Борьба строителя и командира за ускорение достройки своего корабля столкнулись с новым фактором: мнением бюджетного комитета Государственной Думы. Ее члены не были уверены в достаточном продвижении готовности "Императора Павла I" и потому вычеркнули его из программы плавания на 1910 г. Собрав все силы убеждения, командир 8 марта 1910 г. обращался в ГМШ с доводами, которые должны были преодолеть сопротивление новой, уже политической бюрократии.

Он был убежден в том, что по ходу работ корабль весной мог перейти в Кронштадт, выполнить доковые работы и заводские испытания. Надо только твердо решить, что и предварительную и сдаточную пробы провести непременно силами заводских специалистов. Завершиться должны и работы по артиллерии (журнал МТК № 47 по артиллерии еще в декабре назначил их срок к 1 сентября 1910 г.). К такому ускорению работ был готов и завод.

Настояния командира Римского-Корсакова поддержал начальник ГМШ контр-адмирал А.А. Эбергард (1856–1919). В докладе товарищу Морского министра И.К. Григоровичу он подчеркивал чрезвычайную важность введения "Павла I" в строй к осени 1910 г., что позволяло бы весной 1911 г. сформировать на Балтике бригаду линейных кораблей. Поэтому, по его мнению, следовало бы в смете 1910 г. восстановить кредит на плавание "Павла I". Решение, однако, состоялось половинчатое — корабль 29 июня 1910 г. зачислили в вооруженный резерв, что дало возможность начать первичную организацию.

В первом, далеко не полном составе, как видно из строевого рапорта командира за этот день, значилось всего восемь офицеров. Это были командир Римский-Корсаков, старший офицер капитан 2 ранга A.M. Пышнов (1873-?), старший артиллерийский офицер старший лейтенант В.Е. Егорьев (1883–1967), герой боя на крейсере "Россия", второй артиллерийский офицер лейтенант барон Н.А. Типольт (1884–1967, Париж), старший минный офицер Н.М. Ратьков (1885-?), старший судовой механик полковник Э.Э. Гаевский (1860-?), бывший наблюдающий на Балтийском заводе за постройкой механизмов корабля, младший судовой механик подпоручик А.А. Грибовский (1885-?), старший судовой врач надворный советник Н.И. Августовский (1870-?), участник обороны Порт-Артура. К ним, как писал в своем дневнике барон Н.А. Типольт, присоединились прибывший ему на смену его соплаватель по "Анадырю" в Цусиму лейтенант А.Д. Боднек (1885-?), третий артиллерийский офицер порт-артурец лейтенант С.А. Изенбек (1883-?), штурманский офицер лейтенант Ю.А. Башмаков (1883-?), вахтенный начальник мичман Шевелев, трюмный механик К. Белов.

Вместе с матросами было всего 170 человек (в "Описании" на это же время упоминается 250 матросов, по это была, видимо, более поздняя численность). Все они разместившиеся в далеко еще не оборудованных помещениях, начали освоение корабля. Надо было спешить с уходом, чтобы успеть ввести его в строй к исходу года и освободить заводскую стенку для также энергично готовившихся к спуску дредноутов.

Исторически сложившееся со времен Петра Великого и ставшее с тех пор мистическим ритуалом обыкновение ускорять готовность корабля переводом от петербургской верфи в Кронштадт, неукоснительно, несмотря на возражения строителей, сохранилось и в послецусимский период. Отличием была лишь ставшая возможным благодаря морскому каналу готовность корабля к ходовым испытаниям.

1 сентября начали кампанию под брейд-вымпелом товарища Морского министра (первый заместитель по современным понятиям) вице-адмирала И.К. Григоровича. С помощью семи буксирных пароходов морским каналом перешли в Кронштадт. В заливе отдали буксиры и перешли на морскую линию. В пробном пробеге достигли скорости 16,6 уз. 2 сентября вошли в док для прорезания отверстий водоотливной системы и заделки выреза, оставшегося после снятого носового минного аппарата. 7 сентября вступили в вооруженный резерв, 24 сентября, окончив работы, вышли из дока и отшвартовались у стенки средней гавани.

1 октября (флот вступил в пору жесткой, еще до войны соблюдавшейся экономии) корабль вступил во краткосрочную кампанию для предварительного испытания машин. На пробеге, совершенном полным ходом до Ревеля от о. Большой Соммерс, средняя скорость составила 17,8 уз, наибольшую доводили до 18,25 уз. На борту находились начальник завода генерал-майор П.Ф. Вешкурцев, председатель комиссии для приема и испытаний вновь строившихся и ремонтируемых судов (в порядке реформ появилась такая постоянная структура) капитан 1 ранга С.Ф. Васильковский (I860-?), члены комиссии, инженеры завода и до 1000 продолжавших свои работы рабочих сдаточной команды.

На обратном пути 5 октября скорость составила 18,5 уз (временами доводили ее до 19,3 уз), но из-за сильного нагревания параллели ЦВД правой машины испытания пришлось прервать.

Из-за низкой воды на ночь остались на рейде, отчего начавшейся снежной пургой корабль, не удержавшийся на двух якорях, был снесен на 7 каб. от места стоянки. По счастью, история, произошедшая с крейсером "Россия" (P.M. Мельников, "Рюрик" был первым", Л., 1989, с. 72–74) 26 октября 1896 г. не повторилась. Дальнейшее сползание корабля к окружающим рейд мелям остановила сеть кабелей Кронштадтской крепости, которую зацепил пропахавший грунт якорь. Пришлось вызывать килектор.

С 7 по 18 октября, снова вступив в вооруженный резерв, готовились в гавани к официальным испытанием. Их провели 19 октября. При 8-часовом пробеге полным ходом, корабль имея осадки носом 26 фут 2 дм, кормой 26 фут 3 дм и водоизмещение (по масштабу Бонжана) 16640 т по вычислению снятых с цилиндров 14 серий индикаторных диаграмм, развил мощность левой машины 9410 л.с., (110 об/мин), правой 9186,5 л.с. (108,9 об/мин). Машины обслуживали заводские машинисты, котлы — штатные кочегары под управлением заводских специалистов. Давление пара в котлах в среднем держали 243 фунта на квадратный дюйм. Удельный расход угля (сорта Nixon Navigation) за шесть часов испытаний составил 2,51 русского фунта на 1 л.с. в час, что на 0,07 фунта превышало спецификационный.

В 9-часовом испытании израсходовали 320,5 пуда смазочного масла (смесь деревянного с минеральным). Такой архаичной — на уровне прошлого века — оставалась система смазки главных машин.

Не рискнув идти на мерную линию, из-за пасмурности и угрозы тумана, полный ход определяли пробегом прямым курсом до о. Гогланд и обратно. При ветре NO 2–3 балла и 2-балльной волне скорость двух пробегов составила 18,5 уз. Исключая компрессор 3-й кочегарки, работавший порывисто и даже с остановками, все другие вспомогательные механизмы, в том числе и рулевая машина действовали безотказно. 24 октября, отсчитав по лагу 1321 миль осеннего плавания, "Павел I" вступил в вооруженный резерв, после чего вновь возобновили интенсивную достройку и установку артиллерии.

И хотя, по мнению П.В. Римского-Корсакова, машины "работали превосходно", их осмотр в разобранном состоянии, проведенный членами комиссии 1 и 5 ноября, выявил ряд внутренних дефектов. Считавшиеся всегда образцовыми два казенных завода, Обуховский и Балтийский — заказы для "Императора Павла I" выполнили с изъяном. Первый сильно подвел при сборке машин на корабле, когда сборку коленчатого вала одной из машин пришлось задержать на полгода из-за выявленного брака доставленной с завода детали. Балтийский завод, будучи изготовителем машин своего корабля, бракованных деталей, понятно, не допускал, но внутренних изъянов по окончании испытаний обнаружилось неожиданно много.

Первые выходы в море

Дефектными оказались кольцо упорного подшипника и обшивка цилиндра высокого давления левой машины. Много исправлений потребовали многократно, казалось проверенные и уже 15 лет выпускавшиеся заводом водотрубные котлы Бельвиля. Уже достигшие к тому времени предела возможного технического совершенства они отличались изначальной конструктивной сложностью, отчего на флотах мира происходила замена этого типа котлов более конструктивными и технологически простыми. Но механический отдел МТК даже и после Цусимы оставался на прежних конструктивных позициях. Всем системам новейших котлов, даже заведомо более простым, легким и надежным, он предпочитал котлы Бельвиля. Даже для дредноутов, вопреки всем данным о преимуществах котлов Ярроу, он потребовал применить котлы Бельвиля. Настоящую интригу пришлось организовать А.Н. Крылову, чтобы преодолеть ретроградство механического отдела МТК ("Воспоминание и очерки", М., 1956, с. 157).

Заменять уже заказанные котлы "Императора Павла I" не было ни времени, ни денег, и приходилось теперь разбираться с прежним котлами. Здесь завод, как обнаружилось, подвело невнимание к культуре производства, отчего в котельных элементах оказались ненадежными широко применяемые в них резьбовые соединения. Особенно неожиданным было обнаружение искривления многих котельных трубок. Это обстоятельство, как и течь в резьбовых соединениях, произошло, по-видимому, от длительной безнадзорности котлов, когда их эксплуатация и "испытания" во время постройки и подготовки к сдаче случайно и несанкционированно, без соблюдения правил хранения и очистки, могли осуществиться как заводской, так и судовой командами.

Так на броненосце "Ослябя", также попавшего в свое время в большой долгострой, еще до вступления корабля в строй оказались сильно изношенными его системы и механизмы. Не исключено, что подобное могло произойти на додредноутах, строившихся в особо ненормальных условиях частых переделок, задержек и даже длительных перерывов в работах. Изгиб же трубок мог быть прямым следствием неквалифицированного обслуживания. Так было в 1903 г. на оказавшихся за границей в аварийном состоянии броненосце "Победа", а затем и "Ослябя". Тогда С.К. Ратник, будучи начальником Балтийского завода, должен был с бригадой мастеров выезжать в Специю, чтобы котлы этих новых, только что отправившихся в Тихий океан кораблей, привести в работоспособное состояние. Такой же доцусимский след мог проявиться и теперь.

6 ноября 1910 г., направив словесное указание Морского министра об ускорении работ по обоим додредноутам, председатель комиссии для приемных испытаний вновь построенных и ремонтируемых судов, докладывал о том, "Что на "Император Павел I" все еще не доставлены 4 8-дм казематных станка, 2 8-дм пушки, 10 120-мм станков и пушек. Из-за этих задержек нельзя приступать к оборудованию казематов для жилья". "Целая серия устройств по достройке кораблей, — напоминал председатель, — разрешена к заказу только в октябре сего года. Из них, в частности, на систему погрузки угля потребуется до 5 месяцев, большой объем работ будет связан с другими дополнительными устройствами. Не менее шести месяцев должны занять работы по сетевому заграждению, понятия о которых, включая и систему сетей, не имеют ни на кораблях, ни на заводах. Большие затруднения по всему кораблю создают все еще не готовые элеваторы, которые задерживает фирма Лесснера. Не справляется со своими задачами и Кронштадтский порт, у которого отсутствуют многие принадлежности для устройства канализации электрического тока (провода, коробки, отдельные приборы к станциям и т. п.). Не удается найти даже пожарных шлангов, отчего нельзя испытывать пожарную систему, проверять вьюшки для шлангов и т. д."

Как видно, даже спустя пять лет после Цусимы флот даже в снабжении шлангами не мог преодолеть своей обездоленности. Обойдя эти мелкие, по его понятиям вопросы, министр Воеводский адресовал своему "товарищу" Григоровичу следующую резолюцию: "Прошу выяснить, почему происходят такие задержки в работах, заказах и готовности".

О препятствиях в работах со стороны Кронштадтского порта в те же дни напоминал и начальник Балтийского завода. Еще 8 ноября он просил порт поспешить на "Павле I" с началом проводки проводов для рулевого электродвигателя и другого электрооборудования.

Модель, изготовленную Балтийским заводом, также признали неподходящей, и министр приказал остановиться на образце модели "Рюрика".

8 особую проблему вылилось зримо обнажившаяся на испытаниях недостаточная мореходность корабля. Проблема, как уже говорилось ранее, дала о себе знать еще во время буксировочных испытаниях в Опытовом бассейне. Наука не обманула. Даже на тихой воде "Павел I", как это видно на фотографиях, тащил перед собой роскошный, едва ли не на половину высоты борта пенно-водяной бурун — своего рода "товарный знак". Не имея полубака, он также зарывался в воду, как и "Андрей Первозванный". На переходе в Ревель, как доносил Римский-Корсаков, несмотря на благоприятнейшие условия" (встречный спокойный 2–3 — балльный ветер, никаких следов волнения и зыби) "Император Павел I", идя 17-18-уз скоростью начал принимать на бак массы воды "в виде сплошного непрерывного дождя брызг". Они заливали не только верхнюю палубу, 12-дм и 8-дм башни, но и нижний мостик и боевую рубку". Вода достигала палубы 120-мм каземата, а на навесной палубе ходила сплошным потоком. "Одним словом, путь с кормы на мостик был равносилен преодолению брода, где по пояс, а где и по шею. Апофеозом проектирования стало, конечно, затопление при волнении водой командирских рубок башен 305-мм орудий.

Вода сплошным потоком хлестала в лицо наводчика, свободно омывала приборы и прицельные приспособления. Башни оказались для воды доступными со всех сторон. Закрыть глаза на такое обстоятельство было невозможно. По мнению командира, положение можно было исправить соответствующей наделкой (вроде полноразмерного макаровского "намордника", который таранный форштевень корабля превратил бы в прямой (примерно так и было сделано на дредноутах).

9 декабря 1910 г. заведующий опытовым бассейном И.Г. Бубнов представил в МТК подтвердившие замечания командира, результаты испытания рыскливости моделей "Императора Павла I" с приложением их фотографий. Из представленной заведующим таблицы испытаний, проведенных 16 декабря, следовало, что проектные обводы при скорости 18,5 уз вызывали буруны высотой 16 фут (носовая волна подходила к якорям, втиснутым в клюзы), при скорости 19 уз бурун увеличивался до 22 фут. Прямой форштевень позволял уменьшить бурун соответственно до 15 и 20 фут. Приделка ледокольного носа (с увеличением длины по ватерлинии на 13 фут) уменьшала бурун до 11 и 14 фут, а удлинение на 27 фут (в согласовании с 9-м шпангоутом) понижало бурун до 7 фут на скорости 17,8 уз и до 8 и 9 фут при скоростях 18,5 и 19,3 уз).

12 января 1911 г. Правлению уже объединенных к этому времени Балтийского и Адмиралтейского заводов предлагалось поручить Балтийскому заводу под руководством и под наблюдением полковника Бубнова разработать чертеж площадки в носовой части "Андрея" и "Павла I", а затем изготовить и модель. Но науку и на этот раз отодвинули в сторону. Повод был незамысловатый — установка наделки требовала ввода корабля в док. Конечно, не составляло труда смакетировать носовую часть по обводу корабля и, подобно порт-артурскому кессону, точно подогнать к корпусу. Затем по этой модели можно было изготовить натуральную стальную наделку и закрепить при ближайшем вводе в док. Все это нимало не задержало бы работ на корабле и его первые выходы в море.

Но очень не терпелось портовому начальству отрапортовать о завершении работ и "сбыть с рук" столь невыносимо долго строившийся корабль. Бюрократические местнические заботы вновь оказались превыше интересов полной технической завершенности и действительной боеготовности корабля. Так они и продолжали ходить всю свою службу, вызывающе захлестывая якоря в клюзах и картинно фонтанируя бурунами из-под таранов. При малейшем усилении волнения бурун превращался в водяную завесу перед башней (И.В. Гире. "Первый русский опытовый бассейн" Л., 1968, с. 107). Но если от буруна (при тихой воде, возможно, и удалось бы избавиться, то низкобортность додредноутов, как и не отличавшихся в этом дредноутов, предрешала их невысокую мореходность. И.И. Ренгартен, состоявший в штабе командующего флотом, 20 ноября 1914 г. в своем известном дневнике записывал: "Несколько сильнее хлестали волны через "Севастополь", чем через "Рюрик". Крайне неудобные обводы. Особенно нехорош нос". Так болезненно проявляла резкая смена "школ" кораблестроения, состоявшаяся после Цусимы. Переход к низкобортным линейным кораблям был явно не лучшим решением "новой школы" поддерживавших ее молодых офицеров МГШ.

Воистину, нескончаем был перечень чудес бюрократической непредусмотрительности, нерасторопности и мнимой экономии, совершившихся при постройке этих кораблей. Большую борьбу пришлось выдержать за такое, казалось бы, безоговорочно необходимое решение, как устройство разобщения головы руля от румпеля на случай заклинивания приводов. Урок "Рюрика", который 2 августа 1904 г. погиб из-за невозможности следовать со своим отрядом вследствие заклиненного руля, вовсе не считался существенным. О нем при проектировании "Андрея Первозванного" не вспомнили, и разобщение головы руля от румпеля на "Павле I" удалось осуществить лишь благодаря настояниям П.В. Римского-Корсакова. Удобнее для управления был и принятый для "Павла I" более современный полубалансирный руль. Но вот отстоять корабль от невесть откуда взявшихся и оказавшихся позднее полностью несостоятельных решетчатых мачт не удалось.

Не вызывало у командира энтузиазма и странное предложение МТК об установке на крышах 120-мм казематов двух бортовых дальномерных рубок. Малая высота установки, разобщенность на двух бортах, подверженность точных дальномерных приборов постоянным сотрясениям от стрельбы бортовых 120 и 203-мм орудий заставили в конце-концов отказаться от явно опрометчивого предложения. Не переставали являть себя и другие результаты стихийного проектирования корабля, которые проявлялись и в дальнейшем.

В наступавшем 1911 году "Император Павел I" должен был наконец справиться с достроечными проблемами. В почти неразрешимом противоречии сталкивались интересы эффективной достройки и испытаний техники, не отпускавшие корабль от заводской стенки и задачи обучения экипажа для выхода корабля в море.

В нетерпении был и флот, который ради скорейшего формирования бригады линейных кораблей был готов согласиться на устранение некоторых недоделок уже после вступления корабля в строй. Стремясь поскорее вырваться в море, командир в то же время понимал, что именно на него ляжет ответственность за аварии, к которым приведет выход с недоделками. Между двумя этими одинаково важными необходимостями не было выбора, и строитель с командиром, подобно Одиссею между Сциллой и Харибдой, должны были каждодневно изыскивать меры по ускоренной достройке.

И потому командир не давал покоя своим офицерам, добиваясь ускоренного обучения своих команд навыками обслуживания техники. Так, в числе первых (после главных машин) энергетических агрегатов еще в декабре 1910 г. в ведение команды от фирмы "Вольта" приняли все динамо-машины. Уже 5 января 1911 г. командир докладывал начальству, что необходимости в наблюдении со стороны персонала фирмы уже нет. В начале февраля он докладывал об успешно развернувшихся работах по подкреплению верхней палубы от выстрелов в кормовой и носовой частях. Санным путем успели завести мебель и оборудовать каюты. Но еще непомерно велик был перечень неоконченных или даже не начатых работ. В их числе значились сети, задраивание портов, подкрепление палуб под краны гребных судов, телеграфные рубки и др.

По артиллерии готовыми можно было считать лишь 12-дм башни. Но все же при должном формировании работ командир рассчитывал достичь заветной цели оторваться 1 июня от заводской стенки и уйти в плавание. Но Балтийский завод оптимизма командира не разделял. 12 февраля начальник завода докладывал в Правление о том, что радиорубку, уже оборудованную заводом в указанном МТК месте, уже начисто разоряют. Ее теперь с нижней броневой палубы переносят на верхнюю броневую. На месте рубки в увеличенном помещении будет оборудован арсенал. Эти работы будут стоить 9525 руб. Из подобных работ с их сметами и описаниями мог бы получиться обширнейший гроссбух. По состоянию на 1 февраля 1911 г. башни 12-дм орудий были смонтированы полностью, но МТК отложил их испытания до установки муфт Дженни. С этим же долгое время капризничавшим новшеством предстояло невообразимо много возни. Для 8-дм орудий три станка были еще не получены. Из 120-мм станков 29 января получили три, а семь еще ожидали. Из шести динамо-машин пять были приняты, последнюю рассчитывали принять в начале месяца. С механизмами существенных работ уже не ожидалось. Водоотливная система была готова на 10-807», но перечень еще не выполненных работ оставался обширным.

На Ревельском рейде. 1912 г.

К 1 марта очередную долю в них занимали выполнявшиеся чуть ли не по всему кораблю подкрепления верхней палубы. Полностью их успели закончить только в командирском помещении. Безобразно долго затягивалась доставка артиллерии. В феврале успели получить две 8-дм и шесть 120-мм станков. В Петербурге оставались один 8-дм и четыре 120-мм станка и одно 8-дм и семь 120-мм орудий. В 12-дм башнях по-прежнему безрадостным было положение с муфтами Дженни. Теперь с ними обещали справиться к 1 июня. Только в феврале Балтийский завод получил наряд на оборудование парового отопления для "Павла I" и "Андрея Первозванного" в башнях 8-дм и 12-дм орудий. 7 февраля для погрузки угля на двух додредноутах и двух крейсерах заводу "Вольта" по приказанию товарища Морского министра были заказаны электрические лебедки.

Но работ оставалось еще очень много.