Следующий день наступил так же неожиданно, как и закончился предыдущий. Богини Жана больше не беспокоили, так что он, улегшись в воздушную постель довольно рано, прекрасно выспался. Новый роскошный наряд встретил его на прежнем месте.

Жан с интересом оглядел светлую ткань рубашки, мягкий бархат камзола и узких брюк. Высокие сапоги на шнуровке, туалетные принадлежности и кувшин с теплой водой. Приведя себя в порядок, он спешно отправился в другое крыло замка. Слуги в расшитых золотом темных ливреях выглядели внушительно и солидно. Гостей в огромном Родовом зале принимал герцог де Фабре. Все виденные фильмы о королевских приемах просто меркли по сравнению с тем, что предстало перед его изумленным взором. Герцог смотрелся императором в высокой короне, искрящейся самоцветами в солнечном свете, и пурпурной мантии, подбитой горностаем. Рассматривая гордого отпрыска знатной фамилии, Жан мысленно отметил, насколько величественным делает человека подобающая одежда.

Над головой герцога висел шелковый стяг с вышитым золотом фамильным гербом династии де Фабре. Впрочем, знамена, вымпелы и стяги с древними геральдическими символами были вывешены везде: начиная с бойниц на башнях, заканчивая балюстрадами и арочными фронтонами в замке. Не удержавшись, Жан извлек мобильную квантовую технику и включил видеозапись. Будет, что показать полковнику! На мгновение он представил ошарашенное лицо и усмехнулся, предвкушая массу эмоций от закаленного вояки.

Раздувшийся от важности церемониймейстер представлял прибывающих. Слуги разносили напитки, кое-где лаяли собаки, переговаривались гости, шелестели длинные изящные наряды дам, слышался смех. Все с нетерпением ждали невесту. Слух о ее неземной красоте разнесся далеко за пределы владений герцога. Жан, не выключая камеру, записывал все красочные эпитеты, которыми одаривали Алису приглашенные. Милая. Воздушная. Остроумная. Очаровательная. Счастье для герцогства. Не по годам умная. Образованная. Герцогу с ней не будет скучно длинными зимними вечерами! Слушая высказывания в адрес подруги, Жан едва сдерживал ироничную улыбку. «Очевидно, присягали на верность под пытками». Наконец внутренние двери распахнулись, и на красной дорожке, как кинозвезда, возникла Алиса. Это была настоящая императрица, под стать Аугусто, восседавшему в массивном кресле на возвышении. Приталенное длинное красное платье, расшитое жемчугом, облегало сногсшибательную фигуру.

Две мысли, перебивая друг друга, всплыли в голове Жана:

Первая — платье узкое, не упала бы.

Вторая — завтра все богатые невесты закажут такое же.

Корона, как у жениха, надетая на кружевную короткую фату, делала высокую девушку еще выше и царственней. А горностаевая мантия, дополняющая наряд, подчеркивала ее высокий статус. Герцог, увидев девушку, вскочил с кресла и быстро направился к ней. Шепот и вздохи восторга прошлись по рядам. Алиса — дитя далекого будущего, была красива не только от природы, но и благодаря достижениям современной пластической хирургии.

Жан подошел к Алисе и, вспомнив фильмы о рыцарях, едва коснулся губами ее руки:

— Ты сегодня царственно красива! — вдохновенно произнес он.

Алиса покачала головой, с трудом сдерживая нервный смех. Холодные пальцы выдавали ее волнение.

Аугусто по-дружески хлопнув его по плечу, с улыбкой произнес:

— Твой выход Жан Франсуа, ты ведь представитель отца Алисии. Я думаю, что он будет этому рад.

«Попал, как кур во щи», — с иронией подумал он, однако прикрепив миниатюрное устройство на край воротника, послушно подал Алисе руку. Перед глазами опять возникло ошарашенное лицо полковника, просматривающего запись по-королевски помпезной свадьбы дочери, с декорированными корсажами, тяжеловесными платьями, перьями и сверкающими украшениями. Молодой человек, чуть опустив голову, усмехнулся краешком губ.

Пока они с Алисой медленно продвигались по усыпанной цветами дорожке, Жан не удержался, съязвил:

— Как тебе, православной, не стыдно! Обряд ведь католический!

Алиса вздохнула и с какой-то обреченностью пробурчала:

— Вдруг стану доброй католичкой…

«Если только «вдруг», — подумал Жан, и, подведя ее к жениху, подмигнул.

— Ну как, краса Зазеркалья, не передумала?

Алиса фыркнула, а герцог, с достоинством приняв руку невесты, дал знать капеллану о начале венчания.

В это время затрубили трубы, и в красных, как швейцары, ливреях в капеллу вошла новая группа. Идущий впереди, тучный и нахохленный, как индюк, очевидно, самый главный из прибывших с надменным видом приближался к паре. Все склонились в поклоне. Обнявшись с герцогом и поцеловав руку Селесте де Фабре, назвав ее драгоценной тетушкой, незнакомец раскрыл свиток необъятных размеров. В длинном послании, пестревшем витиеватыми, непонятными для Жана фразами, говорилось о великой императорской милости, обрушившейся на счастливых влюбленных, которая фейерверком рассыпалась над головами их подданных. Император этим посланием благословляет сей союз, желает, чтобы дом был полон счастья, выражает надежду на скорый детский смех в замке де Фабре, и пусть небо хранит сей союз и дарует покой. Помимо горячих приветов и поцелуев, передает всяческие дары жениху, а невесте — огромное поместье, где-то недалеко отсюда. Кроме того, как подданные императора и ближайшие его родственники, супруги де Фабре обязаны в ближайшее время прибыть в столицу на банкет в их честь. Жан покачал головой, глядя на Алису. Глаза его говорили: «Ты видишь, куда вляпалась? Ведь придется засунуть свою гордость и независимость далеко и навсегда».

Алиса взглядом ответила на молчаливый вопрос: «Раз это нужно, то придется отдуваться».

Телепатический сеанс был прерван в тот момент, когда напыщенный родственник полез целовать невесту, обслюнявив ее розовую напудренную щечку.

Герцог, поблагодарив знатного посланника, подал знак капеллану начать литургию. Потянулся долгий процесс, который «добрая католичка» Алиса должна была впитывать, как губка, стараясь не проспать финал всего действа — объявление своего нового статуса.

На самом интересном месте из окна в сторону алтаря упал волшебный луч света, неестественно яркий для темной мозаики с изображением жития святых. Капеллан, открыв рот для продолжения проповеди, так и остался в изумлении стоять, наблюдая за появившейся на луче девичьей фигурой в шлеме. Гигантская белая сова, преспокойно облетев капеллу, уселась на большом, украшенном цветами алтаре. Необычное явление, вернее, схождение языческой богини в разгар католического обряда заставило сначала застыть присутствующих на свадьбе гостей, а потом обрушить их на колени. Герцог низко поклонился, а Алиса и Жан не сдвинулись с места.

— Мне захотелось взглянуть на подругу, — спокойно сказала Марта-Минерва, сделав ударение на последнем слове.

Из глаз Алисы брызнули слезы, она едва могла сдержать рыдания.

— Жива! Ты жива! Я вижу это своими глазами, — воскликнула Алиса, бросаясь к Марте и тормоша ее за плечи.

Марта же, не ожидая такого непочтительного обращения со своей персоной, гневно блеснув глазами, начала увеличиваться в размерах. Теперь ее голова возвышалась на уровне верхней точки алтаря. Лицо оставалось невозмутимым и бесстрастным, словно гипсовая маска. Жан, не мигая, смотрел на сестру, ее божественное величие не трогало его, в отличие от остальных. Очевидно, что-то шевельнулось в ее душе, но смутные назойливые воспоминания лишь раздражали богиню.

— Ты забываешься, смертная, — так же спокойно произнесла она.

— Вспомни меня, — причитала Алиса, глядя на подругу снизу вверх, — ты мне нужна. В этом мире я одна…

Марта задумчиво провела ладонью над головой Алисы, словно проникая в ее мысли и воспоминания.

Народ на коленях заворожено смотрел на представление.

— Похоже, ты не лжешь, — пробормотала она. — Странно все это.

Жан не выдержал и бросился к девушкам:

— Не было бы странно, согласись ты хоть раз выслушать меня, — напряженно проговорил он, сжав кулаки, чтобы успокоить рвавшиеся наружу эмоции, — отбросить свою гордыню и снизойти до человека, желающего тебе только добра. Уж последнее ты точно поняла, разве нет?

И прежде, чем Марта разразилась новым гневным упреком, Жан примирительно поднял руки и слегка склонил голову:

— Во всяком случае, прямо сейчас не время и не место устраивать сцены. Это день нашей общей дорогой подруги, и ты тоже пришла поздравить ее. Я рад этому, честно. Пусть ты не помнишь нас, но в душе ты все та же Марта, которую мы знаем и любим.

Марта некоторое время молчала, решив, что ниже божественного достоинства вступать в пререкания со смертным, тем более что глаза его не лгали, она это действительно чувствовала.

По капелле пронеслись шепотки.

— Мы с тобой еще встретимся, — ровным тоном сказала Марта Алисе, проигнорировав Жана, — и раз я пришла на праздник, хочу оставить вам подарки.

Легкая вспышка — и на шеях жениха и невесты возникли короткие цепочки с совой в центре из какого-то чудесного фосфоресцирующего металла. Украшения были без замка, и снять их не представлялось возможным, разве что вместе с головой.

— В трудное для вас время зовите, — бросила Марта.

Герцог опять склонился в глубоком поклоне. В отличие от Жана с Алисой, он знал, как себя вести с сильными мира сего. Марта-Минерва усмехнулась снисходительно, мол, что с этих дикарей взять, и исчезла.

Жан перевел взгляд на герцога и сказал:

— Беру свои слова обратно.

Молчаливый вопрос герцога заставил Жана пояснить:

— Ну, помнишь, я говорил, что Алиса без титула и приданого?

Аугусто качнул головой.

— Ты ее берешь с гигантским приданым и с самым высоким титулом «Подруга или родственница богини Минервы», ваши внуки и праправнуки будут рассказывать про ее явление в день бракосочетания, — Жан обернулся к замершим в нише музыкантам и повысил голос: — а они разнесут по всему вашему миру эту новость, приукрашивая ее с каждым разом. Так что ждите, через год-другой вы услышите совершенно другую, но не менее фантастическую историю.

Потом, немного подумав, он продолжил:

— И знаешь, благодаря Минерве, даже недруги оставят вас в покое. Страх, замешанный на суеверии, — великая штука.

Герцог обвел взглядом поникшее поле голов. Гости, включая капеллана, не решались подняться. Жана так и подмывало сказать «Finita la comedia», но он сдержался.

— Ну что, святой отец, может, продолжим? — спокойно предложил герцог.

Священник, еще не до конца пришедший в себя, решил сразу перейти к главному и, не глядя на молодоженов, повернулся к присутствующим в зале господам.

— Пришли ли вы сюда добровольно и свободно и хотите заключить супружеский союз? — произнес он, растерянным голосом обращаясь к гостям. Гости, пребывающие в такой же прострации и еще не уверенные до конца, стоит ли им вставать с колен или все-таки постоять на всякий случай, закивали.

— Готовы ли вы любить и уважать друг друга всю жизнь?

Все хором ответили: «Да».

— Готовы ли вы с любовью принять от Бога детей и воспитать их согласно учению Христа и церкви?

Капелла, содрогнувшись от дружного, еще более уверенного «Да», все-таки устояла.

— Подайте нам кольца.

Маленький мальчик, путающийся в длинном парадном наряде, поспешно понес красную подушечку с лежащими на ней драгоценностями к алтарю. До супружеской клятвы так дело и не дошло. Герцог обменялся кольцами с Алисой, находившейся в данный момент мыслями далеко, впрочем, как и остальные знатные гости, подал знак музыкантам начать приводить в чувство толпу приглашенных. Музыканты разом ударили по струнам, вновь залаяли собаки, засуетились слуги, начал раздаваться шум голосов и смех.

Пир на весь мир продолжался бесконечно, и, безусловно, главной темой застольного разговора было сошествие языческого божества в католическую церковь.