Арин улыбнулась спросонья, потянувшись в томной слабости и неге.
– Я проспала целую вечность! – тихо прошептала она, приоткрывая глаза.
Солнечные лучи скользили по лицу, заставляя зажмуриться. В комнате Арин была одна. Нежиться в мягкой постели можно было бесконечно. Из распахнутой настежь двери на террасу дул теплый ласковый ветерок. Цветы в огромных напольных кадках распространяли пьянящий аромат, который смешивался с запахом смолы и трав. Совсем рядом с окном, сидя на кусте, маленькая птичка самозабвенно выводила заливистые трели. Квартира Жана располагалась, как и особняк родителей, вдали от смрада мегаполиса, где из окна открывался чарующий вид на парк. Казалось, ничто не испортит это замечательное утро, но судьба распорядилась иначе…
– Ну, ты и дрыхнуть, – заворчало в голове. Арин улыбнулась:
– Сегодня твоё вечное недовольство не испортит мне настроение, – вполголоса произнесла она. – Послушай, как поёт пернатое чудо на террасе. Интересно, что это за птичка?
– Сойка, – брякнула Нира первое попавшееся название.
– Нет, сойка-пересмешница – это у нас ты, и, похоже, уже гнездо свила у меня в мозгах.
Арин почувствовала желание вредины съязвить по этому поводу, но комментариев почему-то не последовало.
– Слушай, – решилась Арин на вопрос, – когда я лежала в больнице, то увидела интересный сон…
– Ты про Венеру?
– Угу, – буркнула Арин, прислушиваясь.
– Это был не сон!
Арин недоверчиво усмехнулась.
– Мифы рождаются из жизни, – просто ответила сущность.
– А ты сегодня немногословна, даже странно как-то, – искренне удивилась девушка.
– Да что говорить, – Арин показалось, что подруга пожала плечами, и продолжила рассуждения, – существуют другие миры, иные формы и уровни жизни. Существа по ту сторону другого мира могут отлично вас видеть, слышать, а вы даже не догадываетесь о таком наблюдателе…
– Ты хочешь сказать, что Богов, выходцев из другого мира, видели земляне и о них сложились легенды?
Вместо ответа Нира, нахохлившись, заворчала:
– Ты вставать-то думаешь? Не дома, поди…
Арин опять потянулась. Перед её глазами из воздуха голограммой сформировалась фигура Жана. При виде неё Арин задохнулась от нахлынувших чувств, но усилием воли заставила себя остаться в кровати.
– Подожди, не торопи, – улыбнувшись, сказала она, – молодой человек должен почувствовать мое отсутствие, соскучиться…
– Ну, ну, – пробурчала сущность.
– Слушай, – пыталась удовлетворить свое любопытство девушка, – ты всё знаешь. У нас с Жаном есть будущее?
Сердце Арин замерло…
– Что было? Что будет? Чем сердце успокоится? – сухо проговорила подруга.
Только Арин уже не знала, что хотела бы услышать: правду или ложь.
– Чинная, размеренная, может немного скучная семейная жизнь тебя ждала бы с Френком: дом полная чаша, дети…
– А Жан? – спросила она шепотом, окончательно потеряв желание нежиться в мягкой постели.
– Если я скажу, что счастье ты обретёшь с его зеркальным отражением, через много лет – ты поверишь?
Изумление Арин перешло в не менее искреннее недоумение:
– Что ты такое говоришь…
– Всё! Подумаешь об этом завтра! И вообще, пора уже знакомить Жана с отцом, – подытожила сущность, и, зло пыхтя, забилась в самом отдалённом уголке мозга.
Запах свежих круасанов, топлёного молока и кофе разнёсся по всей квартире ароматной, будоражащей волной. Арин накинула белый халат, и немного постояла перед зеркалом, радуясь своему отражению. Её зелёные глаза сверкали, влажные губы блестели. Она зажмурилась, охваченная невыразимым томлением.
– Жан! – прошептала она, а потом поспешным движением рук повязала красную ленту, собрав пышные волосы в хвост. – Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать, – промурлыкала она детскую считалочку и отправилась на поиски любимого.
Всплески воды указали ей направление движения. Пройдя через кухню, она вышла к бассейну и замерла. Для разминки Жан выбрал баттерфляй. Слаженность движений завораживала. Сконцентрированная сила, исходившая от него, заставила Арин внутренне сжаться в сладостной истоме. Она вновь оказалась в той мечтательной атмосфере иной реальности. В мире, созданном только для них двоих. В мире, окружённом запотевшими матовыми стеклами бассейна. В мире, где умиротворяющая тишина нарушается всплесками воды…
Жан подплыл к бортику. Отдышавшись, поднял глаза на застывшую в дверях девушку. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, после чего он отвернулся. Выходя из воды, отстранённо пригласил на завтрак. Волна непонимания и стыда пронзила тело Арин отравленной стрелой.
Она вернулась на кухню, не понимая, что происходит. Поведение Жана изменилось столь резко, что казалось, что её оглушили. Создавшаяся реальность треснула и рассыпалась в её руках. Сердце бешено билось внутри, отдаваясь в висках ноющей болью. Глаза щипало от навернувшихся слёз.
Жан вошел на кухню, одетый в белый халат. Его темные волосы были взъерошены, влажно поблескивая в лучах утреннего солнца. Присев на краешек стула, Арин едва смела дышать. Он же молча, ходил от барной стойки к столу, расставляя чайные приборы. Девушка опустила глаза, чтобы не видеть его фигуру, пересекающую раз за разом солнечный лучик. Закончив с сервировкой, Жан, небрежно развернув принесенный разносчиком пакет с вкусностями, опустил глаза на замершую девушку. Их выражение было холодным и загадочным.
– Арин, мне надо с тобой поговорить, – как-то официально, с паузой после каждого слова произнес Жан, остановившись возле барной стойки.
– По твоему виду я это уже поняла, – сдержанно отозвалась Арин.
Вступление оказалось странным и неожиданным. Арин почувствовала, как горячая волна залила её щёки румянцем.
– Если бы всё было так просто, – он вплотную подошел к девушке, взяв её за подбородок.
Арин почувствовала, что дрожит. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы справиться с нервозностью. Долгий и томительный взгляд – глаза в глаза. Тихое неровное дыхание. Приглушённое биение сердца… Чего он ждёт? Почему молчит?
Очевидно, что внутри Жана шла нешуточная борьба:
– Наша встреча – не случайна, – начал он и не договорил, прислушиваясь к настойчивому звонку брошенного в гостиной телефона.
Минута колебания, и извинившись, Жан направился к телефону. Высветился номер полковника Громова. Взяв трубку, Жан закрылся в спальне.
– Здравствуй, Иван…
– Прослушиваете?
– Хм, не доверяешь старому солдату, – в голосе прозвучала искренняя обида, – и правильно делаешь…
– Сан Саныч, ты же обещал! – Жан не знал, раздражаться ему или иронизировать.
Он явственно ощутил присутствие полковника рядом. Суровое лицо, серые стальные глаза… Он даже почувствовал аромат его любимого табака.
– Ну, я много чего кому обещал, – спокойно продолжил Громов, – а ты молодой, горячий, за тобой нужен глаз да глаз… Ясно, что ты далеко продвинулся, но любовь в «нашем» деле только мешает. Ты начинаешь делать глупости.
Жан услышал на «том конце провода» щелчок зажигалки.
– Ты же знаешь, что такое со мной впервые. Девушку нельзя втягивать в эти дела, но и потерять её я тоже не могу, уже не могу…
– Сейчас слишком рано откровенничать! – оборвал его Громов. – Твоя цель – её отец. Постарайся попасть к ним в дом, познакомиться, понять расположение комнат и его кабинета (самое главное), только после этого будем думать, как поступать дальше.
– Ты считаешь, что брать Арин в помощники не стоит? – Есть ли у тебя уверенность, что после твоего рассказа она захочет иметь с тобой дела, ведь ты вражеский агент.
– То, что я ей дорог – это я знаю точно, а всё остальное…
– На, что ты рассчитывал, пытаясь сейчас раскрыться? Ты действительно думаешь, что она, услышав о твоих намерениях, с восторгом кинется тебе на шею, предлагая свои услуги?
– Сан Саныч, я всё понял. Помнишь, ты обещал отпустить меня, когда я сам этого захочу…
– Парень, ты мне как сын, на этот раз я говорю тебе вполне серьезно – отпущу, слово офицера.
– Так вот, эту игру – я доиграю, а дальше мне надо идти своим путем. Хочется верить, что нашлась моя попутчица.
– Договорились, а сейчас придумай что-то другое. До связи.
Атмосфера немного разрядилась. Жан невольно улыбнулся, вспомнив ироничного офицера. А потом, покачав головой, пробормотал:
– Пират ты, Громов! Абордажным крюком прямо в сердце…
Бросив телефон, Жан продолжал сидеть на постели, тупо уставившись в стену. Арин, подождав, какое-то время постучалась в спальню.
– Что-то случилось?
Жан, усадив её на колени, распустил ей волосы:
– Они у тебя такие красивые…
Сейчас ему больше всего хотелось уткнуться в каштановый шёлк волос, и послать всё к черту: и полковника Громова, и ускоритель, и Антуана Леруа (Арин – прости). Да пусть всё катится в тартарары. Жан с тоской вспомнил свой сон, когда сгустки энергии, оставшиеся от их тел, весело закружились в танце, отправляясь в бескрайнее пространство космоса.
– Ты что-то мне хотел сказать…
Его улыбка была обезоруживающей, Арин с нежностью погрузила руки в его волосы. Несколько минут назад стены, и мебель плыли у неё перед глазами. Всё рушилось под ощущением давящего на неё взгляда… Сейчас же…
– Мы с тобой знакомы всего месяц, – наконец отозвался Жан, – но у меня ощущение, что знаю я тебя сто лет, и необходимость с тобой не расставаться ни на минуту крепнет с каждым днем. Может быть, ты переедешь ко мне?
Сознание Арин ликовало (она так и не разобралась, кто ликует больше – собственное Я, или зеркальное).
– Мне придется говорить с родителями. Они не поймут моего отъезда без этого разговора.
– Мы сможем сделать это вместе…
Начало дня Арин немного изумило, немного расстроило, но всё закончилось огромным, невообразимым облегчением. Ей не хотелось думать о том, что чуть было, не нарушило их установившийся хрупкий мирок отношений.