Отряд приближался небольшой, но выглядел грозно. Тридцать всадников, бряцающих железом. Арбалетчики со взведенными самострелами. Оруженосцы с обнаженными мечами. Слуги-копейщики, пригнувшие к земле блестящие острия с трепещущими вымпелами. Все — в кольчугах, пластинчатых бригантинах и открытых конических шлемах.

А вот предводительствовал конным отрядом… М-да… Всем рыцарям рыцарь! Не человек — сплошные латы. Гвозди бы, блин, делать из этих людей… В тринадцатом веке Бурцеву ничего подобного видеть не доводилось. Да и дружинники его тоже стояли, разинув рты.

Нагрудник — цельнометаллическая кираса. Здоровенные, широченные, как у американских футболистов, наплечники. И — налокотники, наручи, наколенники, набедренники, наголенники и еще фиг знает чего на… Кое-где из-под пластинчатых лат выступали кольчужные звенья, обеспечивавшие дополнительную защиту. Голову всадника прикрывал шлем с опущенным и выдающимся вперед остроносым забралом обтекаемой формы. С такой железной морды и копье, и меч соскользнут, не задерживаясь.

В рыцарском седле с высокими луками бронированный наездник сидел благодаря подвижному подолу, склепанному из длинных пластин и прикрепленной к нему «юбочке»-тассете.

Клепки, застежки, прочные кожаные ремни с пряжками… Все прочно стянуто, сочленения плотно подогнаны по фигуре рыцаря. Справа — на нагруднике торчал крюк непонятного предназначения. Хотя нет — вполне даже понятного. Удобный упор для копья в таранной сшибке.

У седла болтался небольшой квадратный щиток. У левого бедра висели ножны. Пустые.

В правой латной рукавице (ею одной, наверное, убить можно — столько металла ушло на «перчаточку») рыцарь сжимал меч. Не из коротких, надо сказать: клинок, наверное, не меньше метра, плюс удлиненная рукоять с чуть изогнутой крестовиной и округлым навершем-противовесом.

Рыцарь придержал коня, взмахнул мечом. Пророкотал:

— Ште-ен!

Оба-на! Немец! — промелькнуло в голове Бурцева. Хреново!

Свита закованного в латы всадника остановилась, повинуясь приказу.

Рыцарь бросил меч в ножны.

Тут же поднялись опущенные для боя копья за его спиной. Спряталась обнаженная сталь клинков. Легли обратно в колчаны извлеченные из арбалетов стрелы.

Рыцарь поднял забрало. Не поднял, точнее, отворил, подобно дверце со скрипучей петлей наверху. Петля располагалась аккурат на железном лбу. Там же имелся и крюк, фиксирующий забрало в поднятом положении. Под забралом обнаружилось усатое лицо с немного приплюснутым носом. Не молодое, не старое. Лицо это взирало с вежливой доброжелательностью. Но в широко открытых глазах — изумление крайней степени.

Незнакомец скользнул любопытным взглядом по гиммлеровской папке со свастикой, что лежала у ног Бурцева. Потом долго и с неприличным даже недоумением осматривал одежды и доспехи вооруженных бойцов, стоявших перед ним спина к спине.

Но главное — в драку рыцарь пока не лез. И людям своим не приказывал. Что ж, меч в ножнах и поднятое забрало можно считать хорошим знаком. Атаковать, по крайней мере, сразу эти ребята не станут.

Бурцев молчал, выжидая. Дружина — тоже.

А рыцарь тем временем — вот это да! — не дожидаясь помощи оруженосцев, сверзился с седла. Мигом на земле оказалась и вся свита. Очень странно! Неуместный какой-то знак уважения. Или… или военная хитрость?

— Позвольте представиться, — шлем с отворенным забралом качнулся в сдержанно-уважительном поклоне, — Барон Альфред фон Гейнц.

Точно, германец! Но что он задумал? На турнир решил вызвать по всей форме, что ли?

Бурцев потерял дар речи. Остальные тоже вступать в разговор не спешили.

Неловкую паузу вновь прервал странный немец.

— Разрешено ли мне будет узнать, кто предводительствует благородными рыцарями, прибывшими в наши края? И не соизволят ли прославленные воины оказать мне честь, посетив мой скромный Шварцвальдский замок?

Ни фига себе! Удивительное гостеприимство!

Бурцев выступил вперед. Лихорадочно соображая, как правильнее будет назваться в такой ситуации самому. Решил пока повременить.

— Мы приехали недавно, — осторожно начал он по-немецки. — Совсем недавно, вы понимаете, и… и…

И что «и»?

— … и…

Бурцев неопределенно помахал рукой. Что бы еще сказать этакого? Нейтрального?

— О, мы не думали, что вы прибудете так скоро! И что поедете по этим опасным местам, — снова ошарашил разговорчивый рыцарь. В словах незнакомца послышались виноватые нотки. — Иначе мы давно были бы здесь.

— Что? — изумился Бурцев. — Не думали? Что мы прибудем? Так скоро?

Выходит, их еще и ждали? Очень, очень интересно!

Удивление Бурцева было искренним, но собеседник, видимо, истолковал его по-своему.

— Если бы я только знал! — Невероятно! Спешившийся всадник, в самом деле, оправдывался. — Поверьте, я незамедлительно организовал бы встречу, достойную послов магистра Ульриха фон Юнгингина.

— Послов? Магистра?

Блин, каких послов?! Какого магистра?!

— Великого магистра, — смутившись еще сильнее, поспешно добавил незнакомец в латах. — Великого магистра благочестивого ордена Святой Марии…

Ордена?! Святой Марии?! Ё-о-олки-палки!

До Бурцева начинало доходить. Трофейные тевтонские плащи — вот в чем дело. Барона ввели в заблуждение черные кресты, нашитые на белую ткань, Похоже, их тут путают с какими-то посланцами Тевтонского братства. Впрочем, разубеждать собеседника пока не стоило. Раз пошла такая пьянка, не мешало бы вытянуть из фон Гейнца побольше информации.

— Вероятно, вы двигались не через северные саксонские, тюрингские и вестфальские земли, а пошли короткой дорогой — через герцогство Австрийское и герцогство Баварское? — продолжал разглагольствовать барон.

Бурцеву только и оставалось, что кивать.

— Кто бы мог подумать! Но зачем, скажите на милость, зачем вам понадобилось сворачивать с безопасных трактов так сильно к югу?

— А-а-а… мы… это… мы… не знаем…

— Заблудились? Сбились с пути? — понимающе кивнул Альфред фон Гейнц.

— Да-да! Точно.

— Я так и подумал. Что ж, считайте, вам повезло, — с легким упреком заметил барон. — Могли бы ведь не дойти вовсе. У нас в округе бесчинствуют швейцарские голодранцы. Знаете, я объезжал сторожевые заставы на границах своих владений, и мне доносят, что разведчики увидели дымок под этим холмом. Я со своим «копьем» уже изготовился к битве. А тут вы…

Бурцев развел руками: мол, так уж вышло.

А сам мучительно соображал: Австрия, Бавария, Швейцария… Выходит, их забросило в Европу. Не в Восточную на этот раз — скорее, в Центральную.

А собеседник все не умолкал:

— Могу ли я узнать, где ваши лошади? Где оруженосцы? Кнехты? Слуги? Где обоз? — барон Альфред фон Гейнц выпаливал вопросы со скоростью пулемета.

И сам же отвечал, глядя на посеченные одежды и доспехи Бурцева:

— На вас что, напали? Швейцарские разбойники?

Что ж, пожалуй, это сейчас самая подходящая легенда.

— Целая толпа каких-то оборванцев, — с готовностью подхватил Бурцев. — Насилу отбились. Но обоз и лошадей потеряли. И почти всех слуг и оруженосцев тоже.

Он изобразил на лице вселенскую скорбь и постарался издать горестный вздох. Вроде, получилось.

— Проклятые швейцарцы! — с чувством изрек барон. Железный кулак грохнул по железному набедреннику. — Это у них в крови: выйти из своих лесов и гор, напасть, награбить и уйти безнаказанными. Однажды их бесчинства уже переполнили чашу терпения Всевышнего. Разверзлась геенна огненная, адово пекло поглотило грешников, огненный вал сжег их города, испепелил леса, сровнял холмы, расплавил скалы и осушил озера. С тех пор земли кантонов проклляты. Но даже гнев Господень не образумил швейцарцев.

— Не-а, — подтвердил Бурцев, поражаясь буйной фантазии и складному вранью барона. — Не образумил. Мы — тому свидетели.

— Что ж, ваши слова звучат убедительно, — вздохнул фон Гейнц.

Наши? Бурцев подавил улыбку. Вообще-то, до сих пор он, большей частью, отмалчивался и поддакивал. Говорил барон. И так вдохновенно говорил, что грех перебивать.

— Где на вас напали? Где произошел бой? Я соберу войско! Мы догоним негодяев! У вас еще будет возможность поквитаться с этими швейцарскими свиньями. И сам я с удовольствием…

— Это бесполезно, любезный барон, — оборвал горячую речь Бурцев. — Все произошло слишком далеко отсюда. Швейцарцы, должно быть, уже скрылись. К тому же я прибыл сюда не для того, чтобы гоняться за лесными разбойниками.

Бурцев выдержал паузу. Может, словоохотливый фон Гейнц хотя бы намекнет, зачем он прибыл? Чтобы впредь успешно выдавать себя за посла ордена, необходимо и вести себя соответствующе.

— Да. Конечно. Я все понимаю…

Альфред фон Гейнц понизил голос.

— Важная миссия…

И за локоть отвел собеседника в сторонку — подальше от слуг и оруженосцев.