Вышедший в свет в 1902 г. юбилейный труд "Сто лет Морского Министерства" (автор — подполковник корпуса флотских штурманов С.Ф. Огородников) не оставлял сомнений в совершившимся историческом триумфе России на морях. В нем объявлялось, что усилия ведомства, направленные на "пересоздание наших военно-морских сил" и на развертывание программ современного броненосного судостроения, дали блестящие результаты. "Они привели Морское министерство к тому, что уже не порты замерзающего Финского залива, но порты беспредельного Восточного океана служат ныне опорным пунктом для нашего флота, численный и качественный состав которого может действительно служить гордостью России".

Броненосец "Цесаревич", явившийся на свет в год, когда писались эти горделивые слова, привнес в официальный труд весьма существенные поправки. Каждым фактом своей биографии он опровергал гладкие строки заказного издания.

В истории корабля с самого начала интрига необъяснимого заграничного заказа, перечеркивавшего весь предшествующий опыт достаточно самобытного отечественного судостроения, соединилась с драмой экстраординарного плавания. И в нем вслед за "творцом" проекта великим князем Алексеем Александровичем явился не менее одиозный исторический персонаж — делавший первые шаги на флотоводческом поприще контр-адмирал З.П. Рожественский.

Ярко проявилась и роль удачно подобранного, несмотря на спешку, офицерского состава и команды броненосца, сумевшего сделать его, по свидетельству современника, "оптимистическим кораблем". Двадцатый век "век-зверь" начал жесточайшим образом испытывать корабль и его людей на прочность.

"Цесаревич" выдержал и боевой экзамен внезапного ночного нападения японских миноносцев в ночь на 27 января 1904 г.

Не принесло кораблю счастья и его флагманское назначение. После боя 28 июля 1904 г. он пришел не во Владивосток, а в Циндао. Там же вместо приказа о выходе в море было получено предписание разоружиться. Радость возвращения на родину после войны соединяется для экипажа корабля с тягостной ролью усмирителя двух мятежей на Балтике.

Но продолжает оставаться нерешенной главная проблема "Цесаревича" — перевооружение современной артиллерией. Из планов ведения боевых действий на случай войны корабль фактически исключают. Рутина отсталого мышления — пусть и на новом более высоком уровне — вновь дает себя знать. Не суждено было ему сыграть и достойную роль в Моонзундской операции. Шанс весомо повлиять на ход событий оказался опять упущен.

И обозревая все этапы жизни корабля, в которой так часто и не по его вине оказывались упущены решающие исторические возможности, нельзя не напомнить упорно замалчиваемый нашими историками завет великого С.О. Макарова: "Не пресмыкаться в пыли, но смело подняться умом до облаков". Именно этого — отрыва от мертвящей рутины и взлета мысли к подлинному творчеству и искусству предвидения — постоянно и фатально недоставало всему тому множеству начальствующих лиц, что в разных обстоятельствах истории "Цесаревича" влияли или прямо решали его судьбу. Они, эти лица — от великого князя генерал-адмирала до функционеров Центробалта, парализовавших флот своей демагогией, не позволили кораблю в полной мере решать поставленные перед ним задачи.

Так на редкость в тесно перевязанном триединстве технической (проект, постройка), административной (организация, командование) и просто человеческой (мысли, труды, поступки) истории прошла перед нами жизнь "Цесаревича". Огромное множество — и далеко не во всем познанных факторов таит в себе каждая из этих сторон жизни корабля. Никому не под силу объять их во всех подробностях.

Но сколь бы ни были они важны и интересны, судьбу корабля в каждое мгновение его жизни определяли поступки людей. Так происходило при выборе характеристик и разработке проекта, при постройке и испытаниях, в плаваниях и учениях, в ремонтах и боевых действиях корабля.

Способность принимать правильные решения, умение в полной мере реализовать возможности корабля, искусство использовать обстановку и обстоятельства — вот те главные уроки вечности, которые превыше всего важны для нас в истории. И когда люди оказываются не в состоянии принять правильное решение, они в одночасье губят и корабль и весь фантастически огромный труд, затраченный на его создание, а подчас и сотни людей, составляющих экипаж корабля.

К жестокой науке человеческого прозрения обращена, как мы видели, и судьба "Цесаревича". Как часто этот прекрасный "оптимистический корабль" был близок к выдающимся историческим свершениям, и сколь уныло однообразно люди, определяющие его судьбу, отнимали шанс достойно послужить родине.

Корпус “Цесаревича”-"Гражданина” на разборке. Кронштадт. 1925 г.

И не для полноты ли картины судьба заставила покинуть родину двух главных героев начала боевой биографии корабля. Далеко от отечества — в Ментоне (Франция) и в Сиэтле (США) прошли последние годы жизни первого командира "Цесаревича" И.К. Григоровича, героя спасения корабля в ночь японского нападения инженер-механика П.А. Федорова и командира корабля в последнем его бою Д.П. Руденского. Горек был избранный ими удел добровольного изгнания, но и в стране "диктатуры пролетариата" им места не было.

Те же из офицеров, кто позволил себе поверить в человеческое лицо новой власти, очень скоро должны были пожалеть об этом. Неминуемо, рано или поздно, в массовом порядке по лживым вымышленным обвинениям обрекались они на унижение и пытки, ссылки и тюрьмы, концлагеря и расстрелы.

Не минули этой чаши и офицеры "Цесаревича"-"Гражданина". Уже 6 мая 1918 г., как бы в воздаяние за спасение флота в только что завершенном героическом "Ледовом походе" по личному распоряжению славного наркома Троцкого был арестован, а затем по его же настоянию расстрелян командующий Морскими силами Балтийского моря капитан 1 ранга A.M. Щастный. Заменившего его нового командующего С.В. Зарубаева расстреляли в том же 1918 году. Позднее погибли Г.Н. Пелль, Е.С. Гернет М.В. Викторов и многие, многие другие.

Так жестоко, не разбирая вины, отмщала история и предоктябрьскую инфантильность офицерства, и непростительную тогдашнюю нерешительность двух адмиралов (до них очередь на расстрел дошла в 1920 г.), которые в дни моонзундской операции упустили возможность присоединиться к генералу Корнилову и тем потеряли последний шанс на спасение России.

Наложившийся на судьбу "Цесаревича", прошедший через флот, людей и государство великий разлом российской смуты остается величайшим феноменом истории, который, однако, и сегодня не вполне поддается осознанию наших современников.

Хуже того — нынешние новые "Князья" — по недомыслию или сознательно — на наших глазах не перестают с легкостью "сдавать" честь державы, жизнь и достоинство своих сограждан.

К таким вот урокам приводит нас начавшаяся в 1898 г. столетней протяженности нить событий истории "Цесаревича". И непростительно об этих уроках не задумываться.

18 июля 1999 г.

P.M. Мельников, С.-Петербург.