Дождавшись ночи, молодой человек достал из рюкзака маску и крохотный баллончик с гибким шлангом, содержащий снотворный газ мгновенного действия. Наскоро натянув маску и удобно устроив рюкзак за плечами, он просунул шланг в щель под дверью. Прислушался. В коридоре каждый занимался своим делом: кто фальшиво насвистывал, кто оживленно переговаривался, кто коротал время за азартной игрой. Но все было мирно и бесконфликтно. Очевидно, охрана герцога и храмовники заключили временное перемирие. Он медленно открыл вентиль баллона. Бдительная охрана не должна была засечь еле заметную струйку серого газа, шедшего из-под двери.

— Спокойных вам снов, — прошептал он, услышав шум падающих перед дверью тел.

Довольно ощутимый сквозняк подхватил снотворный газ и, разнеся его на десятки метров, превратил храм в сонное царство. Выполнив свое «грязное» дело, снотворное быстро нейтрализуется. Жан знал об этой особенности летучего вещества, но Лика заперта не в храме, а в служебных помещениях в глубине двора. Справившись с примитивным запором, он с трудом протиснулся в пространство между стеной и заблокированной упавшими телами дверью. Картина, открывшаяся перед ним, в другое время повеселила бы. Преодолев препятствие в виде храпящих тел, он отошел к дальней стене.

«Нет, нельзя так бросить стражу, мало ли что…»

Жан поочередно оттащил их к стене и посадил, прислонив спиной. Со стороны казалось, что изрядно уставшая охрана задремала на посту.

В глубине двора смутно различалось два ряда служебных помещений: хозяйственные постройки, скотные сараи и хранилища фуража. У одного из них, переговариваясь, прохаживались храмовники. Стоящие вдоль аллеи деревья отбрасывали тени в лунном свете. Под покровом теней он неслышно переходил от дерева к дереву. Выждав момент, когда стражники спокойно прошли мимо, Жан вбежал в узкий коридорчик.

«Надеюсь, интуиция меня не подвела», — подбодрил себя он и внимательным взглядом прошелся по узкой прихожей и изрядно потрепанной лестнице, ведущей на второй этаж.

Вдруг откуда-то сверху послышались разговор и смех. Переведя излучатель в режим парализатора, молодой человек неслышно подошел к перилам.

«Их только двое?» — откровенно удивился он.

Видимо Лика не внушала серьезного опасения. Вскоре охрана смачно зевнула, исчерпав все байки. Повисла тишина, нарушаемая только журчанием воды в фонтанчике и бряцаньем оружия на этаже. Жан надел латексные перчатки и освободил от оболочек снотворные пуговки.

«Сегодня, моими стараниями у здешних обитателей будет волшебная ночь», — иронично подумал он.

Использовать излучатель против стражей, пусть в относительно безопасном режиме, ему не хотелось. Он толкнул ногой стоящий на полу глиняный горшок. С глухим стуком тот шлепнулся, но не разбился. Однако этого шума было достаточно, чтобы храмовники один за другим, спустились по скрипучей лестнице вниз. Мужчины растерянно затоптались на месте, озираясь по сторонам. Но Жан оказался проворней. Красные пуговки были приклеены на щеки служивых: у одного слева, у другого справа. Тела, как им и полагалось, повалились на пол. Оттащив их за лестницу, Жан поднялся на второй этаж. Запертая на щеколду дверь, по обе стороны от которой стояли лавки, привлекла его внимание. Молодой человек влетел в комнату и чуть не сшиб замершую изваянием девушку. Воздев голову к потолку и закрыв глаза, она стояла, словно погрузившись в транс.

— Лика! — окликнул ее он и потряс по плечу. — Лика, очнись же! Это я, Жан!

— Жан? — она с ужасом смотрела на парня, словно перед ней возникло привидение.

— Жан, Жан…, бежим, — он протянул ей руку.

Но вместо того чтобы воспользоваться его помощью, девушка решительно отошла к стене, заведя руки за спину.

— Ты чего?

Он откровенно не понимал странную реакцию Лики.

— Беги один, — уверенно сказала она.

— Объясни…

— Витторино не мог открыто пойти против Верховной, но он меня спасет, понимаешь?

Жану так захотелось закричать: «Дура ты, дура!», но взяв себя в руки, он спокойно сказал:

— Если бы твой друг захотел тебя спасти, он уже спас бы. Но его нет! Не обманывай себя понапрасну. Он никогда не пойдет против системы, и ты это знаешь.

Лика опустила голову. Слова Жана вонзились в ее сердце ударами кинжала. Где-то в глубине души она понимала, что он прав и надо бежать. Но это было только в глубине души.

— Он любит меня, — прошептала девушка.

Жан мысленно чертыхнулся: «Достала ваша любовь!», а вслух спросил:

— Что ты планируешь делать?

— Ждать.

— Смерти?

— Если так будет угодно богине, то да…

— Хорошо, будем ждать вместе… — вздохнул он, покрутив браслет Венеры.

Вернувшись к себе в комнату, он со злости швырнул рюкзак на стол, а потом, удобно устроился на кровати и закрыл глаза.

Роскошное строение, в котором проходили собрания понтификов и совершались культовые обряды, чем-то напоминало регию[6]. Название этого строения Жан помнил еще со времен изучения истории древнего Рима в университете. Смешение же культур, а, возможно, и эпох, в этом фантасмагоричном франко-итальянском мире его постоянно забавляло, а порой и удивляло.

Здесь многие носили многослойную одежду, немыслимым образом драпируя свои тела. Искусные прически дам из множества косичек, в которые вплетались живые цветы и яркие ленты, аккуратно постриженные бороды, навевающие мысль о завивке щипцами. Усыпанные белоснежным песком центральные улицы. Выбеленные стены зданий, строения из известняка, белого мрамора — все это напоминало многоярусные дома в Санторини, в котором Жан побывал в детстве, делая снимки ярко-синего моря и галечного побережья. Эти воспоминания заставили сжаться сердце в тоске. Когда он увидит родителей и Арин?..

Желание Верховной жрицы сохранить предстоящее действие в тайне осталось всего лишь ее желанием. Слухи, просочившиеся из храма в город о предстоящем суде над достаточно известной личностью, будоражили с раннего утра все дееспособное население портового города. И с этим фактом нужно было смириться, так как толпа фанатов и противников Жана смела бы при возможности все вокруг. Закрытый маленький дворик, вымощенный темным туфом, был уже заполнен наблюдателями. Ожидание затянулось. Для Вито вчерашнее происшествие было огромной неожиданностью. От подруги он мог ожидать многого, они ведь были с ним одного поля ягоды. Но приступ неожиданной ревности, да еще переросший в судебные разборки — это так на нее не похоже! Все склоки и ссоры, как правило, решались в стенах храма, ведь для жителей города они были служителями культа Великой богини Весты, покровительнице семейного очага и жертвенного огня. Дурное предчувствие не давало ему спать. Проворочавшись всю ночь, едва рассвело, он помчался к Верховной.

— Зачем ты это все сотворила? — воскликнул он, как только заспанная женщина позволила ему войти.

— Я тебя не раз предупреждала об этой девке. Помимо того, что ты мне с ней изменял, ты еще поселил ее чуть ли не у себя в покоях!

— Она безобидное и ранимое существо!

Женщина его грубо перебила:

— В отличие от меня, я так понимаю? — сверлящий гневный взгляд прошелся по Витторино.

— Не передергивай. Ты самое главное в моей жизни, а эта девчонка всего лишь кукла, куда ей до тебя! Если бы я ревновал, то никого бы к ней не подпустил, тем более такого красавчика, как наш гость.

Беттина зло хмыкнула:

— Красавчика, как же!

Понтифик насторожился. За годы общения с Беттой он научился улавливать малейшие движения ее души.

— Ты пыталась затащить его в постель?

— Грубиян!

— Как ты могла? Ведь своими действиями ты подставляешь всех, а прежде всего себя!

Женщина пожала плечами:

— Никто не смеет указывать мне мое место, Я, Верховная жрица, ей и останусь. Никто не смеет меня судить. Никто ничего не докажет!

— Послушай, о том, что случилось между нами, никто не знает, кроме нас двоих. Весталка, утратившая девственность, подлежит смерти, а Верховная жрица — это как? Тебя ведь вообще четвертовать за такое надо.

Она зло сопела, но молчала.

— А если бы ты соблазнила парня, и об этом узнал герцог, судя по письму, его друг. Что бы было?

Мужчина схватился за голову.

В это время постучали, и в дверях показался пожилой понтифик:

— Все уже собрались, ждем только вас.

— Идем.

Вито сделал вошедшему знак удалиться.

Беттина, дождавшись, когда понтифик выйдет, гневно прошипела:

— Я сегодня убью двух зайцев, — и стремительно вышла.

Вито покачал головой. Страх не отпускал его.

«Гнев — плохой советчик».

Наконец, крики ожидавшей толпы возвестили о начале шествия. Впереди, как и полагалось, шли Верховные жрица и понтифик, за ними стройные девушки в белых тогах, замыкали шествие четырнадцать понтификов. Народ радостно приветствовал весталок, обладавших высоким статусом.

— Хвала вам, чистые девы, — проговорил один, и толпа подхватила его слова.

Жан с Ликой стояли посреди зала с высокими сводами, аскетичными и торжественными одновременно. Сквозь узкие арочные окна лился свет, зрительно увеличивая пространство. Вокруг заключенных выстроилась храмовая охрана. Дворян герцога оттеснили к трибунам. Толпу любопытствующих горожан еле сдерживала охрана, начинались небольшие потасовки, грозившие перерасти в настоящий бунт.

Жан изо всех сил старался сдерживать улыбку. Его забавляла величественная помпезность занявших места на трибунах понтификов в белоснежных тогах. Лика же воспринимала все происходящее, как начало трагедии, окончание которой будет в костре. Проплакав всю ночь, сейчас она стояла обессиленная и подавленная, ее глаза округлились от ужаса. Все попытки Жана ее успокоить оказались тщетны. Лика, уставшая от мучительного ожидания своей участи, спросила:

— Чего они ждут?

— Ждут, когда охрана выдворит желающих присоединиться к обсуждению и закроет дверь.

Наконец это произошло, дверь закрылась, и Беттина, горевшая желанием быстрей покончить с ненавистными ей людьми, прошипела:

— Может, начнем уже разбираться с богохульниками?

Лика вздрогнула. Она не могла понять, чем вызвала такую ненависть у глубоко почитаемой ею великой женщины, Верховной жрицы.

Верховный понтифик встал и, обращаясь к собратьям по вере, держал высокопарную речь. Даже Жан с его блестящим лингвистическим образованием с трудом его понимал. Суть сводилась к следующему: «Эту девушку застали за прелюбодеянием с заезжим проходимцем в стенах храма».

Возбужденный и гневный шепот прошел по рядам служителей культа. Один из них спросил:

— Она весталка?

Витторино замялся, прежде чем ответить:

— Нет, эта девушка в храме около года выполняла разные обязанности в качестве служанки.

Лика, сверкнув глазами, закричала:

— Неправда, меня посвятили!

Опять поднялся шум:

— Девушка, тебя не могли посвятить, ты не подходишь по возрасту и статусу!

— Спросите их, — Лика указала на сидящих весталок.

Жан был страшно удивлен тем, что обвинение в прелюбодеянии ее нисколько не задело. Она отстаивала честь быть весталкой, даже если за эту честь нужно было поплатиться жизнью.

Понтифики с недоумением уставились на весталок.

Яркий румянец, загоревшийся у всех девушек, убедил коллегию в том, что здесь что-то нечисто.

Видя, что разбирательство вышло за планируемые рамки, Беттина встала.

— Уважаемые, так называемое посвящение было шуточным. Девушки устроили представление ради служанки.

— Неправда, — опять встряла Лика, — руководил посвящением Верховный понтифик! Значит, я посвящена!

Сюжет, развивавшийся в зале, по накалу страстей и эмоций не уступал голливудским блокбастерам. Жан, переставший скучать, весь превратился в слух.

— Девушка, ты забываешься, — вскочил Витторино, — своими речами ты роешь себе могилу!

Пожилой понтифик, смотря на Верховного коллегу, гневно произнес:

— Как можно было «играть» с посвящением богине?

Витторино осекся:

— Неужели вы верите глупой девчонке, она же не в себе!

Этот же понтифик повернулся к Лике:

— Девушка, ты утверждаешь, что стала весталкой. А как же обет целомудрия? Мы, кажется, собрались здесь именно поэтому.

Витторино выдохнул. Разбирательство сошло со скользких рельсов.

Лика покраснела:

— Жан совершенно не причастен к обвинениям уважаемой Беттины. Он приехал забрать меня из храма домой.

— Как можно забрать домой посвященную? Он тебе кто?

Лика засомневалась, как ответить, ведь Жан был для нее просто знакомым.

— Ну же, девушка, твое молчание говорит против тебя.

— Да он мне никто, просто друг.

Жан усмехнулся. Фраза «просто друг» в этом мире могла отправить девушку на тот свет практически сразу.

Беттина, вальяжно развалившись, промурлыкала:

— И чего мы тут еще выясняем? Она же во всем призналась.

— Но вину ее еще надо доказать.

Наконец Жан вступил в перепалку:

— Все обвинения ложны. Я находился в храме недолго, и ваши девушки смогут это подтвердить. Тем более что они почти неотступно следовали за мной по пятам.

Весталки опять зарделись.

— С Ликой мы встретились с разрешения Верховного понтифика в установленное им время. Мы успели обмолвиться лишь несколькими фразами, как ворвалась с охраной Верховная. И это могут также подтвердить свидетели. Так что обвинение против нас сфабриковано, правда, не понимаю для чего.

Вопреки ожиданиям жрицы, понтифики облегченно выдохнули. Если есть свидетели, удостоверяющие невиновность молодых людей, то нет и преступления, а, соответственно, не осквернились обряды, которые могла бы совершить утратившая девственность весталка.

Беттина взвилась:

— Вы что, в самом деле, поверили россказням этого пришельца?

По рядам коллегии опять прошла волна недовольства. Ведь только что все так складно разрешилось.

— Чего ты добиваешься, Беттина? — не выдержав, спросил один из братьев.

— Смерти! Наказания!

— А как же свидетели? Молодой человек их может предоставить!

— Какие свидетели? Они находились в комнате одни, и только Венера знает, как все было.

Жан, не выдержал и громко рассмеялся. В зале повисла звенящая тишина: все, широко раскрыв глаза, смотрели на молодого человека.

— Нашу невиновность нужно доказать? — спросил он, а потом громко, чеканя каждое слово, произнес. — Если только Венера сможет это подтвердить, то я приглашаю главного свидетеля.

Все присутствующие в зале, включая и охрану Жана, уверились, что он либо сумасшедший, либо на пути к безумию. Жан, обведя присутствующих ехидным взглядом, громко произнес, правда, на русском, чтобы сохранить интригу:

— Венера, порадуй меня своим присутствием.

Взывая к богине, молодой человек испытывал мучительное желание увидеть ее. Он поймал себя на том, что в эту минуту для него важнее всего было прикоснуться к ее коже, увидеть ее глаза… Он тряхнул головой, отгоняя возникшие не к месту воспоминания. Однако явления не произошло.

— Похоже, ты меня опять подводишь, — поморщился Жан.

Сквозняк, взявшийся ниоткуда, зацепив волосы, пронесся над залом. Все вокруг ожило и засверкало. Волнение охватило ряды. На середину зала из высокого арочного окна протянулась серебристая дорожка света. Возникшая на ней девичья фигура, одетая в красное роскошное платье, была нереально красива. Вернее, божественно красива. При виде нее как то сами собой всплыли строчки:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

Все же поэт писал о земной женщине, видел бы он это чудо! Со всех сторон послышались восхищенные охи и ахи. Золотые волнистые локоны богини кольцами спускаясь ниже колен, развевались от непонятно откуда взявшегося воздушного потока, открытые участки тела мерцали каким-то матовым внутренним светом. Ее руки лежали на загривках огромных хищников — льва и тигра. Запах весенних цветов наполнил воздух. Когда богиня достигла пола, разноцветный шлейф ее платья разлетелся мерцающими бабочками, тающими в воздухе.

— Спецэффекты просто класс! — не выдержав, в восхищении произнес Жан.

— Стараюсь, — в тон ему ответила Венера.

— Он знает язык богов, — зашептали присутствующие.

По мере того, как Венера спускалась, она увеличивалась в размерах так же как и сопровождающие ее животные. Негоже ведь смотреть на низших созданий, смертных, снизу вверх.

Все сидящие в зале встали, и почтительно склонив головы, замерли.

— Итак, смертный, зачем ты меня звал? — помпезно обратилась она к Жану уже на понятном всем языке.

Жан знал, что сейчас надо держать марку, поэтому серьезно ответил:

— Уважаемая коллегия считает, что я совратил юную жрицу Весты Лику.

— Она не жрица.

— Но посвящение все же было.

— Ее якобы посвящение, как здесь уже выяснилось, было инсценировано, правда, — нехорошо блеснув глазами в сторону Верховного понтифика, Венера добавила, — и без этого цирка она уже принадлежала Витторино и душой, и телом.

Дружный возглас присутствующих на суде потряс своды зала. Верховный понтифик аж подпрыгнул. Он не ожидал такого поворота событий, да и можно ли было его ожидать? А перечить богиням как-то не принято, тем более что сказанное было чистой правдой.

— Девушка стала игрушкой в руках этого человека, — указала она на Вито, — а пришелец не виновен.

На этот раз указующий перст был направлен на Жана.

Беттина, желавшая публичного наказания Лике и Жану, совсем не планировала убирать Верховного напарника с его поста, да еще таким позорным способом. Она попыталась исправить ситуацию:

— Подождите, причем тут это, — невпопад сказала она, закрывая собой Витторино.

— Да-а, — томно протянула Венера, уставившись на девушку, как кошка на полузадушенную мышь.

Хищники довольно облизнулись.

— Чистая и непорочная Верховная жрица, — Венера откровенно тянула время, играя с жертвой.

— Богиня, — жрица в мольбе сложила руки, — пощади!

Беттина уже поняла, что сегодня рухнет ее выстраданная карьера, а в придачу, возможно, и жизнь. Она обращалась к Венере с мольбой, как женщина к женщине, надеясь на снисхождение и, может быть, сочувствие.

Выжидательное ехидство — это то, что выражало сейчас лицо богини.

Толпа затихла. Было слышно, как пролетает муха на площади.

— Как говорят, не рой яму другому, сам в нее попадешь, — произнесла Венера.

— Прости, прости меня, глупую, и пощади!

— У людей есть хорошее слово «зажралась», — так же томно промурлыкала богиня. — Твоя безнаказанность на этот раз сыграла с тобой злую шутку.

Зал неистовствовал. Служители культа отказывались верить в то, что их обожаемая Верховная жрица в чем-то виновата. Беттина, видя поддержку присутствующих, воспрянула духом. «Может, пронесет» — подумала она.

— Пронесет, может, — в тон ей ответила богиня вслух, — хотя, думаю, не сегодня. — Венера обвела присутствующих насмешливо-хитрым взглядом. — Эта женщина оскверняла обряды и священнодействия осознанно и намеренно, так как лишилась девственности давно.

Возглас ужаса, громом разразившийся над городом, вырвался у всех сидящих.

— Вы знаете, что оскверненные обряды нельзя искупить путем повторения, а любовник жрицы…

Богиня сделала паузу, чтобы продлить интригу, ужас в глазах присутствующих ее забавлял. Жрецов уже била дрожь.

— Великая госпожа, пощади нас, — наконец смог проговорить один из них, — не мучай, не изводи!

Венера улыбнулась своей обворожительной улыбкой:

— Вы, жрецы, дали слишком много власти этой женщине, предпочитая не замечать то, что она творила на ваших глазах, и поплатились за это. Ладно, скажу, любовник — это ваш Верховный понтифик, вот он, — выкрикнула она, указав на вжавшегося в сидение Витторино.

А потом ласково обратилась к Беттине:

— Ну что? Убила двух зайцев?

Ей вторили своим рыком хищники. Жрецы от свалившихся на их головы новостей совсем забыли, зачем они здесь собрались. Страшное обвинение было выдвинуто в отношении двух людей, носящих высшие звания. Их вере был нанесен катастрофический удар. Что сейчас делать, они просто не знали, так как преступления подобного этому не совершалось никогда ранее, а освободить ее от сана было невозможно. Обдумывая ситуацию, жрецы совсем забыли о Лике и Жане. Венера, обведя взглядом собравшихся, обратилась к Жану:

— Девушку я забираю с собой, здесь ей нет места.

— Отпусти ее со мной, я возвращаюсь.

Венера покачала головой и вполголоса продолжила:

— Ей и там уже нет места, ее не выпустят отсюда.

Лика, охваченная языками синего света, начала стремительно таять.

— Венера, подожди, я не понимаю, отдай ее мне!

Богиня, проигнорировав обращение, произнесла:

— Увидишь Арин, передавай ей привет от Ниры.

Странно знакомое имя, произнесенное когда-то Арин, начало всплывать в его памяти.

— Подожди!

Но Венера вместе со своим окружением начала исчезать.

— Прощай, хотя… — шепот эхом пронесся под сводами зала. Жан ощутил легкое, почти неощутимое касание ее губ, и загорелась, исчезая с руки, цепочка с изумрудом.

— Прощай, спасибо тебе, — машинально произнес он.

После ее исчезновения у него остался туманный осадок тоски, сожаления и еще чего-то неуловимого.

Беттина корчилась на полу, как змея, которой наступили на хвост. Витторино окаменел, словно обратился в собственную статую. Замерли и жрецы, им предстоял тяжелый день, а, возможно, не менее тяжелая ночь для решения судьбы преступников. Жан вместе с герцогской охраной вышел из зала, сопровождаемый радостными криками толпы.

— Вы еще не знаете, какую новость принесет вам сорока, — тихо проговорил молодой человек.