Первым сигналом к начавшейся безостановочной перекройке проектов по опыту войны с Японией стало решение МТК 27 октября 1904 г., отменявшее предполагавшееся размещение на кораблях мин заграждения. Этому решению предшествовали опыты на Черном море, предпринятые после катастрофы с броненосцем "Петропавловск" в Желтом море 31 марта 1904 г. Результаты опытов были доложены генерал-адмиралу, который и приказал "на новых судах мин заграждения не иметь", на остальных — принять меры к безопасному их хранению. Об этом решении "за начальника ГМШ" контр-адмирал А. А. Вирениус (1850–1919) 15 октября 1904 г. и сообщал в МТК. Мины корабли возили в своих погребах для заграждения во время войны той бухты, в которой флот мог расположиться на стоянку. С этой целью, традиционно привычной, но малопонятной в условиях обороны Порт-Артура, мины сохранялись и на кораблях эскадры Тихого океана. С.О. Макаров не успел избавиться от этого анахронизма, и считается, что детонация запаса мин погубила броненосец "Петропавловск" 31 марта 1904 г. Теперь с минами на больших кораблях окончательно расстались, а для их массовой постановки с крейсеров и миноносцев стали применять специальные рельсовые скаты. Приняли и сделанное 21 декабря предложение минного отдела МТК об исключении из вооружения кораблей кормового минного аппарата.
Последующие почти не прекращавшиеся перемены в вооружении и бронировании носили столь же неорганизованный и случайный характер, каким отличалась вся деятельность Морского министерства перед началом и в продолжение войны с Японией. Члены МТК, пользуясь фактическим бесправием перед ними подчиненного им Главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта Д.В. Скворцова, принялись широко экспериментировать над строящимся на казенной верфи кораблем. Согласно военной субординации, Д.В. Скворцов обязан был безропотно выполнять то или иное решение, которое под влиянием случайно поступивших из Порт-Артура и не подвергшихся всестороннему анализу сведений принимал МТК.
Так, несмотря на мнение участников войны о неэффективности в боевых условиях 75 и 47-мм пушек, МТК продолжал сохранять их в вооружении миноносцев, строившихся на добровольные пожертвования, заменив, правда, 47-мм пушки на 57-мм. Половинчатым было и первое решение об изменении вооружения "Андрея Первозванного" и однотипного "Императора Павла I". Отказавшись 26 апреля 1905 г. от применения на них 47-мм (журнал МТК по артиллерии № 10), решили к прежним двадцати 75-мм пушкам добавить еще двенадцать. Для удобства действия артиллерии в средней части корпуса средние башни 203-мм орудий поднимали палубой выше. Средние 75-мм пушки с батарейной палубы передвигались в каземат на верхней палубе, а новые рассредоточивались на спардеке и мостиках. Добавлялась боевая кормовая рубка. Эти новые грузы рассчитывали частично компенсировать за счет более экономного переконструирования всех башенных установок, включая и 305-мм (т. е. обрекая их на новые переделки). Бронирование казематов 75-мм пушек и борта на батарейной палубе должно было осуществляться — ив этом прямо признавались — "за счет перегрузки".
Единственным здравым решением из всего проделанного была ликвидация 47-мм пушек и упразднение боевого марса с пулеметом. Неоправданным было и появление "блуждающей" кормовой боевой рубки. При обсуждении ранее многих проектов кораблей эта рубка в зависимости от вкусов участников заседаний и состояния весовой нагрузки проекта то предусматривалась, то упразднялась. Теперь, признав весомость доводов опыта войны, рубку, закрыв глаза на перегрузку, признали для корабля необходимой.
Активизация проектной перекройки корабля, стала, несмотря на скромное продвижение работ на стапеле, побудительным мотивом для проведения церемонии официальной закладки корабля. При множестве совершившихся в русском флоте закладок кораблей, чему материальным свидетельством служит сохранившаяся в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге обширная коллекция закладных досок, в истории не обнаруживается каких-либо объяснений и руководящих указаний о стадии готовности, позволявшей провести закладку, и о ритуале этого торжественного, но условного акта. Единицами исчисляется и описание того, где и как крепилась на корабле закладная доска. МТК не требовал, а всегда безумно занятые строители не успевали или забывали составить эскиз крепления закладной доски.
Образцом для такого конструктивного решения могло быть крепление, осуществленное на Галерном островке 28 апреля 1905 г. на эскадренном броненосце "Андрей Первозванный". Серебряная сувенирная доска, поступившая в музей в том же 1905 г., символизировала, как вскоре стало видно, закат доцусимской бюрократии. В последний раз упоминался в ее тексте приведший флот к Цусиме и присутствовавший на церемонии закладки "Его императорское высочество генерал-адмирал Алексей Александрович". Милостиво разрешивший провести церемонию закладки, он мыслями был уже в Париже, куда каждую весну и осень влекло его нетерпеливое холостяцкое сердце, где всегда ждали его объятий дамы тамошнего полусвета.
Чрезвычайно довольным собой должен был казаться и Н.Е. Кутейников, еще не уставший, видимо, от блеска и тяжести генерал-лейтенантских эполет. Только в начале минувшего года получил он этот настоящий военный чин и избавился от прежнего полуштатского "звания", которые продолжали носить изгои флота — корабельные инженеры. Карьера теперь казалась и вовсе блестящей и обеспеченной. Спокойны и довольны службой должны были быть и другие присутствовавшие при закладке важные чины. Управляющий морским министерством генерал-адъютант Ф.К. Авелан занял свою должность благодаря смерти в 1903 г. его предшественника П.П. Тыртова. Благополучный пятый год твердой рукой вершил делами в МТК, только что (14 марта 1905 г.) сделавшись генерал-адъютантом, первый, как он думал о себе, интеллектуал флота вице-адмирал Ф.В. Дубасов. Грех было жаловаться на свою только что (в октябре 1903 г.) полученную должность и через год полученный вице-адмиральский чин командиру Санкт-Петербургского порта Н.П. Кузьмичу. Бывший (в 1891–1900 гг.) черноморец, четыре года отслуживший затем в должности младшего флагмана эскадры Тихого океана, он теперь получил вполне заслуженную столичную "награду".
Но никому из названных высоких чинов уже не суждено было присутствовать при еще какой-нибудь новой закладке, для всех 1905 г. стал последним годом благополучной службы, всем — кому под давлением последствий цусимской катастрофы, кому — под ножом террориста — предстояло прервать столь благополучную до того службу. Пока же в счастливом неведении об ожидавшей их судьбе все высокие администраторы вместе с автором проекта Д.В. Скворцовым и строителем корабля, младшим судостроителем Афонасьевым вполне благополучно совершали всегда волнующий и обещавший кораблю счастливое будущее ритуал закладки.
Но прошло три недели, и проект должен был претерпеть новые серьезные переделки, продолжавшие тот невыразимо изменчивый путь семнадцати вариантов, которые впоследствии насчитали на Адмиралтейском судостроительном заводе. 17 мая журналом по кораблестроению, учитывая уже совершившийся цусимский опыт, все тридцать две 75-мм пушки решили из проекта изгнать и заменить на 20 120-мм. Соответственно численность команды с 800 чел. сократилась до 750 чел. Выручило другое, может быть самое конструктивное решение МТК — из четырех подводных аппаратов оставить только два. Журналом по кораблестроению № 11 от 21 июня 1905 г. для облегчения корпусов обоих кораблей палубный броневой настил (кроме бортового стрингера) с 38,1 мм уменьшали до 31,7 мм. Это предложение Д.В. Скворцова пришлось принять, несмотря на то, что подлежащие замене плиты были уже изготовлены. Толщину верхней и нижней палуб уменьшали до 6,35 мм. Их бимсы устанавливали на расстоянии 1,22 м (проектная шпация), на протяжении брони казематов предусматривались промежуточные шпангоуты. Итоговая экономика веса составляла 130 т.
Задумываться пришлось и о боевой остойчивости — той, какая обеспечивается только высотой надводного борта, прикрытого броней. Все были потрясены происходившими при Цусиме одна за другой катастрофами с потерей остойчивости новейших броненосцев типа "Бородино". Страхи, правда, оказались преувеличенными — корабли погибали, как это почти всегда бывает, не от конструктивных дефектов, а но вине человеческого фактора. Потери остойчивости можно было избежать (как это и было сделано на "Орле") своевременным открениванием кораблей путем контрзатопления отсеков. Едва ли не решающую роль в этих катастрофах, как показало исследование корабельного инженера Матросова, сыграло наличие больших масс воды, скапливающейся на внутренних палубах кораблей в результате тушения пожаров. Теперь задача решалась одновременно на обоих берегах Невы на Балтийском заводе и на Галерном островке. Известно, что подполковник А.Н. Крылов, состоя консультантом Балтийского завода, 8 августа 1905 г. подал начальнику завода докладную о недостаточной боевой остойчивости броненосца "Император Павел I" и мерах, необходимых для ее повышения.
Параллельно с этой инициативой, или, может быть, под ее влиянием Д.В. Скворцов 25 августа обратился к главному инспектору кораблестроения с развернутым докладом (№ 2757). В нем он перечислял сформированные еще до войны основные задания на проектирование броненосца "Андрей Первозванный". Назывались 18-уз скорость, артиллерия в двухорудийных башнях, большой запас угля, 5 минных аппаратов, броневой пояс по всему борту 3,66 м ширины с углублением 0,91 м ниже ватерлинии, усиленное и частое подразделение корпуса переборками против минных взрывов. Не забыл он указать и на предъявленное проектантам условия по возможности ограниченного водоизмещения, немного превосходящего водоизмещение перегруженных броненосцев типа "Бородино". "После порт-артурских морских боев" пришлось пойти на сильное изменение проекта с заменой 75 и 47-мм пушек на двадцать 120-мм, подняв часть их на одну палубу выше и предусмотрев их защиту броней.
Это решение мотивировалось тем же боевым опытом (хотя и существовали мнения о бесполезности такой защиты, недейственной против огня тяжелой артиллерии). Опыт Цусимского боя, считал Д.В. Скворцов, указал на недостаточность обеспечения остойчивости русских кораблей. Расчетная проверка по материалам проекта "Андрея Первозванного" показала, что "при разрушении всего надводного борта, незащищенного броней, максимум остойчивости корабля получается только при крене 15°, между тем, при целом борте этот максимум приходится при 30°. Историк судостроения и флота М.М. Дементьев о линейных кораблях — дредноутах типа "Севастополь" как-то отозвался в словах "это проект напуганных". Речь шла о "размазанности" брони этих кораблей, не обеспечившей, как об этом запоздало догадались, защиты от огня тяжелых орудий. Эта "напуганность", невыразимо острая в год цусимской катастрофы, по-видимому, безраздельно владела всеми кругами судостроения и флота. Все словно бы забыли о недавней пионерской роли отечественного судостроения в решении непотопляемости кораблей и тех преимуществах, которые она несет для обеспечения его живучести.
Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1-й вариант расположения артиллерийского вооружения)
Опыт "Орла", который умелым применением средств непотопляемости спасли от гибели его инженеры В.П. Костенко (походная подготовка) и Н.М. Румс, еще находившийся в плену, собравшимся не мог быть известен. И потому Д.В. Скворцов с убежденностью делал заключение: "отсюда ясно видно, что защита броней бортов этого броненосца ("Андрей Первозванный" — P.M.) недостаточно распространена и необходимо изыскать средства для получения этой защиты за счет других каких-либо весов". Ничем не упоминая средств непотопляемости, Д.В. Скворцов видел решение проблемы в замене средних 203-мм башен одиночными казематными установками и употреблении на броню полученного выигрыша веса. Следовало также ввести поперечные переборки между верхней и поперечной палубами и принять меры к понижению всех надводных грузов (рубок, шлюпок, мостиков), что позволит понизить центр тяжести.
Ликвидация башен и устранение вырезов проходящих в средине корпуса в палубах, увеличит "продольную крепость судна" и уменьшит шансы на потерю от одного снаряда сразу двух расположенных в башне орудий. К недостаткам предлагаемого решения Д.В. Скворцов относил некоторое замедление стрельбы, уменьшение углов обстрела и несколько худшую, как считалось, защиту орудий в казематах в сравнении с установкой в башне.
Но в МТК все эти недостатки, как и 200-тонную перегрузку, увеличивавшую осадку до 7,93 м, сочли несущественными. Общим собранием отделов МТК, состоявшимся 27 августа 1905 г. поднятую им проблему признали безоговорочно важной, а его предложения одобрили. Чтобы достичь "наименьшей затраты веса", рекомендовалось на 50,8 мм и на 25,4 мм уменьшить толщину вращающихся частей башен 305-и 203-мм орудий. Было признано неоправданным превышение этих толщин над толщиной пояса по ватерлинии, где значение брони для обеспечения остойчивости и плавучести имеет наибольшее значение. Особое мнение высказал артиллерийский отдел, который, принципиально соглашаясь с необходимостью переделки проекта, указывал на трудности уравновешивания башен. Позднее — 31 августа — он сделал и ряд конструктивных предложений. Выгоды, вытекающие из предложения Д.В. Скворцова, заставляли отказаться от расположения четырех орудий в средних башнях. К тому же, как считали конструкторы, можно соответствующими изменениями сохранить и для палубных установок тот же 25° угол возвышения, какой они имеют в башнях. Признавалось безусловно необходимым иметь полную 102-мм броневую переборку впереди носовых 120-мм пушек на верхней броневой палубе. "Иначе все снаряды, попадавшие в небронированный борт с носа, будут разрушать легкую поперечную переборку позади этих пушек, и проходить в подбашенный отсек и далее". Признавая необходимость усиления борта, артиллерийский отдел соглашался "за неимением веса" с предложенном в новом проекте уменьшением толщины подачных труб и усилением их верхних частей. Тем самым в бронировании башен будет устранено слишком уязвимое место. Из-за малого числа элеваторов и удлиненного пути доставки снарядов по палубе к 120-мм пушкам увеличить скорость элеваторов следовало до 8, или, по крайней мере, 6 снарядов в минуту.
Позднее в ноябре признали необходимым бортовую броню между верхней и батарейной (средней) палубами с 75 мм увеличить до 127 мм. Качественной оценки степени повышения живучести корабля, конечно, произведено не было и обоснованность принятого решения, как и в большинстве других случаев, не доказывали. Впоследствии, на основании известных опытов стрельб в Черном море по бывшему броненосцу "Чесма" было установлено, что фугасный 305-мм снаряд нового типа с легкостью пробивает броню и той, и другой толщины. Но пока что ни на заводах, ни в МТК о воздействии новых снарядов и не задумывались. После же бронирования оконечностей между верхней и батарейной палубами и установки броневых траверзов впереди носовых 120 мм на верхней (средней) броневой палубе водоизмещение корабля составило уже 17151 т.
Все это время вместе с продолжавшейся сборкой корпусов кораблей, не прекращалась неустанная проектная деятельность двух заводов. Сознавая несовместимость новых усовершенствований проекта с заданным водоизмещением, конструкторы кроили и перекраивали чертежи кораблей вместе с таблицами весовой нагрузки и диаграммами остойчивости. Уже 1 сентября 1905 г. Д.В. Скворцов представлял в МТК результаты работы по пяти вариантам проекта. Веса, отводимые на артиллерию, менялись в них от 902,7 т (еще с 75-мм пушками) до 1055,42, 1173,7 и 1337,87 т. Устройство башен отнимало от 894 до 1124 т, подкрепление башен — от 397 до 557 т, броня — от 4193,43 до 4718 т. Запас угля 803,2 т оставался неизменным. Главной задачей этих вариантов, отличавшихся разным расположением артиллерии и бронирования (водоизмещение от 16642 т до 17400 т) состояло в ограничении объема переделок, — чтобы не уничтожать "произведенных уже на стапеле работ" и удержании осадки в пределах 8,23 м, еще позволявших кораблю пройти Суэцким каналом.
Балтийскому заводу с участием А.Н. Крылова (продолжая заведовать Опытовым бассейном, он 7 ноября был введен в состав МТК) поручалась переделка проекта с вариантами уширения корпуса до 15,3 м. Это позволяло полнее забронировать корабль и удержать в пределах "суэцкой" осадки.
Большая работа перепроектирования замыкалась, однако, на ограничениях числа составляющих орудий. Проект по существу переваривался в "собственном соку". С этой работой соединялось составление проекта для последующей постройки второй пары усовершенствованных кораблей. Наиболее существенное отклонение в их вооружении состояло в замене 203-мм орудий на 254-мм. Проект с таким составом вооружения, по-видимому, должен был придти на смену проекту "Андрея Первозванного".
Так в МТК реагировали на проект "Лорда Нельсона" и уже начатого постройкой осенью 1905 г. "Дредноута". Но превращение корабля в "дредноут" так и не произошло. С появлением же "Дредноута" проект с применением 254-мм и 305-мм пушек был оставлен без осуществления. Надо было думать уже о проекте действительно дредноутного класса.
Все это предстояло в скором будущем, пока же все усилия заводов и МТК были направлены на непрекращавшие доработки проекта "Андрея". Нельзя не посочувствовать участникам этих работ, выполнявших огромный объем почти что сизифова труда. Не городьбой и разгораживанием переборок, траверзов и казематов, как и непрерывным передвиганием орудий следовало бы заниматься, а, признав превосходство "Дредноута" в скорости, добиваться компенсации этого превосходства повышением артиллерийской мощи. Не составляло труда дать кораблю и 305-мм 50-калиберные пушки и соответствующие им башни. Решение этой задачи было вполне под силу и отечественной промышленности и русскому инженерному корпусу. Достаточно вспомнить башни 254-мм орудий броненосца "Победа" с углом возвышения 35°. Нет сомнения, что найдись в кораблестроении трезвые головы, и всей энергии с избытком хватило бы на превращение корабля в настоящий дредноут.
Но возня продолжалась, и не было видно ей ни конца, ни края. Изменений было так много, что корабль, словно при Петре Великом, проектировался "с чистого листа" — на основании лишь теоретического чертежа. Почти не разрешимой оказалась проблема плутонгов 120-мм орудий. Из них носовые орудия, заливаемые на ходу водой, вообще стрелять не могли. Любопытно, что именно такие плутонги из-за неимением другого выхода пришлось принять для отечественных дредноутов, где их пушки также при сильной непогоде действовать не могли. На "Андрее" пушки этих плутонгов, благодаря наличию центрального каземата, разместили на его крыше для стрельбы поверх 203-мм башен. Не удержались от соблазна (предложение 12 апреля 1906 г. артиллерийского офицера Санкт-Петербургского порта капитана 2 ранга К.И. Дефабра) добавить на миделе по одной центральной 120-мм пушке. Все было, как в начале XIX в., когда командир строящегося корабля гордился, если ему удавалось где-нибудь в подходящем месте установить какую-либо дополнительную пушку.
В стремлении полнейшим образом усилить бронирование, отказались от традиционных бортовых иллюминаторов, превратив офицерские каюты и кубрики в "темницы" со слабой освещенностью, естественным светом лишь от палубных иллюминаторов.
Чтобы уменьшить помехи в стрельбе отказались, наконец от архаичной системы укладки якорей на подушках на палубе и перешли к втягивающимся в бортовые клюзы бесштоковым якорям. Все эти видимые новшества потянули за собой очередную цепь переделок. Одним из радикальных с неоправданной поспешностью внедрявшихся новшеств по опыту войны было решение обойтись на кораблях только одной мачтой. Считалось, что тем самым противник лишается возможности определить направление движения корабля по изменению створа его прежде имевшихся двух или трех мачт.
Однако еще до войны адмирал С.О. Макаров указывал на неудобства, которые сигналопроизводству создавала имевшаяся на крейсере "Новик" только одна мачта, она не позволяла поднять сразу или отрепетовать сложный флажный сигнал. На следующих кораблях серии "Жемчуг" и "Изумруд", учитывая настояние адмирала, было установлено три мачты. Но выводы "науки" были признаны более убедительным, чем практическое удобство службы. И крейсер "Адмирал Макаров" заказали в 1905 г. во Франции с одной мачтой. "Науку" решили приложить к строящимся броненосцам. Вместо двух мачт приказано было ставить одну. Оказалось, однако, что противник может ориентироваться и по створу дымовых труб.
Следом явилась другая напасть: прямое попадание в фок-мачту "Цесаревича" в бою 28 июля 1904 г. грозило ее падением. Для предотвращения подобных ситуаций и решено было обратиться к примеру мачт, применявшихся в американском флоте. Строго говоря, это были мачты русского инженера В.Г. Шухова (1853–1939), отличавшиеся особой технологичностью — возможностью собирать их из прямых связей. На кораблях такие мачты, будучи почти прозрачной сеткой, трудно было поразить прямым попаданием снаряда. Широкую сетчатую конструкцию такой мачты разрушить было весьма сложно. Но была у этих мачт своя особенность — они как это видно на снимках американских линкоров, требовали весьма обширного основания. У нас это неудобство решили устранить весьма просто. Площадь основания подогнали к габаритам, которые определялись расстоянием между носовой дымовой трубой и боевой рубкой. Совсем не шуховской оказалась и конструкция мачты. Секрет ее в документах пока что объяснений не находит. Получилась очень узкая и потому подверженная вибрации решетчатая ферма, напрочь лишенная достоинств мачт В.Г. Шухова. Но очень уж, видимо, казались они оригинальны, слишком явственно демонстрировали новизну решения, а потому и были установлены.
Восстановив "блуждающую" кормовую боевую дальномерную рубку, увеличение нагрузки отчасти компенсировали ликвидацией блока административных помещений, расположившихся в надстройке. Решено было обойтись двумя-тремя запасными каютами, которые при необходимости могли предоставить адмиралу. Замечательно, что в 1909 г. все более заявлявший о себе Морской Генеральный штаб (МГШ) научно обосновал необходимость восстановления на корабле помещений не только для адмирала, но и для его штабных чинов и команды штаба. Можно было бы подумать об этом заранее, но как-то не получилось.
С середины 1906 г. вновь обозначилась проблема усиления живучести корабля. 7 июня МТК одобрил предложенное Д.В. Скворцовым автоматическое устройство, позволявшее воду из затопленного машинного отделения перепускать в междудонные и бортовые отсеки и погреба башен 203-мм орудий. Таким путем крен с 13,5° уменьшался до 8°. Приводы ручного контрзатопления бортовых отсеков позволяли уменьшить крен еще на 4°. Так был реализован метод выравнивания крена, предложенный А.Н. Крыловым на крейсере "Баян" еще в 1902 г., а В.П. Костенко — на броненосце "Орел" в 1905 г. Но в МТК пережили после Цусимы почти полную смену кадров, и им было не до обобщения опыта по борьбе за непотопляемость. Сказаться могло и давнее неприятие Н.Е. Кутейниковым таблиц непотопляемости, которые А.Н. Крылов предложил флоту еще в 1901 г. Следы этой сложной борьбы сохранились в документах, упоминаемых в примечаниях к "Воспоминаниям" А.Н. Крылова (1956, с. 850). Да и в этой, казалось бы, подробно представленной истории еще остаются свои "белые пятна". В частности, неизвестно, какую роль в совершенствовании непотопляемости новых броненосцев сыграло исследование корабельного инженера Р.А. Матросова, основанное на опыте Цусимского боя.
Больной для кораблестроения вопрос о традиционной слабости бронирования палуб на совещании в МТК поднял представитель МГШ лейтенант А.В. Колчак. Решение вопроса он видел в применении двойной броневой защиты палуб. Предложение было подкреплено обстоятельным исследованием действенности такой защиты. Возражающих не было: ведь двойные броневые палубы были применены еще на броненосцах типа "Бородино". Нельзя не заметить, что родоначальник этого типа броненосец "Цесаревич" имел едва ли не показательное бронирование своих палуб — нижней броневой — 40 мм, верхней — 70 мм.
Очевидной была и необходимость усиления узлов крепления бортовых броневых плит. В Цусиме взрыв снаряда часто вдавливал плиту внутрь поддерживавших ее стоек и броневой рубашки, вызывая при этом поступление воды в корпус. Надо было броневые палубы сделать опорой для кромки плиты. И здесь вывод был ясен, как ясно было и то, что МТК, занятый "внутренними разборками", не нашел времени или не сумел провести опрос офицеров и инженеров с оценкой технической стороны кораблестроения во время войны, хотя такой опрос ГМШ провел с охватом едва ли не вех проблем — от рациональной маскировочной окраски до типов кораблей будущих программ.
От этого неведения выгодно отличался доклад В.П. Костенко о поведении в Цусимском бою броненосцев типа "Бородино". Известно, что сразу после боя 28 июля 1904 г. на "Цесаревиче" в Циндао собрали много замечаний и предложений по результатам боевого опыта. Но этот опыт стал достоянием флота лишь после окончания войны. В полной мере его обобщение осуществил А.Н. Крылов. 10 октября 1905 г. он как консультант Балтийского завода подал его начальнику докладную записку о перебронировании строящегося корабля и сформулировал выявившиеся к тому времени основные принципы обеспечения непотопляемости. Первым было наличие действенной системы выравнивания крена за счет соответствующих отсеков, соединенных системой перепускания воды. Второй — применение системы затопления отсеков по желанию для выравнивания корабля. Третий принцип — максимальное ограничение объема затопляемого отсека при повреждении брони делением на меньшие отсеки.
Но в МТК сочли слишком радикальными предложения А.Н. Крылова об уширении корабля, установке 152-мм броневого пояса до верхней палубы, превращение этой палубы в броневую и отказе от бронировании нижней палубы. Но и собственной вариант перебронирования в МТК сумели разработать лишь к ноябрю 1906 г. Оказалось, однако, что для его осуществления следовало разобрать и разломать огромное уже заклепанное и прочеканенное пространство, множество продольных и поперечных переборок и связанных с ними других конструктивных узлов. И потом, уже переделав все заново, взамен разбираемой нижней палубы следовало уложить новую броневую. Гигантский размер разрушительной работы, которую без полной уверенности в насущной ее необходимости, бесстрашно предлагал МТК, потряс даже Д.В. Скворцова, немало повидавшего на своем веку примеров подобного и часто привычного (особенно в пору И.А. Шестакова) судостроительного варварства.
Нельзя так бесцеремонно топтать чувство рабочей гордости — такова была мысль Д.В. Скворцова, возражавшего против слишком запоздалой инициативы МТК. Ведь этот самый вопрос, напоминал он, "мог быть решен в прошлом году без необходимости производить теперь такой ломки и переделки". Протест Д.В. Скворцова, поддержанный начальником Балтийского завода П.Ф. Вешкурцевым, заставил отказаться от переделки бронирования нижней палубы. Однослойной (из 25,4-мм листов) оставили и верхнюю (среднюю или бывшую батарейную) палубу. На 6,35-мм слой верхней палубы вне каземата уложили слой листовой той же толщины, в каземате палуба имела толщину 12,7 мм. Котельные кожухи между палубами прикрывали 25,4-мм броней, продольные переборки бортовых коридоров нижней палубы — 22,2 мм.
Переделки завершили в январе 1908 г., на них затратили более 700 тыс. рублей.