После ухода со своим отрядом "Мольтке", от покупки которого русский император отказался, "Андрей Первозванный" смог, наконец, приступить к всесторонней боевой учебе в составе бригады. Надо было немедля догнать по подготовке обладавшие уже обширным опытом ''Рюрик" и "Цесаревич". Всем вместе кораблям предстояло освоить те еще незнакомые флоту новые методы стрельбы, которые в Черном море были практически осуществлены отрядом во главе с линейным кораблем "Пантелеймон" (бывший "Князь Потемкин-Таврический"). Теперь флот должен был на новом этапе развития дальномерной техники в полной мере овладеть этим искусством ведения эскадренного боя. Заново должны были учиться и командиры кораблей, и артиллерийские офицеры, и комендоры. Командир корабля должен быть отрешиться от прежде господствовавшего взгляда на стрельбу, как на второстепенный элемент боя. "Маневрирование" никогда не связывалось со стрельбой, и, еще будучи мичманом, мне приходилось слышать такие фразы: "Что же думаете — як вам буду приноравливаться? Я буду ходить, как мне надо, а вы стреляйте! — говорил на своих лекциях в офицерском классе лейтенант Н.И. Игнатьев (1880–1939). Руководя обучением в классе а 1908–1912 г., организационно-тактической частью МГШ в 1912–1915 г., а в 1915–1917 г. состоя флагманским артиллерийским офицером штаба Командующего флотом Балтийского моря. Н.И. Игнатьев по справедливости должен быть назван создателем курсов тактики артиллерии и новой артиллерийской культуры послецусимского флота.
В числе лучших его учеников был и первый старший артиллерист "Андрея Первозванного" старший лейтенант Владимир Александрович Свиньин (1881–1915), ставший уже в октябре 1911 г. флагманским артиллерийским офицером штаба начальника бригады линейных кораблей, а с мая 1913 г. — штаба морских сил Балтийского моря. (Погиб от нелепо удачного попадания шрапнели на линейном корабле "Слава" во время инспекции). От офицеров Н.И. Игнатьев требовал непременно (независимо от специализации) знания тактики артиллерии, принципы руководства стрельбой и ее организацию в той же мере, что и старший артиллерийский офицер.
На палубе линкора
Неизмеримо возрастала и роль хорошо подготовленных и сознательно действующих комендоров. В полной мере осуществлялся и главный принцип обучения: стрельба должна быть только эскадренная, а не одиночная как было, на смотрах в Тихоокеанской эскадре: свое место занимал теперь и один из главных, до войны вовсе отсутствовавших, показателей боевой подготовки — скорострельность. На этот счет в лекциях лейтенанта Н.И. Игнатьева прямо говорилось, что "незнание требований в наикратчайший срок нанести наибольший вред, привело нас к медленной стрельбе". Японцы же, как оказалось, эти требования положили в основу своей стрельбы. Теперь флот всецело стремился восполнить упущенное. Прохождением этой науки вместе со всей бригадой и был занят "Андрей Первозванный". Корабль наконец-то укомплектовали полностью. В его списках было 26 офицеров, 12 гардемарин, 12 кондукторов, 833 матроса.
Многократно в течение года корабль выходил в море в составе бригады линейных кораблей, иногда соединявшейся с бригадой крейсеров, 1-й и 2-й минными дивизиями и заградителями "Амур" и "Енисей". Он побывал во многих портах Балтики, много и успешно стрелял, участвовал с флотом в торжествах закладки 29 июня на ревельском рейде морской крепости императора Петра Великого и каким-то образом сумел оказаться не зараженным антиправительственной пропагандой. Эта пропаганда готовила мятеж на кораблях и, видимо, из-за ее последствий запланированный на 14–20 июля поход в Травемюнде — в глубине Мекленбургской бухты — пришлось отложить. Плавание состоялось только 8-17 сентября, в значительно более широком составе, включавшем почти всю эскадру, и в другой порт — Копенгаген.
"Андрей Первозванный" 8 сентября вышел из Ревеля с бригадой линейных кораблей и тремя "добровольцами": "Пограничник", "Охотник" и "Генерал Кондратенко". В полном составе шла и бригада крейсеров. В 10 часов утра 7 сентября в назначенном рандеву у о. Борнхольм к флоту присоединились еще 11 эсминцев из состава 1-го и 2-го дивизионов и Бельтом пошли в Копенгаген. Всего в плавании участвовало 5 кораблей линейной бригады (считая "Рюрика"), 5 крейсеров, 15 эскадренных миноносцев (включая прикомандированный временно к крейсерской бригаде "Новик") и учебный транспорт машинной школы "Океан".В море провели плавание без огней и занимались общим маневрированием. На рейд Копенгагена 12 сентября вошли двумя кильватерными колонами. Вместе с салютом нации 31 выстрелом салютовали штандарту вдовствующей императрицы Марии Федоровне на "Полярной Звезде". На "Новике" императрица обошла корабли крейсерской бригады. 13 сентября в день рождения датского короля, вышедшего на рейд на яхте "Даннеброг", корабли расцветились флагами, салютовали 27 выстрелами.
Вообще, 1912 год, как никогда был богат торжественными событиями. Памятен был флоту выдающийся, хотя и фатально запоздалый законодательный акт принятия 6 июня Государственной Думой "программы спешного усиления Балтийского флота", то есть ассигнование на флот тех самых 500 млн руб., о которых красочно, хотя и не совсем верно вспоминал А.Н. Крылов (Воспоминания, 1956). Знаком возрождения флота стало торжество 29 июня закладки порта Императора Петра Великого на о. Карлос в Ревеле. Со всей страной отмечал флот и широко праздновавшееся 26 сентября 100-летие Бородинской битвы. Россия, казалось, уверенно развивала свою мощь и патриотическое самосознание. Подстать этой обстановке были и как никогда частые визиты и плавания наших кораблей заграницу. Кроме эскадры, ходившей в Копенгаген, здесь же побывали (с вдовствующей императрицей) яхты "Полярная Звезда" и "Царевна".
В Стокгольм на торжества открытия пятых Олимпийских игр ходили яхта морского министра "Нева" и яхта "Стрела", которая на время игр была представлена в распоряжение Главного Уполномоченного России на играх свитского генерал-майора Воейкова. Четыре раза за навигацию 1912 г. в России принимали отряды шведских кораблей (из них один — в Биорке во главе с королем), четыре раза — корабли из Германии (включая отряд во главе с императором) и один раз особенно мощный отряд британских крейсеров ("Индомитебл", "Кохрейн", "Ахиллес", "Уорриор", "Натал"), находившихся в Ревеле с 22 по 26 сентября. С 27 июля по 3 августа в Кронштадте находился французский крейсер "Конде", доставивший президента Р. Пуанкаре (1860–1934). Но во всех этих встречах (кроме визита Вильгельма II) "Андрей Первозванный" и вся бригада, занятые напряженной боевой подготовкой, не участвовали. Тревога в мире, вызванная двумя балканскими войнами, заставляла пренебречь правилами этикета и поручить встречу гостей эсминцам и крейсерам.
Итоги боевой учебы были оптимистичны. Новые корабли, получили, наконец, долгожданную систему продувания орудий, быстро подтягивались к уровню подготовки ветеранов "Цесаревича" и "Славы". Офицерский состав, принеся с собой опыт собственных плаваний, уже вполне владел кораблем. В 1912 г. "Андрей Первозванный" получил и нового командира. Им стал бывший в 1910–1912 г. флаг-капитаном штаба начальника Балтийского отряда, а затем бригады линейных кораблей капитан 2 ранга А.П. Зеленой (1872–1922). Он имел внушительный опыт службы в 1906–1908 г. в должности старшего офицера на минном крейсере "Доброволец", крейсере "Алмаз", линкоре "Цесаревич" и командования в 1908–1910 гг. миноносцами "Боевой" и "Доброволец".
Наверное, это было не совсем правильно, — смещать командира, претерпевшего почти титанический труд достроечной страды и только-только в полной мере изучившего свой корабль. Его опыт был бы для корабля, наверное, более полезен, чем чисто строевое продвижение того, кто был назначен взамен его. Но зигзаги прохождения службы бывают столь причудливы и полны многих загадочных обстоятельств и факторов, что объяснять карьеру того или иного офицера как правило, не удается. Еще более странными были и предшествующие почти фиктивные назначения на должность командира "Андрея Первозванного" — П.И. Новицкого в 1906–1907 г. и М.В. Бубнова в 1908–1909 г. Сейчас приходится лишь гадать, что именно — преждевременная смерть, какой-то надлом в карьере или иные обстоятельства привели к тому, что командиром "Андрея Первозванного" перестал быть капитан 1 ранга Шванк и его имя из списков офицеров флота исчезло навсегда.
Между тем корабль в 1912 г. все еще не мог полностью избавиться от тянувшегося за ним "хвоста" недоделок. 2 июля морской министр И.К. Григорович на рапорте командира на очередном списке невыполненных работ положил резолюцию: "Тов. морского министр, неужели до сих Адмиралтейский завод не может покончить с "Андреем Первозванным"? Возмутительно. Кто виноват? Что касается иллюминаторов, то их необходимо сделать. Прикажите составить смету и делать их постепенно, начав для "Павла" с кормы, для "Андрея" — с носа. Работу производить не снимая брони". Работы по установке этих бортовых иллюминаторов теперь предлагалось внести в смету 1913–1914 гг.
Но иллюминаторы не могли быть установлены в скором времени, и при обилии других невыполненных работ со временем перешли в разряд неосуществимых пожеланий. Ведь даже к ликвидации доцусимского "гриба" крыши боевой рубки на "Славе" сумели подступиться только к 1916 году. Затянулось и усовершенствование конструкции момеринцев башен 305 и 203-мм орудий. Они, как выяснилось при стрельбе на "Андрее Первозванном", повреждались даже "выстрелами из соседних башен". Окончательной доработки ожидала и система погрузки угля. Опыт кампании 1912 г. выявил существенные преимущества устройства, разработанного строителем "Андрея Первозванного" поручиком В.А. фон Озаровским. Четыре стрелы в углах каземата, подававшие уголь через желоба в его крыше в погрузочные трубы на навесной палубе, позволяли принимать до 160 т угля в час. Это было чуть ли не в 8 раз больше, чем удавалось на "Павле I". Конструкцию Озаровского Адмиралтейский завод и предлагал применить для обоих кораблей.
Таким вступал "Андрей Первозванный" в последний предвоенный 1913 г., и не было уверенности, что и в этом году с оставшимися недоделками можно будет справиться.
В дни боевой учебы