Атмосфера за столом была тягостной. Новость о ее побеге распространилась по всему замку и, вероятно, докатилась до деревни. Люди Уильяма были беспокойны. Слуги, разносившие вино и подносы с едой, бросали на нее встревоженные взгляды. Сидевший рядом с ней Уильям молчал как могила.

Когда бесконечный ужин наконец закончился, Кэтрин встала из-за стола.

— Джейми, идем со мной, — сказала она, беря его за руку. — Перед сном я расскажу тебе историю о короле Артуре.

Он любил слушать истории о короле Артуре, она знала, что он не станет возражать. Она села на кровать рядом с Джейми и принялась пересказывать одну за другой все известные ей легенды о Камелоте. Когда он все же стал засыпать, она велела ему прочитать молитву и поцеловала его. Кивнув няне, она выскользнула из его спальни.

Раньше Джейми спал в ее спальне — до тех пор, пока Рейберн однажды неожиданно не вернулся ночью. Это был единственный раз, когда Джейми увидел, как Рейберн ее ударил, но мальчик был так потрясен этим, что больше она не стала рисковать. На следующий день она устроила его в отдельной спальне этажом выше.

Когда она шла вниз по лестнице, ноги ее плохо держали. Она понимала, что должна это сделать, но от этого ей не становилось легче. Когда она стала такой трусихой? Уильям не был похож на Рейберна. Каким бы взбешенным он ни был с ней сегодня, он ее не ударил. Он мог бы наказать ее, посадив под замок, но чувство чести не позволило ему прибегнуть к такому наказанию.

Может быть, в его постели ей будет просто неприятно, не более того. Женщины по всей Англии подчиняются своим мужьям. Да, она будет надеяться на лучшее.

В спальне ее ожидала служанка.

— Ты можешь идти, Мэри, — сказала она после того, как та помогла ей снять платье и надеть ночную рубашку. — Ты не понадобишься мне до утра.

Мэри улыбнулась и подняла бровь.

— Конечно, миледи.

От служанки почти ничего нельзя утаить.

— Передай Томасу, что он тоже не будет нужен.

Постаравшись спрятать смущение, она добавила:

— Сегодня я помогу моему мужу приготовиться ко сну.

Одобрение, которое она прочитала на лице Мэри, не улучшило ее состояния.

Оставшись одна, она вошла в спальню Уильяма. Нерешительно постояла возле кровати. Вспомнив, что ему нравятся ее распущенные волосы, она распустила косу, заплетенную служанкой, и забралась на кровать.

Поднимаясь по лестнице, Уильям вздохнул. Кэтрин за ужином нервничала, а потом быстро ушла. Он перестал надеяться, что она войдет к нему этой ночью. Хотя он заставил ее вернуться и, казалось, она поняла, что должна выполнять супружеские обязанности.

Если бы у него были основания верить, что сегодня это произойдет, он кинулся бы бегом вверх по лестнице.

К тому же он очень ее рассердил. Теперь он склонен был верить, что у нее с принцем ничего не было. Но он все равно рад, что предупредил ее — измены он не потерпит. Он по опыту знает, как легко многие знатные леди нарушают брачные обеты.

Он не был готов к тому, чтобы оказаться в пустой спальне, и поднялся выше — в спальню Джейми. Войдя, он кивнул затрепетавшей няне, которая сидела в уголке с шитьем.

Он посмотрел на спящего мальчика. Джейми, когда не спал, всегда находился в движении. Мирно спящий, он был похож на херувима. Безмятежное выражение его лица напомнило Уильяму о его брате Джоне в этом возрасте. Уильяму нечасто позволялось навещать дом его матери. Но когда он приходил туда, он приходил, чтобы увидеть Джона.

— Да хранит тебя Бог! — сказал он, потрогав головку ребенка.

Поскольку у него больше не было повода медлить, он поплелся по лестнице вниз, в их с Кэтрин комнаты. Еще один тяжелый вздох вырвался у него, когда он не увидел света под ее дверью. Сотни раз задень он напоминал себе совет аббатисы. Он должен дать Кэтрин время, чтобы она начала ему доверять.

Где же Томас? Черт возьми, он не потрудился даже зажечь лампу. Еще одно наказание за его грехи — не хватало только, чтобы его третировал его же слуга.

Он в темноте нашел дорогу к столу и зажег лампу. Зевнул, потянулся, широко раскрыв руки, и повернулся к кровати.

Кэтрин. Кэтрин в его постели.

Он остолбенел от внезапно нахлынувших чувств, почти перестал дышать. Она была потрясающе хороша со струящимися по подушке волосами, похожими на реку из лунных лучей. Прошло время, прежде чем он догадался опустить руки.

— Вы пришли, — сказал он, все еще не веря себе.

Она натянула простыню до подбородка и кивнула. Теперь, когда она была здесь, он сможет ее убедить, что ей нечего бояться в его постели. Он разжал ее пальцы, вцепившиеся в край простыни, и поднес к своим губам.

— Я очень рад, что вы здесь. — Он сжал ее ледяные руки, стараясь ее успокоить, и поцеловал в щеку. — У вас не будет причин сожалеть об этом.

Он быстро разделся, бросив одежду на пол. Не обращая внимания на ее прерывистый вздох, он поднял простыню и скользнул под нее.

На ней была туника, но это означало, что ему предстоит удовольствие снять ее. Он осторожно положил руку па плоский живот жены. Воображая, какой гладкой окажется ее кожа, он закрыл глаза. Он решил, что будет действовать медленно, чтобы не напугать ее. Но он так ее хотел, что это было нелегкой задачей.

Он хотел ее так немыслимо долго.

— Повернитесь ко мне. Я хочу видеть ваше лицо.

Когда она повернулась, его рука переместилась с ее живота на талию. Он улыбнулся ей. Он надеялся, что в его глазах не будет голодного блеска. Но знал, что это маловероятно.

Проводя рукой по ее боку снизу вверх до соблазнительной выпуклости, он не спускал с нее глаз. Сжимая зубы, он напоминал себе, что не должен спешить. Он вернул руку на талию, потом провел по изгибу ее бедра и ниже.

Он был натянут, как тетива.

Он думал только о том, что ему нужно дотронуться до се кожи. Он потянул вверх ее тунику, но она застряла под телом Кэтрин.

— Помогите мне.

Он услышал просительные нотки и своем голосе, но это уже его не заботило.

Благодарение всем святым, она перевернулась на спину и подняла бедра. Не дотрагиваясь до нее, он завернул рубашку до талии. Сердце бешено стучало. Она приподнялась и подняла руки, помогая ему стянуть рубашку через голову. Когда он потянулся к ней, руки у него дрожали. Он закрыл глаза, всецело сосредоточившись на шелковой мягкости ее кожи.

Повторяя свое первое путешествие по ее телу, он сладостно медленно провел рукой по ее боку. Когда он добрался до еще более нежной кожи на груди, дыхание у него оборвалось. Как долго он ждал, чтобы коснуться ее. Ни одна женщина не дарила такого ощущения. Охваченный желанием, он целовал ее лицо, волосы, шею, шептал в ухо:

— Я мечтал об этом.

Он откинулся назад, чтобы снова смотреть на нее. Боже, она крепко зажмурила глаза и нервно стискивала руки перед грудью. Он отнял одну ее руку и удержал ее.

— Что с вами? — спросил он, глядя на ее лицо.

Она не заговорила и не шелохнулась. Он приложил ее руку к своей щеке, потом, повернув, поцеловал в ладонь. Когда она открыла глаза, он снова спросил:

— Что-то не так?

Глаза ее распахнулись, губы приоткрылись. Казалось, ей было трудно заговорить.

— Я не знала, чего ожидать. Так как вы были готовы с самого начала, я… я думала, все быстро закончится.

Уильям захохотал. Выходит, она хорошо рассмотрела его, когда он, голый, залезал на кровать.

Улыбаясь, он обнял ее и уткнулся лицом в ее шею.

— У вас были все основания бояться, что я буду слишком скор в первый раз.

Было невыразимо приятно ощущать кожей ее обнаженное тело. Проводя губами по ее шее, он шептал:

— Обещаю, во второй раз будет лучше, а в третий еще лучше.

Он затерялся в своих ощущениях. Ее груди у его груди, ее ноги у его бедер. И да, его восставшая мужская гордость на ее животе во всю длину.

— Я так ждал этого, — бормотал он, вдыхая ее запах.

Как может женщина так замечательно пахнуть?

Больше он уже не мог только чувствовать ее груди, ему необходимо стало трогать их. Ощущения от ее грудей, наполнивших его руки, были райскими. Он проложил дорожку из поцелуев от ее шеи до ключицы. Он повернул голову, чтобы щекой ощутить нежность ее кожи. Бешеное биение ее сердца совпадало с ударами его собственного.

Рукой он ласкал одну грудь, другую стал ласкать языком. Когда он лизнул ее сосок, она вскрикнула. Он улыбнулся.

Ему хотелось исследовать каждый дюйм ее тела, и он растянулся рядом. Он провел языком по нижней границе ее грудей и медленными влажными поцелуями покрыл ее живот, борясь с искушением двинуться ниже. Хотя от одной мысли об этом его член начинал пульсировать, он не хотел ее шокировать. Все хорошо в свое время.

Он все еще боролся с соблазном. Целуя ямочку под ее коленом, кончиками пальцев он легко касался шелковой кожи на внутренней стороне ее бедер. Так близко. Он не сознавал, что делает, его рука сжала ее ягодицу, а губы оказались там, где только что были пальцы, которые переместились выше.

Ничего он не хотел так в своей жизни, как насладиться ею, войти в нее и слышать, как она стонет от удовольствия.

Он приподнялся на руках и коленях и покачал головой.

Он посмотрел вниз на ее груди и вздохнул. Долго же он ждал, чтобы увидеть их. Трогать их. Он легко поцеловал каждый сосок и захотел большего. Когда он взял один из них в рот и пососал, то был вознагражден ее коротким судорожным вздохом. Он опустился, чтобы, чувствовать ее тело под собой. Его груди, бедрам, его стержню было так хорошо ощущать ее. Он потерялся в своих ощущениях.

Желание войти в нее стало; непереносимым. Может быть, если бы она не продержала его на краю всю прошлую неделю, он не оказался бы так близок к тому, чтобы совсем перестать себя контролировать. Он поднял голову и, тяжело дыша, постарался успокоиться.

Оторвав взгляд от ее грудей, он увидел ее идеальный рот. Как это он его упустил? Он отчаянно нуждался в ее поцелуях — крепких-крепких поцелуях, — прежде чем войти в нее. И он уложил ее так, чтобы взять губами ее губы, прикосновение к которым заставляло вибрировать каждый нерв.

Она раскинула ноги, и он задохнулся, неожиданно оказавшись на пороге свершения. Все в нем стремилось продолжить движение внутрь ее. Один сильный удар. Он почти поддался. И все же чуть отстранился. Сначала ему нужны были ее губы.

— Кейт, — простонал он, накрывая ее рот своим.

Он предвкушал соединение их губ и языков как прелюдию к соединению их тел. Но она крепко сжимала губы. Что-то шло не так, и это было ужасно. Но он уже входил в нее. Было слишком поздно. Он не мог остановиться. Желание превозмогало все, оно управляло его телом. Его разум подчинился телу, у них была одна цель.

Ему нужно было взять ее. Ему нужно было взять ее сейчас.

Наконец-то. Наконец-то. Наконец-то.

Это был взрыв долго сдерживаемых вожделения и страсти, голода и желания. Она была его. Она была его.

Когда к нему вернулась способность двигаться, он перекатился на бок, не выпустив ее. Он с юности не кончал так быстро. Счастливый, но несколько смущенный, он продолжал крепко держать ее и целовал ее лицо и шею.

— Простите, Кейт, — шепнул он и поцеловал кончик ее носа. — В следующий раз я не буду так спешить.

— Так спешить? — спросила она дрогнувшим голосом.

В нем не слышалось благодарности за добрые намерения.

Он приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть, но в тусклом свете лампы не смог прочитать на ее лице, что она испытывает. Он ласково откинул назад ее волосы.

Ему ужасно не хотелось задавать этот вопрос, но ему нужно было знать.

— Я сделал вам больно?

Она покачала головой и тихонько сказала:

— На этот раз совсем не было больно.

— Больно было раньше? С Рейберном?

Ему не хотелось вспоминать, что она принадлежала другому мужчине, ненавистно было даже упоминание имени этого мужчины в его собственной кровати.

Кэтрин попыталась отвернуть голову, но он не дал. Он приподнялся на локте и, глядя ей в лицо, спросил:

— Он никогда не доставлял вам наслаждения в постели?

Она сдвинула брови.

Все оказалось хуже, чем он думал. Он вздохнул и лег рядом с ней. Ему, наверное, следовало этого ожидать. Но он не ожидал. В своей самоуверенности он нисколько не сомневался, что, оказавшись в его постели, она будет получать удовольствие.

Он, конечно, слышал о женах, считающих посещение спален своих мужей мучительной обязанностью, которую необходимо выполнять, чтобы удовлетворить их низменные потребности и произвести на свет наследников. Однако сам он имел дело только с женщинами, которые искали в его постели наслаждение. Они находили его и возвращались, чтобы получить новое наслаждение.

Голос жены оторвал его от этих мыслей.

— Теперь я могу вернуться в свою спальню?

— Вы можете спать здесь.

Он надеялся, что она останется.

— Я знаю, что не смогу здесь уснуть, — сказала она, удивленно подняв брови. — И Джейми не будет знать, где меня найти. Иногда ему снятия плохие сны.

— Если вы не хотите остаться на ночь, я не буду настаивать, — сказал он, все еще надеясь, что она передумает.

Ее ножка оказалась на ступеньке кровати, едва он успел произнести это.

— Кэтрин, — сказал он, удержав ее за запястье, — у вас теперь есть муж, который хочет видеть вас в своей постели. Вы должны сказать Джейми, что он сможет найти вас здесь, если вы не у себя в спальне.

Когда она выбегала из двери, он крикнул вслед:

— Но скажите мальчику, что он должен постучать.

Последующие ночи были не лучше.

Он сказал себе, что не будет брать ее, если она сама этого не захочет. Когда они лежали вместе, он закрывал глаза и представлял себе другую Кэтрин. Девушку, которая смеялась, откидывая назад голову, и протягивала руки к звёздам.

Она приходила к нему каждую ночь, не ожидая напоминания. Она сказала ему, что каждый день молится, чтобы зачать ребенка. Хотя он знал, что никогда бы не стал брать ее против ее воли, он испытывал стыд от того, что он делал. Каждое соитие оставляло все усиливающееся чувство опустошенности.

Хотя она ни в чем ему не отказывала, она полностью его отвергала. Когда она уходила от него, а она неизменно сразу же уходила, он надеялся, что на следующую ночь она не придет.

Но в глубине души он знал, что если Кэтрин не придет к нему, он пойдет в ее спальню. Он был не настолько глуп, чтобы требовать от женщины то, чего она не может дать. И все же он не переставал желать большего.

Другие мужчины заводят любовниц. Многие женщины были бы рады стать его любовницами. Красивые женщины. Страстные женщины.

Но ему нужна была только Кэтрин.