Внизу образовалась пробка из копошащегося железа — непроходимая и непролазная. Ай, молодец, Сема! Выиграно еще немного времени. Правда, о том, чтобы самим спускаться вслед за сбитым тевтоном нечего и думать. Да и зачем? Все равно ведь их не выпустят. Ни из башни, ни с замкового двора.
Нет, путь вниз закрыт.
— Наверх! — приказал Бурцев, поднимая оброненный рыцарем меч.
Сам пошел первым.
Один поворот винтовой лестницы и…
Бурцев едва успел отпрянуть за изгиб каменной стены. Арбалетный болт ударил в кладку над головой. Срикошетил. К счастью, никого не задел.
Спасло, что стрелявший почти не видел их в темноте. А вот фигура самого арбалетчика прекрасно выделялась на фоне распахнутого люка боевой площадки. Пусть ночь, но звезды, луна… В общем, света достаточно.
Бурцев рванулся к противнику. Пока тот не перезарядил самострел, пока не взялся за меч или копье.
Противник оказался хитрее. Арбалетчик схватился за крышку люка, захлопывая ее.
Ну, уж нет!
Бурцев впихнул клинок в проем, не в проем уже — в щель. Клинок вошел во что-то мягкое, податливое.
Вскрик.
Тяжелая крышка упала. Зажатый плашмя между деревом и камнем, клинок переломился. Но сверху люк уже не держали. Крышка подпрыгнула от толчка Бурцева. Открылась. Арбалетчик лежал рядом. Одной рукой держался за пропоротую ногу, другой вытаскивал кинжал.
Бурцев, отбросив в сторону бесполезный обломок меча, цапнул раненого за ногу, стащил вниз, бросил идущим следом — разберутся. Сам выскочил на площадку.
Наружу.
Ветер в лицо. И запах дыма.
И ребристая пушка на массивной колоде, уставившаяся на густой лес неподалеку от замка. И десяток каменных ядер. Размером этак с голову. Если голова в шлеме.
И переносная железная корзина с тлеющими угольями.
И двое в шишаках и кольчугах — возле дымящейся корзины. Оба возятся с…
Еще одна пушка, что ли? Пушчонка. В миниатюре. Махонькая такая. Но тяжелая. Пугач какой-то! Короткий железный ствол в грубо вырубленном деревянном ложе.
Один стрелок придерживает и наводит. Другой — подносит зажженный фитиль к затравочному отверстию.
Ага… ружжо, типа… Для расчета из двух человек. Вроде арабской модфаа. Только стреляет не стрелами. Чем именно стреляет эта дура, думать не хотелось. Дура была направлена точнехонько в грудь Бурцеву.
Фитиль коснулся затравки.
Порох не загорелся.
Отсырел?
Пока не загорелся…
А заряженный самопал все смотрит на Бурцева.
А в затравочное отверстие все тычется и тычется тлеющий фитилек. Судорожно дергаются, выплевывая беззвучные ругательства, стрелки.
Блин, ведь вспыхнет же! Хоть и отсырел порох, но…
— А-а-а! — Бурцев бросился вперед.
Пинком отбросил держателя «ружья».
Рывком вырвал железную трубку на деревянном полене у стрелка с фитилем.
Стрелок швырнул извивающуюся змею фитиля в лицо Бурцеву. Не попал. Отскочил. Подхватил секиру, приваленную к ядрам. Размахнулся.
Е-опс! Бурцев попятился. В руках-то ничего, кроме трофейного пугача.
Боевой топор мелькнул над головой. Бурцев прянул в сторону, увернулся, выставил вперед железку на деревяшке. Ткнул в кольчугу.
Бесполезно! Без штыка — дохлый номер.
Зато к месту вспомнились давние уроки рукопашного боя с автоматом Калашникова. Ствол пятнадцатого столетия, вообще-то, на «калаш» походил мало. Но вполне годился, чтобы…
Бурцев чуть присел, уходя от второго удара, и, резко развернувшись всем корпусом, наподдал. Под шлем. Прикладом… Той частью, где, по идее, должен быть приклад.
Никакого приклада там не было — не изобрели, видать, еще. Но корявая деревяха, служившая ложем для примитивного прародителя стрелкового оружия, оказалась все же достаточно тяжела, чтобы отбросить противника к каменным зубцам башни.
А уж кому скинуть оглушенного стрелка дальше, за зубцы, нашлось. Гаврила Алексич подсуетился. Схватил двумя руками — и вниз. Как бревно.
Так, а второй где? Который был живой подставкой?
Бурцев оглянулся. Ага, второго уже накалывал на трофейный меч Хабибулла. Все свои уже забрались на боевую площадку башни вслед за сарацином. И не только свои — ведьма Берта тоже здесь.
Впрочем, скоро наверх поднимутся и преследователи. Снизу, из люка, уже тянулись руки. Кто-то схватил Аделаиду за край черного балахона. Аделаида визжала. Ядвига держала княжну, не давая стащить ее обратно в башню.
Проклятье! Бурцев подхватил корзину с углями. Опрокинул. Высыпал угли вниз, в люк. На руки, на открытые лица, в раззявленные орущие рты и в смотровые щели шлемов.
Заметались искры. Закружилась, норовя запорошить глаза, зола.
Крики. Вопли. Аделаиду отпустили. Руки исчезли.
— Ядра! — заорал Бурцев. — Шары каменные! Катите сюда!
Поняли… Покатили. От пушке — к люку.
Десять ядер одно за другим с грохотом обрушились вниз. Застучали, по ступенькам, сбивая всех и вся, раскалываясь по пути.
Вопли на винтовой лестнице стали громче.
История повторяется, — мелькнуло в голове Бурцева. Причудливо и непредсказуемо, но повторяется. Когда-то в донжоне Взугжевежевского замка он швырялся немецкими гранатами, теперь, вот, скатывает вниз каменные ядра. Эх, а ведь гранаты были бы эффективнее! Гранаты? Гранаты… Гранаты!
Бурцев вскочил, озираясь. Там, где есть пушка, ядра, фитиль и огонь, должен иметься хотя бы небольшой запас пороха. Да вот же он! Запас! И не маленький! Просмоленный бочонок с пробкой в крышке!
Затычку — выдернуть! Поднять с пола и вставить в отверстие тлеющий еще фитиль от ружья-пугача. Вновь впихнуть пробку на место, придавив запал.
Получилась бомба.
— А ну-ка, разойди-и-ись! — заорал Бурцев.
Вскинул бочонок на плечо, подбежал к люку.
Там, внизу, немцы, похоже, уже прочухались после углей и ядер. Снова лезли, будто гигантские жуки, скрежеща друг о друга панцирями.
Бурцев бросил бочонок. Захлопнул люк.
— Ложись!
Попадали все. И — взрыв. Крышка подпрыгнула, как шальная, кувыркнулась, разлетаясь в воздухе на доски и щепки. Снизу пыхнуло пламя, повалили клубы дыма.
В этот раз в башне даже не кричали. Только кто-то громко и надсадно кашлял.
Еще выиграно несколько… Минут? Секунд?
Потом снова — приступ. А швырять в нападающих больше нечего. Пушку-то не поднять. Да и не пролезет она в люк.
Возле тяжелого крепостного орудия уже стоял Освальд. Оглядывал с любопытством.
— Это что, модфаа такая?
Поляку ответила ведьма.
— Большая бомбарда А то вон, — Берта кивнула на пугач-самопал. — … то — малая бомбарда. Ручная. Только теперь они нам уже ни к чему.
— А-а-а, — протянул Освальд.
Бурцев сплюнул. Нашел добжинец время расширять военные познания! А ведьмачка-то, видать, разбирается в оружии. Что ж, будем знать. Поговорим с мутанткой на эту тему, когда выберемся. Если выберемся.
Бурцев осторожно высунул голову меж каменных зубцов. Глянул вниз. Что творится в замке-то?
А в замке царил переполох. По внутреннему двору и стенам метались люди с факелами. Много людей, много факелов: от огней светло, как днем. Ворота заперты, конечно. Выход из башни тоже перекрыт. А площадку, захваченную беглецами, держат под прицелом с полсотни арбалетчиков. Но никто пока не стреляет. Не видят цели? Или еще надеются взять живьем?
Так, а что снаружи? Бурцев посмотрел…
Внизу, почти под самыми стенами, можно различить широкую полосу рва. Во рву — черная вода. С этой стороны замок прекрасно защищен от штурма извне — на стены пришлось бы лезть прямо из воды. Но обстоятельство, затруднявшее штурм, облегчало побег: удрать в это самое извне из замка можно. Теоретически. Если сигануть вниз. И не промахнуться мимо рва.
— Думаешь, там достаточно глубоко, Вацалав? — Бурангул тоже посмотрел вниз.
— А вот мы сейчас проверим. Помогай, юзбаши.
Вдвоем они скинули с башни стрелка, заколотого Хабибулой. Судя по всплеску, воды во рву было немало. Да и выбора все равно ведь никакого.
Избавляться от тяжести доспехов не потребовалось: все железо с пленников содрали немцы. И — тем лучше.
Первым на башенные зубцы влез Гаврила Алексич. Вздохнул поглубже. Перекрестился…
— Постарайся падать ногами вниз, — торопливо проинструктировал Бурцев. — И ноги держи вместе. Тогда вода не так сильно ударит. Прыгнул — сразу отплывай. Освобождай место другому. Чтоб на голову не грохнулись. И выбирайся не на противоположный берег — его, наверняка, будут обстреливать, а сюда, под стену. Это всех касается. Выбрались и ждем остальных — сидим тише воды, ниже травы.
Гаврила кивнул:
— Ну, не поминайте лихом, браты!
— Пошел! — Бурцев хлопнул по широкой спине новгородца.
Спина исчезла в ночи. Плеск. Шумное отфыркивание. Жив! А раз такой тяжеловес не убился, то и остальным, значит, не страшно.
— Второй — пошел!
Ну, прямо как на парашютных прыжках. Только без парашютов.
Вторым был Джеймс Банд.
— Третий — пошел!
Бурангул…
— Не-е-ет! Не буду! — завизжала на весь замок Аделаида, вырываясь и не желая прыгать. Пришлось применить силу. Бурцев сгреб жену в охапку. Сбросил.
Крик, всплеск, проклятия.
Но внизу — поймали, утихомирили.
А в воздухе уже свистели стрелы. Гарнизонные арбалетчики смекнули, что пленники уходят. А смекнув, решили остановить беглецов любой ценой. Хорошо, хоть, били вслепую: фигуры людей терялись на фоне темной башни.