Между тем Бриар, успокоив сестру и отправив ее отдыхать, поднялся в комнату Анны. Зажженные светильники, казалось, собранные со всего дома, излучали такой свет, что огонек из ее окна был виден на улице даже через два квартала. Даже уличные фонари стали похожи на светлячков, потускнев на фоне ее яркой комнаты. Анна, скинув с себя неудобное платье, сидела за столом в ночной рубахе и, как школьница, обгрызала карандаш, что-то обдумывая. Кипа исписанных беглым убористым подчерком листов в беспорядке лежала перед ней на столе. Несколько скомканных бумаг валялись под ее ногами.

Бриар подошел почти вплотную и навис над сидящей девушкой.

– Ну что, труженица моя, – нежно прошептал он на ушко девушке, – как продвигаются расчеты?

– Знаешь, не все так плохо, – ответила она задумчиво, – все можно исправить. Я завтра съезжу на строительную площадку и посмотрю на месте.

Молодой человек рассмеялся и, обняв Анну за плечи, прижался губами к ее макушке.

– Строитель ты мой.

Он, откинув ее голову, поцеловал ее, а потом прижался губами к ее виску, там, где едва заметно бился пульс. Анна, покачнувшись, отвернулась, сопротивляясь желанию оказаться в его объятьях.

– Слушай, а как быть с архитектором? Он не сбежит? – спросила она, пытаясь унять затрепетавшее сердце.

Бриар чуть заметно улыбнулся. Анна с беспокойством бросила на него взгляд. Ответа не было.

– Скажи, – не выдержав, опять спросила она, – ты ведь знаешь, где архитектор, так?

Он, улыбнувшись шире, опять промолчал.

– Тогда почему ты сделал вид, что не знаешь, где он?

– Жорж – хороший человек, – наконец отозвался Бриар, – но он всего лишь человек. Зачем же шокировать его подробностями о моем естестве? Никуда господин Доли от нас не денется, – прошептал он, сгребая девушку в охапку.

Городские часы пробили три ночи, но харчевня «Веселая куртизанка» недалеко от городских ворот была переполнена жаждущими выпить, закусить и пообщаться. Вокруг харчевни была тьма, так как едва горевшие фонари заслонялись раскидистыми деревьями с одной стороны, а с другой – крышами торговых лотков. Впрочем, на тьму никто не жаловался. Наоборот, завсегдатаи харчевни, особенно та их часть, которая не очень дружила с законом, облюбовала местную забегаловку и хозяина за радушие и молчание. Впрочем, любовь эта была взаимной и взаимовыгодной.

Анри, сжимая в руке драгоценный сверток, шел по направлению к этой харчевне. Ему во что бы то ни стало надо было спрятаться, слиться с нищей братией и переждать. А потом, будь, что будет. Если он не выпутается живым и невредимым, значит, такова воля всевышнего. И поделом.

За ним вдалеке нарисовалась толпа каких-то бродяг. И, судя по всему, путь они держали в эту же харчевню. В неказистом заведении было тесно и душно. Узкие и низенькие оконца не пропускали в помещение воздух. Вонь тут стояла – хоть вешай топор.

Подойдя к барной стойке и кинув хозяину несколько мелких монет, Анри заговорщицки подмигнул.

– Слушай, любезнейший, мне надо схорониться ненадолго.

Хозяин харчевни криво усмехнулся:

– Ясно дело, господин хороший, – ответил он, окидывая ряженого оценивающим взглядом, – по тебе видно, что припекло.

– Тише ты, – зашикал на него Анри, оглядываясь. Хозяин усмехнулся еще кривее:

– Не боись, тут пушечный выстрел не услышат. Ладно, но это тебе обойдется недешево, – он скосил глаза на серый сверток, который Анри сжимал так, что побелели костяшки пальцев.

Поняв, что хозяин догадался о ценностях, завернутых в лоскут, Анри побледнел. Взгляд хозяина, уловившего это изменение, красноречиво свидетельствовал о том, что стрела достигла цели.

Хозяин, крякнув, покачал головой:

– Откуда ты такой только взялся? Пит, – крикнул он в сторону суетящейся обслуги заведения, – проводи господина в гостевую комнату.

Востроносый мальчишка в засаленном фартуке, кивнув, глазами показал Анри следовать за собой. Они шли довольно долго, петляя по каким-то коридорам, проходя мимо складов, пока наконец Пит с гордостью не открыл дверь в нужную комнату.

– Ох, – вырвался тоскливый вздох Анри.

Комната была большая и даже с намеком на комфорт. Занавески, покрывало, прикроватный коврик, стол и три обитых зеленым бархатом стула создавали подобие красивого уюта. Но этот уют вонял крысами и прогорклой едой, а где не было комьев пыли, виднелись какие-то закопченные пятна. Первое, что сделал Анри, войдя в гостевые хоромы, попытался открыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. С третьей попытки ему это удалось.

Спать ему не хотелось, несмотря на глубокую ночь. Голова была утомлена множеством роящихся мыслей. Чтобы отвлечься, он стал безучастно разглядывать неказистые предметы, находящиеся в его комнате. Пустое, бесцельное времяпрепровождение…

Походив какое-то время из угла в угол, молодой человек, приподняв тюфяк, заботливо уложил на доски кровати серый сверток. На данный момент это была единственная ценность в его жизни. Ценность, за которую он должен был свести в могилу целое, ни в чем не повинное семейство. Его опять начали мучить угрызения совести.

Анри Доли действительно был неплохим архитектором. У него было все: образование, имя, деньги и даже слава. Но в его жизни, как демон искуситель, появилась одна знатная особа, наобещавшая золотые горы за одно дело. А сделать надо было всего ничего – ошибку в расчетах. Дом рухнет, погребя под собой семейство господина Роше. Всего делов-то…

Стук в дверь прервал поток его размышлений.

– Войдите.

Вошел Пит. Так как руки его были заняты широченным, уставленным всякой всячиной подносом, он толкнул скрипучую дверь ногой, оставив на темной, облупившейся краске солидный отпечаток носка сандалии. Причем, это его нисколько не озаботило.

– Ешьте, – буркнул парень, ставя поднос на пыльный стол, – заведение угощает.

– Как же, угощает.

Прежде чем сесть, Анри рукавом балахона протер стул, с опозданием поняв, что данное действие лишено логики. Он был такой же грязный, как и все вокруг. Молодой человек сел, обнял руками поднос с едой, а потом долго и тоскливо смотрел на праздничную посуду для дорогих гостей и неприхотливую еду в ней.

– До чего ж я дошел, – пожалел он себя.

Анна заснула на сильном плече Бриара, и тонкая сеть сновидений окутала ее, унеся в страну грез. А на мужчину накатила, уже ставшая привычной тяжесть, он опять прорывал пространство и время…

Тихий оазис в пустыне. Утопая в песке, он шел к восточному дворцу с мраморной белизной стен и позолотой куполов. Эта была восточная резиденция Лиссы, где днем властвовало жаркое солнце, способное сжечь дотла, подобно самой Великой Химере в гневе, а по ночам окутывал лютый холод, с каким Великая госпожа смотрела на неугодных и бесполезных. Крупные акации по пути ко дворцу отбрасывали слабую тень, а их тонкий чувственный запах приятно будоражил обоняние. Бриар хорошо помнил это владение Лиссы с великолепными фонтанами, прелестными танцовщицами и тропическим парком. Внутри мужчина остановился, чтобы глаза после яркого солнца привыкли к сумраку, царившему в прямоугольном холле, выложенном холодной мраморной плиткой с четким геометрическим рисунком. Голоса, доносившиеся сверху, эхом разносились по пустым залам. Он замер, не дойдя до верхней площадки, испытав гадливое чувство прикосновения к чему-то грязному, и от этого ощутил презрение к самому себе. Кому принадлежали эти голоса, Бриар узнал сразу, явственно представив себе этих людей.

– Ты опять виделась с Бриаром, – зло проговорил Арнольд, подходя к Лиссе, расположившейся на ярких парчовых подушках, разбросанных на полу.

Лисса хмыкнула.

– А ты ревнуешь?

– Я не могу делить тебя с ним! – воскликнул молодой человек, усаживаясь рядом и устремив на девушку взгляд. – Почему ты мучаешь меня?

Лисса пожала плечами, блаженно потягивая благоуханный дым кальяна.

– Позволь мне разобраться с ним, я ведь вижу, что он причиняет тебе боль.

– Ты не Химера, чтобы тягаться с Бриаром, он раздавит тебя, – она затянулась опять.

– Ты его любишь, – обреченно проговорил Арнольд, сжимая кулаки. – Но ты ведь неоднократно говорила, что Бриар стал помехой, что он неуправляем. Давай, покончим с ним.

Лисса, повернув голову к занавешенному плотными портьерами окну, молчала.

– А может, тебе стыдно признаться собратьям, что ты любишь человека? Или не любишь? Я не могу читать твои мысли, но чувствую, что ты не можешь выбрать между нами. Скажи, не молчи! Я бросил ради тебя все, забыл про долг, покинул родителей. Восемь лет ты играешь мной, для чего?

– Вы такие одинаковые и такие разные, – проронила она со вздохом, а потом рассмеялась своим мыслям.

– Я его ненавижу! – прошипел Арнольд, злясь на брошенную Лиссой фразу.

Он так сильно сжал пальцами подушку, оказавшуюся поблизости, что затрещала ее парча.

– Бриар уже не раз испытывал мое терпение, я больше не могу закрывать на это глаза, – грустно прошептала Лисса, – я…

Арнольд, подвинувшись к девушке проговорил:

– Переправь меня домой, я найду способ избавить тебя от него.

Лисса пристально посмотрела в его глаза, словно что-то взвешивая, обдумывая, но опять промолчала. Арнольд привлек ее к себе, обхватив руками за плечи и прижимая все крепче и крепче.

– Зачем ты меня спасла?

«Неужели… Вот оно что!» – пронеслось в голове у Бриара. И тут же замелькали воспоминания.

Они справляли день рождения Арнольда. Праздник удался, и главный подарок – великолепный, еще не объезженный жеребец, придерживаемый конюхом, заливисто ржал.

– Смотри, какой, – гордо проговорил Арнольд, кивая в сторону могучего гнедого, самого красивого в табуне.

– Да, знатное животное, – сощурив глаза, ответил Бриар, с интересом его изучая.

Арнольд, подбежав к коню, птицей взлетел ему на круп.

– Ты с ума сошел! – воскликнул Бриар, наблюдая, как жеребец взбрыкивал и плясал, а потом понес всадника в сторону скал.

– Сумасшедший, – прошипел Бриар ему вслед и тут же вскочил на своего Трея, понесшись за взбесившимся конем.

Арнольда нашли через несколько часов. Он лежал на острых камнях без сознания, весь в крови, но никаких открытых ран не было, словно потрудился могущественный целитель… Арнольд, прижимая к себе послушное тело Лиссы, задавал свои бесконечные вопросы, не получая на них ответов:

– Зачем ты притащила меня сюда? Зачем я осваиваю эти науки? Ты пытаешься сделать из меня Бриара?

Лисса тряхнула головой, будто отгоняя сомнения.

– Как ты смотришь на то, чтобы занять место советника в Рейнаре?

Его удивление было настолько сильным, что он никак не мог оправиться от него.

– Ну, чего ты молчишь? Справишься?

– А Бриар? Ты решила последовать моему совету и убить его?

Она опять молчала, что-то обдумывая.

– Лисса! Ты сведешь меня с ума. Скажи что-нибудь! – взмолился он.

– Бриару я преподнесу такой подарок, – Лисса усмехнулась, – он будет меня вспоминать до конца жизни. А ты со временем займешь место Моро и женишься на этой глупой Химере, его доченьке.

– Но мне не нужна глупая Химера, – в полной растерянности произнес Арнольд, – у меня уже есть ты.

– Дурень! – Лисса легонько ударила его мундштуком по лбу. – Она единственная наследница несметных богатств. Бриара нужно только выманить из столицы, пусть все будет чинно, благородно, а дальше я с ним разберусь.

– Но он прочитает мои мысли, – растерянно проговорил Арнольд.

– Твои мысли и воспоминания мы подправим, – она чемуто рассмеялась, – будешь ты у нас монахом. Орден Креста подойдет?

– Ты действительно меня любишь или только мстишь ему?

Бриар проснулся. Ему вдруг захотелось помыться, очистить себя от налипшей грязи. Он понял, почему Лисса закрыла ему дорогу в сердце востока. Перед его глазами отчетливо встало загоревшее лицо монаха Ордена Креста и его выгоревшие льняные волосы.

Он аккуратно переложил золотую головку Анны со своего затекшего плеча на подушку. Девушка недовольно заворочалась и что-то пробурчала во сне. Он оделся и, подойдя к окну, сдвинул тяжелую штору. Темнота парка, мерцающий где-то фонарь, крик ночной птицы или животного будто перенастроили его на нужный лад, и Бриар, резко развернувшись, вышел.

Он шел от особняка Роше, как ищейка, взявшая след. Периодически он останавливался и проводил раскрытыми ладонями над дорогой, по которой шел. В этот момент его ладони подсвечивались тусклым светом. В голове крутился один вопрос, на который он надеялся получить ответ в ближайшее время: ”Кому, черт побери, насолили Роше?».

Тишина ночи уже не прерывалась ничем. Даже прекратилась собачья перебранка, они, налаявшись, наконец, уснули. Бриар, сделав несколько поворотов, углубился в задворки старого города. Чувства обострились, и сколько времени он шел, уже не имело значения, ведь впереди была долгожданная цель.

Гвалт гуляющего народа раскачивал мрачноватые стены харчевни. Бриар остановился перед входом, опять прощупывая пространство раскрытой ладонью, а потом уверено вошел внутрь. Его никто не видел, он словно надел шапку-невидимку, да и на протяжно скрипнувшую дверь никто не обратил внимания. Разгулявшаяся публика, натыкаясь на невидимое препятствие, оборачивалась, с удивлением оглядывая пространство зала.

Бриар ненадолго остановился за барной стойкой, прислушиваясь к разговору двух типов с отталкивающими физиономиями. Этот разговор вызвал у него лишь грустную усмешку и брезгливое пожатие плечами. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Бриар проделал тот же путь, что и Анри, ведомый мальчишкой. Он петлял по коридорам, проходя мимо складов, пока не остановился перед гостевой комнатой. Изпод двери виднелась тоненькая полоска света. Бриар приложил раскрытую ладонь к замку двери, и он с легким щелчком открылся, впуская его в комнату. Анри Доли, свернувшись калачиком, спал. Его сны были сумбурные, мрачные и мучительные. Красной нитью через эти сновидения проходило одно единственное желание – быть подальше отсюда. Словно почувствовав, что его сны стали достоянием постороннего, Анри, вздрогнув, проснулся.

Бриар спокойно сидел за столом, рассматривая брошенную засаленную кепку и нетронутую еду.

– Вы кто? – воскликнул Анри, вскакивая.

Ужас горячей волной прошелся по его телу. Но вопрос остался без ответа. Архитектор, лихорадочно скомкав покрывало, на котором сидел, пытался собраться с силами и унять страх. Но ожидание неизвестного среди тишины, не нарушаемой ни единым словом, было нестерпимым и томительным. Наконец темная фигура пришельца подала признаки жизни и, вздохнув, спросила:

– Ты нашел для себя ответ, для чего пошел на преступление?

– Кто вы? – опять пробормотал Анри, пытаясь успокоиться.

– Твоя совесть, – тихо ответил незнакомец. – Ну, так как?

– Меня послали…

Незнакомец, прервав его, опять спокойно спросил:

– Кто тебя послал, я знаю. Только зачем ты согласился на такое сомнительное дело? Чего тебе не хватало в жизни?

Анри одеревенел, в его душе заворочалось отчаяние.

– Я был всего лишь архитектором и деньги зарабатывал своей головой, своим трудом. А ей, – тут он прервался, мускулы на его лице напряглись, он словно пытался сдержать рвавшиеся наружу слезы, – ей все было мало.

– Женщина, понимаю, – покачал головой незнакомец. – Неужели ты рассчитывал, что тебе удастся безнаказанно уйти?

– Да, – поморщившись, процедил Анри.

Под властным взглядом незнакомца он опустил голову и сидел безмолвно.

– Я вижу, как тебя терзают угрызения совести. Я вижу, что ты неплохой человек, был им, по крайней мере. Как же глупо ты распорядился своей жизнью.

Анри до крови закусил губы и издал глухое рыдание, невольным стоном вырвавшееся из груди.

А незнакомец продолжил, неторопливо растягивая слова, словно водил раскаленным железом по коже:

– Тебе осталось только одно – молиться. Последний вдох своей никчемной жизни ты сделаешь в этом сарае, среди чужих вещей, среди чужих людей.

Незнакомец, подобный демону ночи, последний раз окинул взором комнату и не спеша вышел. Анри же, как сидел, уставившись в одну точку, так и остался на месте, не видя и не слыша ничего вокруг. Этот черный гость унес с собой остатки его воли и рассудка.