Несмотря на такой волнующий момент — Аврора же была первой, с кем разговаривал его высочество, девушки в целом вели себя сдержанно, если не считать первого порыва. Я даже удивленно вытянула шею, стараясь рассмотреть, что же могло их так держать «в узде». Впрочем, как оказалось, все гораздо проще, чем думалось: в рядах одногруппниц был месье Гастон. Невольно поморщилась оттого, что Луиза шла с фаворитом под ручку, совершенно неприличным образом прильнув к плечу мужчины грудью. По-моему, это просто… возмутительно.

Впрочем, сам месье Гастон никаких возражений не высказывал. Еще бы… мужчины! Я скривила губы, вспоминая крики деда, когда он рвал очередной номер столичного альманаха из-за описанного безнравственного поведения придворных дам. С тех пор виконт, собственно, и не выписывал для меня журналов из столицы, сказав, что книги, полные разврата, не могут меня чему-либо научить или просветить. Не то чтобы я полностью поддерживала мысли деда, все-таки в академии уже довелось видеть даже поцелуи, подаренные воспитанницами мужчинам, а недавно и сама почти превратилась в падшую женщину, но сейчас… Глядя на то, как Лу прижималась к фавориту, я почти жалела, что не читала столичных журналов, чтобы суметь ввернуть что-нибудь этакое.

Остальные девочки тоже недовольно поглядывали на более удачливую соперницу, но жадно слушали. Судя по обрывкам фраз, месье Гастон рассказывал о модных придворных нарядах. Даже присутствие Авроры, которая только-только от дофина, не смогло перебороть желания оказаться к фавориту поближе.

Аврора как-то испуганно и затравленно посмотрела на фаворита и, казалось, вся сжалась. Я же нахмурилась. Конечно, подруга робкая, но не настолько же. Здоровое любопытство присуще и ей. Чем ее напугал месье? И о чем еще шла речь за завтраком, что поразило Аврору до глубины души? Позы мы не меняли, баронесса сидела на скамейке, я стояла сзади, а потому слегка сжала плечо подруги. Что бы ни произошло за завтраком, Аврора должна знать, что я на ее стороне.

— Мадемуазель Аврора, мадемуазель Эвон! А вы быстро добрались, — как-то неискренне восхитился фаворит, разглядывая нас с ног до головы.

Мне показалось или месье Гастон прищурился, внимательно осматривая меня? Дернула плечом, молясь, чтобы на юбках не осталось паутины после тайного хода, а то объяснить ее появление будет непросто.

— Когда долго живешь в одном месте, знаешь все короткие тропки, месье, — улыбнулась как можно обворожительнее, не давая Авроре сказать лишнего. Еще не хватало, чтобы она призналась, что я появилась из тупика. — А в хорошей компании, — стрельнула глазками в нахмурившуюся Лу, которой явно не нравилось, что я начала этот разговор, — говорят, не замечаешь, как замедляешь ход.

Со стороны девочек послышались смешки, а Луиза покраснела от злости.

Я же почувствовала воодушевление. Подумать только, я уже научилась пикироваться в разговоре точь-в-точь как придворные дамы в рассказах, которые публикуются в альманахах. И это притом, что я читаю их только в академии. Как там говорили фавориты на балконе? Девушки абсолютно не подходят для двора? Их съедят? Знайте наших!

— Да, вы правы, мадемуазель, — примирительно согласился месье Гастон, высвобождая руку из захвата Луизы. — Приятная компания определенно скрашивает любые тяготы пути.

Юноши, фыркнув, отошли к подоконнику. Фаворит точно не интересовал наших мальчишек. Девочки же вокруг настолько увлеклись устроенным нами представлением, что совсем забыли об Авроре, которая, казалось, только с облегчением перевела дух. Недовольной выглядела только Луиза — ее фаворит оставил позади.

Месье Гастон, от которого не укрылась наша с Авророй поза — подруга до сих пор судорожно сжимала мою руку, опустился на скамейку рядом с баронессой, задумчиво нас разглядывая. Конечно же! Если о проходе Авроры тайным ходом он явно был в курсе, то мое появление у кабинета библиотековедения, видимо, оказалось для него загадкой.

— Месье Гастон, вы обещали рассказать, какие рюши в моде. — Лу, почувствовав, что внимание фаворита от нее ускользает, попыталась вернуть лидирующие позиции.

Я недовольно посмотрела на баронессу. И ведь не успокоится же. Хотя, если смотреть глазами мужчины, диво как хороша! Бледная кожа, губы узкие, совсем как на страницах альманахов, где рот обозначен тоненьким мазком. Высокая, в конце концов. Уж точно выше меня. А значит, и шансов больше.

Я даже пожалела, что у меня нет веера. Так бы и стукнула вредную девицу по голове. Неужели так трудно уступить факел первенства? Она всегда в центре внимания, разве это честно?

— Может быть, тему разговора предложит мадемуазель Аврора?

Удивленно посмотрела на подругу. Да что такого произошло за завтраком, что фаворит с нее взгляда не сводит? Неужели он уже определился с кандидатурой? Так быстро? Не поговорив с остальными девушками? Ну где справедливость? Мысли роились в голове, не позволяя сосредоточиться на одной. Все казалось… нечестным.

Аврора ожидаемо смутилась. Мою руку, к слову, баронесса так и не отпустила, а теперь сжимала пальчики, словно ища поддержки или спрашивая совета.

— Возможно, наш бал? Вы в курсе бала претенденток?

Меня, несомненно, волновала эта тема. Ведь слухи ходили противоречивые. С одной стороны, говорили, что платья всем дебютанткам предоставят за счет короны… С другой — представить, сколько могут стоить услуги по столь срочному пошиву, когда нужно не мне одной, а портних в ближайшем городке не больше пяти, я не могла. Не жаловаться же деду. Тот до сих пор молчит, хотя я и написала ему письмо, что участвую в отборе, но ответа с одобрением или порицанием так и нет. И что делать с украшениями? Если я хочу уложиться в рамки разумной суммы за доставку, посылать курьера нужно уже сейчас.

— Эвон! Тебя никто не спрашивал, — раздраженно воскликнула Луиза.

Впрочем, судя по общему настроению притихшей толпы и шепоткам, мой вопрос интересовал многих. Не я одна была стеснена в средствах. Все-таки в нашей академии не учились родовитые мадемуазели, родители которых могли себе позволить сорить деньгами. Подобные семьи предпочитали столичный университет, а не нашу провинциальную академию.

— Мадемуазель Аврора?

Вспыхнула. Меня нагло проигнорировали! Неужели месье Гастон сражен красотой подруги? Ах, неужели один из фаворитов уже влюблен и мои шансы на приличный брак упали? Ведь я, если честно, делала ставку на него.

— Я была бы счастлива, месье, расскажи вы о том, как пройдет бал претенденток, — едва слышно пролепетала Аврора.

Я испытала странную гордость за подругу. Ах, как она говорит: на грани слуха, с опущенными ресницами, словно трепетная лань. Все по альманаху. Вот уж точно Аврора читала не бессмысленную книгу вчера ночью, а занималась делом. Неудивительно, что фаворит выбрал ее. Такая жена в будущем — всем на загляденье!

Бросив быстрый взгляд на собеседника, удивленно выгнула бровь, мне показалось, на лице месье Гастона мелькнуло раздражение. Ему не понравилось, что подруга поддержала мой выбор? Но разве это не ожидаемо? Однако я почувствовала какое-то волнение: не делаю ли я сейчас только хуже, настраивая мужчину против себя? Вряд ли он рад, что я влезаю в его разговор с Авророй. Но, с другой стороны, мы же подруги, разве я могу бросить баронессу. Дофин приехал и уехал, а дружба, она на всю жизнь. Дедушка всегда говорил, что надо дорожить друзьями больше, чем собой.

Несмотря на сумятицу в душе, я не могла отделаться от мысли — как хорошо все-таки, что тут фаворит. Ведь не будь его, вряд ли девушки ограничились бы жаркими взглядами в сторону баронессы. Бедняжку давно бы засыпали вопросами, вызвав у скромной Авроры приступ паники. Но тут находится месье Гастон, при нем особо не спросишь, о чем шла речь за завтраком. Счастливая случайность. Хотя и жаль, с другой стороны. Вдруг на прогулку после ужина пригласят меня, а я знать не знаю, о чем дофин спрашивал Аврору.

— Значит, бал, — задумчиво протянул месье Гастон, разглядывая отчего-то меня. — Полагаю, у нас есть немного времени, чтобы рассказать в общих чертах.

Все девочки, которые до этого весьма тихо слушали наш обмен любезностями, шумно выдохнули, и начался галдеж.

— А правда ли, что он уже через две недели?

— Говорят, у всех будут одинаковые платья?

— Месье Гастон, месье Гастон, а верны ли слухи, что на балу появится королевская чета и бабушка дофина?

— А я слышала, будет маскарад. Это правда?

— Месье Гастон, а пригласят только претенденток?

Мне казалось, я оглохла от гомона, что уж говорить о фаворите. Наверняка он просто в шоке от происходящего. Совсем наши девочки забыли о правилах светского общения. Я даже досадливо цокнула языком, невольно привлекая внимание месье Гастона. В его глазах «прыгали чертики». Я готова поклясться, что, несмотря на суровый вид, фавориту было весело.

— Мадемуазели! — смеясь, воскликнул месье Гастон. — Я не могу ответить на все вопросы одновременно.

Девочки разом притихли, смущенно улыбаясь. Была бы тут классная дама — нам бы досталось за подобное поведение. Потому можно было только радостно перевести дух.

— Да, действительно, бал проведут спустя две недели от начала отбора. Прибудет король с королевой вместе со свитой, туда допустят всех студенток.

Я едва слышно фыркнула. Чего уж гадать — ярмарка невест. Дедушка частенько называл так балы, которые устраивались при дворе. И хотя приглашения нам приходили регулярно, мы ни разу туда не выезжали. Виконт говорил, что мне рано выставляться на аукционе перед богатенькими хлыщами. Что он имел в виду, не знаю. Но разве мог меня кто-то принудить? Я же магичка! Дар не так уж часто встречается среди аристократии, но это не повод, чтобы навязывать брак. Ну и не прошлый же век сейчас! Просвещенное время. Даже в альманахе писали, что сейчас «золотой век Франкии».

Девочки, обступившие полукругом лавку с Авророй и фаворитом, жадно слушали, тихонько перешептываясь между собой. Каждая уже оценила перспективы замужества, даже если ты не претендентка.

— И да, вы правы, всем кандидаткам предоставят наряды: платья из легчайшего белого атласа, сшитые в соответствии со старинными традициями. Что касается остальных студенток, они свободны в выборе кроя и цвета. Любого, кроме белого.

Некоторые разочарованно вздохнули. Действительно несправедливо. Если столичные красавицы знали, что им предстоит отбор и бал, а следовательно, шили платья заранее, девушкам из академии предстоит подготовиться в кратчайшие сроки. А что дельного может получиться за оставшиеся полторы недели? Разве что переделать имеющееся.

— Одеться вам помогут фрейлины ее величества, которые прибудут накануне бала. Сделают вам самые модные прически и макияж, — продолжал между тем месье Гастон, совершенно не давая времени обдумать то, о чем он говорит, и вволю пофантазировать.

Фрейлины! Я ахнула. Значит, среди них будет и фаворитка дофина. Ведь нынешняя дама сердца месье Луи-Батиста из свиты королевы. Легко ли это — столкнуться с «возлюбленной» принца? Посмотреть в глаза своей главной сопернице?

Девочки возбужденно зажестикулировали. Луиза была довольна, будто ей одной будут делать изысканную прическу. Нельзя же так явно показывать свое превосходство над другими. Остальным девочкам, не участвующим в отборе, наверняка неприятно.

— Что касается бала-маскарада, то вы тоже отчасти правы. Хотя не знаю, откуда у вас информация, право слово…

Я едва слышно хмыкнула, недооценивает он женское очарование и жадных до внимания пажей. У них, похоже, можно узнать все что угодно. Особенно для Атенаис это не представляет труда, она легко раздает поцелуи налево и направо.

— Его величество и мы, свита, наденем специальные зачарованные маски, и ни одна из претенденток не будет знать, с кем танцует, — пояснил фаворит в ответ на недоуменные взгляды девушек.

С сомнением посмотрела на месье Гастона. Как минимум двоих фаворитов можно исключить — темные волосы графа де Армарьяка и месье Гая ни с кем не спутаешь, хотя, конечно, мы не знаем возможностей королевского чародея-иллюзиониста. Говорят, особые иллюзии можно даже пощупать, настолько они реальны. Не чета нашим книжным. Завистливо вздохнула. Я бы хотела и дальше совершенствоваться в мастерстве, но я девушка… а девушкам не положено обучение в университете. Обидно.

— Что за собрание? Почему столпотворение?

Услышав дребезжащий голос месье Гюра, я вздрогнула. Что сейчас начнется! В понимании учителя девушкам надлежало быть скромными и тихими, как в старых рыцарских романах, а уж никак не радостно галдеть в коридоре. Месье Гюра частенько вспоминает прошлые времена, когда обучение студентов было раздельным, особенно мужскую школу, где ему довелось преподавать. Судя по влажным блестящим глазам, когда месье говорил про розги и порки, основы библиотековедения нам преподавал явный садист. Но, увы, у месье было слишком много регалий, и как бы мы ни возмущались, он по-прежнему оставался в стенах академии. А требовательность к знаниям студентов, с точки зрения попечительского совета, не порок. Хотя иногда мне казалось, лучше порка, чем отвечать ему у доски. Месье Гюра мог так унизить несколькими фразами, что до конца вечера ходишь красная как рак.

Потому обычно перед уроками библиотековедения мы предпочитали сидеть на лавочках около кабинета. Тихо, не рискуя даже переговариваться в полный голос. Только присутствие в коридоре месье Гастона могло сыграть с нами подобную шутку, что мы напрочь забыли о негласных правилах. Как теперь отыграется на нас вредный старик, даже думать не хотелось. Вероятно, кому-то опять придется краснеть у доски, что особенно унизительно в присутствии фаворита.

— Совсем стыд потеряли! — процедил сквозь зубы месье Гюра, пробираясь к двери, около которой так опрометчиво сидели Аврора и фаворит.

Казалось, что меня обдало холодом, — не удивлюсь даже, если я побледнела. Прямо чувствую, как кровь отлила от щек и, кажется, вообще перестала бежать по венам. Больше всего месье Гюра недолюбливал меня. И все из-за той самой бабушки со стороны матушки, которая приходилась незаконнорожденной дочкой королю. Почему за грехи предков приходилось страдать именно мне, не ведаю, но так или иначе именно меня чаще других вызывали к доске. И, несмотря на то что сегодня я действительно выучила урок, не думаю, что меня это спасет.

— Месье Гастон!

Стоило месье Гюра увидеть фаворита, как лицо его преобразилось. Я даже недоверчиво уставилась на старика. Неужели у него бывает выражение доброжелательности и искреннего восторга от встречи. И хотя неприятная внешность месье Гюра в академии давно стала притчей во языцех, сейчас я бы назвала ее почти нормальной — даже крючковатый огромный нос, способный дать фору любому васконскому, не портил впечатления.

— Наслышан, наслышан, как вы пристыдили наших девиц вчера. — Казалось, счастью учителя нет предела. — Ни на один вопрос не ответили. Что поделать, в голове у оных просто ветер. Надеюсь, вы внесете это в отчет королю? А к нам, к нам с инспекцией? Боюсь, несмотря на все мои труды, головы этих девиц так и остались пусты, как тыквы в нашей оранжерее. Да. Несмотря на все мои труды. Вот если бы мне разрешили использовать розги, думаю, до учениц доходило бы лучше.

Девочки, которые и до этого монолога разом притихли, едва месье Гюра появился в коридоре, будто разом прекратили существовать.

— Ну что вы, месье, сейчас совсем другой век. Знания требуется прививать посредством поддержания интереса в студентах, — улыбнулся месье Гастон, поднимаясь с лавочки. — Но, думаю, мой отец согласился бы с вами.

С ужасом уставилась на фаворита. Неужели его батюшка садист? Кошмар! А если я все-таки стану его женой? Какой свекор мне достанется?

— Увы, увы, — закивал старик как болванчик, видимо, не расслышав последней фразы.

— Но, месье Гюра, вам совершенно нечего опасаться, девушки под вашим чутким руководством, без сомнения, хорошо подготовлены. Даже в столице нет учителя вашего уровня, а потому, уверен, мы не столкнемся с проблемами.

Я чуть не ахнула. Неужели месье Гастон пришел к нам с проверкой? И так мило с нами разговаривает. Хотя, на мой взгляд, информация о бале стоила любых повторений домашнего задания.

— Ну-с! Пройдемте, пройдемте, — заторопил нас месье Гюра, которому явно по душе пришлась неприкрытая лесть, загремел ключами, отпирая дверь.

Девочки послушно заходили в кабинет, рассаживаясь по привычным местам. Пятеро парней, обучающихся на нашем факультете, которые во время творившегося бедлама вокруг месье Гастона просидели на подоконнике в коридоре, облюбовали крайний левый ряд у окна и с каким-то злорадством поглядывали на нас. Ну да. Нам сегодня придется отвечать на разные заковыристые вопросы.

Месье Гюра я боялась до икоты, еле сдерживаясь от ужаса. Естественно, опасалась, что под опрос попаду снова я. Попыталась вспомнить домашнее задание, но память спасовала перед парализовавшим меня страхом. От былой, пьянящей пикировке в коридоре не осталось и следа. Зато ярко вспоминались отрывки из романа о Персефоресте. Эх, Эвон, надо было учебники читать.

Фаворит сел около окошка, с интересом рассматривая кабинет. Было видно, что месье Гастон прекрасно понимает причины, по которым большинство девушек сидит, сжавшись от страха, и ему не доставляет радости эта проверка.

Ах, а ведь если бы не присутствие месье Гюра, то наш класс можно было бы назвать самым красивым в академии. На стенах висели красочные плакаты с чертежами зданий и книжных хранилищ, всюду были макеты библиотек, начиная от городских и заканчивая частными. И большинство этих плакатов рисовала я. Именно такие отработки придумывал месье Гюра нерадивым студентам.

— Так-так… я вижу сегодня не всех. Что ж, видимо, мадемуазель Армель решила, что знает мой предмет слишком хорошо… — Он недобро улыбнулся и занес руку над журналом.

Все дружно вздрогнули. Бедняжка Армель! Если учитель заносил в графу «прогульщик» кого-то из студентов, то на экзаменах тому ничего хорошего ждать не приходилось. Ему обязательно достанутся самые ужасные и каверзные вопросы.

— Месье Гюра, прошу прощения, мадемуазель не виновата, она на прогулке с дофином, — вклинился в разговор фаворит, привлекая внимание учителя.

На мгновение мне показалось, что месье Гюра произнес: «Да хоть с самим королем!», но перо в сторону отложил. Несколько криво улыбнувшись месье Гастону, старик задумчиво пожевал губу, словно раздумывая, как же ответить фавориту, но потом передумал. Видимо, даже у вредного преподавателя было чувство самосохранения — ссориться с дофином и свитой не стоит.

— Итак, сударыни, на прошлом занятии мы с вами проходили требования к герцогским и виконтским библиотекам. Поэтому я хотел бы проверить, насколько вы усвоили материал.

Месье Гюра, сияющий, точно новенький золотой, довольно оглядел всех, отмечая испуганные взгляды. Да уж, должно быть, фаворит отметил разительную перемену в нашем поведении — от сыплющихся со всех сторон вопросов до гробовой тишины в кабинете, где каждый боялся поднять глаза, чтобы учитель не посчитал это желанием ответить.

— Ах, я и забыл, среди нас же присутствует виконтесса, которая должна все знать.

Внутренне застонала. Насколько знаю, я — единственная виконтесса на потоке, если, конечно, за ночь его величество никому не пожаловал титула. Нет, конечно, у меня была робкая надежда на это, но настолько призрачная, что спустя несколько мгновений, когда никто так и не поднялся, пришлось признать, что моя мечта тщетна.

Встала на негнущихся ногах и робко улыбнулась. Как говорил дедушка, никакого кислого выражения лица. Я же учила, верно?

Остальные в классе притихли, никому не хотелось попасть под горячую руку месье Гюра. Вредный старик вполне мог довести кого-нибудь до слез. Держу пари, каждый вздохнул с облегчением, услышав мой титул.

Вышла к доске и послушно повернулась лицом к классу. Пока шла, мысли летели в голове одна за другой и ни одной о требованиях к помещениям. Да и кому какая разница, какого размера комната, отведенная под книги в замке. Половина дворян не бывает в южном крыле, где предписывалось устраивать библиотеки. А полет фантазии, в конце концов. Вот у папы был отведен огромный зал под книги в западном крыле, чтобы можно было читать у окна во время заката.

— Ну-с, мадемуазель…

— Помещение под библиотеку в герцогских и виконтских замках должно быть площадью не меньше сорока на шестьдесят локтей, в два уровня. Причем важно даже количество ступенек на второй этаж, их должно быть не менее двенадцати, — бодро отрапортовала, вспомнив цитату из учебника.

— Хорошо, — несколько разочарованно кивнул учитель, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Отчего стандартизация помещений была узаконена еще Альфредом Восьмым пятьсот лет назад?

Мой взгляд заметался по классу. Наверняка ответ лежит на поверхности. Месье Гюра любил задавать такие вопросы, а еще больше сетовать потом на «недогадливость» молодежи. Может быть, все дело в нас, девочках?

— До великой смуты волшебников было меньше, дар девушек условно опечатывали и уж точно не развивали, а иметь в каждом доме «говорящего с книгами» было достаточно накладно. Королю отправляли прошение, и замок посещал книгочей. Чтобы ему было удобно работать, не подстраиваясь под новую обстановку, и был принят закон о стандартизации. И Луи Первый этого правила не отменил, оставив в силе.

— Замечательно, мадемуазель Эвон! — воскликнул со своего места месье Гастон, заставив учителя поморщиться.

Я же заулыбалась. Действительно знала эту тему, а потому странные вопросы мне нипочем. Не сомневаюсь, что месье Гюра вызвал меня, надеясь, что мне суждено опозориться, я никогда не была особенно прилежна в изучении его предмета, но сегодня он попал впросак.

— О! Мадемуазель Эвон сегодня в ударе, — наконец приторно-сладко произнес учитель, заставляя мою улыбку погаснуть. — И наверняка много времени провела в нашей библиотеке, готовясь к занятиям…

Я нерешительно кивнула. Ведь обязательно задаст сейчас какой-нибудь провокационный вопрос. А смогу ли я на него ответить? Не зря же здесь сидит фаворит. Репутация академии и так излишне подпорчена тем, что девочки вчера не смогли ответить на уроке картографии.

— Тогда мадемуазель наверняка в курсе, соответствует ли нормам наша библиотека? Ответите, поставлю «превосходно», нет — только «ожидаемо».

— Сложный вопрос, — озвучил собственные мысли месье Гастон, с удовольствием кивнув.

Боже, я погибла! Откуда мне знать?

Думай, Эвон, думай! От этого зависит не только оценка, но и мнение фаворита о тебе.

Надеяться на поддержку месье Гюра глупо, ему совсем не хочется, чтобы я ответила правильно, скорее уж учитель мечтает, чтобы я опозорилась.

— Так как наша библиотека переделана из замковой, то по размерам она значительно уступает помещениям, предусмотренным для образовательных учреждений, — осторожно начала я, следя за лицом фаворита.

К неудовольствию старика, фаворит кивнул.

— Еще! — требовательно выкрикнул месье Гюра, опасаясь, видимо, что фаворит засчитает мой ответ.

Я же закусила губу. А что еще-то? Все остальное вроде бы по правилам: расположение в южном крыле, два уровня и даже закрытая секция, где хранились самые жуткие книги. Внезапно меня осенило.

— В библиотеках не допускается украшений, кроме тех, что одобрены и занесены в список. Это канделябры, бра, портреты авторов книг. У нас же в библиотеке за стеллажами есть гобелен, на котором изображено одно из событий великой смуты.

— Все верно, присаживайтесь, мадемуазель, — кисло отозвался месье Гюра, нехотя ставя мне «превосходно» в журнал.

Сделала небольшой реверанс и, довольно улыбаясь, села на свое место.

— Молодец, Эвон, — прошептала Аврора, украдкой быстро пожимая мои пальчики.

— Разговоры! — зло крикнул месье Гюра, поднимая взгляд от журнала. — Записываем тему сегодняшнего занятия: планировка секций в библиотеках виконтских и герцогских замков, а также в загородных домах.

Я, открыв тетрадь, незаметно для окружающих покосилась на месье Гастона. Интересно, он оценил мою эрудицию? Фаворит смотрел в мою сторону несколько задумчиво, словно, сказав про гобелен, я открыла какую-то тайну.

Увы, обдумывать было некогда, месье Гюра начал диктовать материал:

— В родовых замках положено иметь двенадцать тематических секций…