Поймав такси, Адам назвал адрес офиса. Хотя был восьмой час, он решил заехать на работу.

Поездка в Лондон прошла успешно, он завершил дело, над которым работал последние месяцы. Но расслабляться было рановато.

Он позвонил своему помощнику, Кевину.

— Кевин, привет, это Харрисон. Ты еще в офисе?

— Да. А ты где? В аэропорту?

— Нет, я в такси. Скоро буду в офисе.

— Это хорошо. Тут такое дело. — Стоун замялся. — В общем, по телефону рассказывать не буду, приедешь и поговорим.

Адам откинулся на сиденье. Что могло еще приключиться? Ему хотелось поскорее оказаться дома, принять душ и повидать дочь, но сначала надо разобраться с текущими делами. И взять с собой документы, почитать дома на сон грядущий.

Кевин ждал его в своем кабинете. Мужчины поздоровались.

— У тебя кофе есть? — спросил Адам.

— Только растворимый.

— Давай. Может, и бутерброды найдутся?

Стоун рассмеялся и кивнул.

— Будет и такое дело.

Пока помощник ставил электрочайник и доставал нехитрую провизию, Адам расслабил галстук и вытянулся на диване.

— Ну рассказывай, что тут у вас приключилось.

— Николос Картленд умер, — без какого-либо предисловия сказал Кевин и поставил поднос на невысокий столик.

Харрисон присвистнул. Николос Картленд был их давним клиентом, занимался бизнесом, и вполне успешно. Близких приятельских отношений они не поддерживали, но иногда могли вместе пообедать.

— От чего же он умер? — снова поинтересовался Харрисон, наливая себе большую кружку крепкого кофе.

— Сердечный приступ. Никто и не знал, что у мистера Картленда больное сердце. Для всех это было полной неожиданностью.

— Да, пожалуй, — согласился Адам. — Сколько ему было? Пятьдесят?

— Пятьдесят три.

— Совсем еще молодой. Похороны когда? Или уже похоронили?

— Вчера.

Адам помолчал. Он не любил ни похорон, ни поминок. Они у него ассоциировались с утратой жены. Линда, его девочка. Как это давно было. Боль от потери до сих пор бередила душу.

Мысли о жене он прятал в самый дальний уголок души и не позволял себе часто о ней думать. Слишком больно. Слишком живо.

— Когда состоится оглашение завещания? Или ты еще ничего не планировал?

Алекс заметил, как Кевин замялся.

— В чем дело? Что насупился сразу?

— Мистер Картленд увлекался букинистическими книгами, — сказал Кевин. — И не просто собирал разные старинные книжки. Его увлекала одна серия. Подробностей я не знаю. Мне известно только, что он владел одним редким экземпляром. Это книга «Крик в пустыне», издана она была в Берлине, в 1801 году.

Адам уважительно кивнул. Он не мог знать, сколько стоила подобная книга, но предполагал, что немало.

— Видимо, неплохой экземпляр.

— Да, — скептически кивнул Кевин. — С этим неплохим экземпляром и возникли трудности. Мистер Картленд завещал книгу некой девице, которая к его семье не имеет никакого отношения.

— Любовница?

— А черт его знает. Может, и любовница, теперь у него не спросишь, да и по большему счету не наше это дело, кто чьей любовницей был. Девчонка совсем молодая, двадцать два года, некая мисс Моника Эллиотт.

— Ты с ней уже связался?

— Пока нет.

Адам потянулся и сделал глоток горячего напитка.

— Ситуация, конечно, неприятная, но мы не можем ее изменить. Я, конечно, предполагаю, что миссис Картленд будет не в восторге, что редкая книга досталась неизвестной девушке, но… — Мужчина развел руками. — Кевин, давай завтра же свяжись с мисс Эллиотт, введи ее в курс дела. Чем быстрее мы покончим с этим, тем будет лучше.

Кевин согласно кивнул.

Когда позвонили из адвокатской фирмы и попросили прибыть туда Монику Эллиотт в среду, девушка удивилась. Сначала она не могла понять, что случилось и зачем ей необходимо связываться с адвокатами. Но когда некий мистер Стоун любезно сообщил, что дело касается завещания одного пожилого господина, Моника запуталась окончательно. Она положила трубку и пожала плечами.

Разговор происходил в присутствии матери, Анжелы Эллиотт.

— Что-то случилось, дорогая? — поинтересовалась та, закрыв книгу. С тех пор как младшая дочь вернулась домой, Анжела не могла нарадоваться. Она всегда мечтала, чтобы ее семья жила вместе.

— Мне только что сообщили, что я являюсь наследницей некого мистера Картленда.

Миссис Эллиотт заметно побледнела, и книга выпала из ее рук.

Моника бросилась к матери. Та в последнее время жаловалась на плохое самочувствие, и девушка испугалась, как бы матушке не стало плохо.

— Мама, что с тобой? Тебе нехорошо?

— Нет… со мной все нормально, — медленно, тщательно подбирая слова, сказала Анжела и внимательно посмотрела на дочь.

Моника насторожилась. Что-то здесь не так. Она неплохо знала мать, и ее трудно было обмануть.

— Мама, в чем дело? Я же вижу, что, как только я назвала имя мистера Картленда, ты изменилась в лице. Ты знала его? — без обиняков спросила Моника.

Некоторое время миссис Эллиотт молчала, пристально глядя на дочь, а потом негромко ответила:

— Да.

Такой ответ не удовлетворил Монику, но настаивать она не стала. Придет время, и мама сама все расскажет.

— Странно. А я никогда не слышала про мистера Картленда, и тем более странно, что он мне оставил наследство. Удивительное дело. Он случайно не является нашим дальним родственником?

И снова Анжела как-то загадочно посмотрела на дочь.

— Нет. Кровными узами мы не связаны.

— Тем более. Ладно, нечего гадать. В среду все станет ясно.

Жизнь Моники, с тех пор как она вернулась домой, вошла в привычное русло. Ей нравилось ходить по знакомым с детства улочкам, встречать старых приятелей и возобновлять давно забытые знакомства. На днях она приступила к работе в салоне у сестры и получала от этого истинное удовольствие. Моника была без ума от меховых изделий и иногда завидовала счастливым покупательницам той или иной шубы.

Время пролетело быстро, и, когда наступила среда, Моника прибыла по указанному адресу. В офисе ее встретила миловидная секретарша и любезно проводила в кабинет.

Как только девушка зашла в помещение, она сразу почувствовала волну негатива, которая обрушилась на нее. В кабинете находились женщина лет пятидесяти, девушка и молодой человек, по внешнему сходству которых было понятно, что они состоят в родственных отношениях. Возможно, мать и дети. Один мужчина сидел в кожаном кресле за столом, другой стоял около окна, спиной к присутствующим, заложив руки за спину.

— Мистер Харрисон, мисс Эллиотт, — сказала секретарша и удалилась.

Как только Моника услышала это имя, кровь прильнула к ее щекам. Не может быть! Она не верила в подобного рода совпадения. Но когда мужчина обернулся, Моника поняла, что не ошиблась в своих догадках.

Перед ней стоял тот разгневанный папаша, чью дочь она по незнанию приняла за свою племянницу.

По выражению лица и прищуренным глазам мужчины можно было понять, что он тоже узнал ее. И совсем не рад новой встрече.

— Если все собрались, то можно начинать, — сказал молодой человек, сидящий за столом. — Мисс Эллиотт, присаживайтесь, пожалуйста, мы ждали только вас.

— Благодарю, — негромко ответила Моника.

Женщина бросила на нее взгляд, полный злобы, и девушке стало не по себе. Начало оставляло желать лучшего.

Зачитывал завещание мистер Стоун, Адам Харрисон хранил молчание, лишь иногда он бросал настороженные взгляды в сторону Моники. Та сидела, смиренно положив ладони на колени и желала только одного — чтобы поскорее все закончилось. Она искренне не понимала, что здесь делает.

— И последнее, — мистер Стоун оторвался от бумаг, которые зачитывал, и выдержал паузу. — «Свою любимую книгу "Крик в пустыне" я оставляю Монике Эллиотт. Документы на книгу прилагаются. Прошу не судить меня строго».

В кабинете образовалась тишина.

Впервые за прошедшее время Моника встрепенулась. Ей оставили книгу? Но зачем? Что она будет с ней делать?

Ее размышления прервал яростный голос миссис Картленд:

— Я буду оспаривать завещание! Я не позволю, чтобы «Крик в пустыне» достался этой…

— Миссис Картленд! Прошу вас сохранять самообладание! — холодный голос Адама прервал женщину и не позволил вслух произнести оскорбления. — Оспорить завещание — ваше непосредственное право.

— Вот именно! — миссис Картленд поднялась, за ней встали ее дети. — Я этого так не оставлю! Мы еще с вами увидимся, мистер Харрисон.

Адам кивнул:

— Всегда к вашим услугам.

Больше не было сказано ни слова. Кевин Стоун тоже поднялся, чтобы проводить семейство Картлендов. Моника осталась на месте, не зная, как вести себя дальше.

Когда за Картлендами захлопнулась дверь, она задумчиво произнесла:

— Почему вокруг этой книги поднялась такая шумиха?

Адам усмехнулся и прошел к столу. Всем своим видом он выказывал пренебрежение, что очень задело Монику. Ей захотелось поскорее уйти из этого офиса.

— А вы не понимаете? — не без иронии спросил он.

— Нет, — Моника покачала головой.

— И, конечно, не знаете, что «Крик в пустыне» является очень редкой книгой.

Брови Моники удивленно взметнулись вверх, но она постаралась взять себя в руки. Ей не нравилось, что собеседник владеет большей информацией, чем она. После их столкновения в парке между ними осталось много недосказанного, и Моника подозревала, что мистер Харрисон до сих пор не принял ее извинений за ту путаницу, что она учинила.

Но извиняться еще раз Моника была не намерена. Если в прошлый раз она чувствовала свою вину и искренне стремилась ее загладить, то теперь она видела перед собой холодного самоуверенного человека, чье общество не вызывало у нее симпатии.

— Я впервые слышу об этой книге, — честно призналась она, хотя и подозревала, что адвокат ей не поверит.

— Тогда мне остается только поздравить вас, — тем же тоном продолжил Адам, и его взгляд лениво скользнул по стройным ногам девушки. — Сегодня вы получили в наследство целое состояние.

Моника нахмурилась. Происходящее ей нравилось все меньше и меньше.

— Не могли бы вы объяснить все более подробно?

— Могу, раз мистер Картленд вам ничего не сообщил заранее, — сказал Адам и выдержал паузу.

У Моники складывалось ощущение, что с ней играют. Но она не собиралась демонстрировать свое недоумение и растерянность.

— Мистер Харрисон, а нельзя ли просто рассказать, не иронизируя по каждому поводу? Вы адвокат, вот и выполняйте свои прямые обязанности. — Моника почувствовала, что начинает злиться.

— Ваш любовник с вами, видимо, не был откровенен, раз вы не знаете, что мистер Картленд увлекался букинистической литературой, — сухо заметил Адам и откинулся на кресло. Отчего-то вид порозовевших щек мисс Эллиотт доставил ему удовольствие.

Моника задохнулась от возмущения и вскочила.

— Какое вы имеете право оскорблять меня?

— Я вас не оскорбляю, мисс Эллиотт, я просто называю вещи своими именами!

Руки Моники невольно сжались в кулаки. С нее хватит! Она не намерена больше выслушивать насмешливые замечания красавчика-хама.

— Я думаю, на этой фразе нам следует закончить разговор, — едва сдерживаясь, чтобы не ответить оскорблением на оскорбление, проговорила Моника. — Я смела надеяться, что у вас серьезная фирма, мистер Харрисон, но теперь понимаю, что ошиблась. Всего хорошего.

Моника успела сделать несколько шагов по направлению к двери, как властный голос остановил ее:

— Мисс Эллиотт, вернитесь на место. Я готов принести свои извинения.

Один-ноль в ее пользу. Моника повернулась, но возвращаться в удобное кожаное кресло не стала.

— Мне не приятна мысль, что вы могли подумать, будто я являлась любовницей мистера Картленда. Мне не следовало об этом говорить и тем более разубеждать вас. И еще могу добавить, что я вообще не была знакома с мистером Картлендом и узнала о его существовании, только когда ваш партнер позвонил мне, — все это Моника выдохнула на одном дыхании, поражаясь, зачем она оправдывается перед мистером Харрисоном.

Ее слова удивили Адама.

— Не были знакомы? — переспросил он, чувствуя, что поспешил с выводами. Вообще-то ему не была свойственна поспешность, за годы адвокатской практики он приобрел привычку взвешивать каждое слово, а тут на него что-то нашло.

— Вот именно!

Теперь надо было Адаму хорошенько призадуматься. Кевину не зря эта история показалась странной с самого начала, а в свете последних событий она приобретала едва ли не детективные очертания.

— Книга «Крик в пустыне» была издана в Берлине в 1801 году, я не могу точно сказать, сколько она стоит, но, как вы понимаете, немало. Если вас интересует конкретная цена, я могу связаться с нужными людьми.

У Моники запершило в горле, она закашлялась. Адам протянул ей стакан с водой, и она благодарно кивнула.

Теперь ей стали понятны возражения миссис Картленд и ее праведное возмущение. Ничего удивительного в том, что она смотрела на нее с ненавистью! Если мистер Харрисон решил, что она была любовницей Николоса Картленда, то его жена сделала такие же выводы. Иначе, спрашивается, с чего ему оставлять в наследство незнакомой девушке столь редкую и ценную книгу?

Моника по-новому взглянула на Адама, точно пыталась в его взгляде получить ответы на интересующие ее вопросы. Теперь мужчина стоял совсем рядом, и она чувствовала терпкий запах его туалетной воды.

— Я… я не знаю, что сказать, — охрипшим голосом произнесла она. — Для меня все это стало полнейшей неожиданностью.

— Кажется, не только для вас.

— И что мне теперь делать?

Отчего-то растерянный вид Моники вызывал у Адама противоречивые чувства. Когда он думал, что она состояла в любовной связи с мистером Картлендом, ему было проще не замечать ее женской привлекательности и ранимого обаяния. И вот сейчас она растерянно смотрит на него, ищет поддержки и объяснений.

— Владеть книгой. Ее всегда можно продать за хорошие деньги, как я уже говорил. А если не захотите, то оставьте у себя. Только позаботьтесь о безопасности и сохранности книги.

— Я не могу. Мне необходимо узнать, почему мистер Картленд оставил «Крик в пустыне» именно мне! — с чувством воскликнула Моника.

— Если вы сами не можете ответить на этот вопрос, обратитесь к профессионалу, — посоветовал Адам.

— Что вы хотите сказать? Вы предлагаете мне нанять частного детектива?

Адам пожал плечами и отошел от девушки. Ее близость влияла на него странным образом. Он не мог сосредоточиться на делах, а смотрел на чувственные губы мисс Эллиотт.

— Почему бы и нет? Это один из возможных вариантов.

— А есть и другие?

— Попробуйте поговорить с вашими родственниками и близкими. Возможно, кто-то из них был знаком с Николосом Картлендом.

Стоило Адаму произнести эти слова, как Моника сразу вспомнила странное поведение матери после звонка мистера Стоуна.