Миноносцы в камуфляжной окраске. Владивосток 1904 г.

 

35. Две жизни корабля

Исключение из списков и сдача к порту не всегда обозначали окончание службы корабля, когда его, разоружив, отправляли в разломку на дрова, строительные материалы или металл, расстреливали или взрывали при артиллерийских и минных опытах. Особый случай-расстреле 1911 г. бывшего броненосца "Чесма", на котором испытывали систему броневой и конструктивной защиты уже строившихся дредноутов.

Давняя традиция сбережения исторических кораблей в мире общепризнана, и сегодня более 200 крупных кораблей продолжают нести собой память о трудах, талантах и доблести прошлых поколений людей. Но Россия, которая и здесь шла "своим путем", к началу XX века сберегала лишь несколько мелких судов времен Петра I (включая знаменитый ботик) да галеру Екатерины II "Тверь". Но и с ней в "просвещенное" хрущевское время сумели покончить.

Ущербная историческая память, низкий культурный уровень и уродливые представления об экономии, которыми руководствовались правящие в России режимы (что царский, что большевистский), не позволили сберечь для будущего не только крупные, но даже и заслужившие того малые корабли XIX века. Не пощадила судьба и первые миноносцы. Честно отслужив свой срок, но так и не дождавшись боевого применения в качестве торпедных кораблей, они в исходе своей службы оказались для флота едва ли не более необходимыми, чем в годы молодости. И связано это было с новыми качествами, которые потребовал придать им изменившийся характер войны на море.

Организацию новой для флота отрасли минного дела поручили капитану 2 ранга М. В. Иванову, который в Порт-Артуре был заведующим созданного там первого соединения тралящих кораблей, получившего название "тралящий караван" (траление в разное время в Порт-Артуре возглавляли капитаны 1 ранга Э.Н. Щенснович, В.М. Зацаренный, Н.К. Рейценштейн). Как и Э.Н. Щенснович, в роли заведующего подводным плаванием М.В. Иванов столкнулся с глухой стеной предубеждения, пренебрежения и недоверия.

В результате сформированная с огромными трудами партия траления Балтийского моря состояла, по словам И.А. Киреева, "из двух непригодных к действию и двух устаревших номерных миноносцев", а базой для экипажей и хранения имущества служила старая лайба "Мечта", состоявшая ранее при отряде судов Морского корпуса. В 1917 г. вместе с тральщиками специальной постройки силы траления на Балтике насчитывали уже свыше 60 кораблей.

В разное время в них состояли бывшие балтийские миноносцы разных типов, в том числе номерные первого поколения. Это были миноносцы NN 103, 108, 115, 118, 131, 132, 142. Миноносец N 103 в 1915 г. был переклассифицирован в посыльное судно, но в годы мировой войны использовался как тральщик. В 1918 г. был захвачен немцами в Финляндии, в 1922 г. по Юрьевскому договору подлежал возврату в РСФСР, но по непригодности продан Финляндии на металл.

Миноносцы NN 115 и 131, исключенные из списковв 1910–1911 гг. в 1914 г. были возвращены в состав флота и до 1917 г. использовались на Копанском озере в качестве катеров пристрелочной станции. С окончанием войны сданы к порту, в 1921 г. введены в состав флота и переоборудованы в тральщики. Из-за сильного износа котлов снова были возвращены на хранение и в 1925 г. сданы на разборку.

Миноносец N132, исключенный из списков в 1910 г., в 1914–1918 гг. использовался как тральщик и носил название "Чека". Миноносцы NN101 и 102 с 1906 г. состояли в отдельном корпусе пограничной стражи. Миноносец N142, как и большинство сохранившихся миноносцев первого поколения, в 1916 г. был переклассифицирован в посыльное судно, в 1918 г. вернулся из Гельсингфорса и сдан на хранение в Кронштадте. В 1921 г. он переоборудован в тральщик, участвовал в боевом тралении 1921–1922 гг. В 1923 г. затонул от течи в машинном отделении.

Миноносцы NN 119 и 120 в 1912 г. были переклассифицированы в посыльные суда. В 1918 г. захвачены Финляндией в Гельсингфорсе и проданы ей на слом по Юрьевскому договору. Миноносцы NN 128 и 129 в 1916 г. были переклассифицированы в посыльные суда, в 1917 г. были сданы на хранение в порту Або. Там вместе с бывшим миноносцем N 104 (с 1912 г. посыльное судно) захвачен немцами. Как и другие захваченные и признанные непригодными для дальнейшей службы, проданы Финляндии по Юрьевскому договору.

Миноносец N 108 в 1909 г. переклассифицирован в портовое плавучее средство. Назывался "Илим", затем сдан на хранение. В 1918 г. вошел в состав минной дивизии и переведен на Волгу, где в 1919 г. переклассифицирован в канонерскую лодку. От столкновения с канонерской лодкой "Пронзительный" затонул, был поднят и восстановлен. В 1920 г. возвращен на Балтику, переформирован в посыльное судно, затем переоборудован в тральщик. Участвовал в боевом тралении в 1920–1922 гг. В 1922–1923 гг. находился в составе пограничной охраны ОГПУ, после чего сдан на хранение.

Миноносец N118 в 1909 г. был переклассифицирован в посыльное судно под названием "Перископ". В феврале 1918 г. совершил переход из Ревеля в Гельсингфорс, а в апреле в Кронштадт. В 1918–1919 гг. действовал на Волге, в 1920 г. возвратился на Балтику. В 1921 г. под названием "Тральщик N15" участвовал в боевом тралении. В 1922 г. находился в составе морской погранохраны ОГПУ, в том же году сдан на разборку.

В Черном море тралящие силы начали свое формирование также путем переоборудования миноносцев первого и второго поколений. И трудностей при этом приходилось преодолевать еще больше, чем на Балтике. Принятие всех решений затягивалось или откладывалось из-за отдаленности от столичных центральных учреждений. Черноморский флот имел и меньшие внутренние ресурсы. Особенно болезненно сказывались последствия русско- японской войны и недавних мятежей: летом 1905 г. на броненосцах "Князь Потемкин-Тавричёский" и "Георгий Победоносец", а также на учебном судне "Прут" и осенью в Севастополе.

Деньги на ремонты кораблей приходилось в Петербурге почти что вымаливать, а потому и при создании партии траления решили обойтись самым скромным составом. В ведение назначенного и.д. начальника партии лейтенанта В.Г.Энгельмана в 1908 г. были переданы два бывших миноносца NN 258 и 267 и 12,5-тонный 40-футовый паровой катер N 1 Севастопольского порта. Плавучей базой партии стал ветеран флота — построенный в 1868 г. в Англии (Гринок) пароход "Днестр", состоявший в классе учебных кораблей.

Портовое судно "Илим" (б. миноносец № 108, б. "Або").

К прежнему вооружению миноносцев, включавшему по 2 37-мм пушки, теперь добавлялось специальное в виде тралов Шульца, щитовых и катерных. Особую проблему создавала комплектация партии стабильным штатным составом, который можно было бы обучать новому специальному делу. Флот был крайне обескровлен начавшимися уже в предвоенное время переводами офицеров и матросов-специалистов в состав 1-ой, а с началом войны и 2-ойТихоокеанской эскадр.

Значительной потерей для флота стало и переформирование команд "бунтовавших" кораблей: "Потемкина", "Георгия Победоносца" и учебного судна "Прут". Обширные "изъятия" были проделаны и на многих других кораблях, проявивших неблагонадежность. Новая волна еще более широких чисток прокатилась после грандиозного в истории России восстания 15 ноября 1905 г. в севастопольской флотской дивизии и на ряде кораблей, возглавляемых крейсером "Очаков".

Неслыханными были и репрессии, предпринятые по отношению к офицерскому составу флота. Император был вне себя, узнав о протоколе представителей кают-компаний всех кораблей, в котором накануне готовившегося усмирения говорилось о том, что "офицеры флота не желают кровопролития". Все подписавшие протокол были или уволены со службы или переведены на другие флоты. Офицерский состав флота в Черном море заменили почти полностью. В результате преемстзенность управления и боевой подготовки были подорваны, флот перестал быть боеспособным. И восстановление этой боеспособности зависело теперь в большой степени от верности своему долгу и энтузиазма таких офицеров, как лейтенант Энгельман.

Стабильности не удавалось добиться даже в наименованиях кораблей. Вместо сохранения, как это было на Балтике, изначальных названий и номеров миноносцев — ведь номера были совершенно абстрактным отличием, не отнимая себе исторических названий-в Черном море вскоре началась их чуть ли не безостановочная перенумерация. Это, видимо, было одним из приемов "перевоспитания" Черноморского флота, необходимой мерой для приведения его в "дисциплинарное", как тогда говорили, состояние. Впрочем, это могло быть следствием, обыкновенных бюрократических бестолковщины и недомыслия, которых еще очень много сохранилось на флоте с довоенных времен.

Вплоть до 1914 г. упорно, несмотря на протесты офицеров траления, держался и заимствованный из порт-артурского опыта термин "тралящий караван", который по сходству с" землечерпательным караваном" был далек от понятия о боевом соединении кораблей. Рутина примитивных понятий о тралении была столь сильна, что даже высокопоставленные бывшие участники войны, казалось бы, непосредственно на себе испытавшие последствия необеспеченности флота тральщиками, не хотели признавать за ними всех прав боевого корабля.

Морской министр А.С.Воеводский (всплывший на эту должность в силу малопонятной интриги) в мае 1909 г. отклонил ходатайство главного командира Севастопольского порта капитана 1 ранга Н.С.Маньковского о разрешении поднять вымпелы на бывших миноносцах NN 258 и 267. Министр считал, что "хотя суда эти и укомплектованы военной командой, но должны считаться плавучими средствами (баркасами)". Не разрешено было и присвоение им новых названий, о чем просил В.Г.Энгельман. Как портовые плавучие средства они имели право лишь на присвоение очередных порядковых номеров среди катеров порта.

Приказом по Морскому ведомству N 187 от 29 июля 1910 г. новые пароходы хотя'и получили названия ("Альбатрос" и "Балкан"), были зачислены в класс портовых судов. ВIV ранг их перевели только в августе 1912 г. (приказ N 207). "Отбили" и попытки В.Г.Энгельмана получить право называть свои корабли "тральщиками". Довод о том, что названия "портовый баркас и прочие не соответствуют этому назначению", на начальство не подействовал.

Неопределенный статус партии траления был удобен всем начальникам. Ее могли использовать в качестве аварийно-спасательной службы — тралить грунт у мыса Феолент на месте аварии миноносца N 266. К тралящей партии было удобно (инициатива МТК) причислить проводивший минные опыты миноносец N 263. В сообщении об этом от адмирала Яковлева в декабре 1910 г. партия траления по-прежнему именовалась тралящим караваном.

Продолжалась и практика использования бывших миноносцев в качестве посыльных судов. В такой роли, как известно, в дни восстания "Потемкина" при нем оказался миноносец N 267. Теперь с усмирением мятежей прежнюю практику расширили. Условно составлявшие дивизион резервных миноносцев, они были официально приписаны к кораблям эскадры: N 260-к крейсеру "Кагул", N 262 — к крейсеру "Память Меркурия", N 264 — к линейному кораблю "Ростислав", N 265 — к линейному кораблю "Пантелеймон"^ 266 — к линейному кораблю "Три Святителя". N 261 был причислен к подводному плаванию, N 263 — к партии траления, N 268 состоял в пристрелочной станции. N 270 в 1910 г. находился в капитальном ремонте, N 271 занимался опытами нефтяного отопления.

Так своеобразно подводился итог с энтузиазмом начатой 20 лет тому назад практике этого отопления топок. Нефтяное отопление еще оставалось на миноносцах NN 263, 271, 273, но и оно, как следовало из отчета флагманского инженер- механика морских сил Черного моря за 1908 г., не обнадеживало: миноносцы сильно дымили и отличались большим расходом мазута. Правда, МТК, стоя на пороге действенного применения нефтяного отопления на турбинных кораблях, на этот раз поддержал инициативы флота. Испытания были продолжены.

В 1910 г. закончила службу еще одна группа миноносцев первого и второго поколений. Из состава VI hVII резервных дивизионов были сданы к порту миноносцы NN 261, 262, 264, 265, 266, 268. Миноносец N 263 приказом по Морскому ведомству N 254 от 2 мая 1913 г. был назначен на продажу. № 254 передали в пограничную службу. После неоднократных напоминаний со стороны начальника партии траления ему наконец в 1911 г. передали давно обещанный миноносец N 255.

В кампанию этого года партию составляли пароходы "Альбатрос", "Баклан", 25-тонный моторный катер "Чайка" (принят от завода Беллино- Фендерих в 1911 г.) и миноносцы №№ 258, 267 и 255 переименованные в тральщики NN 8,9, 10. Полуофициальное наименование "тральщик" уже в 1911 году фигурировало в годовом отчете, представленном главным командиром Севастопольского порта. Вошло оно и в изданный в 1914 г. "Судовой список", но официально было принято лишь при введении классификации кораблей 1915 года.

На продолжавших числиться портовыми судами "Альбатросе" и "Баклане" в 1911 г. установили рельсовые пути для сбрасывания мин заграждения. В круг регулярных учений и тренировок партии, как говорилось в отчете командира порта, входили: "обучение личного состава партии тралам Шестранда и Шульца, постановка и уборка мин заграждения с плота, маневрирование судов с тралами, вытраливание мин заграждения, вывод и ввод флота на Севастопольский рейд и расстреливание мин заграждения из 37-мм пушек и ружей на якоре и на ходу".

Внеплановым было траление Южной бухты и входа в Севастополь, которое "перед приездом Их Императорских величеств" осуществили портовые суда "Альбатрос", "Баклан" и тральщики N 9". По табели комплектации значилось 10 офицерских чинов (имелось 9), 16(11) кондукторов и 180(139) нижних чинов. В 1912 г. занятия проходили по той же номенклатуре. Сверх того, по приказанию командующего морскими силами в Черном море" перед приездом Их Императорских величеств тральщики "Альбатрос", "Баклан" и N 9 тралили Южную бухту и выход из Севастополя и охраняли их". Успешными были и порученные партии траления поиски 400-пудового сегмента, утерянного линейным кораблем "Синоп" и станового якоря заградителя "Прут".

Неудержимо обострявшаяся обстановка и энергия В. Г. Энгельмана заставили командование флота всерьез задуматься о предстоящей тральщикам роли.

Переоборудованный в тральщик миноносец № 267 (б. "Измаил").

 

36. В составе бригады линейных кораблей

Секретным приказом по морским силам и портам Черного моря N 4 от 29 апреля 1914 г. (взамен ранее разосланного за тем же номером от 28 марта) объявлялось "временное распределение судов Черноморского флота по отрядам на 1914 г. начиная с 1 мая". В нем после перечисления состава дивизии линейных кораблей (вкоторой при резервной бригаде миноносец N 252), минной дивизии, полубригада крейсеров, дивизиона подводных лодок (при нем миноносец N 253), судов плавучей базы, охраны рейдов следовала "Тралящая партия Черноморского флота", за ней — Служба гидроавиации (при ней миноносцы N 256,259). Замыкал перечень предназначавшийся "для минных опытов" миноносец N 260.

Признанная наконец, как и на Балтике, общефлотским соединением, тралящая партия под командованием старшего лейтенанта Энгельмана имела два отделения. Морское, возглавляемое непосредственно начальником партии, включало передававшиеся безвозвратно для переоборудования в тральщики миноносцы NN 270,271,272,273. Рейдовое отделение (начальник лейтенант В. В. Скрябин) включало тральщики (так они и были названы в приказе) "Альбатрос", "Баклан", NN 8 и 10. При партии состояли катер "Чайка", минные катера и блокшив "Пендераклия".

Миноносцы передавались в партию траления на условиях их прежнего содержания в резервном дивизионе миноносцев- четыре месяца в кампании без зачисления на остальное время в вооруженный резерв. Состояние резерва, необходимое для поддержания боевой готовности, планировалось лишь в программе плавания будущего года. Пока же приходилось плавать исключительно за счет экономии, образовавшейся от некомплекта личного состава и средств, остававшихся неиспользованными из-за состоявшейся в мае 1913 г. сдачи к порту тральщика N 9.

Свои сложности создавали задержки с ремонтом и переоборудованием кораблей в перегруженных, как всегда, мастерских порта, а также предусмотренное тем же приказом командующего прикомандирование морского отделения партии траления к бригаде линейных кораблей.

Царизм продолжал делать роковые промахи в выборе командующих флотами и армиями… А люди "внизу", верные долгу и присяге, исполняли приказы поставленных над ними начальников. И вот в июне 1914 г. не закончивший переоборудование и ремонт миноносец N 272 по предписанию начальника бригады линкоров отправляется в Евпаторию, а затем к устью реки Кача для посыльной службы при линейном корабле "Пантелеймон". Но осознание значения тральщиков было уже сильно на флоте, и А. А. Эбергард, как бывалый штабист, не мог идти против течения.

Пытаясь исправить ошибки прошлого (тральщики в МГШ явно недооценивали), он 6 июня 1914 г. пишет об этой проблеме сменившему его начальнику Морского Генерального штаба. "Партия траления Севастопольского порта, обслуживая флот при выходах в море, не имеет судов, которые могли бы сопровождать флот в море, особенно при его подходах к неприятельским берегам". В то же время, подчеркивал командующий, в турецком и румынском флотах средства заграждений получили "значительное развитие".

Тральщик № 6 (б. миноносец № 270).

Поэтому "до решения вопроса о постройке специальных морских тральщиков" необходимо превратить в тральщики не только уже переданные в партию траления миноносцы NN 270, 271, 272 и 273 (им предлагалось присвоить номера 5, 6, 7, 8), но также и миноносцы "Свирепый", "Сметливый", "Стремительный" и "Строгий" (им дать номера 1,2, 3,4), которые имеют лишь аппараты для устарелых 380-мм торпед. Для них надо, не теряя времени, заказать и полные комплекты тралового вооружения. Остальным же номерным миноносцам резервного дивизиона также следовало дать новые назначения, а сам дивизион расформировать.

Мотивируя это предложение, адмирал сделал характерное признание. Помимо довода о том, что эти миноносцы "крайне нужны как посыльные суда для особых назначений", он указывал на полную несостоятельность существования самой структуры резервного дивизиона как способа сохранения кораблей в исправности. Не имея постоянных экипажей или часто меняя их, корабли в дивизионе приходят "в весьма скверное состояние". Из-за этого на восстановление кораблей при подготовке к плаванию приходится тратить больше средств, чем "на содержание их в резерве с ответственными хозяевами".

Миноносцам, еще остававшимся в составе резервного дивизиона, А. А. Эбергард предлагал (в скобках рекомендуемое название) дать следующие назначения: N 252 ("Учебный") — для буксировки и работ у щитов артиллерийской школы, для сообщения Учебного отряда, стоящего в Казачьей бухте, с Севастополем и для постоянных посылок между "Синопом" и другими судами Учебного отряда". N 253 ("Подводник") — для буксировок щитов при стрельбе подводных лодок. NN 256 ("Летучий") и 259 ("Летчик") — для выходов в море конвоирами при полетах гидроаэропланов. N 260 ("Минный") — для непрерывных минных опытов и испытаний, производящихся по заданиям Минного отдела ГУК.

Но в ГМШ не спешили и для начала советовали (так как в официальной классификации тральщики все еще отсутствовали) перевести миноносцы в класс посыльных судов. И тогда, не дожидаясь приказа по Морскому ведомству (он состоялся только в 1915 г.), А. А. Эбергард произвел переименование собственным приказом (N 48 от 10 сентября 1914 г.). Миноносцы NN 273, 270 и 271 переименовывались в тральщики NN 5,6,7. Тральщик N 10 (быв. N 255 — Р. М.) переименовывался в тральщик N 9. Миноносцам NN 252, 253, 256, 259, 260, переименовывавшимся в класс посыльных судов, давались названия "Учебный", "Подводник", "Летчик", "Летучий", "Минер".

Отданным в тот же день приказом N 49 посыльные суда "Учебный", "Подводник", "Минер", не освобождаясь от ранее сделанных назначений, перечислялись в состав охраны рейдов, которую вместе с еще 7 кораблями возглавлял линейный корабль (фактически штабной корабль) "Георгий Победоносец". "Летучий" и "Летчик" приписывались к службе гидроавиации Черноморского флота. Тральщики NN 5, 6, 7 входили в состав морского отделения партии траления. К нему, по-видимому, принадлежал и бывший миноносец N 272, почему- то выпавший из приказа командующего, о чем из ГМШ был даже сделан запрос. Судя по документам начальника партии он числился в ее составе наравне с тремя другими миноносцами.

Все они сохранили свои поворотные минные аппараты. Оставались в партии (в рейдовом отделении) и ветераны-тральщики NN 8 (быв. N 258) и 9 (быв. N 255) и минно-тральные пароходы "Альбатрос", "Баклан", а также моторный катер "Чайка" и минные катера А, Б, В (быв. NN 1,2,3). К этому составу партии, в котором она встретила войну, присоединились сразу 15 пароходов, принадлежавших МТиП, 3 частным владельцам и обществам. По приказу N 49 в морское отделение включались тральщики "Мария", "Ледорез", "Геркулес", "Смелый", "Дельфин", "Доброволец", "Успех", "Дмитрий Герой". В рейдовое отделение вошли тральщики "Петрел", "Кафа", "Пантикапей". "Данай". "Лидия", "Работник", "Гидра".

Судном-базой партии стал транспорт "Кача". Начальником партии и командиром транспорта- базы назначили старшего лейтенанта В. Г. Энгельмана, который 6 декабря 1914 г. был, и еще раз "за отличие", произведен в капитаны 2 ранга. В доцусимское время это было едва ли возможно. Так с опозданием власти пытались наградить подлинных энтузиастов своего дела.

Став уже одним из крупных соединений флота, партия траления уверенно занимала в его структуре подобающее ей место, определенное новыми условиями надвигавшейся войны. На подготовленные В. Г. Энгельманом кадровые экипажи тральщиков вместе с повседневной проводкой флота за тралами по стратегическим фарватерам, их контрольными тралениями и другими видами работ (подчас в удалении от базы) легло и обучение личного состава новоприбывших кораблей, оснащение их техникой.

Они же в дальнейшем помогали флоту осваивать и тактику тралового обеспечения, и появлявшиеся средства индивидуальной защиты от мин с помощью фор-тралов- прообразов параванов.

 

37. "Императрица Мария": "вступили в кильватер тральщику N 5."

Боевая страда началась для тральщиков уже 2 июля 1914 г., когда тральщики "Альбатрос", "Баклан", N 8, N 9 под командованием В. Г. Энгельмана в 4 часа утра вышли из Севастополя для траления на рейдах Пицунды, Гагров и Анапы. В результате похода и тралений нигде мин не обнаружили. Вернувшись в Севастополь, продолжили неукоснительно выполнявшиеся при каждом выходе флота или отдельных кораблей траления выходных фарватеров. После очередного такого выхода, состоявшегося 7 октября, партия траления, не убирая вех, была возвращена, а тральщик N 6 с находившимся на нем начальником партии был оставлен для крейсерства с флотом.

14 октября 6 тральщиков, ночевавших после траления в Камышовой бухте, соединились с вышедшими из Севастополя 5 тральщиками (в том числе NN 8 и 9) и тралили фарватер для выхода флота. 15 октября 10 тральщиков (включая NN 8 и 9) тралили фарватер при возвращении флота. 16 октября для подготовки южного фарватера и проводки в Севастополь ожидавшегося заградителя "Прут" в море вышли тральщики "Мария", "Дельфин", "Смелый", "Работник", "Ледорез", "Доброволец", "Гидра", "Данай", "Кафа", "Пантикопея", N 6 и N 8.

Из штаба предупреждали: на минное поле крепостного заграждения не заходить — оно может быть включено. Инкерманскими створами вышли на траверз Херсонесского монастыря и едва была отдана команда "отпустить тралы", как в расстоянии 35 каб. из державшейся над морем дымки появился — в этом не было сомнений — германо-турецкий линейный крейсер "Гебен". Впереди него шли тралившие путь два турецких миноносца. Слухи о неправдоподобном прорыве "Гебена" Средиземным морем и его появлении уже за Босфором доходили до флота, но не верилось, что он решится на столь грубую, вызывающую провокацию, как беспричинная атака русских берегов. Обстоятельства этой диверсии, как и более чем беспомощные действия русского командования, составляют предмет особого, небезынтересного в наши дни, специального исторического исследования.

Входы и выходы для флота и отдельных кораблей тралили почти каждый день, но вторично с противником тральщики встретились только 24 ноября. Изданная в 1948 г. "Боевая летопись русского флота" об этом дне умалчивает, германский историк Г. Лорей упоминает лишь о факте обстрела "нескольких русских тральщиков". Но сохранившиеся документы позволяют дать полную картину событий того дня.

Утром, исполняя полученное по радио приказание о подготовке Южного фарватера, в море вышли тральщики "Смелый", "Дмитрий Герой", "Данай", "Пантикопея", "Геркулес", "Успех", "Дельфин", "Доброволец" и N 6. Как докладывал впоследствии начальник партии, тралы были спущены на траверзе Херсонесского монастыря в 7 час. 40 мин. Тральщик N 6 шел впереди в качестве дозорного. В 8 час. 45 мин. прошли траверз Херсонесского маяка и легли на курс зюйд. В 8 час. 57 мин. повернули на зюйд-вест 10°. В 9 час. в направлении на норд- вест 70° заметили дым, цветом похожий на дымы миноносцев 1-го дивизиона.

О предполагаемых кораблях успели сообщить по радио начальнику штаба командующего флотом, после чего радист доложил, что ""Гебен" близко и мешает телеграфировать". По непривычному расположению мачт, а затем и появившимся из-за горизонта четырем дымовым трубам в приближающемся корабле безошибочно опознали "Бреслау". Сообщить об этом в штаб из-за созданных немцами помех уже не могли. Это было в 9 час.45 мин., когда отряд проходил траверз мыса Айя. Спустя 10 мин. "Бреслау" повернул в сторону отряда.

Не желая рисковать тральщиками, командовавший выходом помощник начальника партии лейтенант В.В.Скрябин приказал отдать тралы и отходить к мысу Феолент. На этом курсе две кильватерные колонны тральщиков держали "Бреслау" за кормой и потому представляли для него наименьшую цель. Помог и смелый маневр тральщика N 6 (командир лейтенант Вадим Бирилев). Держась на правой раковине отряда, он дымом своих труб прикрывал корабли, залпы 102-мм пушек "Бреслау" приходились лишь по концевым кораблям левой колонны. Всего было выпущено до 30 снарядов. Но они, ложась по правому траверзу левой колонны или в центре строя, в корабли не попадали.

На тральщиках подняли стеньговые флаги, и для последнего боя приготовили пушки, винтовки и шлюпки. Комендор тральщика "Смелый" особенно просил ответить немцу огнем из имевшихся на корабле 37-мм пушек, но расстояние было слишком велико, около 50–55 каб. Да и поворот бортом к противнику увеличил бы уязвимость кораблей, не давая шансов нанести врагу существенный вред. Оставалось надеяться, что находившиеся поблизости крейсера "Кагул" и "Память Меркурия" успеют прийти на помощь. Так и получилось.

В 10 час. 10 мин. "Бреслау" прекратил стрельбу и повернул в сторону Ялты, а отряд на траверзе Круглой бухты встретился со своими крейсерами. Проведя их за змейковыми тралами, вернулись к мысу Айя и возобновили прекращенное из-за боя траление. Вызванные в Севастополь, они в 14 час. 10 мин. вошли на рейд, и лейтенант Скрябин поднялся на борт "Георгия Победоносца", где доложил об обстоятельствах боя ожидавшему командующему флотом.

В отражении первых набегов германо-турецких кораблей 16 октября и 24 ноября 'частвовал и приписанный к гидроавиации "Летчик". Особенно напряженным был день 24 ноября, когда для поиска и отслеживания "Бреслау" один за другим или даже одновременно поднимались в воздух на своих гидросамолетах морские летчики лейтенанты В. В. Утгоф, В. Р. Качинский, мичманы Б. Р. Миклашевский, Н. А. Рагозин и Р. Ф. фон Эссен. Напуганный уже одной упавшей невдалеке бомбой, "Бреслау" особенно яростно стрелял по догнавшему его аппарату N 15 мичмана Н. А.Рагозина.

Из-за опасно больших колебаний, вызванных близкими разрывами, и начавшихся перебоев мотора (в нем, как выяснилось, совсем не оказалось масла), пришлось на 80-й минуте полета отказаться от атаки. Самолет сел на воду около крейсера "Память Меркурия", после чего, готовый ко всем непредвиденным обстоятельствам, "Летчик" отвел самолет на базу.

27 июля 1915 г. тральщик N 5 и посыльное судно "Летчик" уже на Очаковском рейде встречали шедший после постройки в Николаеве, давно ожидавшийся флотом, его первый линейный корабль дредноутного типа "Императрица Мария". После пробных стрельб на Очаковском рейде из 305- и 130- мм пушек дредноут, как об этом в 6 час. 5 мин. на 13 странице сделал запись в вахтенном журнале мичман Успенский, вступил в кильватер тральщику № 5. В таком строе корабли всей группы совершили переход в Одессу. Здесь к ним присоединился "Летчик", обеспечивавший полеты охранявших дредноут гидроаэропланов.

И только выполнив свою работу, тральщики уже в море отошли в сторону, став свидетелями волнующего зрелища встречи двух поколений линейных кораблей: новейшего дредноута и бывших броненосцев доцусимского поколения. Последующие безаварийные плавания "Марии" были одной из многих заслуг неутомимо действовавших тральщиков. Но и в вахтенном журнале корабля, отражая неискоренимость рутины отсталых понятий, нет- нет да являлась фраза "тралящий караван".

25 сентября 1915 г. бой с германской подводной лодкой выдержал тральщик N 7 под командованием лейтенанта А. А. Перфильева. Лодка пошла на тральщик в атаку, но была встречена энергичным огнем 37-мм пушки и была вынуждена спешно погрузиться. Герои этой атаки: образцово действовавшие строевой боцман И. Твердохлебов, комендор Н. Обухов и матрос 1 статьи Ф. Тюнин приказом командующего флотом были награждены Георгиевскими медалями.

Став наконец большим полноправным боевым соединением флота, партия траления пополнялась теперь (чтобы сопровождать флот в действиях у турецких проливов) даже за счет выполнивших свою задачу заградителей. Борьба с минами, которые начали ставить и появившиеся в Черном море германские подводные лодки, становилась одной из главных задач флота. По списку, составленному в 1917 г., в бригаде траления, выросшей из прежней партии, насчитывалось 68 кораблей.

Средняя часть корпуса одного из миноносцев типа "Пернов", переоборудованного в тральщик.

Но кораблей специальной постройки, исключая "Альбатрос" и "Баклан", в составе бригады по- прежнему не было. И ¦-юлучалось, что вконец изношенные, исчерпавши все заложенные в их проекты мыслимые и немыслимые нормы ресурса, развивавшие уже едва 10-уз. скорость (тральщики NN 8 и 9) миноносцы 1-го и 2-го поколений оставались еще очень нужными для флота кораблями. Они были оснащены отлично отлаженным траловым вооружением и могли работать всеми видами остававшегося на вооружении флота наборами тралов — Шульца, щитовым, зм^лковым.

Неоценимым было и их преимущество относительно малой (1,8–2,0 м) осадка. Только они, идя впереди со змейковыми тралами, мс ш страховать сидевшие в воде гораздо глубже, более крупные тральщики. Обо всем этом вынужден был напомнить не в меру ретивым властям начальник рейдовой партии траления лейтенант Скрябин. Неудержимая жажда распорядительства и нежелание вникать в проблемы привела к очередному административному головотяпству.

Все пять оснащенных, укомплектованных бывалыми экипажами ветеранов партии траления — N 5, 6, 7, 8, 9 предписывалось передать в охрану рейдов. С трудом, наверное, сдерживаясь, лейтенант предлагал начальству более мягкий вариант: считать тральщики только прикомандированными к охране рейдов, что позволяло сохранить на них траловое вооружение. Эти тральщики, напоминал В. В. Скрябин, очень еще пригодятся для предстоящих после войны массированных разминирований, а потому использовать их надо с возможной бережливостью. Не правда ли, редкий пример государственного подхода, отсутствием которого во всю историю России не переставали отличаться все ее большие администраторы.

Первоочередным после ускоренного введения в строй новейших эсминцев (так уже говорили в то время) и подводных лодок считалось сооружение десантных средств для близившейся, как тогда казалось, Босфорской экспедиции. И потому бывшие миноносцы 1-го и 2-го поколений продолжали стоически нести малозаметную, но неоценимо полезную службу.

К 1 января 1915 года все 5 больших миноносцев состояли в группе из 12 малых тральщиков. Из них семь, включая и ветеранов партии траления "Альбатрос" и "Баклан", носили собственные имена: "Данай", "Кафа", "Доброволец", "Ледорез", "Пантикопея".

Сами же бывшие миноносцы имели теперь только номера и именовались тральщиками NN 5,6, 7,8 и 9. Из них тральщик N 5 проходил капитальный ремонт, N 6 был вполне исправену N 7 проржавела палуба под бушпритом,N 8 и N 9занимались устранением походных и эксплуатационных повреждений. По состоянию на 1 августа 1915 г. они образовывали 5-ю группу II отделения рейдовой партии траления. Из всего состава этой партии у 21 корабля скорость не превышала 7–9 уз., и только 5 бывших миноносцев оставались все еще самыми быстроходными: они развивали скорость до 10 уз.

В силу новой унификации названий они теперь по спискам именовались Т5,Т6,Т7,Т8,Т9. Из числа экстраординарных работ рейдовой партии в то время характерна ликвидация в мае 1915 г. заграждения из 50 мин, поставленных на подходах к Керчи крейсером "Бреслау". Разряженные мины были изучены, и особенности их устройства сообщены флоту. При контрольном тралении у порта Скадовск применили новый образец импровизированной конструкции фор-трала с подрывным патроном.

Очень полезен оказался в работе и при маневрировании впервые использованный базисный дальномер Бара и Струда, который одолжили с линейного корабля "Пантелеймон".

 

38. Морской устав, статья десятая

Регламентируя порядок службы и обязанности служащих на флоте, статья десятая во всех неоднократно менявшихся изданиях Морского устава, от 1885 до 1914года, сохраняла свою формулировку неизменной. И звучала она так: "Все чины флота во всякое время и при всех обстоятельствах должны вести себя так, чтобы поддерживать честь русского имени и достоинства русского флага". И для тех, кто всерьез веровал в воинскую честь и служил по долгу совести, статья десятая была высшим кодексом чести.

Люди партии траления, как показывает история, ни в чем не отступили от этого кодекса. Каким- то чудом, пройдя сквозь постигшую флот разруху 1917 года и все последовавшие потрясения, дошел до нас вахтенный журнал тральщика N 9, бывшего тральщика N 10, бывшего миноносца N 255, бывшего миноносца "Геленджик". Судя по записям в журнале, бытовало и название "миноносец- тральщик". И, наверное, убедительнее, чем документы блестяще организованных линкоров, крейсеров, подводных лодок и заградителей о порядке службы и дисциплине говорит этот вахтенный журнал малого корабля.

Существенно и то, что командовал им даже не офицер, как непременно было бы в доцусимском флоте, а достигший своей службой высокого доверия рулевой кондуктор Мацко. Как в старое доброе время, под неусыпным надзором придирчивого начальства, когда флот не знал еще ни позора цусимских "генерал- адъютантов", ни диких матросских мятежей, неторопливо и основательно, по всей, веками установленной форме повествовал журнал о жизни корабля.

Временной отрезок, отраженный в этом журнале, составляют дни от1январяпо9июня1916 г. По этим записям, корабль с 29 апреля 1914 г. состоял во внутреннем плавании и находился "в составе 2-го отделения Рейдовой партии траления мин заграждения Севастопольского порта под брейд-вымпелом начальника названной партии".

На 1 января 19.6 г. начальником рейдовой партии состоял лейтенант Скрябин, начальником 2-го отделения лейтенант Перфильев, заведующим судами, не назначенными в ранги, подпоручик по адмиралтейству Кондратьев. Командиром тральщика и был рулевой кондуктор Мацко.

В 8 час. утра 1 января 1916 г., последнего года, прожитого флотом без начавших разрушать его и всю Россию революционных потрясений, подняли праздничные стеньговые флаги. 13 января проводили в боевой поход "Императрицу Марию" под флагом командующего флотом. 30 января открывали бон для возвращавшейся с моря бригады линейных кораблей: "Евстафия", " Пантелеймона" (оба под флагами контр-адмиралов), "Иоанна Златоуста". Весь день, до 17 час. 30 мин., когда бон наконец закрыли, возвращались с моря группы кораблей, обеспечивавших выход флота.

В 11 час. 40 мин. пришли с моря крейсер "Память Меркурия" с четырьмя эсминцами 2 дивизиона и двумя 4 дивизиона. В 11 час. 50 мин. вернулись суда охраны рейдов "Колхида", "Буг", "Коршун", в 12 час. — тральщики "Россия", "Трувор", "Витязь", "Веста", в 12 час. 10 мин. — тральщики NN 33, 35, 41,44,в 12 час. 50 мин.-NN 11, 12,13, 14,16, 18, 19, в 13 час. — тральщики "Альбатрос", "Баклан" и N 6, в 14 час. 45 мин. — тральщики NN 7 и 65.

В воскресенье 31 января ворота бонного заграждения открыли в 6 час утра. В 9 час. приняли семафор с "Георгия Победоносца": "Ожидаются крейсер "Алмаз", посыльное судно "Александр Михайлович" (тот самый пароход РОПиТ, который менее чем за сутки до нападения на Одессу и Севастополь дал радио о том, что на высоте Амастро он встретил "Гебена", идущего с двумя миноносцами курсом на Керемпе). На траверзе Херсонесского монастыря встретили "Александра Михайловича", спустя 40 мин. — крейсер "Алмаз", эсминец "Живой", подводную лодку "Морж".

Преодолевая почти штормовое волнение, пришли к мысу Феолент. Встреченный транспорт "Эммануэль" отвели к Херсонесскому маяку и, получив с маяка семафорное приказание начальника охраны рейдов, повели транспорт в Балаклавскую бухту. Среди стоявших'здесь кораблей застали подводные лодки "Карась", "Лосось", "Судак". Флот, как огромный могучий организм, вел напряженную боевую жизнь.

Тральщики в Севастополе. Слева стоят тральщики специальной постройки "Альбатрос" и "Баклан".

Корабли постоянно находились у Босфора, осуществляя блокаду турецких берегов, особенно Угольного района, поддерживали наступление армии на Трапезонд, не теряли надежду когда-нибудь да изловить продолжавшего досаждать "дядю" "Гебена" и почти всегда неотступно сопровождавшего его "племянника" (так на флоте называли эту назойливую пару " диверсантов") "Бреслау"-"Мидили".

Замечательно активной была и удачливая служба, которая на совсем другом поприще выпала на долю более молодого сверстника "Геленджика" — миноносца N 256 или посыльного судна "Летчик". Так, не давая потеряться изначальному имени своего корабля, еще в 1914 г. записывал его в вахтенном журнале командир штабс-капитан по адмиралтейству Г.Г. Шинкаренко (он же Павлов). История этого корабля — еще одно свидетельство величия русского флота и немалая реклама строившему миноносец заводу Крейтона в Або. Пришедший в Черное море из Балтики, он отлично отслужил в качестве миноносца, и все же лучшая часть его биографии пришлась на мировую войну.

Десятки, если не сотни раз, его экипаж с волнением наблюдал за полетами над морем гидроаэропланов, ведомых отчаянными морскими летчиками. И всегда вовремя приходили к ним на помощь действовавшие посменно "Летчик" и "Летучий", когда боевые повреждения, "скиснувший" мотор или заевший пулемет заставляли летчиков совершать на воду вынужденную или аварийную посадку.

Практически все время состоя в отдельном плавании, "Летчик" часто выполнял роли крейсера, посыльного судна, конвоира и спасателя. Вместе с гидроаропланами он отправлялся в море на поиски вражеских под водных лодок и не раз выходил на них в атаки. Из-за сдававшей со временем техники и столкновений с неосторожными транспортами терпел, случалось, аварии, повреждения, менял гребные винты и их лопасти, обновлял технику и вооружение, проходил неодократные ремонты и каждый раз возвращался в строй флота.

Отряд тральщиков — бывших миноносцев типа "Пернов" в базе.

В апреле 1915 г. с корабля сняли носовой минный аппарат и заделали его трубу, еще раз (после 1908–1909 г.) сменили локомотивный котел, сдвинули на шпацию в корму, установили две 47-мм и вернули прежние две 37-мм пушки и поворотный минный аппарат диаметром 380 мм. Оборудовали радиостанцией, позднее установили и пулемет.

Такое вооружение имели и бывшие миноносцы NN 252 и 259 — "Учебный" и "Летучий". Бывший N 258 ("Поти") имел минный аппарат диаметром 45 см, одну 47-мм зенитную и две 37-мм пушки. 29 июня 1915 г. совместно с крейсерами "Память Меркурия" и "Император Александр II" (такие корабли- носители гидросамолетов позднее стали называть гидрокрейсерами) и миноносцами 4-и 5- го дивизионов "Летчик" сопровождал в море дредноут "Императрица Мария", обеспечивал полеты авиации и охрану тралящей партии.

В июне 1915 г. уже под командованием капитана по адмиралтейству А. А. Пичугина корабль совершил плавание в Феодосию и Новороссийск, откуда с миноносцем "Свирепый" конвоировал транспорт № 100 по маршруту Туапсе, Сочи-Новый Афон, Батум-Ризе. Вернувшись в Севастополь, продолжил выходы в море для поиска вместе с самолетами немецких подводных лодок.

После ремонта в марте 1916 г., выдержав сильнейший шторм, совершил новый поход в Новороссийск и Батум. Дважды, развивая скорость до 18 уз., атаковывал обнаруженные подводные лодки. 7 апреля успел из всех четырех орудий выпустить 17 снарядов, заставивших лодку спешно погрузиться. По возвращении в Севастополь продолжил свою штатную деятельность. В июне-июле корабль в треугольнике Батум-Ризе-Трапезонд почти непрерывно выполняет разведочно-конвойную службу.

В сентябре "Летчик" становится в Поти на капитальный ремонт и приказом командующего флотом переводится из IV ранга в III. Его зачисляют в первый дивизион посыльных судов. Менялись названия и миноносцев, служивших в качестве тральщиков. По составленному 11 апреля 1916 г. списку кораблей партии траления 67 тральщиков, не считая катеров, объединялись в 7 отделений.

Отделения 1,2,3 и 4 (бывшие морские и часть рейдовых тральщиков) базировались на Севастополь, 5-е отделение- на Одессу, 6-е — на Керчь, 7-е- на Севастополь. В 7-м отделении, включавшем 13 кораблей, числились тральщики Т75 ("миноносец N 7"), Т76 ("миноносец N 6"), Т77 ("миноносец N 7"), Т78 ("миноносец N 8"), Т79 ("миноносец N9"). Такой новой двойной, хотя и сбивавшей с толку нумерацией напоминали об их миноносном происхождении. Тральщик Т76 имел одну из 14 радиостанций, которыми была оснащена партия.

Во второй половине 1916 г. тральщики еще раз изменили свои названия. Буква "Т" в наименовании была заменена цифрой "2", и названия кораблей в списках стали выглядеть совершенно по-современному: трехзначный номер и в скобках название, которое судно носило до превращения в тральщик. Так, прежний морской тральщик Т11("Дунай") стал тральщиком 211. По странности руководящего мышления (давние попытки В. Г. Энгельмана дать всем своим тральщикам единообразные названия морских птиц так и не увенчались успехом) без номеров оказались только самые "гражданские" по своему происхождению ветераны партии траления "Альбатрос" и "Баклан".

Им при создании партии как-то повезло сразу получить обыкновенные названия. Включенные вместе с ними в состав 7-го отделения (командир лейтенант Бирилев) бывшие миноносцы остались с номерами, рядом с которыми по спискам в скобках делалось пояснение о прошлом номере.

И не зная предыстории, становилось просто невозможно догадываться, что названный в списке тральщик N 275 ("миноносец N 5") в действительности является бывшим миноносцем N 273, что тральщик N 276 ("миноносец N 6") — это бывший миноносец N 270, тральщик N 277 ("миноносец N 7") — бывший миноносец N 271, тральщик N 278 ("миноносец N 8") — бывший миноносец N 258, тральщик N 279 ("миноносец N 9") — бывший миноносец N 255.

 

39. Во мгле 1917 года

В начале 1917 года в МГШ составили "Таблицы элементов судов, входящих в составы: 1. Балтийского флота. 2. Черноморского флота. 3. Флотилии Северного Ледовитого океана. 4. Флотилий, возникших во время войны". Пояснялось, что в основу таблиц легли сведения, собиравшиеся с февраля 1916 г. по февраль 1917 г.

В этом справочнике бывшие миноносцы оказались вновь почти неузнаваемо перенумерованы с перечислением в посыльные суда. Так "Учебный" получил N 1, "Минер" — N 2, "Подводник — N 3, "Летчик" — N 4, тральщик N 276 — N 5, тральщик N 277 — N 6, тральщик N 275 — N 7, "Летучий" — N 8, тральщик N 279-N 9, тральщик N 278-N 10.

Посыльным судном N 11 (в "Таблицах элементов" его нет) стал, как об этом говорится в справочнике "Корабли и вспомогательные суда советского военно-морского флота (1917–1927 гг.)", изданном в 1981 г. Воениздатом, бывший миноносец N 268. Дезинфекционная баржа (она в "Таблицах" также отсутствует) "Санитар", которой по приказу командующего флотом от 18 сентября 1914 г. стал бывший миноносец N 261, по-видимому, продолжала использоваться по этому назначению.

Трудно сказать, кто был тот дока-систематизатор, кто проделал этот "мартышкин" труд переклассифицирования и перенумерования, кто убедил командующего флотом пренебречь мнениями специалистов траления, совершить дисквалификацию тральщиков и их новое унизительное обезличивание. Ведь оно не соответствовало ни интересам ведения войны, ни традициям флота, ни рекомендациям МГШ. Все здесь было необъяснимо.

Не странно ли, что, лишив бывшие миноносцы ставших привычными за время войны номеров и еще оставшихся в преданиях названий, власти сохранили названия меньшим по величине пароходам "Альбатрос" и "Баклан". Известно, что на крупных кораблях название могли давать даже их катерам. Так, на погибшем в 1904 г. крейсере "Рюрик" катера называли "Трувор" и "Синеус". На отличившемся в составе Батумского отряда "Ростиславле" моторные катера называли именами "Архав", "Вице" (по названию селений на пути к Трапезонду) и "Хопи" (по названию реки близ Поти).

О важности исторических названий кораблей, которые всегда составляли "их главную реликвию", говорилось в недавнем докладе Генмора в марте 1916 г., когда он настаивал на сохранении прежних названий приобретавшихся в Японии бывших крейсера "Варяг" и броненосцев "Пересвет" и "Полтава". Так и было сделано, но только "Полтава", чье название было ранее "занято" дредноутом, стала "Чесмой" (она в большей части укомплектовывалась людьми из состава Черноморского флота, и не исключено, что кто-то мог попасть на корабль из состава бригады траления).

Но на тральщики это правило о сбережении прежних бевых названий как их главных реликвий распространять почему-то не стали. Так, конечно, дало себя знать давнее, но все еще не изжитое пренебрежение к тральщикам. По исключительной ли занятости, в силу ли всем известного крутого нрава или по иным причинам, но вникать в проблему не стал и новый (с 28 июня 1916 г.) командующий флотом вице-адмирал А. В. Колчак.

Сменивший вконец опростоволосившегося А. А. Эбергарда, который, имея уже два дредноута, еще раз упустил "Гебена", новый командующий был, видимо, слишком занят перестройкой оперативной работы штаба. А вскоре события, одно грандиознее другого, начали с 27 февраля 1917года сотрясать Россию. Проблема тральщиков, надо думать, и вовсе ушла из поля зрения командующего.

Но бывшие миноносцы до последних дней организованного существования флота продолжали нести свою службу. С флотом пережили они и все последующие трагедии и унижения флота и российской государственности. Большевистский переворот вверг страну в ужас гражданской войны. Судьба не сулила удачи восставшему против ленинского режима белому движению. Идеологически абсолютно немощное, оно, кроме ностальгии по безвозвратно ушедшему и далеко, увы, не безупречному императорскому правлению, оказалось неспособным противостоять дьявольски изощренной социальной демагогии Ленина.

Флот белых, правда, не знал того внутреннего разложения, постигшего их армию, которой, как известно, не помогли и генштабистские таланты верховного правителя адмирала А. В. Колчака. Но исход войны решался на суше, и существенной роли флот в гражданской войне сыграть не мог. Невелики были и силы белых на Черном море. Уходя в ноябре 1918 г. из Севастополя, немцы передали белым остававшиеся в базе корабли, но пришедшие следом новые оккупанты — вчерашние союзники англичане и французы увели лучшие корабли в турецкий порт Измид в Мраморном море. Недолго белые владели и находившимися на хранении в порту посыльными судами NN 1,2, 3,4,5,6,7,8,9 и 10.

Уже в декабре 1918 г. корабли были захвачены англо-французскими оккупантами. Ничем не захотел помочь белому движению и обосновавшийся в Севастополе флот "незалежной" Украины, которым командовал бывший капитан 2 ранга русского флота и герой боя "Варяга" под Чемульпо в 1904 г., а ныне "самостийный" контр-адмирал Н. И. Черниловский-Сокол.

В апреле 1919 г., уходя из Севастополя, недавние союзники с той же методичностью, как они это сделали с машинами линейных кораблей-до дредноутов, подорвали машины на посыльных судах NN 1, 2,3,5,6,8 и 9. Тогда же они вывели в море и хладнокровно затопили под Севастополем 9 русских подводных лодок. Старое британское правило — уничтожать все корабли, которые не под английским флагом-соблюдалось неукоснительно. В одном только они отступили от традиции-севастопольские доки не подверглись тому тотальному уничтожению, какое произошло в 1856 г. со знаменитыми, только перед войной после 20-летних трудов завершенными наливными доками адмирала М. П. Лазарева.

Из всех бывших миноносцев к зачислению в белый флот оказались пригодными только посыльные суда NN 4,7 и 10. Они получили название "Летчик", "Разведчик" и "Охотник". Первый находился в резерве, второй 10 ш, ля 1920 г. вернули в порт. "Охотник" в тот же день передали воссоздавшемуся в Севастополе Морскому корпусу. Все три корабля были оставлены при эвакуации врангелевской армии из Севастополя 14 ноября 1920 г.

Как и люди, делились на лагеря и корабли. Среди покидавших родину были и ветераны партии траления "Альбатрос" и "Баклан". Три бывших тральщика в числе первых вошли в состав воссоздавшихся в Черном море морских сил РСФСР. Секретным приказом от 2 декабря 1920 г. начальника морских сил Черного и Азовского морей Э. С. Панцержанского три корабля под названием "миноноски" были зачислены в списки судов Черноморского флота, а 17 декабря вместе с посыльным судном "Коршун" образовали дивизион посыльных судов.

"Летчик" с декабря 1920 г. по апрель 1921 г. прошел капитальный ремонт, в марте 1922 г. был исключен из списков, в 1924 г. разобран. "Охотник" служил до октября 1923 г., а "Разведчик" сдали на слом в декабре 1923 г. Подорванные корабли разобрали в 1924–1925 гг.

Так закончилась редкая по продолжительности и исключительному многообразию событий деятельность последних представителей 1-го и 2-го поколений черноморских миноносцев. Из этих кораблей судьбы посыльных судов N 4 ("Летчик") и N 11 составляют в нашей истории особую загадку. Крайняя бедность и еще большая невнятность и беспорядочность документов той смутной эпохи даже сегодня на позволяют с уверенностью ответить на вопрос, кто же был потоплен в Новороссийске: "Летчик", как явствует из ряда литературных изданий, или посыльное судно N11, как следует из упоминавшегося советского справочника.

В известной записи разговора по прямому проводу, который 16 мая 1918 г. провели замещавший начальника МГШ РСФСР В. М. Альтфатер и начальник оперативной части штаба морских сил Черного моря Н. П. Паруцкий, в числе пришедших в Новороссийск кораблей упоминается "номерной миноносец". Так невнятной терминологией отразилась наконец в истории вакханалия переименований и переклассифицирований этих кораблей.

Подьем выброшенного на берег Невы во время наводнения 1925 г. миноносца № 130.

Г. К. Граф в своей до недавних пор запретной у нас книге "На "Новике" (Балтийский флот в войну и революцию)" приводит, по-видимому, общепризнанное мнение о том, что "миноносец "Летчик" пришел из Керчи 'через день" после того, как к вечеру I мая в Новороссийск пришли из Севастополя "все способные суда" Черноморского флота, сопровождаемые одним отделением ("восемь штук") исправных быстроходных катеров.

Называемое в советском справочнике посыльное судно Nile марта 1918 г. (а может быть, и с более раннего времени) числилось в резерве. Трудно представить, чтобы при том огромном некомплекте личного состава, который флот переживал из- за массового сокращения численности новой власти, ухода матросов на гражданскую войну и просто дезертирства, могло состояться введение в строй устарелого посыльного судна.

Наконец, у числившегося в архивном списке морских сил РСФСР на 1921 г. посыльного судна "Летчик" место постройки (Германия), водоизмещение (83,3 т) и главные размерения не соответствуют тем, какие в действительности были у "Летчика". Он был построен заводом Крейтона в Або и имел водоизмещение 101,7 (104) т. Приведенные же в списке водоизмещение и главные размерения более соответствуют посыльному судну N 11 (бывш. миноносец N 268), хотя и для этого корабля приведенные в списке год и место постройки, как и характеристики, также не совпадают.

Вот почему пока приходится (последующие исследования могли бы внести необходимую ясность) оставаться при двух в равной мере возможных версиях. Либо корабль, как говорится в книге Г. Графа и воспоминаниях участника событий капитана 2 ранга Н. П. Гутана, был действительно потоплен, либо он мог быть сохранен командой, которая, став свидетелем гибели флота, решила все же вернуться в Севастополь вслед за ушедшими перед потоплением части флота кораблями. Не исключено, что "Летчиком" мог быть назван бывший миноносец N 268, который, по архивным сведениям, значился потопленным в Новороссийске.

И пусть рассказанные здесь судьбы кораблей пробудят у читателя желание не позволить, чтобы наша история оставалась для нас неизвестной, чтобы рассеялся наконец туман обветшалых и зачастую лживых догм и чтобы не было в нашей истории ни фальшивых легенд, ни дутых героев, ни белых пятен.