Шейла молча сидела в столовой и механически, ложка за ложкой отправляла в рот сероватую похлебку. По Грейндж-Холлу расползались слухи о том, что Анна и Питер сбежали. Миссис Принсент заявила, что их отправили в Исправительную колонию, но ей никто не поверил. Впервые за долгое время Шейлу перестали задирать. Воспитанники думали, что Шейле известны кое-какие подробности о произошедшем. Впрочем, это ничуть не мешало Тане и дальше насмехаться над девочкой: «Что, они тебя бросили? Не удивляюсь. Наверное, Анна сбежала только ради того, чтобы больше тебя не видеть».

Рука Шейлы скользнула вниз и опустилась в карман, где теперь у нее неизменно лежали похищенные носки — такие мягкие, такие красивые. Эти носки являлись единственной ниточкой, связывавшей ее с Внешним Миром, миром, который у нее украли. Миром, который должен был по праву принадлежать ей.

Опорожнив миску с похлебкой, она встала. У нее оставалось еще полчаса, а потом надо идти в прачечную. До этого Шейла собиралась заскочить в Ванную для девочек № 2 — место, где она теперь укрывалась от жестокостей и несправедливостей Грейндж-Холла. Через несколько часов после исчезновения Анны она положила ее дневник обратно в тайник. Впрочем, он больше не принадлежал Анне. Теперь это был дневник Шейлы. Рыжей девушке подумалось, что имеет смысл туда же спрятать и носки. Так у нее появится маленькая сокровищница.

Стоило ей направиться к выходу из столовой, как девочке преградил путь Чарли.

— Ну что, Шейла, одна осталась? — тихо спросил он, с издевкой на нее посмотрев. — Кто же теперь тебя будет защищать? Никто. Никто теперь за тебя не вступится.

Он ткнул ее рукой в живот.

Несмотря на то что Шейла почувствовала, как ее всю сковало от страха, она смерила Чарли решительным взглядом.

— Уйди с дороги, — ровным голосом сказала она. — Оставь меня в покое.

Чарли осмотрелся: нет ли поблизости Наставников — и надменно улыбнулся девочке.

— Ты чего со мной так разговариваешь? — сверкнул он глазами. — Я Староста. Ты обязана делать что я велю.

Придвинувшись ближе, он склонился к ней. Теперь его подбородок был на уровне ее носа. Шейла чувствовала лбом его дыхание, чувствовала, как у нее дрожат коленки. Она видела, как Чарли задирает других Лишних, видела, как глумится над ними и бьет. Но на нее он не обращал внимания. Правда, это было раньше, когда с ней была Анна. А теперь Анна сбежала. Она ее предала.

— Чарли, Шейла, подойдите, пожалуйста, сюда.

Заслышав голос миссис Ларсон, юноша мгновенно повернулся и, опустив взгляд, поспешил к Наставнице.

— О чем это вы там секретничали? — резко спросила миссис Ларсон. — Извольте объясниться.

— Чарли… — начала было Шейла, но остановилась.

— Я ее отчитывал, — спокойно ответил Чарли. — Она не доела хлеб, а я объяснил, что это расточительство. Чтобы приносить пользу, Лишним нужны силы.

— Это правда, Шейла? — выгнула бровь миссис Ларсон. — Ты действительно не доела хлеб?

Шейла почувствовала, что краснеет.

— Да, — ответила девочка. Как же она сейчас ненавидела Чарли, а еще больше — Анну, которая ее бросила и не взяла с собой. — Да, я не доела хлеб.

Она сунула руку в карман и коснулась шелковых носков. Шелк действовал на нее успокаивающе, напоминая о существовании другого мира, лучшего, чем мир Лишних.

— Ты совершила это, зная, что такой поступок является расточительством? — не отступала миссис Ларсон.

— Мне не хотелось кушать, — повесив голову, тихо прошептала Шейла.

— Великолепно, великолепно, — вздохнула миссис Ларсон. — Если тебе сейчас не хотелось есть, то сегодня ты останешься без ужина. Ты меня поняла?

Шейла с несчастным видом кивнула, увидев, как Чарли самодовольно ухмыльнулся. Она бросила на него полный ненависти взгляд и повернулась, собираясь отправиться прочь.

— Секундочку, — раздался голос миссис Ларсон, когда девочка уже протянула руку к двери. — Шейла, что у тебя в кармане?

Шейла почувствовала, как у нее екнуло сердце.

— Ничего, — она вынула руку из кармана и показала ее миссис Ларсон. — У меня там ничего нет.

Чарли обернулся и теперь смотрел на нее.

— Нет, есть, — сказал он. — Вон что-то выпячивается.

— Нет, — Шейлу охватило отчаяние. — Ничего у меня не выпячивается.

Нахмурившись, миссис Ларсон подошла, отвела руку Шейлы в сторону и запустила пальцы ей в карман. Вытащив шелковые носки, женщина ахнула от изумления.

— Шейла, Шейла, — покачала она головой. — Тебя за это выдерут. Господи боже, как же тебя за это выдерут! — Миссис Ларсон повернулась к юноше. — Чарли, позови, пожалуйста, миссис Принсент. Сию же минуту.

Чарли с любопытством посмотрел на Шейлу и, не говоря ни слова, кинулся выполнять приказ.

— Ты их украла? — Ярость в глазах миссис Ларсон мешалась с жалостью. — Ты что, в самом деле их украла?

Шейла закусила губу. Ее охватил такой ужас, что все происходящее казалось нереальным.

Прежде чем она успела что-либо произнести, вернулся Чарли.

— Миссис Принсент сказала, что вам надо привести Шейлу к ней в кабинет, — выпалил он на одном дыхании. — Немедленно.

Миссис Ларсон взяла Шейлу за руку и грубо дернула:

— Пошли. Посмотрим, что она тебе скажет.

Шейла ощутила, как ее охватывает знакомая дурнота. Кабинет миссис Принсент был личным адом Шейлы. Адом, преисполненным боли и отчаяния. Здесь, в кабинете миссис Принсент, она несколько лет назад умоляла вернуть ее домой, здесь, надрываясь, звала маму, здесь пролила море слез после наказаний за самые разные проступки.

И именно здесь, в кабинете миссис Принсент, она пришла к выводу, что спасения ждать неоткуда. Заключение обещало стать пожизненным.

Миссис Принсент затворила дверь и подошла к столу.

— Знаешь, — начала она, — давным-давно, в былые времена ворам отрубали руку. Причем Правоимущим тоже. Как ты думаешь, какое наказание ждет вора-Лишнего?

Шейла почувствовала, как у нее начинает дрожать нижняя губа, однако нашла силы взять себя в руки.

— Между прочим, когда тебя отыскали Ловчие, твои родители наконец смогли вздохнуть с облегчением, — продолжила миссис Принсент. — Разумеется, они сдали тебя сами. Они просто поняли, какая ты гадкая, мерзкая девчонка. Они осознали, что от Лишней, которая не заслуживает места в этом мире, добра можно не ждать.

— Неправда, — в отчаянии закричала Шейла. — Мои родители меня любили. Они говорили, что я не Лишняя. Они не подписывали Декларации. Они…

— Они тебе соврали, Шейла, — рассмеялась миссис Принсент. — Соврали, и точка. Ты появилась на свет в нарушение закона и выросла мерзавкой, как и все Лишние. Сегодня это окончательно подтвердилось. Ты воровка. А воровство — грех. Ты понимаешь?

Охваченная гневом и возмущением, Шейла стиснула руки в кулачки и уставилась в пол.

«Это несправедливо. Совершенно несправедливо», — в отчаянии подумала она.

Неожиданно в голову пришла одна мысль. Шейла подняла взгляд на миссис Принсент.

— А какой грех страшнее: воровство или побег? — тихонько спросила она.

— Никто отсюда не сбегал, — сказала миссис Принсент. — Слышишь, Шейла? Еще никому не удавалось сбежать из Грейндж-Холла. Это невозможно! И ты это прекрасно знаешь!

Шейла посмотрела на миссис Принсент невидящим взглядом.

— А вести дневник? — не отступала она. — Это ведь тоже грех? То есть, я хочу сказать, для Лишнего. Вести дневник и записывать туда планы побега. Это ведь точно грех?

Миссис Принсент вскочила.

— Дневник? — быстро переспросила она, и ее глаза загорелись от любопытства. — Ты хочешь сказать, что Анна вела дневник?

— Я всего лишь гадкая Лишняя, — ровным голосом отозвалась Шейла и снова опустила взгляд. — Я ничего не знаю.

— Ах ты, наглая девчонка, — сверкнув глазами, с яростью произнесла миссис Принсент. Она поднялась, обогнула стол и встала перед Шейлой. — Если тебе что-то известно, ты обязана мне все рассказать.

Шейла только пожала плечами, и миссис Принсент в гневе уставилась на нее. Потом отошла на пару шагов и прислонилась к столу.

— Знаешь что, Шейла, — задумчиво начала она, — я ведь могу и пересмотреть свои взгляды на случившееся. Разумеется, это произойдет только в том случае, если ты мне захочешь помочь. Вообще-то, поскольку Анны больше с нами нет, мне надо назначить новую Старосту. Мне нужен человек, которому я могу доверять. Человек, который сможет меня ставить в известность о том, что я захочу узнать.

Шейла подняла взгляд на миссис Принсент и загадочно улыбнулась.

— Думаю, из меня получится хорошая Староста, — тихо произнесла она. — Я буду гораздо лучше Анны. На самом деле, Госпожа Заведующая, она была плохой Старостой. Очень плохой. Она многое от вас скрывала, Госпожа Заведующая. Но я знаю все ее тайны. Понимаете, у меня глаз острый…

— Понимаю, Шейла, еще как понимаю, — протянула миссис Принсент. — Итак, раз ты теперь у меня новая Староста, может, расскажешь что знаешь?

Шейла с серьезным видом кивнула:

— Слушаюсь, Госпожа Заведующая. Я буду только рада.

Анна проснулась в холодном поту. Сон был беспокойный и наполненный кошмарами. Девушку била дрожь. Однако матрас и одеяла были такими мягкими, что ей казалось, что она плывет на облаке. Женщина по-прежнему сидела рядом, но теперь к ней присоединился и мужчина. Он был красивый, темноволосый и смотрел на Анну как-то очень по-особенному, отчего девушка почувствовала легкое смущение.

— Мне снилось, что за мной пришла миссис Принсент, — пояснила она женщине, — а еще меня звала Шейла и упрашивала вернуться. А потом мне приснились Ловчие и…

Мужчина склонился к ней, поцеловал и прижал к себе. От него веяло Внешним Миром, и этот аромат был таким свежим, таким прекрасным, что Анна не удержалась и обхватила мужчину руками так, словно это было самым что ни на есть естественным поступком.

— Ты знаешь, кто мы такие? — спросил он.

Анна помотала головой. Ей не хотелось совершить ошибку. Если вдруг выяснится, что они не те, за кого она их принимает, она выставит себя страшной дурой и будет разочарована столь сильно, что вряд ли сумеет это выдержать.

И тогда женщина сказала:

— Мы твои родители. Анна, солнышко, теперь ты дома. И больше мы тебя никогда не отпустим. Никогда. Не бойся миссис Принсент и Ловчих. Теперь ты в безопасности. Никто не знает, что ты здесь, а мы о тебе будем заботиться. Обещаю.

— А как же Питер? — со страхом спросила Анна. — Он еще здесь?

— Он спит, — ответил папа.

От осознания того, что этот человек — ее отец, и что она теперь могла помыслить такое словосочетание, как «мой папа», девушке снова захотелось заплакать. Но она сдержалась, потому что была из подготовительной группы, а слезы — проявление слабости даже во Внешнем Мире, даже если они вызваны встречей с родителями.

— Знаешь, ты можешь еще кое с кем познакомиться. Если, конечно, хочешь, — сказала мама.

Анна села в постели. Конечно, она хотела познакомиться, вполне естественно. Она кивнула и поправила волосы, чтобы не выглядеть растрепанной.

Мама встала и вышла из комнаты, а через несколько секунд вернулась, держа на руках маленького ребенка. Она протянула его Анне. Обычно девушке не нравились дети, особенно настолько крошечные. Те, кого она мельком видела в Грейндж-Холле, были грязными, вонючими и все время плакали. Но этот младенец был особенным. В нем все было прекрасно — и венчик каштановых, легких как пух волос, и аромат, который от него исходил. Когда девушка на него посмотрела, он ей улыбнулся, открыл рот и что-то пробулькал. Анна уставилась на него в изумлении. Она и не знала, что малыши могут быть такими очаровательными.

— Это твой брат, — сказал папа. — Ему очень хотелось поскорее увидеть свою старшую сестренку.

Анна с нежностью погладила младенца. Казалось невероятным, что это сокровище может иметь к ней какое-то отношение.

— Ты, наверное, проголодалась, — сказала мама.

По телу Анны прокатилась дрожь. На самом деле, девушка просто умирала от голода, но ей не хотелось выпускать из рук малыша.

— Мой брат, — отчетливо произнесла она, смакуя слова, срывающиеся у нее с губ. — Мои родители. Мой брат и мои родители.

А потом малыш закричал, и его плач резанул по сердцу Анны словно ножом. Она была готова на все что угодно, лишь бы он снова стал веселым. Она испугалась, что он заплакал по ее вине, и теперь родители на нее рассердятся.

В страхе она посмотрела на женщину.

— Простите, — волнуясь, произнесла она. — Что я сделала не так?

Но женщина, ее мама, лишь рассмеялась и забрала у нее младенца со словами:

— Ну, ты, может, и не голодна, а вот он-то уж точно хочет есть.

Анна вздохнула с облегчением, ее лицо просветлело.

— На самом деле мне тоже хочется есть, — призналась она.

Отец улыбнулся и встал, сказав, что принесет еду. Когда он вышел из комнаты, Анне подумалось, что она никогда не подозревала о существовании столь чудесного места, где живут такие прекрасные люди. Ее пугало то, что она не заслужила права находиться здесь, не заслужила ни родителей, ни брата, ни Питера. Она знала, что где-то идут по следу Ловчие, прикладывая все свои силы, чтобы ее отыскать.