В одно прекрасное утро я просыпаюсь, снова одетый в акваланг. Не дай бог, чтобы подо мной было еще одно тело.

Осматриваюсь. Кинг Соул спит, Грим поддерживает его на воде. Виксен держит спящую Силл.

Я поворачиваю голову. Шейди держит меня. Значит, я не утонул.

— Спи еще.

— Мне кажется, я спал неделю, — говорю я, протирая воспаленные глаза солеными руками.

— Ты не спал очень долго, а спишь всего час.

— Сколько мы уже здесь?

— Опять забыл? Я киваю головой.

— Мы давно уже бросили считать. Месяц назад, может, два. От ее слов мне хочется плакать, глаза горят.

— Воспоминания приходят и уходят, — слышу я ее голос. — Особенно во время сна. И теперь никто не знает, насколько они верны.

— Я почти ничего не помню.

— А ничего и не произошло. Мы по очереди спим и едим этих чертовых медуз. Иногда кто-нибудь почти все забывает, и ему приходится рассказывать все заново.

— Что насчет радиомаяка?

— Нет никакого маяка. — Ее голос дрожит.

— Что случилось? Утонул? Сломался?

— Нет. Соул открыл его. Внутри было пусто. Просто коробка с красной лампочкой.

— Уверена?

— Реквизит для фильма. Бутафория.

— А как там акула? Шейди удивлена.

— Какая такая акула?

— Ну, та, которая утащила Норму.

— Нет никакой акулы, одни медузы. Норма сама утонула.

— Но вы же говорили! Огромная такая, раз — и перекусила пополам.

— Твоя память тебя обманывает.

Пронзительный крик. Все вскакивают (если можно вскочить в океане). Плавник в воде, сильнейшие брызги вокруг Силл. Виксен пытается оттащить ее.

— Акула! — кричит Грим, и все стараются подобраться ближе друг к другу.

Силл орет что есть сил. Мы держим ее под руки, не даем ей биться.

— Ноги! Что с моими ногами?

Мы втаскиваем ее на спасательный круг. Ног нет. Но нет и крови. Из ран в океан стекает вода. Увидев это, Силл перестает кричать. Как будто ей и не больно. Уставилась на потоки воды1, вытекающие из тела. Молчание.

— Да что же это такое? — не выдерживает Виксен.

Акула нарезает круги около нас, но никто на нее не смотрит.

Силл смущена, поражена, молчит, затаив дыхание. Подносит к глазам ладонь и долго, внимательно ее изучает. Потом ногтем проделывает в руке дырочку и прикладывает губы к вытекающей струйке воды.

— Я как медуза, — сообщает она.

И откидывается назад, изможденная.

— Мне жарко… жарко… вода… воды…

Шейди подплывает к ней, не сводя глаз с того места, где должны быть ноги.

— И правда. Как медуза.

Мы вздыхаем с облегчением, как будто все вдруг прояснилось.

Шейди впивается зубами в руку Силл и отрывает кусок похожего на резину мяса. Силл не кричит. Все остальные присоединяются к Шейди, вгрызаются в тело, подставляя рты под; брызжущую пресную воду.

Я заплываю сзади, и в это время Шейди откусывает Силл полголовы. Да, Силл совсем пустая внутри я вижу изнанку ее лица.

— Перестаньте, — спокойно говорит она, и от вида внутренней стороны ее шевелящихся губ мне становится совсем не по себе.

Ни голосовых связок, ни мозга, ни крови. Какого дьявола она еще жива?

— Она медуза, Марк, — говорит Шейди, засовывая мне в рот одну из оторванных грудей. — Ешь.