Подарок был воистину царский. Надоедливая и самоуверенная "сладкая парочка" "Аугсбург" и "Магдебург", уверенная, как всегда, в безнаказанности (2727,6-уз скорость позволяла уйти от любого русского корабля, кроме "Новика") предприняла новую экспедицию у русских берегов. И провидение решило, похоже, устроить им классный бенефис. Партнер и неразлучный ведомый крейсера "Аугсбург" (1909 г.), такой же совсем новехонький (1911 г.) "Магдебург" (оба составляли главную активную силу немцев на Балтике), потеряв бдительность, в ночь на 13/26 августа оторвался от флагманского "Аугсбурга" и, идя 15-уз скоростью, наскочил на скалы о. Оденсхольм. Русские получили сказочную возможность, восстановив крейсер (немцы в спешке не взорвали механизмы), восполнить полное отсутствие на Балтике таких необходимых кораблей. Все складывалось до чрезвычайности удачно. Проявившая подлинный патриотизм команда маяка на острове, несмотря на яростный огонь немцев (с рассветом они его разрушили), успела дать знать флоту о незваном пришельце.

Но тут началось непонятное. Ближайшие к острову крейсера завесы "Богатырь" и "Паллада", оставленные из-за тумана в Балтийском порту, получили приказ, как только позволит видимость, выйти к месту аварии. Одновременно вышел находившийся близ Лапвика дозорный 1-й дивизион. Из Ревеля, где стоял весь флот, под командованием начальника службы связи А.Н. Непенина вышли принадлежащий ей эсминец "Рьяный" и "Лейтенант Бураков". Вслед им Н.О. Эссен отправил Особый полудивизион. "Идите самым полным ходом, атакуйте неприятеля" – кричал он им в мегафон с борта "Рюрика". Приказ выйти в море получили "Олег" и "Россия" (вышли в 9 ч 30 мин). Наконец, в 10 ч, уже в сопровождении тральщиков, вышел "Рюрик" (идя 14-уз скоростью). Пары во всех котлах подняли и линейные корабли.

Чуть позднее "Магдебург был захвачен. Ценным трофеем стала его радиостанция, но ее неосмотрительно начали разбирать по частям и бесцельно испортили. И совсем уж плохо получилось с кораблем.

Осознание чрезвычайной материальной и нравственной важности этой задачи оказалось, однако, очень слабым. Вместо того чтобы в считанные дни снять корабль с камней, задачу спасения сделали частным делом "Цесаревича", на механика которого П.А. Федорова (1878-1942, Париж) и свалили решение этой сложной, требовавшей участия всех сил флота ответственной задачи. Не имея собственной аварийно-спасательной службы, флот позволил под предлогом ликвидации германского шпионажа разорить имевшуюся в Ревеле подобную частную фирму.

На "Магдебурге" нашли журнал, позволивший установить позицию поставленных немцами заграждений. Два экземпляра сигнальных книг дали возможность раскрыть систему немецкого шифра (служба эта под руководством И.И. Ренгартена работала великолепно) и проникать в тайны радиопереговоров противника. Но крейсер был бесцельно и варварски разграблен (на него не назначили ни командира, ни коменданта). Палки в колеса механику вставляли все службы и инстанции, вплоть до морского министра.

Среди множества ценных трофеев погибли и великолепная, растащенная по частям радиостанция корабля. Спасение "Магдебурга" было провалено. Обстоятельная история – техническое исследование этой эпопеи, составляющей один из весомых показателей ущербности тогдашнего правящего режима, так же ждет своего исследования. Точно так же требуют объяснения причины, по которым крейсера так долго и упорно высылались для выполнения завес у входа в Финский залив и подставляя под удары подводных лодок.

В этой каждодневной игре со смертью, похожей на браваду какого-нибудь отчаянного храбреца на гребне окопа в виду неприятеля, "Россия", как и ее младший брат "Громобой", рисковала как собой, так и кораблями своих бригад.

Свидетельством этих негромких, но славных будней войны сохранился в РГА ВМФ вахтенный журнал крейсера "Россия". Почти идеальным каллиграфическим почерком вел его старший штурман лейтенант Е.И. Перетерский (1887-1920, в катастрофе ледокола "Каспий") живую летопись своего корабля. По четкости и аккуратности записей журнал можно сравнить с лучшим (как кажется автору) на эскадре Тихого океана журналом крейсера "Аскольд". Образцово налажена была и служба вахтенных начальников, и вахтенных офицеров. В завесу корабли выходили с Тверминского рейда, переходя иногда в шхеры на рейд о. Эре. Такой переход (43,7 мили) "Россия" с "Авророй" проделали утром 20 сентября.

В 9 ч и 10 ч 55 мин к "России" за инструкциями подходили эсминцы "Боевой" и "Уссуриец". До полудня продолжали держаться в том же квадрате, где одновременно с "Россией" переменными курсами ходили "Уссуриец" и "Боевой". Все, казалось, было вполне налажено. Эсминцы не позволяли вражеским лодкам выйти в атаку, на кораблях по выходе в море играли сигнал "отражение минной атаки". Но все же крейсера все эти дни, несмотря на уроки английской катастрофы, продолжали ходить по краю пропасти. Охраняли в походах только бригаду линейных кораблей, на крейсера же, похоже, эсминцев не хватало. Возможен был и прямой умысел, продиктованный все той же экономией. "Конечно, штабу фронта был расчет держать крейсера в Тверминне (наиболее просторный и глубокий рейд на восточному берегу Гангутского полуострова – Авт.) – ближе к устью залива.

Сокращая время перехода и расход угля (отказаться от этого им в штабе – Авт.) предполагали, что немецкие крейсера будут пытаться проникнуть в залив. Но немцы обожглись уже крепко на "Магдебурге", и еле выбрался из залива "удачливый" "Аугсбург", когда гнал его крейсер "Адмирал Макаров". К октябрю стало ясно, немцы отказались от активных действий.