Шиа Меллой

Требование дракона

Серия: «Драконы Рур», 2 книга

Внимание!

Текст, предназначен только для ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно её удалить. Сохраняя данный текст, Вы несёте ответственность в соответствие с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления ЗАПРЕЩЕНО. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Переводчик: Кира Антипова

Редактор: Людмила Галкина

Сверка: Юлия Хорват

Дизайн русскоязычной обложки: Кира Антипова

Вычитка: Марго

Без тебя я не смогла бы.

С тобой смогу.

Глоссарий

Асафура — половинка огня; суженая пара Рур.

Драки — дракон.

Рур драки — дракон Рур.

Кахафура — мать огня и богиня Рур; божество.

Конай — верховный принц; лидер региона в Рур.

Конайса — верховная принцесса.

Та Конай — Мой принц; формальный/уважительный способ обратиться к Конай.

Най — принц.

Найса — принцесса.

Каха — мать.

Тоха — отец.

Ниха — сын.

Нихаса — дочь.

Рахса — сестра.

Рах — брат.

Окан — дядя.

Сафур — шар света и тепла сформированный из источника энергии Рур.

Завьет — раб.

Завьена — хозяин раба или хозяева.

Время на Рур:

Эну(р) — год(ы);

Дета(р) — день(дни);

Сэн — час(ы);

28 сэн в 1 дета / 28 часов в 1 дне.

402 детар в 1 эну / 402 дня в 1 году.

На Рур нет недель или месяцев.

Глава 1. Ксиа

То, что никто не скажет вам о мечтах: иметь их — самая легкая часть процесса. Заставить их исполниться, делая их реальными, требуется много грёбаного мужества.

Иногда гораздо больше мужества, чем у вас есть.

Когда вы стоите на краю, то готовы совершить прыжок, всевозможные сомнения вылезают оттуда, где прячутся. Они готовы утянуть вас назад в мрачные сны, пронизанные вашими мечтами, вместо того, чтобы позволить вам исполнить их.

Сомнения твердят: «Ты не сможешь. Ты ещё не готова. Ты потерпишь неудачу».

И вы верите им, потому что неисполненная мечта — это то, к чему вы привыкли. Приятно просто грезить о мечте потому, что это легко и безопасно, и не требует много обязательств. Это новое состояние, достижение вашей цели — пугающе. Более того, если вы перенесли некоторый болезненный опыт добравшись до этого момента. Это отстой, если бы после всей этой работы, усилий и страданий вы потерпели неудачу. Вы проиграли. Доказываете, что вы ничто.

Так что, да. Вот почему я, Ксиа Ни, стою прямо у ворот Андрака, а не за его пределами.

Я всегда мечтала покинуть это проклятое место, и теперь, когда могу — я в ужасе.

Отворачиваясь от открытых ворот, всё ещё редкое и невероятное зрелище после стольких энур, видя его закрытым, запертым и усиленно охраняемым — я смотрю на возвышающуюся стеклянную постройку, которая раньше была моим домом и моей тюрьмой.

Андрак — место, где я родилась и выросла, чтобы быть завьетом моего зевьена Рур драки. Моя мать покончила с собой вскоре после того, как привела меня в этот мир, и помимо того, что мне не хватало её, когда я стала достаточно взрослой, чтобы осознавать её отсутствие, то я стала соглашаться, что она выбрала самый лёгкий путь.

Лучше лишить себя жизни, чем её украдут у вас те, кто считает ваше существование бесполезным.

Я была рабом на протяжении всех своих двадцати четырех лет существования, пока моя подруга, Сила Пит, не появилась с растрёпанными волосами и бескорыстным отношением, и освободила людей от рабства драки Андрасары, влюбившись в их принца, Терона Висклауда.

Среди болезненных воспоминаний, которые омрачают Андрак, также есть хорошие. Как, научиться быть электриком и видеть, что моя работа используется и ценится, или получать украденные угощения после комендантского часа от моего отца или дурачиться с Джогеном…

Джоген мёртв.

Он подорвался.

Папа мёртв.

Он сгорел.

Они оба сгорели.

Разве ты не слышишь их крики?

Резко дыша, я отворачиваюсь от Андрака, когда вопрос Силы, прежде чем я оставила её, преследовал меня.

Куда ты пойдёшь?

Кто, чёрт возьми, знает?

Куда угодно.

Куда-то.

Никуда.

Только лишь бы не здесь.

Не здесь, чтобы напоминать себе, что теперь одна.

Что моего отца больше нет.

Что он буквально был поглощен огнём, и это моя вина.

Честно говоря, я должна была уйти намного раньше, но слишком боялась уйти, не зная куда. Я стала этим животным в истории, которую однажды рассказал мне папа. Заключённый своим хозяином так надолго, что, когда его клетка была открыта, и ему сказали, что он свободен, он предпочел остаться в своей клетке, потому что это всё, что он знал.

Я спряталась за предлогом работы, оставаясь, чтобы закончить проводку оборудования для нового расширения в Андраке. Теперь, когда всё кончено, у меня нет никаких оправданий. Это животное должно покинуть свою клетку раз и навсегда. Не могу позволить смерти отца быть напрасной.

Поздним утром солнечное тепло омывает мою кожу. Небо поразительное — простирающаяся безоблачная синева, которая успокаивает меня и даёт мне мужество. Прижимая сумку крепче к себе, я делаю несколько шагов, необходимых, чтобы оказаться за воротами.

Затем снова стою на месте.

Твою ж мать, я действительно за воротами Андрака, впервые в своей жизни. Более того, Андрасари зевьена не обрушивается на меня в праведном гневе, ударив меня током за нарушение правил. Поражённая, я стою там, не зная, что делать. Не в первый раз прикасаюсь к голой шее, всё ещё удивляюсь, что ошейник исчез.

— Ксиа! Ксиа!

Я поворачиваюсь в сторону крика. Кто-то мчится ко мне. Только когда они собираются сбить меня с ног, я узнаю, что это Тесс. Младшая сестра Джогена. Она обхватывает меня крепкими объятиями, от бега её кожа теплая напротив моей. Слабый металлический запах цепляется за неё, так как она работает механиком на воздушной крейсерской станции.

Тесс освобождает меня от объятий, но сжимает мои предплечья, когда улыбается мне. Я среднего роста, но Тесс, по крайней мере, превосходит меня. Также она тоньше, чем я. Её карие глаза блестят от волнения, пряди её каштановых волос длиной до талии выбились из хвоста и свободно висели вдоль лба и щеки.

— Я искала тебя повсюду.

— Почему ты всё ещё здесь? — спрашиваю я. — Я думала, ты поехала со своими родителями жить во Фри Сити.

— На хрен Фри Сити. — Она отпускает меня и машет в воздухе рукой. — Мама и папа счастливы — стареть в мире со всеми другими освобождёнными людьми, но, ни за что, я не осяду, когда смогу поехать куда захочу.

Её черты и беззаботная манера, которой она говорит, так сильно напоминают мне Джогена, что укол грусти поражает меня. Хоть я никогда поистине не любила Джогена, как должна была, всё же заботилась о нём. Потерять его так жестоко, особенно вслед потери отца — лишь способствовало усилению боли.

Ещё один человек, который умер из-за меня.

Гнев и печаль шевелятся внутри меня, и я просто хочу убраться. Может быть, если пойду достаточно быстро, то ничто из этого ужасного чувства не последует за мной.

— Молодец, Тесс, — натянуто улыбаясь, говорю я. — Надеюсь, тебе понравится.

— Вот почему я искала тебя. Хочешь пойти со мной?

— Нет, — говорю я резко.

Тесс не останавливается.

— У меня нет какой-либо конкретной цели, куда хочу пойти. Если ты согласна, то я могу пойти с тобой, если хочешь.

Я складываю руки.

— Я бы предпочла пойти туда, куда иду, одна.

— Но это небезопасно, Ксиа, — девушка сжимает губы. — Люди могут быть свободны от Андрасари, но это не значит, что нет других драки, которые, увидев нас, могут захотеть нашей смерти, где-то там.

Она задела всё ещё больной нерв. Тесс вздрагивает, когда понимает это и спешит исправить свою ошибку, изменив тему.

— Послушай, у меня есть воздушный крейсер, — она убирает выбившиеся пряди волос от лица и даёт мне неуверенную улыбку. — Это устаревшая модель, но она моя и работает. Привилегии быть рабом станции.

Моё мужество ослабевает, чтобы оставить Андрак позади и всё, что знаю, чтобы столкнуться с неизвестным. Стоя здесь за воротами, разговаривая с Тесс, я испытываю свою решимость.

— Я не знаю…

— Ты знаешь, что это имеет смысл. Ты уходишь пешком, но я могу отвезти тебя, куда нужно гораздо быстрее на крейсере, — она сжимает руки и подпрыгивает, а её черты искажены тревожной надеждой. — Пожалуйста, скажи «да». Пожалуйста, — она растягивает слово умоляющим тоном. — Не заставляй меня идти во Фри Сити, потому что я слишком труслива, чтобы идти в одиночку.

На кончике моего языка, — отказать ей снова, потому что последний человек, которого я хотела бы видеть своим спутником — она. Одно лишь присутствие Тесс будет постоянным напоминанием о Джогене и о том, что он мёртв. Одно из многих печальных воспоминаний, от которых пытаюсь убежать, оставив Андрак. Но, может быть, смогу это преодолеть. Может быть, нахождение с ней может помочь мне быстрее исцелиться. Может быть, нахождение со мной — это её способ, также исцелиться от потери Джогена.

Кроме того, у неё есть смысл. Было бы безопаснее иметь компанию в пути. Мы обе боимся неизвестного, так что, может быть, мы сможем пережить опыт, если мы вместе.

— Хорошо, — наконец, говорю я. — Давай пойдём вместе.

— Да! — Тесс визжит, прыгает и хлопает одновременно. Я закатила глаза, но маленькая улыбка растягивает мои губы от её избытка. Она всегда была таким человеком: громким, драматичным, бесконечно оптимистичным. Джоген привык говорить, что такой человек, как Тесс, не предназначен для нашего безрадостного существования. — Итак, куда ты собиралась пойти?

— Я не знаю, — пожимаю плечами. — Может, Тарро? — Я слышала, что он непредвзят ко всем видам.

— Звучит хорошо, как по мне, — она кивает, а затем отправляется, указывая мне следовать за ней. — Пойдём. Позволь мне, показать тебе самое ценное моё владение. Ты будешь абсолютно потрясена её красотой.

Тесс ведёт меня к станции, где ряды изящных, чёрных воздушных крейсеров заполняют большой, открытый участок. Моё решение иметь её сопровождение, по-видимому, было отличным выбором.

Это до тех пор, пока она не останавливается около крейсера, который отделён от других. Он находится в тёмном, пыльном уголке и даже в ограниченном свете, очевидно, что он не красивый. Больше похож на уродливого зверя. Машина помята и поцарапана в нескольких местах. Многочисленные трещины украшают стеклянный капот, один из них, вероятно, длиной с мою руку.

— Ты уверена, что эта штука работает? — спрашиваю я Тесс, с сомнением глядя на крейсер.

Тесс машет, словно сметая моё беспокойство.

— Конечно, работает, — говорит она, мягко поглаживая сторону крейсера. Дверная ручка, обращённая к нам, тут же качается, прежде чем с грохотом упасть на пол. Тесс схватила её и прикрутила обратно с нервным смешком. — Я называю её «Бетси». «Бетси» доставит нас туда, куда нужно, не так ли «Бетс»? — Она с любовью потирает крейсер, а потом улыбается мне. — Запрыгивай.

Тесс скользит своим длинным, худым телом в самолёт, швыряя сумку назад. Я обхожу с другой стороны и взбираюсь вовнутрь, положив свою сумку на колени. Немного грустно, что все мои важные вещи могут поместиться в сумке. Но некоторые из них — драгоценные, памятные вещи моего отца. Я осматриваюсь с любопытством на различные ручки и кнопки. Никогда раньше не ездила на таких. Если подумать, есть много вещей, которые я, вероятно, никогда не видела и не делала в жизни.

Касаясь нескольких кнопок, «Бетси» вибрирует. Трясётся — более точный термин. Мои зубы стучат, когда Тесс нажимает несколько кнопок на экране консоли. Появляется карта и она устанавливает ориентир на Тарро.

— Хорошо! — восклицает Тесс, хлопая руками по рулю. — Две человеческие самки, совершают поездку туда, куда никто не отправлялся раньше! Берегись, Рур!

Когда она направляет «Бетси» вперёд, то вибрация превращается в сильную встряску, сопровождаемую стонами. Что-то непрерывно гремит внутри «Бетси». Шум должно быть громкий, потому что привлекает внимание нескольких работников станции, которые рассматривают нас с выражениями, варьирующимися от беспокойства до шока и веселья.

Испугавшись, я цепляюсь за всё, что могу, когда крейсер дергаётся один раз вперёд, прежде чем медленно двигается вверх в воздух. Тесс шепчет ему ободрение, что ещё больше усиливает мои сомнения, что эта вещь безопасна. Кахафура спаси наши души, мы в летающей металлической ловушке смерти.

Две человеческие самки путешествуют туда, куда многие отправились раньше — к своей смерти!

Однако оказываясь в воздухе, крейсер доказывает, что я ошибаюсь. Тесс умело направляет его по намеченной траектории. Город Андрасар и его возвышающиеся, мерцающие здания увеличиваются под нами. От этого моё дыхание перехватывает и заставляет забыть весь этот страх и гнев, которые так долго живут во мне.

— Разве это не прекрасно? — говорит Тесс. И я молча киваю. Всё, что я когда-либо видела, — были угнетающие серые стены Андрака. Теперь я высоко над городом, а пышная зелень леса за пределами манит нас вперёд.

Я хочу, чтобы ты был здесь, чтобы увидеть это, папа.

Когда мы парим над землёй, Тесс пытается вовлечь меня в разговор. Хоть и участвую, наступает момент, когда больше не хочу говорить.

Несколько сен проходит, пока Тесс управляет. Позднее утро становится поздним днём. Я подозреваю, что мы больше не на пути в Тарро, потому что это самый близкий регион Андрасара. Я никогда не была там, но крейсер двигается быстро. Наверняка, мы должны были быть там к настоящему времени? Нахмурившись на карту, я встревожена, увидев, что я не только права, мы пересекаем Йохай. Гораздо дальше на север, чем должны быть.

— Тесс! Ты должна была отвезти нас в Тарро! — говорю я, раздражённая.

Тесс морщится.

— Знаю. Но я думала, что сначала ты захочешь увидеть несколько других мест. В Йохай есть прекрасные озёра, и я хотела их нарисовать…

Её слова резко прерываются, когда раздаётся громкий звук взрыва из передней части крейсера и из него валит густой чёрный дым. Экран консоли мерцает, прежде чем отключиться.

Мы больше не на отмеченном пути, а на открытом воздухе. Под нами ничего, кроме деревьев.

Тесс резко вдыхает.

— Ой. Бл*ть.

— Ой, бл*ть? Что это значит? — закричала я встревожено.

Я получаю свой ответ, когда устойчивый гул, означающий, что «Бетси» горит и наша безопасность в воздухе — умирает. Мы можем резко остановиться, а затем камнем упасть на землю.

— Вот что значит «ой, бл*ть»! — кричит Тесс.

Она по-прежнему контролирует навигацию, поэтому направляет крейсер так хорошо, как может, к поляне. Вдалеке я мельком вижу красивые, заснеженные горы. Как жаль, что не проживу достаточно долго, чтоб увидеть их вблизи. Я сжимаю зубы так сильно, что появляется слабая головная боль. Но головные боли — это меньшая из моих забот. Зов смерти, а Тесс и я собираемся ответить.

Моё сердце тяжело стучит в груди и ушах. Мои ногти погружаются в сидение с достаточной силой, чтобы проколоть материал. Костяшки Тесс белые, когда она держится за руль крейсера смертельной хваткой. Исчезли сладкие и любящие ободрения «Бетси». Нескончаемая вереница проклятий, смешанная с молитвами, вырвалась из её губ.

— Богиня, будь ты проклят, грёбаный кусок дерьмового металла. Тебе лучше не убивать нас, «Бетси». Тебе лучше не убивать нас! Пожалуйста, Кахафура, пожалуйста! Мы слишком молоды и красивы, чтобы умереть!

Наше приземление грубое, когда мы сталкиваемся с твёрдой землей. Несмотря на то, что ремни держат меня привязанной к месту, моё тело всё ещё очень трясет. «Бетси» продолжает движение, тащась по земле, пронзительный визг металла и внушающий страх, пока мы не дойдём до содрогающейся остановки.

Чёрный дым от передней части крейсера гуще. Тепло распространяется по всей внутренней части.

— Тэсс, это огонь!

— Беги! — Тесс кричит, уже выбравшись из крейсера.

Я выбираюсь за ней. Мы находимся всего в нескольких секундах до того, как крейсер взорвётся.

Глава 2. Адан

Новые рекруты смотрят, как Фигор и я выполняем движения рукопашной боевой подготовки.

Фигор ринулся вперёд, с размаху ударяет ногой по моей, и я уклоняюсь от него. Он поворачивается от импульса удара, и я использую эту возможность, чтобы поднять свою ногу в момент, когда он наклоняет и поворачивает голову. Он перекатывается, уклоняясь от моего наступления, и сразу подскакивает на ноги, кулаки подняты к подбородку, на лице ухмылка.

Сравнимый по высоте, силе и опыту, Фигор — грозный воин и мой ближайший друг. Мы не применяем наши атаки в полную силу, но, тем не менее, он наслаждается. Как и я, возможно, больше, чем он. Мы служили бок о бок в армии моего тохи, в течение нескольких лет, но это подошло к концу в тот день, когда мой тоха умер и передал мантию Конай мне.

Я больше не могу делать то, что мне угодно. Судьба секи теперь лежит на моих плечах, и это было тяжелое бремя, изобилующее катастрофическими последствиями, если я осмелюсь ошибиться, во всяком случае. В этот момент, помогая Фигору в обучении новобранцев нашей военной силы, я впервые почувствовал себя уверенно в своих способностях, на некоторое время.

Я — воин. Это то, кем я учился быть с тех пор, как мой отец впервые вложил копьё в мои крошечные пальцы и приказал мне сразиться с ним.

Фигор снова бросается на меня, пронзая кулаком вдоль моей челюсти. Он немедленно отступает, ожидая, что я последую за ним. Когда я этого не делаю, то он снова на меня нападает. Я позволил ему подобраться ближе, прежде чем уклонился от его удара и схватил за руку. Я притягиваю его, ставлю на колени, когда поднимаю своё колено в его грудь.

Он кряхтит и падает на спину, где и остаётся. Новобранцы испустили возглас волнения, а их глаза светились восхищением в мою сторону.

Удовлетворение проходит через меня. Не потому, что я победил Фигора, а что неприятные напоминания о том, что мой отец мёртв, и что это значит для меня — замолкли.

Фигор посмеивается, когда садится.

— Неплохо. Возможно, я бы увидел свет, если бы ты вложился в этот удар.

Я ухмыляюсь, когда предлагаю ему руку и помогаю встать на ноги.

— Это следствие самоуверенности.

— Эх, драка не стоит того, если ты не считаешь, что лучшее упавшего дерьма данния (Прим. пер. — какое-то мелкое животное на языке Рур, по задумке автора).

Фигор смеётся, звук грохочет под открытым небом. Он поворачивается, чтобы проинструктировать новобранцев о том, что они только что видели, пока я стою молча, наполовину осознавая его слова.

Небо Секи никогда не бывает полностью синим, как я видел в южных районах Рур. Обычно оно полностью светло-серое, как будто делает всё возможное, чтобы подражать белому, который постоянно покрывает землю. Я дышу глубоко, холодный воздух, наполняющий мои лёгкие, бодрящий, свежий и успокаивающий. Он просачивается через тонкий материал туники, но ощущается хорошо на моей теплой от спарринга коже. Мои ступни и ноги защищены от холода кожей и сапогами так же, как у Фигора и других.

Мы собрались у базы Йандирравика. Половины Вьяка. Большая гора раскололась почти равномерно на два ущелья. Хотя народ Секан (Прим. пер.: Секан — житель региона Сека.) живут в горах в этом ледяном регионе, две половины содержат значительную часть населения Секан.

По его просьбе, Фигор и я возвращаемся к нашим оборонительным позициям. Мы собираемся повторить движения медленнее, чтобы новобранцы могли внимательно следить за каждым движением, но окрик прерывает нас.

Мужчина-секан перепрыгивает через высокий холм снега и мчится к нам, его длинные белые волосы дико развиваются позади него. Фигор и я выпрямляемся, когда он приближается. Его коричневая мантия с длинными рукавами и подшитая внизу у щиколоток, отмечают его, как послушника в Святом Ордене. Я слегка удивлен, что ему удалось бежать так быстро, когда мешало столько ткани.

— Та Конай, прошу прощения за вмешательство, но я принёс печальные новости, — говорит он сразу. Он бросает тревожный взгляд на несколько пар любопытных глаз, направленных на нас, а затем наклоняется, понижая голос. — Двое были найдены мертвыми. Дракила (Прим. пер.: ребёнок на языке Рур).

Я нахмурился, обеспокоенный новостями.

— Где они? — затем я обращаюсь к Фигору. — Мне нужно уйти, Фигор. Произошёл несчастный случай.

Фигор кивает. Он не спрашивает нужна ли мне помощь. Он рявкает на новобранцев, чтобы они заняли себя в его отсутствие, поскольку следует за мной с послушником.

Послушник ведёт нас в крайнюю левую и самую маленькую половину Вьяка. Мы торопимся вовнутрь через вход у основания и вверх по каменным лестницам. Прямо у входа в пещеру стоит небольшая группа людей-секан. Некоторые окружают самку, которая стоит на коленях на полу, дрожит и громко плачет, закрывая руками лицо. Звук знаком, наполнен глубокой грустью и потерей. Моя каха плакала точно так же. Плотная тяжесть образуется в моей груди, так как воспоминания, которые отказываются оставаться погребёнными, раскопаны.

— Это мать, — тихо говорит послушник. — Она нашла их.

Я киваю.

— Оставайся с ней и успокой. Мы с Фигором позаботимся об остальном.

— Да, Та Конай, — говорит он и кланяется, прежде чем двигаться к плачущей матери.

Другой секан приветствует меня с уважением, когда я прохожу мимо, их черты торжественны. Мы с Фигором вошли в пещеру. Костёр для пещеры не горит, поэтому она мрачная, и прохлада повисла в воздухе. Дом скромный и не так ярко оформлен, как некоторые другие в Секе. Меха изношены от чрезмерного использования, как будто они не были заменены годами, мебель скудная. Тем не менее, он чист и ухожен.

На полу лежат две фигуры, мужская и женская. Мои пальцы сжимаются в кулаки по бокам. Самый маленький из них — самец, является одним из младших товарищей моего раха. На месте молодого самца я представляю Зави, и это усиливает мой гнев.

Фигор ругается себе под нос. Мы оба грозные воины, которые сталкивались со смертью, бесчисленное количество раз, которые забрали жизнь других, которые стали свидетелями ужасных способов, как может закончиться жизнь.

Но это, всё ещё тревожное зрелище двух молодых душ, слепо смотрящих на каменный потолок, их губы расслаблены, как будто их последние звуки были криками.

Ещё хуже думать, что их мать, которая перенесла боль, чтобы дать им жизнь, обнаружила их таким образом.

Становясь на колени, я направляю часть своей энергии на ладони и создаю сафур. Яркий шар тёплого света располагается в моей ладони, когда я исследую дракила. Они оба бледные. Намного бледнее, чем обычно для секана. Солнце не так дружелюбно к нам, как к более теплым регионам Рур, таким как Андрасар, но ни один здоровый секан не выглядит, таким же белым, как снег, как эти дети.

— Почему их губы такие синие? — спрашивает Фигор. Он указывает на их руки. — Как и их пальцы.

Я прикасаюсь к сморщенной щеке самки. Пряди её белых волос окрашены в чёрный цвет — распространенный стиль, преобладающий среди старших дракил. Она кажется не старше шестнадцати энур. Молодая самка на пороге совершеннолетия. Её плоть усохшая и липкая. Потёки тёмной крови высохли на верхней губе и уголках рта.

— Я видел ранее синие губы и пальцы — сильная потеря крови, — говорю я, нахмурившись на их втяжение кожи. — Но эти двое…, как будто высосаны досуха.

Я осматриваю открытые области на их телах на наличие любых открытых ран, не желая их раздевать. Как существо Рур, нет никакого позора в наготе. Однако снять их одежды ощущается подобно осквернению их тел.

На их лице нет синяков, царапин или травм. Их одежда сухая, видимой крови нет. Фигор и я прочёсываем остальную часть пещеры. Никаких признаков борьбы нигде. Кто бы ни убил этих детей, делал это так быстро, что у них не было шансов или возможности сражаться. Самец ещё молод и, возможно, ещё не приобрел способности изменяться, но самка была достаточно взрослая, чтобы сделать это, за исключением, если она не была неменяющимся существом Рур. Она бы изменилась в форму своего дракона, и защищала бы себя и своего раха.

— Возможно, это был тот, кого они знали. Член семьи или друг. — Фигор говорит, нахмурившись. — Их тоха или каха…

Я качаю головой.

— Не мать. Её горе — слишком настоящее.

— Может быть разыгрывает убедительный спектакль.

— Ты думаешь худшее о других, слишком легко.

— А ты, мой друг, обладаешь мягким, наивным сердцем дракилы. — Он натянуто улыбается. — Кроме того, когда ты сражаешься. Тогда твой драки — страшный и мстительный монстр.

Мгновенное сожаление сияет в его глазах в тот момент, когда он произнёс слова. Фигор неуклюже пытается подобрать способ извиниться, но я похлопываю его по плечу в дружеском жесте, чтобы прервать его. Не он причина, по которой я больше не могу изменяться, почему мой драки больше не отвечает на мои призывы.

Вина лежит на моих плечах из-за того, что я сделал.

— Назначь охрану матери, и установи личность и местонахождение отца, — приказываю ему я. — Посмотри, сможешь ли ты получить от неё какую-либо информацию, хотя я сомневаюсь, что она сможет связно говорить в данный момент. Я скажу медикам дополнительно осмотреть детей, а также поговорить с другими, чтобы обнаружить эту угрозу для нашего народа.

Глава 3. Ксиа

Если истинная любовь существует, то моя будет одиночеством. Нет ничего более спокойного и удовлетворяющего, чем быть самой собой. Тяжело было побыть в одиночестве, когда я жила в Андраке. В здании, которое является буквально деревней — всегда кто-то поблизости.

Единственный раз, когда я ценила компанию — была на работе. Моя команда и я были так же эффективны, как машины, которые мы обслуживали.

Конечно, я всегда была осторожна, но было приятно знать, что кто-то был рядом, чтобы помочь в случае, если я поджарюсь.

Мой отец никогда не был таким, как я. Он любил людей — быть рядом с ними, разговаривать с ними, смеяться.

Фу.

Когда он ещё не был кучкой пепла, то он ворчал на меня, чтобы я была больше социальной. Этот очень многозначительный взгляд на его лице, и он говорил случайное дерьмо, наподобие:

— Изоляция — это запустение, xiăo Ксиа. — Для него не имело значения, что мне уже исполнилось двадцать, я всегда была для него маленькой Ксиа.

И я пыталась. Старалась быть дружелюбной к другим, когда могла. Что-то, что у нас с отцом было общим, помимо любви к работе с электрикой — было то, что мы стремились сделать друг друга счастливыми. Наша крошечная семья из двух человек — всё, что у нас было.

Дело в том, что мой отец не знал или отказывался принять то, что никто не развлекает и не понимает меня лучше меня. Если я не хочу быть рядом с кем-то или мне не хочется говорить, то одиночество принимает это, одиночество остаётся тихим.

Одиночество оставляет меня, на хрен, одну.

— …ты думаешь? Ксиа?

Мои пальцы сжимают ремень сумки, но я продолжаю идти.

— Ксиа?

Медленные, глубокие вдохи.

Отодвинь этот гнев.

Вдавливая стопы в землю, я стою на месте, стараясь взять гнев под контроль.

— Ксиа, не могла бы ты, пожалуйста, перестать меня игнорировать?

Наконец, я резко останавливаюсь.

— Что сейчас, Тесс?

Мой тон такой же резкий и ледяной, как холод, щипающий нашу кожу. Тесс кусает губы, плечи — поникли. Её карие глаза сияют от боли и раздражения. Она обнимает себя. Может быть, не только чтобы оградить себя от холода, но и от моего гнева.

Честно говоря, моё поведение относительно неё было не самым лучшим со времени аварии. Несмотря на её попытки нарушить моё молчание, я накануне не разговаривала с ней, с момента взрыва крейсера.

Я злюсь на неё по многочисленным причинам. Я не хотела, чтобы она следовала со мной в моё путешествие, и все же она это сделала. Она обещала отвезти меня в Тарро, вместо этого мы отклонились от курса. Из-за неё мы чуть не погибли. Из-за неё мы окончательно потерялись и бродили несколько часов только с некоторыми странными кислыми фруктами в желудках.

Эти вещи простительны, особенно после того, как она искренне извинилась бесчисленное количество раз. И я знаю, что демонстративно избегать её — не самая взрослая вещь, но… к чёрту. Правда в том, что даже если бы мы не столкнулись с бедой, то я всё равно злилась бы, потому что просто не хочу, чтобы она была рядом.

Я не хочу быть рядом с ней.

Она сестра единственного мужчины, которого я считала больше, чем другом.

Я очень старалась не делать этого, но каждый раз, когда смотрю на неё, то вижу черты Джогена и вспоминаю, что он мёртв.

Что мой отец тоже мёртв.

Думаю, ты всё-таки не смогла преодолеть.

— Я сказала, что думаю, мы должны повернуть назад, — говорит она.

Её терпеливый голос только ещё больше приводит меня в ярость. Если бы я посмотрела глубже, то поняла бы, что это не Тесс заставляет меня сердиться. Что меня бесит, так это знание того, что я веду себя как полная сука, без серьёзных причин. То, что я не могу контролировать себя от того, чтобы прогонять единственного человека, который застрял со мной так далеко.

— Повернуть назад для чего?

— Укрытие, — она показывает большим пальцем через плечо. — Кажется, я видела пещеру около часа назад…

— Нет.

Я отворачиваюсь от неё и продолжаю идти.

Вперёд.

Всегда вперёд.

Единственное, что позади меня — неудача.

— Почему нет? — Она спешит идти в ногу со мной. — Мы не знаем, куда идём.

— Чья это вина?

— Сколько раз я должна извиниться, Ксиа? — Она издаёт звук раздражения. — Послушай, перед аварией карта указала, что мы направились на север, в сторону Секи, — она указывает на заснеженные горы, которые теперь ближе. Те, что я видела до того, как «Бетси» пыталась нас убить. Я шла к ним, какая-то тяга командовала мной идти вперёд. — Я думаю, что мы близки, потому что становится холоднее. Если мы вернёмся назад, то сможем избежать того, чтоб замёрзнуть до смерти.

— Повернуть назад было бы самой глупой вещью, которую мы могли сделать, — я указываю на небо. — Видишь эти облака? Приближается буря. Мы будем застигнуты ею, меняя направления в какую-то пещеру, которую ты, думаешь, видела, — я пожимаю плечами. — Но, если ты хочешь вернуться — вперёд. Не позволяй мне остановить тебя.

Тесс сжимает рукой моё предплечье и заставляет меня остановиться. Её пальцы погружаются в мою плоть, когда она прижимает лицо ближе к моему. Её брови сведены вместе, нахмурены, предшествующая боль в её глазах трансформировалась в ярость.

— Почему ты такая идиотка? — сплёвывает она.

Я стараюсь вырвать руку из хватки, но годы её работы на крейсерной станции сделали её сильной.

— Если тебе не нравится, как я себя веду, тогда, возможно, тебе нужно отпустить мою руку и убраться от меня, Тесс.

— Может, тебе нужно успокоиться, — она насмехается. — Ты думаешь, я глупая? Я знаю, что речь идёт не только об аварии. Ты думаешь, что единственная, кто потерял кого-то важного, поэтому у тебя есть право вести себя паршиво по отношению ко всем. Ты потеряла отца, но я тоже потеряла брата. Ты когда-нибудь думала об этом? Думаю, нет, потому что ты так поглощена жалостью к себе, что тебе плевать на кого-то ещё.

Она отпускает мою руку с отвращением. Она дрожит от возмущения, её глаза сверкают от слёз. Её выражение размораживает моё сердце от скупости и безразличия.

Слабый голосок просит меня быть лучше этого, восстановить ущерб, который я причиняю, пока не стало слишком поздно. Но у каждого есть недостатки, а у меня есть склонность стоять в центре важного моста, пока я поджигаю его.

— Точно, — холодно говорю я. — Я забочусь только о себе. У меня нет ни времени, ни терпения к плаксивым малышам. Так что уходи, если хочешь. Мне плевать. Я всё равно не хотела, чтобы ты шла со мной. Ты была достаточно хороша только для поездки. Теперь, когда это исчезло, в твоей компании нет необходимости.

— Кахафура благословила душу Джогена, что он не прожил достаточно долго, чтобы увидеть, каким ужасным человеком ты можешь быть, Ксиа. Надеюсь, драки найдёт тебя и сожрёт живьём. Но, может быть, просто выплюнет сразу после того, как почувствует, насколько ты противная и горькая.

Да, я этого заслуживаю, но я отшатнулась, как, если бы она ударила меня. Добрая и весёлая, почти до крайности, Тесс, должно быть, действительно копнула глубоко, чтобы сказать что-то такое ужасное. Её слова не так ранят, как знание, что я та, кто заставил её сказать их.

Бросив прощальный взгляд, Тесс отворачивается. Её длинные волосы качаются от её резкого движения, задевающего меня. Она пошла в том направлении, в котором мы пришли, оставив меня с неприятным, свинцовым ощущением в животе.

То, что я сказала ей, в тишине повторялось в моей голове снова и снова. Каждый повтор звучит хуже, чем предыдущий. Стыд тяжело давит на грудь, и я делаю несколько шагов в её направлении.

Прости.

Мне очень жаль.

Я не имела в виду те ужасные вещи, которые сказала, Тесс.

Ты права.

Мне больно, поэтому я ранила в ответ.

Вернись.

Пожалуйста.

Слова поднимаются к моему горлу и остаются там, так и не идут дальше, так и не покидая губ. Длинные ноги Тесс поспешно уносят её от меня, пока она не исчезнет за скоплением кустов.

В отсутствие Тесс апатия возвращается ещё сильнее, заставляя моё сердце каменеть снова и снова.

Слава богине, она, наконец, ушла.

Она мне не нужна.

Мне никто не нужен.

Мне нормально одной.

Я всегда буду одна.

Я так предпочитаю.

Поэтому я возобновляю движение.

Проходит, может быть, час или несколько, но я не знаю, потому что у меня нет часов. Я беспокоюсь о Тесс и пересмотрела своё решение продолжать без неё, но продолжаю идти. В конце концов, пыль снега, покрывающая грязь и сухие листья на земле, подтверждает, что я в Секе.

Вскоре, я окружена снежным покровом по колено, распространяющееся далеко и широко во всех направлениях, сухой, свежий воздух, наполняет мои лёгкие. Ни деревьев, ни цивилизации, ни укрытия, несмотря на моё убеждение, что я найду его и докажу себе, что мой план лучше Тесс.

Всё, что я вижу — это красивые, ослепляющие, ужасающие участки белого. Это образует мягкие холмы и погружается в долины. Вдалеке три почти одинаковые, внушительные горы, покрытые льдом, достигающие металлического, серого цвета неба.

Некое подобие пещеры, может быть, в одной из тех гор, хотя я, вероятно, могу в первую очередь замёрзнуть, прежде чем проделать весь путь туда. Тем не менее, я солдат, мой поход, нарушающий гладкую поверхность снежного покрова.

На моём лице постоянные покалывания от холода. Он просачивается сквозь мой быстро увлажняющий комбинезон и погружается глубоко в мои кости.

У меня чешутся глаза, и пересохло горло. Мои зубы постоянно стучат, потому что я не могу перестать дрожать. Я не решаюсь вытащить руки из подмышек, чтобы стереть жидкость, которая вытекает из носа и замерзает на верхней губе.

Что ещё хуже, — падает снег и ветер усиливается от приближающегося шторма. Порывы настолько холодные, что я задыхаюсь, когда они ударяют меня. Даже если бы я, наконец, решила принять совет Тесс и повернуть обратно, то я в любом случае буду застигнута штормом.

— Х-хорошо, я об-б-блажалась.

Ирония не ускользает от меня. Моего отца поджарили живьём, а я буквально стану замороженной сукой, которой уже являюсь. Мой отец ценил чёрный юмор. Может, если мы встретимся снова, то хорошенько посмеёмся над этим.

Я оставила Андрасар без подсказки, куда ушла. Я просто хотела уйти. Далеко, насколько это возможно, и кажется, что я никогда не доберусь достаточно далеко. Думаю, ты не можешь просто собраться и уйти, и ожидать, что плохие воспоминания не последуют за тобой.

Воспоминания не могут существовать, если ты мёртв. Не может быть ни чувства вины, ни разочарования. Знание этих вещей заставляет намного легче принять смерть. На самом деле, я освобождаюсь. Мои глупые поступки отняли у меня отца. В результате погиб Джоген. И теперь Тесс тоже ушла.

Это моё наказание.

Это именно то, чего я заслуживаю.

Мрачное небо темнеет. Снегопад становится тяжелее, а моё лицо настолько онемело, что я едва чувствую снег на коже.

Ветер воет в гневе, подхватывает меня, толкает и тянет, швыряет с силой. Я наклоняю голову и сутулюсь, чтобы выдержать эти атаки, когда пошатываюсь вперёд.

Я больше не вижу, куда иду. Мои ноги — тяжелые глыбы камня в мокрых ботинках. Независимо от потраченной энергии я замерзала.

Следующий шаг, который я делаю, не соответствует твёрдой почве. Сильный толчок ветра выводит меня из равновесия.

Падая, я кричу на всём протяжении снежного спуска. Моё падение заканчивается мягким ударом, который повсюду развеивает снег. Он накрывает меня, сопровождая снегом, который уже валит с неба.

Моё тяжелое, учащённое дыхание замедляется, но я не беспокоюсь о том, чтобы подняться.

Какой смысл?

Я не могу идти дальше.

Не хочу.

Может быть, странное притяжение, которое я снова почувствовала, чтобы прийти сюда, — было зовом смерти.

На этот раз, думаю, я действительно отвечу этой стерве.

Глава 4. Адан

Туман поднимается из ущелья внизу, скрывая свою ужасающую темноту. Холодный воздух освежает на этой высоте, а вид окружающих гор, покрытых белым, красив и успокаивает.

Когда мы были моложе, то мой брат-близнец Двэн и я поднимались на это место, на вершину Вьяки и прыгали в чёрные глубины внизу. Мы соревновались друг с другом, чтобы увидеть, кто продержится дольше всего в своей основной форме, прежде чем потерять мужество и перейти в форму дракона.

В течение длительного времени Двэн всегда побеждал. Он хвастался тем, что, когда придёт время, тоха выберет его, чтобы взять на себя роль Конай, так как очевидно он был более сильный, храбрый сын.

Проигрыш Двэну не беспокоил меня. Что раздражало, так это то, что каждый раз, когда я прыгал, я боялся. Я представлял себе, что не смогу вовремя измениться. Что тьма поглотит меня полностью, и я никогда больше не поднимусь.

Двэн рассказал тохе о нашей тайной игре, чтобы почерпнуть благосклонность к нему, хвастаясь о своей неоспоримой победе. На следующее утро, отец привел нас туда и привязал тяжёлые камни к моим запястьям и лодыжкам, но не к Двэну.

— Ты хочешь, чтобы я умер, потому что слаб, тоха? — спросил я его.

Его ответ был жёстким толчком, который бросил меня в пустоту.

Двэн тоже упал со мной, смеясь по дороге вниз, пока я кричал в ужасе. Затем он больше не смеялся. Он вскрикнул в темноте и изменился, улетев в безопасное место, пока я продолжал падать.

Мои крики умерли, а также страх. Всё, что у меня осталось, — было гневом. Оскорбление, что мой собственный отец хотел убить меня, потому что думал, что я слаб. Полагаю, что это подстегнуло мою решимость жить. Я хотел доказать отцу, что он ошибался насчёт меня.

Я перешёл в форму своего дракона, но камни остались, прикреплены ко мне и тянули вниз. Я боролся с этим, мой взгляд вернулся к этому пятну света высоко в небе.

Этот свет означал свободу от смерти и страха. Я с отчаянием потянулся к нему, пока, наконец, не оказался на вершине Вьяки с отцом и угрюмым лицом Двэна.

— Бремя этих камней — вызов стать Конаем, — сказал мне мой отец. — Бремя нельзя отбросить, даже, когда оно угрожает тому, что важно для вас. Никогда не позволяй страху забрать тебя в темноту. Используй его, чтобы подняться и жить так же, как сделал сегодня.

— Но он не будет Конаем, тоха, — сказал Двэн. — Я буду.

Наш отец ответил:

— Если ты тот, кому суждено занять моё место, ниха, так и будет.

С этого момента наш отец испытывал Двэна и меня различными способами. Каждый тест был более опасным, чем предыдущий, и всё сопровождалось уроком о том, что это значит быть Конаем.

Спустя несколько лет после окончательного испытания, которое навсегда изменило наши жизни, не Двэн стоит на вершине этой великой горы с судьбой Секи, покоящейся на плечах.

Это я.

И вес этой ответственности столь же обременителен, как и те камни, которые мой отец привязал ко мне так давно.

Если бы я сейчас прыгнул, то не смог подняться. Это дорого стоило, быть тем — кто я сегодня. Заслужив силу Конай, я потерял силу своего дракона.

Едва уловимый звук скрипящего снега под ногами доносится до меня, и я поворачиваюсь. Мой младший брат, Зави, сидит на моей снежной кошке, Лим. Это может быть обычное зрелище, но оно никогда не перестает меня забавлять. Это стирает мои мрачные мысли о прошлом.

Большой, грозный зверь, Лим не терпит ничьих прикосновений, кроме моих и Зави. Она рычит, когда кто-то слишком долго смотрит на неё, тем не менее, позволяет Зави ползать по ней с нескончаемым терпением.

Зави — дракила двенадцати лет. Он самый маленький из своих сверстников и стесняется этого. Тем не менее, он умный, невероятно проницательный и добрый. Он Сохин. Я не сомневаюсь, что со временем он вырастет, и станет сильным, впечатляющим драки.

Зави слез с Лим и быстро двигается ко мне. Я останавливаю его, пока он не нырнул через край горы.

— Рах, ты сегодня охотишься? — спрашивает он. Его серые глаза сияют надеждой и волнением. Вид его, живого и полного энергии, никогда не перестаёт меня успокаивать. С тех пор, как я обнаружил этих мёртвых дракил, я велел ему никогда не бродить в одиночестве, как он привык.

— Возможно, — я взъерошил его волосы. Они такого же цвета, как мои, белые, как снег под нашими ногами. Зави стянул их обратно воинской лентой, но концы образуют короткий пучок, который лента едва может закрепить. — Разве ты не должен быть со своим учителем?

На его маленьком круглом лице появляется кислый взгляд, и он надувает губы.

— Это скучно, — он складывает руки поверх тощей груди. — Всё, что он делает, — говорит о том, что произошло давно. Меня не волнует ничего из этого. Это не важно, если меня в то время не было в живых.

— Чтобы избежать ошибок будущего, нужно учиться на уроках прошлого, — когда он не выглядит убеждённым, то я показываю на ущелье. — Ты знаешь историю о том, почему Вьяка была разделена на две части?

Он пожимает плечами.

— Каждый знает. Когда Кахафура состояла из плоти, то она влюбилась в могущественного драки по имени Вьяка. Но он оказался злым и жаждал власти над Рур. Она прокляла его, чтобы он вечно был горой, и разделила на две части, чтобы у него не было силы вернуться и уничтожить Рур, — он моргает. — В этой истории нет никакого урока. Это просто грустно.

— Почему ты так думаешь?

— Она должна была убить кого-то, кого любила, потому что он был плохим, — Зави рассеянно гладит голову Лим. Она нетерпеливо прижимает свою морду к его маленькой ручке. — Даже если он был злым, она, вероятно, скучала по нему, после его смерти.

— Я уверен, что скучала, — кивнул я. — Однако Кахафура должна была принести личную жертву ради блага других, — я смотрю в ущелье, когда говорю, обучая Зави, поскольку напоминаю себе о своих обязанностях и почему не могу уклониться от них. — У каждого будут испытания в их жизни, как у Кахафуры. Трудный выбор, который повредит тебе, если ты это сделаешь, но ещё больше навредишь другим, если не сделаешь. Истории из прошлого, подобные этим, могут направлять нас в нашей нынешней жизни. Вот почему история важна.

Он остаётся молчаливым и задумчивым в течение короткого момента, прежде чем заговорить.

— Если ты станешь плохим, я не думаю, что смогу убить тебя, рах. Или каху, — его черты становятся мрачными. — Думаешь, поэтому тоха и Двэн умерли? Они стали плохими, поэтому Кахафура забрала их, чтобы защитить нас?

— Нисколько. Тоха был болен и умер из-за этого. Двэн… — я натянул улыбку. — … Двэн умер с честью. Он умер воином. — Я похлопываю его по плечу. — Идём. Я заполнил достаточно для твоего учителя. Давай поймаем несколько зайцев.

Печаль Зави сразу исчезла. Он издаёт радостный возглас и снова взбирается на Лим.

Мы с Зави спускаемся по склону горы в мою пещеру, чтобы взять охотничий мешок, лук и ножи. Направляясь вниз к подножию Вьяки, мы встречаем каху. С тех пор, как умер мой отец, прошло почти сорок детар, но она всё ещё носит чёрное платье, а также чёрные ленты в её седых волосах. Традиция траура Конайса, потерявшего мужа.

С руками на бёдрах, она пристально смотрит на нас обоих, губы поджаты в раздражении. Зави сутулится, пытаясь скрыться от гнева.

Мы с Зави уже знаем выговоры, которые вертятся на её языке, потому что слышали их бесчисленное количество раз. Что Зави должен быть со своим репетитором. Что я должен принести присягу, чтобы укрепить своё место в качестве Конай Секи.

— Адан…

— Мы скоро вернёмся для надлежащего выговора, каха, — вмешиваюсь я, прежде чем она сможет задержать нас. Прижимаясь быстрым поцелуем к её морщинистой щеке, я бегу вперёд с Зави и Лим.

Сека — земля льда и снега. Это так большую часть года. Однако есть участки Секи, которые не покрыты полностью белым. В Секе есть короткие, тёплые периоды, когда жара солнца решает действовать. Снег тает, земляная поверхность, а также участки фиолетовой травы становятся видимыми, и деревья пускают ростки на длинных и тонких ветвях.

Тем не менее, теплый сезон уже как несколько дней закончился. Настала зима и будет длиться некоторое время. Суровый холод и постоянные метели являются сдерживающим фактором для охоты, когда зайцы и данния прячутся, ища укрытия.

Тем не менее, с помощью Лим, и её любви найти и убить маленьких, беззащитных существ, Зави и я сумели поймать достаточно зайцев, чтобы заполнить мешок. Это дополнит продовольственные магазины для всех, проживающих в Вьяке. Нет такого понятия, как «достаточно», когда дело доходит до еды в течение долгой зимы.

Ясное небо быстро темнеет, сигнализируя о надвигающейся буре. Зави дрожит от холода, несмотря на то, что укутан в меха.

— Пора возвращаться домой, Зави.

Когда он взбирается на спину Лим, я помогаю расположить мешок мёртвых зайцев, чтобы не падал, когда он едет.

— Ты не пойдешь с нами?

— Пойду на берег, чтобы поймать рыбу для кахи, — его глаза загорелись, и я точно знаю, что он будет просить. — Ты не можешь пойти со мной, Зави. Я не хочу, чтобы ты был здесь во время шторма.

Он слегка кивает, а черты лица мрачнеют. Я ласково протираю его голову.

— Мы пойдём вместе в другой день.

Он улыбается, всегда такой весёлый и ему легко угодить.

— Ты наберёшь рыбы, чтобы каха не злилась на тебя?

— Ты намекаешь, что я боюсь каху?

— Все боятся кахи. Ты будешь глупцом, даже если ты Конай.

Я смеюсь, потому что это правда. Грозный характер Джетты Сохин хорошо известен в Секе. Только такая сильная женщина, как моя мать, могла оставаться с моим отцом столько лет.

Зави произносит команду Лим, и она семенит прочь. Пока я смотрю, как они уменьшаются на расстоянии, неразборчивая увеличивающаяся форма, сквозь мрачнеющее небо захватило моё внимание. И я сразу отбрасываю это, когда драки, наслаждающийся быстрым полётом до того, как наступит буря, исчезает за горой.

Зависть ударяет по мне. С того дня, как умер мой брат-близнец, мой дракон отказался от моего зова. Я — изменяющийся Рур драки, тем не менее, у меня больше нет возможности испробовать небо.

Я скучаю по ощущению ветра на своих крыльях, преодолевая длинные расстояния, за короткий промежуток времени, по тому приливу эйфории, когда моё тело становится большим, мощным зверем, способным дышать огнём.

Шторм обрушивается, когда я на побережье. Внезапно стало так темно, как будто день решил отказаться от вечера и прыгнул прямо в ночь. Морось падающего снега усиливается также, как и ветер.

О ловле рыбы в такую погоду не может быть и речи. Они оставили поверхность для более глубоких, спокойных вод. Мне нужно найти укрытие и переждать эту бурю.

Вьяка слишком далеко, но во всех горах в Секе есть пещеры. Поэтому я пробираюсь к ближайшей пещере, в моём поле зрения, до тех пор, пока крик поблизости не заставляет меня резко остановиться.

И во тьме, окружавшей меня, поверх воя ветра звучит голос, которого я не слышал несколько лет.

Мой дракон.

Он царапается внутри меня, борется за свободу.

Я поражён, мое изменение почти непроизвольно.

Моё тело растёт, кожа становится чешуёй, крылья расправляются широко и высоко позади меня.

Я рычу, когда улавливаю её запах.

Той, кому суждено быть моей.

Глава 5. Ксиа

Почти полностью покрытая снегом, я нахожусь на грани обморока, когда рёв заставляет мои глаза открыться.

Звук мощных крыльев, прорезающих воздух, пересиливает ветер. Когда два сверкающих пятна хрустального синего цвета появляются в темноте надо мной, моё сердце останавливается перед тем, как возобновить свой бег с максимальной скоростью.

Богиня свыше.

Слова Тесс, прежде чем она ушла, возникли передо мной.

Надеюсь, драки найдёт тебя и сожрёт живьём.

Возможно, Тесс стоит заняться бизнесом ясновидения. Она была бы богата в мгновение ока.

Я пытаюсь приподняться, но мои конечности больше не работают. Я так оцепенела, что покалывания, ранее на моей коже, исчезли.

Бл*дь.

Грёбаное бл*дство.

И тут я подумала, что нет ничего хуже, чем замёрзнуть насмерть. Оказывается, Кахафура действительно знает, как надеть те ботинки с носком из руриум стали и пнуть человека прямо по гениталиям.

Может, мне стоит умолять о своей жизни? Нет, это бесполезно. Я человек и быть рассматриваемой, как достойное существо — довольно новая концепция для большинства Рур драки.

Кроме того, я уверена, что холод заморозил мой мозг, потому что я, честно, не могу придумать слова, которые должна сказать, чтобы помешать этому дракону получить меня в качестве его ужина.

Ха! Ужин? Да, правильно. Посмотрите на размер этой штуковины. Это гора с глазами и крыльями. В лучшем случае, я буду одним из тех угощений, размером с палец, которые иногда подают в столовой Андрака. Как раз достаточно, чтобы насладиться вкусом, но едва ли, чтоб насытить.

Значит смерть от драки, вот оно.

Наверное, всё ещё вполне приемлема шутка об иронии, которой я могу поделиться с отцом, когда умру.

Дракон добирается до меня, вырывая меня из снега своими ужасными когтями. Я безжизненно болтаюсь высоко над землёй. Будучи так близко к Рур драки в первый раз в своей жизни, страх пытается пробиться сквозь моё принятие неизбежной кончины.

Тело дракона чёрное, но покрыто синими полосами, которые светятся, как его глаза в темноте. Я никогда не думала об этом, но если бы и подумала, то предположила бы, что Секан драки будут белыми, как их среда обитания.

Холодный ветер хлещет меня, и я сжимаю глаза. Горячие слёзы обжигают мои веки. Они вытекают из-под ресниц, но я не чувствую их на онемевших щеках.

— Убей меня быстро. — По крайней мере, я была способна хоть на это.

Смерть, которую я могу принять, может быть, то, что я искала всё это время. Но мучительная боль, когда зубы дракона раздавливают мои кости, в месиво? Я умру, это десять из десяти.

Вместо того, чтобы пировать мной, дракон расправляет крылья и направляется к небу. Крик поднимается из глубины моего желудка и вырывается из меня. Качество воздуха в этом ужасном холоде слишком низкое для моего тела, чтобы справиться, и после этого крика мои глаза закрываются, и я отключаюсь.

Когда я прихожу в себя, то я дезориентирована на несколько мгновений, когда мой мозг обрабатывает несколько важных фактов:

1. Я уже не в небе, а в пещере.

2. Я голая, лежу на меху, и больше не замерзаю.

3. Большой костёр поблизости сушит мою мокрую одежду, и его жар довольно хороший. Тепло от твёрдого тела позади меня ещё приятнее.

Где дракон, который собирался сожрать меня целиком, как предсказывала Тесс?

Я предполагаю, что это он, в своей основной форме, в настоящее время ласкает мой живот своей большой рукой. Небольшая шероховатость его ладони слишком хорошо ощущается на моей коже.

Встревоженная этим прикосновением существа Рур и тем фактом, что моё тело отвечает на это, я выкатываюсь из его объятий, чтобы могла видеть его лицо.

В свечении костра, ошеломляющий мужчина-секан, серебряный взгляд которого замораживает меня на месте. Это странное, покалывающее ощущение прокатывается через меня и тепло оседает между моих ног.

Лёжа на боку, его голова опирается на согнутую руку. Мягкие линии простираются от уголков глаз, челюсть острая и крепкая. Его длинные, белые волосы свисают за плечами, несколько прядей ласкают его широкую, бледную грудь. Его толстые, мускулистые руки покрыты синевато-серыми полукругами-чешуйками, сразу же обозначающими его как Рур драки в первичной форме.

Он привлекательный. Невероятно. Я начинаю с точки зрения невежливости. Я знаю, кто он, и я знаю, что должна его ненавидеть, но голос логики заглушён необъяснимым влечением к этому мужчине.

Да. Его.

Не убьёт.

Притягивает.

Моя кожа оживает восхитительными, слабыми покалываниями под его взглядом. Тепло сворачивается спиралью в моём животе, распространяется ниже и между моих ног становится тесно.

Он тоже голый. Коварно оценив впечатляющую ширину плеч и тем, какой твёрдый у него живот, очерченные мышцы, мои глаза опускаются ниже. Я не могу сказать, является ли его пенис полутвёрдым или это просто его естественное, спокойное состояние. В любом случае, у меня будет тяжелый — ха! — период нахождения слова, чем дольше я на это смотрю.

— Как тебя зовут, человек? — Его низкий и шелковистый голос, вынуждает меня снова встретиться с ним взглядом.

Я колеблюсь. Озвучив ему свое имя, означает сформировать незначительную связь, которую я не должна поощрять. Но я не могу не ответить, когда его внимание так пристально сосредоточено на мне.

— Ксиа, — говорю я тихо.

— Шшаах, — растягивает он, потому что это незнакомое слово на языке Рур.

Моё имя происходит от старого языка, который был мёртв в течение длительного времени, переопределён другим, называемым Человеческий стандарт, чтобы все люди могли общаться в равной степени. Однако мой отец со своим богатым познанием бесполезной человеческой истории, стремился сохранить что-то от наших предков, как и его отец поступил с ним, дав мне это имя.

— Оно мне нравится, — говорит он. — Оно красивое и другое. Прямо, как ты.

Я сжимаю губы, пытаясь игнорировать головокружение, которое его комплимент вызывает во мне.

— Готова поспорить, ты говоришь это всем женщинам, которых раздеваешь и лапаешь, пока они спят.

— Ты предпочла бы, чтобы я оставил тебя в мокрой одежде, чтобы замёрзнуть до смерти?

— Это всё ещё не объясняет, почему ты прикасался ко мне.

— Чтобы мог держать тебя в тепле, — его рука пробирается поверх моей талии, и он притягивает меня ближе. — И прикосновение к тебе доставляет мне удовольствие.

Он утыкается в мою шею, глубоко вдыхая, как будто запах моей кожи это то, что придаёт ему жизнь. От его низкого рычания, моё тело вибрирует и зажигает огненный след возбуждения через меня, который разливается огнём между моих ног.

Его член, несомненно, твёрдый сейчас и находится против моего живота, опаляя мою кожу.

— Ты сошёл с ума? — потрясённая и невероятно возбуждённая, я давлю на его грудь. Он камень, под видом плоти, под моим прикосновением.

— Мой дракон проснулся для тебя, — тихо отвечает он. Как будто это само по себе объясняет, почему быть настолько близко — это совершенно нормально для нашего положения.

— Ты говоришь о своем пенисе? Потому что это очевидно, — я должна больше его бояться, чем сейчас, но почему-то он кажется знакомым. Как будто уже знаю, что у него нет намерений причинять мне боль. — Отпусти меня, мужчина, которого я не знаю.

— Я — Адан, — его улыбка ленивая и снисходительная. Это усиливает его привлекательность абсурдным и раздражающим в общей сумме способом. — Если ты хочешь называть мой член драконом, то вперёд. Но это не то, что я имел в виду.

— Хорошо, Адан, мне всё равно, что ты имел в виду, — я нахмурилась. — Просто потому, что ты спас мою жизнь, это не значит, что я собираюсь заняться с тобой сексом в качестве награды за твой добрый поступок.

— Я не хочу награды, — говорит он, склонившись лицом ближе к моему. — Я просто хочу тебя.

Откровенная манера, с которой он разговаривает — согревает меня. Мой опыт с мужчинами и сексом, начинается и заканчивается Джогеном. И хотя я наслаждалась встречами с Джогеном, он никогда не был таким откровенным со мной, как этот мужчина.

— Ну, я не хочу тебя.

— Твой запах говорит правду, когда язык этого не делает.

Его рука скользнула по моей заднице и вниз по моему бедру. У меня вырывается легкий, непроизвольный вздох, когда покалывание появляется там, где он прикасается.

Ты ненавидишь драконов, помнишь?

Ненавижу. На самом деле, ненавижу. Я ненавижу их всех. Они убили моего отца, и все заслуживают смерти.

Моя концентрация подорвана. Его ласка крадёт мой голос и волю к борьбе. Этот мужчина, которого я едва знаю, кладёт руку, между нами, всё выше и выше поднимаясь по моему бедру, где я уже мокрая для него.

Пальцы Адана находят вершину моих бёдер. Он может легко протолкнуть их между моих ног, но он этого не делает. Он просто оставляет свою руку прямо там, — нежное прикосновение заставляет меня стиснуть зубы в разочаровании. Я колеблюсь, между тем, чтобы ненавидеть его за то, что он не продвигается дальше, и ненавидеть себя, за то, что хочу большего.

Его серебряные глаза сосредоточены на мне, а его губы изогнуты в улыбке, как будто ублюдок знает, как действует на меня. Он больше не держится за меня. У меня есть свобода, чтобы уйти.

— Чего… — начинаю я. Не делай этого, Ксиа. Не будь предателем и не поддавайся драки. Но моё тело возбуждено, напрягаясь под его пальцами. Я немного сдвигаю ноги, чтобы облегчить ему доступ ко мне, и моё лицо горит, когда я произношу: — Чего же ты ждёшь?

Он не отвечает. Он удерживает мой взгляд мгновение, а голод в его глазах будоражит меня. Затем он сокращает незначительный промежуток между нами касаясь губами моих.

Это такое лёгкое прикосновение, но реакция моего тела на него сильная и подавляющая. Это нежное, трепещущее ощущение пробегает по моему позвоночнику, рукам и ногам, а затем сворачивается в животе. Когда Адан полностью прижимает губы к моим, то мои пальцы поджимаются, и слабый стон вырывается из меня.

Я не знаю, делаю ли я это, потому что леденящий холод нанёс значительный ущерб моему мозгу, или, что какая-то часть меня благодарна, что он появился вовремя и спас мою жизнь. В конце концов, думаю, я не была готова умереть.

Может быть, это потому, что мы абсолютно ничего не знаем друг о друге. Так что в нашем интимном открытии есть что-то необыкновенно захватывающее.

Его язык скользнул мне в рот, в то же время он толкает пальцы между моих ног, в мою влажную жару. Вторжение напоминает мне обо всех логических причинах, по которым я должна положить этому конец. Легче думать, чем делать, когда поцелуи Адана и его толстые пальцы поглаживают меня, разрушая мой самоконтроль.

Заставляя меня лечь на спину, его верхняя часть возвышается надо мной, когда он целует меня. Мои ноги раздвигаются, предоставляя ему лучший доступ, чтобы трахать меня пальцами.

Я так привыкла к одному, что никогда не знала, что это посредственно. До Адана. До этого момента, когда он вонзает пальцы в меня быстрыми, короткими поглаживаниями, основанием ладони потирая клитор, посылая приятные электрические удары по всему моему телу, которые заставляют меня дрожать и хныкать.

Я погружаю ногти в его плечо, когда он всасывает мой язык в свой рот, потянув за него, поскольку каждый толчок его пальцев увеличивает большое напряжение, формирующееся между моими ногами.

Это моя погибель, когда он скользит влажными пальцами из меня и обводит клитор. Его решительные, размеренные толчки посылают меня за край. Я цепляюсь за него, когда кончаю, моё тело поднимается от меха к нему. Жара и пульсация между моих ног настолько интенсивна, что мне приходится сжимать ноги вместе, захватывая его руку там.

— Это было прекрасно, — рычит он мне на ухо, взбираясь сверху на меня.

Он пригвоздил меня взглядом, когда его твёрдый вес удерживал меня на мехах. Его мощные, мускулистые, покрытые синими чешуйками, руки, расположенными по обе стороны от меня, чтобы не раздавить. Его волосы скользят по его плечу, щекоча мою грудь.

Он опускает голову и снова целует меня. Я обхватила руками его шею и позволила себе увлечься нашими лихорадочными поцелуями. Я не хочу думать о том, кто он и почему я не должна позволить этому случиться.

Прошло так много дней, когда всё, что я чувствовала, — было бесконечным круговоротом гнева, чувства вины и скорби. Впервые за долгое время я почувствовала что-то совершенно другое. Нечто хорошее. Что-то, что заставляет моё тело оживать с удовольствием.

Руки и губы Адана были повсюду, пробуя мою кожу, лаская мою плоть. Его рот находит мою грудь, его скользкий, влажный язык кружит и упивается одним соском, прежде чем скользнуть, чтобы попробовать и пососать другой.

Его стоны заставляют меня дрожать, потому что они звучат, как животное рычание. Его пальцы собственнически погружаются в мою плоть, и я отлично осведомлена о его твёрдой горячей плоти, сильно упирающейся в мой живот. Эта глубокая, неосязаемая ноющая боль между моих ног возвращается, заставляя меня снова отчаянно нуждаться в облегчении.

— Адан…, пожалуйста…, — в конечном счёте, я умоляю его, потому что подозреваю, что это то, что он хочет услышать.

Он поднимает голову и встречает мой взгляд, на его лице удовольствие. Подталкивая мои ноги шире, он направляет головку члена в меня. Я становлюсь неподвижной, потому что даже этот момент уже говорит мне, что у меня будет трудный период, пока буду пытаться вместить его.

— Расслабься, — говорит он. — Я не сделаю тебе больно.

— Не ты тот, кто собираюсь принять ствол дерева, который расколет тебя пополам, — тем не менее, я делаю, как он просит.

Он тихо посмеивается.

— Ствол дерева? Сколько креативных названий, у тебя есть для мужских частей?

Я собираюсь ответить: «Слишком много, чтобы сосчитать», но он крадёт мои слова и моё дыхание, когда полностью вторгается в меня.

Я задыхаюсь и сжимаюсь вокруг него, но, если честно, не осталось много места моим стенкам, чтобы сжимать. Я до отказа заполнена членом, и мои бёдра поднимаются, как будто моё собственное тело удивлённо заполнено.

Адан отступает и снова вонзается в меня, вытягивая стон из нас обоих. Я прижимаюсь лицом к его коже, вдыхая его чистый, естественный запах.

Почему этот мужчина, которого я никогда не встречала прежде, так опьяняет? Так поглощает? Он целует меня снова, глубоко, изголодавшись, толкаясь в меня быстро и сильно, именно так, как жаждет моё тело. Я бесстыдно стенаю в его рот, когда кончаю, а он стонет в мой, когда терпит то, как я сжимаю его.

Глава 6. Адан

Мой дракон ревёт во мне, торжествуя, когда моя асафура выкрикивает от удовольствия.

Она содрогается, когда достигает кульминации, кричит моё имя, так крепко сжимает меня в мокрой жаре, что я стенаю, когда толкаюсь в неё. Ксиа тянет меня к финишу вместе с ней, мой член пульсирует, когда она доит каждую последнюю каплю из меня в своё мягкое тело.

В последствие, мы разделяем ещё один поцелуй. Я скатываюсь с неё, но держу её рядом. Несмотря на то, что мы едва знаем друг друга, то я уже пристрастился к её запаху и её мягкой коже против моих ладоней.

Эта человеческая женщина по имени Ксиа, которую мой дракон утверждает, как мою асафуру. Моя половинка огня. Я не решаюсь принять это как истину, потому что она не Рур драки и не способна дышать огнём. Впрочем, я тоже был без этой способности годами, пока не нашёл её сегодня вечером.

Её глаза закрыты, но она не спит. Я чувствую, что она не хочет смотреть на меня. Поэтому я пользуюсь возможностью изучить её.

Она хрупкая в обрамлении бледной кожи. Её бедра широкие и идеально подходят для моей хватки. Её маленькие округлые груди с тёмно-розовыми сосками и вкус такой же восхитительный, какими они и кажутся. Её волнистые волосы свисают на плечи, чёрные пряди осветляются до тёмно-коричневого в сиянии костра.

У меня было немного встреч с людьми в своей жизни, поскольку они были рабами Андрасари, пока новый Конай Андрасара не освободил их. Единственные женщины, с которыми я спал, — были существа Рур. Хотя меня всё ещё тревожит важность этой человеческой женщины для меня, я ошеломлён её красотой.

Её глаза того же цвета, что и волосы. Когда они открыты, то они наполнены грустью и чувством вины, которые я слишком хорошо знаю. Ксиа потеряла кого-то важного для неё, и винит себя за это.

В конце концов, её дыхание замедляется, когда она засыпает. Вскоре я следую за ней.

Утром костёр больше не горит, поэтому холодно. Тем не менее, свет проникает вовнутрь, прогоняя часть темноты.

Вздрогнув, Ксиа поднялась с мехов и извлекает свою сухую одежду. Она одевается спиной, повернутой ко мне. Когда она закончила, то она перебрасывает сумку через плечо, и поворачивается, мельком взглянув на меня, прежде чем отвести взгляд.

— Спасибо, — говорит она, её голос такой же холодный, как воздух, окружающий нас. — Спасибо, что спас меня от шторма.

Её пальцы сжимаются вокруг ремня сумки, и она поворачивается к входу в логово.

Я сажусь. Я не хочу, чтобы она уходила. Её присутствие пробудило моего дракона от того, что я считал постоянным сном. Теперь он бушует во мне, непреклонен, что она моя, чтобы взять, удержать, охранять.

— Куда ты направляешься? — Я встаю и следую за ней.

Ксиа останавливается, но не поворачивается ко мне лицом.

— Прочь.

— Прочь — это повсюду и нигде, — говорю я. — Но, если ты скажешь мне точное местоположение, то я могу отвести тебя.

Я встаю перед ней, и она сразу же скользит взглядом по моему обнажённому телу. Цвет заливает её щеки, и она сужает глаза, смотря на меня.

— Когда люди пришли на Рур, они поверили слову драки, что их радушно примут. Но то, что они получили — почти тридцать лет порабощения, — Ксиа поджимает губы, а её темные глаза вспыхивают гневом. — Я не совершу ту же ошибку, что и мои предки.

Прошлой ночью я узнал, что разум Ксиа такой же острый, как и язык. Но под моим прикосновением она превратилась в мягкое, податливое создание, которое сладко стонало моё имя. Это не удивило бы меня, если бы утром она вернулась к своему колючему характеру, но её выражение смущает меня.

Как будто она меня презирает.

— Ты просила убить тебя, когда забрал тебя из снега, но я не сделал этого. Ты отдалась мне, а потом крепко спала рядом со мной, — я удерживаю её взгляд. — Столь противоречивое поведение для того, кто не доверяет драки.

— Может быть, холод разрушил моё суждение, — говорит она, но отводит свой взгляд от моего. Она пытается обойти меня, и я кладу руку ей на плечо, останавливая.

— Нахождение снаружи само по себе небезопасно для тебя, — говорю я. — Сейчас зимний сезон. Будут ещё метели, подобные той, с какой ты столкнулась прошлой ночью. Позволь мне, вывести тебя за пределы, Секи.

Её губы раскрываются. Я уверен, что она снова собирается отклонить моё предложение и выйти из пещеры самостоятельно.

— Прекрасно, — Ксиа резко выдыхает, как будто уступает, и, принимая мою помощь, утомляет её. — У меня был спутник, но я…, она ушла. Я должна её найти. В последний раз, когда видела её, — было перед тем, как я вошла в Секу. Она повернула назад к пещере, которую говорила, что видела. Ты можешь отвезти меня туда… что?

Мой хмурый взгляд усиливается.

— Это было неразумно для твоей подруги. Многие пещеры на севере являются домом для опасных и территориальных существ, — я дарю ей натянутую улыбку, когда её брови поднимаются в тревоге. — Всё будет хорошо. Я уверен, что твоя подруга в безопасности.

Моим словам поддержки не хватает уверенности, и я злюсь на себя за то, что её лоб морщится в беспокойстве. Извлекая одну из частей меха, на которой мы спали, я обернул её вокруг плеч Ксиа, потому что она очень скромно одета для морозных температур Секи.

Она смотрит на меня с неразборчивым выражением, но именно её розовые губы удерживают моё внимание. Я хочу попробовать их снова, как делал вчера вечером. Насладиться ощущением, и её вкусом. Насладиться её стонами и вздохами удовольствия, когда она полностью отдаётся мне.

Я веду её к входу в пещеру. Снаружи свежий снег образует холмы. Туман низко висит, а горы — тёмные очертания, возвышающиеся вдалеке.

Ксиа щурится в резкой освещённости, окружающей нас, шипя от холода, атакующего её лицо.

Она смотрит на мою голую грудь.

— Разве ты не замерзаешь?

— Отчасти. Моя терпимость выше, после более чем тридцатилетнего пребывания в этом климате.

— Всё выглядит одинаково, — говорит она, а её лоб морщится от беспокойства, когда она осматривает пространство белого. — Я не помню, в каком направлении пришла.

— К северу от Секи — заледеневшая пустыня смерти, — я указываю области, когда говорю. — Восток и запад от него — море. Вы вошли бы на юг от Йохай, но граница, разделяющая две области — обширная. Ты помнишь что-то конкретное, когда впервые приехала?

— Только снег. Много снега, — Ксиа смотрит на землю, хмурясь и сосредоточенно постукивая указательным пальцем по губам. Я откладываю, эту причуду о ней, в моей памяти. Когда она поднимает голову, то её глаза сияют с удовлетворением. — Я видела горы!

— Сека переполнена горами. Мы стоим на одной из них.

— Да, но их было три, все они выглядели одинаково. Огромные, — она прикрывает глаза рукой и осматривает область. Затем указывает на тройные горы, едва заметные в тумане. — Там! Я шла к ним до того, как началась буря.

— Хорошо. — Я киваю. — Ты когда-нибудь ездила на драки раньше?

— Нет, но один объезжал меня.

Её слова явно удивляют её так же, как и меня. Она распахивает глаза и кусает губы. Её лицо становится розовым под моей медленной улыбкой. Непристойно-мыслящее существо с таким невинным лицом.

Она мне нравится.

Я также рад, что это будет её первый опыт, и она разделит его со мной.

— Когда я изменюсь, ты залезешь на меня, и будешь держать меня за шею, — наставляю я её. — Крепко, как только можешь.

— Разве я не задушу тебя? Я не хочу, чтобы ты отключился в середине полёта.

— Я рад, что ты беспокоишься за меня, но у тебя нет сил, чтобы задушить драки.

— Прости, но это не касается тебя, это касается меня. Я просто хочу убедиться, что ты не отправишь нас падать на землю, чтобы есть лицом весь снег, — Ксиа поёжилась. — Я уже пережила такой опыт, подобно тому, когда приехала сюда.

Откровенная манера, с которой она разговаривает, забавляет меня, хотя я беспокоюсь, что она чуть не умерла, придя в Секу. Подумать только, я был так близок к тому, чтобы никогда не встретить её. За короткий промежуток времени она уже оказала значительное влияние на мою жизнь. Если бы она погибла, то я бы никогда не узнал о существовании моей суженой пары. Пробудился бы мой дракон ото сна без её появления? Может быть. А может быть и нет.

— Как ты сюда попала, Ксиа?

Сама мать дракона выдернула тебя из Андрасара и бросила в Секу, чтобы я мог найти тебя?

— Моя подруга похитила меня. Она обещала отвезти меня в Тарро, вместо этого отвезла нас дальше, и наш крейсер потерпел крушение в Йохай.

Молча, я благодарю её подругу. Прибытие Ксиа в Секу — не было идеальным, но, по крайней мере, она сейчас здесь. Зная, что она предназначена для меня, почему я помогаю ей уйти? Её взгляд выжидательный, пока она ждёт, когда я изменюсь. Да, именно поэтому. Она здесь не по-своему выбору, а случайно. Мы незнакомцы несмотря на то, что разделили один невероятно интимный и удивительный момент. Она не захочет остаться, если я попрошу.

Я могу одолеть её без особых усилий. Взять в плен и вернуться с ней в мою пещеру. Но она жила жизнью порабощения и неволи моего рода. Вместо того, чтобы укреплять её убеждения, что все Рур драки — бессердечные монстры, я предпочел бы изменить точку зрения асафуры на нас.

Мой дракон немедленно отвечает на мой призыв, развеивая беспокойство, что его возвращение было временным событием.

Мои кости удлиняются и растут, ощущение натяжения мчится через моё тело, когда кожа ужесточается в чешую. Мои крылья разворачиваются от спины. Сила и эйфория изменения заставляют меня чувствовать головокружение, особенно, если это было так давно, с тех пор, как я это делал. Стоя рядом со мной, крошечная по сравнению с моим огромным размером, Ксиа относится ко мне с трепетом и страхом.

Опуская своё тело, чтобы не казаться таким устрашающим, я жду, пока она подойдёт ко мне.

Она остается неподвижной. Её черты лица искажены, как будто она переживает внутреннюю борьбу. Она делает один шаг вперёд, а затем останавливается, относясь ко мне с недоверием и гневом. Мой дракон расстроен, что она относится к нам таким образом, но я говорю ему быть терпеливым.

Наконец, её черты ожесточаются решимостью, и она продвигается вперёд. Её первое прикосновение робкое и деликатное. Запах её страха настолько сильный, что я на грани возвращения к своей основной форме, чтобы мог успокоить её, что никогда не причиню ей вреда.

Тем не менее, под этим страхом сила и упорство. Она изо всех сил пытается взобраться на меня, ей мешает плотный кусок меха, защищающий её от холода. Она поднимается выше, чтобы обернуть руки и ноги вокруг моей шеи, яростно цепляясь за меня.

Когда я поднимаюсь на задние лапы, то она визжит. Потом она кричит, когда я расправляю крылья и взлетаю в небо. Её руки крепко смыкаются на моей шее, как я и велел, и она прижимается лицом ко мне, чтобы оградить его от холода, рассекающего нас.

Низко летя к тройным горам, сладкий запах Ксиа окутывает меня. Вместо того, чтобы искать её подругу и позволить ей уйти из моей жизни, я хочу вернуться к своей основной форме и найти другую пещеру, где могу прижать своё лицо к её коже и вдохнуть.

Мне нужно сосредоточиться на своей задаче. Ксиа сейчас дрожит. Она слишком непривычна к температурам Секи. Мех не может обеспечить ей большую защиту от холода во время полёта.

— Наступает ещё один шторм, — кричит она, и ветер крадёт её слова. Независимо от этого, я слышу её.

Действительно, небо темнеет, готовясь пролить свежую волну снега. Зави и каха, вероятно, беспокоятся, что я ещё не вернулся. Я никогда так долго не ездил на охоту.

Когда мы собираемся выйти за границы, Секи, я подхватываю слабый запах, чем-то похожий на Ксиа. Я направляюсь к источнику. Это человеческая женщина, наполовину погружена в снег.

— Это моя подруга! — кричит Ксиа.

Как только я приземляюсь рядом с человеческой женщиной, то Ксиа слезает с меня и мчится к ней. Я изменяюсь в свою основной форму.

— Тесс! — Ксиа опустилась на колени рядом со своей подругой, а её тон страдальческий. У человека нездоровая бледность для её светло-коричневой кожи. Её глаза закрыты, одежда разорвана в нескольких местах. Воспалённые, красные порезы портят её плоть на левой руке и ноге, которые беспощадно разодраны и кровоточат на окружающий её снег.

— Что сделало это с ней? — спрашивает Ксиа, поглаживая рукой лоб подруги. Слёзы свободно текут по её лицу, и я хочу успокоить её.

Стоя на коленях, я могу осмотреть раны её подруги, узнав следы укусов.

— Кухи.

Она, должно быть, услышала серьёзность в моём тоне, потому что её брови поднимаются в тревоге.

— Что случилось? Что они такое?

Я не решаюсь ответить.

— Большие звери с ужасными когтями. Они не любят снег в Секе, поэтому остаются в пещерах Йохай, — я делаю паузу. — Их укус ядовитый.

— Нет. О, нет. Она должна быть жива, — Ксиа всхлипывает. — Она должна. Я не могу потерять и её тоже. Я не могу.

Кожа человеческой женщины холодная. Я не знаю, как долго она могла лежать здесь. Я прижимаю пальцы к её шее, ожидая признаков жизни. Слабое, неустойчивое биение пульсирует на кончиках пальцев.

Я встречаю тревожный, наполненный слезами взгляд Ксиа.

— Она жива.

— Она жива, — повторяет Ксиа, её голос хриплый и с облегчением. — Спасибо богине.

Небо становится темнее. Несмотря на дурное предчувствие, в нём я вижу дар Кахафуры мне, на фоне неприятных обстоятельств.

Это её подруга, которая привела её сюда, ко мне.

И это её подруга, которая заставит её остаться.

— Ей нужна медицинская помощь. Там, где я живу, есть медики. Пойдём со мной, и пусть они спасут жизнь твоей подруги.

Глава 7. Ксиа

Адан разрезает воздух, пространство бесконечно белого увеличивается под нами.

Хотя это волнующе — ездить на драконе, страх падения подавляет моё удовольствие.

Это долгий путь вниз.

Я не только должна держать равновесие, но и придерживать Тесс. Мои руки напрягаются, чтобы удерживать её на месте на Адане. Она всё ещё без сознания, её руки праздно покачиваются, когда мы летим. Я снова поглощена чувством вины, зная, что из-за меня она ранена. Если Тесс умрёт, то я думаю, что это будет «каплей, переполнившей чашу терпения», как любил говорить мой папа: когда всё дошло от дерьмового до абсолютно чертовски дерьмового.

Если она была в Секе, это означало, что она всё-таки вернулась. Это означало, что она пошла искать меня. Как я могу жить, зная, что она умерла, потому что я была слишком упряма? Что последние слова, которыми мы обменялись друг с другом, были злыми, обидными?

Пожалуйста, Тесс.

Пожалуйста, не умирай.

Пожалуйста, не уходи, как и все остальные.

Я не переживу, если ещё один человек умрёт из-за меня.

Горы в Секе все большие, но та, которая поднимается из снега вдалеке, пристыжает в размере остальных. Она гигантская. Доминирующая. Я в ужасе смотрю на неё так, как будто у неё есть способность двигаться, и свалить меня с поста наверху Адана.

Когда мы приближаемся, то я вижу ущелье, разделяющее его на две части. Склон горы крутой и усеян многочисленными отверстиями. Входы. Люди ползают вдоль склона, как муравьи на муравейнике.

Адан приземляется на уступ, что ведёт к одному из этих отверстий. Я изо всех сил стараюсь спуститься с него вместе с Тесс. Мои годы подъёма тяжёлых катушек проводов, наконец, окупились. Как только Тесс у меня, Адан изменился и выхватил её у меня в свои большие, сильные руки.

Мгновенный всплеск ревности поражает меня из ниоткуда. Как будто кто-то подбежал и ударил меня прямо в грудь. Просто… БАМ! Кулак в сиськи. Один момент переходит в следующий. Он оставляет меня пошатываться, колебаться между растерянностью и раздражением.

Какого хрена.

Это глупо.

Тесс ранена, и Адан достаточно силён, чтобы нести её.

Адан, держащий Тесс вот так, не должен беспокоить меня.

Меня это не беспокоит.

Совсем.

— Сюда, — говорит Адан.

Он ведёт меня вовнутрь горы. Вход ведёт в маленькую, пустую комнату, сделанную из камня. Затем Адан спешит через туннель. Так темно, что мне приходится проводить руками по грубым каменным стенам, чтобы сохранить равновесие. Здесь не так холодно, как в комнате, которую мы покинули. На самом деле, чем дальше мы продвигаемся, тем теплее становится. К тому времени, как мы выходим из туннеля, я потею под тяжелыми мехами Адана, обёрнутыми вокруг меня.

Следуя за поспешными шагами Адана, я дико бросаю взгляд вокруг, осматривая всё. Здесь не так темно, как в туннеле, но мрачно. Единственный источник света — факелы вдоль стены и костры на полу.

Снаружи эта гора ни что иное, как угроза. Её неровный, крутой внешний вид даст любому впечатление, что та же шероховатость внутри. Однако, внутри, гора так равномерно построена и сконструирована, как Андрак, с дорожками, лестницами, и комнатами. Всё сделано из камня и идёт по бокам, образуя круглое отверстие в центре. Вглядываясь через перила, я смотрю вниз в бассейн с водой, пар поднимается от его поверхности.

Люди-секан бесцельно двигаются, глядя на нас с любопытством, когда мы проходим. Они почтительно кланяются, когда видят Адана. Я так привыкла к обычному презрению со стороны людей Андрасари, что немного не уверена, как реагировать, когда некоторые приветствуют меня улыбками.

— Вызовите одного из медиков, — Адан приказывает мужчине-секану, который приближается к нам. Одетый в кожаную жилетку и штаны, и вооруженный копьем, я полагаю, что он охранник. Затем он кланяется, и быстро уходит, чтобы выполнить требование Адана.

Да. Итак, очевидно, Адан — важный человек здесь.

Я не слишком долго размышляю над этой мыслью. Моё внимание сосредоточено исключительно на Тесс, когда Адан входит в одну из комнат и кладет её на кровать из густых, мягких мехов.

Затем он тянется к пуговицам на комбинезоне Тесс и начинает их расстёгивать.

— Что ты делаешь? — Мой голос выше, чем должен быть.

— Она лежала на холоде некоторое время и, возможно, развилась болезнь, — объясняет он. — Мы должны снять с неё одежду и завернуть, чтобы восстановить тепло.

— Ох. Правильно. Хорошая идея.

Вместе мы быстро снимаем одежду Тесс. Как только она обнажена, то Адан достаёт больше мехов и полностью оборачивает Тесс. Она похожа на младенца, которого запеленали, у неё видно только лицо.

Мужчина-секан с седыми волосами и одетый в бежевую тунику длиной до икр отталкивает покрытие входа в комнату. Адан стоит, когда он входит, и Секан кланяется в почтении Адану, прежде чем приветствовать меня кивком.

— Та Конай, как я могу помочь?

Что?

Что?

Конай?

Адан — Конай секи?

Мой акт предательства, что я сплю с драки, внезапно увеличивается десятикратно. Если бы у меня было зеркало, то я бы не удивилась, увидев, как мои брови касаются линии волос. Мой рот работает, чтобы сформировать слова, но я не знаю, что сказать. По какой-то причине я чувствую себя обманутой. При этом я поверила, что он какой-то случайный, великодушный мужчина-секан, которого я трахнула, пока у меня была низкая температура, но он скоро будет забыт, как только я продолжу своё путешествие.

Но кто может забыть грёбаного Верховного Принца… всего проклятого региона?

Соберись, Ксиа. Сосредоточься на Тесс.

Адан смотрит на меня, а затем указывает на Тесс, когда говорит.

— Исходя из беглого осмотра я полагаю, что на человека напал кухи, — говорит Адан. — Хотя, возможно, ваш опытный глаз может обнаружить иное, медик Олхан.

Кивнув, медик Олхан приближается к Тесс и опускается на колени рядом с ней, также поставив вниз свою сумку. Когда он начинает разворачивать покрывало, то сохраняющее тепло Тесс стонет и моргает, её глаза открыты.

Я рядом с ней в считанные секунды. Её взгляд не сфокусирован, её черты лица скривились от боли.

— Тесс, это я. Это Ксиа.

— Ксиа… ты… ты жива… слава богу… — затем она задыхается и сильно дрожит. — Холодно… холодно…

Слёзы покалывают мои глаза, но я не хочу их проливать. Я устала плакать. Устала чувствовать себя такой беспомощной и отчаявшейся. Это моя вина. Я во всём виновата. Я была груба с ней, прогнала её, и она пострадала.

— Это хорошо, — говорит медик.

— Почему это хорошо? Она испытывает боль.

— Да, но холод уходит. Её тело борется, судя по её организму. — Затем её веки опускаются, когда она снова впадает в беспамятство.

Медик возвращается к своей задаче, быстро раскрывая её из мехов. Он осматривает раны, хмурясь от глубоких следов укусов на руке и ноге. Они выглядят ещё отвратительнее, чем раньше, чернота распространяется по краям, где повреждена кожа.

Медик смотрит через плечо на Адана и кивает.

— Вы правы, Та Конай, — с тревогой говорит он. — Нам нужен свежий тёплый мешок, чтобы спасти её.

Адан молча кивает, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Ты и твой друг здесь в безопасности, Ксиа. Я скоро вернусь.

Я быстро встаю.

— Куда ты направляешься?

Несмотря на оставшийся гнев из-за того, что он не раскрыл свою личность, я всё ещё чрезмерно благодарна за всё, что он сделал. Я была бы мертва, если бы не он. Тесс была бы мертва, если бы не он. В то время, как я была бесполезной лужей слёз, обвиняя себя в гибели Тесс, он был сильным, способным и активным.

— Получить противоядие, чтобы спасти твою подругу.

 

Глава 8. Адан

Противоядие, чтобы спасти жизнь.

Тем не менее, это не вся правда, почему я вызвался отыскать его. Я знаю это. Если бы это было так, то я бы отправил одного из охранников, сделать эту работу. В конце концов, это не трудная задача для драки — убить.

Нет. Я хочу заслужить ещё больше благосклонности Ксиа. Мне нравится, как она смотрела на меня перед тем, как я ушёл, её взгляд, наполненный благодарностью. Как будто я её спаситель и защитник от абсолютного отчаяния. Использовать задание для содействия этой перспективе, возможно, эгоистично, когда жизнь её подруги остаётся под вопросом.

Хотя не совсем так. Я делаю это, чтобы уберечь Ксиа от страданий потери подруги, потому что я чувствую, что она уже многое потеряла. Я также хочу, чтобы человеческая женщина по имени Тесс жила, потому что я благодарен ей. Она привела ко мне Ксиа.

Я забираю своё копье из пещеры, а потом вспоминаю, что мне не нужно оружие. Теперь, когда я снова контролирую своего дракона, победить кухи — будет простым делом.

Подойдя к одному из входов в Вьяку, я изменяюсь и поднимаюсь в небо. Шторм уже близко. Я должен быть быстрым, если должен лететь к и от границы Йохай с Секой.

Я лечу к пещерам, где обычно обитают кухи, и приземляюсь у входа. Не занимает много времени, чтобы появиться для одного из четвероногих зверей с мохнатым, серым мехом. Он рычит на меня, его шерсть поднялась, уши прижаты, длинные клыки обнажены. Ему угрожает мой размер и тот факт, что я вторгаюсь на его территорию. Я собираюсь сжечь его живьём своим огнём, когда вспоминаю инструкции медика, — вернуть мешок внутри, в его теплом желудке. Полагаю, он не имел в виду обугленный.

Поэтому я позволил существу подойти ближе, и когда оно прыгает, чтобы атаковать, я наношу удар. Он падает на землю, но сразу же поднимается на ноги, стряхивая всю тяжесть своего падения. Он снова нацеливается, рычит и набрасывается. На этот раз, мой удар точен. Я вонзаю свои когти ему в шею, мгновенно убивая.

Получив тело кухи, я снова взлетаю в небо с ним и возвращаюсь к Вьяке, как раз, когда разразился шторм. Я несу мёртвого монстра к медику, и Ксиа отшатывается при виде его.

— Это та штука, которая напала на Тесс?

— В своём роде — единственный.

— Для чего он нужен?

— В желудке есть мешок, который содержит противоядие от его ядовитого укуса.

Я поручаю Ксиа положить сложенную ткань на пол, а затем я кладу кухи вниз. Используя клинок медика, я потрошу зверя и погружаю руки по локоть, глубоко в его влажные, тёплые внутренности. Верхняя губа Ксиа изгибается в отвращении, но она не отводит взгляд.

— Мне было, возможно, семь или восемь энур, в первый раз, когда я увидел, что мой тоха сделал это, чтобы спасти жизнь неменяющемуся секану, — говорю я, когда ищу мешок на ощупь. — Я почти отказался от еды, которую съел. Мой брат убежал в слезах, крича.

Я обычно не говорю про Двэна, но чувствую себя обязанным поделиться воспоминаниями с Ксиа.

Её плечи расслабляются, а маленькая улыбка дергает ее губы.

— Не удивляйся, если я последую примеру твоего брата. Я не знаю, сколько ещё смогу смотреть.

Я нахожу мешок и высвобождаю его из тела зверя. Достав руку из кухи, я положил мешок в миску, и Ксиа вручила его медику Олхану.

Подруга Ксии лежала обнажённая на меху. Она высокая и стройная. Без сомнения привлекательная женщина, но в моих глазах её красота бледнеет в сравнении с Ксиа. Вытирая кровь кухи с моих рук, я знаю, что моя цель выполнена, и должен заняться своим обычным делом. Я еще не готов покинуть присутствие Ксиа, но мои обязанности Коная требуют моего внимания в другом месте.

— Я вернусь позже, — говорю я ей, когда подбираю тело кухи. Оно пополнит продовольственные магазины. Зверь не является обычным мясом для употребления, но не будет потрачен впустую.

Она открывает рот, чтобы заговорить, но отвлекается, когда медик Олхан прижимает шприц к мешку, а затем делает переливание тёмной жидкости её подруге.

Я ухожу и отправляюсь на кухню. Там я нахожу одного из рабочих, чтобы приготовить, что-нибудь поесть для Ксиа и её подруги, и отправить им.

Большая часть моих обязанностей, как Конай — не что иное, как скучная работа. Мне потребовалось время, чтобы приспособиться к этому факту, поскольку большая часть моей жизни была потрачена в битве или подготовке к битве. Приключения прошлой ночи и этого утра отвлекают меня на большую часть дня. Теперь, когда я больше не в присутствии Ксиа, изумление от обнаружения того, что она моя асафура, начинает тонуть под голосом сомнения.

Голоса, которые напоминают мне, кто я и что сделал, чтобы попасть сюда.

Также как она моя, мои действия из прошлого — доказательство моего истинного характера и по этой причине аннулируют моё право иметь её.

К тому времени, как я посетил Ксиа, наступила ночь. Она прислонилась к стене, её веки опускались от истощения. Её глаза открываются, когда я приближаюсь.

— Ты устала. Ты не должна бороться с этим. Отдохни.

Она не отвечает сразу. Потирая глаза и лицо, она садится прямо, встречая мой взгляд.

— Почему тебя это волнует? — спрашивает она вдруг. — Почему тебя волнует, устала ли я или жива ли Тесс? Почему ты прошёл через столько неприятностей, чтобы помочь нам?

Потому что ты моя пара, и я не хочу ничего, кроме как радовать тебя.

Но я не могу сказать этого. Мы всё ещё так мало знаем, друг о друге, несмотря на то, что уже пережили сегодня. Она не примет это, если я скажу ей, что она моя асафура.

— Должна ли быть причина?

— Да, — Ксиа поджимает губы. — Мы люди, а вы — Рур драки. Также, не просто любой Рур драки, Ты — Конай, — она глубоко вздыхает, покачав головой. — Почему ты не сказал мне это раньше?

— Я не считал, что для тебя будет важно знать, — говорю я. — Чтобы изменилось, если бы я сказал?

— Я определённо не стала бы… делать… то, что мы сделали прошлой ночью. — Ксиа трёт губы. — Теперь я не могу решить, хранить ли этот секрет до последнего вздоха или написать книгу откровений о моих подробных приключениях в Секе с их королевской семьёй.

Я улыбаюсь.

— Тогда я вовсе не извиняюсь, что не раскрыл свою личность.

Она стоит, обнимая себя. В тишине она смотрит на свою подругу, которая ещё спит. Аккуратно обёрнутые повязки покрывают её руки.

— Андрасари никогда не заботились о людях, — тихо говорит она. — Мы были, как муравьи под их ногами. Независимо от того, жили мы или умерли после того, как они наступили на нас, это не их забота.

— Андрасари и мои люди, также воевали несколько энур. Они не славятся своей непредвзятостью или честностью. Однако их новый Конай подаёт надежды.

Она подходит ближе, её глаза тёмные и блестящие.

— Спасибо, Адан, — говорит она. — Спасибо за всё, что ты сделал. — Она неуверенно улыбается. — Я надеюсь, ты не против, потерпеть нас ещё немного. Медик говорит, что Тесс не сможет ходить какое-то время.

— Я не против.

Это именно то, чего я хотел.

Она устало вздыхает.

— Я хочу отдохнуть, но сначала хотела бы принять ванну.

— Пойдём. — Я схватил её за руку, желая прикоснуться к ней снова, и направил её дальше в пещеру, где находится бассейн с подогретой водой. Пар заманчиво поднимается с его поверхности.

— Сиськи Кахафуры, прямо сейчас это выглядит потрясающе, — говорит она в волнении.

Я смеюсь.

— Твоя изобретательность ругательств выходит за рамки мужских частей.

— Выставь «сиськи» перед чем угодно и скажи это с удивлением… вот и всё. Совершенно хорошая ругань, — Ксиа кивает на бассейн. — Откуда прибывает вода?

— Бассейн в нижней части. Сердце Вьяки. — Говорю я. — В него встроены каналы, которые служат источником воды для всех пещер здесь.

— Вьяка, — она медленно произносит слово. — Это название этой горы?

— Да. Яндирравьяка. Мы находимся в самом большом из двух.

Она кивает, её взгляд фиксируется на бассейне, когда она тянется рукой к пуговицам на её одежде.

Ксиа расстёгивает первые несколько, а затем останавливается и смотрит на меня. Она кусает губу, как будто в размышлении, прежде чем продолжает расстёгивать странный серый костюм, который носит. Затем она опускает руки по бокам.

Через щель в расстёгнутом спереди костюме, изгиб её обнаженной груди и грудины дразнит меня.

Мой взгляд скользит вверх, к её, когда воздух между нами сгущается. Она облизывает нижнюю губу. Хотел бы я, чтобы мой язык попробовал их.

Это может быть мой язык, пробующий её.

Я шагаю к ней, и почти незаметно она наклоняется ближе ко мне.

Крики за пределами пещеры прерывают нас, и крадут наше внимание. Мой народ зовёт меня.

Ксиа хмурится.

— Что происходит?

— Не беспокойся. Купайся, затем отдохни.

Она молча кивает, а я спешу наружу. Меня немедленно встречает охранник, его явный ужас ослабляет моё возбуждение и отгоняет все мысли о Ксиа подо мной, в моей голове.

— Та Конай, есть ещё, — говорит он. — Ещё три дракилы найдены мёртвыми.

Глава 9. Ксиа

Когда я проснулась, то Тесс всё ещё спала.

Она уже давно в отключке, периодически просыпаясь в течение короткого периода, прежде чем провалиться обратно в темноту.

В какой-то момент её кожа стала невероятно горячей, и она начала потеть. Заходил медик Олхан и сказал, что это яд кухи покидает её тело. Что хорошо.

Кажется, в книгах медика Олхана только болезненные мучения Тесс являются хорошими признаками. Честно говоря, у него типичный вид злого персонажа из тех шоу, которые я смотрела на консоли в Андраке. Густые, кустистые брови, тонкие усы и тёмно-серые глаза, которые блестят интеллектом или безумием. Или тем и другим. Коротая время в мрачной забаве, я представляю, что он, на самом деле, злой медик, который тайно наслаждается, глядя на то, как страдают его пациенты.

Я чувствую облегчение, что Тесс, кажется, исцеляется, но моё беспокойство о ней остаётся. Ей снятся кошмары. Ужасные. Она кричит и начинает трястись, пинаться и бить какого-то невидимого врага, которого только сама может видеть. Единственное, что её успокаивает, что я держу её и рассказываю глупые истории прошлых событий, когда мы жили в Андраке. Некоторые из этих историй причиняют мне боль, вероятно, так же как монстры в её кошмарах, потому что они включают моего отца. Воспоминания о нём, когда он был жив и счастлив, и рядом со мной.

Я ненавижу это чувство, давящее на мою грудь. Этот груз на плечах. Чувство вины, страх, хрупкая надежда, которую так легко можно раздавить под каблуком жестокой судьбы. Постоянная мысль, кружащаяся в моей голове, заключается в том, что я не верю, что смогу выдержать ещё одну потерю кого-то, кого ценю в своей жизни.

— Не смей умирать, Тесс, — говорю я ей с комом в горле. Я поглаживаю рукой её лоб. Сейчас её кожа нормальной температуры. — Клянусь богиней, если ты сделаешь это, то я найду тебя, папу и Джогена и надеру вам задницы за то, что оставили меня.

Пока Тесс спит, я просто сижу там и не знаю, что делать. Когда я начинаю чувствовать беспокойство, то я встаю и меряю шагами пещеру. Она не сделана из сверкающего стекла и металла, как я привыкла в Андраке, но она большая и удобная. Гораздо больше, чем тесные помещения, которые мне приходилось делить с остальными, пока мы все были рабами.

Поглаживая рукой вдоль каменной стены, я поражаюсь, что эта большая гора вмещает сообщество людей. Я поворачиваюсь, намереваясь взглянуть наружу, когда вижу, бледного ребёнка, который наклоняется и всматривается в Тесс. Огромное белоснежное существо, достигающее моей груди, стоит рядом с ним.

Встревоженная, я собираюсь спросить его, что он делает, но он выпрямляется и поворачивает любопытный взгляд в мою сторону. Как бы молод он ни был, он красивый самец. Без сомнения, когда он станет старше, то он буквально будет завораживать сердца, просто одним своим серебристым взглядом.

— Она мертва? — спрашивает он.

— Нет.

— Я рад. Я думал, монстр добрался до неё.

— Монстр добрался до неё. Вот почему она ранена.

Он хмурится.

— Но она не умерла. Монстр всегда убеждается в вашей смерти. Он забирает кровь.

ЛАДНО. Очевидно, мы говорим не об одном и том же.

— Что это за монстр?

Серьёзно. Какие существа бродят по северу? В Андрасаре самой большой угрозой для нас были драконы.

Я приближаюсь к нему, но резко останавливаюсь, когда белоснежный зверь бросает на меня проницательные голубые глаза. Он похож на кошку, которая выросла в несколько раз больше обычного размера. У меня нелепое желание погладить его. Держу пари, я потеряю руку в процессе.

Он пожимает плечами.

— Никто не знает. Он приходит только за дракилой. Я думаю, он не придёт за ней, — затем он расправляет свои тощие плечи. — Но мой рах сильный. Он — настоящий воин. Он убьёт монстра, когда найдёт его. Когда я стану старше, то я тоже стану воином.

— Не думаю, что тебе это нужно, если на твоей стороне есть это, — я указываю на большого кота. — Он отпугнёт от тебя всех врагов, не пошевелив пальцем.

Он усмехается и идёт вперёд. Так же и кошка. В страхе я стараюсь не делать шаг назад. Я не знаю много о крупных хищных животных, но слышала истории. Большинство из них могут почувствовать запах страха, и большинство из них атакуют из-за этого. Может быть, это то, что случилось с Тесс.

— Я — Зави, а это Лим, — мальчик погладил голову кошки. — Ты нравишься ей.

Я поднимаю бровь. Ярко-голубые глаза кошки пристально сосредоточены на мне. Я до сих пор недостаточно храбрая, чтобы удерживать её взгляд.

— Я — Ксиа, — говорю я Зави. — Откуда ты знаешь, что я ей нравлюсь?

— Она не пыталась тебя съесть.

— Это… утешает.

— Мне ты тоже нравишься, — говорит он прямо. — На тебя приятно смотреть, даже если ты не драки. Может, поэтому рах привёл тебя сюда.

— Ты брат Адана?

— Младший. Мой другой брат, Двэн, мёртв.

— Мне жаль это слышать.

Я вспоминаю историю Адана о его брате, когда он рылся в животе кухи. Как и раньше, немного волнения проходит через меня, чтобы узнать больше об Адане.

— Хочешь увидеть вершину Вьяки? — спрашивает Зави.

Я смотрю на лежащую фигуру Тесс. Она всё ещё крепко спит. Думаю, быстрая экскурсия не повредит.

— Конечно, но я не могу долго отсутствовать. Мне нужно быть рядом, когда моя подруга проснётся. Я могу ей понадобиться.

Зави кивает в знак понимания и поворачивается, чтобы уйти с Лим.

Стоя на коленях рядом с Тесс, чтобы убедиться, что ей удобно, я удивлена, обнаружив, что её глаза открыты.

— Эй, ты, — говорю я, улыбаясь. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто я больше мертва, чем жива, — хрипло говорит она, морщась.

— В какой-то момент была, но я знаю, что ты слишком упряма, чтобы умереть.

Она тихо смеётся, звук скрипучий и слабый.

— Я рада, что ты жива, Ксиа, — говорит она. — Я сожалею о том, что сказала, прежде чем уйти.

— Мне жаль, что была с*кой, — я поморщилась. — Ты права, что я вымещаю свой гнев…

Без предупреждения, Тесс протягивает руку к моему затылку и тянет вниз для поцелуя. Мои глаза широко открыты от шока, я вскользь осознаю, что её губы мягкие напротив моих, прежде чем я поспешно отстраняюсь от неё.

— Какого чёрта, Тесс? — зашипела я, прижимая пальцы ко рту. — Почему ты… что это было?

— То, что я всегда хотела сделать. Только Джоген добрался туда первым.

Как я могу ответить на такое заявление? Глядя в сторону Зави, моё лицо горит, когда он спокойно наблюдает за нами. Он всё видел. Мой желудок мутит, от того, что он также скажет Адану. Но тогда… ну и что? Это не то, что я поцеловала Тесс или хотела этого. На самом деле, я не должна бояться реакции Адана на это.

Мы не вместе.

— Мы в Секе, — я натянуто улыбаюсь, отчаянно пытаясь изменить тему. Притворяясь, что только что ничего не произошло. — Драконы здесь, кажется, намного добрее, чем те в Андрасаре. Их Конай нашёл нас и привёл сюда, чтобы ты могла поправиться.

Она спокойно кивает.

— Я… я собиралась немного осмотреться с братом Коная, — указываю на Зави у входа в пещеру. — Но могу остаться здесь, когда ты проснулась.

— Нет, всё в порядке. Ты должна идти. Я всё ещё довольно уставшая, — она улыбается, но это неестественно. Теперь, между нами, неловкость и я ненавижу это.

Я встаю.

— Я дам знать медику, что ты проснулась и принесу немного еды, — Тесс спокойно кивает, и я поворачиваюсь к Зави. — Ты можешь сначала отвести меня к медику?

С несколькими мягкими похлопываниями по плечу Тесс я спешу следовать за Зави, когда он уходит с Лим. Я не могу дождаться, чтобы оставить позади всю эту неловкую энергетику, которая сложилась между мной и Тесс. Мы только что прошли через одно препятствие, и теперь проходим через другое. Наверное, было бы лучше, если бы мы продолжали злиться друг на друга, когда она проснулась.

К счастью, моё путешествие за пределы пещеры сразу же отвлекает меня. Зави ведёт меня вперёд, и я стараюсь идти в ногу с его быстрым темпом, осматривая всё вокруг. Здесь действительно произведение искусства, хотя освещение не самое обширное, и тени скрываются повсюду. Должно быть, потребовалось сотни лет, чтобы тщательно построить каждый кругообразный этаж, убедившись, что Вьяка остался структурно прочным.

— Лазарет, — говорит Зави, ведя меня в огромную пещеру. Рядом со входом столпилась группа людей-секан в их первичном виде. Многие из них выражают скорбь, страх и гнев.

В центре группы стоит Адан, разговаривая с ними спокойным, твёрдым тоном. Я чувствую его разочарование, даже несмотря на то, что он отлично скрывает это.

Я не видела его со вчерашнего вечера, после суматохи снаружи пещеры.

Суматоха, которая прервала наш поцелуй.

Жар приливает к моему лицу от воспоминания. О чём я вообще думаю? Проведя день, убеждая себя, в том, что произошло у нас с Аданом, — было единичным случаем, который никогда не повторится. Все эти устойчивые убеждения пали в сторону, как только он появился.

Это был такой длинный и ужасный день. Адан был сильной и способной опорой, на которую я положилась, и это сделало его невероятно привлекательным. Также не повредило, что, когда он смотрел на меня, то я чувствовала, что я единственное, что он хотел в жизни.

— Как я уже говорил раннее, мы ещё не знаем, что вредит нашим детям. Но мы прилагаем все усилия, чтобы найти угрозу, — говорит он.

— Это Кахафура наказывает нас! — говорит гневно мужчина впереди. — Она забирает жизни наших детей, потому что вы не принесли присягу, Конай!

Адан хмурится на самца.

— Это аргумент, основанный на суеверии. Принёс ли я присягу или нет, невозможно физически украсть кровь из детских тел. Мы сталкиваемся с ощутимой угрозой и будем действовать соответственно, чтобы найти и уничтожить её.

На кроватях позади Адана лежат трое маленьких детей. Они такие бледные, почти такие же белые, как снег снаружи. Старшая женщина-секан, одетая в чёрное, моет их кожу тканью. Она подняла голову с хмурым взглядом на звук обвинений, которые бросают на Адана.

— Тогда это сталь! — говорит мужчина, настойчивый в своём иррациональном мышлении. — Это подарок от врага. Андрасари пролили кровь многих людей-секан. Мы должны уничтожить всё это!

Это не моё дело, и я чужак здесь, но желание отстоять Адана сильнее, чем голос, предостерегающий меня держать рот закрытым.

— Принятие подарка от Андрасари не убивает ваших детей, — говорю я. — Сталь — хорошая вещь. Полезная. Из неё можно производить оружие и укреплять ваши дома. Имейте веру в вашего Коная, что он делает всё возможное, чтобы защитить вас и тех, кого вы любите.

К тому времени я закончила, все молчат и смотрят на меня. Включая Адана. Я кусаю губы, смутившись, что открыла рот, там, где не следует.

Глава 10. Адан

— Человек прав, — говорит женщина, кивая. — Мы должны верить в нашего Коная. Он знает, что лучше для нас, и мы должны поддерживать его решения, а не отвлекать бессмысленными пререканиями.

Общие звуки согласия проходят сквозь толпу и люди расходятся. Я приближаюсь к Ксиа, поражённый её откровенностью.

— Извини, что сунула нос туда, куда не нужно, — говорит она.

Увидев её снова, я чувствую себя жаждущим существом, которое столкнулось с водой, но ему говорят, что он не может пить.

— Не нужно извинений. Ты хорошо справилась. Ты преуспела там, где я не смог успокоить свой народ.

— Потому что они семья, — Ксиа пожимает плечами. — Иногда слышать хороший совет от кого-то, кого вы знаете, просто не приживается, также как слышать точно такой же совет от незнакомца.

— Это так верно, — говорит каха, выходя вперёд. Она с любопытством смотрит на Ксиа, прижимая руку к груди. — Я — Джетта. Мать Адана. Адан рассказал мне о вашем прискорбном обстоятельстве посещения Секи. Твоя подруга в порядке?

— Она жива благодаря A… Конаю. Медик также проделал большую работу, чтобы сохранить ей жизнь. Тесс проснулась сегодня, поэтому я здесь. Я хотела оповестить медика Олхана.

— Приятно это слышать, Ксиа.

Сообразительный, проницательный взгляд моей матери мечется, между нами двумя, прежде чем она улыбается. Затем её взгляд падает на Зави, который смотрит на тела мёртвых дракил, и её улыбка исчезает за хмурым взглядом.

— Зави! Почему ты не со своим учителем… снова?

Зави подпрыгивает, на его лице ошеломлённый взгляд, как будто он тоже только что понял свою ошибку. Мне удаётся погладить Зави по голове в утешительном жесте, когда каха тащит его прочь в стальном захвате на его руке. Лим следует за ними.

После извещения медика Олхана о сознании Тесс, я остался наедине с Ксиа. Искушение взять её — сильнее, чем когда-либо. Но сейчас не время и не место. Тела последних смертей лежали на небольшом расстоянии и внимание Ксиа сосредоточено на них.

Она приближается к ним, и я иду следом.

— Они такие молодые, — тихо говорит она. — Кто мог это сделать?

— Медик сообщил, что их кровь высасывается из них через ноздри и рот, — говорю я. — Так что я больше не считаю, что это кто, а что. Какое-то злобное существо не с этой планеты, скрывающейся в Вьяке.

Меня не так легко поколебать суевериями и верой в проклятия, но я не буду отрицать, что обвинение мужчины-секана даёт мне паузу. Что, если это способ Кахафуры сказать, что я не подхожу для роли Конай? Но долго останавливаться на этих мыслях — означает позволить им остаться и отравлять меня, так что я затыкаю их.

— На Земле есть истории о мифических кровососущих существах, — говорит Ксиа. — Их называют вампирами. — Слово, которое она говорит, странное, и не на языке Рур. — Они кусают твою шею и пьют кровь через укус.

Я испытываю желание прокомментировать, что это звучит похоже на утверждающий укус, который кто-то делает своей асафуре, но держу язык за зубами.

— И как эти монстры были побеждены в историях?

— Мой папа говорил, что существует множество способов убить их. Самым популярным было подвергнуть их солнечному свету, где они горели и становились пеплом.

— Твой отец говорит, как знающий мужчина.

— Был. Он мёртв, — Ксиа сосредотачивает свой взгляд на мне. — Сожжён заживо Рур драки.

Ах, наконец, причина её первоначальной враждебности ко мне. Я ищу подходящий ответ, сознавая, что её признание является деликатной темой. Неверные слова могут нанести вред предварительному мосту, который мы построили друг с другом.

— Ксиа…

— Зави вёл меня на вершину Вьяки, — внезапно сказала она. — Полагаю, сейчас об этом не может быть и речи, — уголки её рта поднялись в нервной улыбке. — Есть ли шанс, что ты можешь направить меня в столовую, чтобы я могла взять что-нибудь для Тесс?

— Нет необходимости. Я отправлю вам вашу еду.

— Спасибо. Мне также нужен проводник назад. Не хочу оказаться в каком-то тёмном и пустынном туннеле, крича о помощи, — Ксиа кусает губы. — Но ты, наверное, занят. Если дашь мне указания…

Подойдя поближе, я опускаю руку вниз по её руке, чтобы сжать своей. Она издаёт мягкий вздох от моего прикосновения. Зная, что этот простой контакт влияет на неё — радует меня.

Я веду её из лазарета, более длинным маршрутом, чтобы мог продлить наше время вместе.

— Тесс поцеловала меня, — внезапно говорит она. Её черта, о которой я уже узнал — у нее есть особенность выплескивать наружу свои мысли. Как будто она думает в таком быстром темпе, что становится перегружена и стремится это произнести.

Я хмурюсь.

— В благодарность?

Она качает головой.

— Она вроде как призналась, что я ей нравлюсь. Это так странно. Я знаю её много лет и ни разу не подозревала об этом. И теперь, между нами, неловкость. Всё, что я хочу сделать, это избежать всего этого, — Ксиа выпускает вздох. — Я даже не знаю, зачем я тебе это рассказываю.

Ревность растёт в моей груди и мой хмурый взгляд углубляется.

— Ты чувствуешь то же самое к ней?

— Нет, я вижу в ней только друга.

— Тогда ты должна сказать ей это. Не избегай её. Выскажись честно. Например…

Я тянусь к ней, обвивая руки вокруг неё и прижимая её тело к стене. Она издаёт удивлённый звук, прежде чем я заявляю права на её рот в поцелуе.

Её губы такие же вкусные, как в первый раз, когда я попробовал их. Тем более, что я хотел её с того времени и был лишён возможности. Ксиа толкает мою грудь, но её борьба короткая. Вскоре её пальцы погружаются в мою одежду, и она притягивает меня, открывая рот, чтобы углубить наш поцелуй.

Я такой твёрдый, как камень за её спиной, и когда я прижимаюсь к ней, чтобы она могла меня чувствовать, она стонет мне в рот. У меня была эта соблазнительная женщина однажды, и именно по этой причине так трудно сопротивляться ей. Поэтому, мои мысли постоянно поглощены ею.

Я хочу взять её прямо здесь, напротив этой стены. Но сейчас в любой момент, кто-то может столкнуться с нами. Хотя мне не стыдно быть увиденным тесно с Ксиа, мои люди всё ещё не оправились от убийств. Это не внушит уверенности в моих способностях, если меня увидят таким вопиющим проявлением отсутствия самоконтроля.

Так что неохотно, я отдаляюсь от Ксиа. Она быстро дышит, её глаза ошеломлены.

— И это пример какого чувства?

— Что я ревнивый мужчина, — мои губы слегка касаются её, когда я говорю. — Я не люблю, когда другие пытаются взять то, что принадлежит мне.

— Я не твоя, Адан. Я всего лишь случайный человек, которого ты спас от снега, — Ксиа прижимает ладони к моей груди, и я отпускаю её. — Это могла быть Тесс, которую ты обнаружил той ночью, а я лежала бы в пещере с порезами по всему телу от нападения кухи.

— Но это была не Тесс, которую я нашёл в снегу, Ксиа, — мягко говорю я. — Это была ты.

Глава 11. Ксиа

— Я больше не могу сидеть взаперти! Если не выйду на улицу, то сойду с ума.

— Выйти на улицу невозможно, Тесс, — говорю я ей. — Мы довольно высоко, и твоя нога всё ещё болит. В Секе много снега. Наверное, прямо сейчас идёт снег.

— Тогда хотя бы окно? — Она хмурится и складывает руки. — Мне нужен свежий воздух. Мне нужно увидеть что-то другое, кроме мрачной пещеры. К тому же как долго мы здесь пробыли?

— Может быть, семь дней или около того.

— Именно. Семь дней и всё это время я плашмя на спине. Я должна двигаться, Ксиа, — Тесс шевелит телом там, где сидит, подпирая стену. — Я должна двигаться!

— Медик сказал, тебе не двигаться слишком много. Ты всё ещё исцеляешься.

— Что он знает? Он нудный! — издевается она. — Это не его задница покрывается волдырями от пребывания в одном месте так долго, — затем её голос и взгляд стали умоляющими. — Пожалуйста, Ксиа. Не заставляй меня вытаскивать большие пушки.

Я удивленно смотрю на неё.

— Что такое большие пушки?

— Водопроводная станция. Слёзы. Достаточно, чтобы наполнить этот бассейн там. Я сделаю это. Клянусь богине, я буду сидеть здесь и плакать, как ребёнок, пока не получу то, что хочу.

— Хорошо. ЛАДНО, — я раздражённо вздыхаю. — Я видела кучу входов во Вьяку, когда Адан привёл нас сюда. Может, мы сможем найти один.

— Адан, да? — взгляд Тесс подозрительно сузился. — Кто-то общается с Конай Секи.

— Это его имя!

— И он не возражает против того, чтобы ты его так называла?

— Я не понимаю, почему он должен.

— Потому что обычно, королевские Рур драки предпочитают, чтобы простолюдины обращались к ним по титулу. Только семья, друзья и любовники получают честь имён. Интересно, в какую из этих трёх категорий попадаешь ты?

Я сжимаю губы.

— Никакую.

На мгновение наступает молчание, прежде чем она разрушает его.

— Я думаю, ты лжёшь. Думаю, ты точно знаешь, почему он позволяет тебе быть настолько знакомой с ним. Просто потому, что я не здорова, не значит, что я слепа. Возможно, он навещал нас столько же много раз, как и медик. И держу пари, это не потому, что он так беспокоится о моём благосостоянии.

— Если тебе есть что сказать, Тесс, выкладывай, — теперь говорю я, раздражённо.

— Ты ему нравишься, — говорит она, внимательно наблюдая за мной. — И он тебе тоже нравится.

— Какое это имеет значение? — говорю я, не желая ничего признавать. Несмотря на мои твёрдые убеждения, что я ненавидела всех драконов из-за того, что один сделал с моим отцом, Адан стёр эти убеждения. Он спас мою жизнь и Тесс, и с тех пор присматривает за нами. Даже его люди не обращались с нами плохо во время нашего пребывания. Секан кажется, не волнует, что мы люди. Мы не трактуемся иначе, потому что у нас нет мощного монстра, живущего внутри нас.

Это так не похоже на то, с чем я сталкивалась все годы жизни в Андрасаре. Конечно, было несколько Андрасари, которые были на стороне людей, сражаясь вместе с нами за нашу свободу. Самой значительной была рахса Терона Висклауда, Эйин Висклауд. Несмотря на то, что она была сестрой мужчины, который осуществил наше порабощение, до тех пор, пока не влюбился в человека, однако она хотела, чтобы все мы были свободны.

— Потому что это означает, смерть любой оставшейся надежды, которая у меня есть.

— Надежды на что?

— Что я могу тоже тебе понравиться.

О. Поцелуй. Мы об этом вообще не говорили. Я была слишком труслива, чтобы завести разговор. Я боюсь, что, распечатав то, что это означало, может привести к ещё одной ссоре и определённому расколу в нашей дружбе. У нас уже был неприятный спор, прежде чем мы добрались до Секи. Я не хочу, чтобы это произошло снова.

— Тесс… я… — я помню, что Адан сказал о том, чтобы быть честной, как раз перед тем, как подарить мне поцелуй от которого подворачиваются пальцы на ногах, который заставлял меня чувствовать, что его дракон зажёг меня. Позорно, я признаю, что, если бы он решил трахнуть меня на месте, возле стены, то я бы позволила ему. Нет, перестань думать об этом. Сосредоточься! — Тесс, ты нравишься мне. Очень. Но только как подруга.

— Потому что ты предпочитаешь пенисы, верно? — усмехается она.

Я фыркаю.

— Ну, да. Кроме того, ты сестра Джогена. Это просто не кажется правильным, — я посылаю ей вопросительный взгляд. — Я думала, тебе нравятся мужчины? Разве ты не была с этим механиком… Севан… Сафан…?

— Севран. Мне нравятся мужчины, и женщины тоже нравятся, — Тесс вздыхает. — Мне казалось, что я предаю умершего брата. Я уже сказала себе отступить, но хотела попытаться, прежде чем сделать это, — она качает головой. — Теперь, я действительно отступаю. Особенно сейчас, когда ты заинтересована в… Адане.

Моё лицо становится горячим.

— Нет. Я не могу. Он драки.

Но, даже, когда я говорю слова, они содержат уверенности меньше нуля и меньше нуля истины.

— Это тоже ограниченное, предвзятое мышление, которое порабощало человечество годами, Ксиа, — говорит она. — Я понимаю, почему ты ненавидишь их, из-за того, что случилось с твоим отцом, но дракон, который его убил, тоже мёртв. Если ты продолжишь обижаться на всё, что причинило тебе вред в жизни, тогда ты проживёшь в ожесточённости и злости, подруга.

Держась за стену для поддержки, она изо всех сил пытается встать на свою неповреждённую ногу. Я хватаю меховые куртки, которые нам предоставили от холода, и обернула одну вокруг Тесс, а другую вокруг себя. Затем я даю ей свою руку для дополнительной поддержки.

Я изгибаю бровь, когда мы медленно продвигаемся к входу пещеры.

— Когда ты стала таким колодцем мудрости?

— Когда я умерла, я видела свет. Он говорил со мной и дал ответы на все важные жизненные вопросы.

За пределами логова мрачно, как обычно. Жара от дымящегося бассейна внизу прогоняет холод и согревает меня в меховой куртке.

— Я попрошу одного из патрулирующих охранников рассказать нам, как добраться до входа, — говорю я.

Это происходит медленно из-за повреждённой ноги и руки Тесс. Когда мы идём, то пот образуется на её сморщенном лбу, и она тяжело дышит через раскрытые губы.

— Тесс, я не думаю, что это хорошая идея. Ты выглядишь так, будто тебе больно.

— К чёрту боль. Я хочу свежий воздух, и я получу его.

Я вижу охранника, патрулирующего поблизости, но к нам приближается ребёнок.

— Куда вы идёте? — спрашивает Зави.

— Мы пытаемся найти один из тех входов, чтобы мы могли выглянуть на улицу.

Глаза Зави загорелись от волнения.

— Я могу отвести вас, — он мчится к отверстию одного туннеля и указывает в зияющую тьму. — Через этот.

— Довольно темно, — говорит Тесс.

Зави протягивает руку ладонями вверх и шар света проявляется в его открытой ладони, пока не вырастает.

— Сафур, — говорит он с ухмылкой, его серебряные глаза сверкают в свете шара.

Точно. Я забыла, что существа Рур могут делать это. Они взяли все впечатляющие способности, оставив людей абсолютно ни с чем.

— Ты мне нравишься всё больше и больше, Зави, — говорит Тесс с усмешкой. Немного цвета заполняет бледные щёки мальчика, а глаза становятся немного блестящими.

Держа сафур перед собой, Зави ведёт нас через туннель. К счастью, путь ровный и лёгкий для меня, чтобы провести через него Тесс. Чем дальше мы идем, тем холоднее становится, пока туннель не заканчивается, раскрываясь в открытую область, словно другая пещера. За исключением огромной открытой дыры, пропускающей весь холодный воздух.

Снаружи было темно, и свет от сафура Зави непрерывно охватывал падающие снежинки. Часть снега задувает вовнутрь, образуя небольшую насыпь у входа.

— Даже в этих куртках холодно, — говорит Тесс, когда я помогаю ей сесть на небольшой край, выступающий со стены.

Я сажусь рядом с ней.

— Ты та, кому нужен свежий воздух.

Она улыбается и закрывает глаза, когда делает глубокий вдох.

— Стоило того.

Мы сидим в непринуждённой тишине, наблюдая, как Зави играет с падающим снегом.

— Зави, где Лим? — спрашиваю я его. Во всех случаях, когда я видела его, то эта огромная белая кошка была преданно рядом с ним.

Он оживляется и подходит ближе.

— Она отправилась на охоту раньше. Вероятно, находится на одной из гор, ожидая шторма, прежде чем сможет вернуться домой.

На секунду я представляю себе, как Лим набрасывается на ничего не подозревающую добычу и в два счёта расправляется с ней. В моей голове не очень приятное зрелище. Я содрогаюсь. Не знаю, почему моё воображение, может быть, настолько ярким в худшие моменты.

Вскоре становится слишком холодно, чтобы мы с Тесс могли терпеть. Мы обе дрожим, так как мех больше не может защитить нас от холода. Я помогаю Тесс встать на ноги, а Зави создаёт ещё один сафур, когда первый гаснет.

— Что это за звук? — внезапно говорит Тесс, нахмурившись.

Я останавливаюсь и жду в течение короткого момента, прежде чем тоже слышу его. Скользящий, шипящий звук. Я собираюсь сказать, что тоже слышу, когда огромное чёрное существо выскакивает из ниоткуда прямо на Зави.

Глава 12. Ксиа

Зави вскрикивает, новый сафур который он сделал, вылетает из его руки.

Он откатывается, погружая место, где мы находимся, в полную темноту. Затем крики Зави прерываются и приглушаются неприятным сосательным звуком. Я оставляю Тесс и бегу в направлении ужасного шума. Я не могу видеть, но я бросаюсь на то, что вредит Зави. Это должно быть, то ужасное существо, которое прячется во Вьяке и убивает детей-секан.

Всё, к чему я прикасаюсь, холодное и слизкое. Когда я погружаю в него свои ногти, это подобно тому, как воткнуть пальцы в какую-то вязкую жидкость. Тем не менее, я сильно дёргаю с каждой каплей своей силы, отбрасывая его от Зави.

Существо рычит, вращается и сильно бьёт меня по лицу, отбрасывая меня назад. Несмотря на боль, я взбираюсь на ноги. Я не позволю ему убить Зави. Я не позволю ему разрушить его молодую жизнь.

— Ксиа! — кричит Тесс, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она бросает мне шар света. Я едва успеваю поймать его и, как только делаю это. Я поворачиваю свет в сторону существа, чтобы видеть.

Яркий свет сафура выявляет ужасное зрелище. Сгорбленный, слизкий, кроваво-красный монстр без каких-либо различимых черт, кроме зияющей пасти, где должно быть лицо. Он громко визжит, когда свет попадает на него, и струйки тёмного пара поднимаются от его плоти. Он карабкается от света, и я преследую его, осознавая, что это его слабость.

— Да, тебе лучше бежать, придурок, — рычу я, когда шар оттесняет его к проёму. Он спрыгивает с края, чернота снаружи поглощает его. Тяжело дыша, я спешу обратно к Зави, который лежит без сознания на земле. Кровь течёт из его носа и рта.

— Он в порядке? — спрашивает Тесс, медленно волочась вдоль стены.

— Я не знаю. Зави без сознания, — я нахмурилась на неё. — Что насчёт тебя?

— Не беспокойся обо мне. Давай получим необходимую ему прямо сейчас помощь, — её черты поражены. — Это моя вина, что он пострадал. Если бы я не захотела прийти сюда…

— Прекрати это, Тесс. Не вини себя. Ты спасла его, бросив шар, — говорю я. — Ты можешь идти самостоятельно?

— Либо так, либо остаться здесь и ждать, пока ты отнесёшь его в лазарет. Я ни за что не останусь поблизости, чтобы этот монстр вернулся и пировал мной.

Кивнув, я положила сафур вниз. Засунула руку под худощавое тело Зави и подняла его на руки. Его кожа ещё теплая, и когда я вытираю часть крови под его носом, то тёплый порыв воздуха ласкает мой палец, что означает, что он всё ещё дышит.

Расположив шар света ему на живот, я встаю с ним на ноги. Я хочу поторопиться, но не могу, потому что травмированная нога Тесс требует более медленного темпа. Тревога разрушает меня, когда мы идём по темному туннелю. Мои глаза мечутся повсюду, боясь, что этих монстров больше, и что они могут атаковать, когда мы наиболее уязвимы.

Как только мы оказываемся у входа в туннель, то я сразу же зову на помощь. Несколько охранников спешат к нам, а также другие секаны, которые высовывают головы из своих пещер.

— Что случилось? — спрашивает Джетта, когда сразу выхватывает Зави из моих рук. Ужас, смешанный со страхом и болью на её морщинистом лице, знаком. Это напоминает мне о том дне, когда я наблюдала, как моего отца уносят к его смерти, и я не могла ничего сделать, чтобы остановить это.

— На него напал один из тех монстров, которые нацелились на детей, — объясняю я.

— Ксиа боролась с ним и спасла его, — говорит Тесс, немного запыхавшись от боли и усилий, быстро путешествуя по туннелю.

Джетта резко кивает и рявкает приказ одному из охранников.

— Помогите им вернуться в пещеру.

Затем она поспешно удаляется с Зави.

Один из охранников, большой, мускулистый секан подхватывает Тесс в свои руки, как будто она весит столько же, сколько ребёнок. Он ведёт нас обратно в пещеру, аккуратно укладывая Тесс на меховую постель.

— Тебе, наверное, тоже стоит пойти в лазарет, Ксиа, — говорит Тесс. — Этот монстр сильно ударил тебя.

Я тру своё лицо. Оно всё ещё немного болит, но у меня были раны и хуже.

— Я в порядке.

Остаток ночи проходит в тихой, простой беседе, когда мы пытаемся заснуть. Но я не могу заснуть. Я продолжаю думать о внешнем виде этого монстра и том, что почувствует Адан, когда услышит о нападении на Зави.

В любом случае, где он? Я не видела его весь день.

Не то, чтобы я скучала по нему.

Не то, чтобы я могла использовать его сильное, обнадеживающее присутствие прямо сейчас.

Потому что это было бы эгоистично. Я уверена, что он поглощен заботой о Зави.

Беспокойство о Зави изводит меня. Как и Тесс, я тоже чувствую ответственность за его травму. Если бы я не попросила его показать нам вход, то он был бы в безопасности.

В какой-то момент тихое похрапывание Тесс наполняют тишину. Она должно быть истощена после всего, что случилось сегодня вечером.

Я поддерживаю костёр, не ощущая больше безопасности в кромешной тьме. Металлическая кочерга располагается рядом со мной, готовая к использованию в качестве оружия. Когда я клюю носом, тихий шорох покрытия над входом в пещеру прогоняет мою сонливость. Хватая кочергу обеими руками и высоко поднимая, я встаю, готовая избить что угодно, до смерти.

Но это Адан.

Его взгляд метнулся к кочерге в моих руках. Облегчение пересекло его черты лица, прежде чем сменилось легким весельем.

— Если тебе когда-нибудь понадобится использовать свое ново обретённое оружие, то лучше удар ножом, чем этим.

— Спасибо за подсказку, — говорю я, опуская руки.

Адан, молча, рассматривает меня некоторое время, и я делаю то же самое. Он выглядит уставшим, его волосы растрёпаны. Тем не менее, это большое чувство облегчения и счастья охватывает меня, видя его снова. Теперь, когда он здесь, то я чувствую себя более защищённой. Адан излучает так много власти и силы, ни за что кровососущий монстр даже не посмеет бросить ему вызов.

— Спасибо, что спасла Зави от нападения.

— Не только я. Тесс помогла, — я поставила кочергу вниз. — Как у него дела? Я ничего не слышала после того, как твоя мать унесла его.

— Медик говорит, что он будет жить.

— Спасибо богине.

— А ты? — Адан подходит ближе. — Тебе было больно?

— Монстр немного сбил меня с ног, но я в порядке, — я останавливаюсь. — Я видела его, Адан. Мы все видели. Мы знаем, как он выглядит сейчас. У него нет ни глаз, ни ушей. Просто рот, чтобы высасывать кровь. И он не любит свет.

— Как существа с Земли в твоих рассказах, — размышляет он вслух. — Это полезная информация, Ксиа.

Я улыбаюсь, рада помочь и готова сделать больше.

— Вьяка отчасти мрачная. Я думаю, что раз застряла здесь на какое-то время, пока Тесс выздоравливает, я могу монтировать свет, используя сталь и другое оборудование, которое Андрасари подарили вам, — моё лицо нагревается под его настойчивым взглядом. — Просто предложение.

— Разумное предложение, которое я приму, если ты готова реализовать его, — говорит он. — Наконец, есть способ защитить себя от этого существа. — В расстройстве он проводит рукой через волосы. — Я ничего не делал, кроме как бегал по кругу. Я был так поглощен поисками этого зверя, что не присутствовал, чтобы защитить своего брата, когда он нуждался во мне.

— Я знаю, каково это — изводить себя, потому, что не смог защитить того, кого любишь, — я колеблюсь, а затем прикасаюсь к его руке. — Но ты не можешь быть во всех местах одновременно. По крайней мере, он жив.

Между нами наступает молчание. Я должна убрать руку с его руки, но не делаю этого. Безумие притягивает меня ближе к нему, поднимаясь на носочки, чтобы я могла прижать губы к его в быстром поцелуе.

Вот. Я сделала это. Я сделала то, что жаждала сделать с тех пор, как он впервые вошёл сегодня в пещеру.

Только, когда я собираюсь отступить, Адан тянет меня к себе, удерживает меня крепче и целует полноценно. Сначала медленно, как будто не уверен, что это то, чего я хочу. Поэтому я скольжу языком по его губам, чтобы дать ему понять, что да, это именно то, что мне нужно. Наш поцелуй становится голодным, отчаянным, подпитывается нуждой и сдерживаемым разочарованием.

Он проводит меня дальше в пещеру, за стену, вне поля зрения Тесс. Быстрый взгляд на неё говорит мне, что она всё ещё спит.

Прижимая меня к стене, Адан поднимает меня выше, чтобы моё лицо было на одном уровне с его. Я обхватываю руками его шею, а ногами бёдра, его толстая жесткая длина прижата между моих бёдер. Расстраивает то, что мы всё ещё одеты, и я не могу чувствовать его голым против себя. Он утверждает мой рот в другом голодном поцелуе, захватывает меня между жёстким камнем за моей спиной и его твёрдым телом.

Его губы оставляют мои, чтобы проследить дорожку поцелуев вниз по моей шее. Я стараюсь не слишком громко стонать, когда его губы, тянутся по моей коже посылая дрожь через меня. Мои соски — тугие пики, ночная рубашка, которую мне дала женщина- секан, царапает их.

Он отстранился от меня, поставил, чтобы мог стянуть толстые лямки ночной рубашки вниз по плечам. Ткань падает у моих ног, оставляя меня практически голой. Я всё ещё ношу нижнее бельё, хотя и ненадолго.

На этой стороне пещеры темнее, где свет костра не совсем достигает. Мрак придаёт его лицу таинственный, опасный вид, который усиливается голодом в его серебряных глазах. Моё сердце колотится, а живот сжимается в предвкушении.

Он скользит руками вниз по моим, а затем обратно. Снова вниз, его большие пальцы намеренно задевают мою грудь по бокам. Затем он опускает руки очень низко на мои бёдра, сжимая меня, прежде чем поднять руки вверх по моей талии.

— Ты такая красивая, — говорит он в тихом благоговении. Я краснею под его искренней признательностью. Каждый раз, когда я смотрю на себя в зеркало, то я вижу недостатки. Меньшая, чем средняя грудь, слабая линия бёдер, слегка выпуклый живот, который я давно отказалась от попытки победить. Но то, как он смотрит на меня, как если бы я была совершенством, реально созданным для него.

Он обхватывает мою грудь, перекатывая большими пальцами мои соски. Затем набрасывается и клеймит один в своём горячем рту. Я задыхаюсь, моя рука летит к его затылку. Мои пальцы погружаются в его волосы, и я напрягаюсь против него, когда он сосёт меня, его язык кружит и непрерывно щёлкает по моему соску. Каждый круг посылает небольшие удары, которые, в конечном счёте, располагаются между ног, где я буквально пульсирую для него.

— Адан… — стону я, раздвигая ноги, когда он тянет свободную руку вдоль внутренней стороны моего бедра. Он обхватывает меня, уверенно прижимая пальцы к моему клитору через трусики.

Он поднимает голову от моей груди и наклоняется лицом близко к моему, когда продолжает потирать меня.

— Я не получил шанс попробовать тебя в первый раз. Я больше не совершу этой ошибки.

Он опускается на колени и, когда делает это, то обхватывает по бокам моих трусики и тащит их вниз по моим ногам. Мне немного стыдно, что он видит, какой мокрой сделал меня. Но это смущение отходит на второй план, когда Адан прижимает лицо прямо между моих ног и вдыхает меня.

Что б меня. Я не знала, что что-то подобное может так возбуждать. Я не знала, что мужское рычание его одобрения может усилить жар, который сжигает меня внутри и снаружи.

Впиваясь пальцами в мои бёдра, он силой раздвигает их, поднимая мою ногу, оборачивая её через своё плечо, чтобы я полностью обнажилась перед его жадным взглядом. Он следует поцелуями вдоль моего бедра, пока его рот не нависает над моим горячим центром, его горячее дыхание обдувает меня, подвергая пытке. Он проводит пальцем вдоль моей щели, а затем делает то же самое одним длинным, восхитительным облизыванием его мокрым, горячим, скользким языком.

Мои бёдра дергаются против него и стон, который поднимается в моем горле, едва не вырывается вслух. Я сжимаю зубы вместе пытаясь поглотить звуки внутри моего рта, мои руки сжимают в кулак его волосы, когда Адан лижет меня. Он пронзает меня своими толстыми пальцами, трахая меня, а его язык орудует на моем клиторе.

После этого, поистине ужасного дня то, что делает мне Адан, кажется удивительным. Каждый взмах его языка сметает страх, гнев и беспокойство. То, что осталось на его месте — это абсолютное желание и потребность в этом мужчине.

Я откидываю голову назад, задыхаясь, мои губы раскрываются в безмолвном крике, когда моё освобождение ударяет меня из ниоткуда. Едва поддерживаемая стеной, я дрожу, задыхаясь при имени Адана. Он стоит на коленях между моих ног, жадно выпивая мою каждую последнюю каплю, пока я не истощаюсь.

Он встаёт, и я немедленно тяну его к себе, готовая взобраться на него, если придётся. Я пробую себя на его языке, когда целую его. Стремясь к тому, чтобы жёсткая длина была свободна и погружена внутри меня, чтобы расстегнуть пояс на его штанах. Он тихо смеется над моим отчаянием, но оно прерывается шипением, когда моя рука обхватывает его внушительный размер.

Мы стонем вместе. Нам обоим это нужно.

Так что, конечно, это тот момент, когда Тесс вскрикивает.

Мы сразу же отскакиваем друг от друга, поспешно взяв себя в руки.

— Оставайся здесь, — говорит Адан. — Возможно, существо вернулось.

Он ушёл всего на короткое мгновение, прежде чем вернуться.

— Угрозы нет, но она сражается во сне.

— У нее кошмар, — говорю я, спеша к Тесс. — Они у нее после нападения.

Адан кивает в знак понимания.

— Тебе что-нибудь нужно?

Только ты.

Моё тело, несомненно, соглашается, но я знаю, что эта возможность уже прошла. По крайней мере, на сегодня.

— Мне просто нужно успокоить её.

Адан улыбается. Затем обхватывает моё лицо, желание всё ещё проявляется в его взгляде.

— Мы продолжим там, где остановились другой ночью.

С этим восхитительным обещанием он покидает пещеру.

Глава 13. Адан

Стоя на коленях перед одним из членов Священного Ордена, я принимаю клятву и становлюсь официальным Конаем Секи.

Когда я встаю, раздаются аплодисменты радости. Это ошеломляющий опыт. Меха, которые находятся на моих плечах, были теми, которые мой отец и его отец носили на их церемонии Дня клятвы. Тем не менее, я чувствую себя самозванцем.

Это не моё место, говорит голос. Тем не менее, я рассматриваю множество лиц моего народа, и есть только улыбки гордости. Они прижимают руки к груди в низком и почтительном поклоне, принимая меня, как своего лидера. Все они знают, как я стал Конаем, но никто не смотрит на меня с осуждением или ненавистью.

Среди моря лиц блеск Ксиа самый яркий. Моё первое предпочтение — шагнуть к ней, но я растерзан множеством своих люди, которые благодарили меня за то, что я, наконец, принял роль Конай. Их признательность настолько огромна, что мне стыдно, что потребовалось так много времени, чтобы преодолеть мои сомнения в принятии присяги.

Смерть наших дракил омрачила наше сообщество. Поэтому я отбросил эти сомнения в сторону и дал клятву восстановить веру моего народа. Чтобы они чувствовали себя уверенными и защищёнными.

— Спасибо, ниха. Твой тоха был бы горд, если бы был ещё среди нас, — говорит моя мать, обнимая меня и целуя в щеку.

Впервые с тех пор, как мой отец скончался, она не одета в черное, а в её любимое рубиновое платье. Она всегда любила это платье, так как тоха в редкий момент проявления супружеской любви, приобрел его для неё в качестве подарка на годовщину во время поездки в Навет.

— Я рада, что ты, наконец, принял своё место, — затем она улыбается. — Теперь твой следующий маршрут — найти Конайса.

— И как надлежащий Конай, я не думаю, что это будет слишком большая трудность, а? — говорит Фигор со смехом, когда присоединяется к нам.

Я качаю головой в раздражении, даже если небольшая улыбка дёргает мои губы.

— Позвольте мне, преодолеть одно важное событие, прежде чем донимать меня другим.

— Я скоро вернусь. Я собираюсь проверить Зави. Он будет расстроен, что пропустил церемонию.

Каха оставляет меня с Фигором. В тишине, между нами, я сосредотачиваюсь на Ксиа, когда она разговаривает с Тесс и женщиной-секан. За короткое время своего пребывания она завела друзей, многие из которых также высоко отзываются о ней. Красиво одетая в платье бирюзового цвета, она выделяется своими тёмными волосами среди окружающих её секан, с белыми.

— Знаешь, всегда можно сказать, когда Лим голодная, — говорит Фигор. — Она приобретает этот порочный блеск, в глазах, и её тело становится напряжённым. Иногда она преследует кого-то только своим взглядом. Фиксирует её маленькие голубые глаза-бусинки и следует за каждым их движением, как будто она фантазирует, что набрасывается на них.

Я хмурюсь.

— Лим никогда не причиняла никому вреда. Её учили только охотиться на зайцев и данию.

— Я знаю это, но не поэтому рассказываю свою историю, — Фигор ухмыляется. — То, что я пытаюсь сказать, что ты напоминаешь Лим прямо сейчас, то, как ты смотришь на человеческую женщину.

Я возвращаю Фигору смущённую ухмылку.

— Она моя асафура. — До сих пор я никому в этом не признавался.

Брови Фигора поднимаются.

— Человек? — Он качает головой. — У Кахафуры есть любовь к неожиданностям. Я бы не возражал против человека, в качестве моей пары, но надеюсь, что мать дракона не решит испытать мою веру, связав меня с рыбой. Мой член застревал во многих сомнительных местах, но некоторые границы должны быть проведены.

Мы вместе смеёмся, и я вспоминаю о наших бесцельных, грубых разговорах, когда мы работали вместе.

— Она станет хорошей Конайса.

— Если она останется. Я не думаю, что она это сделает.

— Посмотри на эти огни.

Он указывает на огни, присоединённые к стенам, которые Ксиа соорудила с помощью людей во Вьяке. Она неустанно работала эти последние несколько дней после нападения на Зави, используя обогревающийся бассейн Вьяки в качестве источника энергии для питания огней. Не было никаких нападений с тех пор, как огни поднялись, и среди людей есть робкая надежда на то, что мир и безопасность будут восстановлены. Тем не менее, я не уверен. Мне нужно своими глазами увидеть монстра мёртвым. Поэтому я продолжаю поиски, надеясь найти его тайное место.

— Зачем ей проходить через столько неприятностей без пользы?

— Потому что у неё доброе сердце.

— Эта наивность снова проявляется, Та Конай.

— Её отец был убит Рур драки. Она не сказала этого, но я чувствую, что она затаила обиду на наш вид из-за этого. Когда её подруга будет достаточно хорошо себя чувствовать, чтобы ходить, то она уйдет.

— Имей веру, друг мой, — Фигор хлопает меня по спине. — Ни одна женщина не может уйти от такого привлекательного ублюдка, как ты, а.

Фигор больше ничего не говорит по этому поводу, и меня это радует. Я не хочу думать о том, что будущее готовит нам с Ксиа. Сейчас она здесь, и я буду наслаждаться её присутствием. В то время как на меня давит то, чтобы открыть правду, которую знаю, но она не готова её услышать. Я не хочу этого признавать, но я боюсь отказа Ксиа.

Вечернее празднование наполнено радостью, которую люди-секан не чувствовали уже некоторое время. Во многих случаях я пытаюсь приблизиться к Ксиа, но ко мне обращается кто-то, кто хочет поздравить или завязать разговор.

К тому времени, когда я освободился, Ксиа нигде не видно. Захватив несколько сладких булочек, которых любит Зави, я решил посетить и его тоже. Я с удивлением обнаружил Ксиа и мою мать сидящими вместе в семейной пещере Сохин, которую мать делит с братом.

Зави полусонный в своей кровати. Он становится сильнее с каждым днём. Нападение монстра нанесло значительный урон его молодому телу, украв много его крови. Он ещё не приобрел Изменение, поэтому его исцеление не такое быстрое, как у Меняющихся драки.

— Рах, — говорит он, оживляясь. Ксиа и моя мама поворачиваются на его зов. Ксиа дарит мне короткую улыбку, её красота вселяет стремительное сжимающееся ощущение в моей груди, когда голод к ней оживает в мгновенной вспышке. Воспоминания о её запахе и её вкусе, когда я прижимал лицо между её ног, не потускнели в их ясности. Я переигрывал их несколько раз в своей голове.

— Посмотри, что я принёс тебе, Зави, — говорю я, вручая ему булочки.

Его маленькое личико загорается так же ярко, как свет за пределами пещеры. Каха хмурится, и я знаю её достаточно хорошо, она подвергает сомнению целесообразность Зави, потребляющего сладости в постели, но она уступает, не сказав не слова.

— Теперь, когда ты действительно Конай, — говорит он, одна щека, набита булочкой, — ты собираешься запретить учителей, верно, рах?

— Конечно, — я решительно киваю. — Я собираюсь немедленно положить конец этой глупости, называемой обучением. Никому это не нужно.

Смеясь, Ксиа встаёт.

— Я должна вернуться и проверить Тесс. Она, наверное, заснула после всего того вина, что было на вечеринке.

Когда она уходит, то я спешу попрощаться с Зави и моей матерью. Губы моей матери изогнуты, потому что она знает, что я хочу быть в компании Ксиа. По правде говоря, я уверен, что, хоть они не знают всей правды, большая часть Вьяки знает, что Ксиа значит для меня больше, чем просто незнакомый человек, которому я решил дать убежище.

— Теперь я знаю свой путь, — говорит Ксиа, улыбаясь. — Вроде. Мне больше не нужен проводник.

— Я не собираюсь быть твоим проводником, — взяв её за руку, я разворачиваю её с пути, который ведёт в пещеру, что она делит со своей подругой, на путь, который ведёт к моей. — Я дал тебе обещание несколько ночей назад. Сегодня вечером я планирую исполнить его.

Глава 14. Ксиа

Впервые стоя в пещере Адана, я осматриваюсь.

Костёр уже горит, заливая комнату тёплым оранжевым свечением. На одной стене находится множество смертоносного, ужасного оружия. Очевидно, у Адана хобби, — коллекционировать смертоносные устройства, созданные с единственной целью — убийства.

Всё здесь огромное, возможно, чтобы вместить его размер. От комнаты до мебели, и кровати.

Мой взгляд задерживается на мягких, манящих мехах, и моё лицо нагревается от мысли лежать там.

С ним.

Под ним.

— Теперь ты определённо выглядишь как настоящий Конай, — говорю я, указывая на его меховую куртку. Она заставляет его выглядеть выше. Больше. Суровей. Несомненно, как воин, который возьмёт то, что хочет, не задавая вопросов.

Мысль посылает слабый трепет через меня.

— Я не чувствую себя таким.

— Почему?

Его улыбка тускнеет.

— У меня был близнец. Двэн, — Адан медленно говорит, внимательно наблюдая за мной, как будто ждёт что я сбегу, как только он закончит говорить. — Наш отец тренировал нас обоих. Но так, как только один мог принять титул, то он заставил нас сражаться за него. Двэн… был полон решимости — победить любой ценой, а я был полон решимости сохранить свою жизнь, — он держит моё лицо в своей большой руке. — Я потерял способность меняться в тот день, пока не нашёл тебя. Вот что я имел в виду, когда сказал, что мой дракон проснулся для тебя.

— Ты действительно не говорил о своём пенисе? — Я улыбаюсь, затем подхожу ближе и прижимаю руку к его груди. — Мне жаль, что тебе пришлось потерять своего брата таким образом, но я рада, что ты победил.

Адан рассматривает меня мгновение, а затем обнимает и тянет ближе к себе. Когда он наклоняет голову, чтобы заклеймить мой рот в поцелуе, то я поднимаюсь на носочки, чтобы встретить его. Обернув руку вокруг его шеи, я встречаю его губы против моих. Поцелуй быстро становится глубже и голоднее, когда он расстёгивает шнурки, закрепляющие моё платье.

Я полностью голая в его объятиях, и он демонстрирует свою признательность, схватив мою задницу и крепко сжимая меня против него. Я издаю слабое хныканье, когда его член, жёсткий и большой, прижимается к моему животу через его одежду. Затем он проводит рукой по изгибу моих ягодиц и спине к моей шее, и в мои волосы. Сжимая волосы в кулак, он тянет мою голову назад и проводит губами по шее.

Я в огне. Его прикосновение жгучее, зажигающее такое сильное возбуждение внутри меня, что я ужасаюсь.

Каждая частичка меня принадлежит этому могущественному самцу, и это еще одна мысль, которая также пугает меня.

Адан проводит меня назад к своей кровати и позволяет опуститься на мех. Я ложусь на спину, с предвкушением наблюдаю за ним, когда он также снимает и свою одежду. Его взгляд направлен на меня, когда он это делает. Когда он обнажен, я жадно впитываю его великолепное тело.

Оно твёрдое, в тонусе и совершенное. Его длина и размер перехватывают дыхание, как в первый раз, когда я увидела это. Почувствовала это.

Я вынуждена приподняться, чтобы дотянуться до него и погладить. Адан стонет, хватая меня за руку и толкая обратно на кровать. Ложится сверху на меня и набрасывается с более голодными поцелуями. Я с готовностью отвечаю, поймана между желанием большего и чувством, что большего всё ещё недостаточно.

Адан осыпает поцелуями мою грудь, обхватывая одну, чтобы мог сосать другую. Я корчусь и извиваюсь под ним, хныкая от несдержанности. Я не уверена, что смогу справиться ожидая дольше, когда он заполнит меня. И как будто он знает это и чувствует то же самое, он двигается между моих ног.

Я уже настолько мокрая, что, когда он входит в меня, то ему не нужно много, чтобы войти полностью. Мы стонем от удовлетворения, наконец, сблизившись после того, как мы были лишены нашего момента несколько дней назад.

Адан прижимается лицом к моей шее, и я прижимаю его к себе, когда он двигается внутри меня. Как и в первый раз, меня растягивает его внушительный размер, но это так потрясающе.

Он наращивает темп, и это именно то, что мне нужно. Адан утверждает мой рот в другом требовательном поцелуе, вонзаясь в меня. Я выгибаю тело, чтобы встретить каждый толчок, тихо стеная в его рот. Он толкается в меня, и я чувствую, как моя кульминация поднимается во мне, тепло распространяется по всему телу.

— Ты моя, Ксиа, — мягко говорит он возле моих губ.

— Да, Адан… да… я твоя… — я задыхаюсь.

Рот Адана у меня на шее, облизывает. Затем я издаю крик шока и боли, когда он кусает меня. Кратковременная жгучая боль, сменяется мощной волной тепла и удовольствия. Я прижимаюсь к Адану так крепко, что слышу, как он стонет, когда тоже находит своё освобождение.

После того как мы восстанавливаемся, то я крепко держу его возле себя.

Я сама себя обманывала. Врала самой себе. Скрываясь от правды. За короткий промежуток времени этот Рур драки стал для меня таким важным.

Я хочу этого мужчину. Не только сейчас. Я хочу, чтобы он был в моей жизни всегда.

И из всех страшных мыслей, эта — самая страшная из всех.

Глава 15. Адан

Как я и предполагал, монстр всё ещё существует. На самом деле, у него есть компания.

Благодаря остроумному плану Ксиа с осветительными приборами, удерживающими их в безвыходном положении, кажется, монстры отчаянно нуждаются в крови. Когда мы с Фигором перемещаемся по туннелям, возвращаясь из поездки в одну из провинций, Секи, то четверо из них предстают перед нами, визжа.

У нас с Фигором едва хватает времени, чтобы достать оружие, прежде чем они на нас нападают. Это первый, с которым я столкнулся, и я вспоминаю описание Ксиа. Нет лиц, просто отверстие, чтобы зафиксироваться и высасывать кровь из тела.

Они слизкие и холодные на ощупь, сгорбленные, но невероятно быстрые. У нас нет возможности создать сафур, чтобы он мог их отогнать. Вместо этого мы с Фигором сражаемся с ними голыми руками. Тем не менее, они устойчивы к нашим атакам, с лёгкостью принимая удары и пинки.

Оттесняя их назад, я получаю шанс схватить свой клинок. Я мчусь вперёд и ударяю одного ножом в грудь, но ощущение такое, будто я погрузил свой клинок в густую жидкость. Нет никакого эффекта, нет ощущения, что разрывается плоть. Существо не издаёт звуков боли. Он нажимает вперёд на мой нож, его тупые кончики пальцев отчаянно царапаю моё лицо, в готовности украсть мою кровь.

Достаточно. Я превращаюсь в своего дракона, огонь, поднимается из моего живота и рта, чтобы сжечь этих монстров. Я уничтожаю сразу трёх из них, четвертый осознаёт, что теперь я намного сильнее и улетает.

Я следую за ним так быстро, как могу, но пространство ограничено. Когда я слишком большой, чтобы поместиться, то возвращаюсь к своей основной форме и преследую пешком. Во всяком случае, я позволяю существу привести меня туда, где находится больше его вида, чтобы я мог избавить, Секу от их присутствия раз и навсегда.

Фигор тоже мчится за мной, когда мы следуем за убегающим монстром по серпантину туннелей. Мы достигли развилки, и каждый выбрал путь, торопясь вперёд. Однако существо слишком быстрое. Несмотря на нашу погоню и длительные поиски, он ускользает.

Фигор и я направляемся туда, где мы впервые встретились с ними, но там ничего нет.

Я возвращаюсь в свою пещеру в мрачном настроении, возмущённый тем, что не смог узнать местонахождение укрытия этих монстров.

Когда я собираюсь раздеться, то Ксиа входит в мою пещеру. Её вид немедленно смывает мой гнев. Это и поражает, и беспокоит меня — сила, которую эта маленькая, нежная человеческая женщина имеет надо мной.

Несколько ночей назад я поставил ей утверждающий укус, запечатлел её, как мою навсегда. Она также знает, что я сделал с Двэном, и всё равно приняла меня, держала меня в своих руках и отдала себя мне. Возможно, настало время сказать ей правду о том, что она для меня.

Но её бесстрастные черты и жёсткие плечи заставляют меня остановиться. Я хмурюсь, когда приближаюсь к ней. Что-то не так. На следующее утро после нашей самой первой интимной близости она вела себя так же. Эта стена безразличия, когда она пыталась оттолкнуть меня и уйти.

— Я ухожу, — говорит она без предисловий.

Эти слова обладают такой же силой, как и физический удар, потрясая меня мгновенным безмолвием.

— Тесс всё ещё исцеляется от своих травм, — говорю я, оправляясь. — Новое путешествие может помешать процессу.

— Сейчас ей лучше. Так сказал медик Олхан. Она может пользоваться рукой и ногой без особой боли, — Ксиа пожимает плечами. — Так что пришло время нам уйти.

— Твое решение кажется внезапным, — говорю я напряжённо. — Что произошло, что заставило тебя решить уйти?

— Здесь небезопасно. В Вьяке скрывается кровососущий монстр.

— С тех пор, как ты соорудила огни, атак не было, — я не упоминаю, что только что вернулся с борьбы с четырьмя из них. Я не хочу верить её аргументу. — Всё ещё зима. Снаружи Вьяки, будет небезопасно для тебя и Тесс, поскольку вы не привыкли к холоду.

— Я завела несколько друзей во время моего пребывания здесь. Мне удалось договориться, чтоб меня и Тесс подвезли. Мы уезжаем завтра утром, — Ксиа открывает рот, закрывает его, а затем качает головой. — Я просто подумала, что будет вежливо сообщить вам, Та Конай. Спасибо за вашу щедрость.

Она поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю её за руку, так что она вынуждена оставаться на месте.

— Я не хочу твоей благодарности, Ксиа. Я хочу правду.

— Я же сказала, что здесь небезопасно, — но она не смотрит на меня, когда говорит.

— И ты решила проявить эту заботу о своей безопасности сейчас? Ты ни разу не выявила мне свой страх во время своего пребывания, — я тяну её к себе, заставляя смотреть мне в лицо. — Более того, даже если бы я хотел верить тебе, то я не могу. Запах твоей лжи слишком сильный, чтобы его игнорировать.

Мы смотрим друг на друга в напряжённой тишине. Хотел бы я притянуть её к себе полностью. Обнять и поцеловать, пока она не забудет все эти мысли о том, чтобы покинуть меня, пока она не признает, что я то, что она хочет так же, как я принял то, что она — всё, что мне всегда нужно до моего последнего вздоха.

Когда мой отец был жив, то я подчинялся его воле на каждом шагу. Он не давал мне выбора. Я никогда не жаловался, принимал свою судьбу и его решения, даже, когда они шли вразрез с тем, чего я хотел. Я привык верить, что это путь силы, когда был вынужден убить собственного брата, потому что мой отец требовал от нас сражаться, я признал, что слепо следовать за другим без собственной мысли — это слабость. Навязывать другому чьё-то желание — эгоистично.

Но я не хочу, чтобы Ксиа уезжала.

Я не могу ей этого позволить.

Я не могу стоять, сложа руки и позволить ей уйти из моей жизни, не поборовшись за неё.

— Я не могу остаться, Адан. Я недостаточно храбрая.

Её тёмно-карие глаза блестят от слёз, и я отпускаю её руку, чтобы притянуть её близко к себе. Мой первоначальный гнев исчезает, а на его месте отчаяние. Отчаяние, чтобы показать ей, насколько правильно это может быть, если она даст шанс.

Я прикасаюсь к её шее, где до сих пор сохранился след укуса. Она издает слабый вздох, потому что это сила метки. Быть сверхчувствительным к моему прикосновению, потому что она моя, также как я её.

— Я не просто укусил тебя, Ксиа. Это моё заявление, право на тебя, потому что ты та, кого мой дракон выбрал как мою асафуру. Моя половинка огня. Две половинки огня становятся цельным и сильным, — Ксиа качает головой, слёзы капают, но я продолжаю. — Я потерял важную часть себя на многие годы до той ночи, когда нашёл тебя. Мой дракон проснулся для тебя, потому что тебе суждено быть моей, а мне суждено быть твоим.

— Твой дракон не выбрал меня. Он слишком умён для этого. Он выбрал бы того, кто силён и не страдает от несчастья, — она вырвалась из моих объятий. — Ты не понимаешь. Все, кто когда-либо имел для меня значение, мертвы. Моя мать покончила с собой после моего рождения. Мой отец умер, чтобы защитить меня, потому что я пыталась избежать рабства. Мужчина, с которым я была, тоже умер, а его сестра, Тесс, чуть не умерла, пытаясь найти меня. Зави чуть не умер, пытаясь мне помочь. Кахафура знает, не из-за меня ли, эти монстры здесь. Зачем тебе нужен кто-то вроде меня, Адан?

— Это все неудачные совпадения, Ксиа. Ты не можешь винить себя за вещи, которые не находятся под твоим контролем.

— Ну, по крайней мере, я могу контролировать это, — Ксиа указывает на нас обоих. — Я контролирую достаточно, чтобы знать, что это просто ещё одна установка для разбитого сердца, и я не хочу испытать это. Не снова. Я не храбрая, Адан. Нет, — она сердито взмахнула руками через лицо, чтобы стереть слёзы, когда отступает к входу в мою пещеру. Я делаю несколько шагов в погоне, но она быстрее удирает из моей досягаемости. — Ты заслуживаешь лучшего, и, — лучшее не я.

Глава 16. Ксиа

Сон ускользает от меня.

Каждый раз, когда я закрываю глаза, то я вижу лицо Адана. Шок, гнев, надежда, а затем, в конечном счёте, уныние, когда я сказала ему, что не могу быть с ним. Боль в моей груди настолько реальна, что я пытаюсь прижать кулак к ней, надеясь, что это заглушит её.

Я не хотела причинять ему боль таким образом.

Я хочу остаться.

Это первый раз, когда я позволяю истине подняться на вершину и остаться там. Я говорила себе, что хочу выбраться отсюда как можно быстрее, теперь, когда всё намного сложнее, чем должно быть, но я знаю правду. Вот почему всё кажется таким безнадёжным и ужасным. Я хочу остаться здесь, в Секе с Аданом.

Мне действительно понравилось то, что я сделала с этими огнями в Вьяке. Также, думать, что я справилась без каких-либо других моих коллег из Андрака. Я получила помощь людей-секан. Они быстро поняли меня, когда я обучала их как помочь мне соорудить турбину, генератор, как подключить кабели и провести проводку трансформатора.

Когда я работала, я предусматривала добавить огни также и к другим горам. Я фантазировала пойти ещё дальше и помочь модернизировать, Секу, как предполагал Адан. Но делать эти вещи означало бы остаться, а остаться означало бы быть храброй. Дать Адану и мне шанс. Я преодолела свои предрассудки, что он Рур драки. Я зарыла свою ненависть к его роду, потому что Тесс права. Это бессмысленно.

Тем не менее, я не могу игнорировать назойливое чувство, что я проклята быть в одиночестве. Что мое присутствие в жизни Адана каким-то образом уничтожит его. Суженая пара? Больше похоже на злой рок. Вот, что я навлекаю.

Больше всего я просто боюсь остаться, чтобы перенести боль, потеряв кого-то важного.

Снова.

Потому что, как бы я ни боролась с этим и отрицала, я влюбилась в Адана.

Тесс крепко спит рядом со мной. Когда я сказала ей, что мы утром уезжаем, то она не перечила мне вопросами или не давала мудрых советов, как обычно. Вместо этого она перешла сразу к делу.

— Ого. «Ты идиотка», — сказала она и начала собирать все скудные вещи, которые приобрела во время своего пребывания здесь.

Думаю, я с ней согласна. Мои действия довольно значительны по шкале глупости. Этот привлекательный, могущественный, заботливый мужчина, хочет меня так же, как я хочу его, но я убегаю, потому что боюсь потерять его.

В сущности, я воплощаю свой страх в жизнь.

Если я уйду, то потеряю его.

Так что, не имеет ли смысла остаться?

Даже, если я действительно проклята, не должна ли я, по крайней мере, попытаться наслаждаться нахождением с ним столько, сколько позволит время?

Что мне делать?

Хотела бы я, чтобы мой отец был жив, чтобы я могла спросить его. Он был самым мудрым человеком, которого я знала, и у него всегда был ответ на всё. Даже на самые глупые вопросы. Думаю, я знала, что он при этом сказал бы. В конце концов, он всегда ненавидел тот факт, что я держусь отдельно.

Изоляция — опустошение, xiăo, Ксиа.

Опечаленная, растерянная и подавленная, я прижимаю руку ко лбу.

Моя кожа горячая, наверное, потому что я так сильно думаю, что мой мозг горит.

Я уже скучаю по Адану, хотя ещё не уехала.

У меня ком в горле. Моя грудь кажется такой тяжёлой.

Ты глупая. Не плачь. Плачут слабые.

Будет ли это такой плохой идеей, если я останусь?

В ответ, свет, который я установила, чтобы держать монстра подальше, гаснет.

После этого крики и ужасающие визги наполняют Вьяку.

Глава 17. Адан

Поздно ночью, свет от огней за пределами пещеры отключается.

Затем раздаётся шум.

Я не мог спать, так как мысли о том, что Ксиа уходит, донимают меня, поэтому я мгновенно насторожась, вскакиваю на ноги.

Я мчусь за пределы своей пещеры. Несмотря на то, что темно, моё зрение всё ещё достаточно хорошее, чтобы засвидетельствовать ужас от роя кровососущих монстров, заполняющих Вьяку. Каким-то образом, им удалось уничтожить наш источник света, и теперь они преуспевают, создавая хаос.

Есть несколько других драки дышащих огнём на монстров, в то время как Неменяющиеся сражаются оружием, или используют сафур, чтобы заставить монстров отступить. Каха тоже сражается в форме дракона, дыша огнём на любого из вампиров, которые приближаются.

Она остаётся сидеть с крылом, изогнутым возле своего бока, стандартным положением дракона-матери, защищающей её дракилу. Зави там, и в безопасности. Поблизости есть другие драконы, тоже помогающие ей. Успокоенный этим, я лечу в пещеру, которую Ксиа делит с Тесс.

Какофония ора, крика и пронзительного визга существ — ужасна. Я убиваю нескольких монстров на пути к пещере Ксиа. Но там их так много. Когда одни умирают, появляется новая группа, поднимающаяся из глубины большого бассейна внизу. Вот где они всё время прятались? Неудивительно, что мои усилия по изучению туннелей были напрасны. Эта мысль вызывает у меня отвращение и побуждает меня убить их всех.

Я возвращаюсь к своей первичной форме и бросаюсь вовнутрь. Ксиа и Тесс вклинились в один угол освещённой костром между ними и группой монстров. Монстры рычат и визжат на девушек, не в состоянии продвинуться дальше из-за света костра.

— Адан, — говорит Ксиа, в её чертах облегчение, и я чувствую то же самое, зная, что она невредима.

Монстры поворачиваются, возможно, ощущая гораздо более лёгкую пищу, которая будет достигнута, за ними. Они набрасываются на меня, пока сафур, который я создаю, даёт им паузу. Их неестественные черты тревожны. Они завывают, пытаясь отступить, но я, выталкивая столько энергии, сколько могу себе позволить в шар света, гарантируя, что он настолько яркий, насколько это возможно. Обычный сафур выделяет приятное тепло, но этот жгуче горячий в моей ладони, живой от моей энергии.

Группа монстров испаряется под яркостью и, как только они это делают, я переношу свет в костёр, укладывая его вниз среди огня.

— Они причинили вам боль до того, как вы смогли защитить себя? — спрашиваю я их.

Они обе качают головами, но Ксиа говорит:

— Я проснулась и увидела, что свет погас. Поэтому знала, что что-то не так. Как только я разожгла огонь, они ворвались.

— Наша маленькая всезнайка ещё раз спасла положение, — говорит Тесс, улыбаясь. Но мрачнеет, — снаружи это звучит плохо.

— Мы победим их, — я поворачиваюсь, чтобы уйти, стремясь вернуться и помочь другим. Больше монстров хлынули в пещеру, а затем немедленно отступают, когда видят свет. Я оглядываюсь назад, мой взгляд удерживает взгляд Ксиа. — Оставайтесь там, где находитесь за костром. Свет продержится некоторое время.

— Трансформатор, — говорит Ксиа, полностью игнорируя мой приказ и выходя из угла ко мне. — Я думаю, что таким образом они обрезали свет. Это единственная уязвимая вещь, до которой они могли добраться. Мне пришлось хранить его в темноте. Может быть, если я увижу, что они сделали, то я смогу исправить это, немедленно положить конец всем им.

— Они прятались в бассейне. Скорее всего они уничтожили турбину, — я смягчаю свой голос. — Я не хочу, чтобы ты была там, Ксиа. — Когда она открывает рот, якобы настаивая, я вмешиваюсь. — Пожалуйста. По крайней мере, дай мне душевное спокойствие, знать, что ты в безопасности, прежде чем уйдешь.

Она сглатывает и молча кивает, прежде чем схватить меня за руку.

— Не умирай.

— Не буду.

— Хорошо, или я буду злиться, — говорит она бодро, но неподдельное беспокойство в её взгляде согревает меня.

Я направляюсь в хаос, опасаясь покинуть Ксиа с такой маленькой защитой. Однако, когда я изменяюсь, все монстры ускользают к середине бассейна. Они абсурдно объединяются друг с другом, сливаясь и становятся больше. Гигантский монстр возвышается, состоящий из бесчисленных мелких.

Он ревёт, высокий, диссонирующий звук оглушителен. Он быстро встаёт на ноги, несмотря на его размер, смахивая драки с дороги, как насекомых. Он также кажется непроницаем к нашему огню.

Но, возможно, если бы все мы объединились?

Поэтому я присоединяюсь к Фигору, поскольку он умело уклоняется от атак. Где бы он ни дышал огнем, я тоже так делаю. Скоро большее количество драки следуют моему примеру. Крики монстра ужасны, когда он начинает испаряться под нашей совместной атакой.

Моя энергия истощается из-за того, что я так много вложил её в сафур, что держит Ксиа и Тесс в безопасности. Но я не могу поддаться усталости.

Ещё немного, я прошу своего дракона, потому что он хочет отступить и восстановить силы от истощения нашей энергии и огня. Несколько других секан вынуждены возвращаться в свою основную форму, падая на пол, так как их дракон требует отдыха.

Но остальные из нас, кто остаётся, упорствуют. Мы сражаемся до тех пор, пока ужасные вопли монстра не достигнут своей высшей точки, и он не взрывается в густом тёмном облаке, парящем в воздухе.

Мне удается подлететь на твёрдую почву, прежде чем я тоже вынужден вернуться в свою основную форму и потерять сознание.

Глава 18. Адан

В последующие дни мы восстанавливаемся после атаки. Больше нет смертей, и все держатся за робкую надежду, что монстры исчезли навсегда.

Тех, кто погиб в битве, мы придаём традиционному захоронению, сжигая их тела. Начались восстановление и укрепление на поврежденных участках Вьяки.

Как и подозревала Ксиа, монстры уничтожили трансформатор, чтобы выключить свет. Она осталась исправить это. Моя надежда на то, что она останется, когда закончит, с этой задачей жива, но я игнорирую её и сосредотачиваюсь на том, чтобы помочь людям-секан двигаться дальше после нашего испытания.

— Рах! — кричит Зави, когда приближается к моей пещере. Лим сразу же освобождается ото сна и садится посмотреть на Зави. — Я могу это делать! Я, наконец-то, могу это делать!

— Делать что? — Я потягиваюсь. Это был долгий и изнурительный день, когда я был рабочим и лидером. Никогда моя кровать не выглядела более привлекательной. Однако видеть, как Зави бегает вокруг — приносит мне радость. Было тяжело наблюдать, как он страдает, когда он выздоравливал после нападения. Но он исцелился и вернулся к своему нормальному жизнерадостному состоянию.

— Мой дракон заговорил со мной! — говорит он. Затем, резко остановившись, Зави закрывает глаза, лоб морщится в концентрации. Его худощавое тело начинает расти в размерах, одежда рвётся. Его бледная кожа темнеет на чёрные чешуйки, а из спины прорастают крылья.

Вместо Зави передо мной стоит Рур драки. Он, наконец-то, научился Изменению. Он взмахивает крыльями от волнения, порыв воздуха обдувает меня. Лим стоит, щёлкая хвостом, обнюхивая в направлении Зави, кружась по комнате с выражением любопытства.

Я усмехаюсь, поздравляя Зави. Я приказываю ему стоять спокойно, пока осматриваю его. Иногда дракилы ещё не полностью контролируют свою форму дракона и не могут выполнить правильное изменение. Поэтому их нужно обучать. Но Зави сделал всё исключительно хорошо.

Когда я заканчиваю осмотр, Ксиа входит в логово. Она визжит от удивления, когда видит Зави, прижимая руку к груди.

Зави возвращается к своей основной форме, полностью обнажённый. Широко расставив ноги, он ставит руки на костлявые бёдра, с большой гордой ухмылкой на лице.

— Я напугал тебя, Ксиа?

Она смеётся, звук мягкий и искренний, вселяющий стеснение в груди.

— Будь уверен. Я не знала, что ты можешь изменяться.

— Это был мой первый раз! — говорит он, затем он вращается, глядя на меня с волнением. — Ты научишь меня дышать огнем?

— Маленькими шагами, сначала ты должен научиться летать, — говорю я, похлопывая его по голове. — Ты должен пойти показать кахе. Она будет так же горда, видеть твою форму дракона, как и я.

Кивнув, он выбегает из пещеры с такой же скоростью, как и вошёл в нее. Лим следует за ним в гораздо более неторопливом темпе, останавливаясь ненадолго, чтобы понюхать Ксиа. Затем, к моему изумлению, она трется лицом вдоль её руки, прежде чем она продолжит следовать за Зави, из пещеры.

— Ты видел это? — Ксиа говорит, широко раскрыв глаза. — Лим коснулась меня!

— Ты должна быть благодарна, что это было только прикосновение.

— Я благодарна. Так благодарна, что моё сердце только что начало биться снова, — её улыбка постепенно тускнеет. Она медленно продвигается ко мне, её выражение нервное. — Адан… трансформатор и огни всё снова работает.

Я киваю, игнорируя ощущение свинца в моём животе.

— Спасибо, что осталась, чтобы завершить работу. Мои люди ценят усилия.

— Твои люди хорошие и добрые, — тихо говорит она. — Они заботились о моей подруге и относились к нам хорошо, хотя мы не такие, как они. Помогая им чувствовать себя в безопасности — это меньшее, что я могу сделать, чтобы отплатить им за их щедрость.

Далее следует тишина, где мы смотрим друг на друга.

— Полагаю, вы планируете уехать утром? — Я спрашиваю её.

Она отводит взгляд, жуя губу, её лоб наморщен в размышлении.

— Все секаны живут в горах? — спрашивает она, снова встречая мой взгляд.

Я рассматриваю её с замешательством, неуверенный в направлении этого разговора. Но всё равно отвечаю ей.

— Некоторые создают деревни снаружи, на равнинах.

— А что они используют в качестве источника света и тепла? Просто огонь?

— Да, но почему…

— Ветряные турбины! — Она говорит в волнении, махая пальцем. — По крайней мере, в горах на данный момент, так как наверху постоянно ветрено. Может потребоваться немного работы, но это можно сделать.

— Ксиа, ты не понимаешь, что предлагаешь.

— Я предлагаю внедрить ветряные турбины в качестве источника питания наряду с улучшениями, которые ты делаешь в пещерах во Вьяке, — Ксиа делает паузу, облизывая губы. — Я также предлагаю, чтобы, если ты решишь включить это, возможно… возможно, я могла бы быть частью его реализации, поскольку у меня есть опыт в этой области…

Молчание следует, когда я, наконец, понимаю, что она пытается сказать.

— Если я не захочу строить ветряные турбины, ты всё ещё захочешь остаться? — тихо спрашиваю я.

— Кто-то однажды сказал мне, что довольно опасно блуждать в одиночку в Секе, — говорит она, улыбка играет на её губах. — Поскольку моя повозка уехала утром вместе с Тесс, думаю, у меня нет выбора, кроме как остаться, — Ксиа сокращает расстояние между нами, и я обнимаю её так быстро, как будто это рефлекторная или мышечная память. — Я просто надеюсь, что хорошие люди-секи не будут возражать против того, чтобы терпеть меня немного дольше. Что насчет тебя, Адан?

— Ах, такое неудобство. Как я справлюсь?

Она смеётся, затем тянется, чтобы поцеловать меня. Рыча от удовлетворения, я жадно возвращаю ей поцелуй. Триумф проходит через меня, и я держу её в крепких, собственнических объятиях, чтобы она знала, что она моя, и я никогда не отпущу её.

— Я всё ещё не храбрая, Адан, — шепчет она. — Но я постараюсь… я буду храброй, если я с тобой.