Архипа Куинджи, который дважды неудачно пытался поступить в Петербургскую Академию художеств, можно считать самоучкой. Чтобы получить звание свободного художника, он выставил на конкурс картину «Татарская деревня при лунном освещении на южном берегу Крыма», которую писал с натуры. Влияние Айвазовского в работе было очевидно. В 1868 Совет Академии художеств удостоил Куинджи звания свободного художника. Однако получить диплом он мог только после сдачи экзаменов, а сделать это было крайне сложно, поскольку Куинджи не имел никакого образования. Поэтому Архип подал в Академический Совет прошение (30 августа 1869): «Прося о сем, имею честь присовокупить, что не был учеником Академии и, не слушав читающих лекций, нахожусь в крайнем затруднении относительно требующегося экзамена из вспомогательных предметов Академического курса, почему и осмеливаюсь просить небольшого снисхождения, а именно — разрешить мне держать экзамен из одних лишь главных и специальных предметов…».

Разрешение было дано. Куинджи занялся подготовкой к экзаменам и в 1870 получил диплом, удостоверяющий присвоение ему звания неклассного художника. Учеба в Академии художеств, знакомство с крупными художниками-передвижниками — Иваном Крамским, Ильей Репиным и другими положили начало реалистическому восприятию действительности, что выразилось в создании пейзажей грустных, тоскливых, с серовато-коричневым колоритом.

Первые работы Куинджи были встречены прессой и публикой очень положительно. В 1875 его приняли в члены Товарищества передвижников. Именно передвижники определили художественные интересы Куинджи. Архип жил на пятой линии Васильевского острова. Со своими друзьями он ежедневно бурно обсуждал последние новости в искусстве, засиживаясь в спорах и анализах до глубокой ночи.

Березовая роща. 1901

Идеи передвижников ощутимы в творчестве 18701875, а в 1876 мастер окончательно порвал с объединением художников. Проблема была в конфликте между Архипом Куинджи и Михаилом Клодтом. Началось все с того, что некий неизвестный критик в одной из газет написал в очень резкой манере о творчестве Куинджи и в целом Товариществе передвижников. В публикации талант Куинджи назывался однообразным, его обвиняли в злоупотреблении особым освещением при подаче картин, а также стремлении к чрезмерной эффектности, например, слишком интенсивном «озеленении» своих работ. Видимо, речь шла о полотнах «Украинская ночь» и «Березовая роща». Спустя какое-то время имя смелого, но чрезвычайно субъективного критика стало известно. Им оказался ни кто иной, как Михаил Клодт. Куинджи требовал исключить его из Товарищества передвижников, однако это было не так просто, ибо последний пользовался авторитетом и являлся профессором Академии художеств. Поняв, что Клодта не исключат, Куинджи сам написал заявление об уходе. Когда выяснилось, что автором статьи был Клодт, члены Товарищества очень изменили отношение к нему и не скрывали своего неуважения. Чуть позже Клодт сам вышел из состава Товарищества.

Березовая роща. 1879

К передвижническому периоду относятся такие произведения художника, как «Осенняя распутица» (1872, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), «Чумацкий шлях в Мариуполе» (1875, Государственная Третьяковская галерея, Москва), «Забытая деревня» (1874, Государственная Третьяковская галерея, Москва), представляющие по своему безрадостному настрою типично передвижнический пейзаж, выражающий исключительно гражданские чувства автора.

Забытая деревня. Фрагмент. 1874

Чумацкий тракт в Мариуполе. 1875

В «Осенней распутице» художник изображает унылое русское бытие: хмурое дождливое небо в легких тоновых переливах голубого цвета, необъятные горизонты, в туманном мареве легко намечены тающие очертания хат.

В «Забытой деревне» теми же серыми скупыми цветами показана бедность русской деревни. Даже природа воспринимается художником через призму нищего и разоренного существования человека.

«Чумацкий тракт в Мариуполе» в цветовом отношении не так монотонен, красочная гамма полотна более разнообразна, колористические решения усложнены. Переходы цвета от холодного к теплому ослабляют ощущение трагической обреченности и придают картине оттенок сочувствия, сострадания к жизни народа. Очень скоро эти произведения принесли художнику успех и он, поверив в свои силы, перестал посещать занятия в Академии.

Осенняя распутица. Фрагмент. 1872 Таинственный остров Валаам

В 1875 Куинджи совершил поездку во Францию. Художник был увлечен предстоящей свадьбой, хлопотал о заказе у портного настоящего фрака с цилиндром. Из Франции он уехал в Мариуполь, где обвенчался с гречанкой Верой Кетчерджи (Шаповаловой). Сразу после женитьбы молодожены отправились на Валаам.

Валаам — остров в Ладожском озере был любимым местом петербургских пейзажистов. Куинджи постоянно слышал от многих художников самые восторженные отзывы об этом чудном уголке природы, который, несмотря на суровые виды, был необыкновенно поэтичен и даровал вдохновение своим величавым спокойствием.

Вернувшись из сказочного края, живописец неустанно писал. Вскоре были созданы пейзажи «На острове Валааме» (1873, Государственная Третьяковская галерея, Москва) и «Ладожское озеро» (1873, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). Первая экспонировалась на академической выставке. Репин, увидев картину, писал Третьякову в Москву: «… всем она ужасно нравится, и еще не дальше как сегодня заходил ко мне Крамской — он от нее в восторге». В полотне переплетены реалистическая передача природы с романтической условностью — тревожной светотенью, грозовым небом, таинственным мерцанием сумрака. «На острове Валааме» — первая картина Куинджи, которую купил Третьяков.

Ладожское озеро. 1873

В «Ладожском озере» изображена северная природа с присущими ей величаво-суровым покоем и тишиной. Пейзаж написан изящно и легко: тонкие оттенки снимают световые контрасты, создающие драматическое ощущение. В картине художник передает эффект каменистого дна, просвечивающегося сквозь прозрачные воды озера. С этой работой связан любопытный момент, раскрывающий темперамент и чрезвычайную эмоциональность Куинджи. Дело в том, что когда он писал «Ладожское озеро», рядом с ним по соседству жил маринист Судковский, который спустя десять лет после создания картины представил публике собственное полотно «Мертвый штиль», в котором повторялся прием Куинджи — просвечивающееся сквозь прозрачные воды каменистое дно. Куинджи назвал работу грубым плагиатом и поссорился с Судковским, с которым был дружен на протяжении всех этих лет. Более того, он настоял, чтобы в прессе, которая ставила «Мертвый штиль» Судковского рядом с его лучшими произведениями, уточнили момент об авторском праве, принадлежащем именно ему — Архипу Куинджи. Одни художники выступали в защиту Судковского, другие были на стороне Куинджи. Художники Крамской, Волков, Репин даже отправили в редакцию «Нового времени» письмо с заявлением, что картина Судковского «прямо заимствована» у Куинджи…