- Товарищ командир, немцы обход закончили.

   - Понял, Полищук. Давай на пост. Ну что, товарищи диверсанты, делаем морду кирпичом и поехали.

   Кузьма поудобнее устраивает на коленях корзинку с вызывающе торчащим горлышком четвертьведёрной бутылки, наполненной мутноватым раствором, не оставляющим двоякого толкования о его предназначении. А уж кусок сала, выглядывающий из тряпицы розоватым боком, вообще убедит заядлого скептика, что тот не ошибся. Сидеть ему не слишком удобно - мешают автомат и мешок с гранатами, ничего страшного, проехать надо всего с полкилометра. Сержант благоухает самогонным духом так, что сидя за его спиной, хочется закусить. Как бы не переборщить с этим делом, много хорошо - тоже нехорошо. Надо всё же выяснить у Кузьмы, как он умудрился организовать перегар без пьянки. Вроде не нужное никому умение, а смотри-ка, пригодилось.

   Вчерашняя диверсия удалась на славу. Подорвались две машины - пятидесятимиллиметровые мины с доработанными взрывателями показали себя с лучшей стороны. Мои подчинённые взрывоманы пытались чуть ли не стадвадцатидвухмиллиметровые фугасы заложить. Пришлось пресечь, шкодить, пока в нормальную силу не войдём, надо по мелкому. А вот когда сила будет, тогда мы медленно спустимся в долину... Короче, позже будем отрываться. Вторые заряды немецкие сапёры сняли без проблем - экспериментировать с ликвидаторами тоже запретил. Рано. Сегодня ночью мы поставили более плотную завесу, даже не с расчётом на подрыв, а просто занять немчуру тупой и опасной работой. Закладки ставили в схеме недостаточной маскировки, типа - вроде спрятано но заметно. На три десятка закладок поставили шесть самодельных мин, в остальные ямки покидали металлолома. Пусть ищут, а мы пока делом займёмся.

   В этот раз ворот на въезде не было - был шлагбаум. Часовой тоже был, спокойный. Это хорошо.

   - Рядовой, позови разводящего. Господин обер-лейтенант должен быть предупрежден о нашем приезде.

   Часовой сразу открыл шлагбаум, не пытаясь проверить документы. По моему его больше интересовало содержимое корзины. Совсем нюх потеряли. Хотя нет, он у них просто видоизменился. Байстрюк поставил мотоцикл аккурат в то место, о котором мы договорились, когда дверь, назовём это здание штабом, отворилась и из неё вышел немецкий офицер и направился к нам. Вот это лишнее. Я соскочил с седла и быстро сократил расстояние.

   - Господин обер-лейтенант, унтер-офицер Цигель, сопровождаю местного бургомистра. Вас должны были предупредить из комендатуры.

   - Да, унтер-офицер, мне звонил адъютант фон Никиша. Это бургомистр Гофороф?

   - Так точно. Папире! - это уже Кузьме. Но тот любовно пристроив около ноги корзинку, на которую внимательно поглядывал офицер, уже протягивал свой документ, низко при этом кланяясь.

   Как раз в это время к нам подошёл быстрой походкой обершутце, перехвативший бумаги Кузьмы.

   - Да, господин обер-лейтенант, тот самый бургомистр.

   - Тогда пройдёмте в кабинет.

   - Извините, господин обер-лейтенант, я на минуту задержусь.

   Получив утвердительный кивок головой, под любопытными взглядами офицера и переводчика, я быстро подошёл к мотоциклу, вполголоса обругал водителя и махнул рукой в сторону казармы. Байстрюк утвердительно кивнул головой и тронул мотоцикл в указанном направлении, получив напоследок тычок в рёбра. Проделано это было так, будто я хотел скрыть это действие, но все заинтересованные лица это заметили.

   - Что-то произошло, унтер-офицер? - поинтересовался обер-лейтенант, когда я вернулся.

   - Вчера было уже поздно ехать к вам, и мы заночевали у бургомистра, чтобы быть в лагере с самого утра. Так эта свинья нажралась местного шнапса до того, что пришлось вылить на него два ведра ледяной воды, пока проснулся. Вернёмся в город, спишу на фронт.

   - Можем отправить его за проволоку, - засмеялся офицер. - Русские обрадуются.

   - Слишком легко отделается.

   Офицер пошёл к двери штаба, мы с Кузьмой за ним, а переводчик замыкал шествие. Домик оказался, и правда, небольшим. Сразу за прихожей находилась комната примерно на двадцать квадратных метров, в которой сидел пожилой, лет за сорок, солдат, закопавшийся в каких-то бумагах. При нашем появлении он вскочил, но видя что на него не обращают внимания, тут же сел обратно. В дальней стене было ещё две двери. Мы направились в правую. Судя по всему это и был кабинет обер-лейтенант. Даже портрет Бешеного Адика присутствовал на видном месте. Что интересно телефона не было, в приёмной тоже, а провода к дому шли, значит в соседней комнате что-то типа узла связи. Вопрос - там только телефоны или радиостанция тоже есть. Ох, как не хочется туда гранату бросать. А ведь где-то должна быть и спальня, не в кабинете же офицер спит. Здесь больше дверей нет.

   - Присаживайтесь, господа.

   Смотри-ка, демократ. Я бы лучше постоял, так манёвр пошире, но не отказываться же. Сам начальник устроился за массивным, но обшарпанным столом, нам же достались места у противоположной стены.

   - Итак, вы господин бургомистр, хотите получить военнопленных для организации из них вспомогательной полиции, меня правильно информировали?

   Дождавшись перевода Кузьма вскочил, замахал головой и вдруг, схватив корзинку и переместившись к столу обер-лейтенанта, потянул на свет свою чудовищную бутыль. Надо было видеть ошалевшие глаза немца, когда он осознал реальные размеры скрывавшейся ранее тары.

   И тут всё пошло наперекосяк.

   С улицы раздалась короткая автоматная очередь, за ней сразу вторая - длинная. Похоже наш план накрылся. Кто там говорил про плохих организаторов? Ну, получи.

   Штык доставать уже некогда, поэтому снимаю автомат с предохранителя и вскакиваю.

   - Побег!

   Это я ору. Естественно по-немецки. Вторая очередь закончилась и на секунду становится тихо. Немцы начинают соображать, но явно поздно. Стреляю в переводчика. и этот выстрел как будто спускает курок. На улице начинается полный тарарам. Оживают как минимум два пулемёта на вышках, и заглушая всё остальное, заходятся длинными очередями. Похоже Максимы тоже подключились к веселью, а вот стрельбу винтовок я не слышу. Это конечно ничего не значит, в этом грохоте одиночные выстрелы просто не прослеживаются, но ощущение, что всё пошло кувырком не из приятных. Кузьме оружие, спрятанное на дне корзины, доставать некогда, поэтому он просто бьёт зажатой в руке бутылью офицера в голову. С замахом снизу вверх удар приходится в область левого виска, и немца буквально выметает из-за стола. Теперь справится. Дёргаю ручку двери и выскакиваю в другую комнату. Находящийся здесь солдат похоже ещё не врубился в ситуацию и тупо на меня смотрит, не пытаясь даже схватиться за стоящий у стола карабин. Уже и не схватится. Очередь и он опрокидывается на стол, заливая бумаги кровью. Разворачиваюсь в сторону левой двери, за которой у нас то ли узел связи, то ли спальня и слышу за спиной два выстрела, а через пару секунд ещё один. Это похоже Кузьма контроль переводчику сделал.

   Бабах!

   Аж, стёкла вынесло. Жив Жорка, только его связка могла так рвануть. Старшина сделал её всё же не из трёх, а из четырёх гранат, оставив осколочную рубашку только на одной. По весу считай вышло тоже самое, но приход гораздо круче. Блин, гранаты все в корзинке, я сейчас с одним автоматом получается.

   - Кузьма, гранаты!

   - Да, несу...

   А на улице стало потише. Немецкие пулемёты заткнулись, только максимы бьют короткими очередями, то попеременно, а то в паре. Хороший дуэт.

   Бах! Это уже одиночная граната. Сержант продолжает зачистку, а мы тут застряли. Непорядок. Что это у меня с ремнём? А, господин бургомистр мне за него гранаты пихает. Теперь и нам пора. Кузьма держит в одной руке браунинг, а в другой гранату с выдернутым кольцом. Даю очередь в дверь на уровне пояса и дергая ручку приседаю. Подарок летит над моей головой, захлопываю дверь, так и не рассмотрев есть ли кто за ней, и откатываюсь в сторону, беря на прицел выход на улицу. Вдруг кого нечистая принесёт, а мы тут спины подставили.

   Бах! Бух! Бух!

   Это не наша, это на улице.

   Бабах!

   А это - наша. Ушам-то больно как. Дверь распахнуло взрывной волной. Кузьма сейчас должен заскочить в зачищаемое помещение, но меня беспокоят взрывы на улице. Штурмовой группе рано ещё, даже на мотоциклах. Ох, как мне всё это не нравится.

   - Чисто.

   Раз не стрелял, значит зря гранату потратили, да и для здоровья это похоже не слишком полезно - кричит во всё горло, а я почти не слышу. Рот надо во время взрыва открывать - говорил старшина, а я забыл, забегался.

   - Выходим!

   Говоров кивнул, но вместо того чтобы пойти к двери вскинул пистолет и выстрелил в подстреленного мной старослужащего. По мне так явная перестраховка, но ни в жизнь не скажу. Дальше мой напарник сделал ещё одно действие о котором я позабыл - поменял обойму. Причём получилось у него это очень ловко - нажал на кнопку на рукоятке, перехватив на лету, единым движением убрал початую обойму в карман и тут же дослал следующую. У меня в магазине ещё больше двадцати, но тоже лучше перезарядиться.

   Слух начал возвращаться. Стрельба на улице продолжается, но ещё какой-то звук на периферии мешает.

   - Это что, сирена?

   Получаю в ответ удивлённый взгляд.

   - Собака воет.

   Вот ведь... Точно. Ладно, надо идти.

   Бух! Бух!

   Да что там такое?

   Пинком дверь нараспашку... Куда он меня отталкивает, и что за тряпка? Блин да что со мной - это же отличительный знак, чтобы в мой фельдграу кто ненароком не прицелился. Кузьма выкатывается вперёд, за ним я, повязав через плечо кусок белой материи. На плацу лежит человек в немецкой форме, к торцу казармы привалился другой. Второй - Жорка! Убит, ранен? Шевелится, значит жив... Бегом к нему. Пытается перетянуть ногу ниже колена самодельным жгутом из автоматного ремня.

   - Серьёзно?

   - Херня... Кровит... Ещё спина...

   Кузьма уже накладывает пакет прямо поверх пропитавшейся кровью штанины.

   Бух!

   Да что это такое?

   - Гранаты бросают... в окна... вслепую...

   - Понял, молчи, береги силы.

   Крови на губах нет, значит то что попало в спину до лёгких не добралось. Где же подмога? Ага, вот они голуби шизокрылые, летят. Им ещё метров сто, но на въезде придётся останавливаться, мотоцикл не тот предмет, которым можно шлагбаумы таранить. Опасно.

   - Я дорогу освободить...

   Пригибаюсь и бегу навстречу двум нашим мотоциклам, на которых штурмовая группа спешит на помощь. Набились они здорово. Восемь человек на два мотика, один из которых без коляски. Шпроты какие-то. Пулемётчики заметили мой бросок и начали шить по казарме ещё интенсивнее, не давая немцам возможности прицельно обстрелять ни меня ни штурмгруппу. Гранату же сюда не добросить никак. Успеваю вовремя, наваливаюсь на короткий конец бруса, и оба мотоцикла проскакивают не снижая скорости в мертвую зону. Три четверти дела сделано. И мне пора обратно, а то как бы чего не прилетело.

   Отдалённый взрыв. Где-то с другой стороны лагеря. Похоже пленные решили под шумок сдёрнуть и нарвались на мины. Вот же ж... Что им не сидится?

   Штурмовики уже работают. Даже не спросили ничего у главного командира, обидно.

   Граната влетает в торцевое окно. Вряд ли там кто есть после Жоркиной связки, но страховка великое дело.

   Бах!

   Первый пошёл! Второй, третий, четвёртый... Очередь из дегтяря... Тому в общем-то и внешние стены сложенные из нетолстого бруса не помеха, а уж внутренние перегородки... По крайней мере максимы прошивали здание насквозь.

   Бах! Бах!

   Бух!

   А вот это опять немецкая, живы ещё похоже гады, и главное наши гранаты тратят. Непорядок. А это ещё что? Какое-то шевеление в лагерной зоне. Ползут голубчики. К пулемёту ползут.

   - Эй, там за проволокой, замерли.

  Услышали. Один обратно пополз.

  С Георгия уже сняли китель и бинтовали спину.

  - Как он?

  - В спине два осколка по касательной, один в ребре застрял, - санитар отвечал, не переставая заматывать сержанта. Как бы в мумию не превратил. - Ничего не сломано. В ноге сквозное, похоже пулевое, кость тоже вроде не задета. Евстратововичьей самогонки бы в него влить, а то может шок...

   - Кузьма, не всю на обер-лейтенанта извёл?

   - Не, бутыль крепкая, выдержала.

   Бах! Бах! Очередь. Ещё одна. Ещё... А теперь пошли одиночные - это уже контроль.

   - Матвеев, входить уже можно?

   Голос специально могу не повышать, и так ору, но и Матвеев сейчас относится к отряду глухариных.

   - Даже через дверь.

   Намусорили-то как. Чего это меня так мутит? Пойду обратно на воздух. Фу, здесь полегче, вот и старший сержант поспешил покинуть этот филиал бойни.

   - Языка взяли или всех порешили?

   - Есть два подранка, сейчас притащат.

   - Мы без потерь?

   - Якименко зацепило осколком. В мягкие ткани нижней части спины, сидеть пока не сможет. С Байстрюком что?

   - Серьёзнее, но похоже не смертельно.

   - Мы как могли спешили, командир...

   - Видел. Всё правильно. Уж вашей вины тут точно нет. Что-то не так пошло.

   Вон и остальная 'кавалерия из-за холмов' рысит. Старшина со своими хозяйственниками спешит заняться учётом и контролем. Вот пусть в кишках и покопаются. Где там наша самогоночка, мне она сейчас тоже будет в самый раз. Но ведь фиг - сейчас по плану общение с народом. Вон он за колючкой собирается. К тому же там уже кого-то бьют, нет уже не бьют, уже ногами месят.

   - Отставить.

   Ну да, так они меня и послушали. И что мне делать - как в плохом кино в воздух стрелять? Вот ещё, раз бьют, значит за дело, а патронов лишних у нас нема. А вот и ещё нескольких тащат.

   - Внимание! Командиры, наведите порядок. Если не прекратится самосуд, и через минуту весь личный состав не будет построен, я соберу своих людей и уйду. Сможете здесь передавить друг друга.

   Похоже подействовало. И командиры вроде есть, а Матвеев говорил, что лагерь для рядовых и сержантов. Хотя последнее время сюда новых понагнали, возможно не успели отсортировать.

   За минуту конечно не уложились, но в три вполне. За это время Матвеев доложил, что у нас всё же есть потери - ещё один убитый и один раненый. Один из бойцов стрелковой двойки, несмотря на инструктаж, полез к проволоке. Второй пытался его остановить и оказался вблизи во время взрыва мины. Похоже этот взрыв я и слышал. Что его туда понесло? Может и узнаю, если раненый скажет, а возможно так и останется тайной. Пока старший сержант докладывал, его кто-то узнал и по шеренгам пошёл шепоток. Сержанту приказал остаться, ему организацию эвакуации и передам. Наконец роение закончилось, и от строя отделился командир со шпалой и пушечками в уцелевшей петлице.

   - Товарищ...

   - Командир партизанского отряда, товарищ Леший - подсказал я ему.

   - Товарищ командир партизанского отряда, сводный отряд бывших военнопленных по вашему приказанию построен. Докладывал капитан Нефёдов.

   - Вольно, капитан. Товарищи, освобождение лагеря произведено комсомольским партизанским отрядом 'Полоцкий мститель'. Прямо сейчас вы все должны определиться чего вы хотите. У вас есть несколько путей. Можете остаться здесь, кому понравилось... Смирно! Похоже, никому не понравилось. Прекратить разговоры, потом поговорите, когда я закончу. Вольно. Можете идти на все четыре стороны. Можете присоединиться к нам. В последнем случае лёгкой жизни не обещаю, а те, кто забыли уже что такое дисциплина и строгое выполнение приказов, вполне смогут оказаться у стенки. Хотя это вряд ли - патронов мало, потому просто повесим. И не говорите потом, что я вас не предупреждал - Гуляй-Поля не будет. Кто уходит самостоятельно два шага вперёд.

   Как я и думал такие нашлись, меньше десятка. Наверно и ещё бы вышли, но боятся - а ну как лоб зелёнкой намажут.

   - Отлично. Свободны. Матвеев, сопровождающего им, по полбуханке хлеба и пусть валят. Только одновременно со всеми, не дай бог сразу на немцев наспорются, тогда можем влипнуть. Остальные поступают в распоряжение старшего сержанта Матвеева. Через полчаса нас здесь не должно быть. Кстати, эти полчаса на раздумье для тех кто колеблется. Если надумаете - скатертью дорога. Да ещё, сапёрам срочно собраться у шлагбаума. Капитан, за мной. Старший сержант командуйте.

   Мы с капитаном отошли на десять шагов от начавшего руководить Матвеева.

   - Предателей били?

   - Да, товарищ командир отряда.

   - Сократим просто до командира.

   - Есть.

   - Дайте команду, чтобы их быстро придавили, без зверств, и возвращайтесь.

   - Есть.

   В сторону шлагбаума потянулись два тонких ручейка - дезертиры и сапёры. На сапёров у меня были планы. Старшина должен организовать снятие возможно большего количества мин с периметра, при этом он получил строгий приказ, что жертв быть не должно. Пусть лучше останемся без мин, чем без людей. Эх, было бы время. Может оно и есть, и даже скорее всего, на крайний случай засада на дороге его может дать достаточно, но что-то не хочется мне здесь задерживаться.

   - Товарищ командир...

   - Извините, капитан, задумался. Что у вас?

   - Да вот... Команду я отдал, но по правильному трибунал нужен.

   - А адвокат не нужен?

   Верёвки перебрасывали прямо через верхнюю балку ворот. Вдруг один, из почти десятка, лежащих людей вскочил и с криком: 'Товарищи! Простите!', побежал в нашу сторону.

   Дах!

   Бегущий рухнул как подкошенный, а Матвеев, повесив винтовку на плечо, продолжил отдавать распоряжения.

   - Сколько всего человек в лагере и сколько командиров?

   - Чуть меньше трёхсот, командиров тринадцать.

   - Не слишком счастливое число, но мне как раз, я мартовский.

   Нефёдов непонимающе посмотрел на меня.

   - Нумерологией не интересовались? Видно. Для зодиакального знака Рыбы число тринадцать является удачным. Это так, к слову. Поговорить я с вами хотел по следующему вопросу: в отряде уже есть сложившаяся система командования, к тому же, если вы заметили, отряд является комсомольским. Понятно к чему я клоню?

   - Да. Вы не собираетесь передавать командование старшему по званию.

   - Не только это. Я сам собираюсь расставлять командиров на должности, поэтому даже капитан может попасть под командование сержанта. Скорее всего командиры, которые смогут доказать свою полезность, займут достойные места, но само наличие звания для нас ничего не значит. Пока будем выдвигаться во временный лагерь, поговорите с людьми. Тому кто откажется поможем с выходом к линии фронта. Оружие скорее всего не дадим, сами не жируем, но минимальным количеством продовольствия снабдим. Если нет вопросов, можете идти.

   - Есть вопрос? Какова моя роль на данный момент?

   - На время марша вы назначаетесь старшим над бывшими пленными, мои люди вам не подчиняются. Они будут только проводниками, но вам лучше слушаться их советов. Назначьте командиров ещё пяти отрядов, уходить придётся по отдельности. Оружия будет всего по несколько единиц на отряд. Дадите его тем, кто останется задерживать немцев, если отряд догонят, других вариантов его применения не должно быть - ваша главная задача дойти. Да, ещё - если кто попытается сбежать, естественно без оружия, не препятствуйте, нам они не нужны.

   - Разрешите идти?

   - Идите.

   Матвеев уже отобрал самых крепких и наименее истощённых и отправил к старшине. Будут белорусскими кули - ну нет у нас китайцев, а груз таскать надо. Подойти к строю довелось как раз в тот момент, когда начали вешать хиви. Один что-то бормотал и пытался упасть на колени. Зрелище до крайности неприятное, но не увидел ни одного сочувствующего взгляда. Значит и приказ отдал правильный, 'кровавые мальчики в глазах' пусть обломаются. Чай не цари мы, перетерпим.

   - Сержант, что по людям? - спросил я Матвеева, отведя в сторону.

   - Без отказников на данный момент двести шестьдесят два человека, но думаю, ещё сбегут.

   - Да и хрен с ними, волкам тоже надо кушать.

   - Вроде нет здесь волков.

   - Тогда ёжикам. Не отвлекайся, сколько неходячих и ограниченно ходячих?

   - Совсем - пятеро, их должны были расстрелять после развода на работы, а вот просто слабых, которые и километра не пройдут, много - человек тридцать.

   - Значит понесут. Что с нашим вторым раненым?

   - Трудно сказать, проникающие в брюшную полость и грудь. Но на излёте. На 'лягушку' нарвались.

   - Тогда его и Байстрюка в коляски и я уезжаю. Эвакуация на вас со старшиной. Капитан Нефёдов в теме, бодаться не будет, так что с остальными командирами через него.

   - Понял.

   Старшина самозабвенно руководил процессом хомячества. Из казармы и конторы один за другим, как на конвейере, выбирались нагруженные, будто трудолюбивые муравьи, люди.

   - Как чистка, старшина?

   - В графике. Они тут много добра успели накопить.

   - Всё утащишь?

   - А то!

   - Сапёры справятся?

   - Вроде должны, мы тут несколько щупов обнаружили. Один ефрейтор кажись неплохо разбирается, остальные на подхвате. Мин десятка два мы, кстати, и здесь нашли.

   - Не зарывайся. Я уезжаю с мотоциклами и ранеными.

   - Добро командир.

   - А Кузьма где?

   - Убёг уже. Добро своё собрал и к телеге помчался. Говорит, как бы его вторую, настоящую, корзинку не растащили засадники.

   Поехали!

  * * *

   - Ну что сержант, сколько ещё народу сбежало?

   - Двадцать два человека.

   - Оружие наше хоть не унесли?

   - Кто ж им даст. Налегке ушли, только с тем, что в животе было.

   - Как командиры себя ведут?

   - В общем нормально. Двое пытались права качать и меня строить, но капитан предложил им двойной паёк и пинка под зад. Вроде успокоились.

   - Ладно, показывай как вы здесь обстраиваетесь.

   - Лучше пусть инженер покажет, этим тут он распоряжается. Вон он, кстати.

   Пройти пришлось метров пятьдесят, прежде чем мы окунулись в суету человеческого муравейника. Размах работ впечатлял. Все что-то копали, носили, пилили... Главного распорядителя работ можно было заметить сразу - высокого, под два метра, роста, худой, чем-то напоминающий цаплю, в не по росту короткой солдатской гимнастёрке молодой парень. Я вдруг подумал, что примерно так выглядел будущий Пётр Великий в юности, где-нибудь при осаде Азова, особенно если сам предварительно поносил бревна и истрепал голландский камзольчик. Заметив меня 'прораб' смешно оправил, точнее попытался оправить, гимнастерку и изобразив строевой шаг, от чего ещё больше став похож на болотную птицу, направился в нашу сторону.

   - Товарищ командир партизанского отряда, сводная рота занимается фортификационными работами согласно утверждённого плана. Докладывал воентехник первого ранга Цаплин.

   Чуть не хрюкнул от неожиданности. Это ж надо так в фамилию вжиться. Похоже для него и позывной придумывать не придётся.

   - Введите меня коротко в курс дела, товарищ воентехник.

   - В связи с пожеланием не сосредотачивать весь личный состав в одном месте, было принято решение создать три лагеря, одновременно являющиеся опорными центрами обороны. Лагеря расположены треугольником.

   - Равносторонним?

   - Нет конечно, даже не равнобедренным. Упор сделан на использование естественных заграждений. Мы используем два оврага и ручей, вот он как раз протекает. Овраги конечно лучше, но есть мысли как и это место сделать менее проходимым и усилить устойчивость обороны. Теоретически, при прочих условиях, таких как насыщенность оружием, боеприпасами и минными заграждениями, мы сможем выдержать атаку пехотного батальона. Опять же при условии, что у него не будет поддержки тяжёлой артиллерии и атаковать любой опорный пункт будут не более двух рот одновременно.

   Мне осталось только хмыкнуть.

   - И сколько раз вы давали такие обещания, а главное сколько раз они сбылись?

   - Практически ни одна позиция, строительством которых я руководил не была захвачена противником.

   - Это как?

   - Все были оставлены без воздействия войск врага, путём отхода,- Цаплин слегка смутился. - Правда атаковали нас только один раз, но тогда немцы обломали зубы, а во всех остальных случаях бросали позиции, чтобы не попасть в окружение.

   - Ну сейчас нам это не грозит, мы и так в окружении. А вот на счёт насыщенности... Старший сержант, что у нас с ней?

   - Передали всё вооружение под наш патрон и все патроны. Немного гранат.

   - Вооружение точно всё? - спросил, покосившись на винтовку, висящую на плече сержанта.

   - 'Светки' себе оставили, но отдали часть немецких с патронами. Сами теперь в основном на трофеях.

   - Ладно, товарищ воентехник, стройте свою линию Маннергейма, только людей не ухайдакайте, а то некому будет защищать, да и не для кого. Кстати, как с питанием?

   - Отлично.

   - Ну да, после лагеря почти любая нормальная еда будет отличной.

   - Вот если бы ещё белков добавить, те, кто долго находился в лагере, без белковой пищи не скоро оклемаются. Мясо капитан приказал только им давать, но ведь и остальным тоже надо. И шанцевого инструмента не хватает, пил тоже.

   - Делаем что можем. Я не волшебник, ещё учиться и учиться. Свободны.

   - Сержант, капитан где?

   - Должен быть во втором лагере.

   - Веди.

   Отойдя от места грандиозного строительства, продолжили обсуждения животрепещущей темы. Причём это не преувеличение, тема жизни именно трепетала на кончиков пальцев.

   - Командир, так что с продовольствием делать будем? Уже сейчас нехорошо, а зимой совсем загнёмся.

   - Ты думаешь у меня есть ответы на все вопросы. Вот ты только сегодня задумался, а я как считаешь когда, позавчера? У меня этот вопрос в печёнках с того самого дня, когда Кузьма мне Жорку на шею подвесил, и растёт он в геометрической прогрессии. Знаешь что это? Вижу, образованный. Сначала думал как прокормить двоих, потом восьмерых, потом нас стало тридцать пять, а теперь больше двух с половиной сотен. А что через месяц будет? Ты об этом подумал? А я уже прикидываю чем зимой тысячу ртов кормить, вот такая прогрессия. Вот пока я об этом размышляю, вы со старшиной решайте, как накормить тех что есть. Он уже с утра Фефера трясёт.

   - Может опять мозговой штурм устроим?

   - Что, понравилось? Устроим. Ещё не единожды и на многие темы. Проблем у нас будет завались. То что есть ещё цветочки, ягодки осенью пойдут. Пока мы в тепличных условиях считай.

   - Какие же это тепличные?

   - Хочешь пример? Их есть у меня. Сколько раз за нами немцы гонялись?

   - Да вроде не разу.

   - А почему? Вот тебе варианты ответов: они нас всерьёз не принимают или за нами некому охотиться.

   - Ну... подумать надо, взвесить...

   - Ответ - оба варианта. А теперь прикинь, что будет, когда нас примут и найдут батальон. Мы что будем делать? Геройски защищаться в треугольнике?

   - Так что делать?

   - Ты ещё задай второй исконный вопрос. Ждать не буду, а сразу отвечу - виноват я. Легче стало? Вариантов у нас особых нет - драться будем.

  * * *

   - Здравия желаю, товарищ командир!

   - Здравствуйте, капитан! Как дошли, как обустроились?

   - Дошли нормально, по дороге дезертировали двадцать два человека. Как вы и приказали препятствий не чинили.

   Не нравятся Нефёдову такие приказы, сразу видно. Сейчас не понимает, позже поймёт.

   - Размещаться продолжаем - работы ещё много. Минимум на неделю, а больных и истощённых половина состава. Им бы мяса и витаминов.

   - Всё что могли, кроме консервов отдали. Сам с утра пустой пшёнкой завтракал. Уже после обеда будет дополнительное продовольствие. Вы подготовили списки личного состава по званиям и военно-учётным специальностям.

   - Не успел. Точнее списки есть, но они по отрядам и не отсортированы.

  - Время до вечера. Да, пусть уточнят по знанию немецкого языка. Очень нужны люди с языком, ну вы поняли.

   - Понял. Будет сделано.

   - Что с оружием?

   - Вооружено более девяноста процентов личного состава. Практически всем ходячим оружия хватило, но вот с патронами и гранатами плохо. Если раздать стрелкам патроны по норме, то останемся без поддержки пулемётов. Патроны нужны.

   - Капитан, а чего вам не надо? Ну чего у вас в достатке?

   - Даже так сразу и не отвечу.

   - Вот именно. У нас всего не хватает. Еды, оружия, боеприпасов, инструмента, что смешно людей тоже не хватает. Вот скажите - людей достаточно?

   - Если бы все смогли работать и воевать в полную силу...

   - Ну, что замолчали? И если бы ещё батальончик с артиллерией, танками и авиацией, да? Вы бы немцам задали.

   - Не совсем так, но...

   - Так вот, капитан, ничего этого не будет. Вы наверно уже начали учиться воевать в условиях цейтнота, теперь у нас цейтнот не только по времени, но и по любому другому ресурсу. Вы чем командовал?

   - Дивизионом полковых семидесятишестимиллиметровых пушек.

   - О чём вы в основном думали тогда?

   - Как выполнить боевую задачу.

   - Это хорошо. Теперь вы будете думать не только как её выполнить, но и чем, где и когда. А боевую задачу я ставлю вам прямо сейчас - победить в войне. Сложная задача? Сложная, но вы её получили, вот и думайте. Всё остальное частности. Вас старший сержант ввёл в обстановку?

   - Нет, времени не было, пока размещаемся только.

   - Товарищ старший сержант, введите товарища капитана в обстановку. В тактическую, оперативную, стратегическую... Расскажите ему всё что он захочет знать, и особенно то чего он знать не хочет. Пусть впрягается по полной.

   - А вы, товарищ капитан, начинайте действовать, а не плыть по течению, только пожалуйста первое время, при действиях во внешней среде, советуйтесь предварительно со старшим сержантом. Партизанство дело тонкое, здесь недостаточно военного профессионализма. Во многом это политика, хотя я и ненавижу это дело, но придётся измазаться всем.

   Нефёдов стоял слегка обалдевший, но возражать похоже не собирался.

   - Немцев пленных довели, или кончили где по дороге?

   - Как можно. Даже покормили.

   - Хорошо. Есть время или отрываю от важных дел?

   - Время есть.

   - Тогда пойдёмте с пленными поговорим.

   Немцы сидели под сосной со связанными руками и ногами, заодно привязанные к этому же дереву. Оба были рядовые, ну да и ладно.

   - Ты, фамилия, должность.

   - Шутце Клоц, охранник.

   - Ты?

   - Шутце Нотбек, повар.

   - В каком лагере вы несли службу? Почему такая большая охрана и инженерное обеспечение?

   - Штатлаг номер триста четыре, создан как транзитный лагерь для крупных партий пленных.

   - Куда дальше отправляют пленных и каким порядком.

   - Куда не знаем, а отправляют либо пешими колоннами, либо автотранспортом, но к нам вообще поступало мало контингента.

   - Когда должна прибыть следующая партия?

   - Я не знаю.

   - А повар? Должны же производиться поставки продовольствия.

   - Я тоже не знаю, еду для пленных привозили без расписания.

   - Бесполезно, капитан, они ничего не знают. Можете отправлять их в расход.

   - Но, так не положено... Это не значит, что я оспариваю ваш приказ...

   - Вот и не оспаривайте. Можете подать на меня рапорт, хоть сейчас, хоть после войны. Да, патроны берегите. Жду вас через час у себя.

   Мало он видать в лагере посидел. Чистоплюйствует. Это пройдёт. Хреново конечно таким образом человека ломать, может в последующем сказаться, но без этого, как бы не оказаться без последующего.

   Дорога до основного лагеря, хотя это теперь спорно - какой из лагерей считать основным, заняла почти час. Напрямую было бы меньше, но болото надёжно прикрывало нам фланги, ну и тыл с фронтом конечно, так что пришлось месить круголя. Зато пока идёшь по лесу можно и подумать. Думы были не то чтобы радостные, но явно и не заупокойные - жизнь-то налаживается. Новому пополнению конечно ещё отъедаться надо, да и учёбу для действий в незнакомой обстановке, устраивать, ну так и старое у меня не жирное и не учёное нормально. Можно конечно и откормить и подготовкой замордовать, только тогда война, боюсь, без нас кончится, чисто естественным ходом событий. Короче, пора выходить на Большую Дорогу. Немцы не дураки и давно должны догадываться, что кто-то им тут гадит, а после лагеря у них точно сомнения отпали. Так что скрываться теперь, только темп терять. Информация какая по расположению оккупантов у меня есть, и ничего страшнее комендантской роты в Полоцке я пока не вижу. Могут конечно какую проходящую часть тормознуть и на нас бросить, но это небось кучу согласований требует. Значит что? Значит скоро в окрестные деревни зачастят подпольщики и окруженцы, мечтающие влиться в ряды и всё такое. Блин, надо ещё один лагерь построить что ли? Нужен чекист, очень нужен. Ау, чекист! Нет ответа. Да пошло оно всё... Будем решать проблемы по мере их поступления. Так, а это что за шум? Никак лесопилка опять заработала? Точно она, вон и Степан распоряжается. Достал манок на утку, Степаном же и презентованный, и дважды крякнул. Глухов глянул в мою сторону и крякнул в ответ, что примечательно, без манка, а фиг отличишь. Можно выходить.

   - Здорово, Леший.

   - И тебе не болеть!

   Пожал протянутую руку, заодно угостив собеседника трофейной сигаретой.

   - Окурок только не забудь изничтожить. Вас что, опять старшина припахал?

   - Не совсем. Немцы. За каждый куб обрезной доски десять марок дают. Много это или мало?

   - Вообще-то много, но с вами скорее всего рублями по курсу десять к одному будут рассчитываться.

   - Сотка за куб это очень прилично.

   - Дело в том, что рубль цену здорово потеряет. За червонец до войны почти пять рейхсмарок давали. Вот и считай.

   - То есть реально двадцадку получим. Ну да ладно. Зато у нас твёрдая отмазка будет - работаем на немца, всё сдаём. Заодно и вам чего подкинем, теперь вам оно здорово нужно будет.

   - Да, народу слегка добавилось. Рабочая сила нужна.

   - Тут сами справимся, да и мало ли кто понаедет, а вот схроны под продукты в лесу понадобятся. Подсобишь?

   - А куда я денусь?

   - Ну и лады, тогда я старшине говорю, что ты добро дал.

   - А он что у вас?

   - В деревню пошёл. Фельдфебельские погоны ему к лицу, - хохотнул Степан, растирая в пыль окурок. - Как увижу чего передать?

   - Пусть в лагерь возвращается. Хозяйство, видишь, у нас теперь выросло, даже не знаю, когда теперь разберёмся. Видно немцу отдых вышел.

   - Это правильно, после такой бучи затихариться надо бы.

   - Лады, прощевай.

   Почему слил дезу Степану, сам не понял. Похоже прогрессирует профессиональная болезнь шпионов и подпольщиков, да и преступников тоже. Скоро всем врать начну и всех подозревать.

   В старом лагере, ого - он теперь уже старый, стоял шорох, только тихий, по сравнению с новостройкой. На огромном куске брезента, даже не знаю откуда именно этот упёрли, были разложены последние трофеи - пулемёты, автоматы, винтовки. Что-то было уже раскидано по частям и проходило процесс чистки, что-то лежало целым - либо ждало своей очереди, либо уже отдыхало после процедуры. Четверо бойцов усиленно надраивали средства производства.

   - Полищук, ты здесь старший?

   - Да, тащ командир.

   - Как обновки?

   - Отлично. Немцы за оружием уход блюдут. Нагара вообще нигде нет, даже на станкаче, хотя он вообще древний, не с империалистической конечно, но не сильно моложе.

   - Хорошо, Вальтер где?

   - На перевязку отправил. Мы же с ноль восьмым дела раньше не имели, вот он пока его потягал, рана и закровила.

   - Понял. Пойду Байстрюка проведаю, заодно и посмотрю как там дела.

   Немецкий оружейник похоже прижился, кое-кто косо ещё поглядывает, но пристукнуть вроде не пытаются. Если мозгов у того хватит, а я ему конкретно объяснил, что первая попытка побега автоматически станет неудачной и последней, то сможет ещё и домой вернуться.

   Отдельной землянки под лазарет сначала не было, в связи с отсутствием как больных, так и собственно тех кто лечит. Санитара я конечно назначил 'доктором', хотя это и профанация. Первым же нашим больным оказался Вальтер, вот для него и построили, как я его назвал про себя, тюремно-больничный блок. Охрана больнички легла на плечи часового сторожившего наш арсенал, типа чтобы не распылять ресурсы. Теперь лазарет пополнился ещё двумя жителями. Рядом с землянкой наш 'доктор' как раз стирал бинты, трудности у нас с перевязочным материалом.

   - Павленко, как раненые?

   - Немец ничего, - санитар понизил голос и продолжил. - а наши плохо. У сержанта жар, я раны как мог почистил, но тут хирург нужен. Станчук же совсем плохой - из шести картечин я только четыре удалил, две в брюшной полости мне не достать. Боюсь что не выживет.

   - Хреново. Ладно, пойду проведаю.

   В землянке уже успел настояться неприятный больничный дух. На мой взгляд больничный дух бывает двух видов - обычный, когда пахнет какими-то лекарствами, карболкой и хлоркой, и плохой, когда к этим запахам примешивается запах страданий и смерти. Вот сейчас здесь стоял именно второй. В таком даже не кое ктосильно больным людям не стоит долго находиться, ущемляет он желание выздороветь, это я прямо шкурой чувствую.

   - Привет выздоравливающим. Извините, без гостинцев. Рассказывайте как дела.

   Внутри было темновато, несмотря на открытую дверь. Станчук лежал в глубине, сержант же с немцем устроились не далеко от входа. Байстрюк лежал на нарах, а Вальтер сидел у него в ногах.

   - О чём секретничаете, никак господин Мельер агитирует за вступление в НСДАП?

   - Никак нет, товарищ боевой секретарь, - Вид у Жорки был так себе - бледный с мокрым от пота лицом, он лежал на боку, морщился, но продолжал шутить. - Вальтер меня немецкому обучает. Выполняет, так сказать, комсомольское поручение.

   - И как успехи?

   - Скажем так - есть, и главное будут.

   - Хорошо, продолжайте, я пока с Борисом поговорю.

   Тот самый неприятный дух шёл как раз из глубины землянки. Ранения в живот вообще пахнут отвратительно, и никакие запахи лекарств и антисептиков перебить это не могут. С учётом того, что Станчук лежит здесь менее суток, миазмы ещё не набрали своей тошнотворной плотности, но процесс интерполяции давал неутешительные прогнозы.

   - Ну, ты как Боря? - присев на край нар, я взял мокрую тряпку, что лежала рядом и обтёр пот с его лица. - Гляжу не стонешь, проявлять сочувствия не требуешь, то есть держишься молодцом.

   - Не надо товарищ командир, я же понимаю всё - с такими ранами меня и на Большой Земле хрен выходили бы. Гаврилов, бля, дурак и сволочь. Если бы не этот осёл...

   - Боря, сожалеть о том, что случилось контрпродуктивно. Придётся принять как данность.

   - Да понимаю я, но обидно ведь. До смерти. А до неё уже недолго осталось. Вот только успокаивать меня не надо и рассказывать как я поправлюсь тоже - кишки мне порвало, а 'доктор' наш назначенный по комсомольскому призыву, тут совершенно, как вы говорите, некопенгаген. Поэтому дайте мне слово, что письмо моё попадёт к родителям, пусть они знают, что их сын погиб не в немецком лагере, а сражаясь с фашистами. Только не говорите, что смерть моя была нелепа, и совершить я ничего не успел. И Катька, сестра младшая, пусть гордится...

   На глазах у бойца выступили слёзы. Тяжело умирать когда тебе нет и двадцати лет, когда тебя выдёргивают из лап смерти, дают надежду, но старуха опять находит тебя. Дрожащей рукой парень протянул мне свёрнутый треугольником лист бумаги с адресом.

   - Хорошо Боря, уйдёт на Большую Землю с первой же надёжной оказией, только ты заранее не сдавайся. Что от меня потребуется, чтобы письмо дошло, сделаю, но шанс, что вернёшься сам есть всегда. Знаешь такое изречение: пока живу - надеюсь? Вот и ты надейся, не раскисай. Может тебе помочь чем, переложить поудобнее, принести чего?

   - Не надо, командир, Пашка всё сделает.

   - Ну, не прощаюсь...

   - Спасибо.

   Надо срочно отойти в сторону, потому как слёзы на глазах командира не вселяют оптимизм в подчинённых.

   - Вальтер, иди на улице посиди, мне надо с сержантом поговорить.

   Немец вскочил, отдал честь и выметнулся.

   - Как он?

   - Да вроде нормально, а что такое?

   - Не собирается нас покинуть?

   - Да не заметил ничего такого, вообще это Ермолова работа.

   - Это работа всех, а Ермолов за неё ответственность несёт. Ладно, мил человек, расскажи как ты нам чуть операцию не сорвал.

   - Вот, не виноватая я. Сижу себе значит на мотике, похмельного изображаю, а тут немец из-за угла, и чего-то меня спрашивает. Ну я морду пожалостнее скроил и в сторону его ручкой эдак, типа не до тебя сейчас. А этот хрен с горы ко мне, и ещё чего-то балакает. Ну чего делать? Я головой мотнул, ну вроде как соглашаюсь, сую руку в люльку, достаю шмайсер и практически в упор его короткой. Тут же длинную по немцам с максимом, ну или как он у них называется.

   - Эмгэ ноль восемь.

   - Ну да. Потом соскакиваю, пока по мне часовой у въезда шмалять не начал, хватаю мешок с гранатами и к казарме бегом. Часовой шмальнул, да не попал, а вот пулемётчики с вышек достали. Кто-то из них мне ногу и прострелил. Хорошо стрелки всех быстро поснимали, не то они б из меня окрошку сделали. Ну как потише стало наши станкачи подключились, я сразу за связку схватился...

   - Даже перевязаться не попытался?

   - Да не до того было - немчуру надо было срочно глушить. Связка так рванула, что меня чуть через стену не сдуло. Я ползком к следующему окну, пулемёты казарму-то насквозь дырявили. Бросил одну гранату, а как следующую начал бросать, гляжу - из окна немецкая колотушка летит, ну я ноги в руки и ходу оттуда на четырёх. Если бы нога целая была то, честное комсомольское, сбежал бы, а так... В общем зацепило меня двумя осколками, хоть я и залёг. Ну а дальше вы выскочили.

   - Понятно, его величество случай... Ну, хорошо, давай быстрее приходи в норму и в строй. Пойду дальше руководяжничать.

   Выйдя из лазаретной землянки и пройдя десяток шагов, вдохнул и выдохнул полной грудью, освобождаясь от неприятных запахов. Надо ещё раз на карту взглянуть, прикинуть театр военных действий к натуре. Не нравится мне, что гадим мы там где живём, уж очень легко нас вычислить. Справки конфискационные на какое-то время немцев могут ввести в заблуждение, но боюсь очень ненадолго. Надо сместить область активных операций на юго-восток. Жаль место дислокации сапёров в этом случае выпадает из сферы действия, ну да пусть пока живут.

   Не заметил в думах тяжёлых как прошёл час. В сознание меня привело лёгкое покашливание за спиной. Кто это у нас тут, в дебрях лесных, такой деликатный? Смотри-ка, капитан, однако.

   - Товарищ капитан, у вас интеллигентов в роду не было?

   - Отец преподаёт в политехе, тётя театральный критик, дед по материнской линии был профессором, умер в гражданскую. А что?

   - Да так, прискорбно это всё. Ну да не до того сейчас, что там у вас за история с попыткой бунта?

   - Какого бунта? - глаза Нефёдова сделались круглые и он начал на глазах бледнеть. Вот же, блин, интеллигенция, с первого же наезда поплыл, и как он до капитана дослужился?

   - Матвеев не распространялся, сказал, что вроде всё уладилось, но я хотел бы услышать подробности.

   - А, вы об этом. Не было никакого бунта, - видно капитан слегка успокоился и решил нагадить начальству в мозг. - Есть у нас два лейтенанта - Тихвинский и Калныш, точнее первый младший военюрист, а второй техник-интендант второго ранга. Не знаю по какой причине они со старшим сержантом сцепились, но ничего такого не было. Вопрос мною решён.

   - Совсем?

   - В каком смысле?

   - Гарантируете, что проблем с ними не будет?

   - Товарищ командир, ну как я могу такое гарантировать? Я вообще не представляю какие проблемы появятся уже сегодня вечером. Одно могу обещать - приложу максимум усилий.

   - Хорошо, списки принесли?

   - Да, вот они.

   - Что с немецким языком?

   - Пятеро могут изъясняться. Тихвинский утверждает, что владеет свободно, с каким-то там акцентом - васт..., вист...

   - Вестфальским?

   - Вроде да.

   - Надо послушать этого шепелявого.

   - А откуда вы знаете, что он шепелявит?

   - Догадался. Значит точно вестфальский. Так, капитан, пойдём я тебе кое-что покажу. Старшина ещё не вернулся, значит время у нас есть.

   Повёл я капитана не куда-нибудь, а в арсенал, значительно похудевший вчера вечером, но не утративший актуальности. Стрелковку я ему показывать не стал, а сразу подвёл к нашему артпарку. Нефёдов впечатлился. Сначала. То что замки к сорокапяткам присутствуют его обрадовало, хотя сразу определил что не родные, профи однако. Что прицелы придётся прилаживать с помощью зубила и чьей-то матери не испугало. Не обрадовало его наличие и номенклатура боеприпасов. А вот когда он добрался до миномётов... Тут оказался больше огорчён я.

   - С пушками, командир, не так уж и плохо, видали и похуже. А на миномёты, считай, можешь не рассчитывать. Восемьдесят второй только без прицела, пострелять можно - плюс-минус стометровка, а пятидесятые - лом. Кранов нет, хотя можно просто заклепать газоотводные трубки, но тогда стрельба только на одну дальность, но у двух ещё и стволы деформированы. Короче про миномёты забудь. А вот орудиями надо заняться, особенно прицелами. Кстати, командир, это у вас лазарет?

   - Ага, с гауптвахтой в одном флаконе. А что?

   - Я хотел узнать как у вас медикаментами. У нас есть вроде неплохой фельдшер...

   - И ты молчал! Где он?

   - В лагере. Вообще-то я его в списки внёс - всё честь по чести. Только он сейчас не очень в форме - ранение и истощение. Сюда его на руках несли.

   - Срочно организуй его доставку сюда. Погоди, я сам. Павленко, срочно организуй доставку из нового лагеря... Капитан, как найти этого военфельдшера?

   - Он не военфельдшер, обычный сержант, и он вообще-то ветеринар, но в лагере многим помогал. Во втором лагере, фамилия Геращенко.

   - Павленко, мухой, обе ноги уже здесь.

   - У вас кто-то серьёзно ранен?

   - Да, брюшная полость.

   - Плохо.

   - Ладно, капитан, ты пока здесь осмотрись, а я к повару - нарушать собственные распоряжения, калории для твоего фельдшера добывать.

   Скандала с поваром не получилось - бульон и шоколад будет, а дальше как сложится. Около штабного стола меня уже ждал Кошка.

   - Командир, подкулачников растряс, продукты будут. Боровой обещал на остальных, кто справки уже получил нажать. Обговоренный объём точно будет, но есть большие шансы, что узнав о налёте на лагерь, мужики ещё добавят.

   - Отлично, молодец старшина. Хватай капитана, он у арсенала должен обретаться, и давай на совещание.

   - А о чём?

   - Старшина, не тормози, всё узнаешь в своё время, должен же я вас ошарашивать время от времени, а то мозги жиром заплывут.

   - Ага, зажиреешь тут.

   Так, пока карту разложу. Совещание будет в сокращённом расширенном составе. Расширенном, потому как капитан добавляется, а в сокращённом из-за отсутствия Матвеева, Байстрюка и Говорова. Как там у Кузьмы всё прошло? Он хотел сегодня уже прибечь, но пришлось запретить, пусть пока заляжет на дно, подождёт пока пройдёт волна и уж тогда ловит рыбку в мутной воде. Ну, а мы пока фашистов слегка отвлечем.

   - Итак, товарищи командиры и старшины, у меня есть для вас преприятнейшее известие - я решил, что нам пора заняться ревизией, ну и реквизией тоже. Вы конечно скажете, что последним мы только и занимаемся, и будете правы. Дело в том, что ранее мы занимались этим из-за недостатка сил и средств. Их конечно и сейчас не густо, но качественно мы уже переросли процесс организации и накопления первоначального, нет не капитала, а скажем так, первоначальной военно-технической базы. Короче, пора бить немцев. Причём грабёж для нас теперь становится хоть и важной, но второстепенной задачей. Товарищ капитан, вижу у вас уже появились вопросы?

   - Я в некотором роде удивлён вашей терминологией.

   - Понял. Старшина выдаст вам тетрадку и вы с ним или Матвеевым составите словарик. Типа: 'гоп-стоп, грабёж, экс - захват трофеев' или 'мокруха, секир-башка - уничтожение личного состава противника'. Как аклиматизируетесь, сможете уже обходиться без оного. Устроит.

   - Я не о том. Как-то несерьёзно выглядит ваша терминология, в связи с обсуждаемыми вопросами.

   - Знаю, но если мы будем слишком серьёзны, то можем в будущем огрести много других неприятностей. Вам кажется, что я отношусь к вопросам жизни и смерти, будущего государства и людей его населяющих, как к игре? Вам правильно кажется. Дело в том, что я собираюсь не только увидеть поражение Германии, но и затем жить долго и счастливо. Если вы считаете, что для одержания победы, ваша жизнь не является высокой ценой, то тогда стоит выкладываться полностью. Потому что если сейчас вы отдадите все свои помыслы победе, пойдёте к своей цели с надрывом, то если вдруг уцелеете в этой бойне, то дальше получите массу проблем, по большей части психологических. Первое что вы ощутите после счастья, это будет пустота. Когда вы справитесь с этим чувством, и сумеете не скатиться в алкогольную, как наиболее простую, или другую зависимость, то начнутся другие, уже физиологические, процессы. Гипертонии, аллергии, псориазы, неврастении и прочие мерзости - вплоть до сумасшествия. Организм, вздрюченный до наивысшей меры, начнёт сдавать, разваливаясь прямо на глазах - ваших и тех, кому вы дороги. Конец будет в общем один - смерть, возможно, что крайне неприятно, сначала духовная, а потом уже физическая. Поэтому хочу предупредить - не ставьте себе цель типа: дойти, порвать глотки, а потом можно и умереть. Даже терминологии такой старайтесь избегать, при этом мысленно тоже.

   - А как же тогда?

   - А просто! Они в меня стреляют? А вот хрен им по всей морде! Сейчас дойду, мочкану всех на хер, у них там должен быть не самый плохой шнапс - выпью, закушу и можно к Гальке заглянуть с трофеями. Там сниму стресс и вон в ту деревню пойду фрицам глаз на задницу натягивать.

   - Да-а-а! Вы это серьёзно?

   - Старшина, я это серьёзно?

   - Вполне!

   - Видите, старшина считает, что я серьёзно. Что мысль появилась - а не пора ли валить из этого бедлама? Можете. Если выживете - я вам в жёлтый дом передачки буду носить. Не часто, других дел будет много.

   - Мысль, и правда, появилась, но я погожу. Хочется мне посмотреть как этот цирк работает. Ведь работает же, раз я здесь с оружием, а не в лагере с голодным брюхом.

   Молодец капитан, уже в тон попадать начал, хоть и поскрипывает. Ничего, стерпится - слюбится. С нашими красными командирами конечно проблемы будут, особенно, вероятно, с двумя. Но в два рыла мы их должны укатать.

   - Так, прекращаем отвлекаться на философию с психологией, время для этого ещё будет, перейдём к насущным баранам. Смотрим на карту. Это лес на который мы базируемся. Вот это точки приложения наших усилий, то есть там где мы отметились со стрельбой и прочим. Что получается?

   - Довольно компактный район, - взял слово Нефёдов. - И что?

   - А вот места где мы производили отвлекающее минирование, а вот это деревни где мы раздали справки и, будто бы, конфисковали продукты питания.

   - Ну, район становится достаточно размытым, при этом сильно удлиняется на восток. Так примерно могла бы выглядеть зона химического заражения при сильном западном ветре. Я всё равно не понимаю к чему это.

   - К тому что мы порядочно наследили, и немцы уже не могут нас игнорировать. Я думаю у них есть карта с теми же отметками, на основе которых они постараются вычислить место базирования. Вероятнее всего силы для нашего уничтожения они получат только после этого и на ограниченный отрезок времени. Какие мысли?

   - Надо бы им ложный лагерь подкинуть, - в этот раз слово взял Кошка.

   - И я, Леонид Михайлович, придерживаюсь того же мнения. Только мне нужны рекомендации как это сделать.

   - Ну, раз мы всё равно решили активизироваться, так как терять нам, кроме темпа, нечего, надо организовать акции таким образом, чтобы они указывали на то, что направляются из некоего центра. Центр должен бросаться в глаза, а значит нам нужно его организовать. Вот этот лес подходит вполне, - старшина ткнул в карту. - Если организовать несколько нападений южнее и восточнее его, то он автоматически окажется в центре активного района.

   - Это не всё, товарищи, - капитан от чего-то занервничал. - Вряд ли основываясь на таких данных фашисты будут планировать операцию. Скорее всего постараются разведать этот район.

   - Я тоже так считаю. Как на ваш взгляд они поступят?

   - Право, не знаю. Скорее всего сначала зашлют одиночных шпионов, возможно проведут авиаразведку.

   - С первым согласен, авиаразведка над лесом лишена смысла, хотя если они на это пойдут, надо так же пойти им навстречу. Жечь костры днём конечно не стоит, но вот утром и вечером... Тут надо подумать.

   - А может обстрелять самолёт?

   - Ну, даже не знаю, старшина. Не слишком нагло?

   - Только если он уж очень сильно спустится, типа нервы не выдержали.

   - Посмотрим. Тут ещё такой вопрос - после агентурной и воздушной, устроят ли они войсковую разведку. Какова вероятность, что запустят в лес разведгруппы?

   Нефёдов и Кошка молчали. Ну да, откуда им знать методы работы гестапо и вермахта. Мой немецкий опыт тоже молчал. Слишком далеко солдат-техник был от таких высоких материй.

   - Капитан, как вы считаете, сколько времени понадобится вам для обустройства лагеря.

   - Не более двух дней, если, как и обещал старшина, будет в достаточном количестве пиленый лес.

   - Всё равно готовьте десяток человек для переброски в новый район. И там никакого пиленого леса - только брёвна, лапник и земля. Сортир пахучий надо обязательно организовать на отшибе. Агентов внутрь пускать не будем, базарить с ними только у параши. Их место там.

   - Теперь вы, старшина. У нас вроде большое пополнение в сапёрах?

   - Если бы. Толковый только один оказался, да и тот пару мин снял, а потом говорит - ну их...

   - Заочковал?

   - Типа того. Увидел какой-то взрыватель с самоликвидатором что ли, как-то ещё назвал его хитро, говорит в финскую с такими встречались. Снять просто нельзя. Правду сказал или нет, не знаю. Поэтому плюнул и заставил их проволоку резать. Ты говорил для пружин нужна, вот и нарубили сколько могли.

   - Но ставить-то мины он сможет?

   - Думаю да, даже наши из миномёток. Знает как.

   - Тогда тоже готовь ему группу и посылай их прямо в ночь под Захарничи. Чтобы утром уже мины стояли. Точки определишь сам, из наших прикидок по ложному лагерю. А мы подумаем как здесь напакостничать.