Запертая подвальная дверь держалась уже на честном слове. Топоры тевтонов крошили дерево в щепу. Ну-ну…

Бурцев встал напротив. Поднял «шмайсер». Нажал на курок. Две длинные очереди крест-накрест прошили дверь. Ох и шума было!..

Аделаида, закрыв глаза и уши, завопила от страха. Бледный Освальд впечатался в стену всем телом. Даже невозмутимый Бурангул присел, вжимая голову в плечи. О том, что творилось за дверью, можно было только догадываться. Крики ужаса и боли, грохот падающих на камень тел в тяжелых латах, звон оброненного оружия, удаляющийся топот ног…

Бурцев сменил опорожненный магазин на новый. Впредь надо бы экономить боеприпасы. Передернув затвор, он осторожно отворил изрешеченную дверь…

С той стороны торчал всаженный в дерево боевой топор. У порога лежали еще две секиры. И шесть трупов — два орденских брата, один сержант, три кнехта. По ступеням винтовой лестницы наверх вели следы крови. Одного из отступивших Бурцев обнаружил за первым же поворотом. На белой накидке с черным перекрестием расплывались три кровавых пятна. Глаза рыцаря уже стекленели.

— Быстро! — поторопил он спутников. И взяв «шмайсер» наизготовку, начал подъем.

На площадке, где трапезная примыкала к древней башне, им дали отпор. Скрипучая дверь была открыта, но едва Бурцев сунулся в узкий проход, как в полумраке зазвенела спущенная тетива.

Он упал, откатился обратно… В каменную кладку над головой ударили арбалетные болты — с полдюжины, не меньше.

Выход из трапезной перекрывали перевернутые столы и ряды щитоносцев, из-за которых били арбалетчики. Кроме того, стрелки могли таиться на верхних галереях — у бойниц. А это уж совсем скверно.

— Ну что? — поинтересовался Бурангул.

— Не пройти! — отозвался Бурцев. — Придется подниматься выше. Займем оборону на верхней площадке башни, а там видно будет.

Последнюю фразу он повторил по-польски. Никто не возражал.

— Приготовьтесь…

Бурцев вынул из-за пояса гранату-колотушку. Вспомнить бы, как же с ней обращаться-то? К счастью, собственного опыта и кое-каких знаний о германском оружии времен Второй мировой оказалось достаточно, чтобы использовать приведенную уже в боевую готовность «М-24» по назначению. Не зря интересовался этой темой!

Снять с рукояти предохранительный колпак. Рвануть за фарфоровый шарик шнур терочного запала. Швырнуть в трапезную осколочный гостинец из Третьего Рейха.

Получай, тевтон, гранату!

Четыре секунды замедления и — взрыв, дым, крики…

Для пущего эффекта Бурцев добавил очередь из «шмайсера». Вслепую, по вопящей темноте.

Дверь в трапезную они захлопнули прежде, чем в нее снова полетели стрелы. Слава богу, здесь тоже имелся внутренний засов! Не столь прочный, как в подвале, но на некоторое время и он сдержит рыцарей.

Дальше поднимались осторожно, без излишней поспешности. Наверху могла поджидать дежурная стража. Да и низенькие дверцы с тяжелыми кованными кольцами вместо ручек, встречавшиеся по правой стороне винтовой лестницы, внушали опасения. Мало ли что за ними.

— Это выходы к боевым площадкам и бойницам, — пояснил Освальд. — Их занимают для обороны башни, чтобы обстреливать неприятеля, ворвавшегося в замковый замка. Сейчас там вряд ли кто-нибудь будет.

Добжинец ошибся. Но прежде чем Бурцев понял это, их атаковали сверху. Неожиданно и яростно. Полубрат в серой накидке и троица чернодоспешных кнехтов, спустившиеся с наблюдательной площадки Взгужевежи. Крестоносцы выскочили из-за поворота винтовой лестницы так внезапно, что всех четверых пришлось расстреливать практически в упор.

Пули, взвизгнув в рикошете, ушли по лестничной спирали куда-то вверх, а характерный щелчок затвора возвестил, что обойма пуста. Ну, не пристрелялся он еще к антикварному «шмайсеру». Ну, не смог контролировать чуткий курок. А теперь… Толку теперь от немецкого автомата с пустым магазином, что от козла молока. Он швырнул бесполезное оружие на каменные ступени.

Вот тут-то все и произошло.

Вскрикнула Аделаида. Только что она стояла между Бурцевым и Бурангулом, прислонившись к косяку низенькой дверцы — и вдруг исчезла. Зато дверь распахнута настежь. А за дверью…

Дюжий краснолицый орденский брат в кольчуге и подшлемнике, но без меча и шлема, обхватив левой рукой перепуганную княжну, правой занес над ней узкий трехгранный кинжал.

— Штэен! (Стоять! (Нем.)) — приказал немец, отступая к бойницам в толстой кладке стен.

Бурцев чуть не взвыл. Схватить бы сейчас что-нибудь поувесистей… Но руки пусты. Зато рядом Бурангул держит башенку перехода. Не раздумывая, Бурцев выхватил ее у ошарашенного татарского сотника.

Вернуться домой? Да, конечно, ему хотелось бы вернуться. Но Аделаида — это перепуганная, чумазая, беспомощная девчонка, зажатая в тевтонских лапищах — должна жить. А значит… Бог с ним, с возвращением, значит!

Магическая башенка, которую неожиданно для всех метнул Бурцев, угодила в голову здоровяку-тевтону. Раскололась на куски сама, но и рыцаря сбила с ног. Аделаиду, едва достававшую крестоносцу до подбородка, лишь осыпало градом мелкой щебенки.

Все! Билет домой утерян безвозвратно. Зато на плече Бурцева всхлипывала, не в силах успокоиться, живая и здоровая малопольская княжна. Что ж, стоящий обмен. Разумеется, умилительная сцена не могла продолжаться долго. Скоро гордая дочь Лешко Белого устыдится своей слабости и отстранится от кмета-простолюдина. Но пока… В общем, Бурцев ничуть не жалел о случившемся.

— Ты проломил ему череп, Вацалав, — Бурангул прицокнул языком. — И как проломил! Этот тевтон выглядит так, будто попал под громовой шар Сыма Цзяна. Откуда в тебе такая силища?

Бурцев не знал, его ли это сила, удесятеренная яростью и отчаянием, вышибла тевтонские мозги, или сработал магический потенциал уничтоженной башенки. Однако, истребление древних артефактов становится дурной привычкой. Ведь это уже вторая разбитая арийская башня на его счету.

— Все в порядке? — в дверях возник Освальд. — Тогда поторопитесь. Тевтоны прорвались из трапезной и поднимаются сюда.

Снизу, действительно, доносились крики, топот и звон метала.

Последние этажи Взгужевежи они преодолели с максимальной скоростью. Бурцев по-прежнему бежал впереди. В одной руке — гитлеровский «Вальтер», в другой — тевтонский меч. Но теперь он распахивал все двери, встречавшиеся на пути. Трижды пришлось открывать огонь из пистолета по прятавшимся за ними кнехтам и сержантам. Зато на верхней смотровой площадке не оказалось ни одной живой души. Пара луков с солидным запасом стрел, заготовленная на случай штурма куча хвороста и дров, над которой висел огромный чан с водой, чей-то щит у бойницы, да свежий ветер в лицо — вот и все, что обнаружили там беглецы.

Приставную деревянную лестницу они втащили за собой в квадратный люк как раз в тот момент, когда внизу появились первые преследователи. Бурцев, рванув шнур запала, бросил вниз вторую гранату. Было слышно, как полукилограммовая болванка с деревянной ручкой скачет по ступеням. Потом грянул взрыв, и визжащие осколки заметались в тесном проходе винтовой лестницы.

Он захлопнул массивную крышку люка.

А над башней уже свистели стрелы. Арбалетчики и лучники тевтонов били отовсюду: с внутреннего двора Взгужевежи, со стен и даже с крыш замковых построек. Все четверо укрылись за башенными зубцами.