показать, такое редко увидишь на соревнованиях. Бились, наверное, минут двадцать, выложились все. К концу чувствовалось, что они вели, с небольшим перевесом, правда, но бодрости у них, явно, было больше, а на нас уже места сухого не было. Судья объявил последний выход – и тут я один на один с их капитаном. Он явно берег силы и фишки для этого выхода, такие триксы выкидывал – просто жуть. – Астронавты смотрели, едва понимая его, и только Алексей раскрыл рот в ажиотаже – почему-то американский сленг Паркера был ему как родной. – Потом, как сейчас помню, он сделал эйртвист два раза и вышел в иглу – так прогнулся, что вытянулся весь параллельно полу. Я уже думал, что меня размажут по танцполу, но друзья подбадривали, кричали, что я круче, что я смогу показать настоящий класс и так далее…. Тогда я решил выполнить трюки, которые у меня получались раз из трех, которые были только в отработке. Я хорошенько разбежался, сделал связку из акробатики, и тут опять овации, я встал на голову и начал вращаться. Набрал максимум момента за пять оборотов, потом еще штук тридцать без рук сделал. Потом вышел в найнети, - “вращение на руке”, - перевел Алексей, Джерри, меж тем, сопровождал описание движениями рук и корпуса, отчасти проясняя значение своих слов, - после нескольких оборотов перешел на прыжки – руку стер просто в хлам, а в конце свое фирменное – ни у кого больше я такого не видел, в те времена – эйртвист со сведенными ногами – публика ахнула. Я сделал пять раз, весь в кураже – понял, что побеждаю, и начал останавливаться во фризе, как вдруг, не знаю, что произошло со мной в ту секунду – будто ангел сел на плечо и сказал “хватит” – я вдруг вспомнил о сути, о всей этой заварухе, о том, что выиграй мы баттл, эти беспредельщики нам жить не дадут, а еще вернее – грохнут прямо на мосту…, и я упал… – упал намеренно, чтобы только отдать им эту победу. Кстати, ударился здорово спиной, публика, конечно, загудела угрюмо. Судья головой помотал и поднял руку над ними, а нас все равно проводили с лаврами, даже потом большие шишки подходили – предлагали выступать в их клубах. А я был горд своим поступком – в первый раз почувствовал себя настоящим победителем.

- Ну, ты остался доволен? – В ожидании итоговой черты спросила Ляо.

- Да, - задумчиво ответил Джерри, целиком погрузившись в воспоминания, - определенно, очень удачно все уладили.

- Это просто супер! – Еще раз воскликнул Алексей.

- Да, молодец. – Кивнул Уэсли.

- Нет, просто мне это тоже в некоторой степени знакомо – я участвовал в батлах. – Добавил Плутов.

- Постой, ты тоже танцуешь брэйк? – Вновь оживился Джерри.

- Да, с пятнадцати лет.

- Это круто! Как насчет джема?

- Прямо здесь? – Они уставились друг на друга горящими от энтузиазма глазами, будто прокручивая в голове какой-то грандиозный план. - Нет, здесь не получится. От чего мы будем отталкиваться и куда будем падать?

- На Марсе! – Воскликнули хором.

- Да! Его притяжение в три раза слабее земного. Представляешь, что там можно вытворять! – Алексей вдруг понял, что получит то, о чем мечтал долгое время – очень сильного, опытного партнера – и им больше не будет мешать земное притяжение.

- О’кей, устроим обмен опытом.

- Отставить, – лениво протянул Уайт, после чего одобрил их рвение искренней улыбкой. – Потом будете показывать друг другу свои выкрутасы, когда останетесь наедине.

Алексей и Джерри спрятали взгляды, думая, что так они невидимы.

- Ну, рас ты уже вставил свое слово, - вновь начал капитан Ричардс, - давай ты и продолжишь. О чем бы ты хотел, чтобы тебя спросили?

Алексей напряженно задумался, перебирая всевозможные варианты в голове. И тут Джерри подкинул идею:

- Расскажи, как ты лишился девственности.

В ответ раздался женский смешок, астронавты переглянулись и уставились на Алексея, будто ожидая, что он и вправду все расскажет. Он же, вместе с тем, ничуть не смутился, вообще, в плане откровенных разговоров он никогда не комплексовал. И все же пытался еще подобрать какую-нибудь другую тему, но в голову так ничего и не пришло. Мария, вдобавок ко всему, тоже решила подтолкнуть его:

- Ну, давай, чего тебе стесняться? Рассказывай все, как было. Мы ждем.

- Постойте, - вдруг выпалил Алексей и обвел товарищей взглядом, - я вспомнил другую историю. Правда, она, может быть, не столь интересна, как лишение девственности или победа в баттле, но…, - тут он начал мысленно раскапывать причину, - просто мне она очень запомнилась – сильное впечатление произвело. – На этом он вопрошающе посмотрел на Ричардса, ожидая его одобрения.

- Вперед, мы слушаем, - капитан одобрительно кивнул.

- Было дело в январе…, да, скорее всего – по крайней мере, снега было очень много. Я еще в школе учился, в десятом классе, шел утром на тренировку, точнее, ехал – стоял на остановке, ждал автобуса. Заодно еще к контрольной готовился по физике – открыл учебник, решил формулы подучить. А еще холодно тогда было, пальцы замерзали; стоял, как обычно, пританцовывая. – Алексей рассказывал, все более погружаясь в воспоминания, и оттого все ярче воспроизводил моменты и подробности своей истории. По его пониженным тонам слушатели уже чувствовали: рассказ обещал быть достаточно драматичным – и внимали ему с серьезными, исполненными интереса лицами. – А рядом старик один…, - на этом он сделал паузу, чтобы подобрать подходящий глагол, - стоял. Я его заметил сразу, как он пришел: на вид немного бомжеватый, но и, вроде бы, интеллигентный, короче говоря, бывший интеллигентный человек – в старом пальто сером, из драпа или типа того, с цигейковым воротником, в вязаной темной шапке и валенках.

- В чем? – Переспросил вдруг Джерри. Алексей не знал английского перевода слова и потому произнес его по-русски.

- Обувь такая, вроде сапог, только бесформенная, из войлока. Сначала он на меня не обращал внимания, смотрел все время в землю. – На этом Алексей приостановился, задержав вдох. Перед его глазами вновь возникла картина, как старик доставал из урны пустые бутылки, мышцы его закоробило внутри, об этом он почему-то не смог упомянуть вслух. – Потом, когда я отвернулся, то услышал, что он ко мне обращается: “Двадцать лет уже прошло, а вы все по одному старью учитесь, - что-то такое он сказал, - до сих пор ничего умнее не напишут что ли?” Я не понял, к чему он все это говорил. “Да нет, хороший учебник”, - говорю. “Знаю, - говорит, - что хороший. Я соавтор его”. У меня книга чуть из рук не выпала, а сам я не подал виду, сказал, что здорово, и просто кивнул ему. Форзац открыл украдкой: 80 год! А он продолжал: сказал, что в НИИ работал, Термодинамики и Энергетики. Я с трудом вспомнил: “Это тот, где магазин сейчас большой?” – Спросил его. “Да, - говорит, подошел ко мне и начал рассказывать, я к нему уже повернулся, слушал открыто, книгу убрал. – Мы разрабатывали ракетный двигатель, экономичный, испытания проводили и дивились. Топлива тратилось по капле в секунду, а он импульс давал, будь здоров”. – Алексей мысленно прокрутил эти слова говором старика – забавно смягчающим согласные, добрым, вопреки всему, по-особому приятным. – Рассказывал мне долго про их работу, про испытания, сколько сил и времени потратили – просто жутко становилось. “От успехов голова кружилась, - говорил, - а в девяносто четвертом деньги перестали платить. Мы, конечно, и без зар. платы – так работали. Доделали его, нужно было только патент оформить и можно было запускать в производство. А потом нас закрыли, финансирование закончилось, директора убрали, все закрыли, весь труд на…”, - он помахал руками, что все, мол, конец пришел, и говорить было даже нечего. Я заслушался, а он мне еще сказал потом: “Никогда не иди в науку работать, нечего там у нас делать. Математику, физику учи – пригодится, а жизнь свою связывать с этим не надо, гиблое все это”. – Я на него с пониманием смотрел, и так горько становилось, и как-то не за страну даже, не за науку, а за человека – за него. Потом автобус мой подошел, и мы распрощались. Я ехал и долго думал об этом, даже как-то неудобно и стыдно было перед ним – не знаю... И за то, что я моложе и глупее, и за то, что одет лучше него – странно как-то, но точно все равно не опишу это чувство. – Алексей перевел дыхание, чтобы изложить вторую часть истории, офицеры слушали его с серьезными, задумчивыми взглядами – для большинства из них рассказанное казалось куда более диким, чем для него самого. – А через два часа я шел обратно – с тренировки в школ; как назло, я был один, друзья все школьные прогуляли занятие. Я шел, весь в танце, и вдруг заметил: мужчина лежит на снегу у обочины, под низким забором. А люди мимо ходят, как ни в чем не бывало. Я понимал тоже, что человек, лежащий на снегу в городе, без сознания, это уже обыденность – мало ли алкашей в городе, но меня от такого всегда корежило, особенно зимой    – холод, человек замерзает. Я подошел к нему, смотрю: а этот тот старик, с которым я утром разговаривал. Не знаю, сколько он там пролежал, я вещи свои сбросил, перевернул его, на меня еще как на психа все смотрели. Я смотрел по сторонам тоже, потому что у меня мобильника не было, точнее, разрядился. Остановил мужчину одного, попросил скорую вызвать, а он: “Мне некогда, опаздываю”, - попросил второго, третьего. Старика будил, а он не просыпался. Парни проходили мимо взрослые, сказали: “Оставь ты алкаша, менты сами заберут”. И тут просто так обидно стало, до боли. Понедельник, почти полдень, люди бегут, кто куда, и ни один не вызвал неотложку, даже не подошел узнать, все ли в порядке! Потом я увидел одноклассника издалека, подбежал к нему и сразу телефон выхватил. Позвонил в скорую, они приехали минут через двадцать. Мы старика поднять помогли, погрузили. Врачи расспрашивали меня, я сразу сказал, что он был трезвым, начал спрашивать их, что с ним. Сказали только, что он жив и что вроде бы инсульт. Но он так и не очнулся при мне, его увезли, а мы пошли на уроки. Учительнице объясняли, почему опоздали на полчаса, она вроде поняла все, но ругалась – без этого никак. Я сел, злой, как черт, на всех, и даже разговаривать ни с кем не хотелось целый день. В общем, не описать…, просто не высказать. – Алексей выпустил горячий воздух наружу, с усилием провел пальцами по контуру лица и опустил взгляд.

Публика на минуту погрузилась в тяжелое молчание, каждый невольно составил свое мнение по поводу услышанного рассказа, но никто так ничего и не высказал вслух; одно можно было сказать точно: все были увлечены и даже озадачены – это было видно по неподвижным, задумчивым лицам.

- Ты человек, Лео, - Джерри, как никто, оценил его рассказ.

- Да, рассказ примечательный…, - с серьезным видом высказался Джек.

- Неплохо, Алексей, молодец. Трогательно, честно, по-настоящему. – Вовремя вступил Уэсли. – Кто следующий поделится своим откровением? – В ответ только молчание.

- Может быть, я? – Мария вдруг подняла руку со странной веселой улыбкой.

- Отлично, мы слушаем.

Слушатели вновь отвлеклись и оживились, Алексей был рад этому оживлению, пожалуй, больше всех.

- Однажды в Афинах, на курорте, я познакомилась парнем, красивым, крепким и сильным, - начала рассказ Мария, - а главное – у него был черный Ягуар и черт знает сколько денег. Он обещал покатать меня так, как мне и не снилось. – По ее лицу было видно, насколько она была воодушевлена, эта дружная беседа действительно сильно подействовала на нее, завелась она и вправду не на шутку. Алексея это почему-то приводило в дикий восторг, особенно, когда Мария останавливала на нем свой игривый взгляд. Он чувствовал такой прилив гормонов, что иногда хотелось встать и начать бегать по потолку. – Он был русским, сказал мне, что работает в ФСБ и что приехал в Грецию по спецзаданию.

- Хорошо агент выполняет свою работу. – С усмешкой вставил Ти Джи.

- Да, и устроился тоже неплохо – с бабками и Ягуаром. – Произнес Андрей, усмехнувшись про себя.

- Да, я ему так же сказала. Тогда он сказал, что я ему необходима, чтобы его не вычислили. Пригласил меня к себе домой, я решила подыграть ему, спросила, опасно ли это. Он ответил, что опасно, он как будто знал, что опасности меня заводят. Потом мы сели к нему в машину, и тут он разошелся: начал приставать ко мне, сказал, что за ним следят, и, чтобы ничего про него не заподозрили, мы должны изображать влюбленных. Он целовал меня, начал раздевать, как вдруг к машине подошли какие-то люди и попросили его выйти. Я плохо видела, с чего все началось; они просто начали его избивать. Их было трое, одного он, кажется, ударил, а вот остальные два его сильно поколотили. Потом они заметили меня. Я вышла заблаговременно, чтобы быть начеку. Сначала я даже испугалась, но после первого удара поняла, что с ними проблем не будет.

- Только не говори, что хрупкая белая девушка всех уложила. – Джерри посмотрел на нее, выкатив глаза.

- Еще как. Я занималась рукопашным боем восемь лет. В общем, через минуту все четверо валялись на земле, держась руками за пах.

- Ты и агента своего прикончила? – Снова спросил Паркер.

- Нет, ему и без меня хватило. Слушайте дальше. Я уже хотела уходить, как у одного вдруг заработала рация под курткой. Я прислушалась… Мужской голос говорил на немецком что-то вроде: “Прием, доложите обстановку. Не повредите его, он нужен живым…”, - и так далее. Представляете?! Он мне правду сказал. – Мария рассмеялась, вспомнив случай в подробностях, по лицу ее было видно, что она не сумела во всех красках передать всю соль этого эпизода.

- Даа… - Протянул Андрей.

- Ну вот, - вставил Джерри расстроенно, - сорвала операцию обеим сторонам.

Алексей же отреагировал на историю Марии крайне позитивно, он был рад, что тяжесть, которую он навесил свои рассказом, так быстро перебили забавной историей.

- Ребята, это, конечно, все интересно. Может быть, у кого-нибудь есть история, которая что-то всерьез изменила в нем – взгляды, миропонимание? Вроде того, что рассказал лейтенант Лео – было бы неплохо. Рассказывайте, не стесняйтесь. – Капитан дал товарищам время решиться, но почему-то никто не горел желанием высказаться. – Ну, хорошо, Майор Брэй, не хотите рассказать о себе?

- Если честно, - ответил майор неуверенно, - мне как раз есть, что рассказать…

- Очень хорошо, мы слушаем.

- Я хотел бы рассказать, как оказался на волоске от гибели, и меня спасло чудо, после которого я начал верить в Бога по-настоящему. – Алан говорил медленно, будто обдумывал каждое слово, или же просто негодовал от тяжелых воспоминаний. – Вам уже сказали, что я участвовал в антитеррористических операциях – об этом я и хочу рассказать. Кое-кому я уже рассказывал эту историю, теперь готов поделиться со всеми.

В общем, это было в отеле в Далласе. Девять террористов заняли большой номер и взяли восемь человек в заложники, требовали освободить их лидера, которого мы поймали и упекли за решетку месяцем раньше. На это правительство, конечно, не могло пойти, так что было решено провести операцию, террористов обезвредить, в крайнем случае, убить. Подобраться к ним было тяжело, они сидели в полной темноте, с приборами ночного видения, и к тому же подключились к камерам наблюдения отеля. Операция казалась невыполнимой, но нам помогло то, что им вдруг понадобился мэр: они захотели получить его в обмен на всех заложников, в противном случае грозились убить половину из них. Власти дали согласие, и тут началась моя работа…. Из меня за пару часов сделали двойника мэра и отправили на переговоры. Наверное, бандиты подготовились ко всем возможным вариантам, кроме этого. – Пока Алан вел рассказ, офицеры слушали, затаив дыхание и не издавая ни звука, - это было одним из самых сложных моих заданий, поэтому я ужасно волновался. Мне не дали с собой оружия, но в номере был камин, пистолет должны были спустить по дымоходу.

Я шел к номеру и непрерывно молился, ведь у меня не было даже бронежилета, я вообще часто бурчал молитвы себе под нос, когда чего-то очень хотел. Я медленно подошел к двери; только я хотел взяться за ручку, как она открылась сама, передо мной не было ничего – только темнота. Я шагнул туда, скрестив пальцы, и дверь за мной тут же захлопнули. В первые минуты все шло нормально, террористы обыскали меня и даже ничего не заподозрили, но всех заложников не отпустили – только четверых, оставили троих женщин и престарелого мужчину. Бандиты были по-настоящему злы и, похоже, очень умны, но, для чего им понадобился мэр, я не мог понять… пока. Я не знаю, что он им сделал, но, похоже, они были всерьез рассержены. Один из них взял заложницу и остановил у окна, остальных я не видел, но был уверен, что они держали меня под прицелом. Так вот, он взял ее за волосы и сказал, что, прежде чем мы начнем разговор, я должен увидеть, как она умрет. Дама еле держалась на ногах на грани обморока, все окна были закрыты, но свет прожекторов немого освещал ее.

Террорист приставил автомат к ее спине, как раз в тот момент, когда мой Глок упал в камин. Когда террористы чуть отвлеклись на этот звук, я достал из ширинки пружинную светошумовую гранату – ее они не нашли, когда обыскивали меня. Я бросил ее на пол, а сам прыгнул через диван, закрыв глаза и уши, прямо в угол, к камину. Граната подскочила за моей спиной и ослепила всех, меня лишь слегка оглушило. Я схватил пистолет и прикончил четверых, тех, что были ближе всех, каждому всадил по одной пуле – стрелял в основном по памяти. Потом они начали палить, не глядя, кто куда. К счастью, бойцы спецназа подоспели вовремя, они вышибли дверь и перестреляли всех оставшихся, затем включили свет и вывели заложников.

Я остался, все не мог отойти от взрыва; не слышно ничего – все звуки слились в один шум, я оперся на камин и вдруг увидел то, от чего мое сердце чуть было не выскочило из глотки. За креслом, в углу, была установлена бомба с таймером, килограмм шесть тринитротолуола, не меньше, и всего три секунды на индикаторе. И тут вся жизнь пролетела перед глазами…, - Алан смотрел в одну удаленную точку, не отводя глаз; за его статичным лицом, казалось, скрывались чудовищной силы душевные переживания. И вдруг он поднял взгляд на Алексея и увидел в его глазах искреннее сочувствие. В них он нашел внезапную отдушину, перевел дыхание и даже остановился ненадолго, после чего рассказывать ему стало чуть легче, не смотря на то, что он приближался к развязке. – Я успел крикнуть “Ложись!”, что было сил, когда осталась последняя секунда. Таймер просигналил, детонатор заискрился, … но бомба не взорвалась. Я упал на колени, и слезы чуть ли не хлынули у меня из глаз от этого тяжкого чувства. Я вдруг перестал чувствовать себя солдатом, я, скорее, стал заложником. Когда немного отошел от всего этого, я понял нутром своим, что это был божественный акт, спасший меня от гибели, и все вокруг стало каким-то другим, я понял, что не напрасно живу на этом свете, что у меня есть высшее предназначение, как это ни самонадеянно звучит. Больше я никогда не читал молитвы, но навсегда заключил для себя: Бог есть, и, скорее всего, он меня любит. – Опять молчание. Все вокруг сидели с серьезными лицами, остановив взгляд перед собой, глядя слепо и отрешенно, совсем как Алан. На самом деле, у каждого из них была похожая история в памяти, разве что, может быть, не столь чудесная, но большинство из них знали, каково это – находиться на волоске от гибели.

- …Гм, - первый звук, который был произнесен.

- Да, услышав такую историю, невольно начинаешь радоваться жизни. – Произнес Вонг, подняв глаза.

- Вот это… - Уэсли сделал небольшую логическую паузу, чтобы выделить слово “это”, - именно то, что я хотел бы услышать от каждого из вас. - Кто еще хочет раскрыть перед нами свою душу? – Продолжал он отрешенно, с духом безмятежности и полного удовлетворения во взгляде и голосе.

Он с неподдельным интересом слушал истории офицеров, но уж кто мог действительно много интересного поведать о себе, так это он сам. Тот неисчислимый набор знаний и умений, которыми он обладал, пусть и не по его стремлению, возвышал его над другими, многие из этих знаний он вычерпал из книг, но самые ценные доставались в борьбе и порой ценой тяжелых потерь. Первым из трех высших учебных заведений, которые он окончил, была академия ФБР. В этой крупной структуре он проработал семь лет, в антитеррористическом отделе, и за это время провел немало успешных операций, в том числе в качестве переговорщика. В одной из таких операций он познакомился с Джеком Уайтом, и это знакомство коренным образом повернуло его жизнь. Как бы ни было тяжело представить срыв в сознании этого невозмутимого человека, попав в самое пекло, он вернулся другим. Мало с кем Уэсли мог говорить об этом, но когда все же описывал это словами, то говорил, что оттуда нельзя было выбраться живым, и он не выбрался – вместо него вышел другой человек, точнее, его вынес Джек Уайт на своих порезанных стеклом руках. После этого Ричардс был с ним неразлучен, он не только узнал, что такое война, но и проник в глубину человеческого разума с новой силой, стал видеть то, что раньше было скрыто от его глаз, и это дало новый толчок его научной карьере. Более пяти лет он преподавал в университете в Калифорнии и в этой деятельности, как и в любой другой, был неповторим. Пожалуй, ни к кому более студенты не относились с такими доверием, уважением и интересом, как к нему; притом они даже не подозревали, что за один день до занятия преподаватель проходил испытания в сурдокамере, а за два обезвреживал террористов на другом побережье. Поразительно, как много человек может успеть за одну жизнь; если бы эта дисциплина была в олимпийской программе, Уэсли смело претендовал бы на медаль. Порой он оглядывался назад – на свои научные заслуги, на боевые награды, на космические полеты, на двух красавиц (жену и дочь), ждавших его дома, на лучших друзей – и понимал, что он, как никто другой, способен назвать себя самым счастливым человеком на Земле.

- Думаю, мне есть, что рассказать. – Недолго думая, ответил Ти Джи.

Не успел он договорить, как вдруг раздалось заливистое птичье пение. Уайт возмущенно поднял голову, звук исходил из динамика позади него.

- Ээ…, что это? – Спросила Ляо сквозь улыбку недоумения.

- Это почта. – Ответил Андрей.

- Что?

- Почта с Земли. Разрешите, полковник? – Произнес он, поднимаясь с кресла.

- Ну ладно…, сходи, посмотри. – Настороженно ответил Уайт.

Андрей торопливо двинулся в кабину. Космонавты притихли в ожидании  исхода. У каждого были свои предположения по поводу таинственного послания, но никто не предполагал, что это будет обычная сводка новостей. Примерно через пару минут подполковник Лобков вернулся, и по лицу его было видно, что вести были не очень приятными.

- Докладывайте, подполковник, - обратился к нему Уайт, но Андрей почему-то медлил с ответом, думая, как лучше начать, чтобы неприятная новость прозвучала скорбно, но не чересчур уныло.

- В Китае сегодня еще один день траура, - медленно произнес он, окинув серьезным, обреченным взглядом всю команду, затем, слегка смягчив взгляд и тон голоса, продолжил, как бы поставив присутствующих перед фактом, – президента убили. – В отсеке раздался чей-то напуганный вздох. – На торжественном приеме. – С этими словами Андрей опустился на сидение и постарался облокотиться на стол, по земной привычке, для этого ему пришлось поджать ноги, чтобы не оторваться от стула.

- О, мой Бог. – Обреченно произнес Ти Джи, делая паузу между каждым словом. Повернув голову, он увидел Ляо, на ней просто не было лица от горя. Он обнял ее своими сильными, теплыми руками и аккуратно прислонил ее голову к своей груди.

- Это все? – Озадаченно, с особой тяжестью произнес Уайт.

- Остальное – так, пустяки. Можете почитать. – Ответил Андрей.

Больше никто не издал ни звука, космонавты сидели, поникнув головами, с искренней скорбью в глазах. В отсек будто проник дух уныния и подчинил все своей власти, подобное настроение бывает, наверное, только на похоронах. Полковник, казалось, был расстроен меньше всех, ему, все-таки, не впервой было слышать подобные донесения, и все же, из уважения к чувствам других, из понимания их ранимой и не закаленной психики искренне сопереживал им и, не говоря ни слова, смотрел прямо на поверхность стола, в ожидании, когда прекратится молчание.

Первой подняла голову Мария, потом Андрей с Алексеем, они сперва переглянулись, затем принялись разглядывать остальных, стараясь не привлекать внимания. Это могло показаться невежеством с их стороны, и они это прекрасно понимали, они лишь решили, что минута молчания уже истекла. Вообще говоря, им было больно от сего известия не менее, чем кому-либо, но убиваться из-за того, на что они никак не могли повлиять, было не в их традициях. Они уже начали гадать втроем, кто из них произнесет первое слово, но к всеобщему облегчению его произнес полковник; все, пожалуй, ждали именно его:

- Продолжим беседу?

Никто ничего не ответил. Он ждал примерно полминуты, глядя неподвижным взглядом и при этом охватывая всю комнату. Молчания так никто и не нарушил.

- Ладно, перенесем на вечер. Пока… занимайтесь спортом, бойцы. – Последнее слово Уайт произнес, нарочито поднимая Ляо взглядом. Ничуть не изменившись в лице, он возвысился над столом и тихо, словно призрак, удалился.

Отсек номер пять – комната отдыха. Алексей завис в воздухе около иллюминатора, тяжело дыша после серии отжиманий, Джерри бежал позади него, притянутый ремнями к беговой дорожке, и издавал при этом мерный, глухой стук шагов. Больше никаких звуков не было слышно, разве что тихий шорох где-то в отдаленных отсеках.

- Как ротовая полость, в порядке? – Спросил Алексей, как только начал чувствовать какую-то неприятную, сухую напряженность. Все вроде бы было в порядке, но молчание давило и даже пробуждало легкую злобу где-то в глубине.

- Да, все в норме, мне даже понравилось. – Ответил Джерри с внезапной радостью в голосе.

Алексей, наверное, должен был усмехнуться в ответ, но разум его вдруг отдалился от окружающего мира: отведя взгляд от белых и чистых, как ангелы, звезд, он уставился на зеленую планету, которая была еще меньше, чем утром. И к нему вдруг вернулся вопрос, которым он частенько задавался: “Если там все будет идти так же, как сейчас, чем все закончится? То есть, может быть, ничего не закончится, но каков, к примеру, будет портрет этой планеты через пятьдесят лет? Если сейчас ежедневно погибает примерно сто тысяч человек, что вдвое больше, чем десять лет назад, если зло становится все сильнее, страшно даже представить, что будет, когда его станет больше, чем добра. А может быть, этот момент наступит уже скоро, например, сейчас, пока мы в космосе; что если мы вернемся на планету, где уже нет добрых людей, где никто не улыбается друг другу, где даже романтические мечты рушатся, как только открываются глаза? Или, еще хуже, этой планеты вообще не будет, ведь достаточно использовать одну пятую всего имеющегося оружия, чтобы от нее ничего не осталось, или попросту каждому пятому следует воплотить свои самые коварные замыслы, и произойдет то же самое.… Нет, опять что-то не то…”, – на этот раз его понесло в статистику. Алексей, как всегда, выстраивал в голове последовательный набор слов, целую статью, чтобы выразить свои суждения, опять искал формулировки. Жуткие мысли вновь терзали его, но теперь не давили на мозг, как раньше, не вызывали лихорадку – на этот раз это была просто боль, которая обычно бывает смертельной, но не для него и не сейчас. Возможно, сияющий фон из звезд вокруг Земли слегка смягчал его злость, что не вызывало мучения, а лишь наталкивало на свободные, здравые рассуждения.

И тут он, как раньше, представил свою страшную и мучительную смерть, и сердце вновь забарабанило в груди от страха. Вдобавок ко всему, он вспомнил, что находился на борту непроверенного в долгих полетах космического корабля, и начал представлять его сложнейшие системы изнутри: тысячи проводов, шланги и баллоны с воздухом и другими газами, топливо в баках под огромным давлением, толстая обшивка и мелкие камни за бортом. Случись в этой сложной системе маленький сбой, и все может закончиться за несколько секунд. Вся команда погибнет, родные и близкие изольются слезами.

А ведь в детстве ему казалось, будто он не боится смерти. Он видел смерть тысячи раз в фильмах и видеоиграх, в них она ничего не значила и совсем не пугала; когда непобедимый главный герой ловко и искусно лишает жизни эпизодического отрицательного персонажа, бросив остроумную шутку, создается впечатление, будто жизнь и вправду ничего не стоит. Следовало бы снять фильм, где этот отрицательный персонаж играл бы главную роль, где бы рассказывалась история его жизни со всеми плохими и хорошими моментами. Какие чувства вызвала бы его внезапная и бессмысленная смерть у зрителя? Наверное, не самые приятные. Алексей впервые задумался над этим примерно в возрасте пятнадцати лет, когда двоюродный брат его друга, Тимофея, погиб под колесами поезда. Алексей встречался с этим всегда веселым и жизнерадостным парнем несколько раз и, хоть и не успел привязаться к нему, но уже симпатизировал за его неповторимое, бьющее ключом остроумие. И вдруг, его не стало…. Трудно уместить в голове смерть знакомого человека. “Кто-то не боится ее, потому что не думает о ней, просто не понимает, что она рядом; даже тот, кто всегда настраивается на худшее, порой забывает о самом худшем, что может произойти…”, - Алексей, будто репетировал какую-то важную речь, как мог искусно подбирал выражения для своих мыслей. - “Умирающий лишается всего, для него все заканчивается, и ничего не начинается, следовательно…, смерть сродни концу света, - в глазах Алексея, что были в тридцати сантиметрах от разряженного, непригодного для жизни пространства, маленькими белыми огоньками отражались звезды, - а тот, кто не ценит свою жизнь – самый никчемный и в то же время опасный человек. – Земля вращалась перед ним, ослепляя своим голубым сиянием и даже излучая странное, едва ощутимое тепло. – Маленькая, теплая, глупая планета, красивая, но обреченная… Как хочется увидеть тебя изнутри еще разок, увидеть то, чего не видел раньше, должно ведь быть в тебе что-то, ради чего стоит жить. В противном случае, мы захлебнемся в собственной злости…”

 Алексей перестал смотреть боевики, играть в жестокие видеоигры и даже убивать тараканов, потому что нашел свой ответ на вопрос о смысле жизни. Каждый мало-мальски развитый организм борется за свою жизнь одинаково, то есть в полную силу, потому что жизнь для него стоит всего, что он имеет. И все же есть среди людей ненормальные, которые не ценят свою жизнь, а чужую и подавно, их жизнь ничего не стоит, и это нерушимый факт. И чья же жизнь после этого дороже, человека или голубя, или, может быть, таракана? Ответ сложен, но Алексей сделал предположение, что равны все, мы убиваем насекомых только потому, что можем, потому что мы сильнее и наши законы этого не запрещают. Но в оправдание этому всплывает тот факт, что наше сознание куда богаче, ведь иное животное принимает реальность такой, какая она есть, не строит планы, не мечтает о мире, любви и бессмертии; умирая, оно не думает о том, сколько слез над ним прольется… А человек думает, если он, конечно, не последний эгоист. Может быть, именно так люди определили свое право убивать представителей других видов.

Алексей порой считал, что боится смерти больше, чем кто-либо на Земле, и даже в те редкие тяжелые моменты, когда чувствовал себя самым несчастным, мысль о самоубийстве ни на секунду не приходила ему в голову, вместо этого он старался представить кого-то несчастнее его. Обычно это помогало, но самое лучшее лекарство – взглянуть хотя бы на секунду смерти в лицо, тогда всяческие сомнения о смысле жизни уходят прочь.

“А ведь я, кажется, никогда не видел смерть и не был к ней близок…”, - проговорил Алексей про себя и с этой мыслью вновь сфокусировал свое внимание на отдаленной голубой планете, взгляд его был легок и спокоен, душа, казалось, уснула после долгого, изнурительного труда.

- О чем задумался, Лео? – Раздался громкий голос сквозь отдышку. Джерри прервал его размышления настолько внезапно, что Алексею показалось, будто его разбудили после крепкого сна.

- Пора сделать второй подход, - на этом он забрался под тугие ремни у стены отсека и принялся выполнять отжимания.

15 апреля 2012 года, 17 часов, 5 минут по Гринвичу, космический корабль “Прометей-1”, кабина пилотов, температура воздуха не борту 22˚ C.

Мария с Андреем сидели, пристегнувшись, на своих местах и спокойно управляли кораблем, думая каждый о своем. Им предстояло проверить работу всех систем для запланированного ускорения.

- Майор, проверьте курс. Не сбились ли мы с него?

Мария начала щелкать клавишами около небольшого монитора:

- Курс прямой – к расчетному расположению орбиты Марса.

- Сколько осталось суток?

- С учетом ускорения и если не собьемся с курса, 250 суток.

- Мария, я давно хотел тебя спросить… - Андрей по-прежнему смотрел через лобовое стекло прямо перед собой, не отводя взгляда, будто ехал на автомобиле по оживленной дороге, Мария саркастически отвела глаза в ожидании неприятного разговора, - почему ты развелась с мужем так быстро?

- Это слишком личный вопрос, товарищ подполковник.

- Я знаю, но разве я не имею права поинтересоваться, как твой друг?

- Андрей, - начала она, глубоко вздохнув, - этот интерес ни к чему хорошему не приведет, неприлично задавать женщине такие вопросы. – После этого Андрей ответил не сразу, а после большой паузы.

- Но я же должен знать, что тебя может оттолкнуть, чего не стоит делать.

- Я думала, тебе интереснее, что может меня привлечь. – И снова пауза…

- И что же тебя привлекает в мужчине?

- Нет уж, я все-таки скажу, что мне не нравится. – Андрей повернулся к ней лицом, она же смотрела строго перед собой. – Я не люблю тех, кто не понимает, когда следует остановиться. У тебя еще есть шанс остаться моим другом. Если этот шанс тебе дорог, не перегибай палку. – Мария вдруг почувствовала себя на удивление свободно. Она отстегнула ремень, чтобы подняться с кресла, и направилась к выходу.

Андрей мог остановить ее, приказать вернутся на место и продолжить работу, но не сделал этого, потому что неожиданно для себя самого принял ее слова всерьез. Ему даже стало несколько стыдно за свое поведение, но Мария действительно нравилась ему, так же, как и многим другим его коллегам, и с этим ничего нельзя было поделать, войти с ней в интимный контакт он почему-то считал необходимым шагом, здравый смысл подталкивал к этому. Она всегда рядом, а красота ее порой затмевает рассудок, грех не попытать с ней счастья. Он вдруг начал подбираться к неприятной мысли, что все это просто бред, навязанный животными инстинктами.

Алексей лежал на боку в своем ложе, пристегнувшись эластичными ремнями, как обычно. Спать ему не хотелось, он просто решил немного отдохнуть. Он совершенно случайно услышал разговор пилотов, когда двигался по коридору, и теперь думал о нем, потому что думать о звездах и о конце света он устал. Хотя, сказать по правде, Мария не выходила из его головы, она постоянно мелькала в его мыслях, где-то далеко, на заднем плане, но не покидала его ни на минуту. Всю неделю он подумывал о том, как завести с ней близкое знакомство, о чем поговорить и как начать, но что-то мешало ему начать действовать, точнее, ничего не помогало в осуществлении его желаний. Мария по-прежнему проявляла к нему интерес, тем не менее, от него тоже требовался шаг навстречу. Когда ее не было рядом, Алексей думал о ней, видел ее в своих сексуальных фантазиях, представлял, как останется с ней наедине в закрытом отсеке. Но при встрече с ней снова обескураживался, все в ней, вроде бы, прекрасно, но не до конца, изъянов, в общем-то, тоже предостаточно. Алексей не хотел заводить с этой девушкой серьезных отношений, потому что знал, что не полюбит ее по-настоящему, а ведь им еще долгие месяцы лететь вместе, видеть друг друга каждый день; если и быть с ней, то быть до конца, но это невозможно. И все же, как мужчина, он не мог совсем не думать о ней.

- Опять скучаешь? – Прозвучал вдруг тихий женский голос, и сердце Алексея подскочило в груди. Он обернулся и увидел майора Марию Любинскую. Она парила рядом, загадочно улыбаясь и завораживая взглядом.

- Да… То есть, нет… Что-то я устал немного. – Алексей улыбнулся ей в ответ и начал отводить глаза, не зная, что еще сказать.

- По-моему, ты слишком напряжен, тебе нужно расслабиться.

- Как? – Произнес он, напрягшись еще сильнее. Его дыхание становилось все менее ровным, по мере ее приближения.

- Давай, я сделаю тебе массаж.

Алексей, не говоря ни слова, перевернулся на живот. Для него пока было загадкой, как она собиралась делать массаж в невесомости, он по-прежнему усердно пытался сбросить волнение. Мария решила проблему вполне логично: она оттянула ремни на себя и ловко проникла между ними и Алексеем. Один ремень давил ей на поясницу, другой – на плечи, так что она смогла удобно расположиться на его спине, а точнее, на пятой точке. Она уперлась руками в его лопатки и начала медленно их массировать. Алексей слегка вздрогнул, приятный шок вдруг согрел все его тело.

- Тихо, тихо, - шептала Мария, будто успокаивая младенца.

Алексей лишь издавал тихие, сдержанные стоны, он начинал потихоньку расслабляться, при этом все сильнее возбуждаясь. Ее руки, меж тем, опускались все ниже и ниже, затрагивая все области на его спине. Она вела пальцем по позвоночнику, отслеживая его путь взглядом. Иногда она затаивала дыхание, как и он, и с силой давила на кожу, будто пыталась проникнуть внутрь. Ее губы были при этом слегка приоткрыты, рифленые пшеничные локоны парили над смугловатой спиной Алексея и даже иногда касались ее – в те моменты, когда она, наклоняясь, массировала поясницу. Его кожа при этом слегка съеживалась, а сердце билось быстрее, пульс, казалось, отдавался во всем теле, заставляя его напрягаться. В какой-то момент ему вдруг показалось, что об этом он мечтал долгое время, все прочие мысли ушли на второй план, он абсолютно расслабился и начал получать истинное наслаждение. “Она не невеста мне, а напарник, и просто-напросто делает массаж”, - думал он, как бы оправдываясь.

Около десяти минут они не произносили ни слова, Алексей уже подумал, что лежать молча – не по-джентельменски, ему хотелось немного разрядить тишину:

- О, боже, как ты это делаешь? - Произнес он с томным оттенком блаженства в голосе.

- Тебе нравится? – Спросила Мария, не отводя глаз от его широкой спины.

- Еще бы. – Алексей повел плечами, как бы намекнув, что они тоже требуют крепкого массирования.

Мария сжала в ладонях его плечи и начала давить сильнее, охватывая грубоватыми ласками шею и изредка проводя пальцами за его ушами. Она работала все активнее, и иногда Алексею казалось, что она ерзала бедрами на нем, двигаясь вперед и назад. Он уже приближался к вершине блаженства, и вдруг, как всегда не вовремя раздался голос полковника по радио:

- Внимание. Пилотов прошу пройти в кабину. Повторяю, пилотам собраться в кабине.

Алексей замер в ожидании, надеясь, что Мария проигнорирует приказ. И все же, он понимал, что это невозможно. Она сидела почти неподвижно около полминуты, потом еще раз провела ладонью по его спине и произнесла в полголоса над его ухом:

- Отдыхай, медвежонок.

Алексей настолько наполнился кипящей животной радостью, что готов был разорваться на тысячу лепестков пахучей белой розы, и опять в его теле забрезжила реактивная струя, которой он так давно не ощущал в себе.

Мария молча отстегнула один ремень, второй же по-прежнему прижимал ее к телу Алексея. Чтобы выбраться, ей пришлось примкнуть к нему и проскользнуть по его спине. Тут его опять замучила мысль о том, что стоит сказать, чтобы избежать безмолвия…

- Это было здорово. – Все, что он смог придумать.

Мария лишь кротко улыбнулась в ответ. Алексей, как и прежде, лежал на животе и не двигался. Она сделала глубокий вдох и направилась к выходу, как вдруг заметила, что в отсеке были не только они. Ляо Йонг и Ти Джи висели в проходе, не отводя глаз друг от друга, видимо, чтобы не смутить своими взглядами двух офицеров. Улыбка еле сдерживалась в их серьезных лицах. Мария окинула их почти равнодушным взглядом, чуть улыбнувшись, и рыбкой проплыла мимо. Лейтенанты направились вглубь отсека.

 - Интересно. – Протянул Ти Джи, внезапно возникнув у Алексея за спиной. Тот в испуге поднял голову, затем, поняв, что на 180 градусов ее никак не повернуть, неуклюже перевернулся на спину и отстегнул ремень.

- У нас был сеанс массажа, - как бы оправдываясь, произнес он. Вонг ничего не говорил – он пытался говорить глазами, улыбка ни на секунду не пропадала с его лица. – Что? – Спросил Алексей, будто не понимая причины их радости.

- Я бы это не так назвал. Когда женщина сидит на мужчине и так эротично двигается…, наверное, это что-то значит.

- Я даже знаю, что, - вставила Ляо, - ты видел, как она на него смотрит?

- Да, с таким взглядом не нужно никаких слов.

Алексей смотрел на них с недоумением, понемногу ощущая, как в нем начинало играть самодовольство, подобного чувства он давно не испытывал, он был одновременно взволнован и польщен.

- Ты что, не понимаешь, что нравишься ей? – Ляо, похоже, была намерена довести его до вершины душевного восторга.

- Возможно…, я тоже думал об этом, - неуверенно произнес Алексей.

- Парень, ты по-настоящему опутал ее! – Почти прокричал Ти Джи, крепко обняв Алексея рукой, он радовался так, будто сам сделал это, а не его товарищ. Ляо поддержала его горячей улыбкой. – Ты должен быть счастлив, что из восьми мужчин на корабле она выбрала тебя. – Тут он вдруг заметил, что от Алексея не было отдачи, он, ничего не отвечая, смотрел прямо перед собой и никуда более; либо он был не рад своей удаче, либо скромность мешала ему проявлять свою радость. – Лео, неужели ты не в восторге от этого?

- Тихо, Ти Джи, не торопи его, он слишком взволнован. – Вмешалась Ляо.

- Да нет, все нормально, - выговорил Алексей, - я, конечно, рад, но я… в смятении.

- Отчего? – Вонг пытался представить себя на его месте, чтобы понять, что не так. – А! Я понял…, у тебя есть невеста?

- Нет, не совсем. У меня никого нет. Просто…

- Она тебе не нравится? – Спросил Ти Джи в изумлении.

- Она нравится мне, - Алексей все старался подобрать слова, чтобы оправдаться, но получалось у него не очень хорошо, поэтому говорил он медленно и не совсем собранно. - Только, не настолько, чтобы быть с ней девять месяцев. Вы сами понимаете, я не против интимной связи с ней, но большего я ей дать не смогу…, ну, там, большой любви, не буду писать стихов ей, дарить роз.… Ведь нельзя просто переспать с девушкой, а потом сразу бросить ее, нужно уделять ей время, дарить подарки, отдавать себя, а я не смогу, потому что не люблю.

- То есть, ты не признаешь отношений без любви? – Спросил Ти Джи.

- Вообще-то, признаю, я видел их много раз со стороны, но для меня, я понял, длительных отношений без любви быть не может.

- У тебя уже были длительные отношения? – С неподдельным интересом спросила Ляо.

- Нет.

- То есть, ты не был влюблен? – Удивилась она.

- Был, только безответно.

Ляо будто расстроилась по-настоящему, она грустила, казалось, куда больше Алексея:

- А сейчас ты влюблен?

- Нет, и это ужасно! – Вскрикнул он шепотом.

- Ты уверен, что не сможешь влюбиться в Марию? – Вонг говорил, стараясь сохранять настроение беседы, он вдруг понял, что вопрос его был чересчур практичен, и почувствовал скрытый стыд.

- Я все поняла, - сказала Ляо, - он ищет идеал.

Алексей стыдливо промолчал в знак согласия, больше всего он сейчас боялся, что столь дорогому для него напарнику, лейтенанту Хо, это не понравится. Он так волновался в ожидании ответа, будто ждал результатов какого-то важного экзамена. Алексей поднял на нее глаза, будто спрашивая: “Ну, что ты скажешь, хорошо это или плохо, искать совершенство?”

- Это хорошо, Алексей, - начала она, будто услышав его мысли, - только ты не сможешь искать вечно. Ты можешь так и не найти идеал.

- Это будет крайне неприятно, - ответил он с легкой иронией в голосе и вновь сказал себе: “Это исключено, настоящую любовь может найти каждый”. Эта мысль противоречила его убеждениям по поводу судьбы, случайности и предопределенности, но об этом он почему-то не думал.

- Лео, можно я дам тебе совет? – Обратился к нему Вонг, слегка призадумавшись.

- Ага.

- Никогда не упускай свой шанс, хватайся за любые ниточки. Мечтай о лучшем и в то же время умей принять хорошее, потому что шанс найти лучшее, по теории вероятности, примерно равен нулю. – Алексей смотрел ему в глаза, внимательно слушая и вникая в каждую фразу. – Ты можешь получить что-то хорошее прямо здесь, на борту. Возьми это, чтобы не пришлось потом жалеть.

Алексей заметил краем глаза, как Ляо смотрела на Ти Джи, пока он говорил: она слушала его, заворожено следя за движением губ, замирала и, казалось, таяла в его голосе.

- Вы просто чудо, ребята. – Алексей вдруг почувствовал, как две руки страстно прикоснулись друг к другу у него за спиной, и понял: его напарники воодушевлены, как и он, и возбуждены до предела, и если бы в отсеке не было третьего, они приглушили бы свет и закопались вдвоем под мягким одеялом. Тут перед ним возникла Мария, ее взгляд был настолько горяч, что температура в отсеке, казалось, начала повышаться. Алексей приблизился к ней и хотел, было, опять завести разговор, но, как и раньше, не знал, с чего начать. На его счастье, она начала сама:

- Ну что, ты готов продолжить? Уайт со всей командой играют в карты, здесь еще долго никто не появится. Думаю, нам никто не помешает. – Она остановила свой волевой взгляд на Ляо и Ти Джи, пытаясь намекнуть, что они здесь лишние. Алексей не смог сразу ответить. Все, что он смог сказать:

- Ээ…, хм…. - Он посмотрел на лейтенантов, обратив внимание на то, как страстно они держались за руки, сжимая и перехватывая пальцы друг у друга, и с каким воодушевленным призывом глядели ему в глаза, будто говоря: ”Останься с ней, не упускай свой шанс. Мы уйдем, только прикажи”, потом окинул взглядом Марию с ног до головы. Она тоже была на взводе, но все слова ее и действия были похожи на снисхождение, будто она хотела подарить Алексею дорогой подарок, каких у него никогда не было. Он прикрыл глаза и беззвучно помотал головой, после чего, наконец, ответил:

- Знаешь, может быть, нам стоит присоединиться к остальным офицерам?

- Не думала, что ты любишь карты. – На ее лице всплыло недовольство, и в то же время, она хотела отнестись к лейтенанту с пониманием.

- Нет, я люблю наблюдать за игрой. Вы со мной, леди? – Алексей подал ей левое предплечье, Мария слегка призадумалась, потом все же взяла его под руку и направилась с ним в третий отсек.

Ти Джи и Ляо остались одни. Света в отсеке почти не было, лишь звезды слегка освещали его через иллюминатор, так что в нем создавалась приятная романтическая атмосфера. Два офицера по-прежнему держались за руки, но теперь не боялись смотреть друг другу в глаза – смотреть страстно и откровенно, не скрывая желаний.

- Тебе не кажется это странным…? – Вдруг произнесла Ляо, испытав внезапный наплыв сомнений.

- Что? – Спросил Ти Джи, придержав свою страсть.

- На Земле меня ждет парень, которому я была верна до последнего, а теперь веду себя, как малолетка.

Ти Джи чувствовал, что в ее вопросе таилась надежда получить какое-нибудь вразумительное оправдание своим действиям.

- Да… Но ведь мы в космосе, а здесь все процессы протекают иначе, даже кровь к сердцу по-другому льется.

- Ты прав, только причем тут сердце?

- То есть? Что же, по-твоему движет нами?

- Ведь это только говорят, что мы храним пылкие чувства в сердце, на самом деле, все они в нашем мозгу, так же как и доброта, - Ляо говорила все медленнее и тише, с нарастающей дрожью в голосе, замечая, как Ти Джи понемногу приближался, слушая ее речь, - и другие… качества, которые не по праву приписываются сердцу.

- Не по праву…? - Они зависли в невесомости и понемногу сближались, все сильнее ощущая тепло друг друга, при этом они смотрели куда-то вниз, будто стесняясь своих взглядов. – А что сейчас так сильно бьется в твоей груди…, неужели мозг?

- Ты ужасен! – Сквозь улыбку тихо вскрикнула Ляо и толкнула его ладонью в грудь, в ответ на его вопиющую самоуверенность.

Отлетая назад, Ти Джи успел схватить ее руку, и пальцы тут же сплелись в беспорядочном движении, их тела потянуло друг к другу с новой силой. Все ближе и ближе, дюйм за дюймом, глаза в глаза, и вот уже синие костюмы соприкоснулись, слегка примявшись. Ляо закрыла глаза первой, Ти Джи тут же последовал ее примеру, он положил одну руку ей на затылок, продолжая второй держать ее ладонь, Ляо обхватила его плечи, почувствовав при этом, как грудь его непроизвольно выдвинулась вперед. Нежно соприкоснувшись носами, они слегка разомкнули губы и уже начали обмениваться теплым, неровным дыханием. Неожиданно для Ти Джи, Ляо вдруг высунула язык и точно вонзила его, словно пантера, которая беззвучно крадется к добыче, а потом внезапно хватает ее сильными челюстями. Сперва он издал тихий стон, чем-то похожий на отчаянный, беспомощный крик, потом зажал ее язык между своим языком и зубами и прижал ее к себе еще сильнее. Пока их языки боролись, то с усилием надавливая на десны, то чуть выскакивая наружу, Ляо крепко сжимала и массировала его плечи. За восемь минут крепких объятий и страстных поцелуев они сделали бессчетное число оборотов в воздухе, бездумно ударяясь о стены и кровати.

Ти Джи внезапно ослабил объятья и начал расстегивать молнию на ее комбинезоне, Ляо ухватилась обеими руками за кровать Алексея, которая оказалась как раз за ее спиной, и оттянула ремень на себя. Ти Джи схватился руками за кровать и прижал к ней Ляо своим телом, она лишь звонко ахнула в ответ и тут же прикрыла рот, спохватившись, но никто не услышал ее голоса. Ти Джи протиснулся под ремни и уместился на ней, словно леопард на ветке дерева. И вновь Ляо обхватила его руками и слилась с ним в горячем и почти невинном поцелуе; теперь невесомость не могла помешать им, и, забыв про всякие нормы и запреты, они принялись торопливо, но заботливо раздевать друг друга в предвкушении страстной и неудержимой плотской любви.

В третьем отсеке, тем временем, собрались остальные офицеры. Все, кроме Андрея, Марии и Алексея, были заняты игрой в покер. Джо молча менял карты, нервно нажевывая жевательную резинку, Джерри постоянно смотрел по сторонам, будто опасаясь, что кто-то заглянет в его карты.

- Ставлю десять баксов. – Выпал он и бросил деньги на стол, но они тут же разлетелись по сторонам, - вот, черт, - Джерри пришлось встать в полный рост, чтобы собрать купюры в одну стопку и положить на всасывающую поверхность.

- Уверен? Каждый доллар – это тюбик. – Предостерег его Брэй, в душе надеясь, что Паркера это не остановит.

- Абсолютно. У кого комбинация выше, пусть заберет все мои деньги.

Уэсли и Джэк положили свой карты на стол рубашкой вверх.

- Я пас, - произнес Джо и сделал то же самое.

- А я приму, - сказал Алан, мне нечего терять.

- Да? – Давай проверим. – Джерри с ослепительной голливудской улыбкой разложил свой веер на столе. Майор нахмурился и обвел глазами полный круг. – Флэш на червах. – Майор, расслабившись, потер затылок.

- Каре. – Произнес он и выложил на стол четыре десятки.

- D’ oh! – Воскликнул Джерри. – Это неправильно, я ведь даже не блефовал.

- Надо было придумать, как напугать меня сильнее. – Майор попробовал поддержать его советом, а сам потихоньку собрал все деньги со стола и вложил к себе в портмоне.

- Ну что, джентльмены, пора завязывать с азартными играми. – Вдруг обратился полковник к экипажу. При этом в который раз появилось ощущение, будто он что-то затеял и до последнего момента даже не намекал об этом; команда с интересом ожидала его приказаний. – Перво-наперво, где лейтенанты Вонг и Хо? Кто-нибудь может сказать, почему они не с нами?

Мария смотрела на Алексея и пыталась предугадать, скажет ли он что-нибудь. На ее удивление, он не остался безмолвен:

- Я наблюдал их минут сорок назад за разговором в пятом отсеке.

- В спальне значит…, хм. Ну что, думаю, стоит пригласить их. – Полковник отреагировал на удивление спокойно – либо он на самом деле ничего не заподозрил, либо заподозрил, но решил прервать их неуставные отношения. Уайт не поленился, встал с кресла и направился в спальню.

- Полковник, - остановил его Алексей, - с вашего разрешения…, позвольте мне.

- Я не против, иди и предупреди их, если хочешь. – Уайт вел себя как-то непривычно – не высказывал возражений, будто хотел дать офицерам шанс вести личную жизнь, но незаметно для него.

- О чем предупредить?

- О том, что вся команда соберется в пятом отсеке через три минуты.

Алексей пулей метнулся в шлюз и буквально за пять секунд добрался до спальни, но, прежде чем войти, громким командным голосом обратился к офицерам:

- Лейтенат Хо, лейтенант Вонг. Вас ожидают в третьем отсеке.

В спальне началось суетливое движение, первым из темноты вышел Ти Джи:

- Я готов, - произнес он с томным, умиротворенным взглядом и улыбнулся Алексею, как лучшему другу. За его спиной показалась Ляо Йонг, с растрепанными волосами и помятым, расстегнутым на треть комбинезоном.

- Вам лучше поторопиться, сейчас все соберутся здесь, - сказал Алексей.

Он вдруг почувствовал себя чуть счастливее, чем минуту назад, Ляо приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Она взяла Алексея за руку, ощутив, как он замер и напрягся при этом, после чего приблизилась к нему еще на полшага и медленно, тихо, будто под легким опьянением, произнесла:

- Ты такой классный парень. Лео. Как могло получиться, что у тебя нет девушки? Это самая большая несправедливость.

Алексей не ответил ничего, он даже не думал и не пытался найти ответ, ему было так грустно и вместе с тем тепло, что мысли в голову не лезли – оставались только чувства. Грусть при этом все тускнела и уходила куда-то далеко, в глубины души, и от этого ему становилось как-то легче и спокойнее. Новые друзья и сослуживцы, верные напарники, держали его за руки, и их тепло проникало в его тело и согревало сердце, успокаивая и расслабляя его, заставляя отвлечься от изнурительных душевных метаний, что возникали каждый день в его неудержимом и текучем сознании. Главное, чего он не мог понять – как эти люди стали ему друзьями за какие-то десять дней, в то время, как обычно для этого требовалось не менее двух лет. Его вдруг посетила мысль о том, что он, в какой-то степени, жил неполной жизнью, но при этом он испытал не разочарование, а радость – от внезапного и судьбоносного открытия, которое во многом меняло его взгляд на окружающих людей и на самого себя.

- Пришло время, господа, мы уже достаточно далеко от Земли и, можно сказать, вышли в открытое море. – Полковник Уайт собрал всю команду в пятом отсеке около шлюза, который до сего времени был закрыт, и не все знали, что за ним находилось. – Девять месяцев в космосе, в замкнутом пространстве – это слишком много для вас, кое-кто может даже сойти с ума. Менеджеры проекта и ученые позаботились о вашем комфорте, и девять дней из десяти в течение полета вы отныне будете проводить во сне.

Никто из присутствующих не был удивлен, кроме Алексея, он в очередной раз понял, что знает о проекте меньше всех, а то, что говорил Уайт, его заинтересовало и даже слегка взволновало. Полковник приложил руку к стеклянной плате около железной двери, после чего дверь открылась с тихим, низким свистом, и перед ними предстала длинная белая комната, как спальня по размеру, с десятью наклоненными на тридцать градусов цилиндрическими стеклянными капсулами, пять капсул справа и пять слева, на каждой была панель управления с двумя десятками кнопок и маленький дисплей. Это был восьмой отсек, в нем не было ни иллюминаторов, ни ламп, как могло показаться, и в то же время, комната была освещена сильнее, чем любая другая – свет удивительным образом шел прямо от стен – надо было отдать должное дизайнерам корабля. На противоположной стене висел большой плакат, с изображением какой-то таблицы, похожей на расписание. Свет яркий, но мягкий, температура воздуха идеальная, удивительный запах свежести, одним словом, комната будущего, как в футуристических фильмах о космических путешествиях.

- Это камера искусственного сна, - Уайт остановился в середине отсека и положил руку на одну из капсул. – В них вы будете проводить большую часть времени, надеюсь, вы воспримете это как подарок. Лейтенант Хо, теперь ваша очередь, ознакомьте офицеров с оборудованием.

Ляо находилась позади всех, пока полковник говорил, она спешно собирала волосы в хвостик. Как эксперт по системам жизнеобеспечения, она больше всех знала о программе искусственного сна и принципе работы капсулы. Услышав свое имя, она вышла вперед и заняла место полковника. Она в очередной раз с любовью и теплой благодарностью посмотрела на Ти Джи, потом, не известно для чего, осмотрела комнату, и начала говорить:

- Как известно, во время сна вы тратите намного меньше калорий, чем когда бодрствуете, поэтому гораздо разумнее для нас коротать время полета во сне. Эта система искусственного сна не имеет никакого отношения к криогенике – в ее основе применен принцип гибернации, по сути своей схожий со спячкой у медведей. Медицинский препарат, который используется здесь, резко замедляет копирование генетического материала и открывает возможности сна на клеточном уровне, обеспечивая длительный и вполне здоровый сон. Камера включается снаружи и изнутри, а выключается только снаружи – сами понимаете, почему. Это делается очень просто: все необходимые индивидуальные настройки уже введены, вам придется использовать только две кнопки: чтобы погрузить в сон себя и чтобы вывести из него другого человека, на всякий случай, в шкафчике есть подробная инструкция. – Ляо указала рукой в конец комнаты. – Каждый из нас будет спать по девять суток, потом сутки бодрствовать. Вдобавок к этому два дня в месяц будут бодрствовать все. Дежурство необходимо по многим причинам: во-первых, препарат еще не прошел полный комплекс испытаний, и есть небольшая вероятность, что слишком долгий искусственный сон может привести к коме, так что его необходимо прерывать, во-вторых, кто-то на корабле обязательно должен дежурить – системы безопасности и жизнеобеспечения хорошо отлажены, и все же, мы не можем полностью на них полагаться, и, в-третьих, каждый день необходимо кормить Альфреда. В капсулу встроен массажер, который не даст мускулам атрофироваться, и все же, каждый раз во время дежурства необходимо заниматься спортом по меньшей мере четыре часа. Питание так же предусмотрено только во время дежурства, рацион включает все необходимые элементы в достаточном количестве, чтобы поддерживать здоровье, в частности, крепость костей.

- Вау, невероятно, - тихо, в ошеломлении произнес Алексей.

- Но, поскольку эта технология впервые используется в реальных полетных условиях, программа сна будет отменена при первой же аномалии.

- Какого рода аномалии? – Поинтересовался Алан.

- Другими словами, если кому-то станет плохо.

- Ах, ясно.

- Итак, первой буду дежурить я, затем лейтенант Вонг, и так далее, расписание висит на стене. Перед тем, как ложиться в капсулу после дежурства необходимо разбудить следующего по графику. Вопросы есть? – Ляо смотрела на офицеров с доброжелательной и чуть сдержанной улыбкой – их озадаченные лица выглядели действительно забавно.

Джерри поднял руку:

- Можно нам с капитаном Любинской спать в одной камере? – В отсеке раздался звонкий смех.

- Я майор, не забывайся, Паркер, иначе отхватишь по полной за пренебрежение субординацией, - осекла его Мария.

- Ну надо же, - произнес Джерри с недовольством.

- Ладно тебе, все равно ты не сможешь в камере как следует размахнуться. – Успокоил его Ти Джи.

- Ты меня не знаешь, друг. – Протянул Джерри с бахвальской улыбкой.

- Отставить, Паркер, - вмешался Уайт, - всем готовиться ко сну, через час будем впадать в спячку.

В последний час без сна в двенадцатом отсеке собралось как никогда много народу – это была комната для умывания, а точнее – баня с восемью небольшими парилками – обитыми деревом цилиндрическими кабинками с мощной вытяжкой. Мужчины висели в них в позах зародышей, с березовыми веничками в руках.

- Плутов, опять наподдал так, что всех печет. – Изрек Алан, прищуривая глаза от пара.

Алексей видел всех вокруг перевернутыми – так уж получилось, он завис в парилке в противоположном всем остальным направлении и активно хлестал себя веником по бедрам, при этом держась за угол, чтобы не улететь.

- А ты чего хотел? Он же русский. – Произнес с улыбкой Ричардс, зная, что потешит этим национальную гордость. Как ты, Лео? Не чувствуешь себя летучей мышью?

- Немного, - отозвался Алексей. – Если честно, такое необычное ощущение…, будто очередной полет, и будто снова отправляемся куда-то далеко.

- В какой-то степени так оно и есть, – сказал Ричардс и потянулся за полотенцем.

- Мне интересно, сколько дней это будет длиться, и когда мы снова будем каждый день бодрствовать.

Уэсли хотел ответить Алексею, но Уайт опередил его:

- Если все пойдет нормально, будем спать до седьмого декабря, а потом уже начнем целенаправленно готовиться к операции.

- А в чем состоит подготовка? – У Алексея неожиданно проснулось редкое любопытство, которому сам он был удивлен.

- Полегче, Плутов, когда надо будет, все узнаете. – Приостановил его Уайт.

- Ясно, значит, сюрприз…, - промычал себе под нос Алексей.

- Да, вроде того. Ну, все, джентльмены, пора сворачиваться. – На этом Джек вышел из кабинки, уже абсолютно сухой, и начал одеваться.

По истечении часа, как и приказывал полковник, космонавты собрались в камерах в ожидании, когда лейтенант Хо погрузит их в сон. Она ходила от одной камеры к другой, обслуживая всех по очереди.

- Мне будет тебя не хватать. – Сказал Джерри Алексею с грустинкой в голосе.

- Мне тебя тоже, напарник. – Ответил он. И тут Ляо Йонг закрыла прозрачную дверцу над Паркером и нажала на зеленую кнопочку, которая тут же стала красной. В сознании оставались только трое: Ти Джи, Алексей и Ляо.

- Дай догадаюсь, сейчас моя очередь? – Произнес Плутов с улыбкой, после чего переглянулся с Вонгом, интригующе приподняв брови.

- Спи, зайчик, - сказала Ляо и опустила его голову на небольшую, но очень удобную подушку. Через тридцать секунд Алексей уже спал крепким, здоровым сном.

18 апреля 2012 года, 11 часов, 30 минут по Гринвичу, космический корабль “Прометей-1”, кабина пилотов, температура воздуха не борту 23˚ C.

Точно по расписанию начался сеанс связи с Землей. На борту все спали, кроме Джека Уайта, он сидел в кресле главного пилота в ожидании сигнала. В остальных отсеках было темно, и лишь кабина освещалась многочисленными лампочками на приборной панели. Полковник чувствовал себя на редкость легко и умиротворенно, ничто его так не радовало, как спящая тишина, дарящая душе покой и равновесие, вселенское безмолвие, поглотившее весь корабль, как океан одинокую песчинку, и ощущение тепла девяти сердец, что находились под его крылом, сейчас они мирно спали далеко за его спиной, не заботясь ни о чем; чувство абсолютного контроля и долгожданного спокойствия, - вот что его радовало в этот момент.

- Прометей-1, как слышите? – Прозвучала знакомая фраза по радио.

- Слышу нормально, - ответил Уайт после короткой паузы. Он знал, что сигнал идет до Земли около пятидесяти секунд, поэтому приготовился к длительному разговору.

- Полковник Уайт? Пожалуйста, доложите обстановку. – Это был голос Кромешникова, строгий и в то же время приятный, Джек его узнал.

- Полковник Уайт докладывает: к команде “Прометей-1” применена программа искусственного сна, все офицеры находятся в состоянии гибернации.

- Отлично. Как обстоят дела с моральным состоянием экипажа?

- Пока без отклонений, - ведут себя как на Земле. Вынужден признать, команда неплохо подготовлена.

- Хорошо, так держать. Ты уже проверял их на прочность, Джэк?

- Пока нет, еще не время.

- Тебе виднее, но к моменту высадки на Марс им всем лучше стать настоящими мужчинами, если кто-то еще не стал. – Генерал скривил рот и поводил усами по привычке, и Джек это заметил по радиосвязи. – А как насчет секретности? Надеюсь, никто не забредал в десятый отсек?

- Никак нет, сэр, все под контролем, все произойдет в назначенное время.

- Что ж, за сэра спасибо. У самого-то как настроение...?

Их разговор продолжался еще минут десять, после чего Кромешников выключил микрофон и направился в сторону туалета. Руденко ждал его неподалеку.

- Ну, как они? – Спросил он у Кромешникова, когда тот подошел к белой двери.

- Все по плану, не переживай, старина.

- Хорошо. – Произнес генерал-майор по слогам, сделав странное, озабоченное выражение лица.

- Будем надеяться, что полковник Уайт как следует выполнит свою работу.

Руденко не спросил больше ничего, а хотел спросить многое. Что-то подсказывало ему, что каждый из них – Кромешников, Уайт и он – ждали от экспедиции чего-то своего, во многом индивидуального.