Незнакомый мир начал уже основательно утомлять Жана. Привыкший к достижениям, благам и дарам цивилизации, освоится ли он в этом мире? Чужой, многомерный, суетливый, со своими неясными правилами, границами и чудовищами, которые питаются «преступниками», нарушившими писанный богами закон, без суда и следствия. Начинало казаться, что этот мир бесконечен, словно бездонный колодец, упав в который, можно лететь и лететь. Зажмурившись, Жан потряс головой. Чертова параллельная реальность!

Он с тоской вспоминал ушедших в этот мир Алису, Сергея, Лику. Где они все? Лишь одна сестра неплохо устроилась здесь, но, видимо, за это заплатила собственной памятью, теперь горделиво поднимая голову и не желая ничего слушать. Вспоминая их встречи, когда она представала в облике богини Минервы, Жан улыбался. Капризная маленькая девчонка! Маленькая королева, которой ничего не стоило наморщить носик и топнуть ножкой. Этот талант пригодился ей здесь и помог выжить. Теперь выживать приходится ему, затерянному среди медленной процессии карликов на пыльной дороге, огибающей бесконечные холмы.

— Скажи, Инес, — обратился Жан к старшей в группе карлице, — будет на пути харчевня или корчма какая-нибудь?

Жан не знал, как называется в этом мире гостиница, в которой может найти приют уставший путник. Хотя желание дать отдых вымотанному и уже довольно грязному телу казалось слишком уж несбыточным.

— Часа через два мы подойдем к небольшому городку Пира, там будет где перекусить и отдохнуть, — тусклым голосом ответила Инес, уставившись вдаль.

Представив себе небольшой городок, название которого переводилось как скала или камень, Жан приуныл еще больше. Вряд ли стоит рассчитывать на теплое гостеприимство. В этом мире не рады своим обитателям, чего уж говорить о чужаках.

«Если я все-таки вернусь, надо попросить профессора придумать походный душ, — продолжил мысленно общаться сам с собой Жан, — хотя, исходя из последних событий, вернусь я вряд ли, по крайней мере, живой. Надо попроситься к Алисе конюхом, может, пристроит по блату…»

Осел тянул фургон из последних сил. Старое, закаленное в путешествиях животное, каким-то внутренним чутьем осознавало, что вот-вот наступит избавление. Ему дадут еду и отцепят, наконец, этот фургон. Жан с сочувствием погладил упрямую мордочку.

Чем ближе они продвигались к городу, тем чаще стали попадаться груженые телеги со всяким добром, да и просто всадники. Одеты эти люди были плохо. Роскошных экипажей, закованных в железо рыцарей, как в книжках, ему не попадалось. Жан натянул капюшон на глаза и сгорбился, стараясь меньше привлекать внимание. Однако он был почти на голову выше местного населения, да и в плечах гораздо шире. Больше сошел бы за циркового атлета, а никак не за монаха, за которого себя пытался выдать. Привлекало внимание и его маленькое окружение. Вокруг странной процессии начала собираться толпа, мальчишки хихикали, показывая на них пальцами. Но циркачи держались замкнуто, не поддаваясь на провокации. Боль от потери близких отразилась во всем их облике. Чувствуя эту скорбь, люди отступали и отворачивались. Жан представлял себе средневековых людей дикими, лишенными жалости и сочувствия особями. Но в реальности люди все-таки оставались людьми, способными понимать душевное состояние своих сородичей. И через некоторое время им удалось смешаться с другими путниками, не привлекая к себе в дальнейшем никакого внимания.

Город был действительно маленьким и чистым, что тоже поразило Жана. Он представлял древние города погрязшими в нечистотах и зловонии. Возможно, благодаря довольно бурной горной реке, протекающей в овраге за городской стеной, и сточным канавам, устроенным таким образом, что все нечистоты смывались в ее бурлящий поток, город оказался приемлемым для проживания. Жан с интересом рассматривал высоченные шпили местного собора, зубчатые стены ратуши, украшенные цветочными венками входные двери жилых домов и деревянные доски, устилавшие дорогу на улицах.

Таверна «Винный рай» была большой для такого маленького города. Но, как сказал любезный хозяин, город находится на перекрестке дорог, ведущих в богатые земли феодалов, благодаря которым сохраняется его стабильный доход. Слушая его, Жан морщился от острого запаха специй, смешанного с ароматом готовящейся мясной похлебки на котле возле камина. Посетители таверны шумно обсуждали свои дела, предстоящую ярмарку, продажу тканей и изготовление витражных окон. Многоголосый шум заполнял небольшой зал с низким потолком и деревянной мебелью. Кое-где на полу были разбросаны пучки душистых трав. За маленькими окошками, пропускающими скудный свет, виднелась торговая площадь со снующими туда-сюда прохожими, разносчиками и зазывалами. Беззаботно бегали дети в ярких шапочках.

— Послушай, любезный, у меня есть золотая цепочка. Ты не знаешь, кто мог бы ее купить? — обратился Жан к хозяину заведения, снимая украшение с шеи.

Глазки хозяина жадно забегали:

— Что ж, отче, посмотрим…

Хозяин оказался не прост. Он достал из-под прилавка пузырек с какой-то жидкостью и капнул на цепь. Она не поменяла цвет, и это событие очень обрадовало мужчину. Высыпав на прилавок горсть местных монет, он сразу сгреб вещицу в мешочек, висевший у него на шее. Сделка завершилась, причем без торга.

— Ты странный человек, — произнес Жан.

— Чем же? — искренне удивился хозяин местного рая.

— Ты даже не спросил, хочу ли я продать тебе золото, и устроит ли меня цена.

— Отче, я ведь не спрашиваю, откуда у странствующего монаха золотая цепь?

Хитрый взгляд хозяина таверны подчеркнул сказанное. Жан опустил голову. Он был чужим в этом мире, как говорится: «не лезь со своим уставом в чужой монастырь».

— Ладно, твоя взяла, мне нужна комната, еда, и желательно вымыться.

Хозяин с готовностью, перекинув засаленное полотенце через руку, проводил гостя на второй этаж. Предоставленная комнатка была очень маленькой, но довольно светлой и относительно чистой. Дощатый пол с пучками тех же трав, широкая кровать на низких ножках, комод с латунными ручками и заплывший воском подсвечник. Кувшин с холодной водой и небольшой тазик, возникшие через некоторое время на столе, должны были заменить горячую ванну.

— Хорошо, что я не оказался на северном полюсе, например, — опять подбодрил себя молодой человек, оглядывая убранство гостиничного номера класса люкс местного пошиба.

Спустившись в общий зал таверны, Жан несколько мгновений постоял, вдыхая в себя запахи готовящейся еды. Услужливый хозяин, вдруг подобревший, стоял рядом, готовый исполнить практически любое желание рослого незнакомца.

— Я не ел, кажется, тыщу лет! Слона бы проглотил, — пробормотал себе под нос Жан, склонившись над большой тарелкой с сочным мясом и овощами.

Владелец удивленно посмотрел на молодого человека:

— Откуда ты, отче? Язык какой-то странный.

— Мне бы еще вина, — не ответив на его вопрос, попросил Жан, ощущая подступающий голод.

Мужчина с готовностью умчался выполнять приказание. Очевидно, что звеневшие в кармане молодого человека монеты очень его вдохновляли. Жан ел так, как никогда в своей жизни. Продукты имели неземной вкус и запах. Едва голод был утолен, сразу навалилась усталость. Выпитое вино наполнило тело сладостной истомой. Однако прежде чем лечь, Жан наклеил на руку маленький пластырь, спасающий от ползающих, летающих и прыгающих насекомых. Посмотрев на благо цивилизации, молодой человек довольно причмокнул:

— Ну, хоть что-то!

В этот момент заглянул хозяин:

— Доволен ли ты, отче?

— Я в раю, — искренне произнес Жан.

— Да, стараемся, — довольно отозвался он. Потом Жан, вспомнив о карликах, произнес:

— Милейший, позаботьтесь и о циркачах, у них была жуткая ночь. И еще, разбудите меня, как только они соберутся в путь.

Хозяин, довольный, раскланялся.

— Очевидно, что день сегодня удался, — потер он ладони друг о друга.

Закрыв дверь, Жан лег и, несмотря на уличный шум, уснул моментально.

Но у провидения были на его счет другие планы.

Яркое серебристое свечение на фоне опустившейся на город ночи заставило молодого человека прикрыть ладонями глаза.

— Покой нам только снится? — проворчал он, зажмурившись.

Изящная девичья фигура в коротком полупрозрачном хитоне материализовалась, легко ступая по лучу света. Создалось впечатление, что она спускается по нему прямиком с видневшейся из окна луны, висящей белым яблоком в небе. Красный хитон развевался при каждом шаге, не скрывая пленительных изгибов ее тела.

— Что-то зачастили ко мне богини, — пробормотал Жан, приоткрыв глаза.

Неожиданно быстро незнакомка оказалась возле его кровати.

— Так-так-так, — оценивающе сузила она глаза, — неплохой объект прихватила себе Минерва.

Мифическая, неземная красота незнакомки заставила Жана судорожно проглотить комок, неожиданно оказавшийся в горле. Девушка, довольная произведенным впечатлением, склонила голову, рассматривая Жана. Синие лучистые глаза, сияющие в лунном свете, были влажными и манящими. Сделав пару шагов, незнакомка хихикнула:

— Давай знакомиться, смертный, — сказала она. — Я Венера.

Жан смущенно приподнялся на кровати, лихорадочно нащупывая одежду, брошенную рядом на лавке. Чем сильнее он тянулся, тем дальше оказывалась скамья, что заставляло изрядно понервничать.

— Я такой тебя и представлял, — смущенно пробормотал он, бросив попытки дотянуться до лавки.

Ее пухлые губки, словно приглашали к поцелую, а вздернутый носик придавал ее удивительному лицу лукавое, юношеское выражение.

«Так вот, что значит выражение ″кожа, как персик, а губки коралл″…»

— Как ты очутился в нашем мире? — спросила гостья звенящим голосом, прервав его мысленный монолог.

— Я пришел забрать друзей, — а потом добавил, — я не местный.

— Ясно, что не местный, здесь таких, увы, нет… ну или мало.

Белоснежные руки, погрузившиеся в волосы Жана, были, как ни странно, теплыми. Аромат весенних цветов наполнил воздух. Мягкие губы заскользили по виску, заставляя дрожать все тело. Пьянящий аромат дурманил, завораживал. Лунный свет потускнел, окутывая их обоих мягким мерцающим полотном. Длинные волосы девушки коснулись щеки Жана, заставляя его терять голову.

— Вижу, что ты меня желаешь, смертный.

После этих слов Жан очнулся. Он явственно ощутил себя крысой в руках у лаборанта со шприцом.

— Подожди, подожди… Венера, — отшатнулся он, — я так не могу.

Взгляд богини выразил глубочайшее удивление:

— Ты, смертный, сторонишься меня? Меня?!

Ее глаза вновь оказались рядом с его лицом.

— Я люблю другую женщину, — мягко ответил Жан, не отводя взгляда от пронзительно-синих глаз Венеры.

Его слова страшно удивили гостью:

— Любишь? Любовь — это Я. Как можешь ты, ничтожный смертный, говорить мне о другой женщине?

Голос богини был необыкновенно нежным, и смысл сказанного совсем не подходил к этой интонации.

— Венера, ты очень красива, даже слишком…

Невольно его взгляд задержался на маленькой родинке сердечком у нее на щеке. Обескураженный, он отвел взгляд от девичьего лица и сосредоточился на своих руках. Богиня рассмеялась, и смех музыкой разлетелся по комнате, пропитанной весенними ароматами. Лунный свет стал чуть ярче, словно волнами отражая настроение гостьи.

— Смертный говорит, что я красива, я Венера, богиня любви!

— Прости, никогда не приходилось общаться с богинями, я недавно в гостях у этой сказки, обещаю, что научусь, — быстро проговорил Жан, в очередной раз бросив взгляд на скамью с одеждой.

— Какой ты забавный, — смилостивилась гостья.

Воспользовавшись зыбким перемирием, Жан спросил:

— В этом мире все как-то перемешано, я не могу пока понять его устройство…

— Зачем понимать? — удивилась гостья. — Принимай все так, как есть.

— Но как? Меня здесь считают странствующим монахом, я полагаю, что здесь есть христианство. Но тогда вы, языческие боги, не вписываетесь в этот миропорядок.

Венера отступила. Лунный свет вновь колыхнулся, набирая яркость.

— Наглеешь! Не мы, боги, должны вписываться в этот мир, это мир должен вписываться в нас.

— Все равно — не понимаю.

— Зачем тебе понимать? — опять повторила она. — Что изменится в твоей жизни с этим пониманием?

— Мне будет легче постичь эту реальность. Понять, как действовать, как жить.

— Странный… ты действительно очень странный, — кружила вокруг кровати Венера, не касаясь пола, — так это твоя любовь?

Она вскинула руку, и возникло объемное изображение Арин. Только сейчас Жан осознал, насколько он соскучился. Такая реальная картинка любимой девушки висела в воздухе, подсвеченная серебристым сиянием. Хотелось дотянуться до нее, но мечтания молодого человека были жесточайшим образом прерваны.

— М-да, помню ее, но это всего лишь человек, из плоти и крови. Фи, — презрительно фыркнула богиня, тряхнув правой рукой, словно избавляясь от капель воды. Голограмма исчезла.

— Как ты можешь, ведь ты создала любовь! Я, конечно, не силен в мифологии…

— Глупый, я есть любовь, но меня злит твое невнимание к моей персоне!

— Что ты, я поражен и горд знакомством с тобой.

Лицо богини опять оказалось рядом, свет ее глаз волнами проникал в сознание.

— Ты меня хочешь?

Жан почти не мог сопротивляться напору божественной страсти, но молчал. Ласковые, нежные губы опять начали свое путешествие по телу молодого человека. Открыв глаза, Жан увидел рядом с собой глаза Арин, волосы Арин щекотали его грудь, запах Арин наполнял его безумным желанием. Схватив женское тело, он подмял его, покрывая поцелуями. Такая родная, такая нежная, такая милая… Как же он скучал! Как ему не хватало ее мягкости, кротости, податливости!

— Развлекаешься, подруга? — иронический голос, раздавшийся совсем рядом, разрушил волшебство ночи.

«На самом интересном месте», — мелькнула у него предательская мысль. Сознание начало проясняться, кровь застучала в висках.

— Не волнуйся, человек, зная свою «подругу», я могу твердо обещать, что ваша встреча не последняя. Венера так просто не сдается.

Наваждение исчезло. На кровати рядом с ним лежала не Арин. Великолепное тело Венеры искрилось в лунном свете. Синие глаза полыхали ненавистью, став почти черными.

— Ты, Минерва, как всегда в своем репертуаре, — музыка голоса, несмотря на явный гнев, бередила душу, заставляя трепетать каждую клетку разгоряченного мужского тела, — зачем он тебе? Я же вижу, что ты к нему не испытываешь плотского желания. Только не могу понять, что вас связывает…

Венера была так удивлена, что на секунду потеряла контроль над Жаном. Этой секунды было достаточно, чтобы молодой человек полностью стряхнул с себя наваждение. Встав с постели, он начал торопливо одеваться, не обращая внимания на гостей.

— Солярис какой-то. Спасибо, что мои гостьи — это богини, а не тролли, — пробурчал он, а потом громко добавил: — вы долго будете издеваться надо мной? Я, кажется, начинаю понимать: этот мир — наказание за мою распутную жизнь.

Девушки вонзили в него свой горящий взгляд, забыв о споре.

— Смертный, не слишком ли ты о себе возомнил?! — гневно прокричала Минерва. — Ты слишком ничтожен для того, чтобы стать причиной раздора между нами, запомни это!

А потом добавила:

— Сказал бы мне спасибо.

— Ну, это как посмотреть, — тихо пробормотал молодой человек.

Венера рассмеялась:

— Что, подруга, чья взяла? — а потом, посмотрев на Жана, добавила: — до встречи, любовь моя!

Она исчезла легкой туманной дымкой, как будто ее и не было. Минерва осталась стоять, гневно сверкая глазами:

— Я чувствую твое сожаление. Ты предаешь дорогое тебе существо!

— Прости, ты права, я перестал себя контролировать, вел себя как безумное животное! Спасибо.

— А что тебя удивляет? Это же Венера! Вижу, что ты раскаялся. Будь осторожен, она так просто не сдается, — Минерва начала таять, — она уносит души…

— Марта, подожди, мне надо с тобой поговорить.

Девушка вернулась, удивленно уставившись на молодого человека.

— Почему ты упорно называешь меня чужим именем? Ладно, говори, я тебя слушаю.

— Пять лет назад, по моему земному летоисчислению, ты поехала с друзьями в поход. Вспомни! Алиса Громова, твоя лучшая подруга… — Жан сделал паузу.

Гостья его не перебивала, она застыла статуей и казалась изваянием великого мастера. Жану очень хотелось схватить ее и встряхнуть, но такие действия не вернули бы ей память, наоборот, она уйдет и больше не появится возможность достучаться до нее.

— Потом ты попала в ловушку времени, — после минутной паузы продолжил он, тщательно подбирая слова. — Она затянула тебя в этот мир, вознаградив за «праведное существование», сделав богиней, — этот вариант показался ему наиболее приемлемым и верным. — У тебя на Земле остались родители, которые уже оплакали тебя, но ведь ты жива!

Жан лихорадочно начал ворошить вещи в рюкзаке.

Достав профессорское детище — квантовый компьютер и, открыв нужную страницу, он медленно листал их фотографии.

— Вот, смотри: это ты, это мама, это отец, это Алиса, а вот мы все вместе, — попытка достучаться до сознания девушки очень напоминала разговор с больным амнезией, хотя в реальности так оно и было.

Девушка провела рукой над изображениями:

— Похоже на правду, — она надолго задумалась, — но нет, этого не может быть.

И мгновенно исчезла. Побег… От себя? От него?