21—26 февраля 1944 года войсками 1-го Белорусского фронта была проведена Рогачевско-Жлобинская наступательная операция, результатом которой стало освобождение частями и соединениями 3-й армии под командованием генерал-лейтенанта А.В. Горбатова при поддержке летчиков 16-й воздушной армии генерал-лейтенанта СИ. Руденко города Рогачев. Однако Жлобином тогда овладеть не удалось. Прикрывшись рекой Днепр, противник удерживал город в своих руках, даже несмотря на то что наша авиация постоянно наносила по его позициям массированные удары с воздуха. Единственное, что удалось сделать частям 48-й армии генерал-полковника П.Л. Романенко, наступавшим на жлобинском направлении, это освободить от врага к началу июня левобережную часть Жлобинского района.
Командарм-48 поначалу и не знал о том, что в двадцати километрах юго-восточнее Жлобина, в полосе боевых действий 42-го стрелкового корпуса, находилась деревня Руденка, рядом с которой в августе 1941 года погиб генерал Петровский. Только когда из штаба фронта поступило распоряжение найти место захоронения командира 63-го ск генерал-лейтенанта Л.Г. Петровского, который погиб летом 1941 года где-то в этом районе, генерал-полковник П.Л. Романенко вспомнил молоденького слушателя военной академии, стажировавшегося у них во 2-й бригаде летом и осенью 1919 года. В тот период они сражались с мамонтовцами южнее города Калач Воронежской области. Романенко был начальником разведывательной части штаба, а Петровский прибыл стажироваться в должности начальника штаба бригады, и они тогда крепко подружились. И вот теперь судьба свела их снова, только не о такой встрече мечтали они в те лихие годы своей молодости.
Вскоре командир 42-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант С.К. Колганов доложил о том, что в 1 км южнее д. Руденка обнаружено место захоронения генерала Л.Г. Петровского, который до этот времени официально считался пропавшим без вести.
6 июня 1944 года в деревню Руденка прибыла специальная машина, в которой, кроме представителей советского командования, были несколько врачей. Им предстояло эксгумировать и опознать тело генерала Петровского. Местные жители д. Руденка С.А. Новиков, П.В. Быков и С.И. Мельников помогли извлечь останки Петровского из могилы. Его останки были опознаны людьми, хорошо знавшими Леонида Григорьевича при жизни, в том числе генералом В.И. Казаковым, служившим перед войной вместе с Леонидом Григорьевичем в Пролетарской дивизии.
Тело Л.Г. Петровского покоилось на красноармейской шинели, а сверху было прикрыто плащ-палаткой. На летней шерстяной комсоставской гимнастерке с красной окантовкой знаков отличия и орденов не было. Если помните, буквально за два дня до гибели начальник штаба 437-го сп 154-й сд Б.Г. Вайнтрауб видел Л.Г. Петровского со всеми наградами. Маловероятно, чтобы Леонид Григорьевич сам снял ордена и медаль: он всегда выглядел подтянуто и молодцевато, внушая всем своим видом уверенность подчиненным.
Знаки отличия и награды — ордена Красного Знамени, Красной Звезды и медаль «XX лет РККА» — отсутствовали. По всей видимости, они были сняты с его груди во время приезда группы немецких офицеров для опознания трупа генерала Петровского в день гибели. Возможно, что награды еще раньше забрал немецкий солдат Шиндекютте, который привез генеральскую шинель в штаб.
Комиссия под председательством капитана юстиции Ф.П. Чулкова провела обследование трупа генерала Петровского и констатировала:
«...На черепе и в области теменной и левой височной костей имеются нарушения целостности черепной крышки звездообразной формы, размером 10 на 18 сантиметров...
Другие повреждения на теле в силу в силу значительного распада тканей установить не удалось».
После экспертизы останки генерал-лейтенанта Л.Г Петровского были захоронены в той же могиле. О результатах проведенной работы было сообщено в Управление кадров Красной Армии, откуда день спустя поступило разрешение на перезахоронение останков генерала Петровского в деревне Старая Рудня, находящейся в пяти километрах от Руденки.
13 июня 1944 года в Старую Рудню приехали его отец Григорий Иванович, жена — Надежда Васильевна с дочерью Ольгой и сестра Антонина, тоже с дочерью. Они побывали на том самом месте, где погиб Леонид Григорьевич. Причем, по воспоминаниям очевидцев, во время этой поездки Григорий Иванович нашел в земле возле могилы кусочек его черепа, что еще раз подтвердило тот факт, что Леонид Григорьевич был похоронен немецкими солдатами именно на том месте, где он и принял свой последний бой. Во второй половине дня на окраине деревни состоялось торжественное перезахоронение останков генерала Петровского в присутствии местных жителей и воинов 42-го стрелкового корпуса. Было много выступающих, которые выразили слова искренней благодарности в адрес генерала Петровского и всех воинов 63-го корпуса, которые отдали свои жизни, сражаясь с врагом на этой земле в самом начале войны. По воспоминаниям очевидцев, в конце митинга выступил Григорий Иванович Петровский, который в заключение своего выступления сказал такие слова:
«Спасибо тебе, верному сыну партии Ленина, за то, что ты не пожалел жизни своей за честь, свободу и счастье нашей великой Родины».
Ольга Леонидовна Туманян (Петровская) так рассказывает об этом скорбном событии:
«Где-то в начале июня 1944 года пришел Григорий Иванович Петровский и сказал, что найдено место, где погиб папа, и нам надо туда ехать. Тело папы опознали люди, служившие вместе с ним, в частности, генерал Василий Иванович Казаков, который был командиром артиллерийского полка в Пролетарской дивизии. Мне было тогда уже восемнадцать лет, и я хорошо помню те события.
К этому времени мы все уже жили в Москве. Уже прошел год, как мы вернулись из эвакуации. Последними приехали папина сестра Антонина и жена старшего брата Петра — Клавдия Дмитриевна. Сборы были недолгими, и уже через день мы сели в поезд и поехали в Белоруссию. Мы поехали впятером: Григорий Иванович, мама, я и сестра Леонида Григорьевича Антонина с дочерью. К тому времени бабушка, Домна Федотовна, уже умерла. Я не помню названия станции, на которой мы вышли. Помню только, что там нас встретили какие-то офицеры, и мы на следующий день на двух машинах поехали в те места, где в 1941 году воевал папа.
Нас привезли в деревню Старая Рудня, где должно было состояться перезахоронение. Расположили в каком-то доме. Все мы очень волновались. Даже Григорий Иванович, который старался быть спокойным, не находил себе места. В деревне было много военных с оружием, здесь же был военный оркестр. После встречи с командованием мы поехали к тому месту, где погиб папа. Ехали, по-моему, недолго. Машины свернули с дороги и остановились на обочине. Рядом с этим местом, где мы остановились, метрах в десяти, была видна раскопанная яма. Песок был такой желтый.
Мы вышли из машины, и сопровождающий нас командир стал нам что-то рассказывать, но я уже не помню, о чем шла речь. Скорее всего, он рассказывал о том, что и как здесь произошло. Потом он показал на яму и сказал, что в ней были обнаружены папины останки. Мы подошли к яме и долго стояли возле нее. Все плакали. Хорошо помню, как Григорий Иванович нагнулся и нашел в земле рядом с раскопанной могилой довольно большой по размерам, осколок черепа. Я сразу узнала на нем черные густые папины волосы. Я сразу сказала — это отец, его волос. По всей видимости, когда доставали останки из могилы, это кусочек прилип к глине.
Потом мы поехали на опознание. Процедура не из легких. Папа лежал в гробу в какой-то избе. Мама сразу определила, что это он. Но лица не было видно. Он был не в генеральской форме. Я тряслась, боялась. Вообще-то страшно смотреть на убитого, а тут отец. Он был в зеленой гимнастерке, военной, но не в той, в которой уезжал из дому, не в коверкотовой.
Уже после обеда состоялось перезахоронение. Был митинг. Выступали генералы, политработники, местные жители. Все с благодарностью отзывались о наших воинах, которые сражались здесь и погибли за нашу Родину. Много теплых слов было сказано в адрес папы. Помню, дедушка много говорил про войну, про солдатский долг, про папу. Как раз когда он выступал, над селом показался целый строй немецких самолетов, правда, они летели очень высоко. Но митинг все равно на некоторое время был прекращен, и всем дали команду рассредоточиться. Кто-то сказал, что немцы полетели бомбить Гомель.
После того, как самолеты улетели, митинг продолжился. После его окончания папа был захоронен в могиле под ружейный салют взвода солдат. Оркестр сыграл гимн Советского Союза, и это мероприятие на этом закончилось.
Мы еще день были в деревне. Немного привели в порядок папину могилу. Помню, командиры предложили нам поехать на передовую и посмотреть в бинокль на немцев, которые занимали оборону по ту сторону Днепра. Жлобин ведь тогда еще находился в руках противника. Мы все отказались — было очень страшно. А Григорий Иванович поехал. Он уехал с офицерами на машине и вернулся только через несколько часов. Мы уже начали волноваться. Я думаю, он просто хотел посмотреть на них. Ведь именно такие, как они, убили его сына, моего папу.
Через два дня мы были в Москве, но еще очень долго находились под впечатлением увиденного. С одной стороны, на душе у всех стало спокойней. Ведь до этого папа числился пропавшим без вести, и все, а теперь он, как герой, со всеми почестями был предан земле. С другой стороны, мы ведь все надеялись — вдруг он жив. Хотя, наверное, все хорошо понимали, что этого не могло быть. Все равно — неизвестность хуже всего.
Кстати, Григорий Иванович рассказывал потом, что ему кто-то из начальников предлагал похоронить папу в Гомеле или Минске на центральной площади, но он сказал: "Погиб за эту землю — пусть здесь и лежит. Он защищал ее до последней минуты своей жизни".
Много лет после войны, пока была молодой, я ездила в Старую Рудню, на могилу папы. Сначала с мамой, пока она была жива, потом с сыном.
Это была его первая могила в Старой Рудое. Потом его еще раз перезахоранивали, уже после войны. На этот раз в самом центре деревни, но мы тогда не ездили. У нас только спрашивали разрешение. Сначала поставили пирамидку на его могиле. А потом уже поставили бюст. Когда открывали бюст, мы все ездили в Старую Рудню. Помню, нас еще потом возили в Жлобин и Рогачев. По тем местам, где воевал папа со своим корпусом. Были мы и в Гомеле.
В моей памяти папа навсегда остался человеком сильной воли, преданным своему делу, настоящим советским командиром. Очень жаль, что судьба у него оказалась не столь счастливой».
Спустя несколько дней, 26 июня 1944 года город Жлобин был освобожден частями 48-й армии 1-го Белорусского фронта, которой командовал генерал-полковник П.Л. Романенко. В этот же день столица нашей Родины город Москва салютовала войскам, освободившим город от немецких захватчиков 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий.
2 июля 1944 года приказом Верховного Главнокомандующего № 0176 почетное наименование «Жлобинских» было присвоено 115 укрепрайону (командир — генерал-майор Ф.Ф. Пичутин), 4-му отдельному моторизованному понтонно-мостовому полку (командир — подполковник П.И. Масик) и 196-й штурмовой авиационной дивизии (командир — подполковник К.К. Грищенко), особенно отличившимся при освобождении города.
Районный центр Гомельской области город Жлобин, за который сражались и отдали свои жизни в июле—августе 1941 года тысячи воинов 63-го стрелкового корпуса и ее легендарный командир генерал-лейтенант Л.Г. Петровский, навсегда был освобожден от ига немецких оккупантов.
В 1954 году в центре Старой Рудни состоялось перезахоронение воинов, павших в годы войны в ее окрестностях. В братской могиле в центре деревни, недалеко от Дома культуры, были захоронены останки генерал-лейтенанта Л.Г. Петровского и 132 солдат и офицеров 63-го стрелкового корпуса, погибших в ходе прорыва из окружения в 1941 году, а также воинов 755-го, 1086-го и 1088-го стрелковых полков, отдавших свои жизни в 1944 году в ходе освобождения Старой Рудни от немецких захватчиков.
Под звуки гимна и салют почетного караула белорусская земля навечно приняла в свои объятия останки ее верного сына, отдавшего свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины.
В 1958 году в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР на могиле генерал-лейтенанта Петровского Леонида Григорьевича в селе Старая Рудня был установлен памятник. Автор скульптуры — Роберман Марк Еремеевич. На постаменте написано:
«ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ПЕТРОВСКИЙ ЛЕОНИД ГРИГОРЬЕВИЧ. РОД. 1902 Г. ПОГИБ 1941 Г. В БОЯХ НА ФРОНТЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В БОРЬБЕ С НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИМИ ОККУПАНТАМИ».
В мае 1965 года Л.Г Петровский был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
Многие годы после войны в Старую Рудню приезжали ветераны, участники тех трагических событий, которым посчастливилось вырваться из окружения, для того чтобы отдать дань глубокого уважения своему бесстрашному генералу и в его лице всем бойцам и командирам, отдавшим жизнь в боях с немецко-фашистскими захватчиками за свободу и независимость нашей Родины.
Изучая жизненный путь и военную судьбу Леонида Григорьевича Петровского, бросается в глаза неимоверное уважение, которое испытывали к нему те люди, которым посчастливилось его знать и служить вместе с ним. В их памяти он остался исключительно волевым, уверенным в себе командиром и в то же время очень добрым и энергичным человеком.
Командир артиллерийского полка 6-й кавалерийской дивизии Э.А. Киселло, которому в 30-е годы выпала честь служить под началом Петровского, сказал:
«Надо было поистине обладать такой неисчерпаемой энергией, которую проявил Леонид Григорьевич в подготовке бойцов и командиров, в подготовке частей дивизии и дивизии в целом. Своим личным примером Леонид Григорьевич помогал нам решать все более трудные и сложные задачи».
Воспитанница семьи Петровских Дина Михайловна Яльшанова рассказывала о нем:
«Никакого знака сухой службистики в нем не было. Весельчак и заводила. Как только приезжал к родителям, в доме становилось шумно и людно, приходила молодежь».
Начальник политотдела 63-го ск полковой комиссар Н.Ф. Воронов вспоминает о твердом и уверенном голосе Петровского, энергии и стремлении к победе в самый трудный момент для корпуса, когда части оказались в окружении.
Очень ярко охарактеризовал Леонида Григорьевича Маршал Советского Союза А.И. Еременко, который в свое время был командиром полка в дивизии Петровского:
«При личном общении с Леонидом Григорьевичем всегда поражала его громадная убежденность в правоте нашего дела, в конечной победе над фашизмом.
Это был настоящий советский военачальник, пламенный патриот нашей Родины, обладавший широким кругозором, выдающимися организаторскими способностями, несгибаемой волей и храбростью.
Таким его образ остался в сердцах тех, кто его знал».
Высокую оценку дал генералу Петровскому в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Г.К. Жуков:
«Л.Г. Петровского я хорошо знал как одного из талантливейших и образованных военачальников и, если бы не преждевременная гибель, думаю, что он стал бы командиром крупного масштаба».
А как красиво написала о нем в книге «Черные сухари» Елизавета Драбкина, дочь известного советского партийного и государственного деятеля С.И. Гусева, знавшая его еще по революционным событиям в Петрограде в 1917 году:
«Леня, друг мой Леня!
Четверть века спустя, попав в окружение в годы Великой Отечественной войны, ты, прославленный генерал Советской Армии, усадил на присланный за тобой самолет раненых бойцов, а сам остался на поле боя, убитый фашистами.
Так и тогда при аресте Воронцовых ты бросился ко мне и прикрыл меня своим телом. На какую-то долю секунды я увидела высунувшееся из прорези в обоях дуло револьвера. Раздался выстрел, пуля пробила твою шинель, но мы оба крепко держали графиню.
В наших руках оказался граф Воронцов, выдавший себя выстрелом из тайника, и свернутые трубочкой адреса, явки, шифры, списки контрреволюционной организации. Мы повезли наших графов в чека».
Нет, такие строки не пишутся просто так, по принципу — «О мертвых или все хорошее, или ничего». Такие слова надо заслужить своим беззаветным отношением к делу, неподдельной любовью к людям и Отечеству.
Хочется верить, что рано или поздно подвиг генерал-лейтенанта Петровского Леонида Григорьевича, всех бойцов и командиров 63-го стрелкового корпуса в первые месяцы Великой Отечественной войны будет по достоинству оценен современной Россией.
