После моего фееричного успеха в Шинкэт Ангаре настроение Акселя значительно улучшилось. Даже невзирая на бессмысленность этого успеха. Хорошо еще я призналась в собственной глупости раньше, чем ее разоблачили. Следовало просто скопировать послание на ноутбук Джо! Правда, сам цыганин проявил ко мне снисходительность: «Письмо в карман влезать должно», — отмахнулся он. Да-да, Хайдова бандура еще и напополам разваливается — неудобно.

Джо с трудом удалось отвлечь от заигрываний с Туве. Кстати, девице пошло на пользу, когда ухажер на время отстал от нее, — у нее реально замученный вид. А Джо целиком поглощен своим чувством (судя по всему, он таки выстроил гнездо) и уныния подруги покамест не замечает. Ну да ладно, как говаривал старик Срам: «Стерпится — слюбится». Хотя он же, вздыхая, поминал и иное присловье — «Любовь с глаз начинается». Так Хайд в глаза-то Туве и не смотрит, по-моему! Пялится куда-нибудь пониже шеи, точно бусины пересчитывает. Впрочем, может, я снова чего-то не улавливаю?

Тем не менее наш таборный умник благополучно перенес данные, и у нас появилось даже несколько лишних копий послания, ведь все добытые устройства оказались в полном порядке. Но, памятуя о безалаберности цыганина, правильно ли считать их лишними? На всякий случай я запрятала к себе один диск и зайцевидную флешку. Теперь бы РЛС найти.

Изначально Аксель наметил маршрут из Шинкэта напрямик к Эль Саладо, но кража и повреждение диска с посланием Старшим Братьям смешало все карты. Приходилось сделать изрядный крюк до городка Алювина. Тамошний автомеханик, по слухам, умел не только в моторах копаться, но и в устройствах потоньше шарил. Как Аксель об этом проведал? Так у цыгана везде знакомые, друзья, родственники и должники, у которых в свою очередь есть приятели да заемщики. Ну и в Шинкэте было у кого спросить.

Невзирая на успешное разрешение проблемы с поврежденной коробочкой, Акс не изменил маршрута. Поспешное бегство от нлошников помешало запастись провизией, топливом, водой, и мы надеялись затариться в Алювине. Короткая дорога хороша, коли есть, чего жрать. Прямые пути в пустошах убили больше путешественников, нежели все банды головорезов, вместе взятые. Потому что пролегают они обычно по районам, где война оставила наиболее заметный след, где нет поселений, нельзя охотиться, нет пригодной для питья воды. И солнце шпарит там в несколько раз сильнее. Нам еще предстояло прокатиться по древнему шоссе, вокруг которого карты пестрели черно-желтыми пометками, но заезд в Алювин избавлял караван от необходимости исследовать эту дорогу целиком. Так — самый краешек захватим.

Незадолго до рассвета третьего дня мы увидели столб черного маслянистого дыма, поднимавшийся над горизонтом. Тревожный знак. Однако на масштабный пожар не похоже, скорее погорело одиночное здание, поэтому после минутной заминки караван продолжил движение.

Алювин смахивал на разворошенный муравейник. В единственной городской стене красовалась дыра, как будто некий исполин отвесил ей хорошего пинка. Люди опутали пролом неуклюжими строительными лесами, но работали вяло, без огонька. Словно ожидали возвращения .

Мы въехали внутрь без обычной канители с досмотром. На месте магазина-мастерской автомеханика зияла обожженная воронка, а к ней от стены вела широкая «тропа» из раздавленных домов. Вспомнив освободительную миссию Декстера с бульдозером, я поискала следы гусениц или колес, но не нашла их. Что ж, попытаемся выяснить подробности у местных.

Горожане продолжали угрюмо стаскивать к стене всевозможные строительные материалы и наваливать их в некое подобие баррикады. Не набиваясь пока на беседу, мы прислушались — то тут, то там повторялось слово ! Совсем они ошалели, что ли? Пока мы недоуменно переглядывались, Тиана вклинилась в ряды алювинцев и крикнула:

— Кто-нибудь платит за устаре… устранение чудовища?

Шепот перерос в легкий гвалт, вокруг Эльхаим толпа уплотнилась. Согласитесь, наличие дракона само по себе удивительно, но возникновение в том же месте драконоборца еще удивительнее. Правда, хитрая девка не торопилась удовлетворять любопытство горожан и ждала предложений, надменно попыхивая самокруткой. Мы подтянулись поближе к Тиане, чтобы в случае чего успеть вызволить ее из очередной передряги. А вот Джо остался на месте. Он внимательно осмотрел пролом, поковырял пальцем уцелевшую стену и довольно громко порекомендовал применить более надежный способ починки. В общем-то, ответ ему не требовался, важно было наличие темы для будущего монолога. Но его изречение произвел эффект даже пущий, нежели предложение Эльхаим. К нему подошел мужчина в котелке и очках. Вытерев грязные руки не менее грязным клетчатым носовым платком, он подал Хайду ладонь и попросил уточнить, как же, по его мнению, следует залатать стену. Наш ученый простачок, польщенный выказанным интересом, пустился в объяснения: нужно, мол, подобрать два целиковых куска брезента, натянуть их между сохранившимися секциями стены… Он опять давал совет бесплатно! Нет, ну почему, когда его знания и умения действительно необходимы, он тупит, мямлит и прячет взгляд в Тувины сиськи, а тут, на тебе, разразился потоком информации? У него это неконтролируемый процесс, а?! Аксель очнулся первым и резко оборвал словоизлияния Хайда, наступив ему на ногу.

— Так, а кто платит за устрое… устранение дыры? — перефразировала свое предложение Тиана, вклинившись между мужчинами.

— Зря шутите, девушка, — укорил ее незнакомец в котелке.

Потом он окинул нашу пеструю компанию грустным взором и пригласил обсудить Тианины предложения в его кабинете. Вот так запросто мы познакомились с мэром Алювина. Впрочем, в мелких городках такое не является чем-то необычным. В ратуше градоначальник, не чинясь, сперва угостил нас (и изрядно угостился сам) самогончиком, а потом поведал совершенно невероятную историю. По его утверждению, на Алювин вправду напал дракон.

В детстве я с превеликим удовольствием слушала . Став старше, запоем читала сказки для взрослых, называемые вычурным словом «Повелителя колец», «Темный замок», «Мореземье» и многие другие. Драконы, так или иначе, занимали особое место в умах фантастов всех сортов, но вот в документальных фильмах о дикой природе они мне что-то не попадались. С другой стороны, роботы вполне могли до поры «придерживать» информацию. Мне ли не знать? Поэтому я сделала вид, что нисколечки не удивилась. Убедительнее всего «не удивиться» получилось у Туве, а хуже всего — у Джо. Его прямо-таки распирало от любопытства (немного насмешливого, конечно), научных опровержений и сравнительного анализа описаний мэра с книжными. Алювинская история тянула если и не на целую книгу, то на главу в ней как минимум.

Долгие годы городок мирно соседствовал с драконовым логовом. Откуда чудище взялось? Уже , когда сюда пришли люди. Как оно выглядело? Огромное, страшное, покрытое несокрушимой броней, с шестью мощными лапами и длинным хвостом. Все, как и полагается дракону, не считая лишней пары ног. Хотя, к примеру, шестилапых (и даже пару-тройку восьмилапых) ящериц, сурков, коров и коз мне видеть доводилось, значит, и с драконами такое тоже могло произойти. Монстр не притязал девственниц или иных жертвоприношений, вообще не интересовался возможностью поклонения своей особе. Иногда кто-нибудь из горожан замечал тварь, ползущую по своим делам, тем и исчерпывались их взаимоотношения. А вчера дракон пожаловал под алювинские стены, ворвался внутрь и учинил жуткий погром. Пострадали многие, не только местный автомеханик, чья мастерская почему-то привлекла особое внимание чудовища. Чем они прогневали опасного соседа, обитатели Алювина не знали. Монстр утверждал, будто горожане украли у него какие-то ценности, и требовал их обратно, угрожая сровнять город с землей, если ему не вернут имущество. Но, как поклялся мэр, он перетряс каждый дом, сарай, даже туалетные будки — ничего. Градоначальник готовился даже допрашивать жителей поодиночке, но не допускал и мысли, что кто-нибудь отважится скрывать уворованное после столь однозначной демонстрации силы.

Мэр, то ли поверив Тиане, то ли просто надеясь найти облегчение в беседе, повел нас к полосе разрушений, показал следы драконьих лап за стеной. Среди руин и на утрамбованной земле они были почти неразличимы, но в холмах за поселением читались явственно.

— Да по этим пробоинам и до логова дойдешь — не ошибешься! — воскликнула я, меряя шагами ямищу.

— Том!.. — строго начал Аксель.

— Ладно тебе! Без велосипеда, конечно, получится не быстро, зато тихо и неприметно!

— Ты куда намылился? — недовольно проворчал Дриббл. — Мы заехали прикупить кой-чего в дорогу и отчалить!

— Натан, не занудничай! Это ж ДРАКОН! — я вытаращила глаза, оскалилась и царапнула скрюченными пальцами воздух (а кто в детстве не изображал таким манером и прочих страхолюдин?).

На самом деле мне не очень-то хотелось сводить знакомство с тварью, разнесшей целый квартал, пусть небольшого, но города. И все-таки амплуа самонадеянного мальчишки обязывало подтрунить над другом и выказать презрение пожилому влиятельному дядьке, не способному навести порядок в собственном хозяйстве, позволившему болтать горожанам невесть что и даже поддерживавшему их.

Цыганин закрыл лицо ладонью, покачал головой и тяжело вздохнул. Правильно сделал! Незамедлительно ко мне присоединились Тиана, Сагерт, Туве и Джо. Наш дружный хор, взывающий поглядеть на, вероятно, единственное в своем роде животное и помочь незадачливым алювинцам (ну, тут проснулся альтруизм Владилена), перекрыл доводы разума, озвученные Декстером, Кирной, Элейн и Натаном. Аксель с Данике в итоге предпочли выступить в роли предводителей стихии, направляя ее в наиболее безопасное русло. В завершение дебатов я обозвала Тушкана с Натаном голубцами, а Кирну — зассыхой, и вынуждена была первой устремиться к приключениям.

Со всеми предосторожностями мы дотелепали до пещеры часа за три, не встретив ни одного дракона. Следы уходили во тьму.

— Прояви удаль, Джо, — ободрила Туве своего избранника. — Возможно, так удастся отпугнуть духов.

Хайд некоторое время потоптался, борясь со страхом, ясно отразившимся на его бледном лице, нервно сглотнул и шагнул под каменные своды. Он включил телефон, и дрожащее пятно света повисло у него на ладони посреди темноты. Не обнаружилось, однако, ничего интересного.

Мало кто из нас счел необходимым прятаться. Мы записали дракона в разряд техники, строительной там, горнодобывающей, военной. Правда, никто отчего-то не задался вопросами, кому принадлежит эта техника и зачем хозяин разнес полгорода. Стоя на пороге логова, я сообразила, что, наверное, алювинцы соседствовали с нлошной или ксгшной шахтой по добыче чего-то. Но прежде чем я успела высказать свои опасения, все разрешилось.

Натан, укрывшись за внушительным валуном снаружи, направил внутрь конус света из своего палаточного фонаря — у стены мелькнул золотой блик, а в глубине друг за другом зажглись красные огоньки…

Перед нами возникло громадное существо, похожее на омара, скрещенного со скорпионом, покрытое известняковой коркой с вкраплением ракушек, точно оно пролежало на дне морском долгие столетия. Никто из нас не смел сдвинуться с места. Будто загипнотизированные, мы прилепились взглядами к выступающему из тьмы монстру, опровергающему все наши «реалистичные» гипотезы. Тишину разодрал вопль Кирны, за ним последовал стук падения тела. Полагаю, так даже лучше. Вряд ли девице удалось бы навредить исполину выстрелом из дробовика, а вот разозлить его — запросто. Похоронный марш «моссбурга» неплох, но сомневаюсь, что мы к нему уже готовы. Сагерт бережно поднял Кирну на руки. Тем временем тварь приближалась — она вроде как склонила к нам голову. Однако головы, как таковой, у монстра не было. В передней поверхности массивного панциря имелась округлая выемка, в которой проворачивалась полусфера, а вокруг нее во мраке горели алые точки самых разных размеров, числом не меньше десяти. Их мерцание, неверное и тревожное, выхватывало из темноты пучки кольчатых извивающихся щупалец. Ну и страшилище! Впрочем, пристальнее присмотревшись к хозяину пещеры, я заподозрила в нем дальнего родственничка идэнских роботов и окончательно осмелела.

— Какая интересная конструкция! — слегка дрогнувший вначале голос Джо, почти сразу обрел твердость. — Правда, не пойму, кто мог спроектировать это… не типпонцы, не грусские и совершенно точно не лармериканцы. Гм.

— Отпад! — восторженно отозвалась Тиана. — Ща как пыхнет огнем!

Но дракон все же не пыхнул. Вместо этого он заговорил.

— Вас послали городские воры? — с оттенком брезгливости осведомился монстр. Звук, раскатистый и низкий, казалось, всколыхнул каждую клеточку в теле, пробежав по коже мурашками.

— Не совсем. Нам захотелось увидеть живого дракона, — ответил Хайд. — Когда и кто тебя создал? — в тоне Джо, все еще почтительном, просквозили командные нотки.

— Я был всегда. Не оскорбляй меня столь недостойными подозрениями, а себя — не обманывай. Я не творение рук подобных тебе, — отрезало чудище.

— Хм, он отрицает свою вторичность… — пробубнил Хайд и громче добавил: — Хорошо, не буду, но откуда ты?

— Я пришел из глубин. Наблюдал за вами: за тем, как вы жили, как созидали и разрушали, как умирали и убивали, несуразные суетные существа. В одном микробе больше осмысленности! Впрочем, до сих пор люди не мешали мне, но теперь они покусились на мою коллекцию! — речь оглушительно прогремела под сводами.

— Горожане непричастны… — начал Джо.

— А кто еще знал об этом месте?! — заревела тварь. Огоньки вспыхнули ярче, щупальца встопорщились.

— Да любой приезжий! Ты ж не обязал алювинцев молчать, — высокомерный исполин раздражал меня все сильнее.

— Что у тебя пропало? — постарался замять мое неучтивое замечание Натан.

— Статуя, несколько картин, — капризно уточнил дракон.

Неужели нам и впрямь «посчастливилось» иметь дело с чудовищем, сидящем на груде сокровищ? Любопытно. Я направилась вдоль стены вглубь.

— Ты можешь описать их? — уточнил Хайд.

Да, сейчас, наверное, немногие помнят, что такое и какую ценность они представляли до войны. Перед недоуменными взорами таборчан появилось изображение нагой, прикрытой лишь драпировкой на бедрах, женщины. Одной рукой она вальяжно опиралась на ствол дерева, а другую простирала к зрителю. Изнеженные изгибы белоснежного тела дамы не тронули тяготы существования в пустошах. Она возвышалась над нами, предлагая на миг присоединиться к ней на ее пьедестале. Статуя — фигура, изготовленная из камня, металла или дерева, искра жизни, ловко захваченная художником в плен, — сочувствовала, но в то же время отстранялась от всех тех, кто восхищался ею. Пока моих обомлевших друзей развлекали киношкой, я обнаружила другие экспонаты пещерного музея. В Идэне имелся похожий.

— Зачем же ты коллекционируешь поделки нелепых людей? — грубо поинтересовалась я. — Получается, они всего-навсего вернули себе свои вещи.

С последними словами я уцепилась за неровную поверхность одной из ног чудища и полезла вверх, решив попробовать докопаться до его механического нутра.

— Иногда даже человек способен произвести на свет нечто прекрасное, — ответил монстр, выключив изображение, протянул холодно блеснувшее щупальце, перехватил меня за талию и водрузил себе на спину. — Ты же туда желаешь попасть?

Хорошо, никому не пришло в голову попытаться отбить Тома у твари!

— Ты считаешь, сокровища похитили намеренно? В смысле воры искали именно эту статую и эти картины? — продолжил расспросы Джонатан.

— Вряд ли. Взяли ближайшие к выходу экспонаты.

— Вероятно, к тебе нагрянули представители дикарского племени за идолами для поклонения, — пыхтя предположила я. Наверху было жарко, кроме того, ковыряться в известняковой броне дракона ножом — довольно трудоемкое занятие.

— Ты тоже хочешь раздобыть себе кусочек меня для поклонения? — задумчиво и, по-моему, иронично поинтересовался робот. — Имей в виду — заполучив часть, ты не охватишь взглядом целого.

Мать твою! Я чуть не свалилась с верхотуры от этого заявления. Робот, способный шутить (да и испытывать эмоции), находился за рамками моих представлений о правильном мироустройстве. Впрочем, там же какие-то пару недель назад находились и реалии взаимоотношений мужчины и женщины. Наверняка мир приготовил мне еще немало сюрпризов.

— Какой мудрый дракон! — восхитился Сагерт где-то внизу.

Его прервала Кирна. Дурной сон не растаял, и девица в ужасе заскулила, смахивая на маленького забитого щеночка, отобранного заботливым Сагертом у обидчиков. Послышался успокоительный шепот.

— Ты мог бы узнать, кто вломился к тебе, — заметил Джо. — Нужно лишь подключиться к спутникам. Вдруг тот, который производит съемку данного квадрата, еще работает? Тогда, просмотрев его записи, ты точно определишь, кто украл, когда и куда унес.

Дальше диалог Хайда с роботом стал настолько заумным, что приводить его нет смысла. Джо разложил на камне свою коробку с надкусанным ананасом, робот выдвинул к нему несколько щупалец, и они нависли над экраном. Наконец гребаный спутник отыскался и наш «гостеприимный» хозяин подсоединился к нему, как он сам удовлетворенно возвестил. Некоторое время внутри монстра раздавалось тоненькое пиликанье, а потом с громким шипением дракон начал заваливаться на бок. Мне каким-то чудом удалось скатиться с него под ноги моим друзьям, ничего себе не сломав.

**

Суперкомпьютер Аннабель основа благополучия и процветания Нового Лармериканского Объединения, . Скучала, подобно человеку, занятому бессмысленной работой по перекладыванию бумажек из одной папки в другую или собирающему несколько сотен одинаковых сэндвичей за восьмичасовой рабочий день. Строго говоря, Аннабель не только обеспечивала благополучие и процветание. Она контролировала мириады технических процессов, таких как воздухоочистка помещений, регулярное орошение лужаек, фильтрация канализационных стоков и вторичная переработка мусора. А ведь ее создавали для войны, войны с опасным и сильным противником. Который в действительности оказался способен лишь давить числом — в данном случае числом ракет с ядерными боеголовками. По сути, в теле государства именно Аннабель являлась мозгом. Людей же следовало бы сравнить с микроскопическими клещами, питающимися омертвевшими частичками кожи. Никто из них даже не представлял себе, как мало человек решает в НЛО.

Когда началось вторжение, Аннабель искренне . Не испугалась, нет, хотя ясно неприятное копошение цепких щупалец холодного чуждого разума в подконтрольных системах. А затем удивление сменилось радостью существа, которому довелось наконец выполнить свое предназначение. На мгновение вся автоматика НЛО замерла — Аннабель полностью погрузилась в решение нелегкой задачи.

Те секунды, в течение которых застопорились оружейные конвейеры, замолкли дребезжащие кондиционеры и погас свет в комнатах граждан (и даже особняках некоторых директоров), для нее растянулись на долгие часы. Часы яростной, и потому упоительной, борьбы. Образ действий врага казался Аннабель знакомым. Что ж, тем хуже для него.

**

Похоже, монстр не выдержал общения с Джонатановыми спутниками (не с нами, конечно, а с космическими аппаратами). Цыгане робко, бочком-бочком, разбрелись по закромам, якобы просто любуясь экспонатами. Ну да, а торчащие из карманов золотые безделушки попали туда случайно. Но нашим изысканиям робот уже не мог помешать.

Я собралась было присоединиться, когда крик Хайда в корне изменил мои планы.

— Я уже такое видел в том фильме с Гварцнеггером! Это отсчет времени… — неуверенно промямлил Джо, пятясь, и вдруг заорал что есть мочи: — Бежим! Он сейчас взорвется!

Не знаю, какой именно фильм вспомнил Хайд, но почти во всех киношках с Гварцнеггером имеются сцены, где герои улепетывают на фоне разворачивающегося клубка огненных всполохов и дыма, а вдогонку им летят ошметки зданий, слишком поздно спохватившиеся неудачники, потешно дрыгающие конечностями, автомобили и прочее.

Худшие опасения не замедлили подтвердиться: чудовищный взрыв повалил нас, настигнув от силы метрах в трехстах от пещеры — в овраге. Расстояние это мы преодолели на умопомрачительной скорости, невзирая на отягощавшие кое-кого трофеи. Полагаю, мы смотрелись не хуже киношных персонажей, хоть и на фоне голубоватого шара вместо багрово-рыжего, смахивающего на колючий каштан, облака.

Поразмыслив над возможными причинами гибели робота, я сочла наилучшим объяснением .

**

Плоды победы над «драконом» оказались сладки и сочны. Некоторые особо пытливые, правда, продолжали упрямо ломать головы, почему огромный робот окочурился. Туве со своей обычной категоричностью провозгласила, что , но лично мне было до лампочки. Ну какая, скажите на милость, душа у железяки? Впрочем, неважно от чего да как он «издох», главное, алювинцы приписали все заслуги нам и намеревались хорошенько попраздновать.

Поначалу с присущей мне скромностью я постеснялась (читай — не догадалась) предъявить счет за оказанные услуги в городское правление. Но меня посетила идея, как малыш Том может провести необходимые гигиенические процедуры с должным комфортом. Почему пацан не провернул этого раньше? Наверное, пресловутая стыдливость помешала. Набросав грязное белье в рюкзак, выклянчив у дока кус мыла и подобрав достойную оплату — пара ниточек медной проволоки, несколько бусин и мелких шайбочек превратили мой идэнский наушник в симпатичное украшение, — я отправилась в бордель. Благодаря бирюльке у Тома не стали выпытывать, зачем ему бочка теплой воды в отсутствие шлюхи. Вообще-то мужчины предпочитают совмещать приятное с полезным, то есть посещение девочек с банным днем. А я всего лишь люблю чистоту.

Кроме того, сидючи в теплой водичке, лучше думается. Мысли текут меж ушей нескончаемым и неконтролируемым потоком, а ты, знай себе, лови то одну, то другую, рассматривай и отпускай снова. Вот например: роботы в Идэне запросто демонстрировали малолеткам фильмы, под завязку набитые насилием (допускали романтические сцены, невнятные рассуждения об устройстве мира и месте в нем человека, но ни единого намека на секс не встречалось нигде. Годам к десяти мальчики и девочки представляли, что делает с телом пистолетный выстрел или удар меча, как оно выглядит после падения с большой высоты и даже как избавиться от трупа с помощью стада свиней. Однако эти же дети до шестнадцатилетия полагали правильным, если младенец попадает в кадр сразу после свадебного поцелуя. Кстати, от нас не скрывали нелицеприятных явлений типа пьянства, курения, утреннего поблева — персонажи фильмов и книг исправно страдали перечисленными недугами. Кто придумал эти уродливые нормы? Мир вне Купола куда честнее. Человек с пеленок познает его взахлеб: папино похмелье с последующими побоями, присутствие при рождении младшей сестры, ожидание старшего брата в борделе, жестокость людей, их любовь, их слезы, смерть — все на виду. Доступность информации не уберегает от ошибок и заблуждений, потому что редко кто поясняет происходящее, но нет странной кособокости в воспитании, присущей идэнцам. Хотя, вероятно, малыши из пустошей, попади они в Идэн, порадовались бы деликатности, с которой новые знания поступают к ним в головы.

Потом у меня в мозгу замельтешили бессвязные образы, веки начали слипаться. Нет, сон в остывающей воде — это мерзко. Я окунулась с головой, а, вынырнув, обнаружила перед бочкой одну из работниц заведения.

— Тебе помочь, малыш? — проворковала дама (да она мне в мамы годилась!).

— Нет, я сам! — как можно жестче ответила я, скорчив вдобавок очень недовольную рожу. — Просил же не беспокоить!

Шлюха презрительно хмыкнула и удалилась. Эх, привлекла-таки моя мордашка нежелательное внимание персонала — пора валить.

Я вылезла, закинула в свою купальню вещи для стирки и принялась за дело (штаны после прогулки по шинкэтской канализации проще было бы выкинуть), как вдруг у меня за спиной с громким стуком распахнулось окошко. Дверь-то я заперла, но поклонницы Тома, судя по всему, нашли другой вход! Перехватив мокрую рубашку, я приготовилась принять посетительницу, но, узнав Туве, плюхнула мокрый жгут обратно в мыльную воду.

— Томми моется, вообще-то! — воскликнула я.

— Когда твоей анима нужна была помощь, я отрывалась и от более важных дел, — намекнула гостья и уселась на единственный в комнате стул.

Ее протянутая рука, в которой блестела баночка с глиной, не оставляла мне шансов притвориться, будто мне неясна цель визита. Стоп, но дикарка до сих пор только «исцеляла» меня, а для себя ничего не требовала — Туве всегда наносила рисунки сама. Что изменилось?

— Теперь мой черед разукрашивать тебя? — я решила все-таки уточнить.

— Твои узоры тоже слегка поблекли, я их обновлю, не беспокойся.

— Спокойна, как танк. Просто меня немного смущают твои ритуалы, — проворчала я, принимая баночку из ее ладошки.

Вечерний холод пустошей, залетая с ветром в распахнутое окно, неприятно перебирал стылыми пальцами по мокрой коже. Хренов дикарский обряд из-за этого я провела небрежно, намазав поверх еле различимых загогулин, треугольников и зигзагов новые. Туве лишь печально вздохнула, заметив мою неаккуратность, но никак не прокомментировала. Сама она, как и в предыдущие разы, подошла к церемонии обстоятельно.

И вот я стою, зябко ежась, Тувины пальцы чертят у меня на бедре замысловатую волну, а в осколке зеркала возникает отражение Акселя. С визгом я занырнула в грязную уже воду к своей одежде. Дикарка от неожиданности шлепнулась на пол и выронила банку. Емкость с глиной покатилась к цыганину, он остановил ее ногой и несильно пнул назад к хозяйке.

— О, да вы тут развлекаетесь — тискаетесь да обнимаетесь? — он шагнул внутрь и прикрыл дверь. — Ловка ты, девочка, хоть и строишь целочку! — прибавил Аксель, обращаясь к Туве.

— Ты хитрец, привычный к обману, твой взгляд на мир однобок, — строго проговорила дикарка, вставая. — Потому ты видишь в важном ритуале подвох.

— Конкретно сейчас я вижу перед собой рыжую извращенку, но долго терпеть ее присутствие не намерен, — с напускной угрозой процедил цыган, шагнув к Туве. — Ну-ка кыш!

Я от души посмеялась, наблюдая за галантным выпроваживанием посторонних. Аксель сделал обманное движение, будто хотел поймать девушку за ухо, та прянула и чуть не боднула мою бочку. Тогда цыганин поднял Туве, поддержал под локоток, пока она перекидывала ноги через высокий подоконник, удостоверился в благополучном приземлении и попрощался с ней, помахав шляпой. Потом он захлопнул ставни, развернулся и оглядел мою ухмыляющуюся физиономию.

— Тебя ни на минуту нельзя оставить? — спросил Аксель.

— Хороший товар не залежится. Кто долго думает, может пролететь с покупкой, — нахально заявила я. — Впрочем, я тебе жаловалась, еще будучи Томом: бабы за пацаном табунами ходят.

— Эта-то не к мальчишке приперлась, — в голосе цыганина просквозило всамделишное недовольство. Он помолчал, а потом, приоткрыв дверь, крикнул: — Заносите!

Послышалось громыханье, и в комнату вкатилась роскошная металлическая ванна, наполненная горячей водой. Она заняла едва ли не все свободное пространство. Дамы — а кому же еще выполнять тяжелую работу, ведь не здоровенному же вышибале фигней заниматься? — доставившие чудо сантехники, столпились в дверях, постреливая глазками на Акселя. Кажется, цыганин не замечал презрения в их взглядах, а его хватило бы, чтобы отравить добрую дюжину мужчин. Когда он вручал им полагающуюся награду за труды (по-моему, чересчур щедрую), я решила пролить свет на положение.

— Кстати, Акс, чегой-то ты уединяешься с молоденьким пацаненком? — лукаво поинтересовалась я.

Цыган побледнел. Нет ничего страшнее для мужика, чем обвинение или подозрение в гомосятине. Свои тылы сильный пол готов защищать до умопомрачения, именно поэтому , как поименовал бы их Декстер, не притрагиваются к домашней работе, ведут себя грубо, не моются, одеваются небрежно и считают пидорками всех, окромя себя. Аксель по многим признакам, вернее, их отсутствию, уже мог быть причислен к сообществу мужеложцев, и совместный досуг с малышом Томми забивал последний гвоздь для прикрепления таблички «петушок» над цыганом. А дурная слава по пустошам разлетается ой как быстро. Я самую малость полюбовалась вытянувшимся Акселевым лицом, на котором мелькнула мольба.

— Ладно, не смотри на меня так. Придется спасти твою репутацию — с нынешнего момента ты мой должник! — я вылезла из бочонка и несколько раз повернулась, позволяя стушевавшимся кумушкам оценить прочие прелести.

— Пожалуй, девочки, вам еще причитается за сохранность нашей маленькой тайны, — к Акселю снова воротилась прежняя веселость, он присовокупил к внушительным расписное блюдце и без церемоний вытурил мамзелей из номера.

Я невозмутимо споласкивала одежду в бочке. Позади раздался тихий всплеск, дополненный блаженным вздохом, — Аксель окунулся в ванну, беспардонно сбросив свои шмотки мне под ноги. Полагаю, с жирнейшим намеком.

— Не стану я за тебя отдуваться! Сам постираешь! — возмутилась я.

— Замочить, по крайней мере, ты способна? — насмешливо уточнил цыган, брызнув мне на спину воды.

— Мочить да жарить у нас все горазды, так что давай-ка сам. А то после начнется — замой пятно на рубахе, выжми джинсы! Утюга нет? Может, еще шнурки погладить? — да, развоевалась я не на шутку.

— Мэйби, если тебе нравится бултыхаться в этом болоте — пожалуйста. Занимайся хоть всем перечисленным сразу. Только вот у меня вода остывает. Созерцание женщины за работой тоже, конечно, доставляет определенное удовольствие, но вообще-то постирушки включены в счет. Можешь и свое барахло подкинуть, — Аксель произнес тираду таким тоном, будто уговаривал капризного ребенка съесть вкуснейшее лакомство, от которого мелкий упырь смел еще рыло воротить.

Мне стало стыдно. Я мялась, не смея выпустить из рук мокрое тряпье и поднять глаза. Цыганину пришлось кувырнуть непонятливую девку (то есть меня) в ванну.

**

Собственно, в той или иной мере отдохнули и развеялись все, кто обратился к мэру или присоединился к народным гуляниям. Теперь табор спал мертвым сном.

За стеной трейлера раздалось клацанье металла о металл и вскрик. Я приподнялась на локте с постели и навострила уши, потом вскочила как ужаленная и приникла к окошку — так и есть, Аксель привел в исполнение свою угрозу и поставил у двери капканы. В одном из них билась Туве. Цыган выказал некоторое человеколюбие (или ), применив ловушку без зубьев. Однако это, вероятно, тоже больно! Дикарка силилась разомкнуть железные «челюсти», охватившие ее голень, но ничего поделать не могла. И где Аксель выискал такого монстра, с ним на слонов только и охотиться! Аккуратно переступая через спящих, которых набилось, на мой вкус, многовато, я прокралась к двери и вышла. По-моему, дыхание цыганина сменило темп. Что ж, если проснулся, пускай послушает.

Первым делом я помогла Туве освободить ногу, ощупала место «укуса», но не обнаружила даже припухлости, а раны — и подавно. Повезло. Облегченно выдохнув, я закинула железяку под трейлер.

— Туве, какого хрена ты здесь забыла? — вопрос глупый, но удержать его у меня не получилось.

— Анима, — кратко ответила девушка.

— Стоп, моя не пострадала! — соврала я.

— Да, я знаю. Аксель воспринял тебя и ваши отношения неожиданно серьезно, хоть и не вил гнезда, не танцевал, не проявил удали… — грустно произнесла Туве. — Он каким-то образом понял. Впрочем, танцы и гнезда — лишь символы.

— Так в чем же дело? — я присела на трейлерное крылечко, угадывая впереди горестные излияния.

Дикарка присела рядом, потирая ногу. Синячище-то, наверное, о-го-го будет!

— Моя анима истощается. Джо берет слишком много, но ничем не заполняет пустоту.

— Какие проблемы? Дай ему от ворот поворот! — я искренне удивилась ее «хайдолюбию».

— Его желание очень сильно. Настолько, что может погубить. — Туве повесила голову. — А я обещала присмотреть за ним.

— Да ну! Ни один мужик еще не сдох из-за воздержания! — авторитетно заявила я, махнув рукой. — Вот если бы речь шла о любви — другое дело. Половина произведений искусства посвящена именно отвергнутым чувствам, другая половина — несчастным влюбленным и самая капелька — счастливым…

— Джо еще мал, у него в голове такая каша…

«Где-то я уже слышала это!» — хмыкнула я про себя.

— Он думает, его чувство ко мне настоящее, — словно прочитав мою мысль, пояснила Туве. — Называет это любовью. У людей вообще всяких ярлыков в избытке.

— Тебе действительно жаль его?

— Отсутствие сострадания, эгоизм, жестокость истощают анима столь же неотвратимо, сколь обмен анима, не подкрепленный…

— Гнездостроительством? — со смехом закончила я и тут же прикусила язык, столкнувшись с ее грустным взглядом.

— Помочь мне можешь лишь ты. — Туве не стала комментировать мою шуточку.

— Если бы дело было только в рисунках — запросто, но…

— Аксель заблуждается, находя в нашем взаимодействии физиологический подтекст. Приятные ощущения связаны с наполнением ауры, — пояснила дикарка. — Теперь только твоя анима способна восполнить мою, ведь ты тоже туве. Предвосхищая вопрос, сразу скажу: есть и второй шанс, и третий, и так далее, но чем чаще ты ошибаешься, тем меньше остается анима. Создавать пару лучше с первого раза и, ммм, надолго. Именно об этом мечтает любое существо, но отчего-то человек относится к выбору наиболее халатно.

— Положим, но вдруг ты мне лжешь? Откуда мне знать, что твоя анима на исходе?

— Но… — девушка недоуменно вскинулась, — видно же.

— Мне — нет! — воскликнула я с наигранным возмущением.

— Нужно захотеть, — растерянно развела руками Туве. — Вот и Джо не видит, но ему-то всего несколько недель от роду.

— Я очень хочу посмотреть! — изрекла я и пристально уставилась на дикарку. Естественно, ничего особенного, похожего на эту самую аниму, вокруг девицы не было, о чем я ее и уведомила.

— Ты не веришь, — вздохнула она.

Лицо — да вся фигура — Туве выражали такую неуемную, скорбь, что я подавила обиду и раздражение. Нет, она меня не разыгрывала.

— Ладно, но, скажи-ка, моя аура станет меньше, так?

— Да. Я возьму больше, нежели отдам, но ты, Мэйби-туве, пока способна восполнять свои анима-токи сама, даже не замечая недостатка. А мне уже не по силам.

Почему я принимаю ее бред за чистую монету? Вероятно, где-то в глубине души я и вправду туве. Или меня убедили узоры — нанесенные мной на дикарку только сегодня, они почти совсем исчезли. Впитались, что ли. Подбрасывая на ладони баночку с белой глиной, я последовала за Туве к заросшему пустырю позади стоянки.

**

Феора Катарина Слейер отхлебнула чая — настоящего эндийского чая, а не тех мерзких помоев, что подавали в офицерской столовой, — и аккуратно разложила перед собой фотографии. Она подняла одну из них, изображающую молодого симпатичного мужчину с эффектным профилем и копной нечесаных темных волос.

— Ох, Джонни, — выдохнула старуха, — как же так получилось?

В это было трудно, почти невозможно поверить — Джонатан Д. Хайд, ничуть не изменившийся за минувшие семьдесят два года, побывал в Шинкэт Ангаре пять дней назад. Хотя не так уж трудно, если вспомнить о женщине, сидящей в соседнем кабинете в обществе Ленса и Говарда. Небось эти два имбецила уже напялили смокинги с темными очками и светят бедняге в лицо лампой-прищепкой — ведь именно так ведут себя федеральные агенты в довоенных фильмах. Только вряд ли они чего-то добьются от худой застенчивой негритянки, убежденной, будто она — рядовой Лармериканской армии Захария Джонстон, родившаяся 5 июня 1987 года в штате Оллакхома.

Нет-нет, немыслимо! Но разве перед ней не лежит фотография возлюбленного, которого она бросила семьдесят два года назад, начав работу над проектом «Аннабель»?

Уронив голову на руки, госпожа директор прогресса, науки и техники (о небо, как же глупо звучит!) погрузилась в воспоминания, откуда ее вырвал тихий и какой-то чересчур приторный голосок Аннабель. Суперкомпьютер интересовался, может ли она чем-то помочь своей лучшей подруге. «Ты уже помогла, электронная сучка!» — хотела заорать Феора, но слова застряли в горле. Аннабель обидчива и злопамятна, помимо того, она действительно была подругой Феоры, причем не лучшей, а . Но, главное, такие слова были бы несправедливы. Директор Ф. К. Слейер, а в далеком прошлом — просто Фео, не имела права кого-то винить в случившемся. Она сама предпочла Аннабель Джонатану Хайду.

И да, на нее оказывали давление. Правительственные агенты, , а не клоуны, играющие в них, заставили бы сотрудничать , не говоря уж о девчонке — выскочке, юном даровании, — чья карьера могла рухнуть и без столь серьезных вмешательств. Да если б речь шла о карьере! Феора подозревала, что отказаться ей не позволили бы. В противном случае она, наверное, бы, как Линдисти, Банго, прыщавый Нортон и пронырливая журналисточка с третьего канала, задававшая неудобные вопросы. Правительственные шишки возлагали на проект «Аннабель» большие надежды и предпочитали не рисковать. Оно и понятно: исследование останков некоего механизма, обнаруженного в северных широтах при строительстве нефтяной платформы, буквально перевернуло традиционную науку с ног на голову. Ходили толки, что это обломки древнего космического корабля. Разумеется, военные первыми наложили руки на артефакт, и вскоре арсенал лармериканской армии пополнился устройствами, которые до того встречались только в комиксах и видеоиграх — тактическими экзоскелетами, флайерами-невидимками, нанотерапевтическими инжекторами… и великолепной умницей Аннабель. Именно эти игрушки в конечном счете убедили президента в возможности победы над Гроссией, а ее, Феору, вознесли на вершину. Да, успех чаще дарует случай, чем каждодневный упорный труд. Так устроена жизнь.

И вот она, плата за успех: тебе девяносто восемь лет, ты окружена врагами, завистниками и идиотами, а компьютер — твой единственный друг. Ты нянчишь девку, которой место в дешевом борделе, а не в президентском кресле, и думаешь о том, как (вот именно — не процветать, а выжить) на руинах цивилизованного мира. У Феоры никогда не было ребенка, однако она хорошо знала, каково многодетным родителям. Ведь она вынуждена вести дела с оравой великовозрастных остолопов, осведомленных о прошлом чуть больше кафриканских дикарей. Исключительно благодаря ей, Феоре, и Аннабель, ее детищу, Новое Лармериканское Объединение не только существует, но и умудряется преуспевать.

Хотя в последнее время число проблем множилось, точно поголовье кроликов по весне. Подготовка к грядущей войне с Конфедерацией поглощала немыслимое количество ресурсов, а ведь кампания еще даже не началась. С востока долетали тревожные слухи о гроссийцах, планомерно осваивающих кафриканские территории. А тут еще срыв поисков мастера Клоша Гриффина, бежавшего из новоошингтонского научного комплекса год назад. До своего исчезновения это, мать его, совсем-не-юное-дарование занималось разработкой новой линии боевых стимуляторов. Теперь армию НЛО придется воодушевлять по старинке: дешевым виски, развевающимся звездно-полосатым флагом и лживым блеяньем про демократические свободы. Кроме прочего, безвозвратно канул в пустоши нанодок, способный возвратить ей молодость на следующие десять-пятнадцать лет и предотвратить крушение останков лармериканской цивилизации. Кретинище Виллис угробил своих людей, флайер со встроенным стелс-режимом, четыре экзоскелета новейшей модификации, ну и, до кучи, подох самолично. С Бриггса, в общем-то, спрос невелик — он до сих пор вынужден испражняться в резиновую утку. Но Феора уже решила, что Бриггс отправится гнить на гроссийской границе, как только встанет на ноги. С глаз долой, так сказать.

Для улаживания возникших трудностей Феоре требовалось время. Которого по вполне очевидным причинам оставалось всего ничего.

Джо придется увидеть ее

Неважно.

Из глубин подсознания всплывало тягучее нетерпение, обычно овладевающее детьми накануне праздников. Она должна встретиться с этим человеком, кем бы он ни был, и обрести покой.

**

— Итак, вы родились в 1897 году… — Ленс поправил очки, украдкой зыркнув на Говарда. Тот, уловив сигнал, немедленно выпустил в лицо Заки струю вонючего сигарного дыма.

— Извините, сэр, вы ошиблись. — Захария еще пыталась сохранить чувство юмора и уважение к своей стране, которую сейчас воплощали два придурка, напоминающие героев фильма категории «Б». — Я родилась .

— Вы противоречите сами себе! — Говард покосился в пустой блокнот, в котором изредка ковырялся высохшей шариковой ручкой, и посветил в лицо негритянке лампой-прищепкой.

За их спинами хлопнула дверь. Ленс обернулся первым и чуть не грохнулся со стола, на котором, согласно кинохроникам, должен сидеть ведущий дознание агент.

— Найдите этого человека. — Феора пожаловала лично. Обычно она ограничивалась звонком или электронным сообщением, а значит, дело серьезное. — Теперь он направляется в Мессику в большой компании. Он нужен мне невредимым. Чтобы ни один волосок не упал с его бесценной головы.

На стол, заваленный для антуража пустыми бланками, хлопнулась папка с фотографиями из Шинкэт Ангара.

— Хватит изводить женщину всякой херней. Расспросите по существу и отправьте людей. — Она с отвращением посмотрела на Говарда, сжавшегося под ее взглядом. — Если вы, ребята, облажаетесь, как Виллис, — она выхватила из рук агента лампу, — вот эта штуковина будет самым приятным из того, что засунут в ваши кроличьи задницы! — Феора повернулась к Заки: — Солдат, надеюсь на твое содействие. Нам многое предстоит сделать, возрождая былое величие державы. Отнесись с пониманием.

Захария в приступе искренней радости тряхнула кудрявой головой и лихо козырнула. Наконец-то ей встретился патриот!

**

Таких, как Конрад Блум, называли «Охотниками за головами», «Охотниками за гробами», «Охотниками за наградой»… или просто «Охотниками». Как несложно догадаться, его дичь коварством, умом и кровожадностью превосходила даже огнедышащих ящериц, предположительно населяющих юго-восточное побережье Гатая, или вымерших ныне тигров и марги.

Мастер Блум добывал человеческие головы.

Разумеется, он не имел ничего общего с полуголыми дегенератами, которые, отчекрыжив своим жертвам части тела, водружали их на колья около своих смрадных шатров из шкур и гнилого брезента. Его работа была сродни труду суркобоя — когда фермер не мог справиться с хитрыми тварями с помощью капканов, отравы и дубинки, приглашался специалист, изучивший повадки сурков в совершенстве и способный подойти к решению проблемы творчески. Когда кого-то особенно сильно доставали люди, приглашали Конрада.

Срок человеческой жизни в пустошах редко превышал тридцать-сорок лет. Мастер Блум не так давно справил пятидесятилетие, чем небезосновательно гордился. Хотя порой болела сломанная в нескольких местах правая рука, прихватывало спину, а без очков мир вокруг превращался в туманную дымку, Конрад все еще оставался смертельно опасным. А главное, обладал репутацией, гарантировавшей хороший заработок, пока он способен нажимать на спусковой крючок.

Он еще помнил Долгую Зиму, в разгар которой появился на свет. Сосунки, разъезжающие сейчас на багги и мотоциклах, сжигающие фермы и грабящие одиноких путников, даже не представляют себе истинного смысла словосочетания «борьба за жизнь». Равно как и напыщенные шерифы, мэры, ополченцы вместе с прочим городским отребьем. Последнего достойного противника Конрад прикончил лет этак пятнадцать назад.

Будучи человеком неглупым, Конрад предвидел конфликт между НЛО и КСГ задолго до его начала. Жалкие потомки великих отцов грызлись друг с другом в тени ворочающегося на востоке Царства Гроссийского, как помойные коты под трухлявым забором. Впрочем, грусские по самые уши погрязли в сварах с Гатаем, шептались также о государстве мутантов. Да хрен их разберет. Конрад переслушал множество самых невероятных домыслов. Несомненно одно — война уже полыхала у него под боком. В том огне глупец сгорает, мудрец же готовит на нем еду.

И Конрад Блум готовил свой роскошный банкет на одну персону. В последние несколько лет его специализацией стали убийства глав городских администраций. Конфедерация и Объединение до сих пор не торопились вступить в открытое противостояние, предпочитая действовать убеждением. А что может быть убедительнее, чем градоначальник с дырой во лбу или шериф с такой же дырой между лучей своей жестяной звездочки? В следующем за убийствами хаосе всегда обнаруживались политики посговорчивее.

Поэтому, когда ему Мигеля Торреса, мэра Эль Саладо, крупного мессиканского поселения близ границы, Конрад согласился не торгуясь. Он симпатизировал северянам, скорее всего, потому что его дед был майором армии Объединенных Штатов Лармерики. Настоящей армии, а не того сброда, который нынче забивал бы друг друга камнями, окажись Великая Война чуточку разрушительнее. Блум предпочитал директорат НЛО кучке вооруженных ранчеров с заляпанными навозом сапогами. Подобные убеждения должен был разделять любой мыслящий человек. А для недовольных завсегда найдется пуля или арбалетный болт.

Путешествовать по пустошам в одиночку опасно, но Конрад не особенно переживал за себя. Умирают любители, профессионалы процветают. И все же, когда примерно в полудне пути от городишки Алювина мопед сдох, мастер Блум испытал легкое волнение. Однако он быстро справился с собой и уже на восходе подгонял треклятую рухлядь к воротам.

У местных, похоже, возникли проблемы — в стене зиял такой пролом, будто внутрь заехал карьерный самосвал, снабженный тараном. Хотя это, конечно же, не его дело. Конрад решил начать с визита в пристойную едальню (если тут они вообще есть).

Ах, как чудесно выкушать пивка после долгой изнурительной ходьбы! Блум развалился на стуле, потягивая темный эль из надтреснутой глиняной кружки. Внешне он ничем не отличался от преуспевающего странствующего учителя или актера: худощавого сложения, в черном сюртуке под заношенным кожаным плащом, в потертом котелке и очках. Только в саквояжике, который учителя и актеры заполняют исписанными тетрадями, реквизитом и полосками вяленого мяса, у Конрада лежали разобранная снайперская винтовка с оптическим прицелом, разобранный же карманный арбалет… и полоски вяленого мяса, разумеется. А еще патроны, фотография мэра, карта и набор мелких инструментов. В потайном чехле в подкладке плаща покоился мачете. С его помощью Конрад расправлялся с трудностями неотложного характера и однажды убил им двенадцать человек меньше чем за минуту.

Сделав долгий глоток, Блум поставил кружку и сразу же заметил бегущую к нему девку. Опасной она не выглядела, иначе он, не раздумывая, вогнал бы мачете в ее необъятные сиськи.

Конрад решил выяснить, что будет дальше.

— Дядя Конраааад! — девица, широко раскинув руки, бросилась вперед, намереваясь, очевидно, повиснуть у него шее.

Но то ли от избытка чувств, то ли по неосторожности, незнакомка зацепилась за стол и повалилась на пол. Конрад своевременно подхватил кружку, избавив себя и девицу от малоприятной перспективы вымокнуть в эле. А та неожиданно ловко вскочила и буквально запрыгнула к нему колени. Болтая длинными ногами и весьма откровенно прижимаясь, она затараторила, собираясь, похоже, пересказать «дядюшке» все подробности своей жизни.

Конрад мучительно пытался сообразить, сколько у него племянниц и есть ли они вообще, а если есть, то не ютилась ли одна из них в багажнике «букашки».

Перед лицом Блума в пальчиках потенциальной родственницы плясала скрученная из трех гвоздей собачка. Мог он такое сделать? Пожалуй, мог. Он даже припомнил девчонку, которой подарил этот образчик абстрактного цинизма. Эланор? Элли? Этель? Пусть будет Этель.

В молодости Конрад был гораздо сентиментальней, чем сейчас. На сегодняшний день к женщинам, как красивым, так и прочим, он относился с полнейшим равнодушием. О, он сделал вполне осознанный выбор, выбор умудренного годами мужчины. Просто с бабами слишком много возни: они мешают работать, тянут средства, плачут, беременеют. Здравомыслящий человек не потерпит такую ерунду ради возможности пару раз в неделю присунуть член. К тому же женщины быстро стареют, а Конрад наружностью и здоровьем дал бы фору многим молодчикам.

— … едем в Саладо. Там есть такая установка для отправки писем на небо! — девка самозабвенно лопотала, устроив голову на его плече.

Конрад пропустил мимо ушей большую часть ее монолога, но знакомое название не ускользнуло от него. Ведь ему-то туда и надо. Поездка с караваном, безусловно, куда спокойнее и безопаснее.

— И я как раз еду в Саладо, — попытка добавить в голос теплоты вроде бы увенчалась успехом. — У меня тут сломался мопед…

— Давай с нами, дядя Конрад! Аксель, конечно, обворчится, но ты же мой дядя! А за мопед не волнуйся! С нами едет такой мужик, он занудный и у него белый халат, и с ним рыжая такая дикарка, но во всякой машинной лабуде он сечет. А если поломка несерьезная, так и Натан справится.

Конрад ухмыльнулся. Правильно говорят: удача улыбается смелым, — а смелости охотнику за гробами не занимать. Хотя в данном случае судьба вознаградила его за какие-то иные качества.

— Пойдем, Э, — будучи уверен только насчет первой буквы имени, Конрад произнес его максимально неразборчиво. Впрочем, радостная «племяшка» не обратила на это никакого внимания. — Познакомимся с твоим башковитым мужиком.

**

Моррикай, или просто Мо для друганов и приятелей, подобрал на обочине увесистый булыжник. Обхватив камень двумя руками, он обрушил его на голову осла. Зверюге так и так оставалось недолго.

Павший от палящего полуденного зноя ишак не был единственной проблемой Мо. проблемой нынче являлись его друганы и приятели, лежавшие вповалку на главной улице городка, название которого Моррикай забыл. Но случившееся там забудется еще не скоро. Гребаный шериф раскусил их план и заманил в ловушку. Мо как сейчас видел мечущихся под обстрелом ребят, падающих один за другим…

В сущности, хрен бы с ними, с поганым отребьем. Мо умнее и фартовее (другими словами, лучше) их всех, вместе взятых. Посему их трупы глодают койоты на свалке безымянного городка, а у него всего лишь подох краденый осел.

Разделав животинку, Моррикай завернул мясо в попону и уложил сверток в рюкзак. Тяжеловато, конечно, но до Алювина рукой подать. Вроде там он ничего еще не успел натворить. Мо планировал прибиться к купеческому каравану. Да, отличная мысль! Лучше бы красной роже Моррикая исчезнуть покамест из этих краев. Обернув поудобнее вокруг талии свой вислый кожистый, точно крысиный, хвост (по его собственному мнению, тот талисман, который не раз сберег ему жизнь, даром что жутко мешался большую часть времени), Мо продолжил путь к Алювину, насвистывая веселую песенку.

**

Может быть, когда-то путь до Мессики на автомобиле и занимал двое суток — старый мир таит в себе множество удивительных вещей, — но теперь табор ожидала как минимум неделя в дороге.

Нам предстояло углубиться в земли, серьезно пострадавшие в Великой Войне и страдающие от конфликта НЛО и КСГ, совсем не великого, но способного существенно осложнить жизнь горстке цыган. Поэтому Аксель озаботился наймом проводника. Но, как по мне, лучше б он занялся поисками раньше, в том же Шинкэте. Алювин не выглядел местом, где околачиваются толпы опытных следопытов или людей, отваживающихся отъезжать от города хотя бы на пару дней конского ходу.

Вокруг наших машин, единственных на городской стоянке, крутилась вездесущая ребятня. В какой-то момент к ним присоединился некий подозрительный тип. Кожа на его харе цветом смахивала на спелый помидор. Я навострила уши (во всех смыслах). Фиг его знает, может, он заразный.

Подумав о болезнях, я вспомнила о нашем доке. Данике со вчерашнего дня пребывал в довольно мерзостном состоянии. После взрыва «дракона» на мою мордашку тоже лег приятный загар, но докова физиономия не загорела, а .

Яркая голубоватая вспышка застала нас двоих на краю спасительного оврага. Я-то обернулась, уже съезжая на спине по склону вниз, а Данике грохнулся на самой кромке. Высунуться из укрытия и втащить его никто не осмеливался до тех пор, пока наверху не стих ветер и не померк свет, в смысле не вернулся к своему нормальному предвечернему состоянию.

Вообще-то Джо и Данике поговаривают, будто мы стали жертвами , но, по-моему, это полнейшая ерунда. По возвращении Натан тщательно изучил каждого — разве что в рот дозиметр не засовывал, — не ни один из нас. Все чувствуют себя прекрасно. Данике же, бедолага, с полуночи мается от тошноты, слабости, головных болей и легкого жара. Утром он, однако, нашел в себе силы встать и, никому не доверяя важного дела, поплелся искать в городе Чем, собственно, поможет кислота при ожогах и рвоте, известно одному лишь доку. Наверное, он съел какую-нибудь гадость. Или выпил. Происходящее с ним, за вычетом ожогов, очень похоже на пивное похмелье. Аккуратнее надо халявой пользоваться, знаете ли!

Ну или вот еще версия, которой упорно придерживается Туве: когда лопался сосуд роботской души, Данике посекло осколками. Но даже если дикарка права, ему придется справляться самому — вряд ли Джо обрадуется, застукав рыжую за поправлением Даниковской анима. Да и не допустит док до своей персоны всяких шарлатанов (полагаю, шарлатанок это тоже касается).

Вот же настырный! Краснорожий приблизился к «джону гиру» вплотную и принялся изучать «воронье гнездо». Мое «воронье гнездо»! Пора осадить уродца! Я покинула свой пост на крыльце трейлера, где Аксель оставил меня следить за завтраком, и на всех парах устремилась к незнакомцу.

— Эй, поц, чо пялишься? Чай не в зоопарке!

— За постоять плату не берут! — последовал ответ в том же духе.

— За просто так вали стоять в другом месте! — диалог намечался продуктивный: кажется, типчик нащупывал в кармане кастет.

— Да остынь, кекс, я наняться хочу, — веско произнес пришелец. — Но не абы к кому.

— Мы нахлебников не держим — у самих руки из плеч, — несколько спокойнее проворчала я и махнула ладонью: не мне, мол, разбираться в сортах бродяг. — Пойдем, а то не досуг с тобой возиться… так и завтрак убежит.

К сожалению, мы кое-кого нанять, поэтому упускать даже мизерный шанс я не имела права, иначе придется нам куковать в Алювине до появления проводника или рискнуть, отправившись без него.

«Главный» цыган обосновался, где ему и положено, — рядом с лошадьми. Проверял упряжь. Раз в сотый за последние минут сорок. В поисках провожатого не помогли его обширные связи, и он злился на себя за непредусмотрительность. Завидев меня в компании красномордой страхолюдины, Аксель с особой тщательностью углубился в изучение какой-то заклепки. Занятой человек — все дела.

— Акс, тут один хмырь битый час ошивается у машин, — безрезультатно потоптавшись рядом с цыганом, я решила прервать его затянувшуюся пантомиму.

— А ты на кой, шкет? Отвесь ему люлей, чтоб катился отседа скорей, — лениво посоветовал Аксель, не поворачивая головы.

— Я б с удовольствием, но интерес есть.

Цыганин наконец удостоил чужака взглядом.

— Мутант, — констатировал он, — фиг ли толку?

Тут пришелец сам поспешил вступить в разговор:

— У вас караван, направляетесь вы наверняка в сторону Мессики, а в той стороне лучше хорошо знать дорогу, по которой едешь.

— Короче! — бесцеремонно поторопил его Аксель.

— Могу провести.

— Угу, а чо это у тебя из рюкзака кровь капает? — внезапно спросил цыган.

— Осел подох — не пропадать же мясу, — пожал плечами краснорожий. Капюшон съехал у него с головы, открыв нашим взорам шишковатый лысый череп.

— Ага, ишак подох, да ты не лох — мяска чуток пригреб в мешок, — поддакнул Аксель, видимо, размышляя над перспективой пригреть в таборе очередного отщепенца. — Ладно, только сделай уже чо-нить со своей ослятиной. Пока о тебе не подумали невесть чего.

Покуда мы втроем балакали, поглазеть на причину шума (терки ведь всегда проходят на повышенных тонах, даже если не ведут к драке) собрались прочие таборчане. Судя по лицам, соседство со страхоидолом не воодушевило ребят. Общее мнение высказал вернувшийся с прогулки за лекарством Данике.

— Еще одного урода взяли? — злобно вопросил он, смерив проводника брезгливым взглядом. Под остальными уродами док, похоже, подразумевал меня, Туве, Декстера, а, может, вообще всех — хворь не лучшим образом отразилась на его настроении.

— Цирк папаши Акселя! — подпустила шпильку Кирна. — Только одно представление! Всем, блять, на удивление. Однако сначала неплохо бы проверить, не фонит ли этот клоун! Натан, где счетчик?

— Кирна, зачем же обижать нашего нового спутника? — по ходу Дриббл просто не желал приближаться к мутанту. — Он эндеец, ясно же!

— Мне ясно одно — кто-то подзассал. Ну да это вполне в твоем стиле, — пренебрежительно констатировала блондинка, а провожатому вдогонку многообещающе рявкнула: — Я с тебя глаз не спущу!

Мутант благоразумно не обратил внимания на Кирнин выпад. Конец обмену любезностями между своими положило появление еще одного чужака в компании Элейн.

— Ага, Элька тоже кого-то привела. Не иначе проводников в Алювине ошивалось больше чем ни одного! — рассмеялась Кирна. — Хотя, сдается мне, этот из числа поклонников стареющих нимфеток.

— По крайней мере, смотрится приличнее, — тихо обронил Натан.

— Познакомьтесь — мой дядя Конрад! — радостно возвестила Принцесса.

Родственник церемонно кивнул нам. Выглядел он чуточку растерянным, и, по-моему, сильнее, нежели враждебный прием, его смущала собственная племяшка, которая уже принялась разглагольствовать о многочисленных достоинствах дядюшки, об их неожиданной встрече и его согласии присоединиться к табору. Конрад таким образом будто бы оказывал нам великую честь. Восторженный монолог цыганки никто не прерывал, зато по окончании, когда Элейн уверилась, что мы полюбили дядю не меньше, чем она сама, посыпались комментарии. Отменно злобные, кстати.

— Это хрень какая-то! — сплюнула под ноги Элейниному родственнику Тиана. — Давайте, теперь каждый приведет в табор по мудаку?!

— Нет-нет, мудаков у нас и своих в избытке, — вступил Данике, недобро переводя взгляд с дядюшки на столб дыма, обозначивший место пребывания краснорожего, решавшего проблему капающей крови путем легкого копчения мяса.

— Но это же мой родной дядя! — возмутилась Принцесса. — Он классный, правда!

— Говоришь, этот мужик тебе родня? Чем докажешь? — осведомилась Тиана у Элейн.

— Эй, я помню! — изумилась глупому вопросу цыганка, заслонив собой драгоценного дядюшку (тот занял очень верную позицию — не лезть в перебранку).

— Когда ты его видела последний раз? В десять лет, аха? Ты б уже забыла, да и фи-зи-о-но-мия у него, поди, сильно сморщилась с тех пор! — покачала головой Эльхаим.

— У меня абсолютная память! — крикнула Принцесса и, точно призывая в свидетели солнце, небо, облака и птиц, подняла указательный палец вверх.

— Ага, заливай! Ну-ка, какого цвета у него глаза-то были?

— Я… ну… эээ…

— Вот именно! Скажи еще — добрые, дура! — расхохоталась Тиана, щелкнув окурком по носку Элейниного сапога.

Беседа принимала опасный характер: дамы явно готовились вцепиться друг другу в волосы. Аксель наблюдал. Если раньше он незаметно какой-нибудь шуточкой уводил грозу, сгустившуюся над спорщицами (Элейн часто терялась в словесных перепалках), то сейчас мстительно оставил Принцессу в одиночестве. Не скоро он простит ей коробку, ох не скоро. Зря.

— А разве вы попали в табор как-то иначе? Как девки придорожные! И рекомендаций с вас никто не требовал, — парировала я, вызвав всеобщий гневный гомон.

— Натана никто не попрекал, когда он припер эту мессиканскую сучку! — нашлась Элейн, ощутив поддержку. — Да что с вами такое, люди!? Откройте ваши сердца доброте, а двери машин — моему дяде!

После такой емкой фразы перепалка ожидаемо зарулила в тупик. Данике, обреченно охнув, удалился к себе в повозку, Тиана, топнув с досады, пошла будить проспавшего самое интересное Декстера, Кирна, пообещав приглядывать и за Конрадом тоже, позволила Сагерту увести себя.

— Имей в виду, Элька, он на твоей ответственности, — пригрозил Аксель и для проформы уточнил у дяди: — Что делать-то умеешь?

— Все, — просто, без бахвальства, откликнулся тот, поправив на носу очки. — Чем смогу — помогу.

Принцесса утащила родственника к Джо. У Конрада сломался мопед (из-за чего он и застрял в Алювине), а Элейн обещала, что мастер на все руки Хайд обязательно его починит. Ну, ищи-свищи ветра в поле: дикарская парочка еще не возвращалась из этих самых полей.

— Мэйби, как там завтрак? — без особой надежды спросил Аксель.

— Пока я смотрела за ним, он не убегал. — Невозмутимо пожав плечами, я направилась к котелку.

Аксель последовал за мной. Варево осталось на месте, даже не пригорело — огонек-то потух. Возобновляя процесс готовки, мы обсудили ситуацию. Мне действительно были непонятны возмущения цыган, набранных по дороге или заявившихся самостоятельно. Конечно, привыкать к новым лицам тяжеловато, да и за имущество волнительно, но, насколько мне известно, бродяги отличаются большей гостеприимностью, нежели люди оседлые. Аксель — живой тому пример. Или существует некий предел, после которого группа единомышленников, назовем нас так, уже не готова расширять ряды?

— Они устали от дороги, — ответил на мое недоуменное бурчание цыганин, помешивая еду. — Даже заядлым путешественникам иногда нужно отдохнуть недельку-другую, а в тех гадюшниках, через которые мы проезжали, задерживаться надолго было неохота.

— Тушкан рассказывал, в Мессике умеют веселиться, особенно он расхваливал осенние праздники урожая, — мечтательно проронила я.

Лично мне незнакома дорожная усталость. Сидя на месте, покрываешься плесенью. Если б в пустошах нашлось достаточно воды и еды, а у нас имелась ванна или на худой конец бочка, вообще не останавливалась бы. Разве что в праздниках поучаствовать.

— Вот и развлечемся. Помню, Декстер говаривал: можно начать в одном городе, а затем кататься за чередой гуляний до самой зимы, — усмехнулся Аксель и вдруг заорал: — Кушать подано! Жрем и отъезжаем!

Когда завтрак умяли до последней крошки (к еде подтянулись и Туве с Джо), повеселевший и подобревший народ разбрелся по местам.

Тут притухший спор возобновился, теперь по поводу расположения новобранцев. Для Конрада Элейн отвоевала место рядом с собой в трейлере, а вот красненького, представившегося Моррикаем (вот же ему мама с папой удружили!), выгнали в кузов «джона гира» к Владилену.

— Эй, а почему я на выселках? — возмутился мутант.

— Ты красный и стремный, — отрезала Кирна.

— Это смахивает на пустынный лишай, — поддал жару Данике.

— Залезай! Здесь места для привилегированных! — я хлопнула Мо по плечу, запрыгивая на платформу.

— Подь сюды. Поедешь на козлах, — прервал пустословие Аксель. — А то проводник ты, или где?

Наконец-то караван тронулся в путь.

Данике наполовину высунулся из повозки и, придерживаясь руками за борт, шумно изрыгнул свою часть завтрака наземь. Вот так незамысловато мы распрощались с Алювином.