Дверь из проволочной сетки со скрежетом захлопнулась за Джоном Рейберном. Они с отцом собирались смазать петли и покрасить дверь до наступления зимы, но теперь ему хотелось просто сорвать ее и забросить подальше в поле.

— Джонни? — крикнула вдогонку мать, но он уже нырнул в густую тень сарая. Свернул за угол, и голос матери утонул в стрекоте сверчков. При дыхании изо рта вырывались облачка пара.

Джон подошел к краю тыквенного поля, постоял немного и двинулся дальше. Прямо через поле, на восток, в сторону Технологического института, куда собирался поступать в следующем году. Хотя шансы у него невелики. Правда, отец сказал, что есть еще университет в Толедо. Год или два работы, и денег хватит на год обучения.

Джон пнул полусгнившую тыкву. Во все стороны брызнули семена и волокнистая мякоть. Запах черной земли и гнили напомнил ему, что до Хеллоуина осталась всего неделя, а они с отцом так и не нашли времени снять урожай. Все труды насмарку, и тысяча долларов достанется земляным червям. Джон старался не думать, сколько всего можно накупить на эти деньги.

Тыквенное поле заканчивалось лесополосой, отмечавшей восточную границу фермы. За деревьями — это были старые клены и вязы — проходила Таунлайн-роуд, а за ней начинался заброшенный карьер. Джон стоял среди деревьев и глубоко дышал, пытаясь успокоиться.

И нечего кивать на родителей. Во всем виноват только он. Вздул Теда Карсона. Нагрубил его мамаше. А с другой стороны, стоило посмотреть на лицо миссис Карсон, когда он обозвал ее сына козлом. Такие вот дела.

Хруст сломанной ветки заставил егооглянуться.

В первую секунду Джон подумал, что Тед Карсон следил за ним от самого дома и теперь вместе с матерью прячется среди деревьев. Но это был просто мальчик со сломанной веткой в руке.

— Джонни? — окликнул его мальчик. Зажатая в руке ветка опустилась, коснувшись земли.

Джон вглядывался в темноту. Нет, не мальчик, а подросток. Джон подошел ближе. Паренек был одет в джинсы и клетчатую рубашку. Поверх рубашки он натянул какой-то чудной жилет красного цвета, выглядевший старомодно.

Взгляд Джонни задержался на лице незнакомца. Нет, незнакомцем его никак не назовешь. У подростка было его лицо.

— Привет, Джонни. Это я, Джонни. Перед ним стоял он сам.

Джон смотрел на другого Джона, Джона Вторичного, и размышлял, нашел ли он то, что требуется. Вне всяких сомнений, это Джон Деревенщина, а не один из Джонни Бунтарей или Джонни Слабаков. Простодушный и доверчивый. Он поверит в историю Джона, и тогда Джон сможет завладеть его жизнью.

— Кто… кто ты? — спросил Джонни Деревенщина. Он был одет в джинсы и рубашку, без куртки.

— Я — это ты. — Джон изобразил на лице самую искреннюю из своих улыбок.

— Что?

Ну и тупица этот Джонни Деревенщина.

— На кого я похож?

— Ты похож…

— На тебя, Джон. Потому что я — это ты. — Джонни Деревенщина попятился, и Джон продолжил: — Я знаю, о чем ты думаешь. Что это какой-то трюк. Что кто-то разыгрывает простого деревенского парня. Нет. Можешь забыть об этом. А еще тебе придет в голову, что у тебя есть брат-близнец, которого отдали в приемную семью. Ничего подобного. Все гораздо интереснее.

— Тогда объясни. — Джонни Деревенщина скрестил руки на груди.

— Послушай, я здорово проголодался; хорошо бы присесть и немного перекусить. Кажется, отец вернулся в дом. Давай устроимся в сарае, и я все тебе расскажу.

Джон ждал, пока повернутся колесики в мозгу двойника.

— Что-то мне не хочется, — наконец произнес Джонни Деревенщина.

— Отлично. Тогда я поворачиваюсь и ухожу. И ты никогда ни о чем не узнаешь.

Джон наблюдал за сменой эмоций на лице Деревенщины. Напускной скептицизм, подсказывавший, что ночной призрак может оказаться обычным болтуном, боролся в нем со страстным желанием узнать ответ на загадку. Деревенщина любит загадки.

Наконец его лицо расслабилось.

— Пойдем в сарай, — сказал он.

Парень шел рядом, но Джон старался держаться от него на некотором расстоянии. Шагая по тыквенному полю, он заметил, что они идут в ногу. Джон распахнул зверь сарая, и незнакомец вошел первым, щелкнув выключателем у двери.

— Тут чуть теплее. — Он потер руки и повернулся к Джону.

Свет бил ему прямо в лицо, и Джона поразило их почти сверхъестественное сходство. Такие же песочного цвета волосы, только чуть длиннее и иначе подстриженные. Одежда выглядела странной — Джон никогда не носил такую куртку. Кроме того, паренек был немного худее. За спиной у него висел синий рюкзак, набитый такого, что молния до конца не застегивалась. Над глазом виднелась царапина, а над левой бровью коричневатая корка засохшей, но относительно свежей крови.

Он вполне мог сойти за близнеца Джона.

— Ну и кто же ты?

— А как насчет перекусить?

Джон подошел к стойлу, достал из мешка яблоко и бросил парню. Тот поймал яблоко и улыбнулся Джону.

— Выкладывай все, и тогда я, может быть, принесу еды из дома.

— Разве отец учил тебя грубить незнакомцам? Если бы он встретил меня в лесу, то обязательно пригласил бы на ужин.

— Говори, — стоял на своем Джон.

— Отлично. — Паренек растянулся на кипе сена и захрустел яблоком. — Все очень просто. Я — это ты. То есть генетически мы тождественны, только я вырос на такой же ферме в другой вселенной. А теперь пришел в гости к самому себе.

— Чушь собачья. Кто тебя подослал?

— Ладно, ладно. Я сначала тоже не поверил. — По его лицу пробежала тень. — У меня есть доказательства. Секунду. — Он вытер губы тыльной стороной ладони. — Вот смотри: этого коня зовут Стэн или Дэн. Его купили у Макгрегора с Бьют-роуд, когда тебе было десять лет. Он упрямый, своенравный и ненавидит, когда его седлают. Но становится послушным, как цирковая лошадь, если знает, что у тебя в кармане яблоко. — Двойник повернулся налево, к другим загонам. — Свинью зовут Рози. Корова Вильма. Кур вы обозначаете буквами, от Леди А до Леди Р. Ну что, все верно?

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Когда тебе было двенадцать, ты стянул у дяди сигареты и все их скурил. В десять лет ты застрелил из духового ружья гигантскую лягушку. Тебе было так плохо, что ты забросил ружье и больше не брал его в руки. Первый раз ты поцеловался с Эми Уолдер в четырнадцать лет. Она собиралась показать тебе свои трусики, а ты сбежал домой к мамочке. Я тебя не виню. Во всех мирах, где я побывал, у нее были вши. Все зовут тебя Джонни, ноты предпочитаешь имя Джон. На чердаке сарая припрятана стопка журналов «Плейбой». Однажды ты прожег дыру в ковре в своей комнате. Никто об этом не знает, потому что ты передвинул на это место прикроватную тумбочку. — Он развел руками, как гимнаст, приземлившийся после прыжка.

— Ну? Я не ошибся? — Он улыбнулся и швырнул огрызок в стойло Стэна.

— Я не целовался с Эми Уолдер.

Эми в пятнадцать лет забеременела от Тайрона Биггенса. Потом уехала с теткой в Монтану и больше не вернулась. Джон не стал говорить, что все остальное совпадало.

— Так я прав?

— Более или менее, — кивнул Джон.

— Более или менее? В самую точку, потому что все это происходило со мной. Только в другой вселенной.

Откуда этот парень столько о нем знает? Кто ему рассказал? Родители?

— Ладно. Скажи, как звали моего первого кота?

— Снежок.

— Мой любимый предмет?

— Физика.

— В какой колледж я подал документы? Паренек нахмурился.

— Не знаю, — после паузы ответил он.

— Почему? Все остальное ты же знаешь.

— Видишь ли, я некоторое время путешествовал. А еще раньше выбрал колледж — вот и не знаю. У нас с тобой была одна жизнь, пока я не начал пользоваться прибором. Потом я изменился. — Он выглядел усталым. — Послушай. Я — это ты, но если ты мне не веришь, я не буду настаивать. Пусти меня переночевать на чердак, а утром я уйду.

Глядя, как он берет лестницу, Джон почувствовал себя виноватым — нельзя же так грубо обращаться с гостем.

— Хорошо, можешь спать на чердаке. Я принесу тебе поесть. Сиди тут. Не выходи из сарая и спрячься, если кто-то войдет. Родителей хватит удар, если они тебя увидят.

— Спасибо, Джон.

Дрожа от волнения, Джон смотрел, как Деревенщина открывает дверь и скрывается в ночи, а затем облегченно выдохнул. Хотя самое сложное еще впереди.

Убить Деревенщину было бы просто — один удар по затылку, и дело в шляпе. Но Джон этого не сделает. По крайней мере пока. Положение отчаянное, однако самоубийство его совсем не прельщало. Или это не будет самоубийством?

Он мрачно усмехнулся. Старина Дэн тихонько заржал в ответ.

— Тише, приятель, — прошептал он и протянул Дэну яблоко, которое тот с хрустом сжевал. Конь самого Джона был мертв, причем пал от его же руки.

Как-то раз он оседлал Дэна и решил перепрыгнуть изгородь на поле за домом. Дэн зацепил задней ногой за верхнюю планку. Кость была сломана, и Джон, всхлипывая, бросился на ферму.

Отец встретил его на полпути: лицо мрачное, в руках ружье. Он все видел.

— Дэн упал! — крикнул Джон. Отец кивнул и протянул ему ружье.

Джон машинально взял оружие, но тут же попытался вернуть отцу. — Нет!

— Если нога сломана, ты должен это сделать.

— Может… — Джон недоговорил.

Дэн пронзительно заржал, и его было слышно даже отсюда. Нога животного была неестественно вывернута. Сомнений не оставалось.

— А доктор Кимбл его не посмотрит?

— Чем ты ему заплатишь?

— А ты?

Отец хмыкнул и отвернулся.

Джон смотрел, как он бредет к дому, пока стоны Дэна не сделались совсем уж невыносимыми. Тогда Джон повернул назад; по его щекам текли слезы.

Глаза Дэна были широко раскрыты. При виде Джона он неистово затряс головой, но, почувствовав приставленный к черепу ствол, вдруг успокоился. Наверное, все понял. Джон вытащил из кармана яблоко и сунул между зубов Дэна.

Конь держал яблоко во рту, не жуя, и ждал. Потом он как будто кивнул хозяину. Джон спустил курок.

Дэн вздрогнул и затих. Джон рухнул на землю и рыдал целый час, оплакивая Дэна.

А теперь он стоит рядом. Живой. Джон погладил морду животного.

— Привет, Дэн. Воскрес из мертвых. Совсем как я.

Услышав, как хлопнула дверь, отец с матерью умолкли, и Джон понял, что разговор шел о нем.

— Поем в сарае, — сказал он. — Я там экспериментирую с электроникой.

Он взял из буфета тарелку и принялся накладывать лазанью. Этого должно хватить на двоих. Поймав его взгляд, отец сказал:

— Послушай, сынок, эта история с мальчишкой Карсоном…

Джон незаметно сунул вторую вилку в карман куртки. — Ну?

— Я не сомневаюсь, ты был прав и все такое… Джон кивнул отцу; мать отвела взгляд.

— Он нас ненавидит за то, что мы фермеры, что мы копаемся в земле, — сказал Джон.

Мать развязала тесемку на шее, повесила фартук на стул и тихонько выскользнула из кухни.

— Знаю, Джонни… Джон. Но иногда нужно сдерживаться.

Джон кивнул.

— А иногда нужно врезать как следует. — Он повернулся, чтобы уйти.

— Ты можешь поесть тут, с нами.

— Не сегодня, папа.

Прихватив кварту молока, Джон выскочил в прихожую и вышел из дома через черный ход.

— Стэн такого никому не позволяет, кроме меня.

— Точно.

Джон, почесывавший у Дэна за ухом, обернулся. Он взял протянутую тарелку с лазаньей и принялся орудовать вилкой, которую предусмотрительно захватил Деревенщина.

— Я всегда любил эту лазанью. Спасибо.

Деревенщина нахмурился, и Джон узнал это упрямство — сталкиваясь с чем-то невероятным, он вел себя точно так же. Теперь лучше заткнуться и не дразнить его доказательствами. Двойник требует более тонкого подхода.

Под пристальным взглядом Деревенщины Джон молча поглощал лазанью. Тот не выдержал первым:

— Предположим на минуту, что ты — мой двойник из другой вселенной. Как ты это делаешь? И почему именно ты?

— С помощью прибора, — ответил Джон с набитым ртом. — А почему я — не знаю.

— Подробнее не скажешь? — разозлился Деревенщина.

— Мне дали прибор, который позволяет перемещаться из одной вселенной в другую. Он тут, у меня под рубашкой. Я не знаю, почему выбрали меня. А если точнее, то нас.

— Перестань вилять! Кто дал тебе прибор?

— Я! — ухмыльнулся Джон.

— То есть прибор тебе дал еще один наш двойник, из другой вселенной.

— Точно. Еще один Джон. Симпатичный парень. — Пока все это было правдой.

Джон Деревенщина молчал, забыв про недоеденную лазанью.

— Нужно покормить овцу, — наконец сказал он, поднялся и стал сыпать зерно из мешка в кормушку. Джон подхватил другой конец мешка. — Спасибо.

Они насыпали корм корове и лошади и только потом закончили ужин.

— Если ты это я, как мне тебя называть? — спросил Деревенщина.

— Ну уж точно не Джоном. Понимаешь, если бы нас было только двое, но если учесть бесконечное число других Джонов… Может, Джон Первичный?

— Тогда кто дал тебе прибор?

— Сверхпервичный, — с улыбкой ответил Джон. — Так ты мне веришь?

— Возможно. — Похоже, Деревенщина все еще сомневался.

— Ладно. Вот последнее доказательство. Против него не попрешь. — Джон задрал штанину, открыв длинный белый шрам, на котором не росли волосы. — Теперь покажи свою ногу, — предложил он, стараясь не поддаваться панике. Последний раз, когда он пытался проделать этот фокус, шрама не оказалось.

Деревенщина посмотрел на шрам и закатал штанину джинсов до колена. От холодного воздуха сарая на ноге появились пупырышки «гусиной кожи» — везде, кроме бугристой плоти точно такого же шрама.

В двенадцать лет Джон Первичный вместе с Бобби Уолдером перелез через забор из колючей проволоки в саду старой миссис Джонс, чтобы искупаться в ее пруду. Миссис Джонс спустила собак, и им пришлось голышом удирать через поле и перемахивать через забор. Джон зацепился.

Бобби смылся, а Джон с трудом поковылял домой. На рваную рану пришлось накладывать десяток швов и делать укол против столбняка.

— Теперь веришь? — спросил Джон Первичный.

— Верю. — Джон смотрел на свой шрам. — Было чертовски больно, правда?

— Да, — с улыбкой кивнул Джон Первичный. — Чертовски больно, братишка.

Джон сидел в «аквариуме» — помещении со стеклянными стенами рядом с кабинетом директора школы, — стараясь не обращать внимания на взгляды одноклассников и гадая, что собирается делать Джон Первичный. Он оставил двойника на чердаке сарая с половиной обеда и предупредил, чтобы тот не вздумал высовываться.

— Не волнуйся, — ухмыльнулся Первичный. — Встретимся после школы в библиотеке.

— Только не попадайся никому на глаза, ладно? Джон Первичный снова улыбнулся.

— Джон?

Из двери кабинета показалась голова директора Гашмена. У Джона все похолодело внутри: он еще ни разу не попадал в такую переделку.

У мистера Гашмена бочкообразная грудь, лысеющая голова и насупленные брови. Он махнул рукой в сторону стула, предлагая Джону присесть, а сам устроился за письменным столом и с шумом выдохнул. Ходили слухи, что в армии мистер Гашмен дослужился до майора. Ему нравилось проявлять строгость. За весь год его директорства Джону еще не приходилось с ним разговаривать.

— Тебе известно, Джон, что школьные правила не допускают насилия или запугивания.

Джон открыл было рот, но директор остановил его.

— Погоди. Дай мне закончить. Факты таковы. В раздевалке ты несколько раз ударил своего школьного товарища — младшего товарища. Пришлось везти его в больницу и накладывать швы. — Гашмен раскрыл лежавшую на столе папку. — Школьный устав защищает всех учеников. Никакого насилия в стенах школы. Никаких исключений. Ты понимаешь?

Джон некоторое время молча смотрел на директора.

— Я знаю устав, — наконец выдавил он. — Но…

— Ты отлично учишься, ты член школьной команды по баскетболу и футболу. У тебя хорошая репутация. Ты собираешься поступать в достойный колледж. А этот случай может поставить пятно на твоей биографии.

Джон прекрасно понимал, какой смысл директор вкладывает в слово «может». Гашмен предлагал ему выход.

— Наказание за насилие, как сказано в школьном уставе, предполагает трехдневное отстранение от занятий и исключение из всех спортивных команд. Тебе придется распрощаться с баскетболом и футболом.

Джон почувствовал ком в горле.

— Ты отдаешь себе отчет в серьезности ситуации?

— Да, — с трудом выдавил Джон.

— Я понимаю: твой случай особый. — Гашмен раскрыл другую папку. — Поэтому ты напишешь миссис Карсон письмо с извинениями, и мы закроем дело. — Он выжидающе посмотрел на ученика.

Джон чувствовал, что его загоняют в угол. Да, он ударил этого придурка. Тед заслуживает хорошей трепки, как никто другой — он спустил одежду Джона в унитаз.

— А зачем миссис Карсон мои извинения? Я же бил не ее, а Теда.

— Она считает, что ты проявил неуважение к ней. И должен письменно извиниться. А также признать факт насилия.

Написать письмо, и делу конец. Но тогда получится, что мать и миссис Карсон заставили его сдаться. Он не любил проигрывать — ни в чем. Исключайте, черт с вами! Джону хотелось бросить эти слова в лицо Гашмену.

Тем не менее он сдержался.

— Если можно, я все обдумаю за выходные.

Улыбка мистера Гашмена не оставляла сомнений — он был уверен, что Джон никуда не денется. Джон подыграл ему, улыбнувшись в ответ.

— Да. Конечно. В понедельник я жду твоего решения.

Джон вышел из кабинета и отправился на следующий урок.

Джон проскользнул мимо библиотекаря, надвинув на глаза бейсболку с надписью «Сурикаты из Толедо». Он не хотел, чтобы в нем узнали Джона Рейберна. По крайней мере пока. Обнаружив зал каталогов на привычном месте, он испытал облегчение. Совпадение мелочей давало надежду, что в серьезных вещах различия тоже будут незначительными. Он пробовал жить в очень странных мирах, но рано или поздно попадал впросак, и тогда приходилось спасаться бегством. Ему нужна вселенная, похожая на его собственную, и пока это место выглядело вполне подходящим.

Он протянул руку за альманахом. Конечно, в энциклопедии информации больше, но там он на долгие часы увязнет в деталях. Для начала требовалась общая картина.

Джон провел пальцем по первым строчкам списка президентов, узнав все имена. Он уже понял, что в этом мире Вашингтон не занимал президентский пост четыре срока подряд, положив начало традиции пожизненных президентов-королей. На следующей странице знакомыми оказались еще двадцать имен, за исключением последних четырех. Кто такой, черт возьми, Билл Клинтон?

В любом случае различия невелики. Все равно бежать больше нет сил.

Джон нашел свободный стол, расстегнул рюкзак и приступил к расследованию.

Городская библиотека располагалась всего в двух кварталах от школы. Джон долго бродил между полок с книгами, пока не обнаружил Джона Первичного. Тот устроился на третьем этаже, за центральным из трех стоявших в ряд столов. Перед ним были разложены номера «Финдли геральд» и пара книг. Из открытого рюкзака выглядывали бумаги и папки.

Для маскировки Джон Первичный надел бейсболку с надписью «Сурикаты из Толедо» и темные очки.

— Неважно выглядишь. Случилось что? — При виде Джона он снял очки.

— Нет. Чем ты тут занимаешься? К пяти мне нужно вернуться в школу. Вечером у нас игра.

— Да-да… — Джон Первичный взял учебник истории. — В каждой вселенной, где я побывал, обнаруживается что-нибудь простое. У вас Джордж Буш поднял налоги, и его не избрали на второй срок. В девяносто первом его обошел Клинтон. — Он раскрыл учебник и ткнул пальцем в цветные фото американских президентов. — В моем мире Буш не уступил в вопросе о налогах, экономика выровнялась, и он снова стал президентом. Его популярность еще больше выросла, когда в середине второго срока прикончили Хусейна. В девяносто шестом президентом избрали его сына.

— Этого шута? — засмеялся Джон.

— «Дабья» избавился от государственного долга, а безработица была меньше трех процентов.

— Тут она тоже невелика. Клинтон неплохо поработал. Джон Первичный ткнул пальцем в скопированную

статью.

— А дело «Уайтуотер»? А наркотики? А Винс Фостер? — Он протянул статью Джону, затем покачал головой. — Впрочем, не важно. Все равно это не имеет большого значения. По крайней мере в твоем мире Никсон не вышел сухим из воды.

— А что происходит в таких мирах?

— Обычно Вторая Депрессия. Россия и США так и не заключат договор об ограничении вооружений. Несколько тоталитарных режимов. — Он забрал статью у Джона. — А у вас существуют самоклеющиеся листочки для заметок?

— Да, конечно.

— Они есть не везде. — Джон Первичный пожал плечами и достал блокнот. — Проще пареной репы, а можно заработать кучу денег. У меня сотня таких штук. — Он раскрыл блокнот на странице с изображением рекламы MTV. — А MTV есть? — Да.

— Всемирная паутина?

— Вроде бы.

— Кубик Рубика?

— Никогда о таком не слышал.

Джон Первичный отметил галочкой изображение разноцветного кубика.

— Ага. Выгодное дельце.

— Правда?

— «Темницы и драконы»? — продолжил Первичный, перевернув страницу.

— Такая игра, в которой ты изображаешь чародея?

— Она самая. А как насчет «Лозенос»? Есть они у вас?

— В первый раз слышу. Что это?

— Леденцы. А южноафриканские алмазные копи?

Они прошлись по длинному списку, три четверти которого Джону было знакомо — всякие забавные мелочи, игрушки, изобретения.

— Неплохо для начала. Кое на чем тут можно заработать.

— О чем ты? — спросил Джон.

Это его мир, а намерения Джона Первичного казались ему подозрительными.

— Торговля между параллельными мирами может принести солидный доход.

— Торговля между мирами?

— Да, только не товарами. Мне никак не перетащить в другую вселенную столько товара, чтобы получить прибыль. Слишком сложно. С идеями проще: то, что стало всеобщим достоянием в одном мире, может быть неизвестно в другом. Рубик продал сто миллионов своих кубиков. По десять долларов за штуку — всего получается миллиард. —

Он тряхнул блокнотом. — Тут два десятка идей, которые принесли сотни миллионов долларов в других мирах.

— И что ты собираешься делать?

— Не я. Мы. — На губах Джона Первичного вновь появилась высокомерная улыбка. — Мне нужен агент в твоем мире. А кто подойдет для такой роли лучше меня самого? Говорят, нельзя быть одновременно в двух местах. Только это не про меня.

— Угу.

— Предлагаю пятьдесят процентов.

— Угу.

— Послушай. Тут никакого воровства. Эти идеи здесь просто не возникали. Может, в твоем мире даже не существует людей, которые изобрели все эти вещи.

— А я и не говорил, что воровство, — ответил Джон. — Просто я тебе не очень верю.

Джон Первичный вздохнул.

— Что ты сегодня такой кислый?

— Меня могут исключить из школы на три дня и вышвырнуть из сборных по баскетболу и футболу.

— За что? — Беспокойство Джона Первичного казалось искренним.

— Я тут вздул одного парня, Теда Карсона. Его мамаша пожаловалась моей матери и директору. Они требуют от меня извинений.

— Ты же не собираешься просить прощения? — разозлился Джон Первичный. — Знаю я этого Теда Карсона. Маленький говнюк. Во всех мирах.

— У меня нет выбора.

— Выбор всегда есть. — Джон Первичный достал из рюкзака блокнот. — Говоришь, Тед Карсон? У меня кое-что на него имеется.

Джон заглянул ему через плечо. На каждой странице были приклеены вырезки из газет с подчеркнутыми словами и примечаниями внизу, где указывались ссылки на другие страницы. Один из заголовков гласил: «Мэру и членам городского совета предъявлены обвинения». С фотографии смотрело искаженное криком лицо мэра Тиссена. В другой статье приводился список официально оформленных разводов.

— Ага, вот оно. — Джон Первичный перевернул страницу. — «Теда Карсона застали, когда он пытал соседского кота. По всей видимости, мальчик убил не одно животное, прежде чем его удалось поймать», — прочел он и поднял глаза на Джона.

— Никогда об этом не слышал.

— Наверное, в твоем мире его не поймали.

— И что мы будем с этим делать? — спросил Джон. Он прочел всю заметку, качая головой.

— Пораскинь мозгами, братишка. — Он протянул Джону газетную вырезку со списком разводов. — Скопируй вот это.

— Зачем?

— Лучший способ узнать, кто с кем спит. Вот уж что не меняется от вселенной к вселенной. Кстати, а как в этом мире выглядит Кейси Николсон?

— Что?

— Ну да. Уродина или милашка? В половине случаев она беременеет еще в седьмом классе и живет на стоянке для трейлеров.

— Кейси в танцевальной группе поддержки, — сказал Джон.

Первичный с улыбкой посмотрел на него.

— Тебе она нравится, да? Мы с ней встречаемся?

— Нет!

— А мы ей нравимся?

— Я, а не мы! — поправил Джон. — Думаю, да. На уроках она мне улыбается.

— А почему бы нас и не полюбить? — Он посмотрел на часы. — Похоже, тебе пора возвращаться в школу?

— Да.

— Встретимся вечером дома. Пока.

— Только не вступай ни с кем в разговоры, — сказал Джон. — А то подумают, что это был я. Избавь меня от неприятностей.

— Не волнуйся. Я совсем не хочу портить тебе жизнь.

«Кейси. Кейси, Кейси», — думал Джон, провожая взглядом Джонни Деревенщину. Кейси из группы поддержки — лучшая из всех Кейси. От нее пахло свежестью. И все это достанется Джонни Деревенщине.

Джон собирался поработать до закрытия библиотеки, но желание взглянуть на Кейси не давало ему покоя. Он без особого рвения прочел несколько микрофильмов с газетами, потом собрал вещи и направился к школе.

Пересекая центр маленького городка под названием Финдли, он снова ощутил приступ ностальгии. Тут прошла вся его жизнь — хотя, конечно, не в этом самом городе. Джону захотелось заскочить в букинистическую лавку Мод и порыться в старых комиксах. Но продавец обязательно узнает его. Еще не время, подумал он.

Когда Джон добрался до школьного стадиона, игра уже началась. Он выбрал место на самом верху трибун и опустил козырек бейсболки, пряча лицо. Солнце уже садилось за дальним концом игрового поля, отбрасывая длинные, резкие тени. Игроки из команд средней школы Финдли и «Долины Гуриона» бестолково гоняли мяч по полю, и наблюдать за тенями было интереснее, чем за ними.

Когда матч закончился, трибуны начали заполняться людьми. Джон видел знакомые лица — яркие воспоминания, хотя и годичной давности. Он съежился на скамье, подняв воротник куртки. Потом невесело усмехнулся. Всегда прячется, всегда бежит. На сей раз все будет иначе.

На поле выбежала танцевальная группа поддержки. Джон сразу же заметил Кейси и почувствовал, как кровь вскипает в жилах. Он шел к ней через вселенные, мелькнуло у него в голове. Неплохая фраза. Может, сгодится для завязывания знакомства?

Чертовски красива. Джон привстал, чтобы лучше видеть.

— Эй, Джон! — крикнул кто-то двумя рядами ниже. Вздрогнув, Джон посмотрел на незнакомого парня. Он понятия не имел, кто это. Его обуревали сомнения. Интересно, много ли он пропустил за год отсутствия?

— Привет.

— А разве ты не должен быть с командой? Я думал, у вас разбор полетов.

— Только закончили.

Джон почти бежал по трибунам, перепрыгивая через ступеньку. Предстоит еще кое-что сделать, прежде чем он сможет глазеть на Кейси.

После игры Джон взял у тренера Джессика листок со статистикой и пошел к отцу, ждавшему на автостоянке.

— Неважная игра для домашнего матча, — сказал отец.

На нем был рабочий комбинезон и широкополая шляпа в цветах фирмы «Джон Дир». Джон понял, что отец сидел на трибуне в таком виде, с испачканными навозом ботинками. Из кабины доносилось негромкое треньканье музыки кантри. Джон почувствовал было неловкость, а потом вспомнил, из-за чего пришлось подраться с Тедом Карсоном.

— Спасибо, что заехал за мной, пап.

— Ерунда. — Отец завел грузовичок и вырулил со стоянки. — Странная штука. Мне показалось, я видел тебя на трибуне.

Джон внимательно посмотрел на отца, стараясь сохранять спокойствие.

— Я был внизу, мы игру разбирали.

— Знаю, видел. Наверное, старею — глаза начинают подводить.

Неужели Джон Первичный не вернулся в сарай? Вот гад!

— Звонил Гашмен.

— Я так и знал, — кивнул Джон в темноте кабины.

— Сообщил, что ты напишешь письмо с извинениями.

— Мне не хочется, — сказал Джон. — Но…

— Знаю. Пятно на твоей репутации и все такое. — Отец выключил радио. — Я учился в университете Толедо семестр или два. Это оказалось не по мне. А ты, сынок, другое дело. Ты можешь учиться, и тебе это интересно. Мы с мамой этого очень хотим.

— Папа…

— Погоди. Я не говорю, что ты был неправ с этим мальчишкой Карсоном, но тебя поймали. А когда тебя ловят, то обычно приходится платить. И вообще, одно дело написать письмо, а другое — верить.

— Наверное, я напишу это письмо, пап, — кивнул Джон. Отец удовлетворенно хмыкнул.

— Завтра поможешь мне собрать яблоки? Ждать больше нельзя — сгниют.

— Хорошо, но только до обеда. Потом у меня тренировка по баскетболу.

— Договорились.

Остаток пути они молчали. Джон был рад, что отец оказался таким прагматиком.

Когда подъехали к дому, Джон задумался, как поступить с Первичным.

* * *

— Где ты?

Джон оторвался от газеты и сжал ручку лопаты. Возможно, все-таки придется применить силу — уж больно Деревенщина злится.

— Тут, наверху.

— Ты был на футболе! — накинулся на него Джонни, поднимаясь по лестнице.

— Совсем чуть-чуть.

— Отец тебя видел.

— Но ведь не узнал, правда?

— Подумал, что ему померещилось. — Джонни Деревенщина слегка сбавил тон.

— Вот видишь. Никто не поверит, даже если нас увидят вместе.

Джонни Деревенщина, недовольно фыркнув, покачал головой.

— История с Тедом Карсоном скоро затихнет сама собой, — сказал Джон.

— С чего бы это?

— В округе уже пропала куча кошек.

— Ты что, выходил на улицу и кого-то расспрашивал?

— Только мальчишек. Кроме того, было темно. Моего лица никто не видел. Кстати, три кошки за последний месяц. Тед — серийный убийца животных. Мы пришьем ему это дело, и его мамаша заткнется.

— Я пишу письмо с извинениями, — сказал Джонни Деревенщина.

— Что? Нет!

— Так будет лучше. Не хочу портить себе жизнь.

— Послушай. Такого шанса у нас больше не будет. Парень настоящий психопат, и мы можем швырнуть это в лицо его предкам.

— Нет это ты послушай. Ты должен сидеть тихо. Я не хочу, чтобы ты болтался по городу и путал всех, — сказал Деревенщина. — Сегодняшний поход в библиотеку — это слишком.

— Боишься, что я случайно столкнусь с Кейси Николсон, а? — улыбнулся Джон.

— Заткнись! — Джонни угрожающе поднял руку. — Хватит. Почему бы тебе не убраться отсюда? Отправляйся в другой город или в другую вселенную — куда угодно. Только исчезни из моей жизни!

Джон нахмурился. Пришла пора нанести последний удар. Он задрал рубашку. Под серой спортивной фуфайкой обнаружились плечевые ремни, на которых в центре груди был укреплен тонкий диск диаметром с мячик для софтбола. На диске имелось цифровое табло со светящимся числом «7533», три синие кнопки спереди и рычажки по бокам.

— Похоже, тебе пора увидеть все самому, — сказал Джон и принялся расстегивать ремни.

Джон смотрел на прибор. Совсем крошечный — даже не верится, что в нем скрыты такие возможности.

— И как он работает? — Джонни представил золотые нити, оплетающие черные вихри космической энергии, когти рентгеновского излучения, разрывающие стены вселенной, будто живую плоть.

— Понятия не имею, — раздраженно ответил Джон Первичный. — Я знаю только, как им управлять. — Он ткнул пальцем в цифровое табло. — Вот номер твоей вселенной.

— 7533?

— Моя вселенная 7433. — Он указал на первую синюю кнопку. — Вот это для увеличения счетчика вселенных. Видишь? — Джон нажал кнопку, и номер на табло сменился на 7534. — А так номер уменьшается. — Он нажал вторую синюю кнопку, и счетчик снова стал показывать 7533. Потом он коснулся металлического рычажка на краю диска. — Настраиваешься на нужную вселенную, тянешь за рычажок и — бац! — ты уже в другом мире.

— Похоже на игральный автомат, — заметил Джонни.

— Это продукт высокоразвитой цивилизации, — обиженно поджал губы Джон Первичный.

— А не больно?

— Я ничего не чувствовал. Бывает, закладывает уши из-за смены погоды. Иногда проваливаешься на несколько дюймов, а иногда оказываешься по щиколотку в земле.

— А эта кнопка для чего?

— Не знаю. — Джон Первичный покачал головой. — Я нажимал ее несколько раз, но ничего не происходило. Видишь ли, инструкции к нему не прилагалось. — Он усмехнулся. — Хочешь попробовать?

Джонни хотел этого больше всего на свете. Мало того, что он точно выяснит, не врет ли Джон Первичный, так еще и побывает в другой вселенной. Потрясающая идея. Отправиться в путешествие, освободиться от всего… мусора, накопившегося в его жизни. Еще десять месяцев в Финдли казались вечностью. А тут ему предлагают приключение.

— Покажи, как он работает.

— Не могу, — нахмурился Джон Первичный. — После каждого включения прибору нужно двенадцать часов для подзарядки. Если я перемещусь в другой мир прямо сейчас, придется просидеть там целый день, прежде чем я смогу вернуться.

— Не хочу я пропадать на целый день! У меня дела. И еще нужно написать письмо.

— Ничего страшного. Я тебя заменю.

— Еще чего!

— Не волнуйся. Никто и не заметит. Я был тобой ровно столько же, сколько ты сам.

— Нет. Я не хочу, чтобы ты двенадцать часов распоряжался моей жизнью.

Джон Первичный покачал головой.

— Ладно. А давай устроим проверку? Завтра ты что делаешь?

— Собираю яблоки вместе с отцом.

— Я пойду вместо тебя. Если отец ничего не заметит, тогда можешь отправляться в путешествие, а я тебя заменю. Переместишься завтра после обеда, а в воскресенье вернешься. Даже школу пропускать не придется. — Джон Первичный раскрыл рюкзак. — А чтоб путешествовать было веселее, вот тебе деньги на карманные расходы. — Он вытащил пачку двадцатидолларовых купюр.

— Где ты их взял? — Джонни никогда не видел такой кучи денег. На его банковском счету было не больше 300 долларов.

— Тут должно быть две тысячи. — Джон Первичный протянул ему пачку наличных. Деньги были новенькие — гладкая бумага блестела.

— Они ведь из другой вселенной, да? Фальшивка.

— Нет, деньги настоящие. И ни один человек в этом вшивом городишке не докажет обратного. — Джон Первичный достал из кармана еще одну двадцатку. — А вот эта из твоего мира. Видишь разницу?

Джон взял двадцатку из пачки и сравнил с мятой купюрой. Ему они показались абсолютно одинаковыми.

— Откуда они у тебя?

— Инвестиции, — загадочно усмехнулся Первичный.

— Украл, что ли?

Джон Первичный покачал головой.

— А если и украл, то полиция ищет меня в другой вселенной.

У Джонни появилось какое-то нехорошее предчувствие. У них одинаковые лица, голоса, отпечатки пальцев. Джон Первичный знает о нем все. Он может ограбить банк, кого-то убить и смыться, а расхлебывать кашу придется ему. Все улики укажут на Джонни, и он не сможет доказать свою невиновность.

Неужели он способен на такое? С другой стороны, Джон Первичный называл его братом. В каком-то смысле они близнецы. И он разрешил Джонни воспользоваться прибором, согласившись остаться в незнакомой вселенной. Наверное, ему можно доверять.

— Двадцать четыре часа, — сказал Джон Первичный. — Считай это маленькими каникулами. Отдыхом от Теда Карсона.

Соблазн увидеть другую вселенную был слишком силен.

— Завтра ты будешь снимать яблоки вместе с отцом. Если он ничего не заподозрит, то я, возможно, соглашусь.

— Ты не пожалеешь, Джон.

— Ты должен пообещать, что не наломаешь дров!

— Мне это совсем не нужно, Джон.

— Черт, как рано! — ворчал Джон, вытряхивая соломинки из волос.

— Только не ругайся при отце, — предупредил Джон Деревенщина.

— Понял, никаких ругательств. — Джон встал и потянулся. — Значит, собираем яблоки? Давненько я этим не занимался. Уже и не помню.

С тех пор прошло гораздо больше года. Его отец давным-давно махнул рукой на сад.

Джон выглянул в маленькое окошко. Отец Деревенщины уже завел трактор.

— Что там у тебя с отцом? Что-то серьезное? — спросил Джон.

Деревенщина снял куртку и протянул ее Джону. Они поменялись одеждой.

— Нет. Вчера вечером обсудили дело с Карсоном. Он хочет, чтобы я написал письмо.

— Понятно. А мать?

— Разозлилась на меня. Наверное, до сих пор не остыла. Мы с ней не разговаривали. С четверга.

— А после обеда какие планы? — Джон Первичный взял карандаш и стал записывать.

— До завтра ничего. Церковь, потом обычные дела. Убрать навоз из стойл, уроки. Ну, это я сам сделаю.

— А что задали на понедельник?

— По физике прочитать материал. По английскому сочинение о Джерарде Мэнли Хопкинсе. По математике задачи. Кажется, все.

— А расписание уроков?

Джонни Деревенщина пустился в объяснения и вдруг умолк на полуслове.

— А зачем это тебе? Я же вернусь.

— Вдруг кто-нибудь спросит.

— Какое кому дело. — Пока Деревенщина натягивал куртку Джона, тот смотрел в бинокль. — Я буду следить отсюда. Если что-то пойдет наперекосяк, скажись больным и возвращайся в сарай. Расскажешь все мне, и мы опять поменяемся местами.

— Все будет в порядке. Расслабься, — улыбнулся Джон Первичный. Он натянул перчатки и спустился по лестнице. — Увидимся за обедом.

Волнуясь сильнее, чем сам ожидал, Джон направился к саду. Оглянувшись, он увидел, что Деревенщина наблюдает за ним в бинокль. Серьезная проверка, и не одна, а сразу несколько. Еще есть возможность сбежать. Найти себе другое убежище.

— Может, начнем с того конца? — спросил отец, едва взглянув на него.

— Ладно, — охрипшим от волнения голосом сказал Джон. Отец стоял прямо, и, проходя мимо него, Джон почувствовал запах земли, а не перегара. Он подошел к яблоне и оглянулся.

— Ну? Давай.

Джон обхватил ладонями ветку и взобрался на дерево. Грубая кора врезалась в кожу даже сквозь перчатки. Нога соскользнула, и он едва не свалился с дерева.

— Осторожнее там.

— Похоже, я уже перерос это занятие, — сказал Джон.

— На следующий год придется нанимать помощников. Джон на секунду примолк, пытаясь удержаться от шутки. Потом улыбнулся.

— Уверен, что мама с этим прекрасно справится.

— Неплохая мысль, — засмеялся отец.

Джон почувствовал укол ревности, наблюдая, как отец улыбается шутке Первичного. Интересно, чем Джон Первичный его так рассмешил? Потом до него дошло — если отец смеется, то разоблачение Джону Первичному не грозит.

Ситуация складывалась странная, и это ему не нравилось. Получается, Джон Первичный стал им. А он сам теперь… никто. Сложно ли занять его место? Пожалуй, нет. Близких родственников у него раз-два и обчелся, те немногие контакты, которые возникли недавно и известны только ему, через месяц останутся в прошлом. Девушки у него нет. Настоящих друзей тоже, если не считать Эрика, но их дружба заканчивалась за кромкой футбольного поля. Труднее всего придется в школе, так и это не проблема. Все предметы очень легкие, за исключением углубленного курса физики, а в понедельник они должны начать новую тему. Да, момент подходящий.

Джон попытался представить другую вселенную. Может, он найдет там новые научные открытия? Интересно, удастся ли ему скопировать научный журнал и привезти с собой копию? Может, в другом мире уже открыли единую теорию поля. Или нашли простое решение теоремы Ферма. Или… Но что он будет делать с чужими идеями? Опубликует под своим именем? И чем это отличается от планов Джона Первичного разбогатеть с помощью какого-то квадрата Рубика? Он засмеялся и взял учебник физики. Нет, нужно держаться за эту вселенную. Ведь в понедельник они приступают к квантовой механике.

Джон принес сандвич.

— Твоя мама тоже ничего не заметила.

Джонни Деревенщина взял сандвич, однако не стал есть, а внимательно посмотрел в глаза Джону.

— У тебя довольный вид.

Джон вздрогнул. Его одежда насквозь пропиталась потом. Руки все в порезах и мозолях. Плечи болят. Он никогда не любил фермерский труд. Но сегодня…

— Мне понравилось. Уже забыл, когда лазал по деревьям.

— Тебя долго не было, — сказал Деревенщина, откусывая сандвич.

— Долго, — кивнул Джон. — Не понимаешь ты своего счастья. И на кой черт тебе колледж?

— Это первые пятнадцать лет ничего, — усмехнулся Деревенщина. — Потом начинает надоедать.

— Понимаю.

Джонни Деревенщина вернул Джону его куртку.

— Что я увижу в следующем мире?

— Так ты решил воспользоваться моим предложением? — небрежно спросил Джон, и сердце его радостно забилось.

— Думаю, да. Расскажи, что я там увижу.

— Понимаешь, тот мир очень похож на твой. Какие-то отличия есть, я точно не помню.

— А в следующей вселенной мы с тобой существуем?

— Да. Только я не пытался встретиться с ним. Он не знает о нас.

— Почему ты выбрал именно меня? Почему не другого? Или не всех нас?

— Этот мир больше всего похож на мой, — ответил Джон. — Тут я все помню.

— Из ста вселенных только одна оказалась похожа на твою? А мы сильно отличаемся друг от друга? Должно быть, не очень.

— Ты и вправду хочешь знать? Джонни Деревенщина кивнул.

— Тогда слушай. Есть две разновидности нас с тобой. Во-первых, простой деревенский парень вроде тебя и меня. А еще встречается мешок с дерьмом.

— Мешок с дерьмом?

— Да. Курит и ошивается под трибунами.

— Что же там, черт возьми, произошло?

— Кое-кто из нас обрюхатил Кейси Николсон, и живет в доме для бедняков на улице Стюарт. А еще есть миры, где мы умерли.

— Умерли?

— Да. Несчастные случаи. Автомобиль, трактор, ружье. Можешь мне поверить, нам с тобой еще очень повезло.

Деревенщина отвел взгляд, и Джон понял, о чем он думает. О том случае, когда они с отцом складывали кипы сена, и сверху упали вилы. Или как он шел по замерзшему пруду старой миссис Джонс, а лед трещал под его ногами. Как его едва не сбил грузовик из карьера. Они оба живы лишь по счастливой случайности.

— Думаю, я готов, — сказал Джонни Деревенщина. — Что мне делать?

Джон Первичный задрал рубашку и принялся расстегивать ремни.

— Отправишься с тыквенного поля. Выбери следующую по счету вселенную и дерни за рычажок. За день все там посмотришь. Сходи в библиотеку. Выясни, чем тот мир отличается от твоего. Если хочешь, запиши пару идей, на которых можно заработать. — Увидев выражение лица Деревенщины, он поспешно добавил: — Хорошо. Не надо. Завтра установишь счетчик на номер своей вселенной и дернешь за рычажок. Как раз успеешь в школу к понедельнику.

— Вроде все просто.

— Только не потеряй прибор! И не попадись полиции! Старайся не делать ничего такого, что привлечет к тебе внимание.

— Понятно.

— И не швыряйся деньгами. Если кто-то тебя узнает, не дергайся и постарайся быстрее слинять. Не стоит подставлять нашего парня в том мире.

— Понятно.

— Ты волнуешься, Джонни. Успокойся. Я тебя здесь прикрою. — Джон похлопал его по плечу и протянул прибор.

Джонни Деревенщина снял рубашку и поежился от холод а. Два ремешка он перекинул через плечи, а центральный застегнул на спине. Диск холодил живот. Ремни были изготовлены из какого-то синтетического материала.

— В самый раз.

— Так и должно быть, — кивнул Джон. — Я тут сделал для тебя кое-какие копии, на всякий случай. — Джон Первичный достал из рюкзака тетрадь и раскрыл ее, показывая газетные вырезки и рукописные заметки. — А вдруг пригодится. Вот тебе рюкзак — сложишь туда все.

Джон поежился. Он чувствовал себя беззащитным. Прибор теперь принадлежал не ему.

— Что-то не так? — спросил Деревенщина.

— Я очень долго не расставался с прибором. Он мой талисман, палочка-выручалочка. Без него я будто голый. Ты с ним поосторожнее.

— Послушай, я ведь доверяю тебе свою жизнь. Как насчет взаимности?

— Ладно. — Улыбка Джона вышла невеселой. — Ты готов? На моих часах 12.30. Это значит, что ты сможешь вернуться через час после полуночи. Понятно?

Джонни Деревенщина посмотрел на часы.

— Понятно.

— Установи счетчик.

Деревенщина задрал рубашку и увеличил номер вселенной на единицу, до 7534.

— Проверь.

— Все нормально. Я буду наблюдать за тобой с чердака. — Джон стал взбираться по лестнице, затем обернулся: — Проследи, чтобы тебя никто не видел.

Сердце бешено колотилось. Вот оно. Почти получилось. Он выглянул из окна сарая и помахал рукой.

Деревенщина махнул в ответ и приподнял рубашку. Солнечный луч отразился от полированной поверхности прибора.

— Давай! — прошептал Джон. — Не тяни. Деревенщина улыбнулся, дернул за рычажок и исчез.

У Джона заложило уши, ноги увязли в земле. Споткнувшись, он упал ничком, но успел выставить руки в перчатках. Тыквенное поле исчезло. Судя по запаху навоза, Джон находился на выгоне для коров.

Он высвободил ноги. Подошвы увязли в земле примерно на дюйм. Он подумал, что внутри ботинок тоже может оказаться земля. Похоже, в этой вселенной уровень почвы выше, чем в предыдущей. Интересно, куда исчезает лишняя земля? Он встряхнул ногой, и комья грязи слетели с ботинка.

Получилось! По телу пробежала нервная дрожь. Джон сомневался до самой последней секунды, и вот теперь он здесь, в другой вселенной.

Джон задумался. Первичный говорил, что в этой вселенной есть их двойник. Джон огляделся. В нескольких сотнях метрах от него мирно паслись коровы, но остальные поля были пусты. Деревья исчезли. И дом тоже.

Макмастер-роуд оказалась на месте, как и Гарни-роуд. Джон дошел до края поля, перемахнул через изгородь и остановился на перекрестке. На севере, в направлении города, он увидел лишь одну ферму, примерно в миле. На востоке, где в его мире вверх поднимались трубы завода «Дженерал электрик», не было ничего, кроме леса. На юге сплошные поля.

Первичный говорил, что в этой вселенной тоже есть Джон Рейберн. И ферма. Утверждал, что побывал здесь.

Джон дернул вверх куртку и рубашку, чтобы прочесть номер на табло. Заслонив прибор от солнца ладонью, он разобрал цифры: 7534. Если верить прибору, он попал туда, куда хотел. Но тут ничего не было.

В животе похолодело от страха. Что-то не так. Что-то случилось. Он оказался в другом месте. Ничего страшного, подумал Джон, пытаясь успокоить себя. Ничего страшного. Он присел на невысокий откос у обочины дороги.

Наверное, Джон Первичный напутал: вселенных много, и если они разные, то удержать все в голове непросто.

Джон встал, решив, что нужно надеяться на лучшее. Следующие двенадцать часов он будет действовать по плану. А потом вернется домой. Он зашагал к городу, но дурные предчувствия не покидали его.

* * *

Когда двойник исчез с тыквенного поля, Джон почувствовал, как внутреннее напряжение постепенно ослабевает. Теперь не придется его убивать. Так гораздо лучше. Тело всегда могут найти, если только не спрятать его в другой вселенной. Конечно, теперь у него нет прибора, но ему он больше не понадобится. Откровенно говоря, Джон был даже рад избавиться от этой штуковины. Взамен он получил нечто более ценное: свою жизнь.

На уговоры и всякие хитрости пришлось ухлопать целых три дня, и все-таки Джонни Деревенщина в конце концов проглотил наживку. Когда-то он тоже был таким наивным. Доверчивым простаком, готовым исследовать новые миры. В них он не нашел ничего, кроме страданий. Теперь он вернул себе жизнь. У него снова есть родители. У него есть деньги — сто двадцать пять тысяч долларов. И заветный блокнот. Вот что самое главное. Здесь этот блокнот стоит миллиард.

Джон окинул взглядом чердак. Неплохое местечко, чтобы спрятать часть денег. Если он не ошибается, с южной стороны между стропил есть небольшое отверстие. Отыскав тайник, Джон извлек оттуда вкладыши от жевательной резинки и рогатку.

— Чертов Деревенщина!

В тайник отправилась треть имевшейся у него суммы. Еще треть он спрячет в своей комнате. Остальное закопает. Он не станет класть деньги в банк, как во вселенной 7489. Или это было в 7490? Тогда копы живо до него добрались. На тех банкнотах Франклин смотрел в другую сторону. Он потерял 80 000.

Нет уж, теперь он не станет лесть на рожон. Он найдет легальные источники для своей наличности. Когда инвестиции начнут приносить доход, о нем заговорит весь город Финдли, штат Огайо. Конечно, ему будут завидовать, но никто не станет спорить, что у Джонни Рейберна есть мозги. Кубик Рубика — нет, кубик Рейберна — проложит ему дорогу к славе и богатству.

Примерно через час Джон добрался до окраины города, миновав зеленый указатель с надписью: «Финдли, штат Огайо. Население 6232 человека». В его родном Финдли было около двадцати тысяч жителей. Разглядывая указатель, он услышал за спиной пронзительный вой, постепенно становившийся громче. Пришлось сойти с обочины, пропуская грузовик, который двигался довольно быстро — не меньше сорока пяти миль в час. На самом деле это были два сцепленных вместе грузовика, тащившие большой прицеп с гравием. Грузовики имели плоские капоты — вероятно, для того, чтобы соединять их для перевозки тяжелых грузов, как в железнодорожных составах с несколькими локомотивами. Прицеп был меньше обычного самосвала из мира Джона. В кабине каждого грузовика сидел водитель. Джон, ожидавший, что его окутает облако выхлопных газов, с удивлением обнаружил лишь капельки влаги.

«Паровой двигатель?» — подумал он.

Заинтересовавшись конструкцией грузовиков, Джон немного отвлекся от своих проблем. Минут через десять, пройдя мимо двух мотелей и закусочной, он оказался на городской площади. Здесь точно так же гордо возвышался памятник в честь Гражданской войны с направленной на юг пушкой. По площади прогуливались несколько человек, но никто не обратил на Джона внимания.

На противоположной стороне стояло здание суда, а рядом с ним библиотека — точно такой же трехэтажный дом с гранитными львами на кирпичных тумбах по обе стороны от входа. Отсюда он начнет изучать эту вселенную.

Внутри библиотека тоже не изменилась. Джон прошел в зал каталогов — компьютерных терминалов тут не было — и выписал книги по американской истории. На полке он обнаружил томик Альберта Трея под названием «История и наследие США: главные события, сформировавшие нацию». Устроившись в кресле, Джон торопливо пролистал книгу. Отличия сразу же бросились в глаза.

Война за независимость, англо-американская война 1812 г., Гражданская война — все они закончились с тем же результатом. И президенты были те же самые — вплоть до Вудро Вильсона. Первая мировая война оказалась локальным конфликтом и носила название греко-турецкой. Вторая мировая война называлась Великой, и в ней Англия и США сражались против Германии, России и Японии. После многолетних сражений, не принесших перевеса ни одной стороне, в 1956 г. они объявили перемирие. Стычки продолжались вплоть до 80-х гг., когда во Франции — к тому времени она оказалась поделенной между Испанией и Германией — был заключен мир, и началось разоружение.

Но все это случилось после того, как Александр Грэм Белл изобрел эффективную аккумуляторную батарею для автомобиля. В этой вселенной на легковых автомобилях и грузовиках стояли электромоторы, а не двигатели внутреннего сгорания. Теперь Джон понял, что за конструкция у обогнавших его грузовиков.

Читая об использовании дирижаблей как транспортного средства и об относительно мирном двадцатом веке, Джон злился все сильнее. Эта вселенная совсем не похожа на ту, где жил он. Джон Первичный солгал. Наконец он снял с полки телефонную книгу с местными номерами и принялся листать страницы, ища Рейнбернов. Как и следовало ожидать, их там не оказалось.

Джон бросил взгляд на часы. Через восемь часов он вернется домой и вышибет дух из Джона Первичного.

* * *

Мать позвала ужинать, и Джон на мгновение замер, парализованный страхом. «Они поймут, — подумал он. — Они поймут, что я не их сын».

— Иду! — крикнул он в ответ и, стараясь не шуметь, спрятал деньги в шкафу за стопкой старых комиксов.

За обедом Джон больше молчал, внимательно слушая родителей и запоминая ключевые факты, которые могли пригодиться в дальнейшем. Слишком многого он не знал. Нельзя проявлять инициативу, пока у него в голове не сложится стройная картина этого мира.

Двоюродный брат Пол все еще в тюрьме. Завтра после службы они остаются в церкви на спагетти-ленч. На следующей неделе мать собирается закрывать консервы и делать уксус. Отец покупает индейку у Сэма Райли, который держал штук двадцать этих птиц. На сладкое мать испекла яблочный пирог — достойная компенсация за поцарапанные руки и ломоту в спине.

После обеда Джон, извинившись, удалился в свою комнату и тщательно перебрал школьную сумку Джонни Деревенщины. Он пропустил целый год школы, и многое придется наверстывать. И еще это дурацкое сочинение по Джерарду Мэнли Хопкинсу. Кто он такой, черт бы его побрал?

К закрытию библиотеки голова Джона буквально распухла от разнообразных сведений и фактов об этой вселенной. У него оставались еще тысячи вопросов, но времени больше не было. Джон остановился у газетного киоска, взял с полки альманах и после секундного колебания протянул одну из двадцатидолларовых купюр Джона Первичного, чтобы заплатить за книгу стоимостью три доллара. Киоскер мельком взглянул на деньги и вернул Джону шестнадцать долларов сдачи и еще мелочь. Банкноты оказались точно такими же, как в его вселенной, а вот лица на монетах были другими.

Поздно вечером Джон поужинал в кафе Эккарта, слушая кантри-рок. Мелодии он не узнавал, но дома похожую музыку передавали радиостанции, специализирующиеся на кантри. Даже в десять вечера в заведении было многолюдно — посетители заказывали кофе и крепкие напитки. Пива тут не подавали.

Довольно тихо для субботнего вечера. Джон читал альманах и прислушивался к разговорам вокруг. В основном обсуждали машины, девушек, парней — все как в его мире.

К полуночи народу поубавилось. В половине первого Джон вышел на площадь и укрылся за статуей памятника. Потом поднял рубашку и переключил номер вселенной на 7533.

Джон подождал еще немного, посмотрел на часы и увидел, что уже без четверти час. Пора, решил он и нажал на рычажок.

Ничего не произошло.

Ему все-таки удалось не заснуть во время службы в церкви. К счастью, ритуал причастия оказался точно таким же. Если что и оставалось неизменным при переходе из одного мира в другой, так это церковь.

Джон боялся, что ленч после церковной службы будет таким же скучным, однако потом заметил в другом конце зала Кейси Николсон, сидевшую за столиком вместе с родителями. Это единственный человек, с которым он знал, как себя вести. Совершенно очевидно, ей нравился Джонни Деревенщина, но тот был слишком застенчив, чтобы сделать первый шаг. Он не таков. Извинившись, Джон встал и направился к ней.

— Привет, Кейси, — поздоровался он.

Она вспыхнула — наверное, из-за присутствия родителей.

— А, привет, Джон, — сказал ее отец. — Как успехи баскетбольной команды в этом году?

Джона так и подмывало крикнуть, что ему плевать, однако он заставил себя улыбнуться.

— С поддержкой Кейси мы способны на многое.

Кейси потупилась, и ее щеки снова зарделись. Нарядное белое платье скрывало грудь, талию и бедра под неимоверным количеством ткани, и создавалось впечатление, что этих частей тела у девушки вообще нет. Впрочем, Джон-то знал, что там. Он соблазнил Кейси Николсон как минимум в дюжине вселенных.

— Я выступаю в группе поддержки только осенью, Джон, — тихо сказала Кейси. — Весной я играю в хоккей.

Джон перевел взгляд на мать девушки.

— Миссис Николсон, вы позволите мне прогуляться с Кейси возле церкви?

Улыбнувшись, мать Кейси посмотрела на мужа и сказала:

— А по чему бы и нет.

— Отличная идея, — поддакнул мистер Николсон.

Кейси поспешно встала, и Джону пришлось бегом броситься за ней. Убедившись, что ее не видно из зала, она остановилась в проходе, ведущем в другие помещения.

— Мои родители такие назойливые, — пожаловалась она догнавшему ее Джону.

— Хрен с ними, — ответил Джон.

От неожиданности Кейси широко раскрыла глаза, потом улыбнулась.

— Я так рада, что ты решился заговорить со мной, Джон.

— Прогуляемся? — Джон улыбнулся ей в ответ и обнял за талию. Она не протестовала.

Не было ни ощущения, что он перемещается, ни перепада давления. Электромобиль все также стоял на парковке. Прибор не сработал.

Джон проверил номер: 7533. Папсц лежал на нужном рычажке. Еще одна попытка. Ничего.

Двенадцать часов уже прошло. Двенадцать часов и сорок пять минут. Может, Первичный знал время перезарядки прибора лишь приблизительно? Может, для этого требуется тринадцать часов? Джон прислонился спиной к постаменту и сполз на землю.

Он никак не мог избавиться от ощущения, что здесь что-то не так. Джон Первичный наврал ему про вселенную 7534. Может, о времени перезарядки он тоже наврал? А если перезарядка займет несколько дней или даже месяцев? Вернувшись домой, он обнаружит, что Джон Первичный прочно обосновался на его месте.

Джон сидел у памятника до трех утра, дергая за рычажок каждые пятнадцать минут. Несмотря на холод, он в конце концов заснул — прямо на траве, прислонившись к памятнику героям Гражданской войны.

На рассвете его разбудили лучи солнца, заливавшего Вашингтон-авеню. Он встал и попрыгал на месте, чтобы размяться. Спина затекла, но после нескольких упражнений боль в сведенных судорогой мышцах прошла.

В кафе напротив Джон взял глазированный пончик и апельсиновый сок, расплатившись деньгами, которые получил на сдачу от покупки альманаха. За час тут побывало человек десять — они покупали пончики и кофе перед тем, как отправиться в церковь или на работу. На первый взгляд эта вселенная была очень похожа на его собственную.

Ожидание становилось невыносимым. Джон пересек площадь, поднялся на ступени библиотеки и подергал дверь. Закрыто. Потом ему на глаза попалась табличка с расписанием работы библиотеки. Сегодня она открывалась после обеда.

Джон оглянулся. Позади львов находилась ниша со скамейкой. С улицы его никто не увидит. Он сел на скамейку и попробовал привести в действие прибор. Никакой реакции.

Сидя на ступеньках библиотеки, Джон продолжал нажимать на рычажок каждые десять или пятнадцать минут. Его опасения усиливались. Он пропустит школу. Он пропустит больше двадцати четырех часов. Он пропустит всю свою жизнь. Почему прибор не работает так, как должен?

Теперь он окончательно убедился — Джон Первичный все наврал. Пришлось признать: он попался на удочку и застрял в чужом мире. Вопрос в том, как вернуться в свою жизнь.

У него есть прибор, который сработал один раз, перенеся его из вселенной 7533 во вселенную 7534. Но вернуться не получается, поскольку прибор еще не перезарядился. Наверное, для этого нужно — Джон взглянул на часы — больше двадцати часов.

Постой-ка, сказал себе Джон. Эти рассуждения основаны на информации, полученной от Первичного. А его словам верить нельзя. Опираться можно только на то, что он видел собственными глазами или узнал из надежного источника. А Джона Первичного никак не назовешь надежным источником.

Утверждение о двенадцатичасовой паузе для перезарядки оказалось ложью. А если прибор вообще не перезаряжается?

Тут возможны два варианта. Или прибору вообще не нужна перезарядка, и Джон не может вернуться в свой мир по какой-то другой причине, или эта штука больше не работает. Возможно, израсходовала последние запасы энергии.

Странно, но ему все же хотелось верить Джону Первичному. Если все дело в механической поломке, нужно просто пораскинуть мозгами и устранить неисправность. Может, Джон Первичный не врал, и с прибором случилось что-то непредвиденное. Может, тот сам удивится, если

Джон исчезнет вместе с прибором, навсегда оставив Первичного в своей жизни. Может, он даже начнет обвинять Джона в краже.

Хотя в механическую поломку верилось с трудом. По утверждению Джона Первичного, он пользовался прибором примерно 100 раз. Его родная вселенная имеет номер 7433. Если он включал прибор ровно 100 раз, это соответствует расстоянию между их мирами. Получается, что прибор каждый раз перемещал его на одну вселенную вперед? Или он прыгал туда-сюда? Нет, слишком похожи номера их миров. Скорее всего Джон Первичный последовательно переходил из одной вселенной в другую.

Джон решил, что не стоит с ходу отбрасывать всю информацию, полученную от Первичного. Кое-что придется принять на веру.

Число «100» указывает, что Первичный только увеличивал значение счетчика. Почему? Неужели прибор действует только в одном направлении?

Джон задумался, сопоставляя известные ему факты. Прибор либо не совсем исправен, либо устроен таким образом, что позволяет путешествовать только вперед. Первичный выдумал время перезарядки для того, чтобы исключить любую возможность демонстрации. Может, никакой перезарядки и не требовалось. На прибор Первичному плевать — ведь он с самого начала планировал остаться. Это объясняет и подробные расспросы. Он хотел проникнуть в жизнь Джона. Кое-что он уже знал, а остальное требовалось выведать у ничего не подозревавшего двойника.

Откуда-то изнутри поднималась волна ярости.

— Ублюдок! — шепотом выругался Джон.

Первичный надул его. Увлек рассказами о других мирах, а Джон и уши развесил. И вот теперь он в другой вселенной, где его двойника даже не существует. Ему необходимо вернуться.

Джон понял, что должен проверить свою теорию. Ничего другого не остается.

Он закинул за плечи рюкзак и взглянул, не осталось ли его вещей на скамейке. Потом убедился, что его никто не видит, установил счетчик на 7435 и дернул за рычажок.

И упал.

Утро понедельника в школе прошло не хуже, чем он ожидал. Джон с трудом отыскал свою классную комнату и в результате совершенно случайно сел рядом с какими-то двоечниками. Он понятия не имел, что означает слово «складка» в стихотворении Хопкинса. А мистеру Уоллесу пришлось останавливать его у кабинета физики.

— Забыл, где будут занятия?

— Ну…

В родном мире Джона не существовало мистера Уоллеса, и теперь придется ловчить, прежде чем он разберется в отношениях учителя физики и Джонни Деревенщины. Хуже того — предстояла самостоятельная работа! Джон подумал, что надо было пропустить этот урок, и испытал огромное облегчение, когда в дверь постучал какой-то мальчишка.

— Мистер Гашмен вызывает Джона Рейберна. Уоллес взял листок бумаги из рук прыщавого первоклассника.

— Опять? Посмотри задание на завтра, Джон. У нас большой объем материала.

Учитель был явно разочарован, а Джон не знал, как на это реагировать. Он видел мистера Уоллеса первый раз в жизни.

Джон кивнул и собрал свои вещи. Идя по коридору, ой толкнул локтем дежурного первоклашку:

— Слушай, где найти мистера Гашмена?

— У себя в кабинете. — Мальчишка удивленно захлопал глазами. — Это же директор.

— Сам знаю, придурок! — рявкнул Джон.

Он вошел в «аквариум» и назвал свое имя секретарше. Через несколько минут мистер Гашмен пригласил его войти.

На Гашмена у Джона ничего не было. Тот появился в средней школе Финдли за время его отсутствия. В родной школе Джона старый директор спал со старшеклассницей; такой же скандал разразился еще в одной вселенной. Похоже» тут та же бодяга.

— Ты принес письмо с извинениями для миссис Карсон? — спросил Гашмен.

Наконец-то Джон понял, зачем его позвали. Разумеется, никакого письма он не писал.

— Нет, сэр. Я решил этого не делать.

Мистер Гашмен удивленно вскинул брови, потом нахмурился.

— Надеюсь, ты понимаешь, что последствия будут самые серьезные.

— Нет, не думаю. Дело в том, что я уже связался с адвокатом. Хочу подать в суд на Теда Карсона. — Ни о чем таком Джон и не думал, но мысль, пришедшая в голову в последний момент, показалась недурной. — Я на хорошем счету, Гашмен. Я член двух спортивных команд. Это дорого обойдется школе. Очень дорого.

— Называй меня мистером Гашменом. Я требую уважения. — Директор сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и Джон понял, что Гашмен ждал от него покорности. Может, Джонни Деревенщина и смирился бы, но только не он. У него есть компромат на членов совета по образованию. И даже на самого мэра. Дело беспроигрышное.

— Уважение нужно заслужить, — ответил он.

— Понятно. Позвонить твоей матери, или сам доберешься домой?

— Домой? Зачем? — удивился Джон.

— Ты исключен на три дня — с этой самой минуты. Джон пожал плечами. Это как-то вылетело у него из головы. Джонни Деревенщина, наверное, здорово перетрухнул бы. А ему плевать.

— Сам о себе позабочусь.

— Тебе запрещается появляться в школе до полудня четверга. Я отправлю письмо твоим родителям. И сообщу тренеру Джессику о твоем исключении из баскетбольной и футбольной команд.

— Ради бога.

Мистер Гашмен поднялся, тяжело опираясь на стол.

— Я был лучшего мнения о тебе, Джон. — В голосе директора чувствовалось напряжение. — Все свидетельствовало о том, что ты хороший парень. Но наш сегодняшний разговор заставил меня изменить мнение о тебе.

— Ради бога. — Джон снова пожал плечами. Он не обращал внимания на ярость Гашмена. — Это все?

— Да. Ты отстранен от занятий.

По крайней мере не нужно учиться играть в баскетбол. А трех дней ему хватит, чтобы приступить к делу. Джон улыбнулся секретарше, потом каким-то придуркам, ждавшим в приемной. Все складывалось даже лучше, чем он рассчитывал.

Джон взмахнул руками и со всего размаху приземлился на левую ногу. Нога подвернулась, и он покатился на траве.

«Трава?» — удивился Джон, чувствуя, как колено пронзила резкая боль. Он сел, раскачиваясь взад-вперед и прижимая колено к груди. Со ступенек библиотеки он переместился в степь. Ветер доносил запахи земли, пыльцы, клевера.

Джон попробовал вытянуть ногу, но боль была слишком сильной. Он откинулся назад, одной рукой стянул с плеч рюкзак и, тяжело дыша, запрокинул голову. До чего же больно.

Прибор сработал. Он переместил Джона в другую вселенную. Только здесь нет ни библиотеки, ни города Финдли, ни штата Огайо. Похоже, тут нет ничего, кроме травы. Он упал потому, что стоял на ступенях библиотеки, отсутствовавших в этой вселенной.

Джон проверил показания прибора. Вселенная номер 7435. Он переместился на один мир вперед.

Оглядевшись вокруг, он ничего не увидел за стеблями желто-зеленой травы. Она шелестела на ветру, издавая такой звук, как будто кто-то водил наждачкой по дереву.

Джон осторожно поднялся, опираясь на здоровую ногу. Он стоял посреди бескрайней равнины, простиравшейся во все стороны до самого горизонта. На севере и востоке виднелись небольшие рощицы. К западу и югу, насколько хватал глаз, колыхалась на ветру трава.

И никакой библиотеки, чтобы узнать, чем отличается этот мир от его. Может, тут вообще нет людей? Или сохранилась империя майя? Выяснить все можно только опытным путем.

Джон снова сел. Нет уж. Он должен возвратиться в свою жизнь. У него накопились кое-какие вопросы к Джону Первичному. Тому придется за все ответить. Сейчас воскресенье, середина дня. До вечера нужно выяснить, как вернуться в свой мир.

Колено распухло. Джон снял куртку и рубашку, разорвал футболку на узкие полосы и как можно туже перебинтовал ногу. Скорее всего это не перелом, а растяжение.

Потом достал из рюкзака сандвич, который захватил с собой в субботу, и развернул бумагу. Мгновенно расправившись с едой, сделал пару глотков воды из бутылки. Вкус сандвича только усилил его злость. Джон Первичный ест его обед и спит в его постели. Интересно, какие чувства он будет испытывать, когда даст по морде своему двойнику, подумал Джон. Похоже, у него хватит на это духу.

Вторую половину дня Джон провел в размышлениях, стараясь не тревожить больное колено. Он сопоставлял известные факты, собственные догадки и то, что рассказал ему Первичный. Последнее он отнес к категории искаженного или ложного. Тем не менее ситуация постепенно прояснялась.

Вселенная под номером 7535 стала второй, где он побывал. Совершенно очевидно, что прибор работает. Доказательством тому было последнее перемещение.

Кроме того, это еще один аргумент в пользу его догадки, что прибор способен переносить только в мир с большим порядковым номером, чем текущий. Но доказательств по-прежнему не было. Гипотеза требовала многократной экспериментальной проверки. Прибор дважды перемещал его вперед. Чтобы окончательно убедиться в невозможности вернуться назад, нужно повторить эксперимент еще пару раз.

Джон сорвал травинку и принялся жевать. Девственный мир, подумал он. Выходит, у него появился новый факт: соседние вселенные могут сильно отличаться друг от друга. Джону не хотелось даже думать, что могло случиться во вселенной, где европейцы не колонизировали Америку.

В этом мире не было ступенек библиотеки, и он грохнулся с высоты в десять футов. Еще один факт: нет никакой гарантии, что рукотворный объект из одной вселенной существует в другой. И природный объект тоже. С помощью машин можно насыпать или срыть холм. Перекрыть реку или изменить ее русло. Создать озеро. Что произойдет, если он переместится в следующую вселенную, а там окажутся ступеньки? Застрянет в бетоне, из которого они сделаны? Задохнется» не имея возможности дернуть за рычажок прибора?

Перспектива быть погребенным заживо, лишиться света и воздуха, привела его в ужас. Он не хотел умирать.

Перемещаясь между вселенными, нужно соблюдать осторожность. Там, куда он отправляется, не должно быть ничего твердого. Но откуда ему знать?

Уловив краем глаза какое-то движение, Джон поднял голову и заметил вдали крупное животное. Зверь был таким высоким, что он видел его со своего места в траве. Нечто среднее между носорогом и жирафом. Животное объедало листья с дерева. Шкура серая, ноги похожи на бревна, морда лошадиная. Ветки и листья с огромной скоростью исчезали в жадной пасти.

В мире Джона таких животных не водилось.

Джон смотрел, не в силах оторвать взгляда. Жаль, что у него нет фотоаппарата. Снимок зверя стал бы недурной иллюстрацией к его заметкам. Наверное, на нем можно было бы неплохо заработать,

Животное неуклюжей походкой потрусило к следующему дереву.

Джон огляделся; теперь его разбирало любопытство. Не похоже на пустынную Северную Америку. Тут водятся животные, давно вымершие в его мире. Разница между его вселенной и этой гораздо больше, чем он предполагал.

Вдруг Джон заметил, что к западу от него трава зашевелилась, причем стебли наклонялись против ветра. Это заставило его насторожиться. Кто-то прятался в траве ярдах в двадцати от него. Если тут есть крупные травоядные, то должны быть и крупные хищники, подумал он. На этих равнинах могут водиться медведи, пумы и волки. А он безоружен. И что еще хуже, с больной коленкой.

Джон оглянулся, ища палку или камень, однако ничего не увидел. Потом поспешно сунул блокнот в рюкзак и натянул куртку.

Неужели оно приближается? Джон стал вглядываться в траву. И почему он раньше об этом не подумал?

Джон нащупал под рубашкой прибор, посмотрел на табло и установил счетчик вселенных на 7436, но дернуть за рычажок не решился. Вполне возможно, он окажется под библиотекой.

Оглянувшись, Джон попытался сориентироваться. Вход в библиотеку находился с восточной стороны, напротив памятника Гражданской войне. Если пройти на восток футов двести, он окажется в центре парка, а там ничто не должно ему помешать. Более безопасного места для перехода в другую вселенную он вспомнить не мог.

Стараясь не стонать, Джон побрел в восточном направлении, считая шаги.

На пятьдесят втором шаге он услышал шум у себя; за спиной. В десяти ярдах от него в траве стояло похожее на пса существо. Морда и уши как у собаки, но глаза-щелочки и изгиб спины больше напоминали кошачьи. Хвост отсутствовал. Рыжевато-коричневая шкура на боках животного была усеяна черными пятнами размером с четвертак.

Джон замер. Животное небольшое, размышлял он, не крупнее бордер-колли. Значит, в качестве добычи он великоват, и зверем может двигать простое любопытство.

— Брысь! — крикнул он и замахал руками.

Зверь не шевелился, продолжая пристально разглядывать Джона щелочками глаз. Потом за его спиной появились еще два таких же существа.

Стая, понял Джон. Такие животные без труда справляются с добычей, которая гораздо крупнее их. Он видит трех тварей, а в траве может скрываться еще десяток.

Звери набросились сзади, кусая за ноги и запрыгивая на спину. Джон упал; колено пронзило болью. На спину ему плюхнулось что-то тяжелое, и Джон сбросил с плеч лямки рюкзака. Потом прополз еще ярд и дернул за рычажок прибора, надеясь, что успел уйти достаточно далеко.

Джон ехал в Толедо двухчасовым «Серебряным Мангустом», отстояв очередь в отделе транспортных средств и убедив клерка выдать ему дубликат водительских прав взамен утерянных.

— Я уверен, что они не найдутся, — объяснял Джон.

— Все так говорят, а потом находят в самом неожиданном месте.

— Нет. Я действительно их потерял.

— Хорошо. Я приму у вас заявление.

Идея взять машину напрокат выглядела очень заманчиво, но в Финдли это вызвало бы не меньшее удивление, чем обращение к юристу-патентоведу. Так что необходимо поехать в Толедо, чтобы уладить все дела. Трехдневное исключение из школы пришлось очень кстати.

Разглядывая проплывающий мимо окон сельский пейзаж Северного Огайо, Джон размышлял о том, расстроился бы он или нет, если бы пришлось бежать из этого мира прямо сейчас. Он привык рассчитывать пути отступления, всегда спал на первом этаже и выбирал для ночлега самые старые здания. Грудь чесалась в том месте, где обычно находился прибор. Теперь это проблема Джонни Деревенщины. Он свободен. Здесь его никто не будет искать. Он стал своим в этом мире. Полиция не вломится к нему в три часа ночи. И агенты ФБР не будут охотиться за прибором.

До чего же он был наивен. С ума сойти. Сколько раз он был на волосок от смерти? Сколько раз ему удавалось спастись буквально в последнюю секунду?

На мгновение его охватило чувство вины перед Джоном, место которого он занял. Остается надеяться, что тот успеет понять главное, прежде чем случится беда. Может, Джонни найдет себе приют — как нашел он. «Наверное, я должен был оставить ему записку», — подумал Джон.

Потом он мысленно рассмеялся. Слишком поздно. Джонни Деревенщина может рассчитывать только на себя. Как и он когда-то.

Под вой автомобильного клаксона на него надвигалась огромная тень. Джон попытался отпрянуть, но ладонь что-то удерживало. Запястье неестественно изогнулось, и руку пронзила боль.

Оглянувшись, Джон увидел прямо перед собой радиатор машины. Он не успел дойти до парка, а оказался на проезжей части улицы, в нескольких футах от тротуара.

Джон встал на четвереньки. Его ладонь была вмурована в асфальт. Он уперся ногами и дернул. Никакого результата — только сильная боль.

— Ты цел, приятель? — спросил водитель, стоя у открытой дверцы автомобиля. Глаза Джона находились на уровне капота машины.

Джон не ответил, а сделал еще одну попытку освободить руку. Осколки асфальта и щебень полетели в разные стороны. На дороге остался отпечаток ладони.

Водитель обошел вокруг машины и взял Джона под руку.

— Тебе лучше сесть. Послушай, мне очень жаль, но ты появился прямо из ниоткуда. — Мужчина повел Джона к тротуару и оглянулся. — Господи. Это твоя собака?

Джон проследил за его взглядом и увидел голову и верхнюю часть туловища той странной твари, помеси собаки и кошки. В другой мир переместилась только половина животного. Пасть оскалена, желтоватые зубы обнажены. Молочно-белые глаза остекленели. Кровь из разорванного надвое туловища залила улицу, кишки вывалились на мостовую.

— Господи, я задавил твою собаку! — воскликнул водитель.

— Это… не… моя собака… Гналась за мной, — тяжело дыша, с трудом выговорил Джон.

Мужчина оглянулся.

— А вот и Харви! — Он указал на полицейского, сидевшего в той же закусочной, где утром завтракал Джон. Хотя, конечно, не в той. Это другая вселенная, поскольку машины тут ездят на газе.

— Эй, Харви! — крикнул водитель, размахивая руками. Кто-то толкнул полицейского локтем, и он повернулся, с удивлением уставившись на кровь, залившую улицу.

Харви был крупным мужчиной, но двигался удивительно проворно. Бросив недоеденный пончик и бумажный стакан с остатками кофе в мусорную корзину у входа, он направился к ним, вытирая ладони о брюки.

— В чем дело, Роджер? — спросил полицейский и посмотрел на Джона, который совсем обессилел от усталости и боли. Потом перевел взгляд на странное животное. — А это что еще за чертовщина? — Он пнул зверя ногой.

— Похоже, эта тварь гналась за молодым человеком. Я едва не сбил его, но уж точно переехал зверюгу. Что это? Похоже, барсук.

— Кем бы он ни был, ты вышиб из него дух. — Полицейский повернулся к Джону: — Ты как, сынок?

— Не очень, — ответил Джон. — Растянул колено и запястье. Я думал, он бешеный. Гнался за мной от самой библиотеки.

— Дай-ка посмотрю. — Полицейский присел на корточки перед Джоном. — Похоже, эта тварь отхватила тебе кусок ноги. — Он задрал штанину на ноге Джона, обнажив следы от укусов. — Придется делать уколы против бешенства, сынок.

Полицейский вызвал ветеринарную службу, чтобы они забрали труп животного, и «скорую помощь» для Джона. Ветеринар в белом халате долго искал вторую половину странной твари. На вопрос Харви, что это за зверь, он пожал плечами и ответил, что в жизни не встречал ничего подобного. На том месте, где лежал труп животного, остались обрывки лямок от рюкзака. Джон застонал. Рюкзак с 1700 долларами наличностью застрял в предыдущей вселенной под второй половиной диковинного зверя.

Медсестра неотложки промыла ногу Джона, осмотрела запястье и колено. Потом осторожно коснулась лба.

— Что это?

Джон ойкнул и поморщился от боли.

— Возможно, сотрясение. Ну и денек у тебя был. Сначала покусала бешеная собака, потом сшибла машина.

— Да уж, не красный день календаря, — кивнул Джон.

— Красный день календаря, — повторила медсестра. — Давно не слышала этого выражения. Так говорила моя бабушка.

— Моя тоже.

В машине «скорой помощи» Джона уложили на носилки. К тому времени когда захлопнулась дверца, вокруг собралась приличная толпа. Джон боялся, что кто-то узнает его и окликнет, но все обошлось. Может, в этой вселенной не было Джона Рейберна.

Его привезли в больницу Рота, которая выглядела точно так же, как в его мире — казенное здание постройки 50-х годов. Пятнадцать минут Джон просидел на смотровой кушетке рядом с приемной. Наконец, к нему вышел пожилой врач и тщательно осмотрел.

— Порезы на ладони. Легкое растяжение запястья. Не страшно. С рукой все в порядке, — сообщил он и перевел взгляд на ногу Джона. — Растяжение связок правого колена. Мы наложим повязку. Возможно, пару дней придется пользоваться костылями.

Через пару минут появилась женщина с папкой в руках.

— Нам нужно заполнить кое-какие бумаги, — сказала она. — Тебе уже исполнилось восемнадцать?

Джон покачал головой, лихорадочно размышляя.

— Мои родители уже едут.

— Ты им позвонил?

— Да.

— Нам понадобятся номера их страховых полисов, — сказала женщина и удалилась.

Джон встал, морщась от боли, и подождал, пока она исчезнет за дверью, а затем, прихрамывая, двинулся в противоположном направлении. Найдя запасный выход, толкнул дверь и заковылял на автостоянку, преследуемый воем сирены.

Женщина-патентовед, к которой Джон обратился первой, внимательно слушала его целых пятнадцать минут, а потом заявила, что не берет новых клиентов.

— Тогда какого черта я тут перед вами распинался? — Джон едва удержался, чтобы не закричать на нее.

Второму юристу для отказа потребовалось тридцать секунд. Третий с сомнением выслушал его идею насчет «кубика Рейберна». Тем не менее, не моргнув глазом, взял наличные в качестве предварительного гонорара за подачу заявок на три патента.

Джон позвонил Кейси из дешевой гостиницы.

— Привет, Кейси. Это Джон.

— Джон! Я слышала, тебя исключили на месяц.

— Слухи о моем исключении сильно преувеличены.

— Что случилось?

— Продолжение той истории с Тедом Карсоном. Я сказал Гашмену, что не буду извиняться, и он вышвырнул меня из школы. Видела бы ты, какого цвета была у него рожа.

— Ты отказал Гашмену? — переспросила она. — Вот это да! Говорят, в армии он был полковником.

— А еще говорят, что он пристает к маленьким детям.

— Прекрати!

— А что? Он же голубой.

— Неправда.

— Может, и правда, но в другой вселенной.

— У нас нет доказательств. Джон решил сменить тему:

— Послушай, вообще-то я позвонил, чтобы спросить, не хочешь ли ты прогуляться в воскресенье.

— Конечно, — сразу же согласилась она. — Хочу.

— Сходим в кино?

— Неплохая мысль. А какой фильм?

— Тебе не все равно?

Кейси хихикнула.

— Нет, — сказала она и, помолчав, спросила: — А родители тебя не запрут дома?

— Черт!

— Что?

— Они еще не знают. — Джон взглянул на дешевый приемник с часами, стоявший на тумбочке рядом с кроватью. Половина седьмого. — Черт!

— Думаешь, тебя отпустят?

— В любом случае увидимся в субботу, Кейси.

— Я буду ждать. Джон повесил трубку.

Родители. Он совсем забыл позвонить родителям. Они, наверное, с ума сходят. Проклятие! Он так долго жил самостоятельно, что уже не помнит, как это бывает.

Джон набрал домашний номер.

— Мама?

— Господи? — вскрикнула она. Потом сказала, обращаясь к отцу: — Билл, это Джон. Это Джон!

— Где он? С ним все в порядке?

— Мама, со мной все нормально. — Он немного помолчал. Джонни Деревенщина, конечно, никогда бы не поехал в Толедо, но нужно использовать исключение из школы на всю катушку. — Вам уже звонил Гашмен?

— Да, Джон, но ты можешь не волноваться. Мы все понимаем. Возвращайся домой. Мы на тебя не сердимся.

— Значит, мама, ты понимаешь, что я теперь чувствую. Я поступил правильно, а наказали меня. — Именно так должен был думать Джонни Деревенщина.

— Знаю, родной. Знаю.

— Это нечестно.

— Знаю, Джонни. Откуда ты звонишь? Ты должен вернуться домой. — В ее голосе слышались жалобные нотки.

— Я сегодня не приду, мама. У меня есть кое-какие дела.

— Он сегодня не придет домой, Билл!

— Дай мне телефон, Дженет. — В трубке послышался голос отца. — Ты должен ночевать дома, Джон. Мы понимаем, что ты расстроен, но ты должен вернуться, и мы все обсудим тут, в этих стенах.

— Папа, я вернусь домой завтра.

— Джон…

— Папа, я вернусь домой завтра, — повторил Джон и повесил трубку. Он с трудом удерживался от смеха.

Потом он включил телевизор и до полуночи смотрел дрянные фильмы.

Джон дрожал от утреннего холода. После ночи на ступенях библиотеки колено распухло до размеров дыни и пульсировало болью. Часы на башне пробили восемь; Джон Первичный, наверное, уже отправился в школу. Первым должен быть урок английского. Джон надеялся, что этот ублюдок написал сочинение по Джерарду Мэнли Хопкинсу.

Спал Джон совсем мало — колено болело, на сердце было тяжело. Он лишился всех денег, которые выдал ему Первичный — если не считать восьмидесяти долларов, оставшихся в кошельке. Он потерял рюкзак. Одежда превратилась в лохмотья. Он сбежал от врача, не заплатив по счету. Никогда в жизни его еще не забрасывало так далеко от дома.

Ему нужна помощь.

Он не мог тут оставаться; врач скорее всего уже сообщил в полицию о неоплаченном счете. Пора перемещаться в следующую вселенную.

Прихрамывая, Джон пошел в магазин Бена Франклина, чтобы купить новые джинсы и рюкзак.

Потом встал в центре городской площади, подождал, пока площадь опустеет, увеличил значение счетчика вселенных и дернул за рычажок.

— Он поворачивается в эту сторону, в эту и в эту! — Джон в четвертый раз вращал ладонями, жалея, что не купил брелок с кубиком, когда у него была такая возможность.

— Каким образом? — Джо Патадорн был начальником цеха промышленного дизайна. На листе ватмана, приколотом к его чертежной доске, теснились карандашные наброски кубиков. — Поворачивается относительно чего? Это же куб.

— Относительно самого себя! Самого себя! Вращается каждый ряд и каждый столбец.

— Его части просто застрянут, зацепившись друг за друга.

— Да! Он не повернется, пока не придашь ему форму куба.

— И люди захотят баловаться такой игрушкой?

— Это уж моя забота.

— Как скажешь. — Джо пожал плечами. — Деньги твои.

— Точно.

— Опытный образец будет готов через две недели. Они ударили по рукам.

Все дела в Толедо были закончены. Юрист занимается патентным поиском, а Патадорн взялся за изготовление опытного образца. Если повезет, первая партия кубиков будет готова к Рождеству — самое подходящее время.

От автобусной остановки Джон прошел пешком три мили до фермы и спрятал контракты на чердаке, вместе с деньгами. Спускаясь по лестнице, он заметил отца рядом со стойлом.

— Привет. Я не опоздал к ужину?

Отец не ответил, и Джон понял, что скандала не миновать. Лицо у отца покраснело, щеки надулись. Он стоял посреди сарая в своем рабочем комбинезоне, подбоченясь и пристально глядя на Джона.

— В дом… — тихо и с расстановкой произнес он.

— Папа…

— В дом, немедленно! — Отец указал пальцем на дверь. Джон не стал спорить, но пока дошел до дома, тоже разозлился. Как смеет отец разговаривать с ним в таком тоне?

Мать ждала за кухонным столом, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Где ты был? — спросил отец.

— Не твое дело! — огрызнулся Джон.

— Пока ты живешь в моем доме, ты будешь отвечать на мои вопросы! — прорычал отец.

— Тогда я собираю вещи и ухожу.

— Билл… — вмешалась мать. — Мы уже это обсуждали. Отец отвел взгляд.

— Он как ни в чем не бывало явился в сарай — будто не сделал ничего плохого.

— Где ты был, Джон? — повернулась к нему мать.

Он хотел ответить грубостью, но неожиданно для самого себя смягчился:

— В Толедо. Мне нужно было… успокоиться.

— Конечно, — кивнула мать. — Да.

— Теперь тебе лучше?

— Да… нет… — Вдруг ему стало совсем скверно. Он злился уже на себя, а не на отца.

— Все в порядке, — сказала мать. — Ты ничего плохого не сделал, и мы рады, что ты вернулся. Правда, Билл?

Отец что-то проворчал.

— Мы рады, что ты вернулся, сынок, — наконец произнес он и обнял Джона, крепко стиснув своими большими руками фермера.

Джон всхлипнул, не в силах совладать с собой, и вдруг заплакал в голос, как не плакал, наверное, лет с десяти.

— Прости, папа, — пробормотал он, уткнувшись отцу в плечо. Его горло сжимали спазмы.

— Ничего. Ничего.

Мать присоединилась к ним, и они долго стояли, обнявшись. Джон вдруг понял, что ему хорошо. Он так давно не обнимал родителей.

Джон поднялся по ступеням библиотеки. На первый взгляд эта вселенная ничем не отличалась от его собственной. Вообще-то отличия его не очень интересовали. Джон хотел знать только одно — как вернуться домой. На площади он несколько раз пытался привести в действие прибор, но устройство не позволяло перемещаться назад, даже во вселенные, предшествующие его родному миру.

Ему нужна помощь, причем помощь профессиональная. Он должен выяснить, что такое параллельные миры.

Просмотрев карточки каталога, Джон понял, что городская библиотека Финдли не самое подходящее место для изучения сложных физических теорий. Он обнаружил лишь несколько научно-фантастических романов, от которых не было никакого проку.

Придется поехать в Толедо. Тамошний университет Джон рассматривал как запасной вариант, если ничего не выйдет с Технологическим институтом. Государственное учебное заведение, да еще и рядом с домом. Половина его друзей собирались туда поступать. В университете был если и не выдающийся, то вполне достойный физический факультет.

Джон сел на автобус до Толедо и почти всю дорогу дремал. Потом кто-то из местных жителей довез его до университетского городка.

Библиотека физического факультета представляла собой одну комнату с тремя столами. Книжные полки были расставлены вдоль стен и в центре помещения, отчего оно казалось маленьким и тесным. Пахло пылью, как в городской библиотеке Финдли.

— Студенческий билет?

Джон повернулся к студенту в очках за первым столом. В первую секунду он растерялся, потом похлопал себя по карманам куртки.

— Забыл в общежитии.

Студент бросил на него недовольный взгляд.

— Ладно, в следующий раз принесешь, салага, — сказал он и раздраженно махнул рукой, позволяя Джону пройти.

— Обязательно.

Джон вызвал на экран терминала каталог и задал условия поиска: «параллельные вселенные». Результат его разочаровал. А если точнее, то в библиотеке физического факультета вообще ничего не нашлось. Разумеется, физики не называли это явление параллельными вселенными. Так говорили только по телевизору и в кино.

Он не знал, что искать. Возможно, существовал какой-то научный термин, но Джон понятия не имел, что это может быть. Придется лезть со своими дилетантскими вопросами прямо к преподавателю.

Джон вышел из библиотеки и двинулся по коридору второго этажа, читая таблички с фамилиями на дверях. На стенах висели доски объявлений с разнообразной информацией — сообщения о коллоквиумах, о свободных должностях ассистентов, о поиске компаньона для найма жилья. Многие кабинеты были пусты. В конце коридора Джон обнаружил маленький кабинет доктора Фрэнка Уилсона, адъюнкт-профессора физики — в помещении горел свет, и там кто-то был.

Джон знал, что адъюнкт-профессор не слишком высокая должность. Возможно, именно поэтому Уилсон сидел в кабинете один. Кроме того, молодой профессор, возможно, с большим вниманием выслушает его.

Он постучал в дверь.

— Войдите.

Кабинет был заставлен книжными шкафами, до отказа забитыми бумагами и книгами. В центре комнаты за пустым столом сидел человек и читал журнал.

— Сегодня ты первый, кто пришел на консультацию, — сказал профессор Уилсон. На вид ему было лет тридцать — черные очки, светлая бородка, нестриженые волосы, серый пиджак поверх синей рубашки «оксфорд».

— Да, — сказал Джон. — У меня есть несколько вопросов, но я не знаю, как их задать.

— Трудности с домашним заданием?

— Нет, по другой теме. — Джон замялся. — Параллельные миры.

— Гм. — Профессор Уилсон кивнул, затем глотнул кофе. — Ты один из моих студентов? Первый курс физического факультета?

— Нет, — признался Джон.

— Тогда почему ты этим интересуешься? Ты не с факультета журналистики?

— Нет, я…

— Вопрос, который кажется тебе простым, на самом деле чрезвычайно сложен. Математику ты уже проходил?

— Всего лишь половину семестра…

— Тогда ты не поймешь математический аппарат. Хокинг, Уилер, Эверетт. — Он загибал пальцы. — Ты спрашиваешь о квантовой космологии. Ее изучают на последнем курсе.

— Меня интересует практика, а не теория, — поспешно вставил Джон, боясь, что его снова прервут.

— Реальная параллельность миров? Чушь. Квантовая космология допускает существование множества вселенных, но в соответствии со слабым антропологическим принципом наша вселенная является наиболее вероятной. Другими словами: поскольку мы находимся тут, факт нашего существования можно считать данностью. Хотя, конечно, все это гораздо сложнее.

— А другие вселенные, другие люди, похожие на нас?

— Маловероятно, — засмеялся профессор. — Принцип «бритвы Оккама» не позволяет принять эту идею.

— Можно ли попасть из одной вселенной в другую? — Джон хватался за соломинку, пытаясь поколебать несокрушимую уверенность Уилсона.

— Нет. Никоим образом. Абсолютно исключено.

— А если я скажу, что можно? Что у меня есть доказательства?

— Тогда либо твоими наблюдениями манипулировали, либо ты неверно истолковал увиденное.

Джон дотронулся до раны на ноге, оставленной странным зверем, похожим на помесь кошки с собакой. Нет, он видел то, что видел. И чувствовал то, что чувствовал. Сомнений быть не могло.

— Я точно знаю.

— Не буду оспаривать твои наблюдения. — Профессор взмахнул руками. — Пустая трата времени. Расскажи, что ты видел.

Джон умолк, размышляя, с чего начать и что именно нужно рассказывать, и паузой тут же воспользовался Уилсон.

— Вот видишь? Ты даже не уверен в своих наблюдениях. — Он подался вперед. — Физик должен иметь острый глаз. Тренировать и проверять его, учиться отличать зерна от плевел. — Он снова откинулся в кресле и бросил взгляд через окно во двор. — Похоже, ты насмотрелся фильмов со Шварценеггером и начитался научной фантастики. Вероятно, ты видел нечто необычное, но прежде чем обращаться за объяснением к сложным теориям, сначала исключи очевидное. А теперь меня ждет другой студент, из моей группы. Думаю, тебе нужно прогуляться и подумать как следует, что же ты все-таки видел.

Оглянувшись, Джон увидел девушку, ожидавшую у двери. Его захлестнула волна ярости. Этот человек говорил с ним покровительственным тоном, делал выводы только на основе его вопросов и манер. Уилсон просто хотел от него отделаться.

— Я могу доказать, — стиснув зубы, произнес Джон. Профессор молча посмотрел на него и махнул рукой, приглашая девушку в кабинет.

Джон повернулся и зашагал по коридору. Он обратился за помощью, а его высмеяли.

— Я ему покажу, — пробормотал он, бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и толчком распахнул дверь, ведущую на четырехугольный двор.

— Осторожнее, чувак! — Какой-то студент с трудом увернулся от двери. Джон вихрем пронесся мимо него.

Набрав пригоршню камешков, он занял позицию на краю двора и принялся бросать их в окно Уилсона — по его прикидкам именно там находился кабинет профессора. Он успел швырнуть не меньше десятка камней и собрать целую толпу студентов, прежде чем в окне показалась голова Уилсона.

— Я уже вызвал охрану, — крикнул Уилсон, распахнув окно.

— Смотри, тупой ублюдок! — закричал в ответ Джон, увеличил счетчик вселенных на единицу и дернул за рычажок прибора.

Джон проснулся посреди ночи от кошмара, который теперь преследовал его постоянно: темно, не хватает воздуха, невозможно пошевелиться. Он сел на постели и отбросил одеяло — любое прикосновение к телу было невыносимым. Потом сорвал с себя пижаму и голый встал посреди спальни, тяжело дыша. Невозможная жара. Он подошел к окну и открыл его.

Дыхание постепенно успокаивалось; густой воздух октябрьской ночи приносил с собой запахи навоза и земли. Джон перегнулся через подоконник, и от холода его кожа покрылась пупырышками.

Этот кошмарный сон Джон уже видел не раз и прекрасно знал, откуда он взялся. Однажды он совершил переход из одной вселенной в другую на берегу озера Эри, на маленьком пустынном пляже неподалеку от Порт-Клинтона, и оказался погребенным под слоем песка. Он непременно задохнулся бы внутри дюны, не выручи его рыбак, заметивший торчащую из песка руку. Он мог погибнуть. По чистой случайности тот парень оказался рядом и откопал его голову. С тех пор Джон никогда не перемещался в другой мир у озера или реки.

И тот случай был не единственным. В городе Коламбус, штат Огайо, его грудь и нижняя половина туловища оказались вмурованными в бетонную лестницу. Джон не мог дотянуться до рычажка прибора, и пришлось ждать, пока случайный прохожий вызовет пожарных. Его вызволяли из бетонного плена при помощи отбойного молотка. Чтобы избежать лишних вопросов, Джон притворился, что потерял сознание, а потом переместился в другую вселенную прямо из машины «скорой помощи».

После этого его постоянно преследовал страх застрять в чем-то твердом, где он не сможет дышать, двигаться, еще раз привести в действие прибор. Перед каждым перемещением Джона мутило, желудок сжимали спазмы, подмышки становились мокрыми.

Жестокая шутка, что и говорить. Ему принадлежала самая могущественная вещь в мире — только сломанная.

— Хватит, — мысленно произнес Джон. — Больше такого не повторится.

Теперь у него есть семья, хотя он на это совсем не рассчитывал.

Объяснение с родителями началось со скандала, потом ему стало грустно, а закончилось всеобщими слезами и объятиями. Джон хотел проявить твердость, хотел сказать отцу и матери, что он теперь взрослый и может сам о себе позаботиться, но его решимость испарилась под натиском их искренней любви. И он заплакал, черт бы его побрал.

Он обещал подумать насчет письма. Еще раз поговорить с Гашменом. Обещал быть более внимательным к родителям. Неужели он превращается в Джонни Деревенщину?

Джон вернулся в кровать, обессиленный, опустошенный, но успокоившийся. Однако подсознание вновь вытолкнуло на поверхность страшный сон: тяжесть, нехватка воздуха, неподвижное тело и готовые лопнуть легкие. Передернув плечами, он закрыл окно. Весь жар уже вышел из тела.

Джон скользнул под одеяло и закрыл глаза.

— Черт… — прошептал он. — Я превращаюсь в Джонни Деревенщину.

Маккормик-Холл выглядел точно так же. Тот же студент у входа в библиотеку физического факультета задал тот же вопрос.

— Студенческий билет?

— Забыл в общежитии, — без колебаний ответил Джон.

— Ладно, в следующий раз принесешь, салага.

— Сколько можно называть меня салагой? — улыбнулся Джон.

Студент недоуменно уставился на него.

Визит к профессору Уилсону все же не был напрасным. В разговоре Уилсон упомянул термин, который нужно ввести в систему поиска вместо «параллельных вселенных». Он сказал, что эта область физики называется квантовой космологией.

Джон знал, что космология — это наука о происхождении вселенной. Однако квантовая теория описывала элементарные частицы вещества, например, атомы и электроны, на основе статистической модели. Значит, сделал вывод Джон, квантовая космология занимается статистическим моделированием вселенной. И он надеялся, что не одной вселенной, а всех.

Джон занял место за терминалом. На этот раз поиск дал тридцать названий. Джон распечатал список и принялся прочесывать полки.

Половина книг оказалась сборниками докладов с различных коллоквиумов и семинаров. Статьи были испещрены формулами, требовавшими глубокого знания материала. У Джона не хватало подготовки, чтобы понять математические выкладки.

На обложке одной из книг были помещены слова известного физика, касающиеся так называемой теории множественности миров. «Когда происходит квантовый переход, причем необратимый, что в нашей вселенной случается практически непрерывно, то в результате от той вселенной, где данного перехода не было, ответвляется новая вселенная. Наш мир — всего лишь одна из несметного числа копий, каждая из которых немного отличается от остальных».

Джону пришлась по душе эта цитата. Он видел другие вселенные, в которых небольшие изменения привели к совсем иному будущему, как в том мире, где Александр Грэм Белл изобрел электродвигатель. Становилось понятным, что каждая вселенная, в которой он побывал, всего лишь одна из многих миллиардов, где некое квантовое событие или решение привело к другому результату.

Джон захлопнул книгу, решив, что теперь у него достаточно знаний, чтобы задать Уилсону правильные вопросы.

Второй этаж здания выглядел точно так же — пустые кабинеты и доски объявлений. Кабинет профессора Уилсона по-прежнему находился в конце коридора, а сам профессор тоже был на месте — читал журнал. Интересно, тот же журнал или нет, подумал Джон.

— Войдите, — отозвался Уилсон на стук в дверь.

— У меня пара вопросов.

— Относительно домашнего задания?

— Нет. Из области квантовой космологии.

— Сложный предмет. — Уилсон отложил журнал и кивнул. — И что ты хочешь спросить?

— Вы согласны с теорией множественности миров?

— Нет.

Джон умолк, не зная, как реагировать на односложный ответ. — Нет?

— Нет. На мой взгляд, это бессмыслица. А почему ты интересуешься? Ты из моей группы? — поинтересовался Уилсон, одетый в такой же серый пиджак поверх синей рубашки «Оксфорд».

— Вы не верите в множественность вселенных как в объяснение… для…

Джон опять растерялся. Похоже, он знает меньше, чем ему казалось. Он по-прежнему не способен задать правильные вопросы.

— Квантовой теории? — подсказал Уилсон. — Нет. В этом нет необходимости. Ты знаком с таким понятием, как «бритва Оккама»?

Джон кивнул.

— Что проще: одна вселенная, подчиняющаяся статистическим законам на квантовом уровне, или бесконечное число вселенных, каждая из которых возникает в результате случайного события? Сколько вселенных ты видел?

Джон хотел ответить на риторический вопрос, но не успел.

— Одну, — сказал профессор, не дав Джону и рта раскрыть. Он смерил юношу взглядом. — Ты студент?

— Нет. Я еще учусь в школе, — признался Джон.

— Понятно. Это очень сложная область физики, молодой человек. Ее изучают на старшем курсе. Высшая математика у вас уже была?

— Только половина семестра.

— Тогда попробую объяснить попроще. — Профессор взял со стола пресс-папье, камень с нарисованными глазами и ртом. — Я собираюсь уронить этот камень на стол в течение следующих десяти секунд. — Он помедлил, а затем разжал пальцы, секунд через семь. — Случайный процесс. Для простоты предположим, что в десяти других вселенных я мог уронить камень только через целое, а не дробное число секунд, от одного до десяти. Случайное событие привело к возникновению десяти вселенных. Если придерживаться теории множественности, то все эти вселенные существуют. Вопрос заключается в том, откуда взялись энергия и материя для создания десяти новых вселенных, точно таких же, как эта. — Он щелкнул пальцами. — А теперь экстраполируй наш опыт на почти бесконечное число квантовых переходов, происходящих на земле каждую секунду. Сколько энергии требуется для создания всех этих вселенных? Откуда ее взять? Совершенно очевидно, что теория множественности миров абсурдна.

Джон покачал головой, пытаясь понять логику профессора. Ему нечего было противопоставить аргументам Уилсона. Он понял, насколько ничтожны его знания.

— А если параллельные миры все же существуют? — спросил он. — Можно ли попасть из одной вселенной в другую?

— Нет. Никоим образом. Абсолютно исключено.

— Но…

— Это неосуществимо, даже если теория множественности миров верна.

— Значит, она неверна, — тихо сказал Джон, обращаясь к самому себе.

— Я же говорил тебе, что она неверна. Параллельных вселенных не существует.

Джон почувствовал, как его охватывает отчаяние.

— Я знаю, что они существуют. Я их видел.

— Значит, либо твоими наблюдениями манипулировали, либо ты неверно истолковал увиденное.

— Опять вы меня ни во что не ставите! — крикнул Джон. Уилсон холодно взглянул на него, затем встал.

— Убирайся из моего кабинета, а еще лучше, из университетского городка вообще. Советую тебе немедленно обратиться к врачу, — не повышая голоса, сказал Уилсон.

Отчаяние Джона сменилось яростью. Этот Уилсон точно такой же, как в предыдущей вселенной. Он не принимал Джона всерьез только потому, что тот выглядел деревенским мальчишкой. Профессор не сомневался — Джон не может знать что-то такое, что неизвестно ему.

Джон бросился на Уилсона. Бумаги разлетелись по столу и упали на пол. Джон перегнулся через стол и схватил профессора за грудки.

— Я докажу это, черт возьми! Докажу! — крикнул он прямо в лицо Уилсону.

— Отстань от меня! — завопил Уилсон, отталкивая Джона. Ткань пиджака выскользнула из пальцев юноши, и Уилсон упал на пол рядом с креслом. — Ты сумасшедший!

Джон стоял по другую сторону стола, тяжело дыша. Ему требовалось доказательство. Его взгляд упал на диплом, висевший на стене кабинета. Джон сорвал рамку со стены и выбежал в коридор. Не удалось убедить этого Уилсона, можно попробовать со следующим. Он нашел укромное местечко неподалеку от здания и переместился в другую вселенную.

Джон прижимал к груди диплом Уилсона, и его сердце все еще бешено колотилось после стычки. Внезапно он понял, что вел себя глупо. Набросился на человека, украл диплом — и все для того, чтобы убедить его двойника в своей нормальности.

Он окинул взглядом прямоугольный двор. Вот мальчик ловит фрисби, и тут же его фигура становится размытой — появляются изображения, где он промахивается, и «тарелочка» пролетает то слева, то справа от его руки, миллионы вариантов. Очертания всех предметов теряют четкость.

Джон тряхнул головой и поднес к глазам диплом, чтобы его можно было прочесть. Еще одна попытка, и на сей раз нужно попробовать прямой подход.

Он поднялся по лестнице, дошел до кабинета Уилсона и постучал.

— Войдите.

— У меня проблема. Уилсон кивнул.

— Чем я могу помочь.

— Я прихожу к вам в третий раз. Два предыдущих раза вы мне не поверили, — сказал Джон.

— Что-то я тебя не припомню, — ответил профессор. — Ты ведь не из моей группы, так?

— Нет. Мы с вами не встречались, но я разговаривал с вашими двойниками.

— Интересно.

— Вы опять смотрите на меня свысока! — не выдержал Джон. — Так происходит всякий раз, и мне, черт побери, это надоело. — Руки у него тряслись. — Я не из этой вселенной. Из другой. Вы можете это понять?

— Нет. Объясни, пожалуйста. — Лицо Уилсона оставалось бесстрастным.

— Меня хитростью заставили воспользоваться прибором. Меня обманул двойник, который хотел занять мое место в жизни. Он сказал, что я смогу вернуться, но прибор или неисправен, или работает только в одном направлении. Я хочу вернуться в свою вселенную, и мне нужна помощь.

Уилсон кивнул.

— Может, присядешь?

Глаза Джона наполнились слезами. Наконец-то он достучался до Уилсона.

— Значит, ты пытался поговорить со мной — то есть с моими двойниками — в других вселенных, и я тебе не помог. Почему?

— Мы начинали обсуждать параллельные миры или квантовую космологию, или теорию множественности миров, а вы все их отрицали, ссылаясь на «бритву Оккама».

— Очень похоже на меня, — закивал Уилсон. — Значит, у тебя есть прибор.

— Да. Он здесь. — Джон ткнул пальцем себе в грудь и расстегнул рубашку.

Уилсон с серьезным видом разглядывал прибор.

— А что у тебя в руке? Джон посмотрел на диплом.

— Это… ваш диплом из предыдущей вселенной. Я захватил его вроде как для доказательства.

Уилсон протянул руку, и Джон отдал ему рамку. На стене висела точно такая же. Профессор переводил взгляд с одного документа на другой.

— Ага, — произнес он через некоторое время. — Все ясно.

— Мое второе имя Лоуренс, — сказал он, откладывая диплом в сторону.

Теперь Джон увидел, что на украденном дипломе стояло имя «Фрэнк Б. Уилсон», а документ, висевший на стене, был выдан Фрэнку Л. Уилсону.

— Наверное, одно из отличий…

— Кто тебя подослал? Должно быть, Грин? Это в его духе.

— Нет! — в отчаянии крикнул Джон. — Я говорю правду!

— И прибор у тебя на груди. Просто классика. Диплом. Ловко придумано.

— Это не розыгрыш. Честное слово.

— Хватит уже. Я тебя раскусил. Грин там, в коридоре? — Уилсон повернулся к двери. — Можешь выходить, Чарльз! Я догадался.

— Нет там никакого Чарльза. Никакого Грина, — тихо сказал Джон.

— Наверное, ты с актерского факультета — уж больно хорош. Еще две мои копии! Для вселенной и одного меня многовато.

Джон встал и вышел из кабинета, еле волоча ноги.

— Не забудь рамку, — окликнул его Уилсон, протягивая диплом.

Джон пожал плечами и скрылся в коридоре.

Он долго сидел на скамейке во дворе. Солнце зашло, и теплый летний день растворился в темноте — вместе с детьми, которые запускали фрисби, завязав рубашки узлом на поясе.

Наконец Джон встал и побрел к студенческому центру. Нужно поесть. Он совсем забыл о ленче, и теперь его желудок взбунтовался. Джон не чувствовал голода, но организм требовал пищи. Он просто устал.

В студенческом центре обнаружилась пиццерия под названием «У папы Боба». Джон заказал маленькую порцию пиццы, кока-колу и принялся механически жевать. На вкус пицца напоминала картон, жесткий и не жующийся.

Центр был пуст; все студенты разъехались по домам или сидели в общежитии — кто занимался, кто торчал перед телевизором. Джон размышлял, что ему делать дальше, и стоит ли нанести еще один визит Уилсону. Наверное, нужно было сфотографировать профессора или попросить его написать записку самому себе. Хотя все это можно объявить компьютерным монтажом или подделкой. Потом Джон заметил телефон-автомат.

Он подошел к таксофону и набрал домашний номер. Телефон потребовал 75 центов. Джон опустил монетки и услышал гудки вызова.

— Алло? — Трубку взяла мать.

— Алло, — ответил он.

— Джонни? — удивилась она.

— Нет, вы не могли бы позвать Джона?

Она засмеялась.

— Голос так похож. Я даже испугалась, когда услышала, хотя он стоит рядом. Даю трубку.

— Алло? — произнес его собственный голос.

— Привет, это Карл Смит из твоей группы по английскому. — Имя и предмет Джон выдумал на ходу.

— Да?

— Я сегодня пропустил урок и хотел спросить, задали что-нибудь на дом или нет.

— Задали. Сочинение по теме, которую мы сейчас проходим. Драма Теннисона «Мод». Найти поэтические компоненты — как в прошлый раз.

— Понятно, — сказал Джон. Произведение из того же раздела, что и стихи Хопкинса. Он его видел. — Спасибо, — поблагодарил он и повесил трубку.

Эта вселенная очень похожа на его собственную. Тут он мог бы легко приспособиться. Мысль испугала его, и Джон спросил себя, что его останавливает.

Потом он вернулся к автобусной станции и купил билет до Финдли.

Весь следующий день Джон помогал отцу по хозяйству. Он воспринимал это как искупление вины зато, что огорчил родителей. Они по-прежнему считают его Джонни Деревенщиной, и ему придется играть эту роль — по крайней мере до тех пор, пока его проекты не начнут приносить плоды.

Когда они с отцом заменяли подгнившие планки изгороди, Джон спросил:

— Пап, можно я возьму машину в субботу вечером? Лицо отца расплылось в широкой улыбке.

— Важное свидание, да? — помолчав, поинтересовался отец. По его тону Джон догадался: у того и в мыслях не было, что сын действительно собирается на свидание.

— Да. Хочу прогуляться с Кейси Николсон.

— Кейси? — Отец поставил планку на место, и Джон вбил в нее гвоздь. — Милая девчушка.

— Ага. Свожу ее в кино, в «Бижу».

— Какое «Бижу»?

— Я имел в виду «Стрэнд», — поправился Джон, мысленно обругав себя за длинный язык. Мелкие детали могут его выдать. Кинотеатры в разных вселенных всегда назывались «Палас», «Бижу» или «Стрэнд».

— А-а.

Джон взял лопату и принялся укреплять следующий столб.

— А что за фильм?

— Какая разница? — выпалил Джон и тут же прикусил язык.

Отец примолк, затем искренне рассмеялся.

— Никакой, если сидишь на балконе.

Джон удивился реакции отца, потом засмеялся в ответ.

— Не проболтайся матери, но мы с ней тоже все время ходили в «Стрэнд». Сдается мне, что мы не видели ни одного фильма.

— Папа! — Джон был ошарашен. — Значит, в молодости вы… тоже этим занимались?

— Единственное доступное для нас место, — ухмыльнулся отец. — Ко мне домой мы прийти не могли; твой дед вышиб бы из меня дух. К маме тоже было нельзя — твой второй дед меня бы пристрелил. — Он посмотрел на Джона и кивнул: — Тебе повезло, что времена теперь посвободнее.

Джон засмеялся, вспоминая вселенные, в которых эра свободной любви не закончилась в 60-х, и четверть населения умерла от СПИДа, а к 80-м годам 90 процентов были заражены сифилисом и гонореей. Там девушка являлась на свидание в сопровождении дуэньи, да и то после того, как ухажер сдавал анализ крови. — Я знаю, что мне повезло.

Рано утром Джон пересек Гарни-роуд, прошел через поле Уолдера и отыскал среди кленов удобное местечко, чтобы наблюдать за фермой. Опустившись коленями на мягкую землю, он подумал, что именно здесь мог ждать его Джон Первичный.

Ладони Джона горели от нетерпения. Ему задолжали жизнь. Его собственная жизнь украдена, и ему должны другую. Он хотел вернуть свою и пробовал это сделать. Выяснял, задавал вопросы, размышлял, но не смог найти путь назад.

Поэтому он был готов к запасному варианту.

Он обманет здешнего Джона Рейберна точно так же, как обманули его самого. Соблазнит безграничными возможностями. Сыграет на его любопытстве. А если ничего не выйдет, придется применить силу. Оглушить, привязать к груди прибор и отправить подальше.

Пусть сам выпутывается, как пришлось выпутываться Джону. Пусть ищет еще одну подходящую вселенную. Джон заслужил, чтобы ему вернули жизнь. Он не делал ничего плохого: был примерным мальчиком, любил родителей, каждое воскресенье ходил в церковь.

Все распоряжались его жизнью — Джон Первичный, профессор Уилсон, стая диких зверей. Он бежал и бежал, не имея перед собой никакой цели. Хватит. Пришла пора вернуть то, что у него украли.

Заря медленно окрашивала деревья розовым светом. Мать открыла заднюю дверь дома и вышла во двор с корзиной. Джон смотрел, как она открывает курятники собирает яйца. Даже с такого расстояния он сразу же узнал мать.

Умом он понимал, что это не она, но глаза убеждали его в обратном. Вот что главное.

По дороге в сарай отец поцеловал мать в щеку. На нем были грубые ботинки на толстой подошве, комбинезон и кепка «Джон Дир». Он вошел в сарай, завел трактор и поехал в поле. Джон знал, что через час отец вернется к завтраку. Бекон, яйца, тосты и, конечно, кофе.

Это его родители. Его ферма. Все точно так же, как в родном мире. И больше ему ничего не нужно.

В комнате Джона зажегся свет. Джон Рейберн проснулся. Скоро он выйдет из дома, чтобы заняться повседневными делами. Джон подождал, пока его двойник скроется в сарае, а затем помчался через тыквенное поле к задней двери. Она оказалась запертой, но Джон знал, что дверь откроется, если ее хорошенько подергать.

Он обхватил ладонью дверную ручку, прислушался к доносившимся из сарая звукам и энергично потряс дверь. Она не поддалась. Джон подождал несколько секунд, затем еще раз подергал, и дверь открылась, громко заскрипев. Джон проскользнул внутрь и спрятался в проходе между двумя рядами тюков сена.

— Стэн, дружище. Как ты сегодня?

Голос доносился из стойла. Этот Джон — он начинал отождествлять его с Джоном Вторичным — давал корм коню.

— Вот тебе яблоко. Овса хочешь?

Джон прокрался между тюками сена до того места, откуда он мог видеть лицо Джона Вторичного в другом конце сарая.

Стэн заржал, ткнулся мордой в лицо Джона Вторичного, провел языком по его лбу.

— Перестань, — с улыбкой сказал Вторичный. Потом он повернулся к овцам, и Джон воспользовался этим, обогнув тюки сена и спрятавшись за початкосрывателем.

Сидя в кленовой роще, он кое-что понял, и первоначальный план пришлось изменить. Джон не умел лгать. Не умел красиво говорить. Он не мог проделать то, что проделал с ним Джон Первичный — уговорить парня воспользоваться прибором. Нужно действовать иначе. Придется применить силу — другого способа он не видел.

Джон снял лопату, висевшую на столбе рядом с початкосрывателем. Это была короткая лопата с плоским штыком. По его прикидкам от одного удара по голове Вторичный должен отключиться. Тогда Джон повесит прибор ему на грудь, увеличит счетчик вселенных на единицу и нажмет на рычажок черенком лопаты. Половина лопаты отправится в другой мир, но это не страшно. Потом Джон закончит кормить скотину и пойдет домой завтракать. Никто ничего не узнает.

Не обращая внимания на подступившую к горлу тошноту, Джон взял в руки лопату и стал подкрадываться к Вторичному.

Вероятно, двойника спугнула его тень.

— Папа? — окликнул он и обернулся. — Господи!

Двойник отпрянул от занесенной над ним лопаты, потом перевел взгляд с нее на Джона. Удивление на его лице сменилось страхом.

Джон так и застыл с поднятыми руками. Вторичный прислонился к загону для овец, выставив вперед одну руку; вторая…

У него была только одна рука.

Приступ тошноты заставил Джона выронить лопату. Она с грохотом покатилась по деревянному полу сарая и остановилась у ног Вторичного.

— Что я делаю? — простонал Джон.

Желудок выворачивало наизнанку, но там была только зеленоватая желчь. От ее запаха Джона снова вырвало.

Он ничем не лучше Джона Первичного. Он недостоин жизни.

Пошатываясь, Джон побрел к задней двери амбара.

— Постой!

Он побежал через поле. Ноги за что-то зацепились, и он упал. Потом высвободился и снова помчался к лесу.

— Постой. Не убегай!

Джон обернулся и увидел, что за ним бежит его двойник, тяжело дыша и размахивая одной рукой — правой. Футах в двадцати от Джона он притормозил, потом остановился и протянул руку.

— Ты — это я, — оказал он. — Только с двумя руками.

Джон кивнул. Говорить не было сил — он задыхался от бега, тошнота не отступала. При виде парня, которого он собирался оглушить ударом по голове, на глаза наворачивались слезы.

— Разве такое возможно?

— Я твой двойник, — с трудом выговорил Джон. Вторичный кивнул.

— Только у тебя обе руки на месте!

— Точно, я не терял руку. — Джон покачал головой. — Как это случилось?

— Вилы. — Вторичный поморщился. — Я помогал отцу на чердаке сарая. Оступился, упал. Вилы проткнули руку, разорвали бицепс…

— Помню. — В двенадцать лет Джон свалился с чердака, когда они с отцом загружали туда сено. Он думал, что справится с тюком, но силенок оказалось маловато. Он грохнулся с чердака во двор, выронив вилы, которые воткнулись в землю рядом с ним, оцарапав плечо. Отец застыл от ужаса, потом пришел в ярость. Выволочка, устроенная матерью, была куда хуже царапины. — Я всего лишь поранил плечо.

Джон Вторичный рассмеялся.

— В одном мире а теряю руку, а в другом отделываюсь ссадиной. Ничего себе, а?

Почему он смеется? Неужели не догадывается, что Джон собирался украсть его жизнь?

— Да уж.

— Может, зайдешь, и мы позавтракаем?

Джон удивленно смотрел на двойника, не веря своим ушам.

— Я собирался украсть твою жизнь! — крикнул он. Вторичный кивнул.

— Поэтому у тебя в руках была лопата? А потом ты увидел мою руку. И понял, что ничего не выйдет. Ведь у тебя две руки, — сказал он и опять рассмеялся.

— Не только это, — возразил Джон. — Я не мог заставить себя ударить…

— Понимаю.

— Да что ты понимаешь? — заорал Джон, — Я лишился всего! — Он сунул руку под рубашку и переключил счетчик вселенных. — Извини, мне пора.

— Нет! Подожди! — крикнул Вторичный. Джон попятился и дернуя за рычажок… Очертания мира расплылись, и Джон Вторичный исчез. Здесь был дом и сарай, а чуть дальше трактор, за рулем которого сидел отец. Еще один мир, где ему нет места… Джон снова переключил счетчик и еще раз привел в действие прибор. Опять дом. Здесь он тоже чужой. Джон лихорадочно дергал за рычажок, прыгая через вселенные. Дом исчез. Потом вновь появился, уже не красный, а зеленый. Джон не останавливался, пытаясь оказаться как можно дальше от места, где он едва не совершил преступление.

Облака хаотически перемещались по небу. Деревья, среди которых он стоял, то появлялись» то исчезали. Дом прыгал то влево, то вправо, то на фут, то на полфута. Сарай скакал еще сильнее, иногда возникая позади дома, а иногда к востоку от него. Неизменной оставалась только земля — поле с небольшим уклоном. Один раз дом оказался обшит алюминием, а в следующей вселенной он исчез.

Джон перемещался из одной вселенной в другую, наверное, раз сто, пока, разрыдавшись, не рухнул на землю.

Он потерял свою жизнь. И ничего уже не вернешь.

Джон прижался лбом к стволу клена и закрыл глаза. Слезы постепенно утихли, дыхание выровнялось, и он заснул, обессиленный.

— Эй, парень. Пора вставать.

Кто-то тормошил его. Открыв глаза, Джон увидел склоненное над ним лицо отца.

— Папа?

— Нет. Если только жена от меня что-то скрывает. — Он протянул руку и помог Джону подняться.

Джона окружали клены, а рядом, опираясь на палку, стоял отец из этой вселенной. Он не узнал Джона.

— Простите, что спал в вашем лесу. Устал.

— Ничего. Бывает. — Отец махнул палкой в сторону Гарни-роуд. — Тебе лучше уйти. Город в той стороне. — Он указал на север. — Примерно в двух милях.

— Да, сэр, — кивнул Джон и направился к дороге. Затем остановился. Отец его не узнал. Что это значит? Терзаясь сомнениями, Джон обернулся. — Сэр, я бы с удовольствием перекусил. Если, конечно, у вас найдется лишняя порция. Я отработаю.

Билл Рейберн — Джон заставил себя так называть этого человека, который не был его отцом — посмотрел на часы и кивнул:

— Часы и желудок подсказывают мне, что ленч будет готов через пару минут. Холодное мясо. И не нужно ничего отрабатывать.

— Спасибо.

— Как тебя зовут?

— Джон… Джон Уилсон. — Он выбрал фамилию профессора по чистой случайности.

Джон зашагал вслед за Биллом через тыквенное поле к дому. Урожай был еще на грядках, хотя до Хеллоуина оставалась всего неделя. Некоторые тыквы уже начинали портиться. Он прошел мимо большого корнеплода с продавленной верхушкой, над которой вилась туча мошек.

Джон вспомнил шутку, которую рассказал ему отец неделю назад.

— Знаете, как скелет называет вампира?

Билл повернулся и посмотрел на него, как на полного идиота. — Нет.

— Сосунком, — с невозмутимым видом ответил Джон. Билл остановился, внимательно посмотрел на Джона, и на его губах мелькнула слабая улыбка.

— Нужно запомнить.

Сарай находился за домом — он был поменьше, чем в его родной вселенной, с облупившейся краской. Дыру в крыше тоже пора заделать. Вся ферма выглядела не такой ухоженной, как у них. Неужели в этом мире у его родителей настали тяжелые времена?

— Дженет, я привел гостя на ленч, — крикнул Билл, открывая заднюю дверь, а потом повернулся к Джону. — Разувайся.

Джон стянул ботинки и поставил на обычное место. Повесил на крючок рюкзак. Вешалка была другой, из литой латуни — вместо ряда штырьков, которые они с отцом приклеили к стенной панели.

Джон заметил, что Дженет не очень обрадовалась нежданному гостю, однако промолчала. Не подаст виду, пока они с Биллом не останутся одни. Джон улыбнулся ей и поблагодарил за приглашение.

На ней был точно такой же фартук, как у матери. Хотя нет, клетчатый фартук с глубокими карманами спереди мать носила несколько лет назад.

Женщина подала Джону сандвич с индейкой и кусочком сыра сверху. Он еще раз поблагодарил и стал медленно жевать. Мать тоже не узнала его.

— В этом году подходящие яблоки для сидра, — сказал Билл, обращаясь к Дженет. — Думаю, несколько бушелей наберется.

Джон удивленно вскинул брови. Они с отцом собирали несколько бушелей с одного дерева. Может, сад здесь поменьше. Иди яблони болеют. Взглянув на Билла, он обратил внимание на его дрожащие руки. Джон никогда не замечал, что отец уже далеко не молод — или в этой вселенной он по каким-то причинам быстрее старел. Может, больше нескольких бушелей ему просто не собрать.

— Завтра проверю, что там со сточной канавой на дальнем поле. А то воды набралось уже целое озеро. Боюсь, в следующем году сгниют все семена.

Дальнее поле всегда доставляло много хлопот. Его центр был ниже краев, и там собиралась вода.

— Хорошо бы и тыквы собрать, пока не испортились, — помимо воли вырвалось у Джона.

Билл удивленно посмотрел на него.

— Ты разбираешься в сельском хозяйстве?

Джон проглотил кусок сандвича, злясь на себя за то, что обидел хозяина. Он прекрасно знал — нельзя давать советы фермеру.

— Понимаете, я вырос на такой же ферме. Мы выращивали тыквы, продавали их перед Хеллоуином и выручали неплохие деньги. Если не соберете урожай до воскресенья, половину тыкв придется выбросить, а потом их вообще никто не купит.

— Ты же собирался снять эти тыквы, — упрекнула Дженет Билла.

— Теперь уже поздно, — ответил Билл. — Молодой человек прав. Половина сгнила.

— Если не возражаете, я помогу вам их собрать, — предложил Джон. Ему очень хотелось остаться на ферме. Впервые за долгое время ему выпал шанс отдохнуть. Он понимал, что эти двое не его родители. Но они хорошие люди.

Билл оценивающе посмотрел на него.

— Говоришь, работал на такой же ферме? А что еще ты умеешь делать?

— Могу собрать яблоки. Или залатать дранкой дыру в крыше сарая.

— И это ты собирался сделать, Билл, — сказала Дженет. Ее отношение к Джону явно изменилось в лучшую сторону.

— Тяжеловато мне туда лазить, да и других дел набралось, — ответил Билл и перевел взгляд на Джона — Ладно, поработаешь денек за обед, ужин и три доллара в час. Если что не так, на закате отправишься восвояси. И чтоб без обид.

— Согласен, — ответил Джон.

— Дженет, позвони Макгенри и спроси, не нужна ли ему еще партия тыкв, и не привезти ли их ему сегодня вечером.

Джон ждал у окошка окружного клерка, злясь все больше и больше. Сколько, черт возьми, нужно времени, чтобы выписать свидетельство о браке? Кейси — она была на девятом месяце беременности — ждала у кабинета судьи. Если этот ублюдок за стеклом будет тянуть резину, ребенок появится на свет незаконнорожденным. Тут его мать с отцом и родители Кейси были непреклонны. Никаких незаконнорожденных. Джон обещал, что будет заботиться о ребенке, и не собирался отказываться от своих слов, но они настаивали на официальном браке.

Наконец клерк протянул ему свидетельство и два нотариально заверенных анализа крови, и Джон буквально выхватил бумаги у него из рук.

— Спасибо, — буркнул он, повернулся и поспешил к зданию суда.

После свадьбы он собирался с Кейси в свадебное путешествие в Толедо — на последние деньги. Через неделю ему выходить на работу в «Дженерал электрик». Джона приняли на один из сборочных конвейеров, хотя он считал это занятие временным, пока не издадут книгу, которую он писал — «Сияние».

Поездка в Толедо совмещала свадебное путешествие с делами, связанными с неудачной затеей с кубиком Рубика. Неприятности еще не закончились. Патентный поиск ничего не выявил, и после успешных испытаний опытного образца Джон вложил в производство девяносто пять тысяч долларов. А потом позвонил какой-то юрист из Бельгии. Выяснилось, что этот сукин сын Рубик получил патент в Венгрии. Компания, которую Рубик нанял в Нью-Йорке для продвижения продукта на рынке, разорилась, а второй попытки он предпринимать не стал. Прознав о кубике Джона, он потребовал свою долю.

Юрист хотел тут же разорвать договор, однако Джон убедил его, что на этом все же можно заработать. Хоть сколько-то. Скорее всего придется покупать лицензию. Подлизываться. Впрочем, деньги есть деньги. Юриста удалось уговорить, хотя предварительный гонорар был уже почти потрачен.

Увидев Джона, появившегося из-за угла в коридоре третьего этажа, Кейси махнула ему рукой. Она сидела на скамье у кабинета судьи, и казалось, что живот лежит у нее на коленях. Лицо красное и отечное, как будто ей ввели под кожу физиологический раствор.

— Привет, Джонни, — сказала она. — Получил бумагу? Ему не нравилось, когда его так называют, и он уже сто раз говорил об этом Кейси, но все без толку. Все привыкли звать Деревенщину «Джонни», и с этим пришлось смириться. Некоторые вещи изменить невозможно.

Джон заставил себя улыбнуться и помахал свидетельством.

— Да. Все готово. — Он поцеловал Кейси в щеку. — Ты прямо сияешь, дорогая.

Он с нетерпением ждал, когда тело Кейси освободится от ребенка. Тогда она сможет одеваться так, как ему нравится. Джон надеялся, что униформа, в которой она танцевала в группе поддержки, окажется ей впору.

Церемония была недолгой, но Кейси все же пару раз промокнула платком глаза. Джон не удивился, что ни одна из подружек Кейси не пришла на бракосочетание. Беременность не лучшим образом отражается на девичьей дружбе. Хоккей на траве тоже пришлось бросить.

Судья подписал свидетельство о браке, и на том все закончилось. Джон был рад, что не пришли ни его родители, ни родители Кейси. Они хотели, но Джон решительно воспротивился. В конце концов договорились устроить прием после рождения ребенка.

Он знал, что родители недовольны случившимся, и поэтому не хотел видеть их на церемонии. По их мнению, он должен поступить в колледж и получить образование. Но надежды родителей связаны с Джонни Деревенщиной. Ему это не подходит.

Они все поймут, когда к нему потекут деньги. Им не придется стыдиться своего сына.

Джон осторожно усадил Кейси в глубокое сиденье роскошного «транс-ама», купленного на последние деньги.

Ему нужна приличная машина. «Транс-ам» взревел и помчался в сторону шоссе номер 16.

— Слава богу, все закончилось, — сказал он.

— Правда?

— То есть я рад, что мы наконец поженились, — поспешно добавил он.

— Я поняла, что ты имеешь в виду.

Джон кивнул. Нужно быть осторожнее с Кейси. К тому времени, когда ее живот стал заметен и пришлось признаться родителям, Джон уже жалел, что не может смыться в другую вселенную и начать все сначала. Нужно было убить Джонни Деревенщину, спрятать тело и оставить прибор себе. Теперь оставалось ждать, когда затея с кубиком принесет плоды. Деньги у него закончились, а второго шанса может и не представиться — независимо от того, насколько хороша будет идея. Хотелось откровенно рассказать Кейси о своем прошлом, но Джон не решился. Да она и не поверит.

Он застрял в этой вселенной и должен как-то устраиваться. Других вариантов у него теперь нет. Он сам выбрал эту жизнь. Джон похлопал Кейси по коленке и улыбнулся. Он заработает немного денег на нее и на ребенка, а потом будет делать то, что захочет. Теперь это займет чуть больше времени и потребует определенных усилий, но у него все получится. Ведь он Джон Первичный.

Весна уже наступила, но в тени Джон по-прежнему мерз. Он начал возиться с машиной еще утром, когда пригревало солнце, а после полудня стало по-настоящему холодно. Может, стоит завести трактор и вытащить разбитый «транс-ам» на солнце? Нет, слишком много возни. Уже поздно, и до ужина он все равно не успеет собрать карбюратор.

Машина обошлась Джону в пятьдесят долларов, но попробуй-ка ее завести. А она ему скоро понадобится. В мае он выходит на работу во вторую смену на заводе «Дженерал электрик». А осенью начинаются занятия в университете Толедо.

Он поступил в университет по программе непрерывного образования. Джона не могли принять на первый курс, потому что он представил только диплом об общем образовании с результатами тестов, а не аттестат об окончании школы. И предметы, которыми он интересовался — квантовая теория поля, космология, общая теория относительности, — изучали только на последнем курсе. Ну да это ничего. Пока он устроился вполне сносно. Если не думать о доме.

Работая на конвейере по сборке стиральных машин с четырех вечера до полуночи, он сможет заплатить за год учебы. Кроме того, Билл и Дженет по-прежнему платили ему три доллара в час за работу на ферме. В своем родном мире он не получал за это ни цента. В сентябре он найдет другую работу, чтобы иметь карманные деньги, и снимет жилье поближе к университету.

Джон поставил карбюратор на переднее сиденье и закатил машину в сарай. Это хорошая вселенная, но оставаться здесь он не намерен. Конечно, он очень рад, что Билл и Дженет приютили его. Они добрые, щедрые, почти как родители, только он не может тут остаться. По крайней мере надолго.

Вселенная — дом с миллионами комнат. Люди просто не знают, что видят всего лишь одну комнату. Даже не подозревают о возможности пройти сквозь стены и попасть в другие.

А Джон знает. Он знает о существовании стен. И не только. Он знает, что через стены можно пройти. Что в них есть проходы, ведущие в другие комнаты.

В качестве профилирующего предмета Джон выбрал физику. Вскрыв присланный из деканата конверт, он не удержался от смеха — научным руководителем ему назначили доктора Фрэнка Уилсона. Однажды мир профессора Уилсона рассыплется в прах: уж Джон об этом позаботится.

Джону известно то, о чем не догадывается здесь ни один физик. Человек способен проходить сквозь стены вселенной. Знание, что это возможно, и твердая убежденность — достаточно закатать штанину и взглянуть на шрамы, оставленные зубами странного зверя, помеси собаки и кошки — в существовании миллионов вселенных помогут Джону выяснить, как это делается.

Вот его цель. У него есть прибор, есть знание. Он разберет прибор, обратится к специалистам в этой области, сам станет специалистом, чтобы понять, как он устроен.

А потом, когда ему откроются тайны вселенной, он вернется домой и вышибет дух из Джона Первичного.

Улыбаясь, он закрыл дверь сарая.