Далекий отзвук уходящей грозы привел Жана в чувство. Первое, что всплыло в сознании — стыд, как ему казалось, за ссору с Мартой. Ведь именно поэтому она лишила его своего покровительства.

«Прости меня, сестра, прости, если сможешь, — подумал Жан, — ты же меня знаешь, я весь в отца, вспыльчивый. Мы с тобой часто ругались по пустякам. Мне за себя стыдно…»

Небольшой ветерок откинул прядь темных волос со лба.

«Надо будет поискать храм Минервы, если, конечно, доберусь до города…»

Когда сон окончательно покинул тело, вся боль мира навалилась на связанные веревками руки и ноги, а затекшее тело отказывалось слушаться. Хотелось кричать от боли и безысходности. Однако разум возобладал. Молодой человек, не раскрывая глаз, пытался понять, насколько прочны путы.

«Сколько я в них пролежал? Похоже, долго…»

Сквозь ресницы он увидел заходящее солнце и своих мучителей поодаль. Еще один знакомый, с физиономией мясника, распекал трактирщика, сплевывая сквозь зубы:

— Из-за твоей добросердечности мы чуть не оставили в живых личную охрану герцога…

— Но не оставили же! Хотя и от снотворного бы загнулись, не нужно было руки марать, — угрюмо пробубнил трактирщик, — и грех на душу брать…

— С чего это ты вдруг таким набожным стал?

— Посмотри на этого медведя, — показал трактирщик на Жана, — он в два раза больше охранников, а очухаться до сих пор не может. Те точно бы отправились к Плутону.

— Умный, да? Раскомандовался тут, — зло пригрозил подельник, — а с этим что делать? Надо его пришить и бежать, пока есть время.

— Пришить его мы всегда успеем, мне надо выпытать у него секрет управления этой штукой, — ответил трактирщик, поглаживая излучатель.

— Рискуешь. Он как-то связан с богами.

— Ты опять? — вскочил трактирщик.

Мгновенно подскочили остальные члены банды. Мнения сторон разделились. Решалась судьба Жана.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос, — прошептал он, пытаясь стащить уже поддающуюся веревку на руках.

— Заткнитесь! С этим оружием мы будем всемогущи! — пытался образумить банду трактирщик. — Надо только разговорить этого, — опять в Жана врезалось множество глаз.

— Смотри, Уго, нарываешься, если что, — разбойник с лицом мясника выразительно провел ребром ладони по шее.

В сторону Жана направилась пара подвыпивших. Один, жестко схватив его за волосы, поднял голову, второй с разворота ударил в челюсть:

— Сейчас мы приведем его в чувство.

Жан, освободив, наконец, руки, схватил ближайшего к нему бандита за щиколотки и со всей силы дернул. Не ожидавший такого поворота событий подельник мешком рухнул к ногам Жана. Ударившись о камень головой, затих. Второй быстро последовал за первым, успев издать протяжный вой. Выхватив у лежащего хиленький нож, Жан со всей силы пилил веревки на ногах. Банда бежала в его сторону, оглашая окружающее пространство отборным матом. Кое-как Жану удалось освободиться, но затекшие конечности не хотели слушаться. Резко поднявшись, молодой человек рухнул опять. Бандиты, подскочив, начали его дубасить ногами, что есть силы. Сжавшись в позу эмбриона, Жан закрывал голову руками, но тщетно.

— Баста, баста! — закричал Уго изо всех сил. — Он нужен нам живым, сейчас опять вырубится, что мы будем с ним делать?

Бандиты отошли. Лицо Жана превратилось в кровавое месиво, кровь застилала глаза.

— Похоже, мне конец, на этот раз точно, — прошептал он, изо всех сил стараясь скрыть улыбку.

Все его тело стало одной саднящей раной, но было почему-то смешно.

«Вот так закончится жизнь славного ловеласа и бабника Жана Франсуа».

Он в голос рассмеялся. Бандиты, не ожидавшие такой реакции со стороны полуживого, забитого до полусмерти человека, удивленно переглянулись:

— Что это с ним? — вытаращились они на трактирщика.

— Вяжите его и принесите воды, надо с ним поговорить.

Жан, воспользовавшись передышкой, пытался определить размер ущерба: «Даже если мне удастся выбраться из этой передряги, я вряд ли доберусь самостоятельно до города» — устало подумал он.

С размаху в него врезался столб воды, смыв кровь с лица. Распухшие глаза, разлепившиеся с трудом, остановились на трактирщике.

— Что тебе от меня нужно? Все ценное, включая лошадей, ты приватизировал.

Последнее слово Жан произнес на русском, так как более подходившее ситуации выражение он не смог перевести.

Поняв общий смысл вопроса, Уго мило улыбнулся:

— Где же твоя божественная защита? — вместо ответа съязвил он.

— Моя защита отправилась по своим божественным делам, — в тон ему ответил Жан, с трудом шевеля распухшими губами.

— Как работает эта штука? — решив не тратить время на прелюдию, перешел к главному Уго, покачивая перед глазами Жана излучателем.

— Слушай, темный ты человек, это оружие умное, оно настроено на своего хозяина, и другой не сможет им воспользоваться.

— Не морочь нам голову, — зло прошипел разбойник, ранее ратовавший за его убийство.

— Как вам объяснить, — Жан лихорадочно пытался придумать аналогию, — слушайте, если бы вам случайно достался лабрис[4]бога, хм, Зевса, кажется…

— Юпитера, — поправил его трактирщик.

— Не важно. Смогли бы вы воспользоваться им как оружием?

— Не знаю, — почесав голову, отозвался Уго, — а причем здесь топор?

— Да притом, что лабрис слушается только своего хозяина так же, как и этот излучатель. В чужих руках это всего лишь детская игрушка.

Оружие в современном мире обязательно привязывалось к хозяину в момент покупки для предотвращения различного рода преступлений, причем, как самим хозяином, так и случайным недоброжелателем.

— Не морочь нам голову, — ударив лежащего на земле ногой по ребрам, захлебнулся злостью трактирщик, на которого начали, нахально ухмыляясь, таращиться товарищи.

— Ну, что мы говорили? Надо его кончать и бежать.

— Подождите, вы меня не понимаете, — пытался тянуть время Жан, — если приложить излучатель к моей руке, то он «оживет».

— Сейчас мы ему приложим, — окончательно разошлись бандиты.

— Я же говорю, что он настроен на хозяина, приложите.

Уго, обведя взглядом товарищей, подошел к Жану. Расправив посиневшую ладонь, трактирщик приложил к ней излучатель. Приятный мяукающий звук возвестил окружающих, что металлопластиковая штука признала хозяина. Жан попытался сжать пальцы, приспособив удобнее оружие, за что получил с размаху в челюсть. Последний же удар вырубил молодого человека окончательно.

— Что ты сделал? — оттолкнул подельника от упавшего тела трактирщик.

— Твоими стараниями он нас всех уложит.

— Хозяин будет ждать нас в условленном месте, этого надо оставить здесь. Надоело таскать такую тушу…

Трактирщик задумался, словно в этих словах могла быть доля истины, но потом тряхнул головой, отбрасывая сомнения прочь.

— Мне кажется, что хозяину нужно сделать подарок.

— Ну? — непонимающе пялились на него подельники.

— Он, — указующий перст Уго был направлен в сторону мужчины, — будет нашим подарком, с его лабрисом…

В то время, когда Жан «приятно проводил время в компании друзей», Алиса с герцогом ехали на прием к императору. После радостного сообщения о том, что герцог скоро станет отцом, Аугусто не отходил от же-ны ни на шаг. Роскошная карета, созданная специально для длительных путешествий, отвечала взыскательным требованиям герцогини. В ней не ощущалась тряска от лошадиного бега, можно было и лежать, и сидеть при желании, а дополнительный ворох подушек, которыми предусмотрительно обложил Алису герцог, создавали ощущение облака, в которое она погрузилась не по своей воле. Герцог, не привыкший путешествовать в карете, предпочитая передвигаться верхом, сейчас сидел рядом с женой, пытаясь предугадать любое ее желание, что дико раздражало Алису.

— Долго мы еще будем трястись? — проворчала она.

— К вечеру уже въедем в город, — гладя жене руку, ответил Аугусто.

— Скорей бы, нам надо быстрее возвратиться, иначе Жан уйдет, не дождавшись нас.

— Не переживай, у него есть еще время, тем более что он обещал дождаться.

Алиса закрыла глаза, пытаясь задремать. Она уже успела выспаться, поэтому отключиться не получилось. Вздохнув, девушка устремила взгляд в пустынный однообразный пейзаж за окном. Вдруг яркая вспышка прорезала окружающее пространство.

— Кажется, дождь начинается, — устало произнесла она.

— Ошибаешься, — звонкий голос раздался рядом.

Алиса вздрогнула. Герцог, положив руку на кинжал, лежавший рядом на сиденье, напрягся.

— Оставь нас, де Фабре, — приказала Марта-Минерва.

Аугусто бросил тревожный взгляд на Алису. Она утвердительно качнула головой:

— Не переживай, все хорошо.

Герцог, распахнув дверцу и жестом подозвав слугу с Аргусом, на ходу вскочил в седло.

Алиса безмолвно смотрела на Марту, не зная, что сказать.

— Рассказывай.

— Что ты хочешь услышать?

— Все.

Алиса, полуприкрыв глаза, начала говорить, однако, при всем ее старании воспоминания получились сумбурными и расплывчатыми.

— Мы жили в мире, где есть все, но это все загажено и умирает. Знаешь, когда-то, будучи маленькими девочками, мы с наслаждением слушали няньку, которая рассказывала нам о необыкновенных принтерах. Все вокруг мечтали о том, что нажмешь кнопку, и будет счастье. Новая игрушка, например. Глупые, да? Кто бы такое позволил… Помнишь огромную старую яблоню у школы? Мы представляли себя дриадами, пытаясь соорудить в ее ветвях шалаш. Яблоню потом срубили.

Марта поморщилась:

— Я не помню…

— Отучившись и получив дипломы, мы отправились в центр космонавтики. Там набирали желающих отправиться на Марс, но вмешались родители и вернули нас в семью. Я врач, а ты инженер-конструктор, по какой-то там динамике или прочности машин в ракетнокосмической то ли промышленности, то ли космическом комплексе. М-да, до сих пор не могу понять, почему выбрала такую специальность ты, самая красивая девушка Москвы?

Алиса некоторое время смотрела на Марту, словно надеясь на диалог, но Марта по-прежнему не проронила ни звука.

— Я тебе очень завидовала, прости, но вокруг тебя всегда крутились симпатичные и перспективные парни, и, наверно, возненавидела, если бы не Жан.

Алиса вздохнула:

— Я его полюбила всей душой, это нас сблизило. Я перестала видеть в тебе соперницу и начала относиться как к будущей родственнице, сестре. Где он сейчас? — переключилась Алиса, вспомнив о Жане.

— В руках у разбойников, — спокойно ответила Марта.

Алиса взвилась:

— Как? И ты так спокойно говоришь об этом? Это же твой брат!

— Вы так упорно об этом говорите, что я начинаю в это верить, — так же спокойно ответила Марта.

На шум подскочил Аугусто:

— Милая, у тебя все хорошо?

— Нет, Жана схватили разбойники!

Герцог отъехал к своей охране. Через несколько минут охрана галопом поскакала в сторону замка за подкреплением.

— Почему ты его не спасла? — запричитала Алиса.

— Он не позвал меня, — просто ответила Марта.

— В смысле?

— Я не услышала его зова! Это его выбор. Жан показал тем самым, что ему я не нужна.

— Ты всегда была единственной девушкой, которую он любил и ценил. Правда, как брат и сестра вы ругались, не без этого, но ты всегда была для него на первом месте, что меня очень злило… Марта то, Марта это…

Девушка никак не отреагировала.

— Ты стала совсем другим человеком.

— Я не человек, — грубо оборвала ее Марта.

— Теперь я это вижу. Когда ты пропала, я думала, что Жан сойдет с ума. Он перерыл на стоянке все, не оставив камня на камне. Он единственный не верил, что ты умер…

— Дальше, — приказала Марта, оборвав ее на полуслове.

Алиса сглотнула подступающий гнев. Сейчас не время выяснять отношения, не время считаться, кто прав, кто виноват.

— Когда мы были студентами, — продолжила она, вздохнув, — то постоянно с чем-то боролись. Боролись с концернами, изготавливающими пластик и захламившими этим пластиком все вокруг. Боролись за внедрение в жизнь разработок фармацевтов, открывших лекарство против рака и старения вообще.

Марта молчала.

— Обидно, что вся наша борьба была впустую. Народ как помирал от рака, так помирает до сих пор. Космос так и остался сказкой. А вспомни, как мы ездили с гуманитарной миссией на Аляску к аборигенам!

Алиса рассмеялась:

— Они не поняли наших благих намерений!

Марта удивленно посмотрела на Алису.

— Вспомни, как я хотела вылечить ребенка, у него была сильная лихорадка, а родственники увидели в моих действиях угрозу. Мы еле ноги унесли!

— Все, что ты говоришь, правда, я это чувствую, но не могу понять, почему я ничего не помню…

— Послушай, на Земле у тебя остались мама и папа. Жан пришел за нами, рискуя своей жизнью! Для тебя эти люди самые дорогие и близкие, неужели ты этого не помнишь, не чувствуешь? Я…

— Ты ведь тоже хочешь остаться, — опять перебила ее Марта.

— У меня появился смысл жизни — это мой Алеша. Мне есть теперь ради кого жить, а если потребуется и умереть за него, вернее за них.

Алиса провела рукой по животу.

— Будет мальчик, — просто ответила Марта.

— Откуда ты знаешь?

Марта откровенно усмехнулась.

— Прости, я постоянно забываю, что ты не человек, — осеклась Алиса. — Помоги Жану, здесь кроме нас у него никого нет, — Алиса молитвенно сложила руки.

— Я помогу, но если он меня об этом попросит, — бросила Марта, исчезая.

— Вот так всегда, на самом интересном месте, даже не рассказала о себе, — надулась Алиса.

В карету заглянул герцог, каким-то шестым чувством поняв, что жена осталась одна.

— Я послал на поиски Жана отряд. Будем надеяться, что успеем.

— Будем надеяться, — отозвалась Алиса, а потом как-то отрешенно добавила, — мы назовем его Александром, в честь моего отца.

Недоуменное выражение лица герцога вывело ее из транса, и Алиса улыбнулась:

— Нашего сына.

А в это время Жан очнулся от страшной качки. Первая мысль, прорезавшая пробудившееся сознание была: «Похоже, у меня сотрясение, тошнит…» Вторая: «Крепкий все-таки я орешек, даже еще жив и что-то соображаю, надолго ли…»

Тело опять возвестило острой болью о своих страданиях.

— Знаю, знаю, но ничего поделать не могу, — обреченно прошептал он, лихорадочно ища выход из безвыходного положения.

Пытаясь проморгаться от запекшейся на глазах крови, Жан не удержался от стона. Глаза распухли, но были на месте, это радовало. Он был брошен в трюм маленького рыбацкого баркаса. До безобразия воняло тухлой рыбой и водорослями. Баркас размеренно покачивался на волнах, а беготня и шум на палубе говорили о том, что он был не один.

Жан сосредоточил все оставшиеся силы на веревке, пытаясь освободиться. Адская боль, причиняемая этими манипуляциями, доводила его до сумасшествия. До крови прикусив губу, он зажмурился, а слезы, смешиваясь с кровью, аккуратными каплями падали на пол. Запах крови и тухлой рыбы вызвали еще больший приступ тошноты. Только сильная воля и жажда жизни не позволили ему потерять сознание. Раздался тихий треск, и веревки начали поддаваться. Еще немного, еще чуть-чуть…

Наконец посиневшие руки, получив долгожданную свободу, запульсировали. Корчась от боли, Жан продолжал растирать их, пока не почувствовал облегчение. Таким же образом он освободил от веревок ноги.

До его слуха отчетливо донесся разговор, и он уловил среди голосов чей-то очень знакомый.

— Вы, уроды, — распекал этот голос команду, — кто вам разрешил устраивать расправу?

— Ну, мы хотели как лучше, — отозвался трактирщик, — посмотри, сколько добра!

— А таскали его зачем, отобрали да и…

— Смотри, какое оружие! Нужно было выбить из него секрет…

Минутная пауза. Похоже, хозяин заинтересовался забавной игрушкой.

— Ты не мог меня дождаться? — наконец прошипел он. — Понимаю, ты хотел уподобиться мне…

Глухой звук удара, и, похоже, трактирщика отбросило к мачте. Послышалось шипение излучателя.

«Мой излучатель? Это невозможно!»

— Развяжите его, и сюда, быстро!

Разговор мгновенно оборвался. Несколько человек бросились исполнять приказание. Но в трюме их ждал сюрприз. Один за другим подельники отлетали к стене, и с тихим стоном скатывались на пол. Жан знал, что сработал эффект неожиданности, ведь он был очень слаб. Поднявшись по лестнице, которая вела из трюма наверх, он обомлел от удивления. На носу баркаса стоял тот, чьи приказания исполняла банда.

— Серега, мать твою… — только и смог прошептать Жан, вглядевшись в лицо старого знакомого.