После окончания академии Л.Г. Петровский был направлен для дальнейшего прохождения службы в должности командира батальона в 31-й стрелковый полк 11-й стрелковой дивизии, дислоцировавшийся в Ленинграде. Однако в городе на Неве он прослужил недолго и уже в июле 1923 года получил новое назначение — в Витебск, командиром батальона в 15-й стрелковый полк 5-й сд.

Леонид Григорьевич, невзирая ни на какие трудности, работал буквально день и ночь. Проявив свои самые лучшие деловые качества, молодой комбат по итогам боевой подготовки за 1923 год смог вывести подчиненный ему батальон в передовые.

В Витебске в конце 1923 года Леонид Григорьевич впервые встретил Надежду Васильевну Викулову, которая через полтора года стала его женой. По свидетельству Г.П. Кулешова, Надежда Васильевна так рассказывала о встрече с Леонидом Григорьевичем:

«Мой отец был известный в городе архитектор. Семья наша, отец, мама, сестра Женя и я, жила дружно, любили и заботились друг о друге.

Однажды (дело было зимой 23-го года) я пошла на вечер в консерватории, где училась по классу пения. Вернулась домой часов в одиннадцать — родители были у соседей. Зашла и я туда. Вижу, сидит незнакомый молодой человек, темноволосый, кареглазый. Скажу прямо, очень мне понравился... Мы стали встречаться. Но продолжались наши встречи недолго, потому что Леонида перевели в город Дорогобуж. Он пришел прощаться и подарил мне огромный букет цветов. Белая сирень! Где он только сумел достать ее зимой? Он уехал, и мне стало тоскливо и одиноко. Все время боялась, как бы не расплакаться.

Летом 25-го года отцу поручили строительство военного городка в Полоцке. Там я вновь встретилась с Леонидом. Оказывается, он теперь командовал полком в Полоцке. Наши встречи возобновились.

Он был красив. Рослый брюнет, а главное, его лицо было так подкупающе приветливо. Карие глаза, почему-то чуть грустноватые... Я полюбила его не на один день, а на всю жизнь. Там, в Полоцке, мы и поженились.

Я стала женой командира и вскоре привыкла собирать наши скромные пожитки едва ли не каждый год — мы то и дело переезжали из города в город».

Время было очень сложным и для страны, и для ее армии. Бытовая неустроенность, отсутствие элементарной учебной базы и низкая воинская дисциплина личного состава сводили на нет любые попытки организовать нормальный учебный процесс в воинских частях. В войсках процветало дезертирство, достигая порой около 10% от списочного состава. Говоря об общем состоянии Красной Армии в тот период, нельзя не сказать и об унизительном жалованье красноармейца, которое равнялось 35 копейкам в месяц. Сейчас даже сложно себе представить, как командирам и политработникам удалось удержать ситуацию под контролем и спасти армию от полного разложения.

Наглядная картина того сложнейшего положения, которое сложилось в частях и соединениях Красной Армии к концу 1923-го — началу 1924 года, представлена в докладной записке начальника мобилизационного отдела Штаба РККА Н.Л. Шпектрова, направленной им И.С. Гусеву, который по поручению ЦК РКП (б) возглавлял комиссию но обследованию состояния Красной Армии. В то же время не может не броситься в глаза некое противопоставление краскомов старым военным специалистам, а точнее сказать, бывшим офицерам царской армии. Докладная записка предлагается вашему вниманию в некотором сокращении.

«20 января 1924 г.

Сов. секретно

Тезисы о состоянии Красной Армии

Нынешнее состояние Красной Армии можно охарактеризовать как переходное. Частично Красная Армия носит в себе задатки будущей твердой организации, в большей части она еще живет наследием Гражданской войны.

1. Организация Красной Армии в стрелковых частях построена частью на принципе кадровых войск (39 дивизий), частью на территориальных основаниях (22 дивизии) и единства не имеет.

...В мирное время дивизия крайне малочисленна. Конница имеет различные штаты в мирное и военное время, развертывая лишь по мобилизации некоторые важнейшие подразделения (четвертые эскадроны в полках, целые бригады на Украине, автпарки, арттранспорты, патронные резервы и т.п.). Вместе с тем конница должна изготавливаться в поход в 24 часа, что явно не осуществимо.

2. Личный состав в большом некомплекте. Значительная часть давно выслужила положенные сроки. Наблюдается сильное демобилизационное настроение, кое-где — деморализация. Твердых основ комплектования ни для красноармейцев, ни для ком. и политсостава еще нет. Не налажена правильная отработка запаса. Имеется много случайного элемента, не укладывающегося в твердые рамки прохождения военной службы (очень большая масса добровольцев, младший технический состав и т.д.).

Группа комсостава постепенно лишается командиров, выдвинутых Гражданской войной. В армии дает себя чувствовать старое офицерство, усиливается трение между ними и краскомами. Последние во многих случаях не встречают поддержки и затираются. Проявляются старые офицерские методы обращения с красноармейской массой; очень заметно стремление к единоначалию и отстранению комиссаров.

Следует также отметить неоднородность уровня чисто военной подготовки комсостава.

3. Обучение не налажено вследствие противоречий между провозглашенной новой тактикой и нынешней организацией роты. "Показная" рота случайна, существует за счет других рот, тем самым лишая последние возможности обучаться. С другой стороны, методика обучения не стоит на должной высоте, отмечается формальный и казенный подход к нему. На успешности обучения отражается некомплект, всегда остро отзывающийся на ротах в результате особенностей организации, наличие рот по ликвидации безграмотности и т.д. Рота военного времени пока к новой тактике не приспособлена, и работа "показных" рот может оказаться сделанной впустую

4. Снабжение хромает постоянно, и жалобы на недостаток обмундирования повторяются все время. Обмундирование не хватает частью вследствие некондиционности, частью вследствие текучести и большого оборота личного состава. Некондиционность продовольствия вызывает особенно настойчивые протесты. Бывают случаи заболеваний.

Общий уровень материального состояния армии весьма низок, и до сих пор сохраняет силу положение, что царский солдат ни за что не согласился бы существовать в условиях, предоставляемых красноармейцу. Состояние казарм, освещение, отопление, элементарные удобства, постель — все оставляет желать лучшего.

Материальная часть Красной Армии не богата. Очень остро обстоит дело с обозом, которого не хватает даже по мирному времени. По всем видам снабжения наблюдаются зияющие провалы. Имеется колоссальный некомплект лошадей. Очень плохо обстоит дело с мобзапасами.

5. Мобилизационная готовность Красной Армии стоит очень низко. Нет еще и мобилизационного плана; на случай внезапной мобилизации имеются лишь общие соображения, которые могут быть осуществлены лишь при исключительном напряжении сверху донизу, и притом с преобладанием кустарных методов.

Запас военнообязанных не учтен; при общей достаточности ресурсов не хватает специалистов. Дислокация войск не соответствует территориальному распределению ресурсов, что усложняет мобилизационный план и затягивает мобилизацию. Запас комсостава недостаточен, и состоящие на учете не могут быть безоговорочно использованы. Мобилизация лошадей и обоза при достаточности ресурсов также затрудняется их территориальным распределением и несоответствием дислокации войск.

Планы развертывания армии мало согласованы с мобилизационными соображениями. Запасных частей недостаточно.

6. Аппарат управления Красной Армии характеризуется оторванностью своих звеньев друг от друга, чисто формальной связью между ними, нечетким построением, бюрократическими тенденциями. Горизонтальная связь частей аппарата хромает. Работа протекает в различных направлениях и неодинаковым темпом. Квалификация и уровень военных знаний ответственных работников весьма неоднородны: руководство носит нередко случайный характер. Органы снабжения оторваны от штабов, местное военное управление — от строевых частей; фундаменту местного военного аппарата — волости не уделяется достаточно внимания. В управленческом аппарате имеется большое количество старых офицеров и людей, вовсе не служивших в строю в Красной Армии...»

Картина столь печального положения Красной Армии во многом была предопределена всем ходом предшествующих событий. В принципе, иного положения быть и не могло. Рожденная в годы Гражданской войны, в которую она вступила отдельными отрядами Красной гвардии, Красная Армия все это время сражалась, образно говоря, на все четыре стороны: то с интервентами, то с белыми, то с разного рода бандами. Из Гражданской войны она вышла без всякой стройной организационной структуры, без какого-либо опыта существования в мирных условиях, обладая лишь определенным боевым опытом.

Надо отметить, что, делая упрек в адрес офицерского корпуса старой русской армии, Н.Л. Шпектров явно недооценил его вклада в становление Красной Армии, заслуг в годы Гражданской войны, а самое важное, так и не понял его прогрессивного влияния на будущее Красной Армии. Автор имеет в виду отмеченное им выше стремление старого офицерства к единоначалию. Русские офицеры знали, что говорили. Молодая Советская власть была слишком зациклена на роли политработников (они и в самом деле имели большую и заметную роль в армии). Советская власть это поймет позже, в годы Великой Отечественной войны, хотя и в предвоенные годы ряд командиров уже обладали статусом единоначальника, правда, при выполнении определенных условий.

Пока в 1921—1922 году шла демобилизация Красной Армии, в ее структурах был накоплен некоторый опыт организационной работы в новых условиях, но единого понимания всеми реалий мирной армейской жизни не было. К тому же на рубеже 1923 года резко упала дисциплина в армии вследствие того, что росло недовольство лиц, которым уже давно надо было увольняться, а многие из тех, кто был призван, явно не соответствовали элементарным требованиям армейской службы. Основную их часть составляли лица, которые ранее под любым предлогом избежали мобилизации в годы Гражданской войны.

Не последнюю роль сыграл и тот факт, что призыв 1902 года был отсрочен из-за бюджетных соображений и вследствие неподготовленности к его проведению. Положение разоренной Гражданской войной страны было очень сложным. Остается только удивляться, как вообще не разбежалась тогда армия. В этом заслуга в первую очередь командиров, в том числе и из числа старых русских офицеров, которые после значительного сокращения армии остались в ее рядах.

3 февраля 1924 года состоялся Пленум ЦК РКП (б), па котором председательствовал С.С Каменев, который обсудил результаты работы комиссии по обследованию состояния Красной Армии. Правда, в повестке дня было всего два вопроса: доклад комиссии по обследованию текучести и состояния снабжения армии и бюджет военного ведомства.

Несмотря на то что многие члены ЦК РКП (б) и сами совсем недавно занимали должности членов военных советов армий и фронтов, принимая активное участие в Гражданской войне, и вроде бы не плохо знали обстановку в войсках, доклад комиссии СИ. Гусева их просто шокировал. Члены ЦК были особенно поражены положением с текучестью красноармейских кадров и состоянием снабжения армии. Чтобы не заострять особое внимание на этом вопросе, следует привести всего только одну выдержку из этого доклада:

«...В то время как в дореволюционной России благодаря значительному количеству заболеваний текучесть доходила иногда до 10%, а в иностранных армиях текучесть была значительно ниже, в настоящее время мы имеем такое положение, что за последний год в некоторых частях красноармейский состав сменился 10 раз. Если же взять всю Красную Армию в целом, то вся Красная Армия за год сменила полностью, на 100% весь свой красноармейский состав...

Эта картина показывает, что наша армия за последние годы превратилась, извините за вульгарное выражение, в проходной двор: в нее в одни ворота входили, из других выходили, и примерно за год через нее протекли около полумиллиона человек...»

Вывод пленума был однозначным:

«Заслушав доклад Комиссии и единогласно принятые ею резолюции, Пленум ЦК констатирует наличие в армии серьезных недочетов (колоссальная текучесть, полная неудовлетворенность постановки дела снабжения и пр.), угрожающих армии развалом...»

В марте 1924 года 22-летний Леонид Петровский стал командиром 87-го стрелкового полка 29-й стрелковой дивизии Белорусского военного округа, дислоцировавшегося в г. Дорогобуж. Уже через три месяца командир дивизии Борис Михайлович Майстрах, известный командир времен Гражданской войны, награжденный двумя орденами Красного Знамени, отмечал, что Леонид Григорьевич не только «хороший администратор, но и умелый хозяйственник, обладает достаточной силой воли и инициативой». В короткий срок в период реорганизации и передислокации части в город Дорогобуж молодой командир полка при полном отсутствии денежных средств оборудовал под хлебопекарню, конюшни, кухню, баню и водокачку имевшиеся в его распоряжении разного рода полуразрушенные здания.

Но самое главное. Леонид Григорьевич смог наряду с хозяйственными работами организовать в подразделениях полка занятия с красноармейцами и командирами по боевой подготовке, и это несмотря на крайне ограниченное количество личного состава.

Как видно из характеристики, данной командиром дивизии, армейская служба в те годы по-прежнему сводилась к тому, чтобы в первую очередь решить бытовые проблемы личного состава. Боевая подготовка и караульная служба были задачами второстепенными. Надо сказать, что условия жизни и быта комсостава были в тот период также очень сложными. Нисколько не умаляя трудностей красноармейцев, надо сказать, что командирам было тяжелее. Ведь у них, кроме подчиненных, на руках были еще и семьи, которые было необходимо и разместить, и накормить. Несмотря на то что наша армия, будь то Советская или Российская, никогда не отличалась тем, что труд людей в погонах оплачивался достойным образом, надо сказать что положение, царившее в Красной Армии именно в те годы, было, наверное, самым отчаянным. О чем со всей очевидностью свидетельствует материал для доклада Реввоенсовета в Совет Народных Комиссаров СССР о тяжелом материальном положении комполитсостава РККА, датированный июнем 1924 года.

Летом 1924 года командованием Красной Армии было принято решение о производстве всех назначений на вышестоящие должности исключительно по кандидатским спискам, которые должны были составляться соответствующими кадровыми органами и утверждаться непосредственными командирами и начальниками. В основу составления и ведения кандидатских списков, как очередных, так и внеочередных, были положены общие аттестационные данные, стаж и продолжительность службы в Красной Армии, участие в Гражданской войне, боевые награды и ранения, полученные в боях, наличие соответствующего образования и степень, проявляемой активности в политической и культурно-просветительной работе в части.

30 июля 1924 года РВС СССР издал приказ № 989 о присвоении всему командному составу РККА единого звания — командир Красной Армии. С этого момента Леонид Григорьевич, как и десятки тысяч других командиров, стал с гордостью носить звание «краском». Так кратко стали называть лиц командного состава Красной Армии в армии и народе.

В выводах из аттестации, данной Л.Г. Петровскому по итогам 1924 года, командир 29-й сд Б.М. Майстрах отметил:

«Требовательный. Подход к подчиненным умелый. Пользуется авторитетом. Должности командира полка вполне соответствует».

С одобрения Реввоенсовета Республики Штаб РККА в 1924 году начал проводить в жизнь обновленную организацию стрелковых войск (пехоты). Переход к новой организационно-штатной структуре должен был способствовать выходу пехоты по обеспечению оружием и техническими средствами на уровень европейских государств. С учетом опасности со стороны ряда европейских государств был разработан четырехлетний план развития стрелковых войск.

Одновременно планировалось провести большие перемены в кавалерии, реорганизацию которой планировалось осуществить с 1924-го по 1928 год. В течение этого периода времени предполагалось преодолеть сложившееся количественное и качественное отставание кавалерии РККА от аналогичного рода войск «вероятных противников»; повысить уровень боевой готовности и боеспособности кавалерии стрелковых территориальных дивизий; принять меры по «оздоровлению строительства конницы». Планом предполагалось иметь в составе РККА кадровые кавалерийские дивизии в их типовых организационных формах (в шестиполковом составе, полки — четырехэскадронные).

Однако провозглашенная Реввоенсоветом реорганизация Красной Армии особо заметных результатов не дала. При подведении итогов за год отмечалось, что тактическая подготовка войск находится на невысоком уровне. Общая постановка дела по стрелковой и одиночной подготовке была оценена как слабая.

В то же время реорганизация армии сопровождалась тщательной «чисткой» личного состава, особенно центрального аппарата и других органов управления. После проведенной чистки победно докладывалось:

«...число коммунистов с 19% доведено до 30. Старые спецы, до сего времени не усвоившие психологии Красной Армии, убраны. В основу дальнейшего подбора работников положено привлечение красных генштабистов и краскомов».

В своем отчете о проделанной за истекший год работе Управление РККА отмечало:

«Численность комсостава сокращена на 37% ... количество бривших белых офицеров в армии за 1923 год сокращено на 73% (осталось на 1.1.1924 г. 837 человек)».

Леонид Григорьевич относился к категории так называемых старых спецов с уважением. Среди его непосредственных командиров и начальников было немало бывших офицеров, которые верой и правдой служили новой власти. Для многих из них служить в армии было делом всей жизни. Помните, как в фильме «Офицеры» бывший русский офицер красиво и точно сказал молодому взводному: «Есть такая профессия — Родину защищать».

Для Леонида Григорьевича Петровского защита Отечества была смыслом всей его жизни. Всю свою энергию, весь свой молодой задор он всегда старался направить на улучшение боевой выучки подчиненных ему красноармейцев и командиров. Он никогда не забывал и по-отечески заботиться о них, несмотря на то что многие подчиненные ему командиры были старше своего командира полка, которому шел всего лишь 23-й год. Об уважении, которым пользовался Петровский среди командиров и красноармейцев подчиненного ему полка, наглядно свидетельствует приветственный адрес, который преподнесли ему от имени всего личного состава 87-го стрелкового полка, в марте 1925 года.

Тогда же, в марте 1925 года, по инициативе командования военного округа Л.Г. Петровский был переведен в г. Полоцк на должность командира 15-го стрелкового полка 5-й стрелковой дивизии, считавшегося самым отстающим. Тяжело пришлось ему на новом месте. Но уже к концу года полк заметно «подтянулся» по всем статьям и стал одним из лучших в дивизии. Этим полком он прокомандовал полтора года, до ноября 1926 года. Кстати, именно в Витебске у него появились и первые недоброжелатели, которым не по нраву пришлось его неуемное стремление быть всегда и во всем первым.

Несмотря на свой молодой для командира полка возраст, Леонид Григорьевич довольно уверенно командовал вверенной ему воинской частью. За его плечами были уже почти десятилетний стаж армейской службы и двухлетняя практика пребывания в должности. Л.Г. Петровский всегда стремился выделиться чем-то среди других командиров, в то же время очень болезненно переносил случаи, когда его полк уступал другим частям дивизии по каким-то показателям.

Офицеры и генералы, служившие на командных должностях, кому волею судьбы пришлось столкнуться с тем, что у него в подчинении находились отпрыски высокопоставленных военных или государственных чиновников, хорошо знают, как нелегко порой с ними работать, даже если они хорошо подготовлены в профессиональном отношении, вполне уравновешены и спокойны по характеру. И это не говоря уже о том, сколько труда стоит руководить зарвавшимися бездарями, привыкшими с ранних лет уповать на свою исключительность, с первых дней армейской службы почитающими себя будущим «наполеоном», полностью полагающимися на то, что «рука папы» поможет ему быстро выбиться «в люди».

Л.Г. Петровский не относился к таковым. Григорий Иванович никакой протекции в вопросах продвижения по службе сыну не оказывал, да в этом и не было никакой надобности. Леонид Григорьевич очень любил военную службу, несмотря на все ее превратности и сложности, старался вложить в решение каждой учебно-боевой задачи всю свою душу, и результаты этой работы были налицо. Немногие командиры в тот период, когда армия была значительно сокращена после окончания Гражданской войны, могли похвастаться тем, что они в 22 года командовали полком, успев к тому времени закончить еще и Военную академию.

Хотя, безусловно, советский образ жизни был устроен так, что служить и продвигаться по службе намного легче было тому, кто имел за своей спиной определенную славу времен Гражданской войны, был отмечен орденом Красного Знамени или принадлежал к семье высокопоставленного партийного или государственного деятеля, чем тем, кто был, так сказать, «без роду без племени». Но, в общем-то, это вполне естественно, вольно или невольно эти факторы оказывают определенное влияние на армейскую службу и карьеру. Когда стоял вопрос о продвижении по службе, конечно, преимущество было у тех, кто принадлежал к первой категории лиц, остальным было посложнее. Но в данном случае мы ведем речь о Л.Г. Петровском, а его, как видно из оценки непосредственных командиров и подчиненных, упрекнуть было не в чем: вся жизнь без остатка отдавалась им армии.

Непосредственные командиры уважали и ценили его за высокую личную подготовку, силу воли, стремление всегда и во всем быть в числе лучших. По характеру он был общительным, открытым и доступным в общении командиром. Проскакивавшие в его поведении отдельные факты несдержанности и высокомерия больше свидетельствовали о его некоторой горячности и неуемном стремлении достичь большего, нежели о плохом воспитании и заносчивости. Но, в принципе, в этом не было ничего особенно предосудительного — ни один из наших известных военачальников и полководцев, будь они выходцами из самых беднейших слоев населения или детьми высокопоставленных родителей, не избежали подобного в большей или меньшей мере в своей карьере. Перечислять фамилии нет никакого смысла: начинайте с Георгия Константиновича Жукова и заканчивайте кем угодно. В арсенале любого командира достаточно методов «поставить подчиненного на место», поэтому говорить об этом, как о чем-то из рук вон выходящем, не стоит.

По итогам 1925 года командир 5-й стрелковой дивизии В.Г. Клементьев в аттестации на Л.Г. Петровского отмечал:

«Командиром и военкомом 15 стр. полка тов. Петровский вступил в должность с мая с.г. Благотворно повлиял на внутреннюю жизнь и хозяйственную часть полка. Бывшие дефекты в зимний период изжиты. Отношение к своим обязанностям аккуратное. Больше всего уделял внимание физической подготовке части, в результате чего полк выделялся по этой отрасли лучшим в сравнении с другими. Стрелковая и тактическая подготовка удовлетворительная. Интересуется хозяйственной отраслью и умело регулирует.

Любитель показать свой полк лицевой стороной. К подчиненным ровен и требователен. Пользуется авторитетом. Выдержанный, хотя молодой возраст иногда нарушает выдержку. Уставы и руководящие документы знает. Политическую работу в полку ведет активно. Здоров и в походной жизни вынослив.

Должности командира полка соответствует. Достоин продвижения в очередном порядке на должность командира дивизии».

Конечно, командир дивизии сильно рисковал, делая такой вывод: рекомендовать 23-летнсго Петровского на должность комдива было, наверное, еще рановато. Даже несмотря на то что по документам ему было уже 28 лет. Однако прохождением им военной службы время от времени интересовался сам товарищ С.М. Буденный. Да и его соратник по 1-й Конной Климент Ефремович Ворошилов, который, как известно, именно в этот год занял пост Народного комиссара по военным и морским делам и стал председателем Реввоенсовета СССР, время от времени интересовался его успехами. Так что В.Г. Клементьев, по всей видимости, был вынужден делать подобный тактический ход.

Правда, исполняющий обязанности военного комиссара дивизии имел несколько отличную от командира дивизии точку зрения. С чем это было связано, сейчас сложно сказать. Не делая никаких скидок ни на возраст, ни на что другое, он отмстил в аттестации ряд недостатков в деятельности командира полка, отметив, что Леонид Григорьевич не всегда тактичен по отношению к подчиненным ему командирам. Больше всего его, как политработника, обижало то, что он к партработе относился без должного уважения и трепета, ставя се в один ряд с хозяйственными и другими видами работ. Это, по его мнению, было просто недопустимо. К тому же комиссар считал, что Петровский «большого авторитета в парторганизации полка не завоевал».

Но Леонида Григорьевича подобная точка зрения комиссара дивизии не особенно сильно огорчила, хотя и не могла не задеть: он был командиром, который всегда правильно реагировал на критику, и хорошо понимал, что ему еще надо много работать во всех направлениях. К тому же он начинал привыкать к тому, что временами и сослуживцы, и некоторые начальники «за спиной» старались высказать в его адрес некоторые колкости но поводу того, «что так можно служить», намекая на отца, который, дескать, помогает Леониду Григорьевичу продвигаться по службе.

Возможно, что определенные трения между ним и военным комиссаром дивизии возникли на почве дискуссии о единоначалии в Красной Армии, которая широко шла в те годы. Леонид Григорьевич особенно рьяно отстаивал точку зрения, что командир должен быть единоначальником, а комиссар всего лишь его помощником. В то время, как известно, ситуация была несколько другой. Военные комиссары полков и дивизий частенько даже «учили» командиров, как надо командовать. Это крайне не нравилось гордому Петровскому.

Проблема единоначалия стала реальностью для армии уже в 1923 году. В положении о комиссарах Красной Армии и Флота, введенном приказом Реввоенсовета Республики № 61 от 3 января 1923 года, в частности, отмечалось, что «...задачей Советской власти в области военного строительства является установление единоличного командования, комиссар же должен, с одной стороны, всемерно вовлекать командира, с коим связан, в сферу коммунистических идей, а с другой стороны, сам должен изучать под руководством командира военное дело, дабы с течением времени занять командную или административную должность».

Приказом № 234 РВС СССР от 2 марта 1925 года «О введении единоначалия» было признано «необходимым сосредоточить полностью в руках командира и начальника строевые и административно-хозяйственные функции, начав проведение этой меры в первую очередь в РККА». Именно с этим приказом связано начало постепенного и последовательного расширения должностных прав и обязанностей командира-единоначальника и соответствующего их уменьшения у военных комиссаров.

Забегая вперед, надо отметить, что в последующем был принят еще ряд документов по введению единоначалия, но дискуссия о необходимости введения единоначалия все эти годы была весьма острой. Тем не менее за период с 1 июля 1927 года до января 1928 года единоначальниками стали 1 комкор, 6 комдивов, 18 командиров полков, 6 начальников военно-учебных

заведений. В числе единоначальников был и командир полка Леонид Петровский. Как видно, не многим командирам были оказаны подобная честь и доверие.

Продолжая работать над собой и совершенствуя полевую выучку и боевую подготовку полка, Л.Г. Петровский достиг с полком в следующем году еще более высоких результатов. К тому же в дивизии за это время сменилось командование. Новый командир дивизии Антонюк и военный комиссар Александров в целом отзывались о деятельности командира 15-го сп положительно, да иначе ее и нельзя было оценить, несмотря на то что временами Леонид Григорьевич позволял себе некоторые колкости и не всегда уместную критику в адрес штаба дивизии. Но комдив и военный комиссар тактично и грамотно «поставили на место» командира полка. По воспоминаниям командиров, служивших вместе с Петровским в тот период, некоторая несдержанность или, точнее сказать, вспыльчивость во взаимоотношениях с подчиненными была его главным недостатком. В целом же в аттестации за 1926 год отмечалось:

«Сильной воли, находчивый, энергичный, инициативен и решителен. Тактически и оперативно подготовлен хорошо. Быстро разбирается в обстановке и принимает решение. Дисциплинирован. К подготовке части относится со вниманием и интересом. Политически развит хорошо, политработой и политвоспитанием полка интересуется и уделяет должное внимание. Должности единоначальника соответствует.

Достоин продвижения на должность Помкомдива».

Осенью 1926 года Л.Г. Петровский в составе большой группы командиров из разных военных округов и управлений Народного комиссариата обороны был отправлен в командировку в Германию. В конце 20-х — начале 30-х годов между СССР и Германией существовали довольно тесные контакты в области военного сотрудничества. В те годы Германию смогли посетить многие наши командиры и военачальники, в том числе и занимавшие самые высокие посты в руководстве Красной Армии. На протяжении двух-трех месяцев они имели возможность ознакомиться с немецкой армией, с ее политическими, техническими и экономическими особенностями развития. Итоги поездки вызвали у многих из них весьма неоднозначные выводы.

Эти командировки могли бы принести Красной Армии и Советскому государству очень большую пользу. Была представлена уникальная возможность воочию увидеть организацию боевой подготовки немецкой армии, познакомиться с передовыми по тому времени образцами боевой техники и вооружения, конечно, на столько, на сколько могла позволить немецкая сторона. А учиться было чему. Сделай наше руководство из всего увиденного тогда в Германии должный вывод, можно не сомневаться — начавшаяся в 1941 году война, особенно ее начальный период, протекала бы явно по другому сценарию.

И.П. Уборевич, посетивший Германию в бытность им командующим Белорусским военным округом, в своем отчете написал:

«...Немецкие специалисты, в том числе и военного дела, стоят неизмеримо выше нас... Во всяком случае, у них многому можно научиться».

Еще к более впечатляющему выводу после посещения Германии и ознакомления с се вооруженными силами пришел Иван Панфилович Белов, командовавший в тот период времени Северо-Кавказским военным округом:

«Когда смотришь, как зверски работают над собой немецкие офицеры, от подпоручика до генерала, как работают над подготовкой частей, каких добиваются результатов, болит нутро от сознания нашей слабости. Хочется кричать благим матом о необходимости самой напряженной учебы — решительной переделки всех слабых командиров в возможно короткие сроки...

В немецком рейхсвере неисполнения приказа нет...»

Ваг он один из ответов на вопрос: почему в первые годы войны мы явно уступали своему противнику? Надо было, как советовал на заре Советского государства В.И. Ленин, «учиться военному делу настоящим образом», а не распевать песни о том, что Красная Армия всех сильней!

Но советское руководство, в первую очередь И.В. Сталин и его ближайшее окружение, до смерти испугавшись выводов, сделанных после поездок нашими военачальниками и командирами, увидели в этом в первую очередь угрозу своему режиму. И вместо того, чтобы принять меры по повышению уровня боевой выучки войск и оснащения армии современной боевой техникой, Сталин и его опричники принялись за уничтожение командиров и военачальников, выезжавших перед войной в Германию. Так, например, из нескольких сотен командиров и военачальников, побывавших в служебной командировке в 1926—1927 годах, к началу войны в живых остались всего несколько человек, в том числе и Леонид Григорьевич Петровский.

Правда, не все наши военачальники, побывавшие в Германии в предвоенные годы, были высокого мнения о немецкой армии, нашлись и такие, которые не увидели ничего положительного. Так, заместитель командующего Московским военным округом комкор Б.М. Фельдман, побывавший вместе с М.Н. Тухачевским в Германии на осенних маневрах 1932 года, в своем отчете написал следующее:

«Лично для меня все увиденное не приводило к выводу, что перед нами передовая армия, у которой можно учиться новым формам глубокого боя и сражения. Наоборот, все больше убеждался, что не лучше чем у нас, а, пожалуй, хуже».

Б.М. Фельдман, конечно, слишком уж переусердствовал в плане того, что у немцев нечему учиться. По всей видимости, Борис Миронович уже тогда почувствовал, к чему может привести критика в адрес Красной Армии. Однако это его не спасло от расправы.

Положение с боевой подготовкой в Красной Армии, и не только с ней, было в тот период времени отличным от рейхсвера. По итогам маневров, проведенных в ряде военных округов, отмечалось, что войска исключительно пассивно ведут оборонительные действия, не стремясь нанести поражение противнику. В наступлении используются шаблонные приемы, отсутствует управление боем, нет должного понимания командным составом всей важности артиллерийского огня. Особое внимание было обращено на то, что с существующими средствами связи на войне работать будет невозможно.

Почти сразу же после возвращения из командировки в ноябре 1926 года Л.Г. Петровский был назначен начальником штаба 74-й стрелковой Таманской дивизии (Северо-Кавказский военный округ). В этой должности он провел два года. Служившие в войсках знают, что должность начальника штаба полка, дивизии, армии — одна из самых ответственных должностей как в мирное, так и в военное время. Она требует большой усидчивости, многогранных знаний всех сторон жизнедеятельности войск. Правда, не только среди гражданских, но и порой и среди кадровых военных бытует мнение, что работа начальника штаба — это чистая канцелярщина. Но это абсолютно не так! Полковник Генерального штаба царской Русской армии и начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников дал короткое, но в то же время исключительно емкое и точное определение штабу, уподобив его мозгу. Без грамотно поставленной и умело организованной работы штаба успех в современном бою невозможен. Это наглядно продемонстрировала Великая Отечественная война.

Именно начальник штаба несет ответственность практически за все стороны жизни подчиненного коллектива. К тому же если к командиру все проверяющие и начальники относятся, как правило, с пониманием и состраданием, то начальнику штаба, как правило, достаются все «шишки». Поэтому, когда командиры полков (дивизий, армий) идут на повышение, то стараются но возможности выдвинуться на должность заместителя командира дивизии или армии: такой же заместитель, как и начальник штаба, а ответственности намного меньше, да и круг обязанностей не так велик — в основном, боевая подготовка. А за нее и так отвечают и командир дивизии, и командиры полков, и командиры батальонов.

Хорошо известно, что многие наши прославленные военачальники старались всяческим путем избежать штабной работы, а когда волею судьбы оказывались в должности соответствующего начальника штаба, особых лавров на этом поприще ни снискали. Оказалось, что командовать войсками на поле боя даже легче, чем грамотно организовать штабную работу. За примерами далеко ходить не надо. Наш прославленный полководец, Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский в 1930 году, в бытность командиром 7-й Самарской имени Английского пролетариата кавалерийской дивизии, характеризуя подчиненного ему командира 2-й кавалерийской бригады Г.К. Жукова, отметил в аттестации не только его сильную волю, решительность и требовательность, но и то, что тот терпеть не мог штабную работу.

С годами любви к штабной работе у Георгия Константиновича не прибавилось, о чем свидетельствует его непродолжительное пребывание в должности начальника Генерального штаба Красной Армии. Не были большими почитателями штабной работы И.С. Конев, А.И. Еременко, И.Е. Петров, М.Г. Ефремов и многие другие наши известные военачальники.

Однако Л.Г. Петровский с присущим для него рвением окунулся в рутинную штабную работу, хотя также внутренне тяготился ею, но два года, месяц в месяц, штабной службе отдал.

Работы было очень много. Подводя итоги маневров 1926 года, начальник штаба РККА М.Н. Тухачевский отметил ряд серьезных недостатков, обнаруженных в работе штабов, которые, по его мнению, необходимо было устранить в самый кратчайший срок. Из доклада М.Н. Тухачевского:

«А) Штабы по-прежнему пассивны. Они фиксируют боевые действия и почти не принимают участия в организации боя.

Б) Оперативные документы пространны и маловыразительны; они слабо отражают боевую обстановку и задачи части.

В) Организация бесперебойной связи до сих пор является камнем преткновения штабов. Методы живого руководства заменяются "висением на проволоке", с разрывом которой всякая связь прекращается.

Г) Делопроизводство штабов ведется по-канцелярски и громоздко.

Д) Связь с политорганами чисто формальная».

Молодой начальник штаба дивизии, быстро определив круг первоочередных задач, с «благословения» комдива Н.А. Всревкина-Рахальского сразу начал менять сложившиеся стереотипы, а точнее сказать, постарался поставить все на свое место. В первые же дни он провел смотр всех штабных подразделений, без надежной работы которых штаб не мог не только целенаправленно решать поставленные задачи, но и просто существовать. Не одну неделю пришлось ему провести в подчиненном батальоне связи, изучая положение дел в его подразделениях, состояние материальной части и наличие средств связи. В ходе работы было выявлено немало недостатков, не говоря уже о том, что обеспеченность положенными материальными средствами желала быть лучше. Вскоре красноармейцы батальона связи изучали свои обязанности не теоретически, а на новой материальной части. Параллельно Петровский, сколько мог, уделял время сколачиванию штаба, не забывая наведываться в подчиненные дивизии полки и проверяя уровень подготовки полковых штабов.

Леонид Григорьевич терпеть не мог «висеть на проволоке», как выражался М.Н. Тухачевский. Только непосредственно работая в подчиненных частях, можно было знать реальную обстановку, видеть нерешенные проблемы и иметь возможность выправить ситуацию. В первые месяцы войны, командуя корпусом, он предпочитал телефонным разговорам личное общение с подчиненными командирами, часто наведываясь не только в дивизии, но и подолгу бывая в полках и батальонах. Причем он находил время не только для того, чтобы заниматься непосредственно подчиненными ему боевыми частями, но и уделял большое внимание артиллеристам, зенитчикам, связистам. Всем тем, без кого невозможен успех в современном бою.

Леонид Григорьевич взял за правило регулярно проверять готовность того или иного штаба или штабного подразделения к боевой работе. Особое внимание уделялось работе подчиненных штабов на местности. Сохранилось много фотографий, где Леонид Григорьевич проводит занятия с подчиненными командирами в полевых условиях. Занятия на карте проводились им только в тех случаях, когда выезд в поле в силу разного рода причин был невозможен. После каждого такого занятия он делал детальный разбор со штабными командирами, скрупулезно записывая в свою тетрадь существенные недостатки, обнаруженные в ходе занятия. Очень болезненно реагировал на повторение одних и тех же ошибок.

В основу своей работы Л.Г. Петровский положил требования к методике проведения занятий, сформулированные Тухачевским во время разбора прошедших маневров. Они в значительной степени совпадали с увиденным им в Германии, где подготовке штабов и организации взаимодействия разных родов войск уделялось первостепенное значение. Главными задачами каждого занятия он считал:

— развитие смелости, решительности и расторопности, быстрых навыков в принятии решений и твердом проведении их в жизнь;

— развитие гибкого и правильного тактического мышления;

— приобретение твердых навыков в организации взаимодействия различных родов войск;

— выработка живых методов управления боем подчиненных подразделений.

Не надо забывать о том, что уровень подготовки штабных командиров, да как и всех командиров, очень сильно зависел от уровня общего образования. А оно было в ту пору еще недостаточно высоким в силу того, что значительная часть командиров принадлежала к выходцам из крестьянства. Так, по состоянию на 1926 год выходцы командиров из рабочих составляли всего 16%, в то время как из крестьян — 57,3%. 26,7% командиров относились к так называемой группе прочих. В то же время в последние годы значительно вырос процент партийных командиров, так, если в 1920 году их было всего 10,5%, то в 1926 году —47,4%.

В то же время за последние три года, с 1923-го по 1926 год, число командиров с военным образованием, полученным в вузах РККА, выросло в 6 раз и достигло 52%. К тому же основная часть командиров имели опыт ведения боевых действий — 69,6%, причем более четверти принимали участие как в Первой мировой, так и в Гражданской войнах.

В то же время в жизни Леонида Григорьевича и Надежды Васильевны Петровских произошло радостное и долгожданное событие — у них родилась дочь, которую было решено назвать Ольгой. Произошло это 21 декабря 1926 года. Однако во всех документах написано, что она родилась 21 декабря 1927 года.

Как вкралась ошибка, сейчас уже сказать очень сложно. Наверное, дочь с первых дней «унаследовала» подобное от отца. Зато Ольга Леонидовна всю жизнь гордилась тем, что у нее, как и у отца, было две даты рождения: по паспорту и настоящая. А еще вся семья гордилась тем, что ей было суждено родиться в один день с самим Вождем всех народов — товарищем Сталиным. У знакомых и друзей никогда не было вопросов по поводу даты дня ее рождения, все прекрасно знали и помнили эту дату — 21 декабря. Она была ровно на 47 лет моложе Иосифа Виссарионовича.

Правда, на свет Ольга Леонидовна появилась не в Краснодаре, а в Витебске, где тогда жили родители Надежды Васильевны. Прошло долгих несколько месяцев, прежде чем Надежда Васильевна приехала в Краснодар с дочерью. Леонид Григорьевич с нетерпением их ждал, считая дни и недели, и был безмерно рад их приезду. Ольга Леонидовна оказалась единственной наследницей легендарного генерала, пронеся через всю свою жизнь светлую память о Леониде Григорьевиче. После войны Ольга Леонидовна вышла замуж, и 7 сентября 1951 года у нее родился сын, которого в честь своего отца она назвала Леонидом.

Надежда Васильевна Петровская так пишет в своих воспоминаниях о том периоде в их жизни:

«По возвращении из командировки Леонид Григорьевич получил назначение нач. штаба дивизии в г. Краснодар, куда мы и перебрались с маленькой дочкой.

Жили хорошо. Как всегда, Петровский работал много, но штабная работа ему не нравилась. Его тяготила канцелярская обстановка. Он стремился к живым людям, с которыми ему хотелось жить, общаться, учить их, растить их и самому расти. И, когда его отправили на учебу в Москву, а потом в г. Орел, он без сожаления расстался со своей штабной работой».

Надо отдать должное Леониду Григорьевичу — он стал хорошим начальником штаба, грамотным методистом, кропотливо работал над слаживанием штаба дивизии и полков, в тонкостях знал мобилизационную работу. Во все годы это был один из самых важных участков работы начальника штаба, за который он нес персональную ответственность. Сам Леонид Григорьевич всегда отмечал, что во многом его успешной работе в должности начальника штаба дивизии способствовал опыт, полученный им еще в годы Гражданской войны, в период работы с Н.Е. Какуриным.

Как отмечал в аттестации командир дивизии Н.А. Веревкин-Рахальский, Л.Г. Петровский, увлекаемый командирским азартом, временами переходил ту невидимую грань, которая лежит между обязанностями командира и начальника штаба, что, в общем-то, не вредило, а шло на пользу делу. Так, в ходе маневров 1928 года, в которых участвовала 74-я стрелковая дивизия, Петровский по вводной руководителя на двух ее этапах действовал в должности командира дивизии и заслужил высокую оценку. К тому же надо учесть, что он командовал дивизией па этапе встречного боя и форсирования водной преграды, а это довольно сложные этапы боевых действий войск, требующие всесторонних знаний и твердых навыков в управлении подчиненными войсками.

О его достаточно высоком профессиональном уровне подготовки свидетельствует и тот факт, что он смог прекрасно организовать и провести показное, или, как до войны называли, смотровое учение 222-го стрелкового и артиллерийского полков дивизии. «Выявив, — как отметил после окончания учений командир 74-й стрелковой дивизии Н.А. Веревкин-Рахальский, — полное владение техникой современного боя и умение организовывать современные, весьма сложные учения крупных войсковых соединений».

Полковое учение с боевой стрельбой — это венец подготовки полка. Мероприятие весьма сложное как в плане его проведения, так и в плане подготовки. Николай Андреевич Веревкин-Рахальский, несмотря на свой еще достаточно молодой возраст, ему шел тогда всего тридцать четвертый год, а он уже седьмой год командовал дивизией и был на тот период времени одним из самых опытных и известных командиров дивизий в Красной Армии, обладая к тому же весьма независимым характером. Заслужить от него такую оценку было лестно для любого командира.

Н.А. Веревкин-Рахальский прожил большую и интересную жизнь, пережив не только своего ученика, но и почти всех наших известных военачальников и полководцев времен Великой Отечественной войны. Он умер в возрасте 91 года в Москве в 1984 году и, по рассказам очевидцев, всегда с особой теплотой вспоминал в своих беседах о Леониде Григорьевиче Петровском.

Несмотря на некоторую несдержанность и горячность в поведении, по-прежнему свойственные Петровскому, аттестация, полученная им за период пребывания в должности начальника штаба, была очень хорошей. Надо отметить, что в предвоенные годы, за редким исключением, аттестация на самом деле отображала действительный уровень личной профессиональной подготовки того или иного должностного лица, показывала его сильные стороны, указывала на имеющиеся недостатки, давала ясное понятие, чего заслуживает данный командир и что от него можно ожидать в процессе дальнейшей службы. Это уже в семидесятые годы в Советской Армии, как и сейчас в Российской, она стала представлять собой набор заготовленных штампов, за которыми абсолютно нельзя определить ни уровень подготовки аттестуемого, ни его возможности: все на одно лицо.

Из аттестации на начальника штаба 74-й сд Л.Г. Петровского:

«Начальник штаба 74-й сд Петровский Леонид Григорьевич.

Силой воли обладает, инициативен, энергичный, несколько горячлив. Дисциплинирован, но недостаточно выдержан в служебных взаимоотношениях с непосредственным начальником. Иногда не проявляет достаточной выдержанности и тактичности с подчиненными, что мешает полной сработанности штаба и частично отражается на взаимоотношениях с некоторыми командирами в частях. В служебных взаимоотношениях обычно сух и официален. Во внеслужебное время хороший товарищ.

В военном отношении подготовлен вполне для исполнения высших общевойсковых должностей. Умело руководил пулеметно-артиллерийским сбором дивизии летом, подняв общий уровень подготовки дивизии в этой части.

Любит строевую работу, тяготился своим положением начальника штаба дивизии, иногда смешивал свои функции по должности с командованием.

Хороший строевой командир, быстро растущий военный специалист. Достоин продвижения на должность командира дивизии в очередном порядке.

Командир 74-й дивизии Всревкин-Рахальский.

Военкомдив-начподив Андреев».

Однако вскоре вместо назначения на должность командира дивизии Л.Г. Петровский оказался на курсах усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС) при Военной академии имени Фрунзе. Это его не особенно расстроило, и Леонид Григорьевич с усердием начал вспоминать то, чему обучался несколько лет назад в академии, пополняя свой багаж новыми знаниями.

Закончив в конце 1928 года курсы, Петровский был назначен командиром 6-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Московском военном округе, в г. Орле. Однако в силу различных причин в командование дивизией вступил только 1 апреля 1929 года.

Прибыв в дивизию, Леонид Григорьевич сразу же взялся за дело и в буквальном смысле слова дневал и ночевал в дивизии, стараясь повысить полевую выучку личного состава и уровень боевой подготовки частей. Но дивизия — это уже не полк, где можно было непосредственно воздействовать на организацию боевой учебы, а здесь многое зависело от уровня подготовки подчиненных командиров. Тем не менее к концу 1929 года результаты его работы были налицо.

Генерал-лейтенант Коваленко Кирилл Алексеевич, бывший в ту пору командиром 16-го стрелкового полка этой дивизии, рассказывал после войны:

«Знакомство с частями дивизии он начал с моего полка. К назначенному времени полк был построен. Командир дивизии начал смотр полка по-суворовски, с осмотра снаряжения, обмундирования, белья, портянок, пуговиц и т.п., на выбор заставляя солдат раздеваться и показывать требуемые вещи.

Уже по ходу проверки стали проявляться пробелы. Затем Петровский перешел к осмотру обоза, причем только неприкосновенного запаса. И опять все погрешности здесь быстро бросились в глаза.

До поверки боевой подготовки на этот раз Петровский так и не дошел.

Он признал состояние полка неудовлетворительным, но иной оценки и не могло быть, мне и самому это было уже ясно.

В заключение Петровский объявил:

— Буду смотреть полк вторично. Вот вам еще неделя на подготовку полка.

Второй раз осмотр полка происходил так: он предварительно собрал командиров батальонов, рот, взводов и старшин и провел осмотр их, требуя идеального порядка в состоянии и пригонке обмундирования и снаряжения.

После осмотра он приказал всему начальству произвести в своих подразделениях то же, что и он».

Зима 1929—1930 гг. была на редкость морозной, но, несмотря на это, боевая подготовка в дивизии шла полным ходом. Полки выходили на лыжах в поле за 30—40 км. Учебные стрельбы продолжались порой по трое суток. Летом дивизия располагалась лагерем в 2—3 км от Орла. Стоит ли говорить о том, что полевой лагерь дивизии выглядел, как на картинке. Л.Г. Петровский небрежности и поверхностного отношения к делу терпеть не мог, добиваясь от подчиненных командиров безукоризненного выполнения поставленной задачи, будь это постановка лагерных палаток или организация занятий по боевой подготовке.

Еще одно воспоминание генерала К.А. Коваленко о Петровском:

«Это был очень боевой и настойчивый командир. Он сам работал без устали — столько, сколько нужно было по обстоятельствам дела. Ко всем подчиненным он был очень требователен, но внимателен и корректен. С Петровским было очень трудно на службе и очень хорошо вне службы. Он рано появлялся в частях, раньше всех, и этим вгонял командиров частей в краску. Первым делом обойдет пирамиды с оружием и осмотрит их. Леонид Григорьевич, что называется, был чернорабочим командиром. Всю черновую работу он вел сам. На полевых занятиях также появлялся раньше всех и уходил с поля последним. Организацию теоретической подготовки и штабных занятий он возлагал на штаб дивизии, но при этом теоретические занятия очень часто проводил сам. На всех занятиях с начсоставом и на всех выходах в поле обязательно присутствовал и не считал зазорным метод личного показа...

Стиль работы Петровского мы по-настоящему оценили после его ухода. Прибыл новый командир, и на фоне его работы мы поняли смысл и значение деятельности Петровского».

Командующий войсками Московского военного округа Иероним Петрович Уборевич, давая характеристику командиру 6-й стрелковой дивизии Л.Г. Петровскому по итогам его работы с апреля 1928 года по апрель 1930 года, отмечал:

«С вопросами руководства, политического воспитания и тактической подготовки дивизии справлялся хорошо. В тактическом отношении подготовка хорошая и продолжает усовершенствоваться. Необходимо дальнейшее поднятие наряду с тактической подготовкой также и оперативной подготовки.

Может быть использован при ударных заданиях на новых формированиях. Вполне соответствует занимаемой должности».

Надежда Васильевна Петровская так вспоминала о том времени:

«...Мы переехали в г. Орел, и тут я почти потеряла Петровского. Работа так захватила его, что он дней не замечал. То он в поле, то на пулеметном сборе, то в штабе, то на учениях.

Работа так захватывала его, что, думаю, он не замечал, как пролетают дни. То он в поле, то на пулеметном стрельбище, то на учениях. Вставал очень рано, часто часов в 5—6. Я всегда провожала его, а поздно вечером встречала, то полного энергии, довольного и загорелого, а то озабоченного».

Однако долго командовать 6-й сд Л.Г. Петровскому не пришлось, и уже в конце декабря 1930 года он убыл из дивизии, вступив 1 января 1931 года в командование 14-й кавалерийской дивизией. Нельзя не сказать о том, что это была не просто кавалерийская дивизия, а дивизия, сражавшаяся в годы Гражданской войны в составе прославленной на всю страну 1-й Конной Армии. В те времена это говорило о многом. Конармейцы всегда очень ревниво относились ко всему, что было связано с тем историческим периодом.

Предыдущим комдивом был старый вояка, кавалерист, так сказать, от рождения, Владимир Яковлевич Качалов. В годы Гражданской войны он командовал группой войск, был начальником штаба отдельной кавалерийской бригады, 1-го кавалерийского корпуса и начальником полевого штаба 2-й Конной армии. Самое интересное заключается в том, что Качалов убыл командовать 6-й Орловской стрелковой дивизией, которой до этого командовал Петровский. Что это была за рокировка, в чем ее смысл и кто стал ее инициатором, выяснить так и не удалось. Или Л.Г. Петровский решил себя проверить на поприще командования кавалерийским соединением, или этому была еще какая-то причина.

Надо отметить, что кавалерия не была стихией Петровского. Всю свою службу до этого он провел в стрелковых частях и соединениях. В Красной Армии был неписаный закон: командир-пехотинец редко приживался в кавалерии. Еще со времен Гражданской войны, когда конница, как ураган, налетала на врага, решая самые важные задачи, а пехота часто даже не поспевала за ней, появилось некоторое пренебрежение к пехоте со стороны кавалеристов. А если точнее сказать, считалось, что в пехоту уже шли те командиры, которые не отличались большим умом и знаниями, к тому же там не надо было иметь кавалерийскую сноровку, да и конский состав был только в подразделениях обеспечения. Отвечай за себя и свою винтовку, и всех-то «делов». Именно в те годы в армейских кругах даже родилась такая присказка: «Умный — в артиллерии, щеголь — в кавалерии, пьяница — во флоте, а дурак — в пехоте».

Пехота в тот период времени составляла, как это и должно быть, большую часть армии, и умных командиров в ней было предостаточно. Однако в верхних эшелонах армейского руководства продолжало широко бытовать мнение, что даже хороший пехотный командир не в состоянии быть настоящим кавалерийским начальником. Такую точку зрения изменила только Великая Отечественная война, когда техника, и в первую очередь танковые войска, отодвинула кавалерию на задний план.

Тем не менее, нисколько не страшась своего нового «амплуа», Леонид Григорьевич с рвением взялся за дело. Прослеживая судьбу генерала Петровского, надо отметить, что он к любой поставленной задаче, к любой должности относился с особым, можно сказать, неистовым рвением. Для него не было никакой разницы, где служить и чем командовать. Каждый раз он стремглав окунался в гущу дел, всегда и во всем стремясь быть первым.

Стараясь не замечать и не реагировать на отдельные «косые» взгляды еще недавно клявшихся в дружбе друзей и товарищей, Петровский изучал особенности тактики действий кавалерии и учил подчиненных. Для него служба составляла главный смысл всей его жизни.

Прошло не так много времени, и необычные методы руководства Петровского внушили к нему уважение. Когда же он показал себя и неплохим знатоком выездки молодых лошадей, то окончательно растопил лед недоверия к себе бывалых кавалеристов.

Незадолго перед передислокацией дивизии на Украину, в г. Новоград-Волынский, командующий Московским военным округом Август Иванович Корк дал командиру 14-й кавалерийской дивизии Л.Г. Петровскому следующую характеристику:

«Не будучи коренным кавалеристом, тем не менее очень быстро освоился с делом руководства боевой подготовкой кавподразделений и дивизии в целом. Своей энергией и неутомимостью бодряще действует на своих подчиненных. Быстро улучшил боевую подготовку, особенно стрелковую выучку в дивизии. Твердо руководит подчиненными частями по укреплению в них дисциплины. Вполне соответствует должности командира и комиссара кавдивизии».

В соответствии с приказом Наркома обороны 14-я кавалерийская дивизия была передана в состав Украинского военного округа и вошла в состав 2-го конного корпуса, которым командовал известный командир времен Гражданской войны Николай Николаевич Криворучко. Особую известность ему принес период командования кавалерийским полком в составе отдельной кавалерийской бригады, которой командовал легендарный герой Гражданской войны Григорий Иванович Котовский. Совершив марш по железной дороге, части дивизии со всем своим имуществом, но пока без семей командирского состава сосредоточились в г. Новоград-Волынский.

Как правило, все историки обходят молчанием этот период в жизни и служебной деятельности Л.Г. Петровского, а кое-кто из них даже пишет о том, что все было, как и раньше, хорошо.

Однако на поверку все оказалось иначе. Этот отрезок армейской службы следует признать как один из самых напряженных в жизни Леонида Григорьевича Петровского и, пожалуй, как далеко не самый интересный в его военной карьере.

Командир 2-го кавалерийского корпуса Н.Н. Криворучко со временем стал явно недоволен подчиненным комдивом. И что самое интересное, если после первого года совместной службы он аттестовал командира 14-й кавдивизии вполне прилично, то уже на следующий год Петровского, если верить характеристике, данной Н.Н. Криворучко, словно подменили. Выводы, сделанные командиром корпуса, абсолютно не увязываются с предыдущими характеристиками Леонида Григорьевича, которые давали ему непосредственные начальники. Подобное бывает в армейской службе крайне редко, чтобы год, пять, десять, пятнадцать командир был хорошим и вдруг в один момент — «посыпался», бывает наоборот — плохо, плохо, а затем пошел вверх.

Возможно, командиру корпуса что-то не понравилось в поведении Петровского, чего греха таить, Леонид Григорьевич порою вел себя с ненужной бравадой, а возможно, Н.Н. Криворучко, как было свойственно в тот период многим заслуженным командирам времен Гражданской войны, проявил чрезмерную требовательность к подчиненному, но отношения между ними не сложились. И не просто не сложились, а стали день ото дня ухудшаться.

Серьезный повод к этому дал случай очковтирательства, обнаруженный в ходе проведения стрелкового смотра в частях дивизии, которой командовал Л.Г. Петровский. Это дорого стоило репутации Леонида Григорьевича. Правды ради надо отметить, что, будучи приверженцем «победной теории» — побеждать во всем и всегда, он порой переходил грань дозволенного, требуя от подчиненных частей и подразделений невыполнимого.

В это время в стране и армии начала разворачиваться грандиозная кампания под названием «Чистка рядов ВКП (б)». Возможно, Николай Николаевич Криворучко видел свое место в первом ряду ее «чистильщиков», решив начать с Петровского. К тому же ни для кого не было секретом то обстоятельство, что его родной брат в тот период относился к числу так называемых активных троцкистов-бухаринцев.

О том, что в отношениях с Петровским в значительной степени был неправ именно командир корпуса Н.Н. Криворучко, свидетельствует хотя бы тот факт, что коммунисты дивизии были явно на стороне комдива, дав ему на заседании дивизионной комиссии по чистке партии следующую характеристику:

«Тов. Петровский.

Твердый и волевой командир.

...Надо такого командира беречь... Целиком и полностью отдается делу укрепления обороноспособности дивизии. Много внимания уделяет заботе о красноармейце.

...Надо учиться у товарища Петровского, как работать. Очень чуток и проявляет высокую классовую бдительность. В дивизии было очень много тяжелых моментов, которые, однако, еще больше вселяли в него бодрость и уверенность в победе...»

Можно не сомневаться в том, что далеко не каждый член ВКП (б) получил во время чистки рядов партии подобную характеристику. И не о тех ли неприятных моментах в службе Петровского и его взаимоотношениях с Криворучко ведется речь в характеристике, когда говорится: «В дивизии было очень много тяжелых моментов, которые, однако, еще больше вселяли в него бодрость и уверенность в победе...»

А теперь обратимся к аттестации, которую дал Л.Г. Петровскому командир 2-го конного корпуса Н.Н. Криворучко в ноябре 1933 года:

«Аттестация за период 1933 г. на командира — военного комиссара 14-й кавалерийской дивизии Петровского Леонида Григорьевича.

Тактическая и политическая подготовка частей дивизии на основе осеннего смотра боевой подготовки — на уровне современных требований.

На стрелковом смотре дивизия дала в среднем 139,6%, но эти сверхотличные результаты до некоторой степени скомпрометированы обнаруженными случаями очковтирания в ряде частей на смотру, при чем эти позорные для РККА случаи не были своевременно вскрыты командованием дивизии, несмотря на то что я лично дал задание эти случаи выявить для наказания виновных...

Это свидетельствует о том, что в этом отношении в дивизии неблагополучно и что тов. Петровский не развернул вокруг этого вопроса достаточной работы и не принял своевременно мер к недопущению подобных фактов.

Состояние дисциплины дивизии — удовлетворительное.

Подготовка штаба дивизии и штабов частей на уровне современных требований. Физическая подготовка в частях дивизии и спорт поставлены хорошо. Уход за конем не вполне на высоте.

Состояние конского состава — удовлетворительное.

Сам т. Петровский в тактическом отношении подготовлен хорошо, умеет организовать и проводить занятия с начсоставом, штабами и войсками. Хороший стрелок из всех видов оружия.

Здоров. В походной обстановке вынослив.

Дисциплинирован.

Внутренний распорядок в дивизии налажен до сих пор не вполне четко.

ВЫВОД: Занимаемой должности вполне соответствует».

Самое любопытное заключается в том, что эта аттестация была дана Петровскому в тот момент, когда 14-я кавалерийская дивизия под его командованием по итогам за 1933 год была удостоена по боевой подготовке оценки «отлично». И в довоенные годы, и после войны, и в годы развернутого социалистического соревнования в Советской Армии и Военно-Морском Флоте такую высокую оценку получали единицы. Даже полки и дивизии, удостоенные в свое время вымпела Министра обороны СССР «За мужество и воинскую доблесть», редко имели по боевой подготовке оценку выше «хорошо».

Интересный факт. Высшая аттестационная комиссия под руководством заместителя Наркома обороны СССР, невзирая на характеристику, данную командиром корпуса Н.Н. Криворучко, утвердила Л.Г. Петровскому следующую аттестацию:

«14-я кавдивизия в 1933 г. под командованием т. Петровского вышла по боевой подготовке на оценку отлично. Сам т. Петровский в оперативно-тактическом отношении хорошо грамотный командир.

Должности командира-военкома кавдивизии вполне соответствует».

1934 год прошел под знаком продолжающейся конфронтации Н.Н. Криворучко с командиром 14-й кавалерийской дивизии. Итогом этого стала аттестация, абсолютно не увязывающаяся ни с уровнем командирской подготовки, ни с предыдущей службой Л.Г. Петровского. Увы, так уж повелось в Красной, а потом в Советской, а теперь и в Российской армии, что командиры и начальники, как правило, дают в аттестации не оценку деятельности подчиненного им командира за определенный период времени, а показывают личностное отношение к нему. Наиболее ярким примером является характеристика, данная командующему 33-й армией генералу М.Г. Ефремову командующим Западным фронтом генералом армии Г.К. Жуковым, или аттестация на генерала A.M. Городнянского, написанная командиром Особого корпуса генерал-лейтенантом В.П. Васильевым. Короче говоря, примеров предостаточно.

Обратимся к аттестации, которая была дана Л.Г. Петровскому командиром корпуса Н.Н. Криворучко по итогам 1934 года:

«Конский состав дивизии не всегда в должном порядке. Особенно хромают уборка и ковка. Обозы полков также имеют ряд недочетов, в частности: плохо пригнана упряжь, упряжь сама в беспорядке, запряжка обоза небрежная. Т. Петровский недостаточно четко и умело руководил подготовкой дивизии к маневрам в строевом и хозяйственном отношении, как следствие дивизия выступила на окружной маневр с большими недочетами в этой области и в первые же переходы еще на марше на исходное положение имела большой отход конского состава из-за дефектов подковки, ковки и неправильной запряжки.

Внутренний порядок в дивизии все еще не на высоте.

Дисциплина только с натяжкой может быть признана удовлетворительной, и сам т. Петровский мало уделяет ей внимания.

Караульная служба в дивизии имеет до сих пор ряд существенных дефектов, и т. Петровский мало и редко ее проверяет и не проявляет достаточной умелой требовательности в этом важнейшем деле.

Т. Петровский не умеет сколотить высший и старший начсостав дивизии вокруг выполнения задач по боевой и политической подготовки, взаимоотношения его с целым рядом командиров ненормальные и натянутые.

Подготовкой штаба дивизии руководил в течение года недостаточно. Мало внимания уделял постановке физ. подготовки дивизии на должную высоту.

Если дивизия показала на окружном маневре хорошую тактическую подготовку, то это главным образом объясняется старательной работой командиров полков и эскадронов, а не умелым руководством т. Петровского.

Занятия с начсоставом проводить умеет. Технические средства знает. Оперативно и тактически подготовлен хорошо. Здоров. В походной обстановке вынослив.

ВЫВОД: С должностью командира кавалерийской дивизии не вполне справляется. В связи с его желанием необходимо перевести обратно в пехоту.

Командир-комиссар 2 конного корпуса /Криворучко/».

За все годы армейской службы Л.Г. Петровскому не было высказано столько претензий, как в этот раз. Безусловно, недостатки присутствуют в работе командира любого ранга, были они и у Петровского, что было обусловлено прежде всего его горячностью и неудержимым стремлением, несмотря ни на что, всегда быть первым. Сомнения только в том, как быстро смог всегда энергичный красный командир превратиться в инертного созерцателя происходящего, абсолютно не вникавшего ни в какие вопросы: и то плохо, и то плохо, все плохо.

Даже если принять сторону командира корпуса, явно просматривается факт его предвзятого отношения к подчиненному командиру дивизии. Была ли в этом вина Л.Г. Петровского, который порой позволял себе некоторые вольности в отношениях с непосредственными начальниками, о чем мы уже говорили, или Криворучко просто невзлюбил за что-то подчиненного комдива, такое тоже бывает, сейчас сложно сказать. Но Н.Н. Криворучко разошелся до такой степени, что, говоря о высокой оценке, полученной дивизией на окружных маневрах, высказал совсем «блистательную мысль» о том, что это заслуга не командира дивизии, а подчиненных командиров полков. Как будто подчиненных командиров полков обучил не командир дивизии Петровский, а генералы рейхсвера.

Характеристика в плане вылитой на своего подчиненного грязи просто бесподобная. Так и хочется спросить: «А где же вы все это время были, товарищ командир корпуса? В чем заключалась ваша роль в воспитании подчиненных командиров: помогать им или злорадно наблюдать со стороны за их ошибками, делая пометки на будущее?»

Аттестация весьма интересна еще и тем, что командир корпуса без зазрения совести расписывается в собственном бессилии, описывая, как быстро Петровский «угробил» дивизию, которая еще год назад имела по боевой подготовке оценку «отлично». Бросается в глаза и то, что Криворучко начинает характеристику подчиненному командиру с описания конского состава, хотя любой начальник, характеризуя подчиненного ему командира, обязан был начинать с оценки уровня организации боевой учебы и политической подготовки вверенной ему дивизии, дисциплины, а затем уже освещать остальные стороны деятельности командира. Хотя вполне понятно, на что делает упор Криворучко: Петровский не кавалерист и в кавалерию не годен.

Увы, Николай Николаевич Криворучко никаких для себя положительных дивидендов в яростном противостоянии с подчиненным комдивом и в борьбе за чистоту рядов партии не приобрел и через несколько лет сам стал «врагом народа». Такое было злое время. Правда, оказавшись в феврале 1938 года в сталинских застенках, уже будучи в должности заместителя командующего Белорусским военным округом, комкор Н.Н. Криворучко вел себя подобающе своей должности и офицерской чести не уронил. Когда во время одного из первых допросов молоденький хамовитый следователь в синей форме накричал на него за то, что Николай Николаевич без разрешения сел на табурет, то он просто-напросто разбил табурет о его голову. За что был зверски избит местными палачами, которые сломали ему два ребра и отбили почки. Такого поведения ему «товарищи» из НКВД не простили. 19 августа 1938 года комкор Н.Н. Криворучко был приговорен к смертной казни и в этот же день расстрелян.

Конфликтная ситуация усугублялась с каждым днем. Причем отношения между командиром корпуса и Л.Г. Петровским стараниями последнего, который был абсолютно не согласен с претензиями в свой адрес, стали известны не только в штабе округа, но и в самых высших эшелонах военного руководства страны. В частности, о них был довольно подробно осведомлен Семен Михайлович Буденный, не раз бывавший в гостях у Петровского в Новоград-Волынском. Однако по просьбе Леонида Григорьевича Буденный никаких мер не принимал и даже не беседовал по этому поводу с Н.Н. Криворучко, несмотря на то что они были с ним в довольно тесных и дружеских отношениях еще со времен Гражданской войны. По крайней мере никаких воспоминаний о том, что он каким-то образом пытался разрегулировать этот конфликт, не сохранилось.

10 декабря 1934 года командующий Украинским военным округом И.Э. Якир, просматривая представленную ему на утверждение аттестацию Петровского, написанную Н.Н. Криворучко, наложил следующую резолюцию:

«Остается в силе прошлогодняя аттестация. Личная подготовленность т. Петровского хорошая. Много работает. Должности вполне соответствует. Стремится в пехоту. Оперативно хорошо развитый командир».

Нельзя не сказать еще раз о том, что подчиненные Л.Г. Петровскому командиры были явно на его стороне. По крайней мере годы спустя они очень высоко оценивали деятельность своего комдива в тот период. Думается, что они давали правдивую оценку и самому Леониду Григорьевичу и отношениям, сложившимся тогда между ним и Криворучко. Тем более что ни того, ни другого уже не было на этом свете и врать или заискивать перед кем-то не было никакого смысла.

Так, Г.А. Петров, командир 76-го кавалерийского полка, входившего в состав 14-й кавалерийской дивизии, которой командовал Петровский, отмечал, что Леонид Григорьевич никогда не придирался по пустякам, далеко не за всякую ошибку он отчитывал провинившихся. Когда видел, что ошибка совершена без умысла и понятна виновным, то обычно ограничивался шуткой. Петров особо отмечал его принципиальность: Л.Г. Петровский не стеснялся высказать свою точку зрения, даже если она явно противоречила мнению старшего. По всей видимости, это не всем нравилось, и Петровскому нередко приходилось оказываться в ситуации, похожей на ту, которая сложилась в его взаимоотношениях с Н.Н. Криворучко.

Бывший в тот же период командиром артиллерийского полка 14-й кавалерийской дивизии Э.А. Киселло в своих воспоминаниях о Петровском написал следующее:

«Человек огромной воли, всегда полный энергии, жизнерадостный, Леонид Григорьевич был командиром, с которым легко и интересно работать, несмотря на его большую требовательность и большое подчас напряжение в работе, которое вызывалось необходимостью в кратчайший срок решать все задачи боевой и политической подготовки...»

Единственной отдушиной для Леонида Григорьевича в то нелегкое время была семья. Свое свободное время они всегда проводили вместе. Дочери Ольге было тогда семь лет. Они вместе ходили в гости к друзьям, на каток, в лес. Правда, это было не так часто, как хотелось бы, — свободного времени даже в выходные дни в армии всегда очень мало.

Делая небольшое отступление, следует отмстить, что это характерная черта нашей армии во все годы ее существования: перед войной, после войны и в современное время. Военная служба и так «не сахар», вдобавок к этому начальники всех степеней всегда стараются еще что-нибудь придумать подчиненным войскам поближе к вечеру и накануне выходного. И тогда, и сейчас войска просто изматывались и изматываются никому не нужными и ничего не значащими мероприятиями, лишь бы солдат и офицер к концу дня валились с ног. Самое интересное заключается еще и в том, что многие из этих задач абсолютно никак не увязаны с повышением уровня боеготовности и боевой выучки войск, а порой даже наоборот, не имеют ничего общего с боевым предназначением той или иной части.

Если в начале своей карьеры офицер еще живет надеждой на лучшие времена, на то, что подойдет выходной день и наконец он сможет побыть с семьей или просто отдохнуть, то с годами он начинает понимать, что в армии абсолютно нет никакого отличия между воскресеньем и любым другим рабочим днем. В офицерской среде ввиду полного отсутствия в различии между днями недели их иногда даже называют весьма своеобразно — день первый (понедельник), день третий (среда) и т.д., чем подчеркивается абсолютная однообразность течения времени. Нерегламентируемый служебный день сделал многих офицеров, особенно не отличавшихся высокими волевыми кондициями (ведь все люди разные), аморфными созерцателями происходящего.

Но еще более «убийственным» и сверхраздражающим фактором для войск является дурная привычка вышестоящих командиров и штабов с приближением конца рабочего дня, а точнее сказать, в районе 18—19 часов, начинать закидывать их разного рода «важными» задачами, которые необходимо обязательно исполнить или к утру, или немедленно. Кстати, какой-то умный человек давно заметил, что в армии все задачи имеют три срока исполнения: немедленно, к утру и к понедельнику. Причем выдумкам нет конца: от выполнения какой-нибудь ничего не значащей хозяйственной задачи до составления срочного донесения по форме, включающей в себя пунктов 70—80, как будто для этого не было времени днем.

Особенно тяжело приходится штабам, которые в 8—9 часов вечера, по сути дела, «только начинают» работать, или, точнее сказать, включают «второе дыхание». Как правило, в штабе части-соединения начальник штаба работает весь день, до наступления ночи, а его заместитель продолжает руководить работой штаба, выполняя очередное срочное указание вышестоящего начальника, ночью и нередко заканчивает подготовку требуемых отчетов и документов только под утро. Рано утром начальник штаба принимает доклад заместителя, тот уходит отдыхать домой, а зачастую остается спать в своем кабинете, а начальник штаба продолжает армейский марафон. И так день за днем. Была бы война или какой-то иной опасный период в жизни государства или армии, это еще можно было бы как-то понять, а когда подобное явление, а вернее, «дурь» происходит в условиях, когда ни армии, ни стране ничего не угрожает, принять подобный стиль работы очень сложно.

Отсюда и нелюбовь многих наших военачальников к штабной работе: можно целыми неделями и месяцами трудиться не покладая рук, и этого никто не увидит и не оценит, зато при первом же незначительном промахе о тебе узнает вся дивизия. Описанная выше система работы наших штабов — не эпизод, а, скорее, правило их жизни. А вот если солдат или офицер поразил мишень в ходе очередной стрельбы из танка, которая, согласно курсу стрельб, длится всего 3 минуты 5 секунд, — молодец, герой. Ваг и бегут все заведовать боевой подготовкой, но только не руководить штабом. Кстати, начальник штаба также наравне со всеми должен стрелять из танка, БМП, стрелкового оружия, в зависимости от рода войск. Однако если он получит «отлично» на стрельбе, но завалит какую-то, даже совсем не существенную штабную задачу, головы ему не сносить.

Провести в таком ключе три-четыре-пять лет армейской жизни и не сойти с ума очень сложно. В армейской среде от одного поколения к другому передается короткий анекдот, как нельзя точно характеризующий армейскую систему воинской службы.

«Вопрос: В каком месте сказки "Золотой ключик" А.К. Толстой рассказывает об армии?

Ответ: Наступила ночь, и в стране дураков закипела работа».

Такова она, армейская действительность. Причем с годами обстановка в армейской среде не становится лучше, а только усугубляется посредством разного рода новых «диких» нововведений. Вот где ответ на вопрос: «Почему у многих офицеров с годами пропадает интерес к службе?» Только немногие, как правило, наиболее целеустремленные, волевые и сильные духом личности могли устоять перед этим. Абсолютное большинство остальных стали медленно плыть по течению времени до своего «дембеля», как «плохие солдаты». Это еще хорошо, если они не пристрастились за время службы к «зеленому змию», а ведь у большинства так и вышло. Для многих алкоголь стал единственной отдушиной в жизни, особенно если служба проходила в отдаленном гарнизоне. Горько признать, но все это именно так.

Было бы очень здорово, если бы кто-нибудь додумался написать диссертацию о смысле армейской службы в Российском (Советском) государств. Не очередную пафосную работу, напичканную высокопарными цитатами о защите Отечества, а настоящий, правдивый труд о действительности армейского бытия.

Леонид Григорьевич устоял под ударами судьбы и не сломался в то нелегкое для него время, во многом в этом ему помогла семья. Жена Л.Г. Петровского Надежда Васильевна так вспоминала о том нелегком периоде в его службе:

«...Как-то он пришел утром после ночной тревоги. Был выходной день, и он лег спать. Днем мне стало грустно, я принялась тормошить его: воскресенье ведь... пойдем в сад погуляем... Он как-то виновато посмотрел на меня, сказал, будто оправдываясь, что ему немного нездоровится. Тут у меня пропала охота гулять. Он измерил температуру, и оказалось — сорок. Я совсем приуныла, ругая себя за то, что приставала к нему... Это был приступ малярии, приобретенной, видимо, во время войны с белополяками, — малярия довольно часто мучила его. Помню, однажды дивизионный врач сказал мне: "Не считаете ли вы, что такая напряженная работа вашего мужа рано или поздно скажется на его здоровье?" А что я могла поделать? Для работы он себя не жалел и никого не слушал...»

Не желая более усугублять складывавшуюся обстановку, народный комиссар обороны СССР К.Е. Ворошилов, по всей видимости, по просьбе маршала С.М. Буденного, приказал перевести Петровского для дальнейшего прохождения службы в Московский военный округ, где только что освободилась должность командира элитной Московской Пролетарской стрелковой дивизии.