Дункан подвел свою лодку к берегу тихой бухты в паре миль от замка Троттерниш и спрятал ее в низкорослом кустарнике, а потом со вздохом сожаления отстегнул свой меч и бережно положил его на дно лодки.

– Получше сторожи его, Сар, пока меня не будет. – Он почесал волкодава за ушами и взял свою волынку.

Предполагалось, что никому не известно об отъезде Дункана на столь ответственное дело, но когда он уже был готов уйти, у дома появилась его сестра Элиза с собакой. Она заявила, что у нее было видение, или что-то в этом роде, и настояла, чтобы он взял с собой волкодава. Хотя Дункан не верил, что Элиза обладает Даром – или, во всяком случае, надеялся, что не обладает, – он был рад компании собаки во время двухдневного плавания.

Дункан позволил Сару сопровождать его, пока впереди не показался замок Троттерниш, а потом велел ему остаться. Волкодавы, как правило, принадлежали людям знатного происхождения и невольно привлекали внимание, поэтому он не мог взять его с собой.

Пересекая огромное заросшее травой поле, простиравшееся до самого замка, Дункан видел белые верхушки волн, бегущих многие мили до самых далеких островов. Здесь на верху отвесной скалы, когда яростный ветер отбрасывал назад его волосы, у Дункана было ощущение, что он находится на краю света. Он понимал, как, вероятно, тянуло викингов, его древних предков, постоянно плыть на запад в неизвестность.

Дункан несколько раз бывал в замке Троттерниш, когда тот принадлежал Макдоналдам, но на этот раз он шел с особой миссией вовсе не к друзьям.

Замок возвышался на скальном выступе с отвесными сорокафутовыми обрывами по трем сторонам. Для атаки существовало только два пути. С моря воинам пришлось бы взбираться гуськом по ступенькам крутой лестницы, которая была высечена в скале и, изгибаясь, поднималась по обрыву, начиная от ближайшей серповидной отмели. Наступление с моря потребовало бы многих жертв.

Судя по тому, что слышал Дункан, именно так поступили Маклауды.

Другой путь для нападения пролегал через это открытое пространство на скале, дававшее защитникам замка огромные возможности для заблаговременной подготовки к обороне. Честно говоря, даже сейчас Дункан чувствовал, что стражники следят за ним. Атаковать с этой стороны пришлось бы под покровом темноты или в чрезвычайно плохую погоду.

Когда до замка оставалось всего несколько ярдов, земля по обе стороны от Дункана исчезла. Эта последняя полоска земли, ведущая наверх к мысу, где стоял замок, была узкой и имела выкопанный поперек нее ров, что давало защитникам крепости дополнительные возможности.

Дункан не стал никого окликать или барабанить в ворота, потому что уже некоторое время стражники следили за его медленным приближением. Он просто развязал сумку и достал волынку так, чтобы охранники это видели. Без закрепленного на спине меча Дункан чувствовал себя полуголым. Ему никогда не доводилось входить в логово врага без оружия, а с одной лишь волынкой. С таким же успехом он мог бы войти туда, держа в руке собственный петушок.

Стражники открыли ворота, даже не спросив его ни о чем, и Дункан решил, что, вернувшись в Данскейт, непременно убедится, что охрану Макдоналдов не так легко обмануть внешним видом.

– Надеюсь, ты лучше, чем последний побывавший здесь волынщик, – сказал один из стражников. – Иди в зал, там тебя накормят.

Низко надвинув на глаза шапку, Дункан вошел в главный дом замка. Он приобрел славу благодаря боевому искусству, но рассчитывал, что воины Маклаудов в помещении, как и стражники на воротах, увидят в первую очередь человека с волынкой – а не с мечом – и не станут особенно приглядываться.

В зале было шумно, дневная трапеза, по-видимому, только что закончилась, на столах стояли почти пустые блюда с остатками еды, половина людей еще сидели за столами, а другие бродили по залу, прежде чем приступить к своим дневным обязанностям.

Дункан направился к столу, и несколько человек с любопытством посмотрели на него, но никто не стал останавливать. Он решил, что, наблюдая за Маклаудами, может заодно и поесть, и нашел пустое сиденье перед блюдом, на котором еще оставалось приличное количество еды. Столовым ножом он отрезал кусок жареной свинины, но не успел донести до рта сочный кусок, как по залу прокатился низкий голос:

– Чтобы получить обед, волынщик, ты должен сперва сыграть!

И Дункан с неохотой отложил нож.

Все-таки нашелся хотя бы один Маклауд, у которого хватило ума проверить способности вошедшего в замок незнакомца.

Шум в комнате стих, Дункан, насторожившись, медленно повернулся в направлении, откуда раздался голос, и кровь отхлынула у него от лица, когда он встретился взглядом с мужчиной, сидевшим в центре «высокого стола».

Если бы предводитель Маклауд находился в замке, то сидел бы в центре в богато украшенном кресле с высокой спинкой. Дункан прежде видел Аластера Маклауда, горбатого мужчину шестидесяти с лишним лет, но перед ним был не он.

Человеком, который в отсутствие предводителя имел право сидеть в его кресле, мог быть только владелец замка – и тот, кого Дункан искал всю свою жизнь. В первый раз Дункан смотрел в лицо своему отцу – своему врагу.

Хотя Эрику Маклауду было, вероятно, лет за пятьдесят, он все еще выглядел сильным как бык. Кроме крепкого сложения, он и Дункан ничем особенно не походили друг на друга. У Эрика были коротко подстриженные седые волосы и такая же борода. И все же в суровом выражении глаз пожилого мужчины Дункан мог узнать себя.

Все существо Дункана побуждало его выхватить спрятанный в сапоге кинжал и, издав боевой клич, броситься на своего врага. Дункан был быстр в обращении с оружием и мог бы вонзить кинжал в горло Эрику, прежде чем ему успели бы помешать, но он исполнял здесь поручение в интересах клана, и свою личную месть ему придется пока отложить.

«Твое время придет, дружище. И уже скоро», – сказал он себе.

Все эти мысли пронеслись в голове Дункана за долю секунды. Он быстро опустил взгляд и заставил себя расслабить мускулы, а потом нагнулся и достал волынку из промасленной кожаной сумки, в которой ее нес.

– По твоему виду не скажешь, что ты волынщик, – раскатистым голосом заговорил Эрик. – Кто ты?

– Я Маккей. – Дункан собирался выбрать Макартуров, другую известную на островах семью волынщиков, но остановился на Маккеях, потому что их земли лежали далеко на севере основной Шотландии.

– Далеко же ты забрался от дома. – Эрик пристально разглядывал Дункана.

– Я держу путь к Маккриммонам, – пояснил Дункан. – С твоего позволения на обратном пути я пойду этой же дорогой.

Дункан надеялся, что вернется, чтобы штурмом взять ворота, а не играть на волынке, но ему казалось разумным облегчить себе дорогу на случай, если снова придется пойти на хитрость.

– Что за дела у тебя с Маккриммонами? – поинтересовался Эрик.

– Я слышал, они объявили себя самыми лучшим волынщиками, но хочу лично убедиться в этом и обменяться с ними несколькими мелодиями.

– Я тоже никому особенно не доверяю, так что давай послушаем, как ты играешь на этой волынке.

Эрик нарушал правила гостеприимства, требуя, чтобы гость играл, но за ним водились и гораздо худшие грехи.

Пальцы Дункана привычно легли на свое место на главной трубке волынки, и, взяв в рот мундштук, Дункан закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Если он не хотел угодить в подземную тюрьму замка, ему нужно, чтобы его исполнение произвело хорошее впечатление. Как обычно, его настроение передалось музыке, и Дункан заиграл мелодию, которая звучала как яростный ураган с ливнем и мокрым снегом.

Когда Дункан закончил и открыл глаза, в зале стояла гробовая тишина, а потом с нескольких хлопков начались аплодисменты, вскоре заполнившие всю комнату.

– Я никогда не слышал такой великолепной мелодии, как эта, – признался Эрик, когда замерли последние хлопки. – Да, ты заслуживаешь обеда, волынщик. Можешь поесть.

«А ты заслуживаешь смерти от моего меча. Но прежде чем ты познакомишься с моим клинком, я позабочусь, чтобы ты узнал, кто отобрал у тебя замок».

Закончив еду, Дункан тотчас же покинул зал. Внутри он насчитал сотню воинов, и этого будет более чем достаточно, чтобы удержать такую мощную крепость, если только он не найдет уязвимое место, – обваливающуюся стену, слабую дверь, пьяных охранников.

Обходя внутренний двор и делая вид, что наслаждается свежей прохладой, Дункан заметил, что тяжелые дубовые створки ворот укреплены железом. Он посмотрел вверх на стены – полдюжины стражников, несомненно, были в полной готовности и внимательно наблюдали за окрестностью. Проклятие. Если в замке и существовало слабое место, то оно явно не бросалось в глаза. Этот подлец Эрик знал свое дело, обеспечивая защиту замка. Дункан решил с наступлением темноты отправиться внутрь кладовых, пристроенных к внешней стене, и поискать плохо заделанные дыры, хотя сомневался, что найдет что-нибудь.

Но он должен найти способ взять замок – ведь от этого зависело очень многое.

Один из стражников заметил, что гость уж слишком внимательно для музыканта осматривает постройки замка, и Дункан повернулся и пошел обратно в дом. Поднимаясь по ступенькам, он окинул взглядом сначала старую четырехэтажную башню, а потом более низкую двухэтажную постройку, примыкавшую к ней под прямым углом и вытянувшуюся вдоль края обрывавшегося в море утеса.

И у Дункана в голове стали возникать наметки плана.

– Я уверена, эля и вина нам до весны хватит. – Элиза, прищурившись, обвела взглядом ряд бочек и прищелкнула языком. – Но у нас остался лишь один маленький бочонок виски. Этого недостаточно.

Мойра нашла Элизу в одной из кладовых в сводчатом подвале за проверкой того, что осталось в замке от зимних запасов, и предложила помочь.

– Несколько недель мужчины могут прожить и без виски, – высказала свое мнение Мойра.

– Они называют его весьма оригинально – вода жизни, – с сомнением взглянув на нее, возразила Элиза.

– Наверное, у тебя есть план, как достать еще, – засмеялась Мойра.

– Я обращусь к отцу Брайану и попрошу его привезти бочонок, когда он поедет на остров с ежегодным визитом, – объяснила Элиза.

Да, сестра Дункана была образцовой хозяйкой. Мойра надеялась, что Коннор ценит способности Элизы, но подозревала, что брат, как большинство мужчин, не замечал порядка в домашнем хозяйстве, как не заметил бы и его отсутствия.

– Ты знаешь, куда уехал твой брат или когда он вернется? – Хотя Мойра до сих пор была столь сердита на Дункана, что готова была его поколотить, ей было не по себе от того, что она не знала, где он. Дункан удивил ее, когда уехал, даже не попытавшись еще раз поговорить, – и вдобавок забрал с собой ее собаку!

– Я понятия не имею, где Дункан, – ответила Элиза.

Мойра выходила из себя всякий раз, когда вспоминала, как Дункан читал ей нотацию о примерном поведении и о том, что ей можно и чего нельзя делать. Как он смел? Она взрослая женщина, и если она решила делить постель с мужчиной, это только ее личное дело и никого другого.

Если бы она хотела, чтобы ею помыкали и ее критиковали, она завела бы себе мужа. Но, Бог свидетель, ей не нужно больше таких страданий.

– Скажи мне, брат пытается указывать, что тебе делать? – спросила Мойра.

– Да, – ответила Элиза, отряхивая руки от пыли.

– И это тебя не раздражает?

– Не очень.

– А как ты реагируешь на его слова?

– Сначала я улыбаюсь ему, так как понимаю, что он желает мне только хорошего, – отвечала Элиза, ведя Мойру в следующую комнату. – А потом, если он не убедил меня, начиная рассуждать о том, над чем я не задумывалась – а такое бывает редко, – я поступаю так, как собиралась с самого начала.

– Это гораздо умнее, чем спорить с ним, – громко рассмеялась Мойра.

– Ты же знаешь, какой была моя мать, – пожала плечами Элиза. – Я в раннем возрасте научилась самостоятельно принимать решения.

Пока Элиза считала прислоненные к стене мешки с овсом, Мойра вспоминала мать Элизы и Дункана, добрую, но нерешительную женщину, и чувствовала себя виноватой в том, что не обращала внимания на попытки несчастной женщины воспитывать ее. Мойра была слишком избалована и упряма для такой робкой няни.

– Когда я была совсем маленькой, Дункан обычно проводил время с другими ребятами, – заговорила Элиза, закончив считать мешки овса. – А потом он оставил нас.

Мойра не задумывалась о том, как ее отношения с Дунканом могут сказаться на его матери и сестре. В то время Мойра была всего на год моложе, чем сейчас Элиза, но ее нельзя даже сравнивать с этой рассудительной, ответственной молодой женщиной. Но какой бы взбалмошной и непослушной ни была тогда Мойра, она всем сердцем любила Дункана.

Глядя на тонкие черты Элизы, Мойра надеялась, что сестра Дункана никогда не будет страдать из-за любви так, как страдала она сама.

Войдя в башню, Дункан, вместо того чтобы пройти через внутренние двери прямо в зал, открыл дверь справа, которая вела в примыкавшее к башне строение. Когда замком владели Макдоналды, там помещались личные помещения предводителя, и Дункан прежде никогда здесь не бывал.

Если его увидят в этой части замка, ему придется давать объяснения, и Дункан пожалел, что не обращал внимания на Алекса, когда тот обстоятельно объяснял, какая ложь лучше всего подходит в подобной ситуации. До женитьбы Алекс постоянно тайком пробирался и выскальзывал из спален, в которых ему не полагалось быть.

К счастью, здание оказалось пустым. Те, кому теперь принадлежали эти помещения, должно быть, еще оставались в зале. Дункан заглянул в большую комнату, занимавшую первый этаж. Стена, выходившая во внутренний двор, была покрыта гобеленами и не имела окон – это он знал. Но он тихо выругался, увидев, что окна на обращенной к морю стене были узкими, стреловидными. Скорее всего на верхнем этаже они будут такими же, но он решил проверить это, прежде чем отказаться от своего плана.

Настороженно прислушиваясь, Дункан торопливо поднялся по лестнице, однако, услышав детские голоса, в нерешительности остановился.

Впрочем, ему нужно было бросить только один быстрый взгляд, а дети, очевидно, были увлечены игрой. Заглянув в комнату из-за косяка двери, выходящей на лестничную площадку, он увидел мальчика и девочку, сражающихся деревянными мечами. Мальчик был в капюшоне и стоял спиной к Дункану, а у девочки, ростом на полфута ниже мальчика, были небесно-голубые глаза и густые светлые кудри.

Комната, в которой они играли, занимала всю ширину узкого здания, как и комната внизу, но в ней были окна на обеих сторонах. Часть окон находилась со стороны обрыва к морю, а другие располагались на противоположной стороне, обращенной к стенам замка и травянистым полям за ними.

Проклятие. Проклятие. Проклятие. Все окна были меньше фута шириной, так что ему придется искать другой способ проникновения в замок.

Дункан понимал, что нужно скорее уходить, пока дети не заметили его, но что-то заставило его задержаться у двери, чтобы понаблюдать за ними.

– Нет, не так, глупышка! – сказал мальчик.

Дункан размышлял, не вмешаться ли, пока не увидел изумление на лице у девочки.

– Держи вот так, тогда я не смогу проткнуть клинком твой живот. – Взяв руку девочки, мальчик показал, как она должна держать свой деревянный меч. – Ты же этого не хочешь, верно?

– Ты этого не сделаешь. – Девочка покачала головой, отчего ее кудряшки запрыгали.

– Конечно, не сделаю. Но кто-нибудь другой когда-нибудь может попытаться это сделать, а меня не будет рядом, чтобы защитить тебя.

– Почему не будет? – Девочка опустила к полу кончик меча.

– Я уже говорил тебе. Я вернусь в Ирландию.

– Рагнелл, я не хочу, чтобы ты уезжал. – Девочка выпятила нижнюю губу.

Рагнелл… У Дункана остановилось сердце. Неужели он наткнулся на сына Мойры?

– Я должен вернуться, – сказал мальчик. – Я нужен маме.