Джейми и его брат Николас обменялись через стол веселыми взглядами. Их сестры немилосердно дразнили Мартина, что, похоже, им никогда не надоедало делать. Мартин, выросший единственным ребенком, поначалу был так чопорно вежлив, что это ужасно смешило девочек. Мало-помалу он привык к их оживленной болтовне, но если хотел покоя, то напрасно: девочки признали в нем своего любимца.

Трехлетняя Бриджит, самая младшая, вбежала в зал; няня гналась за ней.

— Прошу прощения, миледи, — пробормотала запыхавшаяся служанка.

— Ты не виновата, — сказала леди Кэтрин, отмахнувшись. — Бриджит, сядь. Тише.

— Моя очередь сидеть рядом с Мартином! — заявила Бриджит, потянув Элизабет за руку.

— Ты опоздала, поэтому потеряла свое место, — возразила Элизабет, ухватившись за край стола.

Мартин казался несколько перепуганным тем, что является объектом такой неистовой любви. Джейми с братом снова обменялись веселыми взглядами. Мартину еще повезло, что две старшие девочки уже замужем и покинули родительский дом.

Другие девочки разделились и вступили в спор между Элизабет и Бриджит, потом Бриджит громко завизжала.

Отец стукнул кулаком по столу.

— Я ращу дикарок или юных леди?

Все пять девочек опустили глаза долу, ибо никто из них не хотел разочаровать отца.

Мартин без слов поднял Бриджит к себе на колени и тем самым закончил спор. Мудрый парень.

— Неужели Господь дал нам так много дочерей, чтобы наказать нас? — обратился отец к их матери.

Леди Кэтрин искоса взглянула на мужа и улыбнулась, ибо все знали, что лорд Фицалан души не чает в своих дочерях.

Ах, как же хорошо дома! Нет лучшего места для исцеления, чем среди этого смеха и хаоса.

Но, даже прожив месяц в своей семье, Джейми не обрел душевного покоя. Он не обращал внимания на болтовню вокруг, когда мысли его вновь устремились в Виндзор, как часто случалось. Каким же дураком он был, если верил, что может изменить Л иннет — или что заставит ее полюбить его.

Он уехал из Виндзора в день ссоры с Линнет, раньше своей семьи, не в силах больше вынести ни часа под одной крышей с ней.

Скоро он поедет навестить Стаффорда в Нортумберленде и сделает предложение его дочери. И не имеет значения, что он с трудом вспоминает лицо леди Агнес.

Зато ни единой черточки Линнет он не мог забыть. Он представлял ее обнаженной, в свете свечей, мерцающем на длинных золотистых волосах, открывающем каждую соблазнительную впадинку, каждую восхитительную выпуклость ее длинного, стройного тела.

А ее лицо! Мужчины пойдут на войну за женщину с таким лицом. Мягкие голубые глаза, прямой нос, полная нижняя губа, высокие скулы. Каждая черта идеальна сама по себе, а сочетания их достаточно, чтобы свести мужчину с ума. Такие изящные черты для женщины сильной и твердой, как булатный меч…

— Джейми.

Он вскинул глаза, услышав, как мать обращается к нему, и удивился, обнаружив, что они с родителями одни за столом.

— Идем в гостиную, — предложил отец. — Нам надо кое-что обсудить наедине.

В свете того, что произошло, он совсем забыл о письмах, которые родители слали ему в Виндзор с настоятельной просьбой приехать домой. Вполне вероятно, они желают обсудить именно ту тему, которую и он хочет поднять: его планы женитьбы.

Они были терпеливы и не давили на него после того, как он, подавленный, приехал домой из Парижа. Но теперь время пришло. Ему надо знать, что он принесет в свой предстоящий брак. Большинство родовых земель являются неотчуждаемыми, да и девочкам нужно приданое. И все же Джейми надеялся, что у отца найдется какое-нибудь маленькое поместье, которое он может пожаловать ему.

Как только они устроились в уютной семейной гостиной, Джейми сделал заявление:

— Вы будете рады услышать, что я решил наконец обручиться.

Его мать вскинула брови и посмотрела на него долгим, пронизывающим взглядом:

— Я была бы счастлива за тебя, если бы ты сам был доволен.

— Я доволен, — сказал он твердо. — Очень доволен.

— О какой леди вы ведете речь? — поинтересовался отец.

— О леди Агнес Стаффорд.

Родители переглянулись.

— Вы ее знаете? — спросил Джейми.

— После того как ты покинул Виндзор, мы имели удовольствие разговаривать с леди Агнес и ее отцом. Этот Стаффорд — несносный болван.

Леди Кэтрин прокашлялась.

— Леди Агнес… миловидная девушка, хотя, возможно, несколько чересчур… набожная, — медленно проговорила она, словно осторожно подбирала слова. — Но у нас были причины полагать, что ты любишь другую.

Джейми стиснул зубы и не говорил ничего, пока кровь не перестала неистово стучать в ушах.

— Вас неправильно информировали.

— Судя по тому, что я видел, сынок, ты ведь на самом деле хочешь Линнет, — сказал отец.

— Линнет — не та женщина, которую я желал бы сделать своей женой, — сказал Джейми, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Может быть, тебе следовало бы дать себе время, прежде чем кидаться в брак с другой, — сказала мать, — так скоро после своего… разочарования.

— Я не разочарован. Я испытываю облегчение, что избежал брака с женщиной, у которой нет ни одной добродетели, какие мужчина желает видеть в жене. — Голос его прозвучал громче, чем он намеревался, поэтому Джейми помолчал и, прежде чем продолжить, сделал глубокий вдох. — Я собираюсь вскоре поехать в Нортумберленд, чтобы обговорить этот вопрос с лордом Стаффордом. У меня есть причина быть уверенным, что он поддержит этот брак, как я надеюсь.

— Незачем спешить, — сказал отец. — Тебя так долго не было. Николас и девочки только начинают узнавать тебя заново.

— Мы все скучали по тебе, — добавила мать, тепло улыбнувшись ему. — Наверняка это может подождать несколько недель или месяцев.

— Ожидание ничего не изменит, мама. Все уже решено.

Долгое, напряженное молчание последовало за этим заявлением.

— Прежде чем ты вступишь в брак, есть кое-что, что мы должны тебе рассказать, — сказал отец. — Для этого мы и позвали тебя сюда.

Мать отвернулась от него и устремила взгляд в огонь. Когда Джейми увидел, как она бледна, ледяная рука страха сжала ему сердце. Не дай Бог, она опять беременна, в ее-то возрасте.

Он бросился к ней и опустился рядом на колени.

— Мама, — сказал он, взяв ее руку, — ты нездорова?

Ее рука была холодной. Потирая ее пальцами о свою щеку, он пожалел о каждом дне своего отсутствия. У них с матерью была особая связь. В несчастный период времени до того, как Уильям Фицалан вошел в их жизнь, им пришлось пережить немало ужасного, не затронувшего жизни других ее детей. Он был еще слишком маленьким, чтобы сохранить все воспоминания, но ему до сих пор снятся сны, в которых он слышит, как пронзительно она кричит.

Она убрала волосы с его лба жестом, который он помнил с детства.

— Нет-нет, со мной все хорошо, правда.

Он закрыл глаза, когда волна облегчения прокатилась по его телу, и вознес благодарственную молитву небесам.

— Не может быть, чтобы дело было в папином здоровье, — сказал он, взглянув на отца. — Он, судя по виду, еще вполне может сразиться с драконом и победить его.

Когда эта старая семейная шутка об отце не вызвала улыбки, Джейми перевел взгляд с одного родителя на другого:

— Так в чем же дело?

Как многие старые солдаты, отец по-прежнему носил волосы коротко подстриженными, в стиле, введенном в моду их покойным королем. Когда он пригладил их своей большой ладонью, Джейми заметил, что они уже наполовину седые.

— Это моя история, Уильям, — сказала мать, — я сама расскажу ему.

Отец всегда был больше человеком действия, чем слов. Испытующе поглядев на нее, он кивнул:

— Если ты уверена, любимая.

Она прокашлялась.

— Ты всегда знал, что Уильям тебе не родной отец.

Джейми глубоко вдохнул и выдохнул. После стольких лет мама наконец расскажет ему. Он поднялся с пола и устроился в кресле напротив нее.

Уильям Фицалан встал позади своей жены и положил ладонь ей на плечо.

— Я никогда не желал другого отца, — сказал Джейми, встретившись с ним взглядом. — Я знаю, что лучшего у меня и быть не могло.

— Стивен рассказал тебе несколько лет назад, что Рейберн, который одно время был моим мужем, тоже не твой отец.

Мама говорила с несвойственной ей нерешительностью. Ему бы следовало сказать ей, что это не имеет значения, что ему не обязательно знать, но слишком много лет он ждал, когда услышит правду о своем рождении.

— Я думала… у меня были причины верить… что мужчина, с которым я зачала тебя…

Черт, как неловко. Ему не хотелось думать о матери с каким-то мужчиной, если этот мужчина не Уильям Фицалан. Он пригладил рукой волосы, сознавая, что этот жест, как и многие другие, — отражение жестов мужчины, вырастившего его.

— Что ты думала, мама?

— Я никогда не рассказывала тебе о нем, потому что считала, что он умер вскоре после того, как ты родился.

Какая вообще разница, когда этот человек умер?

— Я получила письмо от одного монаха, который сообщил мне, что… твой отец пришел в монастырь очень больной, можно сказать, при смерти. — Мать с измученным видом откинулась на спинку кресла. — Монах писал, что молодой человек много дней находился между жизнью и смертью и не выздоровел, — сказала она. — Но несколько месяцев назад мы узнали, что он все же выжил. Монахи сочли это чудом.

Джейми выпрямился.

— Он никогда не покидал монастырь, — продолжала леди Кэтрин. — Выздоровев, он постригся в монахи.

— Ты хочешь сказать, что он все это время был жив? — спросил Джейми. — И что он монах?

— Он был жив, когда мы впервые дали тебе знать, что хорошо бы тебе приехать домой, — ответил отец. — Но незадолго до Рождества он внезапно заболел и умер.

Джейми поднялся и заходил взад-вперед по маленькой комнате. Ему должно быть все равно, жив этот человек или мертв, — этот монах ничего для него не значит.

— Как вы узнали об этом?

— Ты помнишь Джеффри, брата Изабель? — спросил отец.

— Да, мы дружили во Франции, — отозвался Джейми. — Он уехал, чтобы пойти в монастырь в Нортумберленде.

— Когда мы последний раз навещали Стивена и Изабель, то ездили повидаться с Джеффри к нему в аббатство, — продолжал отец. — Там, в огороде, когда мы проходили мимо, работал какой-то монах. Мы не обратили на него внимания, но он увидел твою мать.

— А после расспросил Джеффри о нас, — подхватила рассказ мать. — Он был очень сильно расстроен и под конец признался Джеффри, кто он.

— Это не та новость, которую можно было поведать тебе в письме, — сказал отец.

Джейми не знал, что думать.

— Зачем он открылся после стольких лет, если до этого никогда даже не пытался дать нам о себе знать?

— Джеффри говорит, он хранил свою тайну из уважения к твоей матери, — объяснил отец. — Не хотел создавать ей трудности.

— Полагаю, ребенок, рожденный от мужчины, который не является твоим мужем, может представлять «трудность», — сказал Джейми, поворачиваясь к матери. — Ты ничего мне об этом не рассказывала, мама.

— Придержи язык, когда разговариваешь с матерью, — сказал отец, шагнув к нему.

Его мать поднялась и встала между ними, положив ладонь на грудь каждому.

— Сядьте, — велела она голосом, не допускающим возражений.

— Я прошу прощения, — пробормотал Джейми, пожалев о своих резких словах.

Он слишком хорошо знал, какой была ее жизнь с первым мужем, чтобы судить ее.

Отец пододвинул табурет к ее креслу, и все трое сели.

— Я сделала то, что должна была сделать, чтобы спастись. — Мама заговорила ясным, сильным голосом. — И ни разу не пожалела об этом.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула.

— Мне следовало рассказать тебе, когда ты повзрослел достаточно, чтобы понять, но все казалось, что время неподходящее. Я не сознавала, насколько вопрос о том, кто твой отец, довлеет над тобой.

Он не потерял из-за этого сон. Фицалан женился на его матери, когда Джейми было три года, и связь между ними была такой же тесной, как между любым отцом и сыном. И все равно Джейми желал знать характер мужчины, который зачал его и почему-то мог оставить его мать.

— Как звали этого монаха? — спросил Джейми, потому что хотел узнать имя, которым его должны были звать.

— Уитон, — ответила мать. — Ричард Джеймс Уитон.

Джеймс. Так, значит, мама назвала его одним из имен этого человека. Должно быть, она все же питала к нему какие-то чувства.

— Он говорил мне, что в юности думал уйти в монастырь, поэтому я не удивлена, что он стал монахом, — проговорила мать, и голос ее снова сделался нерешительным. — Но судя по тому, что Джеффри рассказал нам, жизнь Ричарда Уитона была необычайно… сдержанной, даже для монаха. Он находил большое утешение в повседневной монашеской жизни.

— Ты хочешь сказать, что с ним что-то было не так? — спросил Джейми.

Отец пожал плечами:

— Брат Уитона, твой дядя, полагаю, может рассказать тебе гораздо больше, чем мы. Он писал несколько раз, выражая желание встретиться с тобой.

— Его зовут сэр Чарлз Уитон, — вставила мать. — И он очень хочет, чтобы ты навестил его. Его поместье в Нортумберленде, в дне пути от поместья Стивена и Изабель.

Они втроем долго сидели в молчании, погруженные каждый в свои мысли. Наконец отец сказал:

— У тебя есть это незаконченное дело. Лучше уладить его до того, как ты возьмешься за дело с женитьбой.

— Я не вижу, что тут надо завершать, — не согласился Джейми, — но полагаю, что могу нанести визит Чарлзу Уитону, когда поеду на север увидеться со Стаффордами.

— Повидай Чарлза Уитона прежде, чем будешь делать предложение о браке. — Его мать наклонилась вперед и коснулась его руки. — Этот визит может помочь тебе решить, что делать.

Она не могла бы выразиться яснее, что считает его намерение взять в жены Агнес ошибкой.

— Мама, я уже принял решение.

Джейми уперся локтями в колени и потер виски. Слишком много мыслей одновременно смешалось у него в голове. Мужчина, зачавший его, был монахом. А мама, чье мнение значило для него больше, чем он хотел признать, не одобряет его выбор жены.

Но не успел он разобраться в себе, как отец поделился с ним новостью иного рода.

— Сегодня мы получили послание от Бедфорда.

Лорд Фицалан вытащил из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент со сломанной печатью и протянул ему.

— Совет боится, что вспыхнут мятежи, если парламент будет заседать в Лондоне, поэтому они решили провести следующую сессию в Лестере.

Со времени отъезда из Виндзора Джейми мало задумывался о политическом столкновении, которое по-прежнему угрожает стране.

— Значит, Бедфорду пока не удалось заставить своих брата и дядю решить их спор? — спросил он.

Отец покачал головой и стукнул кулаком по колену.

— Этот проклятый Глостер.

— Если бы король Генрих был жив, — вставила мама, — Глостер ни за что не осмелился бы пойти на такое противостояние.

— Совет по-прежнему настаивает, чтобы юный король открывал парламент? — поинтересовался Джейми.

— Да, — ответил отец. — Важно, чтобы короля видели.

Джейми попытался удержаться от вопроса, но ему надо было знать, угрожает ли Линнет опасность.

— А королева?

— Она уже в пути на север.