Леви теперь плохо спал ночами, львиный город уже успел внести в его душу смятение.
Туга львовска, туга ґдола, [20]Большая тоска ( ивр .).
наследственная болезнь шляхтичей, мерзкая и неизлечимая, когда ничего не хочется, даже подниматься с постели утром. Здесь его сны стали мутными, странными, полными таинственной недосказанности. Во дворе их дома в Измире рос большой конский каштан, старое, тенистое дерево, в ветвях которого приятно прятаться от жары. Осенью, когда толстые булавы раскрывались и из них выпадали блестящие коричневые плоды с небольшим светлым пятнышком, Шабтай залезал на самый верх дерева. Он лущил каштаны, бросая шкурки, отчего вся земля усеивалась колючими оболочками. Во сне Леви Шабтай Цви играл с каштанами не просто так, за каждым его действием прослеживался каббалистический смысл.
— Ты думаешь, что мир ужасен, несправедлив, уродлив? — спросил Шабтай.
И сразу же ответил: нет, плохи лишь «клипот», оболочки, скорлупки, утыканные шипами.
Ты с опаской, как бы не уколоться, берешь их в руки. Эта ежиная «клипа» скрывает б-жественные искры, прекрасные и вечные! Они спрятаны, но. Посмотри на плод каштана, видишь, брат, какие они гладкие, коричневые, приятные на ощупь? Шабтай раскрыл каштан, вытащив ядро, протянул его в руке прямо под нос Леви.
Так и мир: очищенный от скверны, грехов и грязи, прекрасен.
Во сне Леви качал головой. Нет, нет, ты это придумал, Шабти.
Не может быть, чтобы ты один смог вытащить и собрать воедино все искры.
Их мириады, больше, наверное, чем звезд на небе и песчинок в пустыне.
— Глупенький! — улыбнулся Шабтай, ты мой брат, я люблю тебя, но ты не понимаешь меня… Впрочем, так и должно быть. Останусь один.
Множество «клипот» — скорлупок — это людские грехи. Чем больше «клипот» я разобью, тем ближе избавление, Леви!
Шабтай снова протянул ему руку, в которой лежал крупный, светящийся плод каштана, идеально круглый.
— Ни единой колючки, Леви! — произнес брат. Никаких бедствий, войн, голода, несправедливости! Это будет скоро! Б-г милостив, Он дал мне эту силу.
Леви проснулся, сжимая в правой руке колючий каштан. Дерево это росло не в Измире, а в уютном львивском дворике. Каштан мог попасть ему через открытую сильным порывом ветра створку окна. Или Леви забыл, что поздно вечером проходил мимо особняка пани Сабины, и там, у узорчатой ограды, сорвал колючую булаву на память о ней…
Все равно душа его была беспокойна.