Глава 1

Алиса прикрыла глаза. Сердце трепетало в груди, словно пойманное в силки. Прохладные атласные простыни холодили разгоряченную кожу. Всё, что было пару мгновений назад, упорхнуло, словно стайка бабочек, покидая благоухающий цветок. Оставалось цепляться за недавние грезы, понимая, что с каждой секундой они всё дальше от реальности. Открыв глаза, Алиса наблюдала, как собственная реальность в лице угрюмого молодого человека, скользнула взглядом по её обнажённому телу. Девушка томно потянулась и откинула на плечо тяжелую копну золотистых волос. Лукавая улыбка тронула её губы, когда парень нахмурился ещё больше.

– Прикройся, и прекращай меня соблазнять, – строго сказал он, одеваясь.

Она, уверенная в своей сексуальности, не подумала выполнить настоятельную просьбу. Наоборот, переменив позу так, чтобы длинные ноги с изящными лодыжками выглянули из-под простыни, она усмехнулась. В глазах горел вызов. Похлопав по опустевшему месту рядом с собой, Алиса негромко позвала:

– Иди ко мне…

– Нет, нет, нет. Я и так опаздываю на важную встречу.

Она надула губки. Угрюмая реальность в лице собеседника упрямо не желала смягчаться.

– Надоели мне твои важные встречи, бесконечные отъезды, долгое отсутствие, а потом здрасьте, приехали, люби меня и развлекай…

– Алиса, девочка моя, ведь это моя работа, за которую мне платят деньги… немалые деньги, между прочим, – спокойно, словно малому ребенку, объяснял молодой человек.

– А я замуж хочу! Ты промурыжишь меня, и бросишь…

Молодой человек усмехнулся:

– Я где-то слышал, что брак – это тайный заговор женщин против мужчин. Хорошо сказано, n’est-ce pas?

– Не переводи разговор! Ты как наркоман, посидишь полмесяца дома, и у тебя ломка. Мне уже надоело отлавливать тебя между поездками. Я ощущаю себя надувной куклой, которою надувают по надобности, а потом сдувают и забрасывают в антресоль, чтобы не мешала.

Не дожидаясь ответа, Алиса вскочила с кровати и начала стремительно одеваться. Как назло скомканные и разбросанные накануне вещи категорически не хотели возвращаться на свои места, норовя одеться то наизнанку, то задом наперед.

Парень подошел к ней вплотную, развернул к себе и обхватил лицо ладонями, заставив посмотреть в глаза:

– Душа моя, я ведь никогда и ничего тебе не обещал. Его карие, такие родные, глаза были как никогда серьёзны, и от этого стало еще тяжелее. Ком сдавил горло, на глаза навернулись слёзы. Всё оставалось по-прежнему.

Яркие вспышки сменялись стремительным остыванием и отдалением. Так же, как живут миллиарды планет во Вселенной, лишенные взаимных чувств.

– Знаю, что ты меня не любишь, но я не могу без тебя…

Разыгравшаяся маленькая собачка Алисы, не ощутившая накал страстей, норовила куснуть молодого человека за штанину. Он, рассмеявшись, подхватил померанского шпица за бока. Доведя его до бешенства, бросил на кровать. Оттуда донеслось презрительное фырканье.

– Ладно, радость моя, одевайся быстрее! Мне надо тебя накормить, наш столик уже ждет.

Девушке бы плюнуть, и уйти искать счастья в другой обители, но безмерная любовь к этому человеку, надежда, которая умирает последней, не давая здраво взглянуть на действительность. Она заставила её, проглотив обиду, пойти с ним обедать.

Молодую пару в кафе уже ждали.

– Ваша любимая шакшука готовится, – любезно уведомил подошедший официант.

– Тебе она ещё не надоела? – с сарказмом заметила Алиса, занимая столик.

– Она возвращает мне силы после общения с тобой. Девушка покраснела от едва сдерживаемого гнева.

– Жан, ты можешь быть серьёзным?

– Жизнь, моя девочка, и так очень серьёзная штука, зачем же её усложнять ещё больше?

– Ладно, куда ты направляешься на этот раз?

– Думаю, что к франкоязычному населению…

– И надолго?

– Судя по новому контракту, нет. А как твоя работа? – спросил собеседник, чтобы перевести тему разговора.

Алиса махнула рукой. Она была неплохим врачом онлайн-диагностом, начинавшим свой день в серебристосерой высотке в форме спирали, отстроенной на руинах детской поликлиники. Утреннее кофе, диагностические карты, контроль показаний и информаций из виртуальных датчиков здоровья. Каждое действие отточено, как и каждый диагноз, впечатываемый в карту пациента. Привязанность к работе заставляла порой сопереживать людям, оказавшимся во власти трудноизлечимых болезней.

– Ведомство опять поднимает цены, – зло фыркнула она, – ещё немного, и пользоваться услугами нашей клиники смогут единицы…

– Сначала деньги – потом стулья. На этом уже давно построена вся наша жизнь, – в тон ей ответил Жан.

– А начиналось ведь так замечательно, – продолжила рассуждать Алиса, – врач всегда рядом, решены сложные вопросы, а для хронического заболевания – это же просто жизненно необходимо…

– Солнышко мое, ты же знаешь, что научнотехнические прорывы, способные улучшить и качество жизни, и саму жизнь, искусственно тормозятся, – сухо проронил собеседник.

– Черное прошлое, смешавшись с белым будущим, дало серое настоящее, – обречённо пробурчала Алиса.

Благодаря встроенным в тело микрочипам, онлайндиагностика стала реальностью, и процветала. Сервис дистанционного общения с врачом рекламировался повсюду, и приносил неплохие доходы владельцам частных компаний. Наряду с этой областью медицины быстро развивались и генная технология, и трансплантология. Стареющие органы успешно заменялись на новые, выращенные из генного материала пациента. Обеспеченная верхушка приближалась к бессмертию. Продолжительность жизни остальных землян ненамного увеличилась, но это лишь благодаря тому, что люди как-то приспособились переваривать то, что поступает на прилавки, и вдыхать то, что выдыхают мегаполисы.

Алиса с печалью подумала о «серебряной спирали», где она работает.

Днем и ночью кипит работа. Диагностика, отслеживание, сбор, анализ, синтез, кофе, переписка… Расстройства и болезни не знают отдыха, не имеют обеденного перерыва и никогда не ждут.

Аромат поданного свежеприготовленного блюда вызвал интенсивное слюноотделение, разговор был прерван сам собой. Умиротворяющая атмосфера кафе настраивала на лирический лад – легкие матово-голубые портьеры, иссиня-чёрный потолок, на котором мерцали светодиодные звёзды и раскидистые пальмы в стеклянных кадках. По ровному, словно гладь спокойного озера, полу, неслышно скользили официанты с заказами. Только в этот момент молодые люди поняли, насколько они проголодались.

– Мне кажется, что я не ел с прошлого года.

– Угу, – согласилась девушка, интенсивно пережевывая обмакнутый в яичницу хлеб.

Когда голод был утолен, молодые люди заказали кофе и мороженое.

Алиса не сводила глаз с собеседника, стараясь запомнить его таким, как есть, понимая, что отпускает его, возможно, навсегда.

Красавец, что ни говори. Высокий рост, аристократически-небрежная грация, гармонирующая с натренированным телом. Несмотря на безукоризненные манеры, приобретенные Жаном в закрытой элитной школе, было в нём что-то угрожающее, непреклонное. Словно огромная хищная кошка, выжидающая удобного момента, чтобы напасть. Загорелые руки заставляли вспоминать о звериной хватке, взгляд светло-карих глаз давил невыносимой тяжестью, а легкая щетина на щеках и подбородке в сочетании с широкой улыбкой на смуглом лице придавали Жану геройский облик. Сейчас он улыбался, глядя на неё. Скупой ироничный изгиб тонких губ. Фразы, бросаемые им в разговоре, зачастую сопровождались именно такой улыбкой. Самоуверенный, гибкий, непроницаемый. Алиса знала, что это всего лишь маска, которою он надевал, выходя из дома. Всё вместе это создавало такое очарование и силу, к которым вряд ли хоть одна женщина могла остаться равнодушной. Такое родное и такое недоступное одновременно. Один из тех самых героев, которых всегда манят невиданные дали – города, континенты, галактики. Один из тех самых героев с горящим сердцем и холодным разумом. Один из тех самых героев, которые навсегда остаются в летописях истории…

Печаль вновь коснулась сердца и на мгновение Алиса зажмурилась, прогоняя непрошенные слезы.

«А если он уйдет и больше не вернётся? – бесконечно спрашивала она себя, и бесконечно гнала эту назойливую мысль. – Нет, я не в силах его потерять, я не смогу без него жить!»

– Что-то кофе задерживают, явно за ним поехали в Эфиопию, – тихо произнес Жан, а потом добавил, – ты уже полчаса меня разглядываешь. Как-то стало не по себе…

– Я тебя буду ждать, – покачала головой Алиса, – слышишь ты меня, я тебя буду ждать!

Жан улыбнулся:

– В двадцатом веке был замечательный поэт Симонов, и стихи у него замечательные:

Ирония его взгляда, остановившегося на глазах Алисы, не сочеталась с такими нежными и трогательными строками. Он словно играл, как кошка с пойманной мышью, испытывая порог ее терпения. И догадаться, о чем он думал, было невозможно. Алиса почувствовала, что краснеет, но нашла в себе силы выдержать этот взгляд.

– Нет, – покачала головой Алиса и отвернулась, – ты всё-таки несерьёзный человек…

А в это время информационные голограммы наперебой вещали:

– Продовольственный дефицит в условиях растущего населения решают генномодифицированные продукты… Активно развивается биохимия и создание пищевых продуктов её первоочередная задача… Человечество, наконец, научилось утилизировать пластик, превративший Землю в большую свалку… Качественно бороться с выбросами в атмосферу различных гадостей наша первоочередная задача… Аэромобили не решили проблему пробок в мегаполисах… Ученые бьются над проблемой пространственно-временных континуумов…

 

Глава 2

В это время в военном ведомстве шло обсуждение результатов, полученных на новом ускорителе элементарных частиц. Мечты учёных-физиков осуществились в 2052 году, когда усилиями землян был построен новый электрон-позитронный ускоритель частиц, огибающий Землю. Комплексы Центров ядерных исследований, включающие всё необходимое для жизнедеятельности большого количества инженеров и учёных, обслуживающих ускоритель, располагались в крупных городах, вдоль его кольца.

Люди уже привыкли к тому, что каждое утро, когда рассеивался утренний туман, можно было видеть, как лучи солнца скользили по блестящим каналам вдоль трасс, петляющих между домами, взмывающие в воздух, пропадающие в густоте деревьев и сливающиеся с гладью реки. Мир, разобранный на атомы, казался более многогранным и насыщенным, чем это казалось прежде. Он рассыпался на частицы, а потом вновь собирался в объемные и живые картины – гротескные, чувствующие, фантастические. Реальность каждого человека, сотворенную его руками.

– Как вы считаете, профессор, можно ли использовать эти открытия для создания оружия?

Алексей Евгеньевич, профессор физикоматематических наук, и неизменный руководитель тайной военной лаборатории, удивленно уставился на полковника Александра Громова, своего куратора, задавшего некорректный вопрос.

– Поясню, – ответил Громов, нахмурившись, на лбу его между бровями пролегла морщинка, – нам стало известно, что в лаборатории физики высоких энергий появился Антуан Леруа, генерал «дружественного» военного ведомства.

Полковник Громов обвел подчиненных офицеров тяжёлым взглядом, а потом продолжил:

– Я предполагаю, что возможности ускорителя заряженных частиц оказались ошеломительными для них, а именно: поиск пространственно-временных порталов, разработка супероружия, в основе которого лежит так называемая «частица Бога» – это то, о чем говорится на их бесконечных летучках, планерках и совещаниях.

– Интересно, – профессор задумался, потом начал рассуждать. – Наличие гигантского количества энергии в атомном ядре не вызывает сомнения – ядерные реакторы и ядерное оружие являются наглядным подтверждением этого факта.

Военные закивали, профессор затронул близкую им тему. В ярко освещенном зале собралось, по меньшей мере, тридцать человек, внимавшие каждому слову. Даже сухое потрескивание рассохшейся лекционной стойки, за которой привычно расположился профессор, не могло отвлечь их внимания от обсуждения.

– В основе атомной бомбы, в примитивном варианте, лежат деление урана и цепная нейтронная реакция. Именно деление тяжёлых ядер положено в основу конструкции атомной бомбы. А слияние лёгких ядер с образованием более тяжёлых лежит в основе термоядерных реакций водородной бомбы.

Углублённое изучение физических процессов даже «в примитивном варианте» несколько ослабило внимание слушателей. Но без этих азов не возможно было бы перейти к ответу на поставленный полковником вопрос. Поэтому возникший поначалу ропот стих и профессор, кивком головы поблагодарив слушателей, продолжил, медленно обходя ряды кресел, обтянутых темно-синей кожей:

– Протон, состоит из более мелких частиц – кварков, и если освоить энергию связей между кварками, то можно получить ещё больше энергии по сравнению с ядерными реакциями. «Приручив» эти частицы мы, имея в триллионы раз, меньший механизм, произведем в триллионы раз больше энергии.

В рядах военных возбужденно зашушукались.

– По вашим одобрительным взглядам я понял, что сказал то, что вы хотели услышать, но не так всё просто.

Полковник Громов, стоявший возле лекторской стойки, прервал профессора:

– Уважаемый Алексей Евгеньевич, не скромничайте. В вашем подразделении уже ведутся ведь работы по использованию внутрипротонной энергии в военных целях…

– Вы правы, мы подошли к изготовлению генераторов для использования их в широком спектре оружия, от индивидуального карманного излучателя до стратегических планетарных комплексов.

– Надо вам сказать, господа, – перехватил инициативу Громов, – появление такого оружия нарушит существующее равновесие сил в мире.

– Но пока, – продолжил профессор, остановившись, – мы подбираем подходящие параметры для запуска реакции протонного распада, и отрабатываем правильную конструкцию фокусирующей системы.

– На какой стадии сейчас ваши разработки?

– Дело за малым, подбираем соответствующие материалы…

– Я слышал, что «дружественные» ведомства собираются использовать в качестве протонного оружия какоето антивещество, – спросил один из присутствующих, грузный мужчина с рыжеватыми усами.

– Я тоже об этом слышал, – ответил профессор, – в нашем генераторе излучения вещество будет вначале превращаться в плазму, но если взять «протонную» бомбу, использующую в качестве заряда антиматерию – это будет самая дорогая в мире бомба.

– Резонный вопрос – почему?

– Протон и антипротон – близнецы-братья, только антипротон – это взгляд из зазеркалья. Они номинально равны, но противоположны по знаку, при встрече уничтожают друг друга, высвобождая много энергии. Считается, что взрыв бомбы из антиматерии не даст остаточной радиации – ионизирующего излучения в районе ядерного взрыва.

– Но её всё-таки можно создать? – не унимался военный.

– Пока нет, антивещество нестабильно. Уже более сорока лет учёные бьются над этой проблемой.

– Профессор, всё-таки вернемся к тому, с чего начали: пространственно – временные порталы возможны?

– Я не могу сказать, что это абсурд, хм… – поправив очки, констатировал профессор и тряхнул головой, – но мы ещё не открыли путь в зазеркалье, как Алиса.

– Хорошо, почему Леруа волнует какая-то частица Бога…

Физик не успел ответить. В зал заседаний вошла очень колоритная фигура, переключившая на себя всё внимание аудитории. Высокий парень спортивного телосложения в изрядно потертом джинсовом костюме, очень похожий на актёра из архивного американского фильма начала двадцать первого века «Люди Х».

– Простите, господа, – обращаясь к одному Громову, спокойно произнес он, снимая солнцезащитные очки, – пробки, всё как в былые времена!

Средиземноморский загар, высокомерный прищур светло-карих глаз – создалось впечатление, что парень пришел, вернее, опоздал на концерт рок-группы, и нисколько об этом не сожалеет. На его лице играла самодовольная улыбка. Старший лейтенант, сидевший ближе к выходу, подскочил, пытаясь загородить собой пространство зала, параллельно отодвигая вошедшего к двери. Белозубая улыбка на мгновение осветила лицо вошедшего.

– Коллеги, – произнес полковник, взглянув на часы, – наше совещание продолжится в час дня, а сейчас прошу оставить нас. Профессор, останьтесь – это дело касается и вас.

Мужчины подождали, пока зал совещаний опустел. Несколько мгновений они помолчали, рассматривая друг друга. Вошедший стоял в расслабленной позе, засунув руки в карманы и, казалось, изучал носки своих черных кроссовок. Профессор заметно нервничал, озираясь по сторонам. Наконец, Громов, выдержав театральную паузу, гордо изрёк:

– Прошу знакомиться, Жан Франсуа.

Профессор вопросительно посмотрел на Громова.

– Агент Ворон, – уточнил тот.

Физик уже с большим интересом посмотрел на парня.

– Мне всегда казалось, что агенты должны быть не броскими, сливаться с толпой…

– У Ивана – другое задание.

– Понятно, что такого молодца зачем-то готовили, – с улыбкой произнес профессор.

– Ты вовремя появился, Иван. Профессор собирался рассказать нам об интересах Леруа в отношении игр с бозонами…

– Я только могу предположить, – пробормотал профессор, – но даже от предположения – мурашки по коже… Простите, Жан, часом, не физик?

– Ему не надо быть физиком.

– Тогда боюсь, что физика, даже в примитивном варианте, будет тяжела для понимания…

– А вы рискните…

Сдавшись, профессор жестом указал на кресла и, сев первым, сложил руки на животе.

– Итак, наука несколько десятилетий назад экспериментально доказала существование таких элементарных частиц, как фотон, глюон, бозоны, гравитон и хиггсон. Каждые из этих частиц по-своему замечательные.

Учёный закатил глаза. Было видно, что он безумно увлечён исследованиями и всё, что связано с перечисленными частицами его очень занимает. Черты лица расслабились, поза стала менее напряжённой.

– Хиггсон – это квант, открытый несколько десятилетий назад ещё на старом небольшом коллайдере. В этой частице скрыта, как предупреждал более полвека назад Стивен Хокинг – физик – теоретик, неприятная, я бы даже сказал опасная особенность.

– Алексей Евгеньевич, – не выдержал Громов, – может, вы уже расскажите нам об этой особенности…

Жан усмехнулся, видя терзания профессора. Откинувшись на спинку кресла, он не сводил взгляда с собеседников.

– Видите ли, мои, вернее не мои, а Хокинга умозаключения могут быть всего лишь теорией, не имеющей под собой ничего вразумительного… Итак, – в очередной раз произнес профессор, – если будет создан нестабильный хиггсон, то он станет тоннелем между ложным и истинным вакуумом. В результате этого явления вся Вселенная перейдёт и иное физическое состояние, при этом переход будет мгновенным.

– Забавно, – произнес Жан, – они ведь не дураки, сознательно играть с неведомым.

– Конечно же, в то далекое время, на коллайдере небольшой мощности, такое не представлялось возможным. Сейчас другое дело. Если умозаключения Хокинга верны, то один «кусочек» вакуума «перескочит» из ложного вакуума в истинный, потом потянет за собой соседей. Вокруг точки перескока начнёт раздуваться шар иного вакуума.

– Ну и что? – не выдержал Громов.

– А то, что границы шара будут разлетаться со скоростью света, на этом наш мир закончится. А волна пойдет дальше – поглощая галактику, Вселенную…

– Но ведь по сути – это цепная реакция, – наконец проговорил Громов.

– Можно и так сказать. Будет Армагеддон, мир просто выключит свет…

– Да уж, – почти одновременно произнесли все трое.

– Профессор, а вы в это верите? – не выдержав, спросил Жан.

Ученый, немного подумав, ответил:

– Честно? Нет…

– Так, ладно, закончили с физикой, перешли к реалиям, – Громов обвел аудиторию взглядом. Удостоверившись, что слушателей только двое, продолжил. – Твоя задача, Иван, выйти на Леруа. Этот жук явно что-то замышляет или уже воплощает. Он подозрителен, и никого не подпускает ближе, чем на пушечный выстрел, но у него есть слабое звено – единственная и горячо любимая дочь, Арин.

Громов говорил, чётко проговаривая слова.

– Как ты выйдешь на девушку – это твоя проблема. Но с её помощью нужно разнюхать на каком этапе находятся наши «друзья», насколько они продвинулись в разработках нового оружия. Мне нужно всё, что может пролить свет на эти разработки: донесения, переписка, рапорты, – серые глаза полковника сверкнули недобрым светом. – Нам нужны данные с компьютера Леруа, сможешь?

Жан улыбнулся. На его лице не отразилось никаких эмоций, однако, карие глаза стали уже, а с тонких губ исчезла ироничная улыбка.

– Есть, Сан Саныч, – панибратски ответил он Громову, шутливо отсалютовав ему, – бут сделано.

– О деталях работы программного обеспечения и прочие важные детали – расскажет тебе профессор, – предупредил полковник.

Ученый с гордостью протянул парню телефон размером с пол-ладони.

– У меня уже есть, неплохой, – усмехнулся он. Полковник его осадил тяжёлым взглядом.

– Это наша новая разработка. Квантовый компьютер, – с гордостью, по-детски погладил своё детище профессор, и опять протянул его агенту.

Жан удивленно уставился на него. Квантовые компьютеры, на которые возлагали надежды ученые в начале века, всё еще остались громоздкими, и использовались в основном для хранения и обработки большого массива информации.

– Хорошо, что мне с ним делать? – наконец, сбросив удивление, и взяв устройство в руку, спросил он.

– Во-первых, его можно использовать в качестве средства связи. У него есть одно замечательное свойство – он реверсивен!

– Да вы что! – хлопнув себя по колену, воскликнул агент. – Я так и подумал.

– Не ёрничай, Иван, – покачал головой Громов. – Ладно, валяйте дальше…

– Квантовые компьютеры практически не потребляют энергии, вообще не требуют подзарядки…

– Ну, неплохо, и что мне с ним делать? – вновь спросил Жан.

– Этот компьютер будет тебе помощником в перекачивании данных…

Учёный был фанатом своей работы, и гордость за созданное чудо, волнами сочилась из него, перетекая в полковника.

– Блин, прям сообщающиеся сосуды… – вполголоса проворчал агент. – Я надеюсь, вы мне раскроете тайну его работы, – шёпотом попросил он.

Громов, еще раз оглядев аудиторию, удивленно спросил:

– А шёпотом-то зачем? – Боюсь спугнуть…

– Что?

– Сказку…

– Ваня, я тебя убью! Ладно, профессор, парень извёлся.

– Итак, помощь заключается в том, что программы в нём не «запускаются» а «развиваются», обрабатывая все входы и выходы. Подключившись, он за тебя сделает всё: распаролит компьютер, так как благодаря космической скорости на это уйдет максимум несколько минут. А дальше в него внесена задача и загружен алгоритм быстрого поиска в неупорядоченной базе данных. Поэтому он найдет всё, что нам надо, отбросив ненужное, ну и скачает эту информацию.

– А если подключиться не получится?

– Без проблем, он может работать и дистанционно… это же мощь!

Ученый трепетно передал молодому человеку объемную инструкцию.

– Хорошо, а как же эксперименты? Вы тут порассказали, их же надо остановить, – проявил бдительность Жан. На его губах вновь играла ироничная улыбка.

– За это не переживай, если то, что ты нам нароешь, окажется всё-таки серьезным, эксперименты будут прекращены, верь мне.

Жан вздохнул:

– Oui, летние деньки становятся поистине жаркими…

Они даже не могли предположить, что людскими играми с элементарными частицами заинтересовалась и Высшая сила…

***

Тёмная Энергия, пронизывающая пространствовремя Мультивселенной, оглядела подданных.

– Ничтожные создания, эти несносные крупицы, играют с элементарными частицами! На нескольких планетах ведутся эксперименты, способные уничтожить мир. Мой мир! – прошипела она.

Энергия недовольно сжалась. Вокруг заплясали танцовщицы – звёзды. Светопреставление началось. Царство дикой, необузданной энергии ожило. Тёмная Энергия – это Она, Великая сила и Мощь Вселенной. Отголосками по мирам расползался страх. Субстанции, из которых состояла Вселенная, сжались в комок, изменилась музыка галактик.

– Великая, давай уничтожим эти планеты! Песчинки разнесутся по пространству, – в страхе заколыхалась Материя.

– Нельзя, – прошипела Энергия, перебив подругу, – эксперименты нужно прекратить! Иначе цепная реакция уничтожит пространство и время…

Квазары пронзили пространство, вздрогнув от ужаса. Астрономы по всему миру прильнули к радиотелескопам. Было зафиксировано мощное реликтовое излучение.

 

Глава 3

Изящная шатенка с тяжёлой копной длинных вьющихся волос сидела перед зеркалом. Сжимала в руках заколку, тщетно пытаясь собрать ею волосы в хвост. Приглушенный матовый свет скользил по её недовольному округлому лицу, задерживаясь на влажных блестящих глазах. Нахмурившись, она сжимала губы и сердито сопела.

– Надоело, соберу лентой, – девушка перевела взгляд на массивную шкатулку, стоящую на полке возле зеркала.

Оно бесстрастно наблюдало за ловкими пальцами девушки. Затуманившись, на нем отчетливей проступали вращающиеся кольца, которые, переливаясь, гипнотизировали.

– Красный – это мой цвет… – отчётливо пронеслось в голове у девушки.

Она удивленно подняла глаза к зеркалу. Оно переливалось, напоминая гладь озера, манящего своей глубиной. Было в нём что-то первобытное, поднимающее в душе чтото тяжёлое, обволакивающее.

Заколка выскользнула из ослабевших рук девушки. Схватившись за голову, она отшатнулась от зеркала, испугавшись собственных ощущений.

Непонимающе, она смотрела на завораживающий омут, полностью скрывший её отражение. Чужой тихий голос вкрадчиво скользнул в сознание, разгоняя остатки мыслей:

– Красный – это цвет жизни. Цвет энергии. Цвет страсти. То, в чем ты нуждаешься сейчас.

Она медленно осела на пол, не сводя глаз с зеркала, круги на котором подрагивали, словно волны, расходящиеся от брошенного в воду камня. Медленно, что-то вынырнуло из зеркального омута, с легкостью устремившись к девушке. Почувствовав резкую боль, она схватилась за живот. Казалось, под кожей с шипением вспыхнуло пламя. Чем сильнее оно распалялось, тем сильнее конвульсии сотрясали тело девушки, искажая её лицо смертельной гримасой…

Пытаясь сохранить равновесие, Арин цеплялась за всё, что попадалось под руки. Огромная напольная ваза с пышными алыми цветами разбилась и залила комнату водой. Вбежавшая молоденькая горничная застыла от изумления, увидев тело девушки, лежащее на полу в воде. Не помня себя от страха, она бросилась к Арин.

– Мадмуазель! Мадмуазель! – шептала она, пытаясь оттащить тело на сухое место, но поскользнувшись, упала сама. – Боже мой, Боже мой…

Из холла донёсся голос хозяйки, чопорной мадам Кларис, которая неспешно разговаривала по телефону, чеканя каждое слово. Горничная стряхнула с себя оцепенение. Встав на четвереньки, неловко поднялась, стараясь не смотреть на тело Арин.

Ничего не подозревающая хозяйка обсуждала что-то с невидимым собеседником:

– Ладно, не желаю больше ломать над этим голову. Он будет теперь кружить вокруг да около, пока не заговорит ей зубы.

– Мадам Кларис! – позвала горничная. – Помогите! Крик впавшей в истерику, почти обезумевшей служанки заставил Кларис прижаться к стене, выронив при этом телефон. Она отчетливо расслышала отчаяние в голосе, заставившее броситься на второй этаж. Крик доносился из комнаты дочери. На сердце у Кларис похолодело. Что случилось с её любимицей? Почему горничная кричит не переставая?

Та, завидев хозяйку, подбежала к ней, пытаясь, что-то рассказать. Она тараторила, проглатывая слова, но Кларис не слышала её. За плёчом девушки она видела свою дочь, лежащую ничком на полу. Отодвинув в сторону горничную, она медленно приблизилась. Опустившись на колени, коснулась пальцами шеи. Пульс не прощупывался.

– Скорую, живо! – скомандовала она, и горничная выскочила из комнаты.

Губы Кларис побелели. Удар обрушился внезапно, а осознание его силы придет позже. Лишь бы только не тогда, когда врачи разведут руками…

– Арин, доченька! – так же, как и горничная, несколько минут назад, прошептала мать, словно боясь потревожить. Она перевернула её на спину и всмотрелась в любимое лицо.

Дочь не шевелилась. Солнечный луч упал на её лоб, играя бликами. Лицо казалось по-детски трогательным, беззащитным и спокойным, словно Арин уснула. Кларис ощущала биение своего сердца – единственный звук в комнате. Единственный.

Она вздрогнула и отвернулась, зажмурившись.

Кларис Леруа, аристократка французского происхождения, считала, что болезнь во всех неприглядных её проявлениях – это удел низших слоев населения. Это слишком сложное явление, чтобы тратить на него силы и внимание. Слишком дешёвый способ сделать человека беспомощным и глупым. Подняв голову, она встретилась взглядом со своим отражением в зеркале. Чистая поверхность отразила женщину средних лет с уставшим лицом с утонченными чертами. Слегка раскосые темные глаза, обрамленные иссиня-черными ресницами, выдавали возраст и железный стержень её характера. Обеспеченная жизнь и заботливый супруг Антуан Леруа, за горячим, импульсивным холерическим темпераментом которого скрывалось нежнейшее из сердец, позволяли ей не думать о негативных жизненных реалиях. Её гибкий от природы ум, сталкиваясь с проблемой, замирал. Ведь жизнь замечательна и удивительна!

Осторожно уложив тело Арин, Кларис поднялась и отступила, сохраняя ледяное спокойствие, несмотря на отчаянно бьющееся сердце, которое словно разрывалось от боли.

Приехавшие медики обступили её дочь.

– Пульс нитевидный, дыхание нарушено, давление падает, срочно нужна вентиляция легких…

Команды врача выполнялись моментально, было ощущение, что работает отлаженный робот-манипулятор. С бешеной скоростью мелькали шприцы, маски, ампулы.

Во всей этой кутерьме Кларис стояла одна, ярко одетая, маленькая и одинокая, утратившая способность видеть происходящее вокруг.

– Не понимаю, – удивленно взлетели брови семейного врача, прилетевшего в особняк со скоростью ветра.

– Самое страшное заболевание Арин – это ветрянка, которой она переболела в три года, – отчеканила Кларис, но её голос дрогнул.

Медсестра вывела её из спальни и, усадив на кушетку в холле, сделала укол успокоительного. Когда врач вышел из комнаты дочери, Кларис несмело подняла на него глаза.

– Девушку надо госпитализировать, – серьезно констатировал врач.

– Доктор, что с ней? – прижав руки к груди, вопрошала женщина.

– Ваша дочь жива, а это главное.

Во избежание новых вопросов врач резко развернулся и вышел вслед за носилками. Ноги Кларис шли сами по себе, преодолевая расстояние от комнаты дочери, до кареты скорой помощи. Навстречу попадалась прислуга, провожающая сочувствующими взглядами, но она их не замечала. Только мысли, бегущие бесконечной строкой, и жившие собственной жизнью: «Единственная доченька… Как сообщить мужу? Он же не вынесет этого!»

Чувствуя терзания матери, семейный врач пожал её руку выше локтя и доброжелательно сказал:

– Я сам извещу господина Леруа о происшедшем.

Диагностический Центр, поликлиника и больница – три в одном, находился всего в паре кварталов от роскошного особняка, из которого вынесли Арин. Его современная архитектура резко отличалась от множества старинных особняков с классическими голубыми или белыми фасадами, располагавшимися в этой части города, в тени роскошных клинолистных платанов и буков. Это было единственное огромное здание, возвышающееся здесь – его вершина терялась в облаках.

Войдя в роскошный холл небоскрёба, Кларис просто потерялась. Запах лекарств, прорывавшийся сквозь ароматизаторы, причинял боль. Она ощущала себя чужой в мире белых хрустящих халатов. Гладкая стерильная поверхность стоек слепила глаза, а расцветка жалюзи и ковров казалась слишком яркой, слишком казенной. Она возненавидела всё это.

– Ну, наконец, то я тебя нашел! Где Арин?

Родной, встревоженный, голос прозвучал за её спиной. Два противоречивых чувства, как ангел и демон, возникли в её душе: огромное облегчение, что груз ответственности за происходящее теперь есть на кого переложить, и стыд за это ощущение.

– Арин в реанимации, – ответила Кларис, не оборачиваясь. Она обхватила плечи руками. – К ней пока не пускают.

Антуан словно застыл за её спиной. Она чувствовала его прерывистое дыхание, ощущала, как муж борется с чувствами, охватившими его. Паника, страх, беспомощность, надежда. Они усилились, когда к ним подошел семейный врач.

– Что с ней, доктор? – возбужденно спросил Леруа у доктора.

– Пока ничего определенного… Я впервые с таким сталкиваюсь, – ответил он, – все органы в норме, никаких повреждений, только в районе сердца на коже красное пятно, примерно сантиметров пять в диаметре. Чем оно вызвано – загадка. Врачи реаниматологи делают всё возможное, чтобы вывести её из комы. А, чтобы диагностировать этот случай, подключили международных специалистов.

Кларис расплакалась как ребенок. Обида, за такую несправедливость и горечь взяли над ней верх. Она вытирала лившиеся нескончаемым потоком слезы тыльной стороной ладони, забыв о приличиях, пока Антуан не протянул ей платок, приобняв.

Врач, чуть склонив голову, отошёл.

Потянулись бесконечные часы ожидания.

***

– Как внедрение? – мрачно спросила Великая сила. Материя колыхнулась, как будто встряхнули одеяло. Космическая пыль разлетелась на миллиарды световых лет.

– Сестра, тела созданий очень хрупкие. Внедрённая частица чуть не убила ту, которую выбрала ты.

Материя помолчала, потом собравшись с силами, попыталась образумить сестру.

– Почему бы их не уничтожить? Создания такие ничтожные…

– Да, – развеселилась она, – аминокислоты когда-то порезвились на славу. Но ты забываешь о великом соглашении…

Материя вздрогнула, втягивая щупальца.

– Нельзя вмешиваться в ход Времени, мы все уравновешиваем друг друга. Скоро и так будет танец смерти, он уничтожит живое во многих галактиках…

– Танец? – удивилась Материя. Энергия ехидно захихикала…

– Три галактики сойдутся в бою: Млечный путь, Андромеда, и Трианглум.

– До этого миллиарды лет, – тихо заколыхалась Материя.

– Ты рассуждаешь, как те создания, зовущие Бога, и просящие продлить жизнь, вернув здоровье…

– Да, их мельтешение смешит, они как пыль, рождаются и умирают, не поняв смысла бытия. Для чего они существуют?

– Их выкрутасы – меня забавляют, а некоторые – огорчают…

Огорчают, огорчают, огорчают…

Великая сила потянулась, растягивая в пространстве орбиты планет, звёздные системы, галактики… Гравитация покачала головой:

– Опять она испытывает меня на прочность…

 

Глава 4

Антуан Леруа с обреченным видом стоял посреди больничной палаты, глядя на свою дочь. Её бледная кожа казалась прозрачной, а дыхание словно остановилось. Множество проводов, приборы на каталках, кислородная маска и капельница довершали печальную картину. Она казалась такой яркой, такой неестественной, вычурной, заставляющей сжиматься отцовское сердце. Врач стоял позади Леруа, за спиной, опасаясь нарушать его задумчивость.

В палату вошла Кларис и, затаив дыхание, остановилась в паре шагов от больничной койки, не сводя заплаканных глаз со спокойного лица дочери.

– Опять ничего? – обратилась она, то ли к врачу, то ли к мужу.

– Она в глубокой коме. Причина столь странного состояния здорового тела – не ясна. Мы делаем всё возможное…

– Очевидно, что могли вы уже сделали, – вышел из состояния транса отец. – Я считаю, что её надо перевести в другую клинику, раз вы исчерпали все возможности поднять мою девочку…

Кларис тяжело опустилась на стул рядом с кроватью. – Господин Леруа, – попытался образумить его врач, – она в коме, и сейчас её нельзя транспортировать, надо ждать…

– Что? – вышел из себя генерал. – Вы предлагаете стоять и ждать, когда моя дочь умрет?

– Антуан, – Кларис закрыла лицо ладонями. Её плечи затряслись. – Не надо!

В это время напряженную тишину палаты нарушил телефонный звонок.

– Леруа, слушаю…

– Господин генерал, говорит лейтенант Смит, – голос военного был взволнован, – учёные обеспокоены! Датчики фиксируют признаки дестабилизации. Здесь все говорят о том, что ЭТО может «тунеллировать», ведь до сих пор частица не изучена.

– Не порите горячку, лейтенант, было доказано, что бозон является стабильным физическим образованием, – ответил Леруа сдержанным тоном. – Продолжайте наблюдение.

Положив трубку, несколько минут Леруа стоял, отрешенно смотря в одну точку.

– Интересно, смогут они удержать эту мелочь, или мы все превратимся в труху, – пробормотал он и, оглядевшись, обратился к врачу. – Доктор, я хотел бы услышать ваше мнение о причинах, вызвавших это.

– Видите ли, глубокую кому могут вызвать такие заболевания как: энцефалит, менингит, малярия, отравления, сахарный диабет, уремия, гепатит, и многое другое, например травма головы…

– Может хватит читать нам лекции по медицине, – прервал врача генерал.

Врач, опустив голову, продолжил:

– Анализы и различные аппаратные обследования не нашли каких-либо патологий, или отклонений, у вашей дочери.

Тупик. Это тупик, думал Леруа, сокрушенно качая головой. Отвернувшись, он невидяще смотрел в окно.

Арин неподвижно лежала, почти не дыша. Её сознание было далеко от драмы родителей и тщетных усилий врачей.

– Я умерла! – подумала она, – меня везут в царство мертвых.

Её поразило безразличие, промелькнувшее в голове, но открыть глаза пока не решалась. Вслушивалась в журчание воды и плеск волн за бортом. Она жадно вдыхала свежий ночной, как ей казалось, воздух. Незримый паромщик тихо кряхтел рядом, работая вёслами. Вдруг он затянул страшную песню:

От зловещих слов волосы встали дыбом, и Арин полностью уверилась в то, что путешествие её безвозвратно. Но на секунду показалось, что невидимый певец просто над ней издевается. Оживший персонаж греческих мифов…

Она сквозь ресницы пыталась разглядеть место, где они плывут и Харона, который греб бесшумно, но быстро, демонстрируя недюжинную силу. Темнота пещеры, в которой они плыли, навели на неё ещё больший страх.

– Так и есть! Подземное царство мертвых! А я не верила! – упрекала она себя, за неверие и невежество.

Её глаза уже достаточно привыкли к темноте. Арин смогла разглядеть, что напротив сидит довольно приятный молодой человек, а не безобразный старец, как должно было быть по её разумению. Это обстоятельство настолько порадовало и вселило уверенность, что она осмелилась спросить:

– Куда вы меня везёте?

– Сиди там и не шуми, – ответил он приятным голосом.

Арин зашептала:

– Так это и есть Стикс?

Парень усмехнулся, не выпуская вёсел из рук:

– Я же сказал тебе, что есть дело. Ни слова больше, поняла?

Арин кивнула, вздохнув. Теперь её единственное право было молчать, покорно соглашаясь с тем, что приготовила ей судьба. Страх сковал её по рукам и ногам, словно она была связана. С расширенными от ужаса глазами следила за отлаженными движениями перевозчика.

Эта пещера была вне времени.

– Я же такая молодая! – всхлипнула она, жалея себя. Вдалеке промелькнул яркий свет. Пещера, наконец, заканчивалась, и любопытство взяло вверх. Прищурив глаза, Арин настороженно наблюдала за происходящим. Ровный плеск волн успокаивал. Тёмные своды пещеры остались позади, уступив место безоблачному небу. Яркозелёные холмы, подсвеченные весенним солнцем, весёлая перекличка маленьких райских птичек, вселила в неё надежду.

– Это не может быть адом! – взбодрила она себя. – Совсем не так, как мы верили…

Немного успокоившись, она перевела взгляд на перевозчика и ахнула. Перед её глазами было лицо, на которое можно было смотреть с удовольствием. Тонкие, но мужественные черты, спокойные светлые глаза, и светлая золотистая бородка.

– Ты не можешь быть Хароном! – заключила она.

– Слушай, ты можешь помолчать, а? – резко ответил он.

– Почему я должна молчать?

Он рассмеялся тёплым смехом, показывая крепкие белые зубы:

– Нет, ты меня просто достала! Не слишком ли много вопросов?

– Да ты на них и не отвечаешь, – возмутилась Арин, – везут меня неизвестно куда…

Тут она обратила внимание на то, что укутана в нелепую светло-голубую накидку с ленточками, на голое тело.

– И что это на меня напялили?

Гнев пересилил в Арин чувство страха.

– Объясни, наконец, – прошипела она, стараясь плотнее закутаться в сомнительный наряд.

– Тебе всё объяснят, наберись терпения, – ответил он, слегка нахмурив брови.

Она поняла, что ничего от парня не добьется, и, нахохлившись, стала смотреть по сторонам.

Вокруг царила весна. Яркая, сочная, живая, только что родившаяся, ещё не опалённая солнцем зелень. Шапки розовых и белых цветов плодовых деревьев, нежно колыхались при дуновении тёплого ветерка. Сидящие на ветках птицы задорно вспорхнули ввысь и скрылись за кронами великолепных деревьев. Всюду звенели их звонкие трели. Воздух светился, сказочно переливаясь всеми цветами радуги в водяных брызгах. Арин вздохнула полной грудью. Она ощутила такое дикое желание жить, радоваться новому дню, любить…

В этот момент они подплыли к стеклянному висящему в воздухе мостику. Казалось, что от их шагов он просто рассыплется на тысячу осколков. Молодой человек, ловко выпрыгнув из лодки, подал руку Арин. Ей было так стыдно за свой наряд, что какое-то время она колебалась. Он ждал с протянутой к ней рукой.

– Ладно, – сделала она одолжение, протягивая руку. Парень передёрнул плечами, не скрывая своего нетерпения.

– Твои капризы должны закончиться на этом мосту. С моей госпожой будь вежлива, не задавай глупых вопросов. Отвечай, если она спрашивает. Поняла?

Заинтригованная Арин качнула головой, соглашаясь.

– Вот и умница, – похвалил собеседник, – пошли.

Арин не ощущала своего тела. Ещё немного, и она бы взлетела, поймав ветерок, как райские птички вокруг. Перевозчик решительно повёл её через заросли дикого терновника, образовавшего длинный живой туннель. Открывшееся зрелище заставило вновь задыхаться от восторга. Посередине усеянной цветами лужайки стояла увитая лианами беседка. Золотисто-алые головки лиан покачивались от ветерка, словно живые змеи. Рядом грациозно ходили лани, не обращая внимания на пришедших. Умиротворяющая картина не вязалась с угрюмым лицом спутника Арин, который тянул её в сторону беседки. Через пару шагов стало ясно, к кому торопился перевозчик.

На белой с золотым орнаментом софе в глубине беседки лежала Богиня. Арин это поняла сразу. Её вновь охватило ощущение нереальности и нелепости происходящего. От мистической неземной красоты незнакомки перехватило дыхание.

– Такого не может быть! – пронеслось в голове Арин. Холодный взгляд зелёных глаз Богини смягчился.

– Здравствуй, Арин, – тихо произнесла она. При звуке её голоса смолкли птицы, а лани подняли головы, словно впервые заметив людей. Аромат сирени и жасмина напитал пространство вокруг.

– Вы кто? – спросила Арин, забыв об этикете.

Женщина улыбнулась. Её глаза стали ярче, зрачки окрасились в глубокий синий цвет. Арин не могла отвести взгляда от лица незнакомки с выразительными глазами, которые завораживали. Она погружалась в них всё больше и больше, забыв обо всём на свете. Ей уже было всё равно жива она или мертва, хотелось лишь остаться здесь, рядом с этой сказочной госпожой.

– Я – Венера, – произнесла она, чуть, улыбнувшись.

Богиня грациозно поднялась. Ярко-красный хитон не скрывал изгибов великолепного тела, а тяжелые, отливающие золотом волосы, колыхались при каждом движении, как живые. Венера подплыла к Арин, не касаясь земли, и долго кружила вокруг, изучая. Перевозчик сложил руки в молельном жесте и поднял голову к небу.

– А ты, ничего, – констатировала Венера, словно оценивая породистую кобылу, – не хватает огня, но это поправимо.

– Зачем я вам? – спросила Арин, медленно приходя в себя. – Правда, после событий прошлого дня мне нечему удивляться. Может это какая-то игра?

– Мы далеки от игры, моя дорогая, – холодно ответила Венера, – мне просто интересно было посмотреть на ту, которую выбрала Великая сила.

– Выбрала… меня? Зачем? – удивилась девушка. Наступило непродолжительное молчание.

– Для выполнения миссии. Тебе всё расскажет твое зеркальное отражение…

– Боже мой, я ничего не понимаю…

– В тебя, по велению Высшей силы внедрена стихиалия, частица духа любви, – сухо ответила Венера, гладя подошедшего к ней оленёнка. – Стихиалия – идеальный исполнитель, призванный выполнить функцию, ради которой её внедрили. Правда, язва еще та, но думаю, вы поладите.

– В меня кто-то поселён? – изумленно спросила Арин, прислушиваясь к своим ощущениям. – Зачем?

Венера, удовлетворив свое любопытство, больше не желала продолжать общение. Она пожала плечами, и отвернулась.

На её лице играла загадочная улыбка, разгадать которую Арин, была не в силах. Все казалось сказочным сном с искусственными пейзажами и загадочными персонажами, стремящимися запутать всё больше. Они могли лишь ходить кругами, гипнотизировать и напускать тумана, но Арин не хотела расставаться с реальностью. Она чувствовала, что никто из окружающих не заинтересован в том, чтобы объяснить происходящее…

– Здравствуй Арин, – прозвучал в голове девушки вкрадчивый, и довольно приятный голос, – называй меня Нира. Я – твоё зеркальное отражение.

Арин вздрогнула. Она сейчас в полной мере ощутила себя душевнобольным человеком, разговаривающим с голосом в голове. Но всё-таки нашла в себе силы, чтобы ответить:

– Здравствуй. Судя по тому, что я общаюсь с невидимой сущностью, значит, я и вправду больна?

– Не переживай, – холодно ответила Венера, подплыв ближе. – Выполнив задание, Нира исчезнет. Прими это, как должное…

Венера щёлкнула пальцами.

Всё вокруг закружилось. Цвета хаотично перемешивались, в ушах звенело, глаза неприятно жгло, словно в них попал песок…

Тело Арин сотрясла судорога. Отреагировали приборы, врач и вбежавшая в палату медсестра бросились на помощь. Давление на мониторах начало расти, девушка открыла глаза. Зелень зрачков была необыкновенно яркого цвета. Взгляд был взглядом человека, спокойного, отдохнувшего, без признаков телесного недомогания. Мать, подбежавшая к кровати, рухнула на колени, не в силах даже произнести слова благодарности Богу за чудесное возвращение ей единственного чада. Но встретившись взглядом с дочерью – отшатнулась. Чужой взгляд…

– Это не моя дочь… её глаза! Они изменили цвет! – потрясенно прошептала она.

Врач радостно воскликнул, не понимая потрясение матери:

– Мадам Леруа, наметилась положительная динамика. Ваша дочь пришла в себя!

Арин непонимающе смотрела на родителей. Её глаза были пусты.

«Я жива? – пронеслось в её голове – Значит, это был всего лишь сон?»

***

Пространство помрачнело. Великая сила оглядывала свои безграничные владения. Галактики отряхнули наряды, почистили рукава спиралей, звёзды взорвались, фейерверком отправляя в космическое пространство пыль. Несколько Сверхновых приготовились к смерти, самой грандиозной смерти в царстве энергии. Великая, эта дань тебе… Космический круговорот рождений и смертей. Шелуха, в которую завернулась звезда, последнее платье обреченной, очень скоро разлетится облаком, даря пространству кальций, железо, кремний, серебро…

Но это всего лишь куколка, из которой родится бабочка, новая галактика с нейтронной звездой в центре. Разбегайтесь, братья и сёстры, фронт ударной волны сметёт на своём пути всё, а радиация добьёт планеты с песчинками аминокислот, существ, взращённых заботливым провидением.

– Вот где ад! – с восхищением прошипела Великая сила.

– Звёзды дрожат, пытаясь спрятаться от удара, – Материя запульсировала, – они собираются покинуть рукава галактики.

– Без моего разрешения никто не покинет своего места…

Темная энергия сильнее сжала окраины галактики, не давая звездам покинуть её.

– Угомонитесь, – приказала она.

Пространство потряс термоядерный взрыв.

– Какая яркая смерть, – восхищенно произнесла Великая сила.

Материя содрогнулась, заколыхалась. Забили галактические фонтаны. Спаявшиеся воедино атомы, химический коктейль, мощным порывом был выброшен в межзвездное пространство.

– Да… – Тёмная Энергия с восторгом поглощала Материю.

 

Глава 5

Косой дождь зарядил со страшной силой. Ощущение глубокой осени тоской закралось в душу. Казалось, что жизнь по капле уходит из окружающего мира, опустошая реальность. Гнетущее чувство, растущее в душах, подобно чёрной дыре. Мир всегда кажется безликим и тусклым, когда жизнь близкого человека зависит от времени больше, чем от надежд.

– Девочка моя, – отец гладил тёмные кольца волос Арин. – Ты скоро поправишься, и мы опять будем вместе.

Арин с надеждой смотрела на родителей. Постаревшие, осунувшиеся лица. Сгорбленные позы, бесконечное ожидание в глазах.

– Да, я снова буду здорова, – ударения на последнем слове ни заметил никто.

Но только Арин понимала, насколько ей это необходимо. Одна мысль не выходила у неё из головы: «она находится во власти какого-то потустороннего создания, делящего с ней мысли и чувства». Повинуясь слепому инстинкту, она мечтала о единственной возможности спастись – это сходить на исповедь и причаститься. Родители, конечно же, не понимали её терзаний.

– Скоро приедёт Френк, он очень огорчён твоей болезнью, – продолжил ласково отец.

– Ты ему сообщил? – забеспокоилась Арин.

– Конечно, он же не чужой нам человек! Всё, что касается тебя, касается и его.

– Ты прав, папа, но я не хотела, чтобы он видел меня в таком неприглядном виде…

– Глупости! Вспомни – в болезни, и во здравии…

– Да, да, да, – обреченно пробормотала она.

Арин отвела глаза от участливого взгляда родителя. Френк Уэлмер – молодая звезда военного ведомства, в котором отец занимал не последнее место. В нём было всё – молодость, стремление к достижению цели, огромные перспективы, достойные родители, то есть всё, что могло составить блистательную партию единственной и горячо любимой дочери генерала Леруа. Только Арин, поначалу восхищавшаяся бравым военным, сейчас всё с большим беспокойством ждала скорой свадьбы. Чтото в нём отталкивало, беспокоило. Но что? На этот вопрос не было ответа. Наверное, она его всё-таки не любила.

Вовремя вошла мама, держа поднос с едой, прервав грустные размышления. Она старалась окружить дочь заботой, стремясь своей теплой ладонью отводить новые беды…

Заботы родителей вернули Арин хорошее настроение. Несмотря на дождь, гостью в голове (хорошо, что она уснула), и весть, что жених уже на пороге.

День пролетел незаметно, родители нехотя покинули палату.

– Ну, болезная, ты как? – проснулась Нира. Знакомый дискомфорт свернулся неуютным клубком в груди.

– А, это опять ты, – как-то обречённо, но уже без страха, произнесла Арин, – пока жива, твоими молитвами…

– Не дождёшься. Вы, люди, тешите себя глупыми надеждами, что кто-то за вас молиться будет, да и молиться кому?

– Раз ты существуешь, низшая сущность, значит, существуют и более высокие субстанции…

– Ты имеешь в виду Бога? – Хотя бы…

– Я есть Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь. Который есть и был и грядет, Вседержитель… Ты об этом? – протяжно начала подвывать сущность.

– Ну? – непонимающе пробурчала Арин.

– Ты слышала такое понятие, как «Множественные вселенные»?

– У нас сейчас лекция по астрономии? – недовольно ответила Арин.

– Понятно, – хмыкнула сущность, – тёмное ты существо. Если исходить из того, что Бог явился создателем вашей вселенной, то, как быть с другими? Они, ведь созданы в разные время, у них разные характеристики времени и пространства, они живут по другим физическим законам и константам.

Арин молчала, не понимая рассуждений своего зеркального Я.

– Получается, что Создатель этих вселенных не может быть один. Иначе законы мироздания и существования были бы одни во всех вселенных, да и начало и конец был бы для них один!

– Ты ведёшь к тому, что Бога нет? – испуганно прошептала Арин, словно боясь, что он её услышит и накажет.

Нира опять усмехнулась:

– Есть Великая сила, которая пронзает всё вокруг: пространство и время, вселенные и параллельные миры, о существовании, которых вы даже не догадываетесь. Расширение, в результате которого образуются все формы жизни: информационные, энергетические, вещественные – это произведение моей Госпожи. Она творит Мир! Тёмная Энергия! А вы – даже не атомы в этом Мире, – презрительно закончила Нира, – ей до вас, с вашей мышиной возней, нет дела.

– Нет дела?

– До вас – нет, а до пространства-времени – есть, – уточнила сущность.

– Объясни.

– Например, если вы развязали войну, и эта война может уничтожить Землю, – Нира хмыкнула, – это всего лишь одна крошечная планета с живущими на ней глупыми созданиями. Но когда вмешиваются в процессы мироздания, пытаясь разрушить её территорию – это начнет касаться моей Госпожи.

– И она нас уничтожит? – с ужасом прошептала Арин.

– Раздавить вас – ничего не стоит. Нужно просто наступить на муравейник, однако это значит вмешаться во Время – оно для вас ещё не пришло…

– То, что ты говоришь и страшно, и непонятно…

– Ты думаешь, что я завелась в твоей голове случайно?

– Случайностей не бывает…

– Всё дело в амбициях твоего отца, – перебила Арин сущность, – и в экспериментах учёных, грозящих уничтожить не только ваш мир.

– Этого не может быть…

– Святая простота! Ладно, отдыхай пока, набирайся сил, они тебе ещё понадобятся…

Нира исчезла. В груди вновь всё расслабилось, стало легче дышать.

– Она думает, что так просто отключиться после всего того, что наговорила.

Некоторое время Арин сидела на кровати, пытаясь осознать свои ощущения. С тоской подумала о том, что привыкает к тому, что в её жизнь вмешивается некое существо, возникающее подобно зубной боли. Неприятное, колючее и насмешливое. Умеющее читать её мысли. Считывать настроение. Высмеивать её страхи. Арин понимала, что бороться бесполезно и все эти врачи, современное оборудование, анализы – ничто не сможет вытащить Ниру и избавить от её соседства.

Как бы то ни было, сейчас ей требовалось одно – крепкий здоровый сон.

Её вернули к реальности два события: солнечный лучик, скользнувший по лицу, и верещание в сознании вновь проснувшейся сущности:

– Вау, моя ж ты красота!

– Как ты меня достала! – в сердцах воскликнула Арин.

– Просыпайся, к нам гости, да какие…

Арин открыла глаза. Облокотившись об высокую спинку кровати, на девушку смотрел парень. Веселые искорки плясали в карих, прищуренных глазах. Благородные черты лица, золотистый загар – всё это настолько гармонично складывалось в образ рокового мужчины, что Арин, натянув до подбородка одеяло, невольно подскочила.

– Что вам здесь надо, и чего вас так рассмешило? – возмущение, вызванное больше не присутствием красавца в палате, а растрепанным, как ей казалось, собственным внешним видом, вылилось краской на щеках.

– Простите, я не хотел вас испугать, – произнес парень, мягкий голос которого музыкой проникал в голову, напрягая все чувственные рецепторы.

– Вы не ответили на вопрос…

– Я ваш сосед. Временно поселён в соседнюю палату. Разрешите представиться: Жан Франсуа, – он шутливо поклонился, приложив руку ко лбу, а потом к груди. – Мой профессор решил, что мне надо обследоваться…

– На больного вы не похожи, – перебила Жана девушка.

Белозубая улыбка молнией озарила лицо, в глазах заплясали лукавые огоньки.

– Вы же знаете, что нет здоровых людей, есть не дообследованные! А рассмешил меня ваш жест при пробуждении – вы словно отмахнулись от надоедливой мухи.

– Да, есть тут, хм, одна муха, она меня просто достала…

– Может, я позову сестру?

– Не переживайте, она временно затихла.

– Не дождешься, – прошипела в голове Нира, – мне что-то подсказывает, что этот парень нам очень даже пригодится.

Жан, склонив голову набок, наблюдал за ней, словно наслаждаясь её замешательством. Его откровенно забавляла ситуация, переполох, который он вызвал своим появлением. Арин чувствовала злость на собственную беспомощность, на недовольное ворчание сущности и на луч солнца, который не думал уходить с подушки.

– Конечно, по этикету я не имею права спрашивать ваше имя, – тем же учтивым тоном продолжил он, виновато улыбаясь, – но раз этикет я уже нарушил…

– Что ты ломаешься, – сущность была доведена до бешенства, – я тебе сказала, надо!

– Арин. Арин Леруа, – выдавила девушка.

– Какое замечательное имя, и что характерно, редкое. Я никогда не встречал девушку с такими сказочными глазами! Вы – фея?

– Глаза, как глаза, а ваш подхалимаж очень уж явен, – проворчала Арин, не желая успокаиваться.

– Ярко-зелёные глаза – это такая редкость, и это не подхалимаж, – обиделся молодой человек. – Вы, видно, давно не смотрелись в зеркало.

– Pardieu! – испуганно воскликнула Арин и бросилась в туалетную комнату. – Зеркало, где зеркало?

То, что увидела девушка, чуть было не лишило её сознания. Карие глаза изменили цвет. На неё смотрела бледная растрепанная девушка с яркими глазами оттенка зелени ранней листвы. Бледные губы дрожали, на щеках проступал нездоровый румянец. Арин схватилась руками за стенки раковины, тяжело дыша.

– Да, это моя работа, – гордо произнесла Нира. – Мы с тобой, в общем, ничего, но не хватало изюминки. Принимай работу, хозяйка.

Отдышавшись, Арин подняла голову.

Не сводя взгляда, она рассматривала в своём отражении каждую черточку. Длинные шелковистые волосы, вьющиеся от природы. Точеный, чуть вздернутый носик, и очаровательная улыбка. Большие блестящие яркозелёные глаза под густыми темными ресницами. Она обладала всем, что можно желать от женщины, по крайней мере, от её физического облика. Всё это настолько гармонировало, что хотелось смотреть и смотреть не отрываясь…

– Вы как? – вернул её к реальности мягкий мужской голос.

– Да, очевидно, я давно болею, совсем забыла, как выгляжу…

– Все бы больные так выглядели, – хмыкнул молодой человек, застыв на пороге туалетной комнаты.

– Очевидно мы с вами, исключение, – съязвила Арин, придя в себя.

Вернувшись в палату, она улеглась и вновь натянула одеяло до подбородка. После короткого стука в дверь, вошла медсестра с завтраком.

– Мадмуазель Леруа, вам надо поесть, в девять придет на осмотр врач, – тараторила она на ходу. Остановившись как вкопанная, уставилась на Жана. – А вас кто сюда впустил?

– Это мой гость, – как-то поспешно вступилась за парня Арин.

– Я не хочу обременять вас своим присутствием, – начал откланиваться посетитель, – приятного аппетита.

– Мы могли бы позавтракать вместе, – предложила девушка, заливаясь краской от нелепости этой фразы. Чувствовала досаду на собственную глупость. Но взяв себя в руки, обратилась к медсестре: – Принесите завтрак мсьё Франсуа, сюда, пожалуйста.

Официальный безапелляционный тон сделал своё дело. Медсестра ушла выполнять приказание.

Жан был крайне доволен. Он неторопливо прошелся по палате взад-вперед, заложив руки за спину. Ступал он настолько неслышно, что на мгновение Арин показалось, что в палату впустили большого пушистого кота, который решил подремать в солнечных лучах, пряча нос в мягких лапах.

– Арин, спасибо, это утро я буду вспоминать, как самое… неожиданное.

В его взгляде, жестах и словах не было детского восторга, с которым общались с ней другие парни. Этот мужчина был слишком идеален, слишком уверен в себе. В его присутствии Арин испытывала комплексы, никогда не проявляющиеся раньше. Расслабление сменялось напряжением, стоило ему лишь коротко взглянуть на неё. Красноречие в мыслях выливалось в робкие ничего не значащие фразы. Она чувствовала себя маленькой девочкой, впервые увидевшей симпатичного мальчика, который не стремился её завоевать. Который не использовал ни одной модной схемы соблазнения, стремясь покорить очередной пункт в записной книжке. Который не боялся быть самим собой, абсолютно не беспокоясь, какое впечатление у неё сложится о нём.

Они завтракали и общались, как старые друзья. Солнце, вытеснившее непогоду, ярко освещало пространство палаты. Зайчики радостно плясали, заглядывая в глаза, заставляя жмуриться. Настроение было такое замечательное…

Арин давно уже не ощущала себя такой счастливой, как будто веселящий газ вместо кислорода несколько дней поступал в её легкие. Внутреннее напряжение спадало, уступая место беззаботности, умиротворению и оптимизму. Жан от души хохотал вместе с ней, невольно заставляя любоваться прищуром его глаз и белоснежной улыбкой. Жонглировал двумя апельсинами, ловко подбрасывая их в воздух. Показывал фокусы из салфеток, заставляя их исчезать в его ладонях и появляться из кармана светло-синих больничных брюк. Загадывал загадки, в которых не было отгадок…

Арин едва успевала утирать слезы от смеха, радостная и от того, что сущность своим ворчанием не докучает этим беззаботным минутам.

Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться.

В палату зашел военный.

Правда, он был не в военной форме, но выправка и дорогой костюм, безупречно сидевший на тренированном теле, выдавали в нем немалый чин. Взгляд, брошенный на веселое застолье, не оставлял сомнения в ошибке, которую допустили присутствующие, решив устроить утренний «пикник».

– Арин? Отец сказал, что ты в коме, – вместо приветствия сказал вошедший.

Жан едва сдержался, чтобы не засмеяться. Коматозница две секунды назад уплетала за обе щеки булочки с клубничным вареньем, смеясь над охотничьей байкой.

– А вы, простите, кто? Что вообще здесь происходит? – закипал посетитель, не дождавшись мгновенного ответа.

Первой опомнилась Арин. Она вскочила, закрывая нового друга.

– Френк, привет! – поздоровалась она, натянув вежливую улыбку. – Отец говорил, что скоро ты приедешь.

Стараясь сохранять улыбку, она сделала несколько шагов к гостю. Жених. Френк. Приехал. Эти три слова вспыхнули в создании вместе со строгим образом отца. Он возлагает на него большие надежды…

Френк заключил её в крепкие объятия. Зарывшись носом в волосы на макушке, прошептал:

– Душа моя, ты как то изменилась…

Арин зажмурилась. Нира, оживившись, принялась наперебой предлагать варианты ответов. Один другого краше: «брови побрила», «отдохнула в межгалактическом курорте по горящей путевке», «выпила эликсир молодости от надежных поставщиков греческих провинций» и «О, милый, я вас всех разыграла!»

– Да замолчишь ты, язва! – шикнула Арин на распаявшуюся вредину в голове. Чуть громче произнесла, обращаясь к жениху: – Всё в порядке, правда.

– Ты стала ещё прекрасней, – продолжал бормотать Френк.

Арин отстранилась, поняв, что Френк начнет её целовать при Жане. Почему-то в присутствии нового друга это ей это показалось неуместным.

– Френк, познакомься – это Жан. Жан Франсуа, сосед по несчастью. Жан – это Френк… мой жених.

Жан заметил её колебание на последнем слове, и про себя усмехнулся. Поднявшись, он направился в сторону двери. Остановился, чуть склонил голову, поравнявшись с Френком. Они оценивающе посмотрели друг на друга. В глазах Френка теплота сменилась льдом. Соперник. У него появился соперник. Тренированные тела мужчин напряглись.

Арин, поняв, что дуэль, причиной которой является она – уже началась, спросила:

– Френк, я думаю, что завтра буду уже дома. Ты видишь, что беспокоиться не о чем, все страшное позади. Отдыхай. Ты ведь только с самолета?

Жених перевел взгляд на девушку.

– Да, – после некоторой паузы ответил он, – даже вещи ещё в машине.

– Давай я тебя провожу, – взяв его под руку, Арин потащила из палаты.

От улыбки начинали болеть скулы. Она чувствовала себя глупой, уязвимой и расстроенной. Скомканное прощание с Жаном, эта раздражающая неловкость Френка и отчетливо читающееся на лице недоверие, косые взгляды медицинского персонала в коридоре – всё это с каждым мгновением ухудшало настроение. Арин хотелось бросить руку Френка и сбежать. Обратно, в комнату с солнечными зайчиками, булочками с клубничным вареньем и заразительной мужской улыбкой, научившей сердце радоваться…

– Я действительно очень устал, – говорил по дороге Френк. – Командировка, какая-то неудачная.

– Сочувствую, ты отдохнешь, а завтра увидимся, я буду уже в лучшем виде, – быстро проговорила Арин, не сбавляя шаг.

– Ты всегда прекрасна, – нотки грусти проскользнули в металле голоса.

Она чувствовала, как он смотрит на неё. Его взгляд прожигал насквозь, вызывая стыд. Тот самый стыд, который никому не хотелось бы испытать. Тот самый стыд, корень которого был в сердце.

Возвращаясь в палату, Арин с ужасом осознавала, что Френк – не тот человек, с которым ей хотелось бы разделить горе и радость. Облокотившись о косяк двери, она лихорадочно пыталась разобраться в бушевавших в душе чувствах. Зеркальное Я как-то странно притихло. Она всегда встревала, когда её не просят, а сейчас…

Жан смотрел в окно, загораживая оконный проем. Солнце скользило по его фигуре, подсвечивая контуры. Такой желанный, такой солнечный…

– Я ведь его не знаю, – сознание пыталось как-то защищаться от нахлынувших чувств.

Словно почувствовав присутствие девушки, гость обернулся.

– Откуда ты такой взялся, – обречённо прошептала она.

– Из соседней палаты…

Девушка покачала головой, чувствуя подступающие слёзы.

– Откуда ты такой взялся…

Она поняла, что пропала.

***

Тёмная энергия, довольная пиршеством, блаженствовала. Сверхновые радовали пространство гейзерами вещества. Бал коллапса продолжался. Материя неслышно просочилась в зал.

– Сестра, у тебя есть ещё пожелания?

– Нет, мне очень хорошо. Сейчас, хочется чего-то необыкновенного… – томительно произнесла она. – Да, кстати, как наши засланцы?

– Мои сущности справляются с миссиями по-разному. На некоторых планетах задание уже почти выполнено, на некоторых заминка…

– На Земле? Подожди, не торопи её. Она всё делает правильно, тем более, что выбранные мной земные создания такие… забавные. Мне нравится за ними наблюдать.

– Мы тянем время, – забылась Материя. Великая сила взвилась пружинной:

– Ты смеешь мне напоминать о времени… ты, ничтожество!

Материя съежилась под силой сдавившей всё вокруг, превратив её в песчинку.

– Прости Великая, прости ничтожную…

Тёмная энергия осела.

– Ладно, у меня хорошее настроение, ни доставай больше…

Фейерверки вспыхнули с новой силой. Межгалактический концерт продолжился, в звёздный оркестр вступали всё новые и новые инструменты.

Великое действо.

– Как ничтожны сущности на планетах, по сравнению с этой мощью, МОЕЙ… – оглядывая свои владения, прошипела Тёмная энергия.

 

Глава 6

– Папа, – нерешительно начала Арин.

– Да, девочка моя?

Завтрак в кругу семьи сегодня был исключением из правил. Обычно отец пропадал на работе, мама крутилась, как белка в колесе между парикмахерской, косметологом и бутиками с модными аксессуарами, Арин уже ехала бы на работу. Она была владелицей сети детских кафетериев, маленьких, но дающих стабильный доход. Сидя за столом с родителями, Арин с удивлением отметила, как соскучилась по своей работе, по маленьким клиентам, превращающим каждый день в праздник…

– Папа, ты давно не рассказывал о своей работе, чем ты сейчас занимаешься?

– Твой вопрос меня удивляет, – отец в недоумении посмотрел на неё.

– Что ж тут удивительного? Новый ускоритель, стоивший землянам баснословных денег, работает на полную мощность, и ты постоянно пропадаешь на работе. Уже чтото открыли?

– Ну как тебе сказать… всё, что могли, открыли уже лет сорок или пятьдесят назад. Сейчас нужно приручить эти… открытия…

– Ты говоришь о них, как о животных, – Арин отложила вилку в сторону.

– Да, можно и так сказать, только животные пока не хотят приручаться.

– Папа, скажи честно, я ведь чувствую, что происходит что-то страшное: твои бесконечные звонки, тревога в глазах… С чем вы играете?

– Арин, физика – это серьёзная наука! Элементарные частицы, которые мы стремимся обуздать, могут нам дать безграничную власть.

– Власть над кем?

– Над всем миром, – в голосе отца послышалось едва сдерживаемое раздражение.

– А не обернётся ли крахом такая власть? – допытывалась дочь.

– Арин, что происходит у вас с Френком, – перевёл разговор отец.

– Ничего не происходит, – отмахнулась девушка.

– Я же вижу, что ты его стала избегать.

– Папа, я не люблю его…

Немая сцена, случившаяся после этих слов, выглядела необыкновенно комично. Открывшиеся рты у родителей наглядно свидетельствовали об искреннем удивлении и откровенном непонимании. Раздражение отца достигло точки кипения. Он отшвырнул от себя салфетку и впился взглядом в невозмутимое лицо дочери. Кларис приложила ладонь к груди. В её глазах застыл ужас. Арин понимала её состояние – в идеальном мире матери всё должно находиться на своих местах и любое нарушение установленных правил вызывало панику у Кларис.

– Девочка моя, ты в своем уме? – решилась на прерывание паузы мама, справившись с волнением. – Мы уже сделали все приготовления к свадьбе…

Отец добавил:

– Твои капризы просто неуместны! Люблю, не люблю. Френк – достойный кандидат в мужья, военный с хорошими перспективами, ты будешь за ним, как за каменной стеной.

– Родители! – вспыхнула Арин. – Вы меня-то услышьте! Для тебя папа, клан солдафонов – это самое надёжное, что может быть в жизни, но в этой жизни встречаются и другие достойные кланы с хорошими перспективами…

Возрастающее недоумение в глазах родителей требовало разъяснений. Однако Арин ещё не была готова рассказать им о Жане.

– Мои дорогие родители, вы забываете об одной мелочи. Я достаточно состоятельная, деловая женщина, и выходить замуж без любви, даже за «достойного» кандидата, не намерена.

– Знаешь, дитя моё, – обреченно произнесла мать, – может ты и права, но Френк-то знает? У тебя, что, кто-то есть?

– Френк… пока не знает, – уклончиво ответила Арин, понимая, что общение с женихом постоянно откладывалось, но это не могло длиться бесконечно.

– Я поговорю с ним. Что касается твоего второго вопроса – то да, я встретила мужчину, он стал для меня самым дорогим человеком на свете… – мечтательно произнесла Арин.

Некоторое время родители молчали, погрузившись в свои размышления. Отец допил кофе и смотрел на свои сложенные вместе ладони, словно мысленно читая молитву. Он не был набожным человеком, но в этот момент Арин чуть не поверила в это.

– Ладно, с Френком объяснишься, – медленно произнес он, – и желательно не откладывая. А вот с дорогим человеком мне хотелось бы познакомиться, – подытожил отец, сделав весомое ударение на слове «дорогим».

Тон отца не предполагал обсуждений, и привычное «хорошо, папа», явилось логическим завершением семейного завтрака.

Два часа спустя Арин и Жан встретились в парке. Алая роза на длинной ножке перекочевала в руку девушки.

– Я тебя очень ждал…

Арин никогда не комплексовала по поводу своего роста, но подойдя почти вплотную, поняла, что едва достает макушкой до плеча Жана. Тело пловца с широкими накачанными плечами и узкой талией обтягивала черная майка. Простой «прикид» – майка и джинсы, благодаря идеальному обладателю, смотрелись очень круто. Животная сила, исходившая от парня, почти сбивала с ног. Арин перевела взгляд на окружающую зелень, чтобы как-то отвлечься. Июнь не поленился раскрасить клумбы разноцветными цветами. Аромат, исходивший от них, довершал томительную картину.

Арин перевела взгляд на блестевшие вдали высотки. Утренний туман рассеялся, словно обнажая устремленные далеко в небеса башенные шпили и крыши. Жизнь вокруг парка кипела, стремилась, бежала, суетилась, не оставляя горожанам ни единого шанса на то, чтобы остановиться и отдышаться. Каждое мгновение перестало быть ценным, конвертируясь в валюту нового времени…

– Да расслабься ты, – заверещала в голове «подруга», – как будто парней никогда не видела, строит из себя…

– Заткнёшься ты когда-нибудь? – мысленно ответила девушка.

Но грубое вмешательство поселившейся в ней бестии вернуло Арин на грешную землю. Она отвернулась от городской суеты.

– Ну, что будем делать? – спросила девушка. – Ты уже минут пять меня, молча, изучаешь.

– Ты как всегда обворожительна, – негромко отозвался Жан, пристально глядя на неё.

– Ты тоже, – как-то вылетело само собой. В мыслях мелькнуло: «Да-да, кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку».

– Знаешь, здесь недалеко моя квартира, – неуверенно начал Жан. – Не могу удержаться, чтобы не пригласить тебя на чашку кофе, ну или чая, хорошего.

Неловкость, наконец, прошла. Жан взял Арин под локоть, и они неспешно шли по тенистой аллее, разговаривая о пустяках – фильмы, книги, новые телепроекты, виртуальные семьи, статьи об устаревших ценностях…

Дома в этой части города утопали в зелени деревьев. Современный мегаполис исчез, уступив место тихим зелёным улочкам с маленькими кафешками и детскими городками. Арин окунулась в мистическое блаженство, а присутствие необыкновенного человека рядом заставляло её астральное тело парить на уровне черепичных крыш двухэтажных старинных зданий…

В этот момент она словно оказалась в мире, созданном специально для них двоих. В виртуальной реальности, о которой так часто рассказывали в мире. В мире, в котором каждая деталь была наполнена трепетом и любовью. В мире, в котором все происходит так, как нужно им двоим…

Оказавшись в квартире Жана, Арин неловко застыла на пороге.

– А у тебя тут славно… – восхищенно произнесла она, не решаясь сделать шаг.

Старинная роскошь, поселившаяся в особняке родителей, несколько напрягала, давила. Здесь же царила молодость, отражающаяся во всем пространстве, довольно большой и богатой квартиры. Просторные комнаты с перегородками из матового стекла отражали внутреннюю свободу хозяина квартиры. Стеллажи и кажущиеся невесомыми полки из эбенового дерева на светлых стенах. Высокие напольные вазы в углах гостиной с извилистыми чёрными ветвями. Небрежно брошенное на тёмный диван кремово-серое покрывало. Несмотря на дорогую обстановку, квартира казалась нежилой, словно это был музей, а не уютное жилище, в котором бы чувствовалась рука женщины.

Откуда-то материализовалась музыка, и нежная песня окутала пространство.

– Какие странные слова: «Порви со мной, любимая», – вслушиваясь в незнакомую песню, произнесла Арин.

– Мой тебе совет, не пытайся анализировать слова. Редко, когда к хорошему мотиву прилагаются ещё и хорошие слова. Почувствуй песню в целом…

– Я никогда её не слышала…

– Немудрено, этой песне лет шестьдесят или семьдесят, немецкая группа «Scooter». У них в основном энергичная, танцевальная музыка, а эта… – Жан неопределённо махнул рукой.

Пока Арин углубилась в изучение достопримечательностей квартиры, он отправился готовить кофе, не желая вдаваться в лирику.

Странные внутренние переживания раздирали его душу с тех пор, как он познакомился с Арин. Вначале девушка представлялась ему красивой игрушкой, равно как и многие другие, вьющиеся вокруг него. Чаще всего женщины подходили под «единый стандарт», являя собой собирательный образ, который успел уже порядком надоесть. Пустые глаза, отрепетированные движения, уловки, неистовое стремление очаровать, соблазнить, удержать. В уме женщин буйствовала некая всеобщая мода, нацеленная убивать мужчин – агрессивная, бескомпромиссная, безапелляционная. Она диктовала каждой встреченной им на пути девушке свод жестких правил, отклониться от которых было страшно. Иной раз Жан ради развлечения ломал эти правила, наблюдая за растерянностью девушек, не знающих, как реагировать на его ироничные выпады и неожиданные поступки, не укладывающиеся в стереотипы.

Хищная сила, сила льва в прайде, давала ему неограниченную власть над женским полом. Он наблюдал, играл, исследовал, развлекался, не прикасаясь душой к очередной «охотнице». Но, общаясь с Арин, он стал принимать её как близкого и очень необходимого человека. Выбросить «игрушку», как он выбрасывал их раньше, уже не представлялось возможным. Однако вырисовывающаяся гигантская проблема, которая и сблизила их, сейчас очень тревожила Жана. Оградить Арин от опасности любой ценой… Во все передряги, которые наверняка произойдут, будет втянута и она.

Арин казалась более чем смышленой девушкой. Маленького роста, с шикарными блестящими волосами и вздернутым носом. Глубокий взгляд мудрой женщины и эмоциональность подростка. Умение искренне смеяться. Умение раскрывать душу так естественно, что это казалось фантастическим. Умение сопереживать так ненавязчиво и деликатно, что это казалось…

– У тебя много сертификатов по психологии, – переключила его мысли вошедшая на кухню Арин.

Сердце Жана сжалось, то ли от переполнявших его чувств, то ли от страха за девушку. Он тряхнул головой, сбрасывая недавние размышления. Эта работа начала делать его сентиментальным.

– Да, мне эта наука помогает в работе. Общение с людьми – дело тонкое, – с некоторой грустью произнес Жан, и, перекинув полотенце через руку, с видом услужливого официанта передал чашку Арин.

– Ваш кофе…

– Какой аромат! – с восторгом произнесла девушка, принимая напиток.

– Кофе – это мой любимый напиток, причём приготовленный по старинке, без современных извращений. Например, самое вкусное эспрессо я пил в Риме, а капуччино – в Сингапуре…

– Ты так вкусно рассказываешь, – мечтательно потянулась девушка. – Путешествуя, я не обращала внимания на кухню и напитки, больше лазила по старинным развалинам…

– Каждому своё, – пожал плечами Жан.

Они стояли бок о бок у белой барной стойки. Арин, закрыв глаза, вдыхала аромат, впитавший в себя дух воспоминаний о былых странствиях. Запах кофе смешивался с древесно-пряным ароматом туалетной воды Жана, умиротворяя душу.

– А можно ещё кофе? – попросила Арин, не желая прощаться с моментом, подарившим истинное наслаждение. Она понимала, что оно будет долго преследовать её во снах, и верила, что он будет не последним…

– Конечно, но не увлекайся – напиток крепкий, ночью будешь бродить по замку, как приведение.

Девушка рассмеялась:

– В нашем доме уже есть привидение – отец, я даже не могу представить, когда он спит…

– Он не работает?

– Сразу видно, что ты с ним не знаком. Работа – это главное в его жизни! Он пропадает там и днями, и ночами, а в свободное от работы время – бродит привидением по дому, когда его что-то тревожит…

Арин отмахнулась от навязчивой мысли.

– Он учёный?

– Военный. Так будет, наконец, кофе?

Арин отвернулась, с интересом разглядывая венецианские маски комедии дель арте на стене кухни. Выстроенные в ряд черные и золоченые лица из пластика молчаливо взирали на гостью. Красная лента, собравшая в хвост длинные волосы девушки, приковала внимание Жана. Рука сама потянулась к ней, освобождая локоны из плена.

– Прости, не смог удержаться…

Каштановый блеск рассыпался по плечам. Арин, как тряпичная кукла оказалась в объятьях Жана, прильнув к его губам. В этот момент разум отключился, остались только первобытные инстинкты. Льву нужна была только эта львица… сейчас… навсегда…

Время остановилось. Когда часы восстановили свой бег, и Арин, наконец, получила вторую чашку кофе, Жан произнес странную фразу:

– Знаешь, а эта лента мне уже снилась.

Виновница происшедшего снова была в его руках. Арин непонимающе смотрела на него, не решаясь нарушить хрупкую тишину, установившуюся между ними.

– Сон. Последнее время меня мучает странный сон. Девушка, как-то очень уж похожая на тебя, с красной лентой в волосах, космический корабль…

Молодой человек говорил медленно, как будто вспоминая детали, его прищуренные глаза неотрывно смотрели на Арин. Было очевидно, что он всё больше и больше поражается своим воспоминаниям.

Сон…

– Я ль на свете всех милее? – с придыханием, глядя в заветное стеклышко, спросила она.

В зеркале отражалось гладкое, нежное лицо с зелёными глазами и длинными ресницами. Тяжёлые локоны опускались до талии, их сдерживала только алая лента. Украшение на фоне тускло-серых стен блока каюты с тусклым светильником над кроватью.

– Ты будешь прекрасна всегда, – ответило зеркало. Дверь приоткрылась.

– Ну, долго ещё будешь общаться с собой? Может, со мной поговоришь?

Высокий мускулистый парень заслонил отсек.

– Мы приближаемся к горизонту событий, возрастает вибрация – сказал он.

Девушка убрала зеркало. Мечтательное выражение на её лице сменилось угрюмой сосредоточенностью.

– Искривление пространства уже зафиксировали датчики?

– А то… сейчас начнется трансформация…

– Ты сам этого хотел…

Нежная улыбка, осветившая на мгновение лицо, начала расплываться и затуманиваться.

– Наконец-то свобода…

Телесная оболочка стала распадаться на атомы. Вырвавшиеся на свободу мизерные сгустки энергии, радостно закружились в танце.

– Мама, прими нас в свои объятья…

Энергия обернулась на зов…

– Невероятно, ведь во сне была ты, твои зеленые глаза в зеркале… Этого не может быть!

– Почему же?

– Тогда тебя я ещё не знал… Déjà vu?

– Говорят, что такое бывает, – растерянно пробормотала Арин.

– Но знаешь, что странно? Мы приблизились к чёрной дыре. Тела разлетелись на атомы, а наши энергетические субстанции, как-то слишком уж весело устремились в пространство.

В голове у Арин раздался ехидный смешок:

– Вы глупые создания. Ваши тела – только картонная упаковка, а то, что в ней спрятано, уйдет когда-нибудь к моей Госпоже.

Арин смущенно отхлебнула остывающий напиток.

– Действительно, невероятно, – произнесла она. – Но знаешь, если раньше я скептически относилась ко многому в этом мире, то сейчас, пережив странные метаморфозы с моим организмом, могу поверить в самое невероятное.

– Странно в этом сне то, что он повторяется…

Арин вплотную подошла к Жану. Отставила чашку и взяла его за руку.

– Сон больше не будет тебя тревожить, я из него сегодня вышла…

Сильные руки сжали тело девушки, и опять она отчетливо ощутила свою невесомость, и нереальность настоящего. Только мысль, вихрем врезавшаяся в сознание «Я его безумно люблю», на миг вырвала её из небытия.

 

Глава 7

Арин улыбнулась спросонья, потянувшись в томной слабости и неге.

– Я проспала целую вечность! – тихо прошептала она, приоткрывая глаза.

Солнечные лучи скользили по лицу, заставляя зажмуриться. В комнате Арин была одна. Нежиться в мягкой постели можно было бесконечно. Из распахнутой настежь двери на террасу дул теплый ласковый ветерок. Цветы в огромных напольных кадках распространяли пьянящий аромат, который смешивался с запахом смолы и трав. Совсем рядом с окном, сидя на кусте, маленькая птичка самозабвенно выводила заливистые трели. Квартира Жана располагалась, как и особняк родителей, вдали от смрада мегаполиса, где из окна открывался чарующий вид на парк. Казалось, ничто не испортит это замечательное утро, но судьба распорядилась иначе…

– Ну, ты и дрыхнуть, – заворчало в голове. Арин улыбнулась:

– Сегодня твоё вечное недовольство не испортит мне настроение, – вполголоса произнесла она. – Послушай, как поёт пернатое чудо на террасе. Интересно, что это за птичка?

– Сойка, – брякнула Нира первое попавшееся название.

– Нет, сойка-пересмешница – это у нас ты, и, похоже, уже гнездо свила у меня в мозгах.

Арин почувствовала желание вредины съязвить по этому поводу, но комментариев почему-то не последовало.

– Слушай, – решилась Арин на вопрос, – когда я лежала в больнице, то увидела интересный сон…

– Ты про Венеру?

– Угу, – буркнула Арин, прислушиваясь.

– Это был не сон!

Арин недоверчиво усмехнулась.

– Мифы рождаются из жизни, – просто ответила сущность.

– А ты сегодня немногословна, даже странно как-то, – искренне удивилась девушка.

– Да что говорить, – Арин показалось, что подруга пожала плечами, и продолжила рассуждения, – существуют другие миры, иные формы и уровни жизни. Существа по ту сторону другого мира могут отлично вас видеть, слышать, а вы даже не догадываетесь о таком наблюдателе…

– Ты хочешь сказать, что Богов, выходцев из другого мира, видели земляне и о них сложились легенды?

Вместо ответа Нира, нахохлившись, заворчала:

– Ты вставать-то думаешь? Не дома, поди…

Арин опять потянулась. Перед её глазами из воздуха голограммой сформировалась фигура Жана. При виде неё Арин задохнулась от нахлынувших чувств, но усилием воли заставила себя остаться в кровати.

– Подожди, не торопи, – улыбнувшись, сказала она, – молодой человек должен почувствовать мое отсутствие, соскучиться…

– Ну, ну, – пробурчала сущность.

– Слушай, – пыталась удовлетворить свое любопытство девушка, – ты всё знаешь. У нас с Жаном есть будущее?

Сердце Арин замерло…

– Что было? Что будет? Чем сердце успокоится? – сухо проговорила подруга.

Только Арин уже не знала, что хотела бы услышать: правду или ложь.

– Чинная, размеренная, может немного скучная семейная жизнь тебя ждала бы с Френком: дом полная чаша, дети…

– А Жан? – спросила она шепотом, окончательно потеряв желание нежиться в мягкой постели.

– Если я скажу, что счастье ты обретёшь с его зеркальным отражением, через много лет – ты поверишь?

Изумление Арин перешло в не менее искреннее недоумение:

– Что ты такое говоришь…

– Всё! Подумаешь об этом завтра! И вообще, пора уже знакомить Жана с отцом, – подытожила сущность, и, зло пыхтя, забилась в самом отдалённом уголке мозга.

Запах свежих круасанов, топлёного молока и кофе разнёсся по всей квартире ароматной, будоражащей волной. Арин накинула белый халат, и немного постояла перед зеркалом, радуясь своему отражению. Её зелёные глаза сверкали, влажные губы блестели. Она зажмурилась, охваченная невыразимым томлением.

– Жан! – прошептала она, а потом поспешным движением рук повязала красную ленту, собрав пышные волосы в хвост. – Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать, – промурлыкала она детскую считалочку и отправилась на поиски любимого.

Всплески воды указали ей направление движения. Пройдя через кухню, она вышла к бассейну и замерла. Для разминки Жан выбрал баттерфляй. Слаженность движений завораживала. Сконцентрированная сила, исходившая от него, заставила Арин внутренне сжаться в сладостной истоме. Она вновь оказалась в той мечтательной атмосфере иной реальности. В мире, созданном только для них двоих. В мире, окружённом запотевшими матовыми стеклами бассейна. В мире, где умиротворяющая тишина нарушается всплесками воды…

Жан подплыл к бортику. Отдышавшись, поднял глаза на застывшую в дверях девушку. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, после чего он отвернулся. Выходя из воды, отстранённо пригласил на завтрак. Волна непонимания и стыда пронзила тело Арин отравленной стрелой.

Она вернулась на кухню, не понимая, что происходит. Поведение Жана изменилось столь резко, что казалось, что её оглушили. Создавшаяся реальность треснула и рассыпалась в её руках. Сердце бешено билось внутри, отдаваясь в висках ноющей болью. Глаза щипало от навернувшихся слёз.

Жан вошел на кухню, одетый в белый халат. Его темные волосы были взъерошены, влажно поблескивая в лучах утреннего солнца. Присев на краешек стула, Арин едва смела дышать. Он же молча, ходил от барной стойки к столу, расставляя чайные приборы. Девушка опустила глаза, чтобы не видеть его фигуру, пересекающую раз за разом солнечный лучик. Закончив с сервировкой, Жан, небрежно развернув принесенный разносчиком пакет с вкусностями, опустил глаза на замершую девушку. Их выражение было холодным и загадочным.

– Арин, мне надо с тобой поговорить, – как-то официально, с паузой после каждого слова произнес Жан, остановившись возле барной стойки.

– По твоему виду я это уже поняла, – сдержанно отозвалась Арин.

Вступление оказалось странным и неожиданным. Арин почувствовала, как горячая волна залила её щёки румянцем.

– Если бы всё было так просто, – он вплотную подошел к девушке, взяв её за подбородок.

Арин почувствовала, что дрожит. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы справиться с нервозностью. Долгий и томительный взгляд – глаза в глаза. Тихое неровное дыхание. Приглушённое биение сердца… Чего он ждёт? Почему молчит?

Очевидно, что внутри Жана шла нешуточная борьба:

– Наша встреча – не случайна, – начал он и не договорил, прислушиваясь к настойчивому звонку брошенного в гостиной телефона.

Минута колебания, и извинившись, Жан направился к телефону. Высветился номер полковника Громова. Взяв трубку, Жан закрылся в спальне.

– Здравствуй, Иван…

– Прослушиваете?

– Хм, не доверяешь старому солдату, – в голосе прозвучала искренняя обида, – и правильно делаешь…

– Сан Саныч, ты же обещал! – Жан не знал, раздражаться ему или иронизировать.

Он явственно ощутил присутствие полковника рядом. Суровое лицо, серые стальные глаза… Он даже почувствовал аромат его любимого табака.

– Ну, я много чего кому обещал, – спокойно продолжил Громов, – а ты молодой, горячий, за тобой нужен глаз да глаз… Ясно, что ты далеко продвинулся, но любовь в «нашем» деле только мешает. Ты начинаешь делать глупости.

Жан услышал на «том конце провода» щелчок зажигалки.

– Ты же знаешь, что такое со мной впервые. Девушку нельзя втягивать в эти дела, но и потерять её я тоже не могу, уже не могу…

– Сейчас слишком рано откровенничать! – оборвал его Громов. – Твоя цель – её отец. Постарайся попасть к ним в дом, познакомиться, понять расположение комнат и его кабинета (самое главное), только после этого будем думать, как поступать дальше.

– Ты считаешь, что брать Арин в помощники не стоит? – Есть ли у тебя уверенность, что после твоего рассказа она захочет иметь с тобой дела, ведь ты вражеский агент.

– То, что я ей дорог – это я знаю точно, а всё остальное…

– На, что ты рассчитывал, пытаясь сейчас раскрыться? Ты действительно думаешь, что она, услышав о твоих намерениях, с восторгом кинется тебе на шею, предлагая свои услуги?

– Сан Саныч, я всё понял. Помнишь, ты обещал отпустить меня, когда я сам этого захочу…

– Парень, ты мне как сын, на этот раз я говорю тебе вполне серьезно – отпущу, слово офицера.

– Так вот, эту игру – я доиграю, а дальше мне надо идти своим путем. Хочется верить, что нашлась моя попутчица.

– Договорились, а сейчас придумай что-то другое. До связи.

Атмосфера немного разрядилась. Жан невольно улыбнулся, вспомнив ироничного офицера. А потом, покачав головой, пробормотал:

– Пират ты, Громов! Абордажным крюком прямо в сердце…

Бросив телефон, Жан продолжал сидеть на постели, тупо уставившись в стену. Арин, подождав, какое-то время постучалась в спальню.

– Что-то случилось?

Жан, усадив её на колени, распустил ей волосы:

– Они у тебя такие красивые…

Сейчас ему больше всего хотелось уткнуться в каштановый шёлк волос, и послать всё к черту: и полковника Громова, и ускоритель, и Антуана Леруа (Арин – прости). Да пусть всё катится в тартарары. Жан с тоской вспомнил свой сон, когда сгустки энергии, оставшиеся от их тел, весело закружились в танце, отправляясь в бескрайнее пространство космоса.

– Ты что-то мне хотел сказать…

Его улыбка была обезоруживающей, Арин с нежностью погрузила руки в его волосы. Несколько минут назад стены, и мебель плыли у неё перед глазами. Всё рушилось под ощущением давящего на неё взгляда… Сейчас же…

– Мы с тобой знакомы всего месяц, – наконец отозвался Жан, – но у меня ощущение, что знаю я тебя сто лет, и необходимость с тобой не расставаться ни на минуту крепнет с каждым днем. Может быть, ты переедешь ко мне?

Сознание Арин ликовало (она так и не разобралась, кто ликует больше – собственное Я, или зеркальное).

– Мне придется говорить с родителями. Они не поймут моего отъезда без этого разговора.

– Мы сможем сделать это вместе…

Начало дня Арин немного изумило, немного расстроило, но всё закончилось огромным, невообразимым облегчением. Ей не хотелось думать о том, что чуть было, не нарушило их установившийся хрупкий мирок отношений.

 

Глава 8

Арин понимала, что пока не поставит точку в отношениях с Френком, не сможет представить Жана родителям, не сможет начать новую жизнь. Необходимость этого разговора угнетала, ведь пригласительные на свадьбу уже были разосланы, наряды куплены, дизайнеры и устроители торжеств начали активно предлагать варианты убранства парка, выбранного для свадебного торжества. В последнее время Френк под разными предлогами отказывался от «семейного» ужина в доме Арин. Он понимал, что молния зигзагом прорезала и без того призрачные отношения между ними. Всеми приготовлениями к свадьбе с упоением занимались мамы молодых, для них – это было и развлечением, и ностальгией. Совместная деятельность их очень сблизила. Как две подружки, они восторгались, или ужасались предлагаемыми к свадебному торжеству скатертями, тарелками, драпировочными тканями и прочей важной для женщин мишурой. Отцы молодых, потягивая виски, обсуждали ситуацию в мире. За общими разговорами они могли провести не один час. У двух старинных родов был мир и покой, одна проблема – молодые не хотели вписаться в этот чинный и мирный распорядок, в их распорядок жизни.

Арин быстро шла по узкой аллее парка в сторону дома. Голова гудела, и быстрая ходьба должна была привести мысли в порядок. Взгляд её упал на собор, находившийся в отдалении, окружённый раскидистыми деревьями. Она и сама не поняла, как очутилась в глубине храма. Скамеечки, золотой алтарь, мраморные колонны, запах ладана – всё это повергло Арин в оцепенение.

– Господи, помоги, – прошептала она, молитвенно сложив руки, – как тяжело-то…

Подруга в голове подозрительно затихла. В памяти Арин начали всплывать картины детства, обрывки событий… Френк был неотъемлемой их частью.

– Может Нира права? И размеренная жизнь – это то, что мне нужно? А как же любовь?

Вопросы сыпались один за другим, опережая друг друга…

Звон колоколов прервал её размышления, вернув к действительности. Она решительно развернулась и пошла в сторону выхода, доставая телефон…

– Френк, мне надо с тобой поговорить…

– Арин, давай после выходных, у меня МагЛев, через три часа.

– Френк, нам надо поговорить! Во сколько поезд? Я подъеду…

Сдавшись, Френк назвал время.

Транспортная система, построенная на принципах «магнитной левитации», носила название МагЛев. Она уже много лет назад составила достойную конкуренцию авиатранспорту Земли, и прочно вошла в кипучую жизнь будущего. Многолюдье вокзального перрона, шум приветствий и прощаний. Арочные перекрытия вокзала, напоминающие узорчатую воронку. Приглушенное разноцветное освещение, движущиеся панели на стенах, автоматические камеры хранения, спутниковая связь. Множество современных систем оповещения и контроля. Многоступенчатая навигация по уровням и направлениям здания вокзала. Всё, для того, чтобы люди не потеряли друг друга…

Взгляд Арин упал на молодую пару. В глазах незнакомки читался страх заблудившегося ребенка, в его – пустые обещания и клятвы. Ясно, что эта встреча на перроне – последняя в их жизни. Это было понятно всем, обращающим на них внимание, кроме самой девушки, цепляющейся за рубашку молодого человека, как за соломинку. Арин глубоко вздохнула. Странная штука жизнь.

– Привет, – знакомый металл в голосе прервал размышления девушки, – ты хочешь мне что-то сказать?

– У тебя есть время? Может, присядем…

Френк кивнул. Арин обречённо поняла, что вечно собранный, всегда контролирующий себя жених, по сути, никогда не любил её. Он запрещал себе любые проявления нежных чувств. А когда долго запрещаешь – начинаешь верить, что не умеешь любить.

Перебравшись в тень кафешных зонтиков на верхнем этаже вокзала с видом на город, и заказав кофе, молодые люди посмотрели друг на друга.

– Я слушаю тебя Арин, – спокойным, чуть уставшим голосом, начал Френк.

– Давай начистоту, – собравшись, начала Арин, не обращая внимания на растущее недоумение в глазах жениха. – И ты, и я, реально понимаем, что наши отношения зашли в тупик. Сейчас мы уже практически не общаемся, но при всём при этом неминуемо приближается день нашей свадьбы.

– Но ты моя невеста, и на эту свадьбу ты дала согласие, – Френк покачал головой.

Выражение его лица было непроницаемым, по нему невозможно было определить, о чем он в данный момент думает. Арин понимала, что он знал, о чём она хотела с ним поговорить. Знал, и подготовился, не желая быть застигнутым врасплох.

– Френк, ты прав на сто процентов, но посуди сам, многолетнее давление родителей, мечтавших нас поженить, не оставило выбора.

– У взрослого человека выбор есть всегда. Ещё месяц назад ты воспринимала нашу свадьбу как событие, почти свершившееся. Что произошло теперь?

– Френк, я с опозданием осознала, что не люблю тебя, и наша семейная жизнь не сможет сложиться по определению. Желания наших родителей – это всего лишь их желания, а моя вина в том, что я позволила им так далеко зайти в этой подготовке.

Лицо молодого человека по-прежнему ничего не выражало. Было реальное ощущение, что напротив сидит биоробот, запрограммированный на определенные реакции и убеждения. Арин ощущала себя актрисой из дешёвой рекламы моющих средств для андроидов. Закралась предательская мысль о том, что раньше она глубоко заблуждалась насчет Френка. Машина. Без души и сердца. Прекрасно вышколенная машина, задающая стандартные вопросы:

– Встретила другого человека?

Арин опустила глаза. Сердце вновь колотилось как обезумевшее. Совсем тогда, как в то утро, с Жаном…

– Ты с ним встречался в больнице, – выдавила она и подняла голову.

– Интересно, – Френк усмехнулся и приподнял левую бровь. – Мы знакомы с тобой не один год. Дружба, детство, клятвы. Всё, как в сериалах, верно? И по закону жанра ты, дорогая моя, предпочла призрачное счастье с малознакомым человеком.

– Я его действительно знаю совсем недолго, но мне с ним хорошо и спокойно…

Френк её перебил:

– Но ты его совсем не знаешь!

Арин вздрогнула от его тона. Жених впился в неё взглядом, ожидая ответа. Она ощутила скрытую провокацию, единственной целью которой было загнать её обратно в угол. Подавить традициями то новое и неизведанное, куда она стремилась всей душой.

– Наш разговор зашёл в тупик, что ты предлагаешь? – пытаясь взять себя в руки, заключила она.

Арин нервно теребила ремень сумки. Разговор, не складывался. Сегодняшняя цель, поставить точку в отношениях и с чувством выполненного долга идти по жизни дальше, не получалась. Френк, словно специально оттягивал этот момент. Только зачем?

– Послушай, Арин, не делай глупость, я тебя… люблю, – прежде, чем произнести слово «люблю» в его словах, она уловила секундное колебание. – Давай не будем причинять боль родителям. У нас с тобой много общего. Совместная жизнь нас сблизит, и я не хочу тебя терять…

Арин уже не скрывала своего раздражения. У Френка явно включилась какая-то другая программа. Ощущение того, что она – актриса из дешёвой рекламы, усилилось.

– Не предполагала, насколько ты сентиментален. Мои родители по-прежнему будут относиться к тебе как к сыну. Если, расставшись со мной, ты боишься потерять расположение моего отца – не бойся. Ведь мы росли вместе, ты мой друг, им и останешься, несмотря ни на что. Давай уж сейчас поставим точку на этой свадьбе и разойдемся, как в море корабли…

– Понятно, что ты всё решила. Насильно мил не будешь, – Френк, посмотрев на часы, заторопился, – У меня скоро поезд, прощай.

Он поднялся и резко развернулся, как на строевой. Потом, что-то вспомнив, кинул через плечо:

– Да, чтобы ты себя не утруждала, я сам поговорю с родителями. Им нужно всё объяснить и это будет не просто.

– Спасибо, я надеюсь, что они всё-таки поймут…

Арин ещё долго смотрела в спину удалявшегося жениха. Любой девушке он был бы и защитой, и опорой. Единственный сын богатых родителей, холеный и лелеянный, в нём идеально сочеталось прекрасное воспитание, военная выправка, сильное тренированное тело, и голос, привыкший отдавать приказания.

– Он далеко пойдет, – шёпотом произнесла Арин.

Она поднялась вслед за женихом, чтобы пойти совсем в другую сторону. За спиной оставался вокзал – перроны, приветствия, прощания, арочные перекрытия, разноцветное освещение…

Однако расслабляться ещё рано. Арин знала, что просто так родители не сдадутся, да и предстоящее знакомство Жана с отцом так же не вселяло надежду на скорое разрешение всех проблем.

Подъезжая к дому, в сумерках Арин разглядела темнобордовую спортивную машину матери Френка.

– А ты думала, что будет легко! – заверещала Нира. – Вот что значит твоя нерешительность! «Извините, простите!» Ты хотела выйти замуж за нелюбимого человека, став жертвенным барашком только чтобы родителям было хорошо и комфортно. А самой-то как потом жить со всей этой радостью? Праздники пройдут, а за ними никто не подумает о твоем счастье.

– Да, да, да, – тоскливо произнесла девушка, останавливаясь рядом с домом, – ты права.

– Я всегда права, ты этого не заметила? Мне уже давно бы памятник поставила!

– Чего?

– Памятник моей мудрости должен стоять рядом с памятником твоей глупости, – пафосно ответила сущность.

– Убью! – процедила сквозь зубы Арин. Настроение упало ещё на несколько пунктов.

Войдя в холл, Арин встретилась взглядом с мамой. Её глаза были как у лани, затравленной волчьей стаей. Кларисс была бледной, её пальцы подрагивали, а тёмносерое платье казалось траурным.

– А мы с Элеонор тебя дожидаемся, – сказала она тихо.

– Кажется, дождь собирается? – не понятно к чему спросила Арин.

Но Кларис утвердительно качнула головой. С приходом Арин у неё упал с души нелёгкий груз. Женщина вообще старалась избегать неприятностей, благо обеспеченная жизнь и заботливый супруг избавляли от любых проблем. Отмена уже столь очевидной свадьбы – это же катастрофа, неподъемная для её душевного равновесия. Кларис догадывалась, что последствия скажутся на её здоровье длительным недомоганием.

– Арин, девочка моя, – кинулась к ней Элеонор, – неужели правда то, что мне рассказал Френк?

В глазах его матери явно читалось: «Ты только попробуй сказать мне, что это правда». Арин отметила, что он унаследовал её взгляд – цепкий, стальной, пронзительный. Арин перевела дух. Да, нужно сказать так, как есть. Или сериал, как выразился бы Френк, мог бы неприлично надолго затянуться…

Вошла служанка, сообщив, что накрыт столик на веранде. Её появление позволило Арин собраться с силами и настроиться на тяжелый разговор. Она молча проследовала за женщинами на чаепитие.

Усевшись, и налив зеленый чай, мамы уставились на девушку, ожидая пояснений.

– Элеонор, мы с Френком не любим друг друга, – опустив голову, произнесла Арин. – Поженившись, обрекли бы себя на безрадостное существование.

– Но мы, же живём, – почти одновременно воскликнули мамы, и обе с опозданием поняли, что спороли глупость.

Кларис, попытавшись исправить сказанное, произнесла, усугубив и так нерадостную картину:

– Стерпится, слюбится!

Элеонор взяла инициативу в свои руки.

– Арин, мы хотели сказать, что любовь – это чувство, придуманное писателями для низших слоёв населения, ведь им как-то надо существовать в этом мире. Почитаешь пару любовных романов, и живёшь воспоминаниями всю оставшуюся жизнь. В нашем мире всё по-другому, клановость – это семейные традиции, воспитание, продолжение нашего рода. Чувства между мужем и женой должны быть, я согласна, но на порядок выше – например, уважение, поддержка, взаимовыручка.

Арин вскинула голову:

– А вам никогда не хотелось любить?

Мамы переглянулись. В их мире брак и любовь были несовместимыми понятиями. Они существовали раздельно, да никто и не жаловался.

– Какой ты ещё ребенок, – сочувственно покачали головами мамы.

– Я не хочу жить так, как проживаете свою жизнь вы. Я хочу любить и быть любимой, как бы ни смешно с вашей точки зрения это не звучало.

– И ты надеешься найти всё это? – Элеонор недоверчиво покачала головой. – Знаешь, такого я ещё не встречала, в тебе сейчас говорит юношеский максимализм.

– Вам просто не повезло, – отмахнулась Арин. – Я уверена, что буду счастлива.

– Знаешь, девочка, ты нас очень разочаровала, – отступила Элеонор. Словно потеряв интерес к девушке, обратилась к Кларис: – Одно радует, что можно ещё успеть извиниться перед приглашёнными гостями.

Слово «радует» было произнесено с ироничной ухмылкой.

Отставив чашку с чаем, невзирая на уговоры Кларис остаться на ужин, Элеонор поспешила распрощаться. Расцеловавшись с подругой, демонстративно удалилась. Со двора послышался визг срывающегося с места спорткара.

– Кажется всё, – устало прошептала Арин, обхватив себя за плечи руками.

– Всё только начинается – вторило ей зеркальное Я. – Одна радость, скоро Жан за мной приедет…

***

– Мы приближаемся к горизонту событий, возрастает вибрация.

– …сейчас начнется трансформация…

Телесная оболочка начала распадаться на атомы, которые под прессом гравитации вытянулись в макаронины. Вырвавшиеся на свободу мизерные сгустки энергии, радостно закружились. Что-то тёмное, бесконечное, великое смотрело на них с интересом. Было безумное ощущение, что их рассматривает незримый биолог под микроскопом, как амеб, уложенных на предметное стекло.

– Как же эти сущности ничтожны… – был вынесен вердикт.

В сознании пронеслось:

– Так вот, что такое Бог…

Волны энергии хлыстом пробили космическое пространство, всколыхнув миллиарды звезд. Один лишь вздох тёмного великана сорвал их с орбит, а вращающиеся кольца чёрных дыр спрутом потянули к ним щупальца. Чёрные демоны вселенной, великие и могучие чистильщики.

– Еда… – энергетическая мощь демона сглотнула в предвкушении лакомства.

Одна звезда оказалась слишком близко к горизонту событий. В этот момент дикая, необузданная сила гравитации схватила и деформировала несчастную. Она растянула её настолько, что звезда разорвалась на части, а чёрная дыра начала поглощать невезучую. Бесконечная боль агонизирующей звезды вспышкой рентгеновских лучей пронзило просторы вселенной. Это было последнее прощание с близкими и родными. Тёмная энергия равнодушно отвернулась, предел прочности на то и предел. Шестиграммовые энергетические субстанции задрожали. По сравнению с этим бесконечным могуществом, живыми галактиками и звёздами – они ничтожны, как те, растянутые под действием мадам гравитации в макаронины атомы. Ужас от вселенского могущества, и гигантских масштабов окружающих их Божьих творений потрясал. Однако и они попали под действие гравитации космического демона – их закружил водоворот турбулентности, затягивая в горлышко чёрной дыры, соединяемой с пространством-временем другой вселенной. Вращение было безумным даже для таких мизерных сгустков энергии, какими они были. Бешеный лифт в небоскрёбе, мчащийся с миллионного этажа вниз. Лифт возвращал их в ту вселенную, откуда они были родом, странники почему-то это отчетливо знали. Яркий свет, на который мчал их лифт, ослеплял. Земля, такая красивая и родная, приближалась с сумасшедшей скоростью.

– Сейчас нас расплющит…

– Ты уже не человек, ты всего лишь мизерная энергетическая субстанция, что с тобой будет?

Зелень деревьев, аромат цветов, ветер, заблудившийся в волосах – всё это стало отчетливой реальностью, наполняющей радостью измученные и испуганные путешествием сознания. Контакт с землей, словно тебя выплюнуло гигантское животное, отразился болью во всех частях тела, но радость от этой боли – была безмерной.

Мы дома!

Арин уже несколько минут тормошила Жана, пытаясь вырвать его из объятий сна. Наконец он открыл глаза, но сознание ещё блуждало в пространстве-времени.

– Что с ним? – про себя спрашивала Арин зеркальную подругу.

– С ним говорила Госпожа, тебе этого не понять…

Сознание не возвращалось, открытые глаза, блуждающий взгляд, он был рядом, и был далеко.

– Жан, да что с тобой? – взволнованный голос Арин врезался в его сознание.

– Подожди немного, – в голове заверещала сущность, – его коснулась тёмная сила, такое не проходит бесследно.

– Что ты хочешь этим сказать, не понимаю…

– Не испытав, не поймешь…

Жан поморгал, приходя в себя, и поднялся:

– Какой страшный сон… Помнишь, я тебе уже рассказывал о нашей трансформации?

– Но это всего лишь сон! – горячо возразила Арин. – Я ощущал всё слишком реально! Распад наших тел, …его взгляд, – Жана передернуло от ужаса.

– Его?

– Бога, наверное…

 

Глава 9

– Лейтенант Смит, вы плохо справляетесь со своими обязанностями, – распекал молодого человека Леруа.

– Господин генерал, ученые в растерянности, я сказал бы даже больше, они боятся продолжать работу. Они не могут «укротить» частицы. Если начнётся цепная реакция, то мы все перестанем существовать. Несколько ученых собрались уезжать, сказав, что лучше они останутся без работы, чем сознательно ввергнут планету в Армагеддон.

– Нам надо их уговорить продолжить работу, – отчеканил Леруа, делая акцент на слове «уговорить», – и вы должны придумать действенные аргументы.

Проходившая мимо кабинета Арин остановилась. Последние слова лейтенанта привлекли её внимание, и всё то, о чем умалчивал отец, открылось ей в неприглядном свете. Затаив дыхание, она прислушалась. Непререкаемый голос отца, командный тон, не терпящий возражений. Знающий только «надо» вместо «хочу» или «попробую». Явно затевалось что-то серьёзное. То, что может привести к драматическим последствиям.

Кабинет открылся так внезапно, что Арин едва успела отскочить. Сердце словно рвалось из груди. В образовавшемся проёме девушка видела резко очерченный профиль отца, твёрдый подбородок и напряжённую спину. Он стоял лицом к окну, заложив руки назад. Лейтенант безмолвно отдал честь и, развернувшись, вышел в коридор.

Арин схватила его за руку и потащила в парковую беседку. Молодой офицер, был несколько удивлен, однако послушно шёл за ней. Удостоверившись, что их не могут видеть и слышать, Арин спросила:

– Лейтенант, я невольно стала свидетелем вашего с отцом разговора. Все эти эксперименты с ускорителем могут привести к концу света?

– Мадмуазель, вы спросите у отца, я всего лишь солдат, выполняющий приказ старшего по званию, и в данный момент уже опаздываю.

– Послушайте, мне надо понимать, о чем умалчивает отец.

Она крепче сжала его локоть, устремив на его растерянное лицо взгляд умоляющих влажных глаз. Лейтенант был обескуражен напором дочери генерала. Он поминутно озирался по сторонам, не зная как поступить. Происходящее явно заставило его растеряться, но Арин было не до сантиментов. Понизив голос до шепота, она повторила просьбу.

Лейтенант обвёл взглядом прилегающую к беседке территорию, и тихо сказал:

– Мадмуазель, сам ускоритель не представляет опасности, однако если с его помощью дестабилизировать некоторые частицы, то образуется шар иного вакуума. Я не физик, возможно, не так понимаю и не так объясняю, но именно этот шар предполагается использовать в качестве совершенного оружия. Он сможет «заглотить» вражеские территории моментально, без взрывов, без каких-либо дополнительных телодвижений. Просто страна, или государство перестанет в одно мгновение существовать. Не нужны будут самолеты, войска, подводные лодки, и прочая дребедень. Но фишка в том, что этот процесс не контролируем, и вакуум начнет заглатывать всё остальное. Желания и амбиции военных превосходят пока возможности физиков, и математиков.

Молодой человек, понимал, что сказал много лишнего. Но отступать было уже поздно.

– Знаете, многие из нас склоняются к тому, чтобы написать рапорт об увольнении. Для меня, видимо, сейчас настало это время…

Вырвав руку из цепких пальцев застывшей девушки, он, откланявшись, стремительно пошел по аллее к выходу. Арин ещё долго стояла в беседке, укладывая в голове полученную информацию.

– Что делать? – спрашивала она себя.

Арин понимала, что военное ведомство, в котором отец играл не последнюю роль, не откажется от заманчивой перспективы получения такого фантастически мощного оружия. И тогда страшно представить, что произойдёт. Если опасная игрушка попадет не в те руки, может случиться непоправимое…

Неожиданно её обхватили за плечи сильные руки. Арин вздрогнула.

– Жан, ты меня очень напугал! – воскликнула она. – Прости, я думал, что ты меня ждёшь…

Девушка была зажата в тиски объятий, из которых даже не пыталась вырваться. Ей стало в этот момент так хорошо и спокойно, что закрыв глаза, она уткнулась в его грудь. Сердцебиение успокаивалось, в висках стихал шум. С появлением Жана прежний мир стремительно восстанавливался, словно исцеляя.

– Не отпускай меня, пожалуйста, – обречённо прошептала Арин.

– Что у тебя стряслось? – забеспокоился Жан.

– Я просто соскучилась, – игриво улыбнулась она, – утром не ем, думаю о тебе. В обед не ем, думаю о тебе. Вечером не ем, думаю о тебе. Ночью не сплю, кушать хочу!

Девушка попыталась пошутить, но шутка получилась какая-то вымученная.

– Я вижу, ты расстроена, – заботливо прошептал молодой человек.

– Если бы ты знал! Если бы ты мог помочь!

Душа её рвалась на части, комок в горле мешал говорить.

– Хватит причитать, – заверещала в голове сущность, – расскажи ему, он сможет найти решение, я это знаю, хм… откуда-то.

– Нет, это семейное дело, я не могу его впутывать, – мысленно ответила Арин.

– Я тебя никогда не подводила, и сейчас уверена, что нашу проблему он сможет решить, – Нира была непреклонна.

Жан несколько минут удивленно разглядывал девушку.

– У тебя определенно что-то стряслось.

Девушка встряхнула волосами, поправила непослушную прядь, упавшую на глаза… Нет, не сейчас. Не стоит говорить о том, о чем сама только что узнала. Тем более, с учетом того, что им предстояло сделать.

– Пойдем, нас уже заждались.

Леруа – отец и мать Арин, уже начинали нервничать. Непунктуальность для генерала была самой отвратительной чертой, Арин это знала. Войдя с Жаном в гостиную, где сидели родители, она остановилась и сбивчиво произнесла:

– Папа, прости, я задержала Жана в парке, показывая твою редкую розу. Она только распускается, но аромат доносится уже сюда.

Арин знала слабость отца. Этот чёрный цветок ему подарил какой-то знаменитый ботаник, и с тех пор не было дня, чтобы отец не справлялся у садовников о его здоровье, словно это было живое существо. Пожалуй, роза была единственной ценностью в жизни Антуана Леруа.

Отец сдержанно кивнул, прикуривая трубку. Едва сдерживая вздох облегчения, Арин потянула Жана к дивану и, дождавшись, пока парень сядет, опустилась на сиденье рядом. Набрав полные легкие воздуха, она ровным голосом произнесла:

– Папа, мама, разрешите вам представить Жана Франсуа.

Глаза Леруа сузились и почти скрылись за табачным дымом. Мать с улыбкой протянула руку Жану:

– Приятно познакомиться, Кларис.

Жан осторожно взял её пальцы своими, слегка склонился над рукой и коснулся губами. Такая старомодная форма приветствия несколько смутила маму Арин. На её щеках вспыхнул румянец.

– Вы очень любезный молодой человек.

Леруа всё-таки протянул руку для приветствия:

– Рад знакомству, – настороженно бросил он.

Когда ритуальные пожатия закончились, в воздухе повисла неловкая пауза. Генерал задумчиво дымил трубкой, выпуская кольца дыма, а Кларис застыла в напряжённой позе, сцепив руки в замок. Арин переводила взгляд с родителей на Жана, пытаясь придумать тему для разговора. Мать пришла ей на помощь, пригласив всех к чайному столику, накрытому с изысканной роскошью. Он стоял возле окна, с которого открывался вид на цветущую аллею. Арин запоздало подумала о том, что кто-то мог видеть, как она расспрашивала молодого лейтенанта, и как он почти бегом бросился к выходу после этого разговора. Тревога, угнездившаяся в сердце, усилилась.

– Итак, молодой человек, – начала Кларис, – Арин много о вас рассказывала. Очевидно, что вы стали неразлучны. Чем вы занимаетесь?

Жан улыбнулся широкой обезоруживающей улыбкой. Щеки Кларис вновь покраснели. Ей явно было неуютно рядом с жизнерадостным человеком, который одной улыбкой словно высмеивал её строгость и чопорность.

– Я работаю в Национальном центре научных исследований, а сейчас пишу диссертацию.

– Восхитительно, никогда не встречала учёных, – восторженно произнесла Кларис. Её голос заметно дрогнул.

– О чём же диссертация, если не секрет? – поинтересовался генерал.

– От чего же? Тема моей диссертации «Психологическая безопасность личности в кризисных ситуациях жизнедеятельности».

– Так вы психолог, – разочарованно протянул Леруа, явно потеряв интерес к молодому человеку.

Спохватившись, Кларис сочувственно покачала головой:

– Арин говорила, что вы познакомились в больнице. Вы болеете?

Комичность последней фразы заставила прыснуть от смеха и Жана и Арин. Молодые люди переглянулись, в их глазах плясали огоньки.

– Что тут смешного, – обиженно произнесла мать, – ты же сама говорила про профессора, который отправил на обследование молодого человека.

– Профессор Кевин Франсуа – мой отец, – серьезным тоном сообщил Жан.

После этой фразы Леруа озадаченно посмотрел на парня, словно увидел его впервые. В его глазах зажёгся неподдельный интерес. Генерал отложил трубку.

Жан, нисколько не смутившись, продолжил рассказ:

– Я собирал материал для диссертации во многих странах, и последние два года вместе с экспедицией находился в Африке, в достаточно суровых для выживания условиях. Конец двадцать первого века, – он запнулся, а потом, грустно усмехнувшись, продолжил, – одно поколение сменяется другим, но жизнь мало чем изменилась для основной массы землян, а дикие племена Африки и Амазонки так и остались дикими. По возвращению из экспедиции меня частенько лихорадило, вот и попал в больницу на обследование.

– Как это досадно, – вздохнула Кларис, – и часто вам приходится отлучаться из дома надолго?

Жан нежно посмотрел на Арин:

– Надеюсь, это было в последний раз. Наконец генерал произнес:

– Кевин Франсуа, ваш отец, случайно, не кризисный психолог?

– Да, вы совершенно правы, он уже двадцать лет возглавляет центр Кризисной психологии, кроме того…

Леруа не дав закончить фразу, резко подскочил к молодому человеку, затряс его руку, как бы заново знакомясь:

– Кларис, Арин, вы даже не представляете, что это за человек Кевин Франсуа! – пророкотал генерал.

Женщины напряглись – неожиданные перемены в настроении Леруа их удивили. Арин непонимающе смотрела на отца, который был явно обрадован этой новостью. На мгновение ей показалось, что до сегодняшнего дня совершенно не знала человека, дочерью которого она являлась.

– Это главный эксперт в области психологии, эксперт мирового масштаба. Сколько преступлений раскрыто с помощью этого гения!

– Папа, так вы с ним знакомы? – спросила Арин. Генерал вернулся на место и улыбнулся:

– Мы с ним работали над, хм… несколькими делами в ведомстве. Где он сейчас?

– На острове, в Греции, наслаждается отпуском. Он недавно там купил дом, – Жан пожал плечами и отпил чаю.

Очевидно, что лед в отношениях тронулся, Арин прижала руки к груди. «Слава Богу», – читалось в её глазах. Она положила себе в тарелку пирожных и задумчиво смотрела на их остроконечные кремовые цветы, завитки, так напоминающие хаотичное первоначало мира…

Дальше разговор потёк сам собой. Жан рассказывал о своих путешествиях. Леруа ещё не один раз добрым словом вспомнил своё знакомство с отцом Жана. Всё стало как-то просто, по-семейному. Мужчины обменивались шутками, к матери вернулось её прежнее снисходительноспокойное настроение, а Арин ждала мгновения, когда сможет остаться одна и хорошенько всё обдумать.

Она проводила Жана уже затемно.

– Знаешь, я не могла себе даже представить, что всё пройдет так замечательно…

Арин была настолько счастлива, что дневные проблемы ушли на задний план. Внутренняя тревога развернула свои кольца, выпустив пленницу на свободу и, казалось, это состояние продлится долго. Присутствие Жана вселяло уверенность в том, что в дальнейшем всё сложится благополучно. Родители были настроены весьма скептично по отношению к нему и Арин их понимала. Также она понимала и то, что не будь отец Жана столь известен, разговора с родителями бы не сложилось. Зная нрав отца, Арин понимала, что всё могло быть гораздо хуже.

– Я тоже не думал, что всё пройдет хорошо, – задумчиво произнес Жан.

Крепко обняв и поцеловав девушку, он растворился в вечерней мгле. Арин ещё долго всматривалась в дорожку, чьи очертания терялись за гранью света уличных фонарей. Примерно такое тоскливо-одинокое ощущение было всегда после дней рождений, когда уходили гости, где каждый уносил с собой кусочек праздника. Того самого дня, когда Арин чувствовала себя наиболее любимой, счастливой и по достоинству оцененной. Тех ощущений уже давно не было, но сегодняшнее чаепитие с родителями возродило их в памяти…

Позднее, Кларис зашла в комнату Арин.

– Как тебе Жан, понравился? – спросила девушка, всматриваясь в невозмутимое лицо матери.

Кларис присела на краешек кровати и задумчиво покачала головой.

– Не понравился? – Арин искренне удивилась.

– Он такой, – мать подбирала слова, потом выдала, – мужчина не должен быть таким красивым, теперь я тебя понимаю, но…

– Мам, – видя замешательство Кларис, произнесла Арин, – ты что-то не договариваешь.

Кларис замялась. Её руки теребили край чёрной шелковой рубашки. Арин знала этот жест, выдающий крайнее стремление матери избежать щекотливой темы и не солгать при этом.

– Ты должна быть готова…

– К чему?

– Да к тому, что он никогда не будет принадлежать только тебе. Будь к этому готова! – повторила Кларис, для того, чтобы подчеркнуть значимость сказанного.

– Что ты такое говоришь? – подняла брови Арин. – Он любит меня.

– Но ты любишь его больше, – туманно ответила мама, – я это чувствую.

 

Глава 10

Жан вернулся домой очень уставший. Сегодняшняя встреча и знакомство с родителями Арин его порядком измотали. Он понимал, что от произведенного впечатления зависела его дальнейшая жизнь, и возможность выполнить последнее, как он рассчитывал, задание. Он верил, что на этом завершатся эти опасные шпионские игры. Закончится двойная жизнь. Прекратится вечная погоня за недостижимыми идеалами…

Кабинет Леруа располагался на втором этаже. Жан прикинул в уме схему дома. Во время чаепития он прислушивался к тому, что происходило в доме – откуда доносились голоса прислуги, где по ногам прошёлся сквозняк и сколько примерно сделал шагов генерал, когда поднимался на второй этаж в свой кабинет. По щёлкнувшему в тишине дома замку, Жан понял, что кабинет запирался и вряд ли был бы открыт во время отсутствия его хозяина. Наличие в доме многочисленной прислуги усложняло задачу пробраться к заветному компьютеру.

– Надо не торопить Арин с переездом, – прошептал он, усаживаясь с бокалом белого вина в кресло в гостиной. Откинув голову, посмотрел в потолок, – появится больше поводов наведываться к ним в дом. Время, мне надо время, а оно неумолимо бежит…

Раздался звонок мобильного, высветился номер Громова. Жан улыбнулся:

– Читает даже мысли, – и, сняв трубку, бодрым голосом ответил: – Добрый вечер, Сан Саныч!

– Приветствую Иван. Как у тебя дела?

– Твоими молитвами, сегодня знакомился с семьёй Арин.

– Я надеюсь, произвел впечатление?

– А то, ты сомневался?

– Что ты! В тебе – никогда, да ладно, что разведал? – Кабинет постоянно заперт, сейчас только об этом думал. В доме есть охрана, прислуга. В саду – внутренние мини-камеры.

– Когда ты сможешь продвинуться в нужном нам направлении? Физики сообщили, что готовится забастовка. Принуждение военных ведомств работать в интересующем их направлении очень озадачивает.

– Это и понятно, военные вложили в разработки бешеные деньги, и теперь не отступят, – Жан покачал головой. Громову всё равно, как он выполнит задание. Это всего лишь капля в море…

– Иван, остаётся мало времени. Сам понимаешь, что после забастовки часть ученых самоликвидируется, а оставшиеся возьмутся за работу с удвоенной энергией. Им будут обещаны золотые горы…

– Я понимаю. Сколько у меня времени?

– Почти не осталось, – сухо предупредил Громов и повесил трубку.

Надежда на горячую ванну, снимающую напряжение, не оправдалась. Голова гудела как чугунный котел. Жан лёг в постель, пытаясь расслабиться. Однако сон медленно наступал, отягощая свинцом веки. Знакомые ощущения опять захлестнули засыпающего…

Телесная оболочка начала распадаться на атомы. На свободу вырвался сгусток энергии, и на этот раз он был один. Тёмная энергия, окутавшая все вселенные, явно скучала.

– А, знакомое существо…

В сознании Жана пронеслось: «Как я сюда попал?»

– Ты спишь, – энергия заколыхалась от охватившего её веселья, – атом…

Великая сила на минуту задумалась, полыхнули звёзды, вечный мир пришел в движение. Жан видел вокруг себя северное сияние – радужные переливы алых танцующих на небе полотен сменялись оливково-золотистыми всполохами. Словно в древней Вальгалле, рае викингов, наступило время пира. На этот раз пировала Она – грозная, обволакивающая, всеобъемлющая энергия. Та, которая без усилий может раздробить суставы в щепки или воссоздать из пепла.

– Знаешь, я хочу познакомить тебя кое с кем, – щупальца энергии потянулись, словно доставая что-то из шкафа. В пространстве появилась голограмма гигантских размеров, выделяясь своим объемом на фоне всепоглощающей черноты.

– Что это? – с ужасом воскликнул Жан.

– Это Время.

Жан нервно сглотнул. Он физически ощутил сковывающий его холод, словно и в самом деле оказался на Крайнем Севере во власти первозданной стихии. Голограмма, словно изображение в компьютере, поворачивалась разными сторонами к наблюдателям. Она казалась еще более живой, чем цветастые небесные всполохи. Более живой, чем биение собственного сердца.

– Ну как, впечатляет? – усмехнулась она.

– Что-то мне это напоминает, – Жан лихорадочно пытался вспомнить.

Тёмная энергия застыла:

– Ну как, все файлы перебрал? Мое настроение вдруг поднялось. Ты меня развлекаешь!

– Вспомнил, это слоёный корж, – воскликнул Жан, проигнорировав комментарии Великой силы. – Слои отделяются друг от друга легко, и они неоднородные. У одних слоёв края толстые. Тонкая серединка. У других слоёв другое сочетание тонкого и толстого, встречаются в слоях пузыри пустоты. Невероятно!

– Надо же, твои ассоциации очень верны. Я в тебе не ошиблась. – Тёмная энергия довольно заколыхалась. Пролетающий астероид на мгновение завладел её вниманием. Жан наблюдал, как его едва заметный голубоватый хвост растворился во владениях хозяйки космоса.

– Слои – это параллельные миры, – пояснила она. Казалось, что Жан открыл рот от удивления:

– Это очень сложно, фантастика какая-то…

Энергия хохотнула:

– Посмотри вокруг. Ты здесь видишь реальность?

– Да, я, очевидно, схожу с ума!

– Примитивные сущности, – снисходительно проворчала Энергия. – Расслабься и запоминай. Когда-нибудь пригодится…

Ошарашенный всем происходящим Жан приготовился впитывать информацию, какой бы нереальной она ни была. Сковывающий его холод отступил, давая возможность дышать глубже.

– Итак, я сказала, что слои – это параллельные миры. На вашей Земле одновременно существует прошлое, настоящее, будущее – это слои Времени, и параллельные вселенные.

– Почему же они такие разнородные, толстые, тонкие, пустые? – решился на вопрос Жан.

– Толстые части слоя – это негативные события: войны, эпидемии, стихийные бедствия, катаклизмы. Тонкие части слоя – стабильное существование органических структур, существование без потрясений, расцвет цивилизаций и прочее.

Энергия замолчала, было очевидно, что она давала возможность Жану уложить информацию.

– А пузыри?

– А вот пространственно-временные пузыри, эта так называемая «спускная» камера, соединяющая параллельные миры. Найдя такую камеру, можно попасть в прошлое или будущее Земли, да и не только.

– Фантастика. Я всё-таки сплю?

– Спишь…

Ярче полыхнули такие близкие звёзды. Северное сияние побагровело на мгновение, затем приняло насыщенно-синий оттенок. Жан поёжился.

– Но во сне такое не приснится.

– Расслабься, ты у меня в гостях, я тебя позвала…

Жан удивленно рассматривал открывшийся ему космос. Пространство начало сгущаться. Все вокруг заволокло чёрной субстанцией:

– А у нас опять гости?

– Знакомься существо, моя сестра – Тёмная материя, – многозначительно бросила Великая сила.

Гостья удивленно уставилась на мизерный сгусток:

– Сестра, зачем тебе этот атом…

– Пока не знаю.

Смех Материи волной бешеной гравитации начал раскачивать экзопланету. Еще немного и она сорвалась бы с орбиты. Тёмная энергия окутала щупальцами трепыхавшуюся словно мотылек в волнах материи жертву развеселившейся стихии, остановив её раскачивание. Яркие полотна северного сияния исчезли, оставив на чёрном бархате неба едва заметные ледяные звёзды.

– Опасное у тебя веселье, – хмуро пробурчала Энергия.

Гостья вновь удивленно посмотрела на энергетический сгусток, и озадаченно протянула:

– Понимаю, твоя игрушка?

– Возможно.

Потеряв интерес к происходящему, Материя неожиданно растворилась в пространстве. На небе протянулась зеленоватая полоса былого сияния, которое медленно начало бледнеть. Жан не мог оторвать взгляд от неё.

Придя в себя, он спросил:

– Пространственно-временные пузыри – это возможность перемещаться только в пределах параллельных миров Земли?

– Неужели ты серьезно полагаешь, что всё во Вселенных замыкается только на маленьких мирках? Для чего же они такие бескрайние, как само Время?

– Многие учёные трудились над задачами «пространство-время». Их гипотезы, так и остались ничем не подтверждёнными гипотезами. Фантасты только разгулялись…

Тёмная энергия довольно усмехнулась. Жан продолжил:

– Все наши попытки вырваться за пределы солнечной системы обречены на провал. Мы ограничены скоростью света, а она – предельная скорость движения всего в пространстве. Ближайшие же галактики находятся от нас в миллионах световых лет, для человека – это не достижимо.

– Ваши тела слабы, они легко ломаются, – с сарказмом ответила Великая сила. – Вашим телам нужна неестественная для большей части Вселенной среда. Посмотри вокруг, – щупальца в жесте приглашения оглядеться качнулись. – Вокруг жизнь, и эти формы жизни более приспособлены для космоса. Для того, чтобы увидеть другие Миры, вам нужно всего лишь… – Энергия захихикала, но звуки этого действия оказались страшны. – Перестать быть людьми!

Жан вздрогнул. Охнули, сжавшись в комок и ближайшие звёзды. Небо приобрело глубокий иссиня-чёрный цвет. Ощущение холода вернулось.

«Она права», – с горечью подумал Жан.

Великое освоение планет, предсказанное ещё двести лет назад писателями фантастами, смешные попытки человечества вырваться из земного кокона, до сих пор терпят крах. Ведь самое главное – сохранение жизни человека в космосе – осталась пока нерешённой задачей. На другие планеты отправлены роботизированные системы для поиска и добычи полезных ископаемых. Однако добыча и доставка этих полезностей на Землю так же остается тяжелой ношей для землян. Постоянные базы на Марсе и Луне были созданы в 2030 году. Добровольные переселенцы на этих базах впадали в страшную депрессию. Кости и мышцы их ослабевали, несмотря на множество устройств, имитирующих гравитацию. Сердце с трудом справлялось с перекачиванием крови. Они быстро умирали. Со временем на Марс и Луну стали отправлять преступников для обслуживания роботизированных систем.

– Так вот, существо, – Великая сила выдернула Жана из размышлений. – Пузыри Времени смогут переносить желающих прокатиться за миллиарды световых лет, к другим вселенным, только надо четко представлять, куда ты хочешь отправиться и выбрать нужную для перехода спускную камеру.

– Почему именно мне ты открываешь эти необыкновенные тайны мироздания? Мне, простому атому? Я не в силах постичь и понять твои подарки…

– Ты – необычное создание. Много полезного ты мог бы принести своей планете, правда, ваш век очень уж короток, – сочувственно покачалась Энергия.

– И я смогу воспользоваться подаренным тобой знанием?

– Я устрою тебе экскурсию в другое измерение, хм…как-нибудь.

Жан не удержался от мучившего его вопроса:

– Скажи… ты – Бог?

– В вашем понимании Бог – это существо похожее на вас, но обладающее какими-то мистическими способностями всё видеть, понимать, оберегать, помогать. Фей, одним словом.

Жан не мог не согласиться с нарисованной картинкой. – Я же, в отличие от вашего Бога, всё. Я везде. Я заполняю собой пространство мира, сохраняю существующий миропорядок, контролирую всё, и мне подчиняется всё вокруг. Ты, потеряв свое органическое тело, станешь моей частицей, частицей Энергии.

– И всё? И это всё чем заканчивается наше существование?

Жан судорожно сжал кулаки. Он очень хотел проснуться, стряхнуть казавшееся таким реальным наваждение, но не мог. Сгусток его энергии путешествовал в царстве мрака. В царстве пестрых небесных полотен и бесконечного холода.

– Не переживай, существо, вы все становитесь информационным полем Мультивселенной. Среди звезд накоплены гигантские знания, колоссальный опыт, великие открытия, которые человечеству и не снились. И твой жизненный опыт не пропадет.

– Но ведь этой информацией невозможно воспользоваться!

– Миллионам существ – да, но есть единицы, способные считывать информацию с информационных полей.

Столько откровений, свалившихся как снежный ком на голову, требовало осмысливания. Однако Жан решился на ещё один, долго мучивший его вопрос:

– Можно ещё спросить? Энергия усмехнулась:

– Ну, ты и разошелся, парень. Валяй!

– Ты общаешься со мной как… человек. Я тебя понимаю, хотя где я, и где ты…

– Не разочаровывай меня, существо!

– Энергия недовольно взвилась.

– Прости, не понимаю…

– Я тебе только что рассказывала про информационное поле. Там, таких как ты миллиарды, и миллиарды сущностей, с других планет. Так неужели, чтобы общаться с тобой, мне надо получить диплом филолога, как у вас это принято?

Энергия взмахнула щупальцем, и вихрь турбулентности начал разрывать частицы путешествующего сгустка. Земля бешено надвигалась. Боль, вонзившаяся в тело и отозвавшаяся в каждой клетке, явилась завершением космического путешествия. Жан лежал в своей постели, а над стеклянным потолком спальни ему подмигивали уже знакомые звёзды. Звёзды, хранившие отблеск ускользающих ночных огней…

 

Глава 11

Стоял томный июньский воскресный вечер. Птичьи трели, колокольчиками перекликавшиеся в парке, неожиданно стихли. Казалось, даже воздух стал насыщеннее и гуще, в преддверии надвигающейся непогоды. Небо заполонили тяжёлые тучи, словно навсегда скрыв солнце.

«Кажется, будет дождь», – как-то некстати подумал Леруа.

Небо словно ждало сигнала. Первые тяжёлые капли дождя замолотили по беседке в парке, разгоняя скопившийся днём зной. Генерал с недовольно поджатыми губами наблюдал из окна за туманной пеленой, в мгновение ока скрывшей цветущую аллею от посторонних глаз.

– Тьфу, – сплюнул Леруа, – только этого не хватало. Смеркалось. Именно со слова «смеркалось» во многих рассказах начинается самое интересное. В кармане зазвонил телефон. Гудки потонули в грохоте первого раската грома. Леруа, поспешно вытащив трубку, посмотрел на экран. Раздражение поднялось молниеносной волной, и мелькнула мысль о том, как всё достало.

– Леруа слушает, – недовольно буркнул он.

– Генерал, говорит капитан Тейлор. Я координирую работу представителей нашего ведомства в Центрах ядерных исследований и курирую вопросы доступа к управляющим системам ускорителя.

– Прекрасно, капитан, я надеюсь, что всё спокойно? Капитан замялся, но продолжил:

– Началось девятибалльное землетрясение в Тихом океане. Из Центра в Японии сообщают, что защита ускорителя хорошо справляется со своими задачами.

– И, что вы думаете об этом Тейлор? – вкрадчивым тоном поинтересовался Леруа, прикидывая в уме масштабы возможных последствий.

– Землетрясение только началось, – неуверенно ответил капитан.

– Держите меня в курсе, – с надеждой, что новости исчерпаны, и можно «отбивать» звонившего, генерал собрался прощаться.

– Простите генерал, это ещё не всё…

– Хм… я так понимаю, что сообщенная вами новость была хорошей?

– Да, – отрывисто ответил Тейлор.

– Что ещё?

– Инженеры, обслуживающие ускоритель и основная часть учёных, во всех Центрах Земли, сообщили о прекращении работы…

Леруа подскочил как ужаленный:

– Черт бы вас побрал, Тейлор! За что вам платят деньги?

– Эта акция протеста связана с активным вмешательством в научную деятельность военных ведомств, генерал…

– Машину ко мне! – рявкнул Леруа.

Она подъехала вовремя. Взвизгнув тормозами, остановилась напротив парадного входа. Дождь отрывисто стучал по крыше, отскакивал от лобового стекла и с шорохом падал на гравий. Глянув в окно, Леруа раздражённо прошёлся по гостиной, застегивая воротник рубашки.

– Папа, ты уезжаешь? – спросила Арин, выглянув из кухни.

– Да, нужно быть на работе, – сквозь зубы процедил он и, подняв ворот плаща, выскочил из дома.

Когда он оказался в кабинете, то раздражение усилилось. Оно свербело, где-то в глубине души и грозило вырваться наружу. Личный состав выстроился по стойке смирно вдоль стены, словно ожидая расстрела. Суровые лица присутствующих скрывали эмоции, которые обуревали Леруа. В срочном порядке был доставлен Алан Гарсия, один из физиков Женевского Центра. Лицо учёного было покрыто морщинами, и выглядело преждевременно состарившимся.

– Итак, Алан, что происходит? – без приветствия начал Леруа, заняв свое кресло. Он жестом велел физику сесть напротив него за стол. – И почему обо всём происходящем я узнаю в последний момент?

Генерал говорил спокойно, четко выговаривая каждое слово. От этого спокойствия веяло угрозой, заставляющей сжаться в комок тщедушное тельце ученого. Тот заметно нервничал и часто моргал.

– Господин генерал, по предварительному расписанию работы ускорителя, послезавтра должен был быть проведен ещё один сеанс столкновений протонов и ядер свинца. Для этого было всё готово.

– Что изменилось за столь короткий срок? Физик замялся:

– Вы уже знаете, что хиггсон представляет собой квант поля Хиггса, и завтра мы должны были увеличить энергию ускорителя до 100 млрд ГэВ, чтобы проверить одну гипотезу…

– Интересно, чертовски интересно, – подбодрил учёного генерал.

– Все было готово для подтверждения постулатов «новой физики», однако…

В этот момент в кабинет постучали. Генерал нехотя отвлёкся:

– Войдите.

Молодой запыхавшийся офицер стремительно ворвался в комнату:

– Генерал, СМИ на всех информационных каналах трезвонят о всемирной акции протеста работников, обслуживающих ускоритель.

Алан Гарсия мгновенно поёжился и втянул голову в туловище. Создалось впечатление, что ещё немного усилий, и он телепортируется на необитаемый остров. Генерал смерил его строгим взглядом.

– СМИ, так скоро? – Леруа был обескуражен.

Его убивал не тот факт, что телеканалы транслируют недовольство работников, обслуживающих ускоритель, а то, что о готовящейся забастовке не было даже намёков. Где было то великое множество службистов, заброшенных в Центры, где были инженеры и учёные, получающие солидные вознаграждения из средств его ведомства?

Однако всё происходило здесь и сейчас. Удар в спину. Ножом.

Раздражение внутри генерала достигло апогея.

Алан Гарсия вёл себя нервно, словно затравленный зверёк.

Включившийся транслятор отображал блондинистую репортёршу на фоне заходящего солнца. Она возбужденно разглагольствовала о том, как с помощью электромагнитного поля разгоняют частицы в ускорителе.

– …они должны создавать очень сильное магнитное поле: чем сильнее магнитное поле, тем более высокоэнергетические протоны можно удержать внутри кольца заданного радиуса…

В голове генерала невольно пронеслась мысль: «Как долго она это запоминала, может, телетекст? Нет, не прочитала бы…»

Дальше шли рассуждения малоизвестного ученого о достижениях в области науки и техники. Генерал уже было расслабился, как пошло прямое включение. Известный корреспондент была приятной женщиной среднего возраста. Её можно даже было назвать привлекательной, если бы не некоторая беспорядочность в одежде и цепкий взгляд.

– Международные новости… забастовка работников Центров ядерных исследований. Они выступают против вмешательства военных ведомств в работы по исследованию элементарных частиц, и пока не ясно, сколько продлится эта акция протеста. Прокомментировать ситуацию мы попросили представителя забастовочного комитета работников Центров ядерных исследований Рикардо Фиорованти.

– Мы возмущены нежеланием представителей военных ведомств прислушиваться к мнению учёных физиков и математиков, аргументировавших аспекты небезопасных экспериментов на ускорителе. С увеличением энергии ускорителя может возникнуть глобальная опасность развития цепной реакции, которая может уничтожить нашу планету. Однако эти ведомства принуждают нас продолжать работы, несмотря на реальную угрозу…

Корреспондент явно занервничала:

– То есть вы хотите сказать, что нынешняя система организации научных исследований сейчас находится в руках военных?

– Все упирается в финансирование. Ускоритель – это страшно дорогая «игрушка», требующая гигантские финансовые вливания. В какой-то момент подключились военные ведомства в качестве кураторов исследований и финансодателей.

– Ваши опасения по поводу конца света… не преувеличены ли они?

– Не одно поколение учёных билось над загадками физики элементарных частиц. Многое уже открыто и понятно. Однако то, на что нас сейчас толкают пока не познано, и без серьезных исследований и дополнительных расчетов туда соваться нельзя. Мы не сможем остановить цепную реакцию, если она начнется.

– Что конкретно вы имеете в виду?

– В ходе планируемого эксперимента, а для этого повышена энергия ускорителя более 100 млрд ГэВ, может быть создан нестабильный хиггсон, который станет тоннелем между ложным и истинным вакуумом. В результате пролома в поле Хиггса вся Вселенная перейдет в иное физическое состояние.

– Однако я слышала другие мнения ваших коллег учёных по поводу планируемого эксперимента…

– Интересно послушать.

– Утверждают, что ваши опасения безосновательны, а вы, как организатор данной акции – перестраховщик.

Учёный, потерявший интерес к дискуссии, снисходительно усмехнулся:

– Милая девушка, нам нужно время.

– А если вас не услышат?

– Значит, кричать надо сильнее, и не одному − с единомышленниками.

Полковник Громов торжествовал. Все, что было задумано в проекте под кодовым названием «Квант» начало осуществляться и реализовываться. Его стальные глаза неотрывно смотрели на голографический дисплей, будто что-то взвешивая, просчитывая. Громкие голоса и взрывы хохота неслись из ярко освещённых кабинетов и залов военной лаборатории. Лаборанты, инженеры, учёные праздновали глобальную победу прогрессивной мысли над косностью стереотипного мышления. Забастовка, охватившая Землю – первая забастовка такого масштаба. У учёных есть общая идея, общая цель, а вместе с ней будут выработаны общие планы, с которыми уйдет появившаяся разобщенность в их рядах.

В дверь постучали:

– Входите! – произнес Громов своим резким, металлическим голосом.

На пороге кабинета появились двое. Первого полковник знал. Это был его незаменимый адъютант Ветров – как всегда подтянутый, выглаженный, спокойный. Вторым в кабинет просочился высокий молодой человек в штатском.

– Господин полковник, привёл, – затараторил Ветров.

– А-а… – торжественно протянул полковник, подходя к гостям.

Его броня непроницаемости дала трещину.

– Орёл ты, Соколов! – воскликнул он, хлопнув с размаху штатского по плечу ладонью так, что тот чуть присел.

Под суровой внешностью полковник скрывал солидную дозу чуткости и иронии. Он знал о том, какое производит впечатление и уважал тех сослуживцев, которые не воспринимали его в штыки.

– Служу России, – вытянувшись по стойке «смирно» воскликнул штатский, а потом добавил, – вообще-то я – Орлов.

– Видишь, как замечательно! С повышением! – в тон ему ответил Громов, усмехнувшись.

– Ты скажи, как всё-таки удалось их уломать? – спросил Громов, предлагая сесть.

Парень замялся:

– Да, как вам сказать… Все ведь хотят жить, да и военные достали, – потом, спохватившись, уточнил: – Не вы, конечно же! Вы – это…

– Ну, понятно, что мы – это, – перебил его Громов. Он не успел закончить свою мысль, как дверь с грохотом распахнулась. Вбежал Алексей Евгеньевич с бутылкой шампанского в руке, за ним вошла розовощёкая лаборантка с фужерами.

– По вспышкам сверхновых можно определить что, где-то ещё во Вселенной запускали коллайдеры, – весело сообщил он.

Прищурив глаза с сосредоточенным видом, он пытался отыскать красный ярлык на обертке крышки шампанского.

Орлов, видя, что после этих слов полковник напрягся, со смехом уточнил:

– Шутка! Лаборанты придумали…

Наконец обертка была побеждена. Пробка, взлетев к потолку, срикошетила вниз. Ветров ловко поймал её, на мгновение, напомнив Громову баскетболиста. Разлив золотистый напиток по фужерам, Алексей Евгеньевич пафосно воскликнул:

– Тост!

– Внимательно слушаем, – улыбнувшись, кивнул Громов.

Профессор, набрав воздуха в лёгкие, произнёс:

– Мы живем в мире квантовой физики. А это – ожившая сказка, которая грубо нарушает общепринятые законы физики. – Гордость за профессию заставила его голос наполниться триумфом. – Кванты нарушают скорость света, перемещаются по разным траекториям, возникают ниоткуда, пропадают в никуда, предполагают наличие иных реальностей…

Громов дождавшись, когда воздух в лёгких говорившего, наконец, закончился, воскликнул:

– За это – стоя!

Он знал, что профессор, сев на своего любимого конька, может говорить часами.

Дверь после короткого стука открылась, и вошедшая толпа коллег наполнила пространство кабинета звонкими голосами. Где-то опять послышался новый взрыв хохота.

– Наши радуются, – на подъеме воскликнул профессор.

Молоденький аспирант со смехом сказал:

– Анекдоты и шампанское – страшная сила. Мы откопали столетние анекдоты, а они актуальны до сих пор, представляете!

– Шампанское есть, а анекдотов пока не слышно! – ухмыляясь, проговорил Громов.

Розовощёкая лаборантка, решив блеснуть знанием старых анекдотов, начала рассказ:

– Папа, а как возникла наша Вселенная? – копируя детский голос, начала она. Понизив его, продолжила: – Раньше, сынок, была другая Вселенная. Но на одной из планет учёные запустили адронный коллайдер. Произошел Большой Взрыв, в результате которого и возникла наша Вселенная…

А в это время информационные каналы содрогались. Телеведущие, журналисты и корреспонденты по всему миру наперебой, взахлеб вели репортажи с мест событий:

– Эта акция протеста обещает быть рекордной по продолжительности. Бастующие высказывают серьёзные опасения, что существует вероятность выхода проводимых в ускорителе экспериментов из-под контроля, и развития цепной реакции. Я предоставляю слово оппонентам бастующих, один из них Акио Танака, ассистент-профессор Центра ядерных исследований Японии. Скажите профессор, в вашем Центре тоже есть бастующие?

– К сожалению есть. Наступило время, когда ученые разделились на два лагеря, те, кто против продолжения экспериментов и те, кто за.

– Неужели всё так серьезно, как говорят бастующие? – Та глобальная опасность, о которой говорил глубоко уважаемый Фиорованти, с моей точки зрения надумана. Да, понятие «новая физика» появилась еще в начале двадцать первого века, когда был запушен адронный коллайдер. Рождение частиц, попытка «уложить» их в Стандартную модель – это уже прошлое физики. Мы вышли за пределы Стандартной модели, и благодаря мощному ускорителю давно фиксируются процессы, лежащие за её пределами. Мы живем в мире квантовой физики!

– Как же быть с вашими оппонентами?

– Я бы сказал, что конкуренция и сотрудничество экспериментаторов, изучающих одинаковые вопросы – это здорово.

Недоумение прочиталось на лице корреспондента.

– Одним словом – стол переговоров на данный момент – единственный способ разрешения данной проблемы, – уточнил ученый.

Корреспондент выдохнула:

– Итак, оппоненты бастующих, инженеры и учёные, считают, что необходимо продолжить эксперименты, ведь повышение энергии столкновений позволит чаще получать редкие события рождения частиц и даст больше возможностей для новой физики.

Леруа застыл в кресле. С каждой минутой ему всё сильнее казалось, что это чья-то игра. Только велась она по хаотичному сценарию, который мог набрать обороты, словно тот самый смерч, который может смести всё на своем пути…

 

Глава 12

События следующего утра вернули Арин на грешную землю. Трансляционные голограммы бесперебойно, со вчерашнего вечера, вещали международные новости, следуя за ней по пятам. Все достижения ближайших, счастливых дней были перечеркнуты негативной информацией, информацией отправленной на чердак её памяти, дабы не омрачали счастливое существование. Страшные картины, рисуемые воображением, вставали черными мазками перед глазами.

Арин выключила транслятор и схватилась за голову. Она слышала, как в коридоре вполголоса переговаривалась прислуга, как тяжело тикали напольные часы в гостиной, как учащённо билось собственное сердце…

– Ну, что дождалась? – заверещала в голове сущность. – Я тебя предупреждала.

– Предупреждала, – обречённо произнесла девушка, – я гнала от себя то, что не укладывалось в моем понимании. Прости.

– Хватит хныкать! Распустила нюни, ужас…кошмар, – писклявым голосом передразнила она девушку.

– Что ты предлагаешь?

– Пусть придет Жан, – безапелляционно сказала она.

– Зачем? Чем он поможет?

– Не перебивай, – зашипела Нира, – расскажешь ему всё, что знаешь.

– Я всё равно не понимаю, зачем впутывать в это Жана. Это дело семейное.

– Глупая! Всё это уже давно вышло за рамки семьи. Посмотри…

Арин вновь включила транслятор. Душа неприятно сжалась и ком застрял в горле.

Корреспонденты наперебой вещали из разных уголков Земли. Акции протеста охватывали всё большее количество землян. К работникам Центров присоединялись простые граждане, взбудораженные волной страха нагнанного митингующими и средствами массовой информации. Ушедшая в себя Арин не заметила появившегося на пороге гостиной Жана. Молодой человек напряжённо вглядывался в события, разворачивающиеся в трансляционных голограммах.

– Обернись, – заверещало в голове.

Обернувшись, Арин невольно вздрогнула.

– Как? Ты здесь?

Присутствие молодого человека и радовало, и огорчало одновременно. Арин пыталась разобраться в разыгравшихся чувствах. Пытаясь унять сбившееся дыхание, она во все глаза смотрела на Жана, который стоял с невозмутимым видом, подперев плечом косяк двери. Куртка, со странным замысловатым узором, расстегнута, ослепительно белая футболка обтягивала широкую грудь. На мгновение Арин зажмурилась и помотала головой.

– Ты мне не рада? – мягким голосом спросил Жан. Сердце девушки ёкнуло:

– Что ты! Всё это выбило меня из равновесия, – она махнула рукой в сторону транслятора.

Поднявшись, она приблизилась к молодому человеку и уткнулась лицом в его грудь. Арин пыталась вновь убежать от такой неприятной действительности.

– Увези меня, мой принц, – выдохнула она.

– Легко! Мой конь припаркован, – вслух произнес Жан, а про себя подумал: «Увезу, но нужно кое-что сделать, надеюсь, не придется прибегать к гипнозу…»

Всецело отдаться чувствам Арин не удалось.

– Ты долго будешь строить из себя жертву? – возвратила её из небытия Нира.

– Как жалко, что тебя не прихлопнуть мухобойкой…

– Ах, ах, ах, какие мы нежные.

– Как ему сказать, как…

– Нерешительная ты, звезда моя…

– Арин, что с тобой происходит? – участливо прошептал Жан, ощущая как напряглось замершее в его руках тело девушки.

– Знаешь, мне надо тебе кое-что рассказать, – Арин подняла на него глаза.

– Мне тоже, начинай первая…

Чтобы потянуть время, Арин предложила Жану кофе. Не хотелось стоять на пороге гостиной и откровенничать на опасные темы.

– Сейчас слуги разошлись, пойдем на кухню.

Перебазировавшись, Жан вернулся к разговору. С угрюмым лицом он рассеянно мешал ложкой горячий напиток. Отложив ложку, поднял глаза на пылающее лицо девушки, на котором эмоции сменяли друг друга. Арин кусала губы, явно не зная, как начать это непростой разговор.

– Ты хотела мне рассказать, – мягко напомнил Жан.

– Да, я просто не знаю, как тебе сказать.

– По традиции начни с главного.

Молодые люди придвинулись ближе друг к другу и, хотя они были одни, девушка инстинктивно перешла на шёпот.

– Ты ведь знаешь, что мой отец возглавляет объединенное военное ведомство.

– Ты вроде нас знакомила…

– Так вот, с некоторых пор его ведомство начало активно вмешиваться в эксперименты, проводимые на ускорителе.

Жан напрягся.

Душистый напиток, разлитый в маленькие фарфоровые чашечки, наполнил ароматом пространство кухни. Арин казалось, что в такой уютной кухне в голубых тонах, явно не место для серьезных разговоров, но выбора не было.

– Совсем недавно от одного офицера я узнала, что интерес отца к этим экспериментам обусловлен возможностями получения небывалого по мощности оружия. Такое оружие может уничтожить Землю…

Жан не перебивал. Молчание молодого человека несколько озадачило Арин. После недолгой паузы она продолжила:

– Так вот, всё, что происходит там, на улицах городов, тесно связано с деятельностью отца и его команды. Я не знаю, как этому помешать…

Прижав ладони к лицу, Арин всхлипнула. Многодневное напряжение, державшее её в своих тисках, выплеснулось вместе со слезами. Безысходность положения давила, и девушка беззвучно плакала, опустив голову.

– Я пыталась с ним поговорить, – сквозь всхлипывания продолжила она, – но он переводит разговор.

Жан прижал голову девушки к груди.

– Послушай и не перебивай, – тихо произнес он, коснувшись губами макушки Арин.

Она удивленно подняла глаза.

– Ускоритель управляется гигантским количеством компьютеров, расположенных в Центрах ядерных исследований по всей Земле. Эти компьютеры многоуровневые, соединены сверхскоростной магистралью, а вся информация с компьютеров поступает в главный центр хранения и обработки данных.

Девушка непонимающе продолжала смотреть в глаза молодого человека. Его голос был спокойным и тихим. Таким голосом рассказывают на ночь сказки детям о добрых волшебниках, а не о каких-то скоростных магистралях и компьютерной паутине, опутавшей Центры. Но почемуто вместо традиционного спокойствия, которое давало ей общение с Жаном, она ощутила обморочную слабость и напряжение.

– Я предполагаю, что компьютер, – продолжил он, – находящийся в кабинете твоего отца также входит в эту сеть, кроме того в нём наверняка хранятся сведения о разработках этого оружия.

– Не знаю, – задумчиво произнесла девушка, – хотя ставили программное обеспечение и настраивали компьютер инженеры из Европейского Центра.

– Так вот, мы сможем остановить на длительное время эксперименты, получив данные с его компьютера.

Весь день молчавший телефон в кармане его куртки тихо завибрировал. Этот звонок был крайне некстати. Жан нахмурился.

– Прошу прощения, – сухо произнес он, доставая телефон.

Высветившееся сообщение, а затем звонок Громова, заставили Жана нахмуриться ещё сильнее. «Очень своевременно», – пронеслось у него в голове, и он раздраженно отключил телефон, и убрал в карман. Арин же не терпелось удовлетворить своё любопытство.

– Ну почему для этого нужен именно компьютер отца, ведь есть другие, например в лабораториях? – продолжила она, решив не обращать внимания на странное поведение молодого человека.

За несколько минут до этого звонка, пока Жан спокойно пояснял Арин тонкости функционирования системы Центров, в холл ведомства влетел Ветров, сметая всё на своём пути. Молоденький дежурный втихаря копался в телефоне, совершенно забыв о своих прямых обязанностях. Пухлая кипа бумаг, поднятая сквозняком от открывшейся двери, взмыла к потолку.

– Боремся с бумаготворчеством, – успел пробурчать Ветров, несясь наверх, перелетая со ступеньки на ступеньку.

Влетев в кабинет Громова, выпалил с порога:

– Господин полковник, Ворона надо срочно вытаскивать! Рассекречены документы по делу агента!

Вспышка гнева молнией пронеслась в глазах полковника. Схватив телефон, он лихорадочно отправил условленное сообщение Жану, а потом позвонил ему.

– Мало ли, что, – зло прошептал он.

– Что было сделано? – вопрос полковника прозвучал как выстрел.

Ветров его понимал с полуслова:

– Определено точное местонахождение «лазутчика», бригады дежурят поблизости. Сеть полностью заблокирована, связь заблокирована тоже…

Ему потребовалось немного слов, чтобы описать сведения, переданные информатором.

– Ты думаешь, что сообщение ещё не отправлено? – резко спросил Громов, теряя разум от ярости и беспокойства. Спросил только, чтобы спросить…

Ветров молчал, напряжённо глядя в глаза шефа.

– Едем, – решил Громов, укладывая в карман излучатель. На его напряжённом лице не осталось ни следа благожелательности. – Чёрт, ментовские войны какие-то, как в старые времена, – шипел он, сбегая по лестнице.

Кипа только что собранных и аккуратно сложенных бумаг, опять взлетела с края стола на радость дежурного. Тому оставалось ошарашено смотреть, как за полковником захлопнулась входная дверь, сопровождаемая шорохом осыпающихся документов.

– Этот «лазутчик» кто? – спросил Громов, усаживаясь в аэромобиль.

– Работник посольства, – ответил адъютант, сузив глаза. – Они с агентом учились в Европе и их давняя «любовь» ещё оттуда.

Ветров, зная крутой нрав своего шефа, отчётливо понимал, что после завершения операции слетит не одна голова.

Когда они добрались до места, Громова опять взбесил один факт. Между кустами и широкими стволами деревьев темными пятнами виднелись силуэты военных. Правда, они были в штатском, но намерения их отчетливо читались в напряжённых позах. Их было здесь достаточно, чтобы обложить целый город. На немой вопрос полковника: «Зачем их столько?» Ветров пожал плечами. Он подбородком указал на старшего офицера нагнанных отовсюду бригад. Увидев Громова, тот приблизился и открыл рот, чтобы по привычке отрапортовать.

«Страна непуганых идиотов», – подумал Громов, а вслух вполголоса произнес:

– Не надо, капитан, я превосходно осведомлён. Проводите…

Зашторенные темные жалюзи почти не пропускали свет в довольно большую комнату. Готовое к отправке сообщение голограммой зависло в воздухе. Агент Ворон во всей своей красе смотрел с этой голограммы. Смеющиеся глаза, трёхдневная небритость на щеках и подбородке…

Высокий спортивного телосложения молодой человек стоял напротив изображения с широким стаканом виски, словно празднуя победу над возвышающимся над ним врагом.

– Ну что, Вервольф, на этот раз ты попался! – произнес он, качнув стаканом в сторону изображения, словно чокаясь с ним.

– Почему Вервольф? – тихо спросил Громов, уже минуту созерцавший открывшееся зрелище.

Стакан выскользнул из рук молодого человека.

– Pardi! – сквозь стиснутые зубы воскликнул тот, оборачиваясь.

За Громовым стоял Ветров, сохраняя спокойствие на лице.

Два офицера в штатском направились в сторону «лазутчика».

– Так ты, господин хороший, не ответил на вопрос, – напомнил ему Громов.

Молодой человек, понявший, что попал в ловушку, иронично усмехнулся:

– В школе у него было такое прозвище…

Громов начал припоминать, что этот псевдоним закрепился за Жаном после занятий по ассоциативной психологии в школе. Педагог была очень удивлена, когда такой прилежный и спортивный мальчик ассоциировал себя с волком, а не с тигром или львом, например. На её вопрос «почему?» он ответил выдернутой откуда-то фразой:

– Когда бьют собаку, она визжит и лает. Если бьют волка, он терпит, молча, как бы сильно его ни били. Разве что глухо зарычит сквозь зубы. Собака всегда надеется на человека и потому зовет на помощь. Волк всегда один, ему надеяться не на кого.

Резонанс по поводу заявления мальчика-подростка в элитной школе был такой, что вызвали на беседу Кевина. Психолог долго проводила параллель между командным духом, работой в группе… и о волке-одиночке. Даже сейчас, спустя столько лет, Жан с удовольствием вспомнил бы ответ Кевина:

– Прежде, чем наводить смуту, – начал он с ироничной улыбкой, – вы могли бы почитать о волках…

– Вы о чём? – удивилась психолог.

– Волк – один из лидеров среди зверей, а волчья стая – тесная семья с крепкими родственными узами и общими целями. Правда, они безжалостны к своим врагам, но это всего лишь закон выживания…

– Интересно, – прошептал Громов, а чуть громче похвалил, – а ты молодец!

Молодой человек непонимающе уставился на стоящего каменной глыбой офицера.

– Я вас не понимаю, – пробурчал он, всё еще удивляясь похвале главного с виду офицера.

– Нас подождал! – уточнил Громов, подходя к нему и надевая латексные перчатки.

Молодой человек шарахнулся от него в сторону. Если бы не двое стоящих рядом офицеров, то он бы упал, зацепившись об стоящий за ним стул.

– Бить будете, – буркнул он, зло ухмыльнувшись.

– Ага, заняться больше нечем, – спокойно ответил Громов, прилепляя на тыльную сторону руки задержанного маленькую красную пуговку. – Поспи, родной, пока стиратели поработают.

В то время, когда Громов с командой обезвреживали «лазутчика», спасая тем самым своего агента Жана Франсуа, тот продолжал спокойный разговор за чашкой ароматного кофе. Арин не могла понять, причем здесь компьютер отца…

– К сожалению, – пояснял он, – все компьютеры, входящие в кольцо защищены многоступенчатой системой безопасности, и попытка взломать её из какого либо Центра или лаборатории будет моментально обнаружена. Эта попытка приведёт к глобальному международному скандалу, ведь всё оборудование ускорителя и он сам стоил землянам гигантских денег. Подпортили всё неоднократные хакерские атаки, приведшие к усовершенствованию систем безопасности.

– Но в таком случае будет обнаружена и эта попытка взлома системы…

Жан отрицательно покачал головой.

– Во избежание хакерских атак, все компьютеры в сети учтены службой безопасности, а подключение дополнительных систем требует большого числа согласований и времени…

– А военные-то что? – настойчиво спросила Арин, перебив Жана. Она до конца еще не осознала масштабы бедствия.

Жан улыбнулся и мягко, словно маленькому ребёнку ответил:

– Было соглашение о невмешательстве военных ведомств в мирные эксперименты на ускорителе. Поэтому желание подключения к системе представителя крупного военного ведомства, в лице господина Леруа, вызовет достаточно серьезный резонанс в мире.

– Не понимаю…

– Подключение компьютера твоего отца не санкционировано, я не знаю, как им удалось обмануть системы безопасности, но сейчас это не главное…

– Не может быть!

– К сожалению, может.

– Откуда ты это знаешь? Кто ты?

Арин с ужасом отшатнулась от молодого человека. Сегодняшний день преподносил всё больше и больше сюрпризов. Её сердце бешено стучало, в висках стоял шум, а полные слёз глаза непонимающе смотрели на Жана.

– Глупая, как же мне всё объяснить, – прошептал он по-русски.

В голове Арин развеселилась сущность:

– А я о чём говорила.

Странный язык, какой-то очень знакомый, ещё больше напряг девушку. Нахмурившись, она неуверенно произнесла:

– Так ты русский?

 

Глава 13

Жан, будучи воспитанником швейцарской закрытой школы, еще помнил то время, когда русскими пугали детей. Арин же принадлежала к привилегированному кругу политической элиты Франции. Общение с представителями другой национальности ограничивалось рамками светских раутов, а там, как известно абы кто бродить не будет. В её глазах русский – это неандерталец, случайно забредший в современность из параллельного измерения. Всё это нисколько не вязалось со стоявшим рядом Жаном, таким близким и родным.

Арин во все глаза смотрела на него, пытаясь осознать происходящее. Этот ровный средиземноморский загар, безупречная речь, манеры, улыбка, глубина взгляда… Стереотипы ломались один за другим. Арин казалось, что рушилась её внутренняя Вселенная, такая уютная и такая знакомая, где каждое слово, каждое название, каждое событие имели свои места.

Жан молча наблюдал за терзаниями девушки. Все эмоции, мучившие её в данный момент, как в немом кино отражались на лице. «Видел бы меня сейчас Громов», – пронеслось в голове у молодого человека. Перед его глазами встала фигура полковника. Косая сажень в плечах, ироничный взгляд, говорящий: «Какие сантименты! Ты еще стихи почитай, вот, блин, любитель поморочить голову». Ещё Громов как-то сказал: «В тебе больше русского, чем можно было бы представить. Хотя физиономия, – покачал он головой, – ну не Ваня ты, не Ваня». Жан тряхнул головой, образ полковника осколками разлетелся по сторонам.

– Давай знакомиться, – произнес он, пристально глядя в глаза Арин, – Я француз, Жан Франсуа. А уже заочно знакомый тебе Кевин Франсуа – все-таки мой отец, а мама… а вот мама русская, Анна Билых, фотомодель, ты должна её знать…

Арин действительно её видела, и неоднократно, на приемах в посольстве. Отец даже как-то с завистью сказал:

– Все-таки женщины у них, женщины у них, – потом увидев Арин рядом с собой, оценивающе прищурил глаза, – нет, наши всё-таки лучше…

Мимо них прошла высокая, черноволосая хищница с узкими серыми глазами. Арин невольно залюбовалась этой женщиной – возможно татарская кровь добавила ей необыкновенную животную грацию, так сильно отличавшую её от остальных представительниц женского пола. Анна скользила мимо беседующих гостей, поигрывая бокалом шампанского в тонких длинных пальцах. На её губах играла загадочная улыбка, отражавшая безмятежное внутреннее состояние. Ей никто не был нужен, чтобы поддерживать свое хорошее настроение. Она казалась настолько целостной и самодостаточной, что Арин не могла отвести от неё взгляд.

Это воспоминание, столь далекое, всколыхнуло полузабытые эмоции в душе девушки. Она невольно включилась в разговор:

– Я не думала, что у Анны такой взрослый сын…

– У меня еще сестра… была, – с надрывом произнес Жан.

Пережитое горе волной охватило молодого человека. Арин видела, как мгновенно сузились его глаза и напряглись руки, сжатые в кулаки. Во взгляде мелькнуло затравленное выражение и тут же сменилось на сосредоточенное.

– Прости, она была младше тебя? – стараясь не поддаться жалости, спросила Арин.

– Марта не умерла, – спохватился Жан, – пропала.

– Как такое могло случиться?

– Она увлекалась туризмом. Природа, приключения – всё это объединило группу людей, обходивших и объездивших многие забытые Богом уголки Земли.

– Что произошло?

– Как-то они своей компанией отправились в Альпы. Всё было хорошо, Марта регулярно делилась с нами своими восторгами – заснеженные вершины, вечера возле камина, шутки, песни, смешные рожицы на фото… Она и её друзья казались счастливыми – то самое чувство, когда никто больше не нужен. Когда слишком хорошо, чтобы было всё просто… Что там произошло – непонятно, но вернулись не все. Ее подруга Алиса Громова даже под гипнозом не смогла вспомнить, что там было. Как будто стерли память…

Воспоминания давались Жану нелегко. Пришлось заново пережить события шестилетней давности.

– Мы с отцом Алисы переворошили там всё, не оставив камня на камне, но безуспешно. Выдвигались разные версии, но ни одна из них не оправдалась – начиная от схода лавины, заканчивая криминальными сводками. Марте было всего девятнадцать… С тех пор я поклялся бороться с несправедливостью.

Жан пристально посмотрел на Арин и, увидев мелькнувшие в её глазах ироничные смешинки, серьезно произнес:

– Не смейся, я не бэтмен или человек-паук, я обыкновенный человек, и не всегда поступаю правильно, но коечто сделать в этом мире могу.

– Я поняла тебя, – задумчиво протянула Арин. – Но ты так и не ответил на мой вопрос, кто ты?

– Арин, ты меня плохо слушала. Я – человек, который может остановить беспредел, происходящий сейчас в мире. Я – тот человек, который не допустит создания ещё одного вида оружия, возможно, последнего оружия человечества. Я – тот человек, которому ты должна помочь…

– Поняла, ты шпион! – Арин округлила глаза и попятилась.

Жан, схватил её за плечи и слегка встряхнул. Его лицо было серьезным, между бровей пролегла глубокая складка. Казалось, даже воздух вокруг них сгустился, затрудняя дыхание. Арин на мгновение зажмурилась и покачала головой.

– Тебе это нравится? – показал он на трансляционные голограммы с новостями. Подняв девушку за подбородок, повернул её голову в сторону гостиной, где на стене виднелась часть голограмм. – Ты готова отправиться на тот свет, когда ведомство твоего отца додавит ученых?

Жан смотрел на Арин уже с гневом. Его тяжелый взгляд был чужой и страшный, а глаза каким-то невообразимым образом пожелтели, став глазами пантеры. На мгновение, Арин показалось, что она встретилась нос к носу с хищником, в котором никогда не возникало ничего человеческого. С хищником, который привык убивать.

– Они ведь продолжат эксперименты, и либо сразу отправят всех на тот свет, либо попозже, после создания бомбы?

Арин опустила голову. В голове невозмутимо заверещала Нира: «Ты долго будешь строить из себя обиженную?». Девушка зажала уши руками, но то, что сидело в ней, это нисколько не остановило. Сущность шипела, словно ужаленная: «Совсем недавно, ты кусала губы от ужаса, не зная, что делать и куда бежать. Что происходит с тобой сейчас?»

Арин безуспешно пыталась угомонить Ниру, которая была права. Однако, ощущение, что её использовали в качестве подопытного кролика, её использовали, чтобы выполнить какое-то задание – сражало наповал. Её ценность была не выше пешки на шахматной доске. Не выше курьера, везущего смертоносное письмо. Не выше любого из ученых, работающих со страшным оружием…

Жан был неплохим психологом, он понимал эти терзания гордости. Нежно взяв девушку за руки, он с мольбой посмотрел ей в глаза:

– Послушай, я люблю тебя. Ты – первая девушка, которой я это говорю. Я очень хочу быть с тобой, когда всё закончится. Надеюсь так и будет. Верь мне…

– Как я могу тебе верить, если ты пробрался к нам в дом для выполнения своей шпионской миссии! – воскликнула Арин, выдергивая руки. На глазах навернулись слезы. – А я, как дура, купилась на твои ухаживания.

– Ты права, – Жан отвёл взгляд. – Я не думал тогда, что ты станешь для меня таким желанным человеком. Прости. Ты же меня тоже любишь… Ты меня любишь?

Он крепко обхватил её за плечи. Арин невольно на него засмотрелась. Он опять напомнил ей хищную кошку, а раздражение, вызванное непониманием девушки, придавало ему необыкновенную сексуальную притягательность. Никакие слезы не смогли бы смыть его лицо. Стереть из памяти, уничтожить.

– Люблю, люблю тебя, – прошептала Арин. Её губы дрожали.

Жан крепко обнял девушку, закрепляя победу.

– Ты мне поможешь? – спросил он, уткнувшись носом в её макушку.

– Да, – покорно ответила Арин.

– Тогда давай, всё по порядку, – голос Жана остался таким же мягким, но ощущение, что его мгновенно подменили роботом, не оставляло сомнений.

Чувствовалось напряжение спортсмена перед решающим матчем. Каждая клеточка его натренированного тела излучала чувственную энергию. Жан открылся для девушки с новой, загадочной стороны, и это её и озадачивало, и восторгало. Ощущение, что родной человек стал чужим и наоборот, но в то же время в любом своем обличье оставался любимым.

– Сейчас, кроме нас есть кто-то в доме? – спросил Жан, проведя большим пальцем по щеке девушки, заправляя выбившуюся прядь за ушко.

– Слуги разошлись, охрана в дом не заходит, – Арин, словно завороженная не сводила с него взгляда.

– А Кларис?

– Она у подруги, вернется не скоро…

– Отец, судя по всему в Центре. Исходя из последних событий, сегодня домой не вернется?

Арин, вспомнив с каким бешенством, тот выбежал из дома, кивнула.

– Хорошо… Камеры, датчики движения в доме?

– В доме просматриваются не все комнаты. Первый этаж, кухня, кабинет отца – всё это выводится на мониторы охраны. Датчиками движения оборудована вся территория дома, но датчики активируются только, когда в доме никого нет.

– Камеры давно устанавливали?

– Даже не помню. Думаю, что давно…

– Думаешь? Подумай лучше…

– Вспомнила. В кабинете отца недавно устанавливали дополнительные камеры с выводом картинки ему на телефон, вроде так…

– Камеры установлены за спиной отца?

– Не понимаю…

– Смотрят на монитор компьютера?

Арин никогда не задавалась этим вопросом. Она сейчас лихорадочно пыталась вспомнить, но безуспешно. Жан ответил за неё:

– Если кабинет просматривает охрана, то камеры не должны быть направлены в монитор. Понятно… Получается, что кабинет просматривает и охрана, и он сам…

Жан ненадолго задумался.

– Запасные ключи от кабинета отца есть?

Сознание Арин опять начало борьбу. Она вновь взвешивала собственную ценность в уме и мысленно захлебывалась слезами. Чувствовала себя раздавленной, уничтоженной, выпотрошенной. С одной стороны, ей хотелось вцепиться в Жана и, сохраняя остатки гордости, вытолкать за дверь, а с другой стороны Арин видела одинокое и пустое будущее, в котором больше не осталось жизни. Понятия «Можно» и «Нельзя» вколоченные строгими воспитателями, как ангел и демон боролись за пальму первенства. Ещё в юности она услышала совет от всегда строгой матери: «Слушай свое сердце», и не могла сейчас поступить иначе. Не могла предать себя.

– Есть, – после терзаний шепотом ответила девушка. – Запасной на непредвиденный случай.

– Теперь слушай внимательно, – Жан старался говорить, как можно нежнее, понимая, что допрос дался ей очень тяжело.

Все рассуждения о конце света, о создании какого-то фантастического оружия, массовая истерия рожденная пониманием серьезной опасности для Арин были всего лишь слова. Каста, к которой она принадлежала, опиралась на определение «Вся жизнь – для них», а не «Выживание ради жизни», и опасность, которая может в этой жизни возникнуть не вызывала первобытного страха. Этот страх стал для них рудиментом. Сейчас Арин сознательно шла на предательство отца не ради высоких целей, а ради любимого человека. К чему слово «долг», когда важнее сердце? К чему оправдывать ложь ради мира, когда с собственной ложью нельзя ужиться?

– Слушай меня внимательно, – Жан старался говорить очень медленно и спокойно. – Ты открываешь кабинет…

– А как же камеры…

– Я же просил слушать меня внимательно, – строго повторил молодой человек. – Ты ведь читала про человека-невидимку?

Арин кивнула, ощущая себя маленьким, потерявшимся ребенком.

– Создана специальная одежда с интегрированными экранирующими материалами и мембранами, защищающая и от тепловизоров, и от инфракрасного излучения, да и простые камеры, без наворотов, меня не увидят. Я буду просто сливаться с окружающей обстановкой.

Жан сделал паузу.

– Сейчас на мне обувь и брюки из такой ткани. До входа в кабинет я надену перчатки и куртку с защитным капюшоном.

Только сейчас Арин заметила необычный наряд Жана. Интересная, лоснящаяся ткань брюк и обуви с хитросплетением узоров и форм очень гармонировала с белой футболкой.

– Ты хорошо экипирован, – безжизненным голосом произнесла девушка.

Горечь сквозняком обдала молодого человека. Не время отступать, «кончай сантименты», как сказал бы Громов. Жан вновь собрался, отключившись от эмоций. Для них сейчас не время…

– Отец не закрывает жалюзи в кабинете?

– Нет, он любит, когда в кабинете светло. А что?

– Свет от монитора в темной комнате…

Он глубоко вздохнул – сейчас или никогда. Каждое слово казалось тяжёлым камнем, который тянул на дно. Слишком много набралось таких камней…

– Арин, девочка моя, послушай. Я не хочу принуждать тебя делать то, что противоречит твоим принципам. У тебя есть время подумать, и любое твое решение я приму как должное.

Жан вновь сделал паузу.

– Слова, слова, как в песне, – как-то некстати добавил он.

Арин, замерев, сидела, опустив голову. «Ну и что ты молчишь? – взвилась Нира, – сейчас он готов выполнить предначертанное. С тобой, или без тебя он это сделает, только ты, как будешь жить после этого?» Девушка молчала. Ей хотелось зарыться в одеяло с головой. Такая действительность ей не нравилась, эта действительность не может принадлежать ей. И изменить она её не в силах… Сущность тем временем распалялась: «Что ты молчишь? Я вижу, что он тебя любит, уж я в этих делах разбираюсь! Одно твое слово решит всё».

– Хорошо Жан, я с тобой, что делать…

Жан протянул девушке маленькую красную пуговку. – Это весьма любопытная штука, с очень интересным составом. Если снять защитную пленку, а она снимается легко, – он показал, где подцепить, – и прилепить на открытый участок тела человека, руку, например, то человек моментально уснет. Проснувшись, он ничего не будет помнить…

Арин удивленно подняла глаза:

– Зачем мне это?

– Ты где планируешь находиться в то время, пока я буду в кабинете?

– Конечно у кабинета, вдруг кто-то появится…

– А если кто-то появится, например, твой отец, и у него, случайно, возникнет желание войти к себе? Я ведь буду невидим только для камер.

Арин закрыла лицо руками. Такое развитие событий ей даже не могло прийти в голову.

– Арин, прости, но ты готова?

Душа Арин рвалась на части, но девушка, собрав волю в кулак, тихо произнесла:

– Пошли, открою кабинет.

– Тогда надень это, – сказал Жан, протягивая Арин ультратонкие латексные перчатки.

 

Глава 14

Кабинет генерала Леруа располагался в самом центре второго этажа. И фигурка «охраняющей» его Арин, как одинокого дерева посреди поля, хорошо просматривалась со всех сторон. Впустив в кабинет Жана, и сцепив молитвенно руки, она облокотилась о стену рядом с дверью. Взгляд, направленный в потолок говорил: «Только бы всё обошлось, только бы…».

Нервы Арин слишком истрепались на протяжении этого вечера. Она в напряжении кусала губы. Глупая затея! И Нира, как назло, коварно помалкивала, обходясь без привычных едких комментариев. Сущность знала, как застать врасплох. Знала, как мотивировать сделать то, чего делать не хотелось. А добившись своего, пряталась в недрах бессознательного, словно её и не было…

Вздохнув, Арин зажмурилась. Покачала головой. В любом случае, уже поздно что-то менять.

Просочившись в кабинет, Жан осмотрелся. Старинные часы размеренно отсчитывали время. Вся обстановка говорила о тонком вкусе хозяина, любившего старинные изысканные вещи. Дубовый массивный стол, роскошное мягкое кресло и огромный кожаный диван – это всё, что находилось в комнате, но необыкновенный уют этой комнате придавали картины и небольшие вещицы, яркими штрихами разбавлявшие скупое убранство кабинета. Небольшой планшетник с дисплеем на гибкой графеновой подложке непредусмотрительно был оставлен на столе. «Да неужели? – подумал Жан, – как-то необыкновенно хорошо всё складывается, сплюнуть бы», однако закрывающая лицо сетка, наподобие чачвана, не позволила выполнить задуманное.

Жан медленно прошелся вдоль стены, вслушиваясь в легкий шорох собственных шагов. Одежда, конечно же, его защищала от посторонних наблюдателей, но чем чёрт не шутит. Облокотившись об стену, настроил квантовое устройство на сканирование данных планшетника Леруа. Устройство, как и сам Жан, было в уникальном чехле, защищавшем его от камер.

«Видел бы профессор свое детище в работе, – промелькнула гордая мысль. Вибрация, исходившая от устройства, свидетельствовала о том, что работа уже началась. – Киношку бы посмотреть, пока комп качает…»

Арин было не до глупых мыслей, одолевавших сейчас Жана. К мучившему её чувству предательства прибавилось и чувство дикого страха за любимого. Ведь охрана была выдрессирована самим генералом, и сменялась каждые четыре часа. Для этого использовались контрактники ближайшей военной части, бездушные и универсальные машины. Чётко исполнявшие приказ. Начисто лишённые размышлений и эмоций. Арин не хотела думать о том, как они могли поступить с её любимым – человеком, который на свой страх и риск проник в отцовский кабинет.

Она стояла в коридоре, прижавшись спиной к холодной стене, и слышала лишь учащённое биение собственного сердца. Гулкое, порывистое, тяжёлое. Сердце лучше неё знало об это опасной затее. Знало, как страх может выплеснуться наружу и причинить нестерпимую боль.

«Скорей бы всё закончилось», – словно заклинание повторяла она.

«Ой, всё так здорово получилось! Как я и говорила, – проснулась Нира. – Великолепно!»

– Да, давно тебя не было, – прошептала Арин, – когда ты меня, наконец, оставишь в покое…

– Скоро подруга, моё задание скоро будет выполнено…

– Задание?!

– А ты, думала, что я тут, развлекаюсь? Мне надо было тебя направить в нужном направлении.

– В каком направлении? – у Арин вновь сжалось сердце, чувствуя сговор окружающего мира против неё.

– Ты как-то связана с тем, что сейчас происходит?

– В глобальном смысле, да. Но не думай, что я – инструмент вражеской разведки, внедренный в твой мозг.

– Хорошо, тогда кто ты?

– Сегодня день знакомств, не правда ли, – захихикала сущность. – Меня направили, чтобы положить конец игры землян с неподвластными им материями. С твоей помощью или с помощью другого человека я должна была это сделать.

– И как же ты это бы сделала?

– Всё, что происходит – предрешено, я только подтолкнула некоторые события.

– Так ты знала, что появится в моей жизни Жан? – Жан – это одна из вероятностей, а их миллионы. – Я тебя не понимаю…

– Вы, земляне, слишком мелки для понимания гигантских масштабов вселенных, и могущества той силы, которая ими управляет.

– Ладно, твои зарисовки мне действительно не понятны, но скажи, у Жана всё получится?

– Я не гадалка, – фыркнула Нира.

– Но ты ведь сказала, что всё предрешено, и Жан выполнит нужные тебе задачи?

– На данный момент они в стадии выполнения, но пока не выполнены. Терпение, только терпение.

– Хорошо, если сегодня всё провалится, то, что будет? – Тогда будет следующая игра и следующие актеры. В любом случае всё закончится так, как хочет моя госпожа.

Арин махнула рукой. Понять пространные рассуждения гостьи не представлялось возможным. Одно девушка поняла наверняка – то ради чего была внедрена в её голову сущность, подходит к логическому завершению. Арин обхватила себя за плечи. Её знобило. Земляне – всего лишь пешки. Так было и, скорее всего, будет всегда. И всегда найдется тот, кто заскучает на просторах вселенных. Тот, кому захочется сыграть в игру с придуманными правилами. В игру, на кону которой могут стоять тысячи и миллионы жизней…

– Знаешь, я как-то к тебе уже привыкла, – медленно произнесла Арин, тщательно подбирая слова. – В моей жизни с твоим появлением, произошло столько невероятных событий… Я стала обращать внимание на те вещи, на которые никогда не смотрела. На тех людей, которых не замечала. На те чувства, в существование которых отказывалась верить.

– Мне тоже было интересно познакомиться с твоим миром, – учтиво произнесла Нира и умолкла. Арин тоже принялась ждать.

В это время окончание вибрации квантового устройства дало понять Жану, что сканирование прошло успешно, и с чувством выполненного долга можно покидать гостеприимную комнату. Он медленно выпрямился и огляделся: «Сегодня всё идет как по маслу, даже напрягает как-то». Уложив устройство в потайной карман, он также по стенке вернулся к двери.

А Арин, увлекшись общением с подругой, не заметила, что за ней наблюдают.

«Чего она здесь топчется, – думал Френк, напряжённо всматриваясь в фигурку девушки. – «Очевидно, я пропустил всё интересное… Или не пропустил ещё?»

Он пожирал её глазами, неподвижный, как мрачное изваяние в своем строгом форменном костюме.

Френк, несмотря на расстроившуюся свадьбу, довольно часто приходил в дом Леруа. Это было связано по большей части с теми заданиями, которые он получал в ведомстве. А общение с генералом входило в его прямые обязанности. Леруа настолько доверял несостоявшемуся зятю, что ключи от своего кабинета так, на всякий случай, были переданы ему. Зачем Френк пришел сегодня в дом начальника, он и сам не мог понять. Какое-то странное чувство заставило его бросить дела, сесть в машину, и примчаться сюда. Только теперь, глядя на неестественно прямую спину девушки, явно ожидающей чего-то возле кабинета отца, он понял, что интуиция его не подвела и на этот раз.

Он медленно подошел к ней, огибая полукруглую стену. Приглушенное сияние настенных светильников было ему на руку. Арин стояла, прислонившись плечом к стене и что-то неразборчиво шептала. Некоторое время Френк стоял неподвижно, пытаясь разобрать её слова и восстанавливая дыхание. Услышав шорох, насторожился.

Дверь кабинета приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулась рослая фигура в странном камуфляже. Медлить было некогда.

Сделав резкий шаг в сторону Арин, Фрэнк обхватил её за горло и сжал его. Другой рукой зажал ей рот и потащил к лестнице, отступая. Арин извивалась, не теряя надежды освободиться от своего душителя, но только причиняла себе мучительную боль. Её усилия были напрасны.

Оказавшись в полумраке, он шепнул девушке на ухо:

– Я-то думал, отчего же так охладела ко мне моя невеста! А у нас, оказывается, завелась крыса…

Жан, скинув куртку, остановился в коридоре. Откудато донёсся сдавленный стон. «Вот оно, нарисовалось», – успело мелькнуть в его голове.

В это время Арин всё ещё пыталась выбраться из цепких рук. Но эта попытка по-прежнему оказалась бесплодной. Грубая рука зажимала ей рот, а от мрачного голоса заледенела кровь в жилах девушки.

– Милая моя, чем больше сопротивления, тем больше тебе достанется, – шептал Френк, сильнее сдавливая её горло.

В руке Арин была крепко зажата пуговка со снотворным веществом, но вскрыть оболочку ей не удавалось. Удушье почти лишало её сознания.

– Оставь Арин, тебе ведь нужен я, – раздался спокойный голос.

Подняв голову, Френк разглядел Жана, который продемонстрировал ему пустые ладони.

– Отпусти её, поговорим…

Френк оскалил зубы в свирепой ухмылке, но голос его остался мягким, как бархат.

– Мне говорить с тобой, ищейка? Не слишком ли ты о себе возомнил? – говоря это, он гневно встряхнул Арин. – Смотри, твой любимый вражеский шпион копошился в вещах твоего отца, а ты, как сучка, пускаешь по нему слюни! Зачем ему это делать? Чтобы обеспечить тебе стабильное и безопасное будущее? Сидеть с тобой рядом и воспитывать детей? Ты этого ждала?

Арин могла только мычать, ухватившись за впившуюся в её горло руку. А Френк упивался триумфом.

– Так тебе и надо, – зло тряс он девушку, – он тебя достоин. Ты, радость моя, хорошо посмеялась надо мной! Настал черёд смеяться мне.

Жан сделал попытку достать оружие, но Френк, зло усмехнувшись, сказал:

– Я её почти задушил! Ещё одно движение и ей конец! Руки, руки подними, красавчик…

Жан поднял руки и медленно стал подходить к парню. Френку пришлось убрать одну руку со рта Арин для того, чтобы достать излучатель. Девушка, воспользовавшись ослабевшей хваткой, сдернула плёнку с пуговки, и прилепила к державшей её за горло руке Френка. Реакция последовала внезапно. Тело молодого человека начало медленно оседать, увлекая за собой Арин. Вовремя подскочил Жан и подхватил её изнемогающую, полузадушенную.

Надсадно кашляя, Арин опустилась рядом с бывшим женихом. Она жадными глотками пила воздух, массировала шею и шмыгала носом. На глаза навернулись непрошеные слёзы. Мгновение отделяло её от смерти. Одно мгновение, которое могло оказаться последним. Эти мысли вызвали поток слёз, которые потекли по щекам, ненадолго задержавшись на дрожащем подбородке.

– Девочка моя, прости, я втянул тебя в это, – Жан держал её за плечи. Развернув лицом к себе, покрывал заплаканное лицо поцелуями.

Горло, пару мгновений назад находившееся в тисках железной хватки, смогло издать только жалкий всхлип. Не хотелось ни о чём думать. Анализировать. Делать выводы. Выслушивать объяснения. Хотелось лишь проснуться, но это был не сон.

Арин указала на спящее тело, и в её глазах читался вопрос.

– Внизу камеры, – вспомнил Жан, – туда нельзя. Надо перетащить его в твою комнату.

– Зачем? – хриплым голосом выдавила она.

– Посадим в кресло, нальем коньяк, или что там он пьет.

– В смысле?

– Ну, уснул парень, устал… – Жан пожал плечами и попытался улыбнуться.

Он помог девушке подняться. На ватных ногах Арин сделала пару шагов, и в нерешительности остановилась. Жан взвалил на себя тяжёлое тело Френка. Чертыхаясь, дотащил его до комнаты Арин и с облегчением усадил в кресло.

Френк очнулся через час.

Он не мог понять, почему уснул в комнате бывшей невесты. Оглядевшись, заметил её и Жана, увлеченно игравших в популярную компьютерную «стрелялку». Рядом с ними на стеклянном столике стояла наполовину пустая бутылка с дорогим виски и початая бутылка с вином. Голова неприятно гудела. Один стакан стоял рядом с ним. Френк недоверчиво покосился на него и повернулся к игравшим. Заметив его, Жан обернулся:

– Проснулся, наконец, – по-доброму заметил он. Френк схватился за голову.

Жан и Арин переглянулись и засмеялись:

– Пить надо меньше…

Необыкновенно дружеская атмосфера царила в комнате, поэтому мучивший Френка вопрос: «Как я здесь оказался?» – отпал сам собой.

– Арин, – прохрипел он, – кофе бы.

Она, улыбнувшись, пригласила всех на кухню. Френк уселся за стол с мрачным лицом. Ему определенно не нравилась эта ситуация, в которой он ощущал себя беспомощным, словно слепой котенок. Вид безмятежно улыбающейся пары, сидевшей напротив него, вызывал смутные ощущения чего-то тяжёлого, неприятного, но сколько бы Френк ни пытался, ответы ускользали ещё до того, как он успевал задать себе хоть один вопрос.

Аромат кофе щекотал ноздри и Френк сделал несколько глотков. Поймав на себе весёлый взгляд Арин, решился спросить:

– Сколько же я продрых? Что-то не помню ничего…

– Да недолго, с полчаса. Ты говорил, что очень устал за сегодняшний день…

Жан произнес это так естественно и спокойно, что Френк с ним согласился:

– Да денёк сегодня выдался какой-то… странный…

Чувство недосказанности только усилилось, но Френку не хотелось копаться в произошедшем. Он понимал, что дело и в нервном перенапряжении и в постоянном бодрствовании, и в сложности заданий, которые поручал ему генерал…

Допив кофе, он поспешил откланяться.

Когда за ним закрылась входная дверь, Жан и Арин вновь переглянулись. Лицо девушки расслабилось, во взгляд вернулась привычная теплота. Жан обнял её.

– Неплохая работа для одного дня, – пробормотал он, зарывшись носом в волосы Арин. – Совсем неплохая!

 

Глава 15

– Люблю Эгейское море, оно такое ласковое, как ни одно море на Земле, – прошептал Жан.

– И такое синее, – вторила ему Арин, также тихо, стараясь не нарушить торжественность отходящего ко сну дня.

Они лежали, утопая в белом мягком песке, а ноги ласкало море. Прозрачная бирюзовая вода, настолько тёплая, что хотелось ощущать её прикосновение вечность. Хотелось не расставаться с уютом побережья, ставшего домом лишь на пару мгновений. Высокое, без единого облачка небо, еще не включило ночные светильники. Маленькая нахальная птичка беспардонно рылась рядом в песке, не собираясь готовиться ко сну. Арин с лёгкой улыбкой наблюдала, как пёстрые крылья взметали в воздух песок, и через секунду показывалась головка птички с круглыми черными глазами. Такая крохотная, беззащитная птаха, как она сама…

Зажмурившись, Арин прислушалась к рокоту волн. Казалось, что это не море, а счастье волнами омывает тело, растворяя переживания недавнего прошлого, словно рисунки на песке. Всего лишь несколько штрихов и побережье превратилось в чистый лист, на котором предстояло написать новую историю.

Жан, положив голову Арин себе на грудь, гладил её пушистые волосы.

– Господи, хорошо-то как, – невольно вырвались русские слова. Только русский язык мог передать испытываемое в данный момент блаженство, – спасибо тебе, Господи!

– Интересный язык, – с закрытыми глазами промурлыкала девушка.

– Мы их ищем в доме, а они забрались к чёрту на куличики, – густой женский голос произнес фразу довольно странно.

Арин открыла глаза и приподняла голову. В вечерней дымке проступили очертания идущей по побережью пары.

Первая часть фразы была произнесена на чистейшем французском, вторая часть по-русски. Причудливые словесные обороты с мягкими согласными. Женщина, произнесшая двуязычную фразу, была почти на голову выше спутника. Длинные чёрные волосы перевязаны голубым шарфом, свободно свисающим ниже талии. Необыкновенная восточная красота – оливково-золотистая кожа, темные выразительные глаза, округлые черты лица. Такие знакомые… Арин приподнялась на локте, всматриваясь в подошедших.

– Ужин стынет, – опять произнесла незнакомка, приблизившись.

– Мама, папа, – встрепенулся Жан. – Что ещё для счастья надо?!

Он поднялся и бросился в объятия родных ему людей. Арин не сводила взгляд с этой троицы, от которой веяло искренностью, восторгом и надежностью. Как за каменной стеной…

Когда первые восторги улеглись, Жан обернулся и с улыбкой произнес:

– Знакомьтесь, это моя Арин.

– Я так и поняла, – сказала женщина. Она протянула руку, помогая Арин подняться. – Я – Анна, а это мой супруг – Кевин. Я уже и не надеялась познакомиться с тобой. Наш оболтус никак не хочет расставаться с детством.

Арин во все глаза смотрела на родителей Арин. Как молодо они выглядели! Было очевидно, что к природой данной им привлекательности прибавилось и старание врачей, продлевавших молодость. Те самые пресловутые биопрограммы, перекодировавшие генные системы, обратившие время вспять. Девушка переводила взгляд с Жана на его родителей, которые в лучшем случае казались его старшими братом и сестрой.

Ужин при свечах, как в давние времена продолжил волшебный вечер. Родители Жана оказались веселыми, общительными людьми, в отличие от её родителей. Генерал Леруа во всех приходящих в дом видел потенциальную угрозу и близко никого не подпускал. Как удалось Жану разрушить каменное сердце генерала, Арин до сих пор не поняла. Кларис же проводила время с подругами, почти не интересуясь жизнью Арин. Слишком много в её жизни было строгости, закрытости, преодолевая которые приходилось на своем опыте познавать любовь и нежность…

– Как быстро летит время, – вздохнула Анна.

Кевин улыбнулся:

– Да, наши внуки будут называть это время «старым и добрым».

– А разве не так?

Арин наслаждалась семейной обстановкой, где любовь, теплота и уважение сплелись в клубок вселенского счастья. Было интересно слушать их разговоры. Два языка необыкновенно перемешивались, образуя одно целое. Даже Кевин частенько переходил на русский, потом просил прощения у Арин, понимая, что девушка теряет нить разговора. Арин, раскрасневшаяся от шампанского, улыбалась, видя, как отец и сын подшучивают друг над другом, словно они одни в целой Вселенной, в которой никогда не было войн и потрясений. Совершенно одни в мире, где не было и нет места жестокости. Совершенно одни в мире, где правит любовь, а не страх.

Уже глубоко за полночь Анна предложила прогуляться. Грациозно поднявшись, она взяла Кевина за руку и потянула к выходу из дома. Вдалеке грохотало море, нёсшее свои волны под мерцающими звездами. Переглянувшись, Жан и Арин последовали за его родителями в притихший ночной мир, где над головой Великая госпожа разбросала незнакомые созвездия.

«Что ещё надо для счастья?» – мелькнула теплая мысль. Судя по умиротворённым лицам, такая мысль посетила всех. Арин с наслаждением ощущала прикосновение прохладного песка к ногам, шелест оливковых деревьев, смешивающийся с плеском набегающих на побережье волн.

– Ну, что подруга, хочу попрощаться, – Арин вздрогнула от возникшего голоса в голове.

– Не может быть, – с недоверием мысленно ответила девушка.

– Очень даже может, как не хотелось бы мне тут пожить, но надо возвращаться…

Такой скорой развязки Арин не ожидала, даже больше, ей стало жалко расставаться с уже прописавшейся в её голове врединой. Однако, Нира была непреклонна, а в её уставшем голосе явственно сквозил оттенок грусти.

– Не печалься, – произнесла сущность. – Я ухожу, но хочу оставить тебе два подарка.

– Вот в чем подвох, – выдохнула Арин.

– Да не дрейфь ты! Я не останусь, как ни проси. Буду тебя ждать у себя в гостях…

– Нет уж, лучше ты к нам!

– Заболтала ты меня, а я ведь речь приготовила, тьфу…

– Ладно, валяй, – Арин мысленно улыбнулась.

Прогуливающиеся как-то притихли, под впечатлением торжественности ночи. Твёрдая рука Жана поддерживала девушку за талию. Видя, что спутники спокойны, Арин вновь сосредоточилась на голосе в голове.

– Ухожу я, – протяжно произнесла сущность, – но оставляю тебе два подарка.

Арин уже не перебивала, заинтригованная.

– Зелень глаз, она так тебе идет! Смотрясь в зеркало, будешь вспоминать меня.

– Я уже боюсь вглядываться, вдруг опять нарвусь на гостью из Зазеркалья.

Сущность хмыкнула.

– Второй подарок – это частица огня, её тебе не хватает, – а потом добавила уже вредным тоном, – ты действительно ни рыба, ни мясо… была!

– Любишь всё опошлить, – обиделась Арин, – спасибо, подруга, мне очень тебя будет не хватать.

– Ой-ой-ой, сейчас расплачусь! Ты ж сама хотела от меня избавиться!

– Раздвоение личности – это диагноз! Прощай… – Арин прислушалась к внутренним ощущениям.

Затаив дыхание, Арин смотрела, как край неба, превратившись в чернильно-синий сгусток, протянул лапу и коснулся её груди, словно забирая что-то. Внутри ощущалось жжение, словно небесная лапа превратилась в обжигающую кислоту. Арин зажмурилась, силясь сохранять молчание. Жжение исчезло и, открыв глаза, она увидела, как к небу унеслась маленькая звездочка. В сознании воцарились ясность и легкость…

Жан, не мигая, смотрел на неё, пытаясь закрыть её собой от родителей. Они ушли далеко вперед, ничего не заметив. Их смех сливался с рокотом моря, в то время, как Жан слышал лишь учащённое дыхание девушки. Он обхватил её за плечи и встряхнул.

– Энергия, почему она здесь? Арин, что происходит?

– Не переживай, уже всё хорошо! – она слабо улыбнулась ему, приходя в себя.

– Ты о чем?

– Эта ночь длинная, расскажу… Не будем сейчас об этом, – прошептала Арин и потянула его за руку, стремясь догнать родителей.

На обратном пути, пропустив вперед женщин, Кевин придержал Жана.

– Звонил Громов, – сказал он по-русски, – сведения с компьютера Леруа вызвали в мире такой шум, что все планируемые эксперименты заморожены на неопределенный срок.

– Надо же, я и не предполагал, что всё произойдет так быстро…

– Люди всё-таки хотят жить, и сомнительные игры с неведомым – это всегда большой риск.

– А ускоритель? Ведь сколько денег вложено!

– Вложено – это одно. А сколько стоит его эксплуатация? Сейчас многие склоняются к тому, что деньги, которые съедает ускоритель, нужно пустить на увеличение мощности концентраторов солнечного излучения на околоземной орбите для передачи энергии земным станциям.

Действительно, жизнь ускорилась, возросло потребление энергии. Человечество, объединившись, уже использует для своих всё возрастающих нужд космическую солнечную энергию. Но основным её источником всё ещё остается энергия атома, да и углеводородные технологии не умерли, как предсказывали ученые в начале века.

Жан усмехнулся:

– Опять игры…

– Ну да, орбитальное оружие, в которое может превратиться концентратор, в случае чего, – Кевин махнул рукой. – Ладно, может, наши потомки будут жить лучше?

– Угу, главное, чтобы они не забыли передать твою фразу своим потомкам, – пробурчал Жан, качая головой, и добавил, – пора догонять наших дам, пока не заблудились.

Воздух, наполненный пряным ароматом цветущих кустарников, приятно щекотал нос. Арин сидела на диване, закутавшись в плед, и рассказывала историю Ниры, с которой познакомилась когда-то, выронив из рук щетку для волос. Вспомнила разбитую вазу, вода из которой намочила платье. Странное лицо матери в клинике, растерянность лечащего врача, солнечный зайчик, скользнувший по щеке незнакомца, пришедшего к ней в палату на запах свежих круассанов…

Обхватив руками подушку, Арин рассказывала о снах, которые расшифровывала Нира, о грубоватом юморе сущности и о той смелости, которой делилась подруга в тяжёлые моменты. Вспомнила, как она подстрекала на то, чтобы позволить Жану проникнуть в кабинет отца и обо всех её подсказках. Когда рассказ был окончен, над морем показалась золотисто-алая полоска поднимающегося солнца.

Некоторое время Жан молчал, уставившись в одну точку.

– Да, как-то всё закручено, заморочено, – задумчиво протянул он. – Одно я знаю, что при всём при этом у меня появилась ты…

– Я состарюсь, и ты меня разлюбишь, – жалобно прошептала Арин, вспомнив моложавые лица родителей парня.

– Мы никогда не состаримся, – уверенно ответил Жан, и добавил по-русски, обняв любимую, – мы с тобой перенесёмся в другую Вселенную…

***

– Великая, что прикажешь? – Материя, вытянув щупальца, склонилась перед скучающей сестрой.

– Да, сказки имеют свойство заканчиваться…

– Похоже, сказка с этим героем продолжится?

– Он меня чем-то зацепил.

– Поэтому ты хочешь раскрыть ему тайну Времени? Зачем ничтожному существу такие знания?

– Нарываешься…

Слова затерялись в крике новорожденных. Этот крик был краток и мощен. Гамма-всплески возвестили о рождении черных дыр. Крохотные комочки верещали, закручивая пространство и время в крендельки.

 

Эпилог

В спальне, на фоне белого лунного сияния появились очертания женского тела. Еще несколько мгновений – и возле окна застыла девушка, вбирая в себя серебристый свет. На её перевитых жемчужными нитями темных волосах красовался изящный блестящий шлем с высоким гребнем. Короткая светлая туника мягкими складками драпировала хрупкую фигурку, скрывая тонкую ажурную кольчугу. На ногах незнакомки поблескивали сандалии, ремешки которых обтягивали икры и заканчивались под коленками. Девушка огляделась, её губы тронула едва заметная улыбка.

– Наконец-то я уснул, – прошептал Жан.

А потом подскочил, словно кипяток потёк по жилам:

– Я не сплю?

Девушка чуть качнула головой и засмеялась:

– Спишь, спишь…

На спинку кровати уселась огромная белая сова. Она с любопытством поглядывала на растерянного молодого человека, севшего в кровати, и ухала, буравя его блестящими круглыми глазами.

– Не шуми, Когтистая, – махнула рукой в сторону совы девушка.

– Наваждение какое-то, надо прекращать пить, – прошептал парень и тряхнул головой.

Девушка рассмеялась ещё громче:

– Это тебе не поможет восстановить память, посмотри получше…

– Смотрю…

– И?

– Марта! Девочка моя маленькая! – захлебнулся от чувств Жан. Он подскочил на постели как ужаленный.

– То-то же…

Девушка грациозно прошлась по комнате и вальяжно развалилась в кресле напротив. Лунный свет серебрил очертания её фигуры, скрытые мягкими складками туники.

– Узнал, наконец, – усмехнулась гостья.

– Где ты? Я сбился с ног, разыскивая тебя, – потрясенно прошептал Жан, не веря собственным глазам.

– Далеко…

– Марта, не зли меня, возвращайся по-хорошему, – напрягся Жан. Его руки сжались в кулаки, стискивая одеяло.

Девушка опять рассмеялась:

– А помнишь, в детстве мы мечтали улететь на Марс! Я ведь уже собиралась туда отправиться, и отправилась бы, если б не родители.

Жан чуть расслабился и разжал ладони. Он во все глаза смотрел на сестру, которая как ни в чем, ни бывало, беспечно болтала, словно и не прошло столько лет, исчезнувших, словно в песок…

– Я помню, как ты постоянно с чем-то боролась, Дон Кихот в юбке, – он покачал головой.

– Да, было дело, – грустно произнесла она.

– Так возвращайся!

– А толку, вашим миром правят корпорации, – в голосе Марты послышались стальные нотки.

– А твоим?

– Духи, – отмахнулась она.

– Возвращайся, мы тебя так ждем!

– Не ждите меня, не вернусь! – с жаром воскликнула сестра. – Я здесь нашла то, чего не могла найти в той жизни. Если бы ты знал, Жан! Если бы знал, насколько тот мир отличается от этого, если бы знал, насколько на самом деле всё не так, как мы привыкли представлять, если бы ты знал!.. А теперь прощай!.. По другую сторону дыханья, мы ещё увидимся с тобой…

В это время небольшая, неизвестно откуда взявшаяся тучка заслонила собой лунный диск. Серебристое сияние померкло, выскользнуло из спальни, а с ним и исчезла героиня ночи.

Утренние трели, слишком уж яростные и надрывные, заставили Жана разлепить глаза. Он вздрогнул и проснулся. Подушка была вся мокрая, то ли от пота, то ли от слёз.

– Марта, девочка моя маленькая, это был всего лишь сон…

С трудом понимая, что происходит, он заставил себя встать и идти на звук. Телефон. Где-то звонил он, зарытый в брошенной наспех одежде, испуская тонкие серебристые звуки. Чтоб его…

– Слушаю, – бросил Жан.

– Иван! Алиса пропала там же, где пропала Марта!