К Черному лесу добрались на «Опеле», когда солнце уже закатывалось за горизонт. План операции был прост: Бурцев на грузовике отвлекает внимание засады. Остальные подползают к немцам так близко, как только смогут, а подобравшись…

Впрочем, дальше они не загадывали.

Десант, вооруженный многозарядными китайскими арбалетами, высадился за лесом. «Опель» по широкой дуге начал огибать невидимый пока холм с развалинами древней башни наверху и с фашистско-тевтонской засадой внизу.

Машина должна была появиться с другой стороны.

Вместе с Бурцевым ехали Аделаида и Ядвига. Дамам ни к чему лезть в битву. Хватит подстреленной Берты. Непреклонность Бурцева в этом вопросе дам огорчила. Любопытно, видите ли, им посмотреть вблизи, каково это — с китайскими самострелами против «громометов». В утешение Бурцев сунул женщинам по арбалету. Сказал, что, возможно, самим придется отстреливаться прямо из колдовской повозки. Но — это вряд ли. Подставлять под удар машину он не собирался.

Бурцев намеревался лишь подразнить немцев и при благоприятном стечении обстоятельств — выманить противника из оврага на открытое пространство. А потом — сразу по газам.

В общем, машина была сейчас безопасным местом. Настолько, что аж самому противно. По хорошему-то воевода должен вести свою дружину в атаку, а не раскатывать в стороне от места стычки. Но приходилось кататься. Кроме него за руль сесть некому: в средневековье на водителей не учат.

Сумерки сгустились. Что под колесами — не видать. А десант уже должен бы выбраться на позиции. Пора проводить отвлекающий маневр.

Бурцев врубил ничем не прикрытые фары. Вывернул из подлеска. Попер по ухабистой целине.

Его уже заметили, наверное. Мудрено не заметить горящие фары на пустой равнине, мудрено не услышать в тишине наступающей ночи шум мощного движка. И пусть… Пусть немцы смотрят, пусть слушают. Пусть дадут арбалетчикам подобраться поближе.

Он повернул. Вправо, влево. Полосуя сумрак яркими лучами. Устраивая иллюминацию для незримых наблюдателей.

Наверное, он слишком увлекся. Не заметил опасности.

И — хрясь! И — бумп-ш-ш-ш!

В глубокую промоину, скрытую в траве, многострадальный «Опель» влетел всем передком. Уткнулся бампером в земляную стенку. По лобовому стеклу пошла трещина.

Движок ревел. Колеса крутились, выбрасывая вверх комья грязи. Машина дергалась, но с места не двигалась.

Бурцев выскочил из кабины посмотреть Ну, посмотрел… Застряли! Плотно засели. Втроем — с двумя женщинами не вытолкнуть. Надо откапывать передние колеса.

Бурцев погасил фары. Поздно.

В темноте уже мелькали другие огни. Фары «Цундаппов». Огни факелов. Но не впереди — не в овраге, где по плану должен начаться бой. Сзади. И справа. И слева тоже.

Немцы выныривали из ближних балок. Выезжали из-за дальних холмов, из массива Черного Леса, из небольших рощиц.

Бежали, ехали, скакали…

Машину обложили со всех сторон. Только теперь Бурцев понял, что настоящая засада скрывалась вовсе не в овраге под платц-башней. Овраг — это так… Приманка. Как «Опель».

Немцы знали, что после неудачной разведки Вальтера Телля сбежавшие пленники шварцвальдского замка вернутся сюда. Или сами догадались, или взяли в плен кого-нибудь из теллевских стрелков. Выпытали? Вызнали под каким-нибудь магическим гипнозом? Это уже не важно.

На темной равнине мелькали конные фигуры в белых тевтонских плащах и размытые силуэты мотоциклов с колясками. Сзади бежала цепь пехотинцев. Эсэсовцы? Кнехты? Не разобрать. Преследователи не стреляли. Пока.

Путь к отступлению отрезан. Бежать теперь можно только вперед. Но на своих двоих — далеко не убежишь.

А грузовик застрял!

В кузове — оттуда удобно бить во все стороны — с арбалетами наготове уже затаились Ядвига и Аделаида. Ждали молча, не высовываясь.

Бурцев руками разгребал землю под колесами. Дохлый номер. Промытая дождями глинистая почва уже затвердела и не поддавалась. Вот для чего фашики возили в машине саперную лопатку!

У Бурцева лопатки не было. Он рванул из ножен меч. Принялся сковыривать землю клинком, стараясь не пропороть скаты.

Немцы приближались. Отточенный клинок взрезал дерн и рубил плотную глину. Ну, вроде, сойдет. А если нет? А враг уже — вот он!

Первыми были «Цундапп» и пара тевтонских рыцарей. Эти намного опередили остальных. Метался туда-сюда свет одинокой фары. Мотоциклетная коляска скакала по кочкам. Может, поэтому пулеметчик и не стрелял до сих пор — не мог прицелиться? Или немцы надеялись взять беглецов живыми? Или никого не видели в темноте возле машины с погашенными огнями?

Однако тевтоны на скаку уже опускали копья, готовые сбить любого, кто высунется из-за «Опеля». Белые плащи и попоны выделялись в ночи.

Ну, вашу мать… Бурцев бросил меч. Схватил арбалет. Скомандовал негромко:

— Эй, там, в кузове! По рыцарям изломанного креста в колдовской повозке — пли!

Три стрелы — две из кузова, одна — из-под кабины — бесшумно устремились к цели. К яркому пятну в ночи. Видимо, что-то попало. Куда-то… Луч мотоциклетной фары прочертил диковинный зигзаг. Кто-то закричал. Коротко взлаял пулемет в коляске. Куда ушла очередь? Не понять. Наугад, видать, пальнули, с перепугу.

Щелкнули рычаги перезарядки. Еще три стрелы… На свет… Три незримых ночных мотыля со стальными жалами.

«Цундапп» перевернулся.

Еще три выстрела. «Рыцари изломанного креста» больше не подавали признаков жизни.

Зато тевтоны — Готт мит у-у-нс! — гудят из закрытых яйцеобразных шлемов и несутся тяжелым галопом, выставив копья. Длинные копья всадников легко достанут и Бурцева, укрывшегося за капотом, и Аделаиду с Ядвигой, сидящих в кузове. Секунды через три уже достанут. Но три секунды — достаточно, чтобы сделать из скорострельных китайских арбалетов еще пару залпов.

А это — шесть стрел. Почти в упор.

— По коням бейте! — Выкрикнул Бурцев. — По ногам!

Там, пожалуй, самое уязвимое место.

Снова свистят стрелы. Рыцари и кони с грохотом летят наземь. Катятся, звеня металлом, чуть не к самым колесам грузовика. Кони — ранены. Тевтоны же, обвешанные латами… Ладно, нет времени проверять тевтонов.

Бурцев уже в кабине. Ревет мотор. Протекторы цепляются за расковырянную землю. Сзади густо дымят выхлопы, окутывая и скрывая машину. Сзади палят немцы. Мимо пока.

А вот — стукнуло — в кузов. Раз, другой…

Быстрый взгляд назад. Нет, девчонок, вроде, не задело.

Аделаида и Ядвига надсадно кашляют, и — щелк-щелк — шлют стрелу за стрелой, опустошая магазины самострелов. Бьют — уже не целясь, наобум. Трудно прицелиться, когда от выхлопных газов нечем дышать и слезятся глаза, а кузов под ногами ходит ходуном.

Все же в зеркало заднего вида Бурцев успевает заметить, как еще под одним всадником, вырвавшимся вперед, упал конь.

В расширенной, изрубленной мечом промоине Бурцев бросает машину вперед. Назад. Вперед. Назад. «Опель» раскачивается, используя мощь двигателя и инерцию собственного веса, чтобы вырваться из западни.

И…

И вырывается, наконец!