Двигатель взревел, бронированная машина дернулась, пошла по узкому проходу, рыча, громыхая гусеницами, царапая стены.
Бурцев вывел танк к маленькой дверце, за которой они нашли фон Берберга. «Рысь» в такую не протиснется. Надо расширять… Он заглушил мотор, перебрался к пушке. Сказал негромко:
— Извини, пан Освальд.
— За что? — не понял рыцарь.
— За Взгужевежу свою извини. Рушить будем твой замок. Если засыплет нас в этом железном гробу, ты уж не обессудь.
Поляк встрепенулся:
— Как так рушить?! Как так засыплет?!
Но Бурцев уже не слышал. Бурцев начал обстрел. Громыхнуло. Еще раз, еще, еще… Дверь разлетелась. Стена, отделяющая темницу от длинного коридора, тоже поддалась снарядам легко. Собственно, и не стена то была даже. Так, простенок, внутренняя перегородка, сложенная, явно, не арийскими первостроителями.
Первую преграду скорострельная пушка «рыси» разнесла на раз — два. Танковое орудие, пробивающие со ста метров тридцатимиллиметровую броню, сейчас лупило почти в упор. Тупоносые снаряды крошили кладку, разлетающиеся каменные осколки барабанили по броне.
Вскоре на месте маленькой дверцызиял огромный пролом, заполненный дымом и пылью. Куски расколотого камня густо усеивали покоцанный пол.
Бурцев прекратил огонь. Нужно переждать, когда уляжется непроглядная пелена впереди. Над ухом ругался добжиньский рыцарь. Конечно, кому понравится такой обстрел в подвале собственного замка? Но ты уж потерпи, пан Освальд, коли хочешь вызволить свою кульмскую красавицу.
Другая стена — выложенная уже из массивных, древних глыб постепенно проступала в дыму. Стена, отделявшая их от Аделаиды и Ядвиги. Мощная стеночка! Тут потребуется ювелирная работа. Бурцев направил пушку в нижний шов каменной кладки. И снова открыл огонь.
Бронебойные снаряды двадцатимиллиметровки методично били в наиболее уязвимые места. А глыбы лишь чуть вздрагивали. Да, эта преграда, усиленная заклинаниями древних магов, стояла прочно. Туды ж ее, растуды ж — гораздо прочнее, чем рассчитывал Бурцев!
Тупая долбежка продолжалась ровно столько, сколько оставалось у них зарядов. Потом по подземелью долго металось гулкое эхо. Потом наступила тишина.
Дым осел, и Бурцев понял: стена выдержала. Трещины шли по каменной кладке и полу. Сверху обрушилась и раскололась на части небольшая плита перекрытия. Через пустой квадрат в потолке падал тусклый электрический свет. Пока только свет. А скоро ведь могут полететь и противотанковые гранаты. Но стена впереди стояла. Аделаида по-прежнему была по ту сторону. А он был по эту…
— Что же ты творишь, Вацлав! — простонал в звенящей тишине Освальд. — Это ведь мой фамильный замок!
Бурцев скрипнул зубами. С места наводчика перебрался вниз — за рычаги управления. Приказал:
— Выходи, Освальд! — В горле было сухо. В голове — ясно. В висках гулко пульсировало. — Жди меня здесь!
— А ты? — добжинец вмиг прекратил причитания.
— Я еду за своей женой! И не знаю, доеду ли, пробьюсь ли…
Усы поляка дернулись от обиды:
— Тогда я тоже еду! С тобой еду. Мне Ядвига нужна не меньше, чем тебе Агделайда!
Препираться с рыцарем дальше у Бурцева не было ни малейшего желания.
— Ладно, как знаешь, пан Освальд.
— А так и знаю, пан Вацлав. Ломай, круши, что хочешь делай — разрешаю, только достань мне Ядвигу Кульмскую!
Рев танкового двигателя заглушил слова добжиньца. Бронированная «рысь» рванулась с места. Коридор был узок. Водитель был не ахти, и танк, мчавшийся по подвалу древней постройки, то и дело цеплял железными боками каменную кладку. Камень крошился. Кладка вздрагивала.
Бурцев прильнул к перископу. Треснувшая, расстрелянная стена впереди росла, стена надвигалась…
— Держись крепче, Освальд! — прокричал он. — Сейчас будет больно-о!.
И заорал еще громче. Дико и страшно, как, орал, бывало, от отчаяния и ярости в битвах и копейных сшибках. Только сейчас был не ристалищный поединок на копьях. Нет, сейчас был совсем другой таран.
Удар оказался страшен. Металл, скрежеща и лязгая, вломился в камень. Тряхнуло, громыхнуло… Слетел со своего места, звеня кольчугой и изрыгая проклятия, польский рыцарь. Бурцеву показалось, будто и сам он, впечатавшись головой в перископ, ненадолго потерял сознание. Сверху что-то сыпалось и падало. Какие-то мелкие осколки.
Во рту ощущался вкус крови. По стеклу перископа пошли новые трещины. Да, это вам не пулеметные вышки валить!
Он тряхнул головой, сплюнул на железо красное, густое. Отогнал машину назад для повторного наезда. «Рысь» — помятая, побитая — пятилась тяжело с громким, натужным воем, словно раненная зверюга. В двигателе что-то пыхтело и гхукало. Дребезжал по гусеничным тракам кусок провисшего металла. Биться вот так лобешником о неподатливые стены танк-разведчик был непривычен.
— Теперь держись еще крепче, Освальд!
Он вновь дал по газам, разгоняясь.
Не раз и не два Бурцев безжалостно бросал с наскоку бронированную машину на древнюю кладку. А стена стояла.
Зато каменный пол, на котором вовсю резвилась многотонная махина, вдруг пополз под гусеницами, раздвинулся расколотыми плитами, обнажил лопнувший фундамент. И дыру под ним.
Куски фундамента дрейфовали и уползали куда-то вниз и в сторону — в непроглядный мрак бездонного провала. Туда же пошла и нижняя часть стены. Канули в открывшуюся нишу несколько неподъемных глыб. А следом — с сильным боковым креном, вгрызаясь гусеницами в каменное месиво, в образовавшуюся брешь вскользнула «рысь».
Все произошло слишком быстро. Бурцев не успел дать задний ход, да и не пытался он этого сделать, если честно. Зачем? Он ведь сам рвался туда, за стену. И он прорвался!
Танк ухнул вниз. Тяжело упал, грузно осел, загремел покореженным железом, взвыл надрывающимся движком… Слава богу, высота — небольшая. Слава богу, встал, как положено — не перевернулся. Грохот и гул внутри машины, звон в голове… Кровь на губах. А под вращающимися гусеницами что-то хрустит, что-то скрипит. Сама «рысь», однако, стоит на месте, уткнувшись в очередную преграду. В разбитых перископах — темень.
Бурцев попытался отъехать назад. Удалось — на полметра — не больше. Снова не пускает стена… Развернуться? Ну да, кое-как, на пол-оборота. Дальше — некуда. Дальше — застрял. Он метался по тесной ловушке вслепую. Туда. Сюда. Обратно… Выхода не было.
Нет, так дело не пойдет. Бурцев заглушил мотор. Открыл люк. Вылез. Фу-ух! От пыли и выхлопов нечем было дышать. Магическая вентиляция у арийских колдунов-башнестроителей, конечно, отменная, но поработай двигатель еще немного — и полные кранты. Никакая магия уже не спасла бы.
Он глянул вверх — на слабый рассеянный свет изпроломленого потолка. Донего сейчас — рукой подать. В прямом смысле: можно дотянуться с башни, можно легко влезть обратно, в развороченную темницу фон Берберга. Только обратно ему не надо.
Осмотрелся по сторонам… Если до их вторжения здесь тоже светили лампочки, то танкопад оборвал всю проводку. И все же он разглядел кое-что. Небольшую комнатку, пробитую в скале и заваленную кусками обрушившихся сверху глыб. Впрочем, не только ими. Гусеницы танка погрузились в какое-то каменное крошево. Странная мелкая щебенка правильной формы — этакие миниатюрные кирпичики — смятыми горками лежала вокруг. Рассыпанная и слипшаяся в причудливые округлые фрагменты. Словно обломки древней керамики. Разбитые кувшины и амфоры? Но кто же клеит амфоры из мелких камешков?
Свороченная дверь вела из этого таинственного хранилища наружу. Маленькая, добротная и прочная, она все же не устояла, когда рухнувшая сверху «рысь» навалилась гусеничным траком на косяки. Но в узкий дверной проем танку уже не пройти. Да и не развернуться ему, не разогнаться как следует для нового таранного удара. Места «рыси» хватало едва-едва, почти впритык. По всему выходило: провалившаяся в нижние подвалы Взгужевежи бронированная машина застряла здесь навеки.
В танке зашевелились: пан Освальд подавал признаки жизни. Но пока очень и очень слабые. Головой, наверное, ударился. А голова в этот раз — без шлема. Нескоро шляхтич встанет на ноги. Но не ждать же его, в самом деле. Ладно, догонит, если что. Бурцев спрыгнул с брони. Под ногой хрустнуло, посыпалось. Нога увязла в мелком щебне. Да что же это может быть, в конце-то концов?! Он нащупал кусок слежавшихся камешков. Поднял. Провел ладонью, поднес к слабому свету, не веря…
Не может быть! Фрагмент шлюссель-башни! Обломок малой башенки ариев! Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Да ведь они с Освальдом вломились на трофейном танке не абы куда, а прямиком в тайник с древними артефактами, о которых рассказывал фон Берберг! За те недолгие секунды, пока Бурцев судорожно ворочал многотонную бронированную махину в поисках выхода из каменного мешка, «рысь» передавила все магические поделки. Все, блин, до единой! Бурцев передернул плечами. Бр-р-р! Аж самому страшно стало от содеянного. Похозяйничал, блин, как слон в посудной лавке!
А впрочем… Все ли шлюссель-башни он уничтожил? Неожиданная догадка полыхнула в мозгу. Стало ясно, что за танк обнаружат во Взгужевеже семь веков спустя немецкие археологи. Да вот эту самую «рысь» и обнаружат! А вместе с ней и две чудом уцелевшие магические башенки перехода. Эх, отыскать бы их сейчас, да сразу — об танковую броню! Но шарить в потемках по россыпям битого и раздавленного камня некогда. Может, потом, а сейчас… Спасать Аделаиду надо сейчас. Остальное — побоку! Пока — побоку.
Он не без труда протиснулся в перекошенную и выдавленную наружу вместе с косяками дверь. И дверь, и косяки ставились тут надежные. Но на танковый удар, да еще и изнутри они рассчитаны не были.
За дверью — неширокий коридор. Темно… Похоже, электрического освещения здесь не полагалось вообще. Однако над тем, куда идти дальше, Бурцев долго не раздумывал. Фон Берберг говорил — все время вниз. Оставалось поверить покойному вестфальцу на слово. Странно только, почему на шум падения и яростной возни «рыси» до сих пор никто не прибежал? Хотя был ли шум? Фон Берберг упоминал что-то о магической звукоизоляции нижних подземелий. Что ж, тем лучше. Раз такое дело, застанем противника врасплох!