Фридрих Вильгельм фон Меллентин. Бронированный кулак вермахта

Меллентин Фридрих Вильгельм фон

29

 

Бои на реке Чир

6 декабря 336-я пехотная дивизия заняла позиции на реке Чир между Нижне-Чирской и Суровикино. В этот же день в Нижне-Чирскую прибыл командир 11-й танковой дивизии генерал Бальк для изучения участка, на котором его дивизия должна была переправиться через Дон и в дальнейшем наступать во взаимодействии с дивизиями 4-й танковой армии Гота. Однако нам не довелось сыграть никакой роли в попытке освободить войска под Сталинградом. 7 декабря 1-й танковый корпус русских форсировал реку Чир на левом фланге 336-й дивизии и устремился к совхозу № 79, находившемуся глубоко в тылу наших оборонительных позиций на берегу реки. Частям 11-й танковой дивизии, которые подтягивались из района Ростова, было приказано немедленно наступать на совхоз и восстановить положение. Днем 7 декабря 15-й танковый полк вступил в бой с крупными танковыми силами противника в районе совхоза и приостановил их дальнейшее продвижение.

Было совершенно очевидно, что мы не могли позволить русским остаться в совхозе, и генерал Бальк получил приказ выбить их оттуда. Прежде всего он развернул свой командный пункт рядом с командным пунктом 336-й дивизии у Верхне-Солоновского — это было сделано с целью установить наиболее тесное взаимодействие между двумя дивизиями.

Командир 336-й дивизии хотел, чтобы Бальк атаковал совхоз с фронта с целью как можно скорее облегчить положение 336-й дивизии. Бальк не согласился — местность не благоприятствовала действию танков и, кроме того, фронтальной атакой можно было лишь отбросить противника назад, но не уничтожить его. Он решил наступать вначале вдоль высот западнее и севернее совхоза, где легко могли пройти танки, а затем отрезать русским пути отхода (см. схему 29). Главный удар должен был наноситься 15-м танковым полком при поддержке 111-го мотострелкового полка, а с целью сковать противника с юго-запада наступал 110-й мотострелковый полк. Бальк расположил свои зенитные орудия и саперный батальон южнее совхоза, с тем чтобы воспрепятствовать прорыву русских в этом направлении. Артиллерия 336-й дивизии должна была оказать поддержку войскам, наступавшим с северо-востока.

В ночь с 7 на 8 декабря 11-я танковая дивизия перегруппировалась в соответствии с приказом Балька, части заняли исходное положение и на рассвете 8 декабря начали наступление. Русские в этот момент как раз готовились нанести удар в тыл 336-й дивизии в полной уверенности, что теперь немцы находятся в их власти, 15-й танковый полк натолкнулся на большую колонну русской мотопехоты, двигавшуюся в южном направлении, и атаковал ее. Внезапность была полной. Танки врезались в колонну, поджигая один грузовик за другим; началась невообразимая паника. Колонна была уничтожена, и танковый полк дивизии Балька при тесной поддержке мотострелкового полка и артиллерии вышел в тыл танковых частей русских в районе совхоза. Русские дрались храбро, но их танки попали в огненное кольцо, и все усилия вырваться из этого кольца оказались тщетными. Когда короткий зимний день подходил к концу, 1-й русский танковый корпус, потерявший 53 танка, находился уже в безнадежном положении.

Между 9 и 13 декабря Бальк вел непрерывные бои по ликвидации плацдармов противника на реке Чир. Авиаполевая дивизия заняла оборону левее 336-й дивизии, и оба этих пехотных соединения делали все возможное, чтобы удержать проходивший по берегу реки фронт 48-го танкового корпуса, растянувшийся на 65 км между 06-ливской и Нижне-Чирской. Русские оказывали сильное давление, и 11 — й танковой дивизии не раз приходилось вступать в бой, чтобы восстановить линию фронта.

Вечером 11 декабря генерал Бальк получил следующее сообщение: «Противник прорвался под Лисинским и у Нижне-Калиновки, расстояние между участками прорыва по прямой 22 км». Командир

11-й танковой дивизии решил сперва контратаковать противника у Лисинского. Совершив ночной марш, танковый полк прибыл к Ли-синскому на рассвете 12 декабря и уничтожил прорвавшуюся русскую часть. Бальк принял указанное выше решение потому, что считал позиции 336-й дивизии исключительно важными для последующих действий 11 — й танковой дивизии и хотел удержать эти позиции любой ценой. 336-я дивизия понимала всю важность поставленной задачи. Ее личный состав проявлял железную стойкость, стремясь всякий раз обойтись своими собственными силами, чтобы, когда вмешательство танков становилось абсолютно необходимым, Бальк мог контратаковать всей танковой дивизией. Командир 336-й дивизии генерал Лухт ни разу не терял самообладания и никогда, даже в минуты самой серьезной опасности, не обращался за помощью к танкистам 11-й дивизии. Такие действия были бы невозможны, не будь самого тесного сотрудничества в работе двух штабов этих дивизий, чему в немалой степени способствовало их совместное расположение. Кроме того, каждый вечер командир корпуса встречался с генералом Бальком для тщательного обсуждения создавшейся обстановки.

Разгромив 12 декабря русских под Лисинским, 11-я танковая дивизия совершила марш в 25 км на северо-запад и в тот же день на-

Бои на реке Чир (декабрь 1942 г.).

несла удар по плацдарму русских у Нижне-Калиновки и значительно сократила его.

На рассвете 13 декабря, когда эта дивизия готовилась предпринять решительную атаку на Нижне-Калиновку, на ее правый фланг обрушился мощный удар русских, временно поставивший дивизию в критическое положение. Один батальон даже оказался в окружении. Дивизия прекратила атаки против плацдарма и развернулась против наступающих русских частей. Вскоре окруженный батальон был освобожден, бой закончился, бесспорно, в пользу оборонявшихся немецких частей. К сожалению, полностью ликвидировать плацдарм русских у Нижне-Калиновки не удалось, и позднее это привело к серьезным последствиям. 11-я танковая дивизия ночью шла, а днем вела бои; так продолжалось уже восемь суток, и теперь она настоятельно нуждалась в отдыхе.

10 декабря 4-я танковая армия начала наступление, с таким нетерпением ожидаемое 6-й армией. В это время на наш командный пункт прибыл генерал-полковник фон Рихтгофен, который отвечал за снабжение окруженной армии с воздуха. По его мнению, положение со снабжением немецких войск под Сталинградом с начала декабря никак нельзя было считать благополучным: вместо 500 т минимально потребного суточного количества боеприпасов, продовольствия и горючего авиация доставляла окруженным войскам не более 100 т. Транспортных самолетов Ю-52 было совершенно недостаточно, поэтому пришлось использовать бомбардировщики Хе-111. Но они могли поднимать всего 1,5 т груза, кроме того, были крайне необходимы на фронте для поддержки наземных войск.

Тем временем наступление Гота к Сталинграду шло полным ходом, и 48-й танковый корпус, несмотря на критическую обстановку на реке Чир, должен был тоже принять в нем участие. К сожалению, наш плацдарм у Нижне-Чирской в результате непрерывных атак русских был оставлен, и для того, чтобы мы могли выполнить нашу задачу и соединиться с 4-й танковой армией, нам нужно было сначала овладеть этим утраченным плацдармом. 14 декабря на реке Чир все было спокойно, и 15 декабря 11-я танковая дивизия отошла со своих позиций вокруг русского плацдарма у Нижне-Калиновки и передвинулась к Нижне-Чирской, чтобы переправиться через полузамерз-ший Дон и соединиться с деблокирующей группировкой Гота. Позиции 11-й танковой дивизии у Нижне-Калиновки заняли подразделения «Aralmeinheiten» из состава авиаполевой дивизии.

К 16 декабря передовые отряды Гота вышли к реке Аксай-Есауловский. Теперь их отделяло от 6-й армии расстояние менее 65 км, и мы поставили 11-й танковой дивизии задачу форсировать 17 декабря Дон и наступать в юго-восточном направлении для поддержки войск левого фланга армии Гота (на действиях армии Гота я остановлюсь подробно в следующей главе). В этой критической обстановке русское командование проявило глубокую стратегическую проницательность — в то время руководство действиями русских войск на Волге и на Дону осуществлял маршал Жуков, а начальником штаба у него был генерал Василевский. Вместо того чтобы сконцентрировать свои резервы для отражения удара Гота, они предприняли новое наступление на Среднем Дону против несчастной 8-й итальянской армии; наступление велось крупными силами и на широком фронте вплоть до позиций оперативной группы Холлидт (которая сменила 3-ю румынскую армию) и 48-го танкового корпуса, оборонявшегося на реке Чир. Кризис на нашем собственном участке фронта и разгром итальянцев не только вынудили отказаться от наступления 11-й танковой дивизии через Дон, но и заставили фон Манпггейна срочно задержать 4-ю танковую армию Гота, для того чтобы создать оборону на новом рубеже и прикрыть Ростов. Это решило судьбу 6-й армии под Сталинградом.

16 декабря обстановка на фронте 48-го танкового корпуса была далеко не ясной. 5-я танковая армия русских прекратила атаки немецких позиций на реке Чир, и казалось вполне возможным, что она предпримет попытку форсировать Дон, чтобы встретить армию Гота. Плохая погода препятствовала ведению воздушной разведки. Но 17 декабря обстановка прояснилась: в тот момент, когда 11-я танковая дивизия собиралась форсировать Дон, русские мощным ударом прорвали позиции 336-й дивизии в 100 м севернее Нижне-Чирской. Не оставалось иного выхода, как ввести в действие 11-ю танковую дивизию, которая отбросила русских назад к берегу реки. 18 декабря 11-я танковая дивизия продолжала вести бои по ликвидации этого плацдарма русских на реке Чир и, безусловно, выполнила бы свою задачу, если бы не было получено сообщение о новом наступлении русских с плацдарма у Нижне-Калиновки, примерно в 30 км к северо-западу. Там русскому моторизованному корпусу удалось сломить сопротивление частей «Alarmeinheiten» и прорвать на широком фронте немецкую оборону. Генерал фон Кнобельсдорф был вынужден направить 11-ю танковую дивизию, чтобы закрыть брешь, хотя Бальк возражал против такого решения, считая необходимым сперва уничтожить противника в полосе 336-й дивизии.

Получив приказ, генерал Бальк решил немедленно выступить, чтобы на рассвете неожиданно нанести удар по противнику. В соответствии с таким планом 110-й мотострелковый полк должен был сковывать противника с фронта, 15-й танковый полк — атаковать восточный фланг русских, а 111-й мотострелковый полк, находившийся в резерве, — следовать непосредственно за 15-м пожом и обеспечивать правый фланг (см. схему 31).

К 5.00 19 декабря войска заняли исходные позиции. Как только рассвело, передовые подразделения 15-го танкового полка увидели танковые части русских, которые двигались в боевых порядках в южном направлении. Так как немецкому полку удалось скрытно подойти, его двадцать пять танков последовали за русскими танками, и, прежде чем противник понял, что двигающиеся за ним второй волной танки являются не русскими, а немецкими, последние вывели из строя сорок две машины. Господствующая высота 148,8 была захвачена. По другую сторону этой высоты была замечена еще группа танков, двигавшихся в том же направлении, что и первая. Вновь немецкие танки под умелым командованием капитана Лестмана атаковали русские танки с тыла и уничтожили их прежде, чем последние поняли, что происходит. Так за поразительно короткое время, не потеряв ни одной машины, двадцать пять немецких танков уничтожили шестьдесят пять боевых машин русских. Этот бой привел к срыву русского наступления. Оставшиеся части бежали перед нашими танками, не оказывая какого-либо серьезного сопротивления.

Вечером 19 декабря 3-я механизированная бригада русских предприняла отвлекающее наступление против левого фланга 11 — й танковой дивизии и захватила позиции 1-го батальона 110-го мотострежо-вого полка. Однако 15-му танковому полку вскоре удалось восстановить положение.

20 декабря 11-я танковая дивизия возобновила свои действия с целью отбросить русских за Чир. Вначале наступление развивалось

СХЕМА

 

31

Контратака Калька (декабрь 1942 г.)

успешно, но к вечеру русские нанесли сильный удар по правому флангу дивизии и зашли в тыл 111-му мотострелковому полку. Создавшееся опасное положение было ликвидировано силами танкового полка; при этом русские потеряли десять танков.

Вследствие сильного удара русских генерал Бальк решил 21 декабря перейти к обороне и отдал приказ своим полкам о проведении под прикрытием темноты перегруппировки. В 2 часа ночи оба мотострелковых полка сообщили о прорыве их позиций русскими. Ночь была светлая, полная луна хорошо освещала путь русским танкам и пехоте, которые ворвались в расположение наших частей в тот момент, когда последние были заняты своей перегруппировкой. 15-й танковый полк немедленно перешёл в контратаку, и вскоре из мотострелковых полков поступили благоприятные сообщения. Бальк бросил 61-й мотоциклетный батальон в контратаку на стыке 110-го и 111-го мотострелковых полков, где, по-видимому, наступали главные силы противника. Когда рассвело, стало ясно, что 11-я танковая дивизия добилась в оборонительном бою большого успеха: сотни русских лежали перед нашими позициями. Однако и немцы также понесли очень большие потери. 22 декабря на фронте 48-го танкового корпуса все было спокойно; фактически наши тяжелые оборонительные бои на рубеже реки Чир закончились. Зато разгром 8-й итальянской армии создал ужасную брешь на нашем левом фланге, в которую устремились части 1-й гвардейской армии русских. 22 декабря наш корпус получил приказ оставить рубеж реки Чир и вместе с 11-й танковой дивизией передвинуться на 145 км к западу, в район Тацинской. Если бы мы не совершили быстро этого марша, ничто не спасло бы Ростов.

Перед тем как закончить описание боев на реке Чир, я должен отдать должное генералу Бальку, прирожденному командиру-танкисту. В течение всего периода боев его танковая дивизия выполняла роль «пожарной бригады»; маневрируя позади боевых порядков двух пехотных дивизий, она ликвидировала один за другим опасные прорывы русских. Когда пехота оказывалась бессильной против превосходящих сил русских на плацдармах, в бой вступал Бальк, который, действуя по известному принципу «Klotzen, nicht Kleckem» («бить так бить!»), наваливался на противника всей мощью своих танков. Его замечательные успехи были результатом полной согласованности действий с двумя пехотными дивизиями и штабом 48-го танкового корпуса. Он никогда не оставлял одиночных танков для непосредственной поддержки пехоты, так как считал это бесполезным делом и ненужной потерей столь необходимых машин. Гкбкая тактика такого рода много раз позволяла исправлять критическое положение и наносить огромные потери противнику. За указанный период в полосе 48-го танкового корпуса было уничтожено свыше 700 танков противника.

Вот что пишет сам Бальк об этих боевых действиях:

«Успех обороны на реке Чир был достигнут благодаря героическим действиям 11-й танковой дивизии. Если бы на этом участке фронта оборона была прорвана и если бы русским позволили продвинуться к Ростову, немецкая группа армий на Кавказе оказалась бы отрезанной и ее постигла бы судьба немецкой армии под Сталинградом. Обстановка складывалась так, что от 11-й танковой дивизии требовалось сделать все возможное для выполнения поставленной задачи.

К счастью, все командиры, у которых нервы не выдержали испытаний прошедших боев, были заменены более крепкими людьми. Не осталось ни одного офицера, на которого нельзя было бы полностью положиться. В течение нескольких недель дивизия каждую ночь совершала марши, перед рассветом всегда оказываясь в наиболее уязвимом для противника месте и нанося удар за час до наступления русских. Эта тактика требовала от войск невероятного напряжения, но зато у нас было мало потерь, потому что мы всегда достигали полной внезапности. В дивизии считалось аксиомой, что “ночные марши сохраняют жизнь”, но справедливость требует отметить, что никто в то время не мог бы вам толком сказать, когда же спали наши солдаты.

Приказы отдавались только в устной форме. Вечером командир дивизии принимал решение относительно действий на следующий день, а все необходимые распоряжения отдавал командирам полков уже непосредственно на местности. Затем он возвращался в свой штаб и обсуждал предполагаемые действия с начальником штаба 48-го танкового корпуса. Если его план получал одобрение, в полки передавали по радио “изменений нет”, и все передвижения совершались согласно ранее полученным указаниям. Если же требовалось внести серьезные поправки, командир дивизии посещал ночью все полки и отдавал, снова в устной форме, необходимые приказания.

В бою командир дивизии находился в передовых подразделениях, действующих на направлении главного удара; в полках он бывал по нескольку раз в день. Штаб дивизии размещался недалеко в тылу и не менял своего расположения в ходе боевых действий. Здесь собирались и обрабатывались все полученные данные, отсюда руководили снабжением частей и направлялись подкрепления. Связь между командиром дивизии и его штабом поддерживалась по радио и только в редких случаях по телефону.

336-я дивизия, которой удивительно умело и хладнокровно командовал генерал-лейтенант Лухт, испытывала серьезный недостаток в вооружении. Дивизия не оказывалась бы столько раз в критическом положении, если бы располагала большим количеством противотанковых пушек. В этом отношении наша организация не отвечала предъявляемым к ней требованиям».

С обеих сторон в бой вводились вновь созданные и плохо оснащенные соединения. Так, у немцев действовали авиаполевые дивизии, которые через несколько дней боев, как правило, теряли боеспособность: несмотря на хорошее техническое оснащение, их подготовка оставляла желать много лучшего, а кроме того, у них не было опытных командиров. Создание авиаполевых дивизий было делом рук Германа Геринга, причем не имело под собой никакой здоровой основы. И за эту нелепость солдаты расплачивались своими жизнями.

У русских экипажи танков, особенно в механизированном корпусе, вряд ли вообще проходили какую-либо подготовку. Этот недостаток являлся одной из главных причин, способствовавших победе немцев 19 декабря.

Выше мало говорилось об артиллерии, которая не играла основной роли в этих высокоманевренных и протекавших с переменным успехом боевых действиях. Однако в ночное время артиллерия часто использовалась для огневых налетов по районам расположения войск противника. У нас нет достаточных данных, чтобы судить об эффективности такого тактического приема, но поскольку русские были вынуждены во время сильных морозов укрываться в деревнях, можно предположить, что достигались определенные результаты.

Ведение боевых действий на реке Чир облегчалось тем, что командование 5-й танковой армией русских бросало в бой корпуса, не согласовав по времени начало их действий и не организовав взаимодействия между многочисленными стрелковыми дивизиями. Таким образом, 11-я танковая дивизия имела возможность наносить удары поочередно то по одному, то по другому корпусу. В конце концов наступательная сила 5-й танковой армии была ослаблена до такой степени, что 11-я дивизия смогла совершить отход и начать подобные же действия против другой русской танковой армии.

Первые впечатления о тактике русских

Я собираюсь закончить эту главу изложением моих первых впечатлений о тактике русских. Впоследствии я неоднократно убеждался, что эти первые впечатления, сложившиеся у меня в ходе боев на реке Чир, оказались совершенно правильными.

По существу, каждому наступлению русских предшествовало широко применяемое просачивание через линию фронта небольших подразделений и отдельных групп. В такого рода боевых действиях никто еще не превзошел русских. Как бы тщательно ни было организовано наблюдение на переднем крае, русские совершенно неожиданно оказывались в самом центре нашего расположения, причем никто никогда не знал, как им удалось туда проникнуть.

В самых невероятных местах, где продвижение было особенно затруднено, они появлялись значительными группами и немедленно окапывались. Правда, для одиночных солдат такое просачивание не представляло собой трудности, так как живой силы на наших оборонительных рубежах было очень мало, а немногочисленные опорные пункты находились на большом удалении друг от друга. Дивизия обычно оборонялась на фронте около 20 км. Самым поразительным было то, что, хотя все находились в состоянии полной боевой готовности и не смыкали глаз всю ночь, наутро можно было обнаружить прочно окопавшиеся глубоко в нашем тылу целые подразделения русских со всем вооружением и боеприпасами. Такое просачивание обычно проводилось с величайшим искусством, почти бесшумно и без единого выстрела. Такой тактический прием применялся русскими сотни раз и обеспечивал им значительный успех. Против подобных действий существует одно средство: создать глубоко эшелонированную оборону, занять ее многочисленными войсками, организовать круглосуточное патрулирование и, что самое главное, создать достаточные местные резервы, готовые в любой момент вступить в бой и заставить противника отступить.

Другой характерной особенностью действий русских является стремление создавать плацдармы как базы для будущих наступательных действий. Действительно, наличие в руках русских войск плацдармов всегда создавало серьезную опасность. Глубоко ошибается тот, кто благодушно относится к существующим плацдармам и затягивает их ликвидацию. Русские плацдармы, какими бы маленькими и безвредными они ни казались, могут в короткое время стать мощными и опасными очагами сопротивления, а затем превратиться в неприступные укрепленные районы. Любой русский плацдарм,

Вид еще не разрушенного польского города из кабины немецкого бомбардировщика «Хе-111». Осень 1939 г.

Два танка дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» форсируют реку Бзуру. Битва на Бзуре была крупнейшей во всей польской кампании и длилась больше недели.

Ее исход решил судьбу западной части Польши. Сентябрь 1939 г.

Группа немецких штурмовиков «Ю-87» («Штука») над Францией. 29 мая 1940 г.

Французские артиллеристы заряжают свое тяжелое орудие. Франция, 29 мая 1940 г.

Французские танки продвигаются на передовую через разрушенный бомбардировками город. 25 мая 1940 г.

Солдаты немецкой танковой дивизии СС «Рейх» (2.SS-Panzer Division «Das Reich»). Франция 1940 г.

Немецкий танк на улице разрушенного французского города за день до капитуляции Франции. 21 июня 1940 г.

Марш немецких танков Pz III по югославской территории. Март 1941 г.

Белград после бомбардировки. 1941 г.

Командир 2-й танковой бригады Герман фон Балък на своем танке с пленным новозеландцем. Греция, 1941 г.

Генерал-лейтенант Эрвин Роммель, командующий Африканским корпусом в колонне 15-й танковой дивизии. Ливия, 1941 г.

Итальянская батарея на передовой позиции. Тобрук, Ливия, 6 января 1942 г.

Британский генерал Бернард Монтгомери, командующий 8-й армией, на танке М3 «Грант» следит за боем в Ливийской (Западной) пустыне.

1942 г.

Британские артиллеристы во время битвы при Эль-Аламейне. Октябрь 1942 г.

Советская пехота ведет бой в разрушенном Сталинграде. Август 1942 г.

Печальный финал очередного танкового боя. 20 октября 1942 г.

* Советский танк Т-34 проносится через площадь Павших бойцов. Сталинград. Январь 1943 г.

Германское танковое соединение выдвигается на боевые позиции. 28 июля 1943 г. Курская битва

Германские «тигры» южнее Орла во время Курской битвы. Август 1943 г.

Колонна немецких «тигров» на марше. Курская битва

С транспортных судов союзников производится выгрузка боевой техники, снаряжения и боеприпасов. Омаха-бич. Нормандия. Первая половина июня 1944 г.

Американские солдаты под шквальным огнем противника. 25 июля 1944 г., недалеко от Сен-Ло. Нормандия, Франция

Американские пехотинцы на боевой позиции под прикрытием танка М4 «Шерман». Северная Франция. 1944 г.

Немецкая бронетехника во время Арденнского наступления. Франция

Танк М4 «Шерман» и американские солдаты 82-й воздушно-десантной дивизии в Арденнах. Франция

Американские солдаты форсируют Рейн во время Маас-Рейнской операции. Февраль 1945 г.

захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается по меньшей мере полком, а за следующую ночь превращается в грозную крепость, хорошо обеспеченную тяжелым оружием и всем необходимым для того, чтобы сделать ее почти неприступной. Никакой, даже ураганный артиллерийский огонь не вынудит русских оставить созданный за ночь плацдарм. Успех может принести лишь хорошо подготовленное наступление. Этот принцип русских «иметь повсюду плацдармы» представляет очень серьезную опасность, и его нельзя недооценивать. И опять-таки против него есть лишь одно радикальное средство, которое должно применяться во всех случаях обязательно: если русские создают плацдарм или оборудуют выдвинутую вперед позицию, необходимо атаковать, атаковать немедленно и решительно. Отсутствие решительности всегда сказывается самым пагубным образом. Опоздание на один час может привести к неудаче любой атаки, опоздание на несколько часов обязательно приведет к такой неудаче, опоздание на день может повлечь за собой серьезную катастрофу. Даже если у вас всего один взвод пехоты и один-единственный танк, все равно нужно атаковать! Атаковать, пока русские еще не зарылись в землю, пока их еще можно видеть, пока они не имеют времени для организации своей обороны, пока они не располагают тяжелым оружием. Через несколько часов будет уже слишком поздно. Задержка ведет к поражению, решительные и немедленные действия приносят успех.

Тактика русских представляла собой странную смесь: наряду с великолепным умением просачиваться в расположение противника и исключительным мастерством в использовании полевой фортификации существовала ставшая почти нарицательной негибкость русских атак (хотя в отдельных случаях действия танковых соединений, частей и даже подразделений являлись заметным исключением). Безрассудное повторение атак на одном и том же участке, отсутствие гибкости в действиях артиллерии и неудачный выбор района наступления с точки зрения местности свидетельствовали о неумении творчески подходить к решению задач и своевременно реагировать на изменения в обстановке. Только немногие командиры среднего звена проявляли самостоятельность в решениях, когда обстановка неожиданно изменялась. Во многих случаях успешная атака, прорыв или окружение не использовались русскими просто потому, что никто из вышестоящего командования об этом не знал.

Однако, несмотря на эту неповоротливость командования, русские быстро и часто производили смену войск на переднем крае. Как только дивизия несла тяжелые потери, она отводилась ночью в тыл и, пополненная и отдохнувшая, вновь появлялась через несколько дней на каком-либо другом участке фронта.

Глава XII

 

СТАЛИНГРАДСКАЯ КАТАСТРОФА

Тяжелое испытание

Пока на обоих берегах Дона шли ожесточенные бои танковых масс, положение 6-й армии Паулюса становилось все более отчаянным. В районе между Волгой и Доном на карту была поставлена очень крупная ставка, и русские прекрасно это понимали. Если учесть, какие силы были окружены под Сталинградом, станет ясно, что Гитлер поступил в высшей степени необдуманно, запретив всякую попытку прорвать кольцо окружения. Надо сказать, что 6-я армия не была обычной армией; она представляла собой острие ударного клина вермахта и предназначалась для осуществления решающей операции всей войны. Под Сталинградом были окружены следующие части:

— штаб и все командование 6-й армии;

— штабы пяти корпусов (4, 8,11,51-го армейских и 14-го танкового);

— тринадцать пехотных дивизий (44,71,76,79,94,100-я егерская, ИЗ, 295,305,371,376,389 и 397-я);

— три танковые дивизии (14,16,24-я);

— три моторизованные дивизии (3,29,60-я);

— одна дивизия противовоздушной обороны (9-я).

Итого 20 немецких дивизий.

Кроме того, в окружение попали остатки двух румынских дивизий (1-й кавалерийской и 20-й пехотной) с полком хорват, тыловыми частями и подразделениями организации Тодга.

По данным службы генерал-квартирмейстера, 24 ноября 1942 года в окружении оказались 270 тысяч человек. Ликвидация этой группировки вела к изменению в соотношении сил на всем Восточном фронте.

Такова была армия, которую рейхсмаршал Геринг столь опрометчиво взялся обеспечить всем необходимым по воздуху в середине зимы, в то время когда по всему тысячекилометровому фронту шли ожесточенные бои. Над Сталинградом, словно стаи зловещих черных птиц, предвещавших неминуемую гибель, появились отряды Ю-52, и когда спустя два месяца была подписана неизбежная капитуляция, около 500 этих самолетов уже стали жертвами либо неблагоприятных метеорологических условий, либо скоростных истребителей русских. Несмотря на принесенные жертвы, такие тяжелые для немецкой авиации на этом критическом этапе воздушной войны, тоннаж доставляемых грузов был значительно ниже минимальных потребностей несчастной армии Паулюса. Я уже упоминал о мрачных предчувствиях генерал-полковника фон Рихтгофена, высказанных им во время посещения в начале декабря штаба 48-го танкового корпуса: он никак не разделял оптимистических взглядов своего командующего. В самом деле, для доставки минимально необходимых 500 т различных предметов снабжения в день требовалось 250 машин Ю-52, а если учесть потери, необходимость ремонта и обязательный отдых для летного состава, то ежедневно нужно было около тысячи самолетов такого типа. Таким количеством самолетов мы никогда не располагали, поэтому только один раз за все время было доставлено 300 т грузов в день, в среднем же окруженные ежедневно получали примерно до 100 т продовольствия, боеприпасов и горючего.

Вот как, по словам моего друга полковника Динглера, сказалось это на б-й армии:

«Каждую ночь, сидя в землянках, мы вслушивались в рокот моторов и старались угадать, сколько же немецких самолетов на этот раз прилетит и что они нам доставят. С продовольствием было очень трудно с самого начала, но никто из нас не предполагал, что скоро мы постоянно будем испытывать муки голода.

Нам не хватало всего: не хватало хлеба, снарядов, а главное — горючего. Пока было горючее, мы не могли замерзнуть, а наше снабжение, пусть даже в таких ограниченных масштабах, было обеспечено. Дрова приходилось доставлять из Сталинграда на автомашинах, но поскольку мы испытывали острый недостаток в бензине, поездки в город за топливом совершались очень редко, и в наших землянках было очень холодно.

До Рождества 1942 года войскам выдавалось по 100 граммов хлеба в день на человека, а после Рождества этот паек был сокращен до 50 граммов. Позднее по 50 граммов хлеба получали лишь те части, которые непосредственно вели боевые действия; в штабах, начиная от полка и выше, хлеба совсем не выдавали. Остальные питались только жидким супом, который старались сделать более крепким, вывари-

Решающий этап Сталинградской битвы

вая лошадиные кости. На Рождество командование армии разрешило зарезать 4 тыс. лошадей. Моя дивизия, будучи моторизованным соединением, не имела лошадей и поэтому оказалась в очень невыгодном положении — мы получили конину строго по норме. Пехотным частям было легче: ведь они всегда могли “незаконно” зарезать несколько лошадей».

В первый период окружения русские не вели активных действий против 6-й армии, так как у них было много хлопот в других местах, и немецкие части делали все возможное для улучшения своих позиций в ожидании неминуемого наступления противника. Надо сказать, что, несмотря на большое количество окруженных войск, численность боевых частей была чрезвычайно низкой. Например, 3-я моторизованная дивизия в «мариновском выступе» располагала двумя пехотными полками трехбатальонного состава. На первый взгляд это значительная сила, но на самом деле в каждом батальоне насчитывалось всего лишь до 80 солдат, то есть дивизия для обороны фронта в 16 км имела только 500 солдат. Артиллерийский полк в 36 стволов был полностью укомплектован, зато танковый батальон имел лишь 25 танков вместо положенных 60. Резерв состоял из саперного батальона в 150 человек.

Безусловно, недостаток горючего не мог не отразиться самым серьезным образом на использовании танков. Как я уже говорил при описании боев на реке Чир, возможность маневрирования танковыми частями является важным условием для отражения русских атак. Однако из-за нехватки горючего командование 6-й армии вынуждено было не раз задумываться, прежде чем принять решение о переброске хоть одной боевой машины. Поэтому большинство танков было расположено сразу за передним краем для оказания непосредственной поддержки пехоте. В результате наши контрудары по русским, вклинившимся в наше расположение — а это им позднее удалось сделать, — были лишены необходимой силы.

О погоде Динглер говорит следующее:

«В первые дни декабря погода была сравнительно сносной. Затем выпало много снега и наступило резкое похолодание. Жизнь стала сплошным мучением. Закапываться в мерзлую землю уже было невозможно, и если нам приходилось оставлять прежние рубежи, это означало, что на новых позициях у нас не будет ни землянок, ни траншей. Снегопад еще больше ухудшал и без того плохое снабжение горючим. Автомашины застревали в снегу, буксовали, а это приводило к большому расходу горючего. Мороз все крепчал. Термометр все время показывал 20–30 градусов ниже нуля, и нашей авиации стало невероятно трудно снабжать окруженные части».

9 декабря б-я армия была официально извещена о том, что на следующий день 4-я танковая армия начинает деблокирующее наступление. Всю неделю окруженные войска жили возросшей надеждой, а когда 16 декабря они услышали далекую канонаду, все поверили, что час освобождения близок. Предполагалось, что 6-я армия предпримет изнутри прорыв кольца окружения и соединится с передовыми частями армии Гота, но генерал Паулюс принял решение не делать этого до тех пор, пока продвигающиеся с юга части не приблизятся на расстояние до 30 км. Недостаток горючего и общая ослабленность частей ограничивали ударную силу дивизий Паулюса, и им оставалось лишь с нетерпением ожидать благоприятного исхода боев на юге.

Деблокирующий удар

В начале декабря для участия в предстоящем наступлении по освобождению частей в Сталинграде с Кавказа и из района Орла в распоряжение командующего 4-й танковой армией прибыли три танковые, одна пехотная и три авиаполевые дивизии. Они сосредоточились в районе Котельниково и были прикрыты остатками 4-й румынской армии и несколькими немецкими боевыми группами.

Находившиеся в этом районе немецкие войска были оттеснены русскими более чем на 100 км от Сталинграда, в то время как 48-й танковый корпус, располагавшийся на реке Чир у Нижне-Чирской, был отделен от окруженных частей расстоянием всего в 40 км. Стоявшая перед немецкими войсками задача была тщательно изучена знатоком стратегии фельдмаршалом Манштейном, на которого была возложена огромная ответственность. Он отказался от форсирования Дона, как от рискованной и трудной операции, а выбрал для своих действий район Котельниково юго-восточнее Дона: по его мнению, именно отсюда было выгоднее всего начинать наступление.

И вот 10 декабря 1942 года командующий 4-й танковой армией генерал-полковник Гот, полководец с большим и заслуженным авторитетом, бросил свои войска в наступление, которого так долго ждали окруженные под Сталинградом. Как я уже говорил, 6-я армия не должна была предпринимать никаких попыток прорвать кольцо окружения до тех пор, пока части Гота не приблизятся к ней примерно на 30 км. 48-й танковый корпус должен был форсировать Дон и оказать поддержку войскам Гота после выхода их на реку Аксай-Есауловский. Принимая во внимание сложившуюся обстановку в декабре 1942 года, трудно было бы предложить более удачный план. Однако представляется спорным утверждение, что Паулюс слишком пессимистически смотрел на вещи, и кажется, что следовало бы разработать план прорыва кольца окружения 6-й армией на более раннем этапе.

Главный удар наносил 57-й танковый корпус 4-й танковой армии. Справа от него наступала 23-я гренадерская моторизованная дивизия, слева — 17-я танковая дивизия, а 6-я танковая дивизия была в резерве. Войска Гота сразу же встретили ожесточенное сопротивление со стороны крупных сил танков и пехоты генерала Ватутина, одного из выдающихся русских полководцев. Сопротивление русских было настолько упорным и решительным, что потребовалась целая неделя, чтобы преодолеть расстояние в 50 км между Котельникове и рекой Аксай-Есауловский. Но утром 17 декабря 23-й гренадерской моторизованной дивизии удалось смелым ударом овладеть двумя переправами через реку Аксай-Есауловский. Таким образом последнее серьезное препятствие, разделявшее две армии, было преодолено и расстояние между ними сократилось до 70 км.

Но, как я указывал в предыдущей главе, именно этот момент был выбран маршалом Жуковым для начала нового крупного наступления против 8-й итальянской армии в среднем течении Дона в сочетании с сильными атаками против 48-го танкового корпуса на реке Чир'. Многочисленные танковые и пехотные соединения русских прорвали оборону итальянских войск на фронте почти 100 км и устремились через эту брешь на юг в направлении Ростова. Манштейн обладал железной выдержкой, и если бы можно было не трогать 4-ю танковую армию, он бы так и сделал. Но это было невозможно: потеря Ростова явилась бы роковым событием для 48-го танкового корпуса, для армии Гота и для группы армий фельдмаршала фон Клейста на Кавказе. Вполне возможно, что Жуков со свойственной ему стратегической прозорливостью сознательно откладывал наступление на фронте 8-й итальянской армии до тех пор, пока не убедился, что все силы Гота оказались втянутыми в боевые действия. Тем самым Жуков, видимо, надеялся отрезать пути отхода всем нашим войскам на юге.

С болью в душе Манштейн был вынужден изъять 6-ю танковую дивизию из армии Гота и направить ее форсированным маршем на северо-запад с задачей воспрепятствовать развитию прорыва рус- скими войсками. Это была лучшая и пока еще незадейсгвованная дивизия, и вполне возможно, что, если бы она осталась в составе 4-й армий, Готу удалось бы прорваться к Паулюсу. Кроме того, восточный фланг 4-й танковой армии подвергался непрерывным атакам русских. Пехотные дивизии Гота, состоявшие главным образом из слабых наземных частей ВВС, были связаны обороной железной дороги, которая шла от Котельникове к реке Аксай-Есауловский.

Несмотря на это очень чувствительное ослабление 57-го танкового корпуса, наступление продолжалось с большим упорством и настойчивостью; все солдаты горели желанием принести освобождение войскам в Сталинграде, для которых они оставались единственной надеждой. В основу приводимого ниже описания боевых действий положен рассказ офицера генерального штаба, принимавшего непосредственное участие в этих трагических боях. По моему мнению, этот рассказ заслуживает особого внимания, так как, хотя он и подтверждает, что в целом русские командиры частей и соединений в своих действиях медлительны и не энергичны, в нем признается, что ряд командиров, главным образом в танковых частях, способны принимать быстрые и смелые решения.

В двух танковых дивизиях, оставшихся в составе 4-й армии, насчитывалось всего до тридцати пяти танков; большинство машин вышло из строя из-за бездорожья или было потеряно в непрерывных тяжелых боях. Чтобы не распылять эти и без того слабые танковые силы, все тридцать пять танков были переданы в распоряжение 17-й танковой дивизии.

Местность, хотя и перерезанная бесчисленными узкими лощинами, была очень ровной: куда ни глянешь — ни одной возвышенности, кругом только степь, покрытая гладкой ледяной коркой. Река Аксай-Есауловский, возле которой развернулись бои, имела двадцать пять метров в ширину и глубокое ложе. Снега было очень мало, а морозы стояли сильные.

В этот период произошли полные трагизма события, историческое значение которых трудно переоценить. Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки привела к кризису Третьего рейха, положила конец надеждам Пгглера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии.

Утром 17 декабря 128-й мотострелковый полк 23-й гренадерской моторизованной дивизии удерживал оборонительные позиции на северном берегу реки Аксай-Есауловский между Кругляковом, расположенным на ведущей к Сталинграду железнодорожной магистрали,

и Шесгаковом, где находился шоссейный мост через реку (железнодорожный и шоссейный мосты через Аксай-Есауловский были захвачены в полной исправности), 17-я танковая дивизия со своими тридцатью пятью танками сосредоточилась на левом фланге у Климовки (см. схемы 33 и 34). В этот день русская пехота при поддержке танков продолжала атаковать немецкий плацдарм у Круглякова, а пятнадцать русских танков были брошены в бой под Шестаковом, который удерживался саперным батальоном 23-й гренадерской моторизованной дивизии. Атаки были отбиты с большими потерями, причем удалось установить участие в бою на стороне русских 87-й стрелковой дивизии и 13-й танковой бригады.

В ночь с 17 на 18 декабря 128-й мотострелковый полк произвел успешную атаку на правом фланге и расширил плацдарм до железнодорожной будки. В связи с этим генерал Гот счел возможным начать подготовку к продолжению своего наступления.

В 8.00 19 декабря 17-я танковая дивизия на левом фланге форсировала реку и продвинулась к Антонову. По сообщению разведки, русские за прошедшие сутки подтянули новые войска. В середине дня они силою до полка при энергичной поддержке авиации и танков контратаковали немецкие войска в районе железнодорожной будки, в то время как другая русская часть контратаковала мотопехоту из глубоких лощин северо-западнее будки. Вслед за пехотой у русских двигалось примерно до семидесяти танков, большинство из них поддерживало подразделения, контратаковавшие в районе будки. Тогда немецкие части, продвигавшиеся из района Антонова, вступили в бой. Сильный огонь зенитных орудий, полевой артиллерии и танков препятствовал маневру русских, и после девятичасового ожесточенного боя они вынуждены были отступить.

20 декабря 57-й танковый корпус предпринял попытку возобновить наступление, однако сопротивление русских было настолько упорным, а их огонь настолько сильным, что продвинуться не удалось. В течение двух последующих дней в районе железнодорожной будки шли ожесточенные бои, в ходе которых обе стороны несли большие потери. Правда, все атаки русских были отбиты, но они могли восполнить свои потери, немцы же такой возможности не имели. Силы немецких частей таяли, а на подкрепления не было никакой надежды. 23 декабря немецкие танки, наступавшие вдоль железной дороги, встретились с 80 русскими танками и после четырехчасового напряженного боя заставили их повернуть назад.

В канун Рождества русские крупными силами перешли в наступление. Будка на железной дороге была оставлена, 128-й мотострел-

ковый полк оттеснен назад к железнодорожному мосту. На левом фланге сводный танковый полк понес такие тяжелые потери, что его пришлось отвести за реку Аксай-Есауловский в район населенного пункта Ромашкин. С наступлением темноты двадцать русских танков предприняли атаку на Шестаков, в то время как другие танки вели огонь с берега реки по Ромашкину. Началась ожесточенная артиллерийская дуэль. Наконец русские, видимо, не выдержали и отошли. Однако этот отход был предпринят лишь с целью ввести немцев в заблуждение: на рассвете тридцать русских танков ринулись на Шестаков и сломили сопротивление саперного батальона. При поддержке артиллерийского огня из района Антонова русские танки сделали попытку переправиться по мосту. Одному танку удалось проскочить, но под тяжестью второго танка мост рухнул.

Было ясно, что русские не удовлетворились ликвидацией немецкого плацдарма. Они хотели использовать сложившуюся обстановку, чтобы переправиться через реку и уничтожить немецкие части, слабость которых выявилась в ходе непрерывных боев. Однако в тот тяжелый рождественский день все попытки русских овладеть плацдармом на южном 6epeiy реки Аксай-Есауловский окончились неудачей, 88-мм пушки в этих боях подтвердили свою эффективность в борьбе с танками противника; несмотря на массированные атаки русской пехоты, предпринятые при сильной поддержке авиации и артиллерии, железнодорожный мост удалось удержать.

В ночь с 25 на 26 декабря пехота противника под прикрытием танков прорвалась по полуразрушенному мосту у Шестакова на южный берег реки. Благодаря подкреплениям, которые непрерывно подходили к наступавшим войскам, последние сумели ворваться в Ромашкин. В ночном бою за железнодорожный мост у Круглякова остатки 128-го мотострелкового полка были разбиты, и утром 26 декабря, когда русские бросили в атаку пятьдесят танков, они овладели мостом.

За утро русские соорудили импровизированный мост в Шестакове на двух танках — одном немецком и одном русском, которые упали в реку. Русские танки переправились по этому мосту на другой берег, и вскоре сопротивление немцев было сломлено. Остатки 57-го танкового корпуса отступили на юг.

Характерными особенностями этих трагических боев были высокая подвижность, быстрая реакция и необычайная стойкость обеих сторон. Основным боевым средством были танки, причем каждая из сторон понимала, что главной задачей танков является борьба с танками противника.

Русские не прекращали своих атак с наступлением темноты и стремились немедленно и решительно развить любой наметившийся успех. Иногда атаки проводились танками, мчавшимися на предельной скорости, и следует признать, что высокий темп наступления и сосредоточение сил были основными причинами успеха русских. В зависимости от сложившейся обстановки направления танковых ударов быстро изменялись. Я не могу с уверенностью сказать, что это объяснялось влиянием генерала Ватутина, но руководство боевыми действиями было на высоком уровне.

Что касается героизма, проявленного 57-м корпусом во время этой попытки освободить своих товарищей в Сталинграде, то на нем нет нужды больше останавливаться. К 26 декабря от 57-го корпуса почти ничего не осталось: он буквально «скоропостижно скончался».

Конец 6-й армии

Шестая армия была обречена, и теперь уже ничто не могло спасти Паулюса. Даже если бы каким-то чудом и удалось добиться от Гитлера согласия на попытку прорваться из окружения и измученные и полуголодные войска сумели бы разорвать кольцо русских, у них не было транспортных средств, чтобы отступить к Ростову по покрытой ледяной коркой степи. Армия погибла бы во время марша, подобно солдатам Наполеона в период отступления от Москвы к реке Березине.

Боевыми действиями в районе Сталинграда теперь руководил лично Гитлер: этот район стал именоваться «театром военных действий верховного командования». Гитлер взял на себя ответственность за все, что касалось Сталинграда. Он отдавал самые подробные приказы сталинградской группировке, находясь за 2000 км от нее, в Восточной Пруссии.

В результате наступления русских на Дону ими были захвачены два наиболее близко расположенных к 6-й армии аэродрома — у Морозов-ска и Тацинской. С этих аэродромов можно было делать по три рейса в день, что обеспечивало почти регулярное снабжение окруженных войск, Теперь, когда линия фронта отодвинулась на сотни километров, до Сталинграда требовалось уже лететь два-три часа, иными словами, за день можно было сделать только один рейс. Кроме того, погода ухудшилась, что еще более осложнило проблему снабжения немецких войск по воздуху.

Трудноразрешимой была также и проблема оказания помощи раненым, потому что у войск не было для этого самых необходимых вещей. До тех пор пока войска располагали кое-какими транспортными средствами, раненых отвозили на аэродром Питомник, откуда они эвакуировались на самолетах. Но затем из-за недостатка горючего и автомашин от этого пришлось отказаться. Число раненых и обмороженных росло так быстро, что было совершенно невозможно обеспечить эвакуацию даже в самых серьезных случаях. Большинство самолетов, число которых с каждым днем становилось все меньше, предпочитало сбрасывать груз, так как посадка была сопряжена с большими трудностями. Иногда за всю ночь не совершал посадки ни один самолет.

Полковник Динглер говорит:

«Я должен подчеркнуть, что летный состав выполнял работу, которую можно смело назвать нечеловеческой. Уж кого-кого, а летчиков никак нельзя винить за недостаточное снабжение окруженных частей.

Хотя все мы понимали безвыходность нашего положения, нигде не было и признаков паники. Моральное состояние солдат было выше всяких похвал. Как правило, каждый был готов в любой момент помочь своему товарищу.

Примерно в это время мы начали обсуждать, что же делать, если произойдет самое худшее. Мы говорили о возможности сдаться в плен, о самоубийстве, о необходимости защищаться до конца, оставив себе последнюю пулю. Безусловно, сколько было людей, столько было и мнений, но надо подчеркнуть, что сверху в этом отношении никакого давления не оказывалось. Все эти вопросы должны были решаться каждым самостоятельно».

8 января русский парламентер вручил условия капитуляции, подписанные генерал-полковником Рокоссовским и маршалом артиллерии Вороновым. Эти условия предлагали «почетную сдачу, обеспечение нормального питания, оказание помощи раненым, сохранение оружия офицерскому составу, репатриацию после войны в Германию или любую другую страну». Основным условием ультиматума была передача в руки русских всего вооружения и техники в исправном состоянии. Немецкие войска узнавали об условиях капитуляции из листовок, которые в огромном количестве разбрасывали русские самолеты.

Динглер пишет:

«Предложение русских было отвергнуто. Оно было отвергнуто единодушно всем личным составом, потому что никто не верил обещаниям русских. Подсознательно наши солдаты, возможно, еще надеялись, что кто-то придет и вовремя выведет нас из плотного кольца окружения.

Последний этап Сталинградской битвы

Но была еще одна причина, заставившая наше командование отвергнуть ультиматум. Оно располагало данными о том, что наши войска на Кавказе должны были начать отход. Под Сталинградом нас окружали три русские армии, и в случае нашей капитуляции они высвободились бы для действий на других фронтах. Если бы нам удалось продержаться, наша армия на Кавказе, возможно, сумела бы организованно осуществить намеченный отход».

10 января русские перешли в наступление под Сталинградом, бросив на город все имеющиеся в их распоряжении силы и средства. Главные удары наносились на южном и западном участках фронта. Если на южном участке противнику не удалось прорвать наши позиции, то «ма-риновский выступ», обороняемый 3-й моторизованной дивизией, пришлось оставить, и войска были вынуждены отступить на новую «линию обороны». В действительности же никаких оборудованных позиций там не было, и войска, понесшие большие потери, изнуренные, истощенные и обмороженные, лежали прямо на снегу. Тяжелую боевую технику и танки из-за отсутствия горючего пришлось бросить. С самого начала было ясно, что на таких «позициях» долго не продержаться.

Несколько солдат, попавших в плен, были отпущены русскими обратно после того, как им дали хлеба и сала. Противник, вероятно, думал, что они будут уговаривать и других сдаваться, но он просчитался: вернувшиеся солдаты заняли место рядом со своими товарищами без единого слова недовольства.

11 января русские вновь начали наступление на западный выступ. Им повезло: в этот момент наши части как раз совершали перегруппировку, 29-я моторизованная дивизия и 376-я дивизия были фактически уничтожены, остальные войска отошли и заняли оборону вдоль реки Россошка (см. схему 36). Новый рубеж проходил в глубоком снегу, окопов и блиндажей не было. Штаб 6-й армии определил этот рубеж как «передовую позицию».

16 января русские возобновили свои атаки с запада и с юга и стали неудержимо продвигаться в направлении ГУмрака, последнего аэродрома, остававшегося у окруженных войск. Как только русские встречали упорное сопротивление, они останавливались и переходили в атаку на другом участке. К 19 января кольцо вокруг 6-й армии сильно сжалось. Паулюс созвал совещание командиров корпусов, на котором было выдвинуто предложение, чтобы все окруженные войска выступили одновременно 22 января и попытались мелкими группами пробиться к немецким позициям на Дону. Как замечает Динглер, «такой план можно было выдвинуть только в состоянии полного отчаяния», и он был отвергнут.

В этот период многие старшие командиры и офицеры штабов получили приказ вылететь на самолете из сталинградского кольца. Среди них был и полковник Динглер. В то время разбитые части 3-й моторизованной дивизии, в которой служил полковник, оборонялись около водокачки в Воропоново. Вместе с генералом Хубе, командиром 14-го танкового корпуса, полковник Динглер должен был вылететь из Сталинграда и попытаться улучшить снабжение окруженных частей. С тяжелым сердцем оставлял он своих солдат.

Предварительно он посоветовался относительно своего отъезда с командиром дивизии и другими офицерами — они надеялись, что ему, возможно, удастся как-то облегчить их положение. На мотоцикле с коляской — единственном средстве транспорта, оставшемся в дивизии, — он поехал на аэродром в Гумрак. На дороге валялись трупы солдат, то и дело попадались сгоревшие танки, брошенные орудия — все свидетельствовало о том, что армия доживала свои последние дни. Аэродром являл собой ту же печальную картину: это была снежная пустыня с разбросанными по ней в беспорядке самолетами и автомашинами. Повсюду лежали трупы: слишком измученные, чтобы двигаться, солдаты умирали прямо на снегу.

На аэродроме поддерживался строгий порядок, никто не мог сесть в самолет без письменного разрешения начальника штаба армии. Предпочтение оказывалось раненым, хотя к этому времени до аэродрома могли добраться лишь те, кто был в состоянии идти или ползти. За ночь с 19 на 20 января на аэродроме в Гумраке совершили посадку только четыре самолета. Поскольку русские находились не больше чем в трех километрах, аэродром непрерывно обстреливался огнем артиллерии.

23 января Гумрак оказался в руках русских; последний аэродром был потерян, и с этого момента все грузы для окруженных войск приходилось только сбрасывать с самолетов.

В такой обстановке 6-я армия просуществовала еще одну неделю. 30 января русские овладели южной частью Сталинграда и захватили в плен Паулюса вместе с его штабом. Два дня спустя было ликвидировано сопротивление в северной части Сталинграда, и 3 февраля германское верховное командование передало следующее сообщение:

«Сражение за Сталинград закончилось. Верная своему долгу сражаться до последнего вздоха, 6-я армия под образцовым руководством фельдмаршала Паулюса была побеждена в неблагоприятно сложившихся условиях превосходящими силами противника».

Официальное сообщение вовсе не отражало подлинного отношения Пгглера к случившемуся. Данные, полученные после войны, сви-22б детельствуют о том, что сдача Паулюса в плен привела его в ярость: он ожидал, что вновь произведенный фельдмаршал покончит жизнь самоубийством. Гитлер заявил в своей ставке:

«Самым неприятным для меня лично является то, что я произвел его в фельдмаршалы. Я полагал, что он получил полное удовлетворение… И такой человек в последнюю минуту осквернил героические дела стольких людей! Он мог бы освободить себя от всех душевных страданий и уйти в вечность, став национальным героем, но он предпочитает отправиться в Москву».

Русские захватили в плен 90 тыс. человек. 40 тыс. были эвакуированы по воздуху, следовательно, 140 тыс. солдат погибли в боях. Немецкая армия потерпела катастрофическое поражение.

Глава ХШ

 

КРУПНЫЙ УСПЕХ МАНШТЕЙНА

Отступление к Северному Донцу

Напомним, что 22 декабря штаб 48-го танкового корпуса и 11-я танковая дивизия получили приказ оставить рубеж реки Чир и как можно быстрее передвинуться в район Тацинской, примерно на 140 км к западу. Манштейн был вынужден предпринять этот шаг в связи с тем, что итальянская армия на Среднем Дону была разгромлена и к Рождеству передовые отряды 1-й гвардейской армии русских находились уже в 130 км от Ростова (см. схему 32).

Мы имели приказ объединить под своим командованием 6-ю и 11-ю танковые дивизии и восстановить фронт севернее и западнее Тацинской, где гвардейский танковый корпус русских наступал в направлении реки Северный Донец. Вместе с оперативной группой штаба корпуса я быстро прибыл в Тацинскую и развернул там командный пункт. В канун Рождества русские овладели крупным аэродромом западнее станицы, на котором базировались самолеты, доставлявшие грузы окруженным войскам.

6-я танковая дивизия имела задачу контратаковать севернее Тацинской и закрыть брешь в линии фронта, тем самым отрезав пути

отхода прорвавшемуся гвардейскому корпусу, 11-й танковой дивизии поручалось уничтожить отрезанные русские войска. Совершенно ровная, покрытая снегом степь представляла собой идеальную местность для действий танков, и две танковые дивизии отлично выполнили свою задачу. Гвардейский корпус русских, окруженный 11-й танковой дивизией, посылал по радио отчаянные просьбы о помощи, причем большинство из них открытым текстом. Однако все было напрасно. Генерал Бальк и его части неплохо потрудились, и все окруженные войска были либо уничтожены, либо захвачены в плен.

В результате этой победы непосредственная угроза Ростову с северо-востока была устранена, но уже новая опасность надвигалась на нас на других участках огромного фронта. После ухода 11-й танковой дивизии оборонять позиции на реке Чир стало невозможно, и в последних числах декабря сопротивление немецких частей на этом рубеже было сломлено. Против оперативной группы Холлидт, оборонявшейся на реке Цимля в SO км западнее Чира, русские бросили три армии. Южнее Дона остатки 4-й танковой армии генерала Гота были выбиты из Котельникове и отброшены к реке Сад. В результате продвижения русских на этом направлении создавалась угроза Ростову с юга и возникала реальная опасность того, что будут перерезаны пути отхода группе армий фельдмаршала фон Клейста, пытавшейся в это время выйти с Кавказа.

Перед Манштейном стояла исключительно сложная стратегическая проблема, и он сумел ее разрешить. С присущим ему хладнокровием и рассудительностью он мастерски руководил боевыми действиями, вовремя идя на риск и умело перебрасывая, в зависимости от обстановки, свои небольшие резервы с одного участка на другой. Примером подобного рода оборонительной стратегии могут служить действия генерала Ли в Виргинии летом 1864 года.

В январе положение армий на Кавказе продолжало оставаться критическим. 17-я армия отходила на кубанский плацдарм, al-я танковая армия двигалась к Ростову. В это же время 48-й танковый корпус и оперативная группа Холлидт были оттеснены русскими к реке Северный Донец юго-восточнее Ворошиловграда. В состав 48-го танкового корпуса входили 6-я и 7-я танковые дивизии и 302-я пехотная дивизия, которая только что прибыла из Франции, где получила боевое крещение под Дьеппом. С этими соединениями мы успешно сдерживали яростные атаки русских на Северном Донце во второй половине января.

11-я танковая дивизия была выведена из состава 48-го танкового корпуса и с целью оказать помощь 4-й танковой армии в обеспечении отхода немецких войск с Кавказа переброшена южнее реки Дон. В этом районе произошел бой, заслуживающий подробного описания.

Бой под Манычской

В январе 4-я танковая армия была выбита со своих позиций на реке Сал и отброшена на реку Маныч юго-восточнее Ростова. Русские части под командованием генерала Еременко продвинулись вниз по реке до впадения Маныча в Дон (примерно в 30 км к востоку от Ростова). Кроме того, русские форсировали Маныч около Манычской и овладели этой станицей, расположенной на западном берегу реки. После этого они совершили смелый бросок в направлении Ростова и отрезали 1-й танковой армии пути отхода.

Было совершенно необходимо восстановить положение, и 22 января Манпггейн переправил 11-ю танковую дивизию на южный берег Дона для поддержки контрудара 4-й танковой армии. Вот как, по словам генерала Балька, протекали боевые действия.

23 января 11-я танковая дивизия во взаимодействии с 16-й пехотной дивизией нанесла удар по наступавшим русским частям и отбросила их назад на плацдарм у Манычской. 24 января немцы атаковали станицу, но были отбиты. Важно было захватить станицу с ее большим мостом через реку Маныч, так как наличие этого моста в руках русских давало им возможность в любое время возобновить наступление на Ростов. 25 января 11-я танковая дивизия получила приказ ликвидировать плацдарм русских любой ценой: командование хотело как можно скорее перебросить эту дивизию на правый фланг 4-й танковой армии, где вновь создалось опасное положение.

Противник сильно укрепил станицу; многочисленные неподвижные танковые точки, расположенные между домами, было трудно не только подавить, но и обнаружить. Поэтому первая атака захлебнулась под огнем танков — правда, наши войска отделались довольно легко благодаря тому, что сумели вовремя отойти.

Для успеха второй атаки было важно заставить танки, укрытые главным образом в южной части станицы, выйти из своих убежищ. Чтобы добиться этого, вся наша артиллерия сосредоточила огонь на северо-восточной окраине станицы, и под прикрытием дымовой завесы здесь была предпринята ложная атака с использованием бронеавтомобилей и бронетранспортеров. Затем огонь дивизионной артиллерии был неожиданно перенесен на южную окраину и сосредоточен

СХЕМА

 

37

на участке предполагаемого прорыва: темп стрельбы был доведен до максимального. Только одна батарея продолжала поддерживать дымовыми снарядами ложную атаку.

Артиллерийский обстрел еще продолжался, когда танки 15-го танкового полка атаковали станицу с юга и захватили оборонительные сооружения. Русские танки, перемещавшиеся в северную часть станицы, были атакованы с тыла и после ожесточенного боя уничтожены нашими танками. Пехота русских бежала за реку, даже не успев разрушить мост. В станице еще шел танковый бой, а 61-й мотоциклетный батальон уже преследовал русских на правом берегу Маныча.

Сперва штаб дивизии руководил боем с высоты южнее Маныч-ской, но позднее выдвинулся вперед в боевые порядки первого эшелона. Немцы понесли незначительные потери: один человек был убит, четырнадцать ранено; русские потеряли двадцать танков и 500–600 человек убитыми и ранеными. Этот бой совершенно ясно показал, что можно с минимальными потерями добиться успеха, если существует хорошее взаимодействие между атакующими частями и они умело используют обстановку. В данном случае генерал Бальк решил осуществить прорыв именно в том самом месте, где была безуспешно предпринята предшествующая атака. Таким образом его ложная атака ввела русских в заблуждение.

Оценивая действия русских, следует сказать, что для них было бы лучше не создавать неподвижные танковые точки на переднем крае, а сосредоточить танки в резерве для проведения контратак.

Эта хорошо подготовленная атака 11-й танковой дивизии имела решающее значение для ликвидации наступления русских на Ростов с юга.

Контрудар Манштейна

1S января русское верховное командование нанесло еще один из своих сокрушительных ударов, на этот раз направленный против

2-й венгерской армии, которая оборонялась южнее Воронежа. Эти действия координировались маршалом Василевским; на этот участок фронта был также направлен маршал Ватутин. Венгерские части по своим боевым качествам превосходили итальянцев и румын, но и они не могли сдержать лавину русских войск. Русские создали брешь до 280 км шириной и, развивая наступление, к концу января овладели Курском, а также переправились через Северный Донец юго-восточнее Харькова. Несмотря на успешный отход немецких армий с Кавказа, над Манштейном нависала угроза нового Сталинграда. Стрелы русских ударов зловеще тянулись к переправе через Днепр под Запорожьем — городом, служившим основной базой снабжения группы армий «Дон» (см. схему 38).

Манштейн имел все основания для беспокойства, но он знал, что сумеет найти правильное решение в сложившейся обстановке, если ему будет предоставлено право маневрировать и даже отходить там, где это будет необходимо. Но как раз в этом вопросе 1кглер был непреклонен. Он представлял себе оборонительные действия такими, какими они были на западноевропейском театре в 1914–1918 годах при сплошном фронте и упорных боях за каждый метр земли, и успехи его стратегии в России зимой 1941/42 года только укрепили в нем эти взгляды. В декабре 1941 года Гитлер отклонил выдвинутые предложения о широком отступлении. События показали, что он был прав. Сейчас 1-я и 4-я танковые армии Манштейна находились на северном берегу реки Дон. Манштейн был уверен, что, располагая такой ударной силой, он сумеет остановить наступление русских, если ему разрешат отойти с Северного Донца, оставить Ростов и занять оборону на значительно меньшем фронте по реке Миус — исходному рубежу, с которого началось наступление 1942 года. Пгглер категорически отказал в таком разрешении, но обстановка была слишком серьезной, и Манштейн потребовал личной встречи с фюрером. 6 февраля Гитлер прибыл в штаб Манштейна близ Запорожья. Начались длительные и напряженные переговоры.

Возможно, сдача Паулюса за шесть дней до этой встречи повлияла на фюрера так, что он больше стал прислушиваться к даваемым ему советам; как бы то ни было, он уступил доводам Манштейна. Самое трудное препятствие на пути к победе было теперь преодолено, и Манштейн мог спокойно приступить к разработке своего плана.

В первой половине февраля все, казалось, складывалось для русских благоприятно. Оперативная группа Холлидт оставила свои позиции в нижнем течении Северного Донца и отступила через Ростов и Таганрог на оборонительные укрепления вдоль реки Миус. 10 февраля 48-й танковый корпус, который до этого отражал все атаки, отошел с рубежа реки Северный Донец и сосредоточился для новых

Сражение на реке Северный Донец

СХЕМА