В августе 2009 года В. Путин, исполнявший должность премьер-министра, на борту глубоководного аппарата совершил погружение на 1400 метров в воды глубочайшего в мире пресноводного озера Байкал. Аппарат поднялся на поверхность только спустя 4 часа. Путин с интересом наблюдал за исследованиями дна озера в поисках «горючего льда» – гидратов природного газа. С самого начала XXI века он уделяет особое внимание энергетике, укрепляя контроль над российскими энергетическими компаниями, благодаря чему заслужил на Западе прозвище радикального сторонника «ресурсного национализма». В распоряжении России находятся богатейшие запасы природных ресурсов, которые вызывают зависть всего мира. Это единственная страна, которая в состоянии сама обеспечить себя ресурсами. Общий объем разведанных российских ископаемых составляет примерно 21  % от общемировых запасов и оценивается примерно в 30 трлн долларов США, ставя Россию по этим показателям на первое место в мире. Особенно привлекают к себе внимание колоссальные запасы у России таких стратегических ресурсов, как нефть и природный газ. По запасам нефти Россия занимает второе место в мире, по запасам природного газа – первое. В силу этих причин страна является энергетической сверхдержавой в полном смысле этого слова. Благодаря значительному вкладу энергетики в российскую экономику национальный доход на душу населения в России в 2012 году превысил стандарты, установленные Всемирным банком для стран с высоким уровнем доходов. Всем хорошо известно, что в мире существует множество развивающихся стран, обладающих значительными природными ресурсами. К ним относятся, например, большинство стран Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, доходы которых на протяжении долгого времени остаются на низком уровне. Этим странам трудно выбраться из «ловушки среднего дохода», их экономика страдает от многократных потрясений, их постоянно преследуют политические и социальные проблемы. Экономисты называют это «ресурсным проклятием».

Обильные ресурсы – это богатство, дарованное государству силами свыше, они не могут быть проклятием. В противном случае было бы невозможно понять, каким образом Соединенные Штаты, в распоряжении которых имеются обильные ресурсы, по-прежнему занимают в мире лидирующие позиции, а также почему богатая нефтью Норвегия сохраняет высокий уровень благосостояния. Станут ли ресурсы проклятием для страны, зависит от того, как их владельцы будут ими распоряжаться и кому будут эти ресурсы служить. Если крупные запасы ресурсов окажутся под контролем иностранных компаний, то поток прибыли уйдет за рубеж. Власть над ресурсами может попасть и в руки группировок внутри страны, которые, сами не производя ничего, будут присваивать себе прибыль при помощи силы и хитрости. Возможен также вариант, когда государство поставит крупный капитал под свой контроль, что в конечном итоге заставит его послужить стране и народу. Например, Бразилия и Чили сейчас отстают от Австралии и Новой Зеландии, несмотря на то что наделены ресурсами в равной степени. Именно здесь кроется источник многочисленных противоречий, от которых страдают нефтедобывающие страны, обреченные, на первый взгляд, на успех. Общепринятая экономическая теория, руководствующаяся принципами идеализма, не может помочь в решении этих проблем. Она предлагает лишь обманчивые объяснения постфактум.

В России, которую природа в изобилии наделила ресурсами, нефть и природный газ играют значительную роль. Они служат главной опорой российской экономики и экономической базой, на которой держится власть В. Путина. Эта глава с позиций реалистической политэкономии и с учетом бытующих на Западе двойных стандартов, осуждающих «ресурсный национализм», обозначит ту роль, которую играет ресурсный национализм Путина для развития российской экономики, национальной безопасности и благосостояния, а также для международных отношений.

 

Ресурсный национализм и двойные стандарты

Ресурсы становятся проклятием в том случае, если приносимая ими крупная прибыль направляется не на благо государства и его граждан. Ресурсы далеко не всегда влекут за собой проклятие. США, Канада, Австралия, Норвегия, Великобритания, Франция, Германия и многие другие страны с развитой экономикой располагают богатыми природными ресурсами. Эти страны имеют между собой нечто общее – то, как они используют свои ресурсы. Значительная часть приносимой ресурсами прибыли служит государству. Налоги и пошлины, протекционистское законодательство и правительственный контроль, а также распределение дивидендов отечественными компаниями – все это позволяет повысить уровень народного благосостояния. Япония в течение длительного периода терпеливо инвестировала свои средства в зарубежные рудники, леса и прочие источники ресурсов, благодаря чему стала полноценной энергетической сверхдержавой. Если ресурсы являются проклятием, почему же мудрые японцы обращают имеющиеся у них валютные резервы в ресурсы, а не в долларовые запасы? В преобладающей на Западе международной терминологии понятие «ресурсный национализм» имеет отрицательную коннотацию. Обычно этот термин упоминается в контексте критики развивающихся стран за проводимую ими политику использования ресурсных преимуществ для защиты национальных интересов. Вызываемый им негатив связан с тем, что ресурсный национализм «идет вразрез» с тенденцией всемирной глобализации. На самом деле больше всех преуспели в защите собственных ресурсов именно развитые страны. Эти страны во главе с США, пользуясь своим влиянием, проводят в отношении ресурсного национализма политику двойных стандартов. С реалистических позиций можно легко истолковать их действия как попытку защитить свои национальные интересы, а также показать, что проводимая ими политика является высшей степенью проявления ресурсного национализма.

Ресурсный национализм развивающихся стран не отвечает национальным интересам развитых стран

Существует два варианта развития событий, при которых ресурсы становятся проклятием для попавших в «ловушку среднего дохода» развивающихся стран. Первый вариант предполагает, что дивиденды от ресурсов утекают за рубеж, а высококачественные ресурсы конкретной страны становятся частью общемировых ресурсов, которыми распоряжаются иностранные компании, получающие огромную сверхприбыль. Государству, являющемуся источником ресурсов, выплачивается только себестоимость разработки. Правительство принимающей страны может рассчитывать лишь на ограниченные налоговые отчисления. Население же её не имеет возможности претендовать на свою долю прибыли. При втором варианте ресурсы оказываются в исключительной собственности малочисленной группы лиц внутри страны, что вызывает широкое общественное недовольство, которое таит в себе потенциальную угрозу политических и социальных потрясений. В этом плане в качестве характерного примера можно привести ситуацию на Ближнем Востоке. Огромная прибыль от нефти здесь служит интересам иностранных компаний и привилегированного класса внутри страны (например, правящей элиты и аристократии). Эта прибыль стала для них неиссякаемым источником безбедного существования, позволяя сорить деньгами направо и налево. Для элиты простой народ является бременем. Ей приходится его успокаивать, прибегая к избитой риторике, с целью сохранить свое спокойствие и благополучие. Однако это может привести к тому, что противоречия в обществе рано или поздно вскроются. Описанные выше варианты развития событий не исключают один другого и могут выступать в паре, угрожая национальному благосостоянию богатых ресурсами стран, превратившихся для развитых стран в дойных коров.

Разумеется, некоторые развивающиеся страны уже уяснили для себя эту истину и выбрали другой путь – ресурсный национализм. В лексике приверженцев идеалистической экономической теории, проводником которой является Запад, термин «ресурсный национализм» был словно под заказ создан для развивающихся стран с богатыми запасами природных ресурсов. Как уже отмечалось выше, данный термин имеет негативную коннотацию, подразумевающую, что политический режим определенной страны замыкается в себе, не предоставляя никому извне открытого доступа к национальным ресурсам, а это неизбежно приводит к противостоянию с могущественным Западом. Например, Ирак под властью Саддама Хусейна или Венесуэла под руководством Уго Чавеса совершенно не вписывались в американскую версию глобальной системы ценностей, идеологии и политэкономической системы. США и их союзники оказались не в состоянии установить контроль над ресурсами этих стран, которые, разрабатывая и экспортируя собственные ресурсы, составили конкуренцию развитым странам, взявшим под свой контроль мировые рыночные цены, и по этой причине оказались отрезанными от международного сообщества, возглавляемого США. Политическим режимам развивающихся стран, взявших курс на ресурсный национализм, трудно удержаться у власти. В одном случае они могут рухнуть в результате собственных неудач и просчетов в управлении, в другом – их могут свергнуть путем применения извне силы и разного рода механизмов, не исключая даже военного вмешательства.

Опираясь на силу капитала, технологии, административную мощь, а также на международные законотворческие полномочия, развитые страны стимулируют рост мировой экономики и могут раньше других достичь экономических успехов. Развитым странам необходим «гладкий», «плоский» мир, в котором принадлежащие им транснациональные корпорации смогут беспрепятственно, в соответствии со своими желаниями и интересами распределять мировые ресурсы и мировую прибыль. Ресурсы развивающихся стран являются ключевым компонентом в этой схеме. Если развивающиеся страны проводят политику ресурсного национализма, это вносит раскол в выгодный развитым странам гладкий мир.

С позиций реалистической политэкономии становится ясно, что государственная власть развитых стран и транснациональные корпорации связаны общностью интересов. Государственная власть предоставляет ТНК гарантии безопасности и правовую базу. ТНК же становятся материальной основой, поддерживающей существование государственной власти. Говоря по существу, ради интеграции ресурсов развивающихся стран в рамках стандартной модели в первую очередь устанавливается сотрудничество с правящей элитой развивающейся страны с целью получить политическую защиту в обмен на экономические выгоды. Через транснациональные корпорации вырученная прибыль направляется обратно в развитые страны. Если развивающаяся страна перекрывает эти каналы, то неизбежным образом сталкивается с колоссальным политическим давлением со стороны США и других развитых стран. Развитые страны обладают достаточным объемом политических и экономических ресурсов для оказания ощутимого влияния на развивающиеся страны. Особенно удобным поводом для вмешательства сверхдержав во внутренние дела демократических государств является низкое качество демократии. Если же страна, политика которой не отвечает интересам США, не является демократической, то ситуация легко корректируется развитыми странами извне. В качестве классических примеров можно привести Ирак и Ливию. Подобные случаи радикальной смены власти становятся обычной практикой. В книге «Ниспровержение: от Гавайев до Ирака» приведены примеры 14 инициированных США случаев смены политических режимов. Речь идет о таких странах, как Гавайи, Куба, Филиппины, Никарагуа, Гондурас, Пуэрто-Рико, Иран, Гватемала, Вьетнам, Чили, Гренада, Панама, Афганистан и Ирак. За последнее десятилетие количество этих примеров возросло за счет Югославии и Ливии.

Американцы вполне способны и далее распространять свою версию мироустройства за счет имеющейся в их распоряжении политической и экономической мощи. Страны, ориентированные на политику ресурсного национализма, а также демократические государства, предпочитающие иные формы распределения мировых ресурсов, неизбежно столкнутся с возмездием со стороны США, из чего следует, что США и развитые страны сами действуют по правилам ресурсного национализма. Общечеловеческие ценности являются частью мировоззрения идеализма и содержат в себе рациональное зерно, однако при реализации национальных интересов они никогда не играли значимой роли. США могут сменить политический режим в какой-либо стране под предлогом защиты демократии. В их силах отстранить от власти избранное народом правительство и ликвидировать диктаторский режим в том случае, если это отвечает интересам США. С 1950-х годов подобные случаи происходили сплошь и рядом. Статистика утверждает, что демократические Соединенные Штаты с большей охотой оказывали поддержку диктаторам, чем демократически избранным президентам.

Например, чтобы противостоять колонизации со стороны Запада, Иран в 1951 году принял закон о национализации нефтяной промышленности. Вслед за этим Великобритания и США начинают всячески вредить развитию иранской нефтепромышленности. Они устанавливают морскую блокаду Ирана и вводят запрет на покупку иранской нефти с целью помешать осуществлению закона о национализации. 19 августа 1953 года США совместно с Великобританией, задействовав определенные прозападно настроенные иранские политические и военные круги, а также средства массовой информации, осуществляют политический переворот, свергнув демократически сформированное правительство Мохаммеда Мосаддыка.

С наступлением XXI века подобные случаи стали более многочисленными. Стоит вспомнить неудачную попытку переворота в Венесуэле, где американцы осуществляли всестороннюю тайную и открытую поддержку проамериканским кругам, пытаясь свергнуть демократически избранное правительство Уго Чавеса. США через имеющий поддержку в правительстве Национальный фонд демократии финансировали проамериканские силы, замышлявшие государственный переворот. Американские средства широко использовались антиправительственными организациями Венесуэлы. Впоследствии официальный представитель Госдепартамента США Адам Эрели заявил, что эти действия не являлись вмешательством во внутренние дела страны, были направлены на поддержку демократии, США не скрывают своей причастности к событиям в Венесуэле и гордятся ею. На вопрос, является ли Уго Чавес законным президентом Венесуэлы, один американский чиновник ответил: «Чавес избран народом, однако легитимность определяется не только большинством голосов».

Еще одним типичным примером является Муаммар Каддафи, после свержения которого в прежде процветающей Ливии возникли экономические проблемы. И это далеко не последний пример.

Не существует единой системы стандартов, всё определяется исключительно интересами США. Это проблема, которая в обязательном порядке должна быть объективно отражена реалистической политэкономией. Реалистическая политэкономия утверждает, что поддержание функционирования политических режимов и экономических систем в масштабах всего мира, а также основ мироустройства в большинстве случаев осуществляется по тайному сговору развитых стран, а вовсе не силами международных организаций на основании международных соглашений. Развитые страны являются членами закрытого клуба. В этих условиях реализация ресурсного национализма без мощной политической поддержки вряд ли будет успешной. Практика показывает, что политическая власть элиты, установившаяся в ряде развивающихся стран, позволяет привилегированным группировкам управлять страной при поддержке США.

Хитроумная политика ресурсного национализма, проводимая развитыми странами

Как это ни парадоксально, но больше всего преуспели в проведении политики ресурсного национализма именно развитые страны. В рамках современного мироустройства развитые страны располагаются на вершине пирамиды. Опираясь на мощь США, в союзе с ними, развитые страны пользуются выгодами глобализации в её американской версии. Эти страны совместно прилагают значительные усилия для поддержания такого мироустройства. Они прекрасно уяснили многие концепции реалистической политэкономии, которые не следует предавать широкой огласке. Развитые страны значительно преуспели в применении сложных замаскированных приемов, направленных на защиту собственных национальных интересов. Они используют разработанную Сьюзан Стрейндж теорию структурной власти, советуя развивающимся странам изучить теорию Адама Смита, в то время как сами доверяют только учению Макиавелли.

Можно заметить, что такие богатые ресурсами развитые страны, как США, Великобритания, Норвегия, Австралия и Канада, постоянно ужесточают контроль над добывающими отраслями национальной промышленности, причисляя эти отрасли к стратегическим активам. Правительство или становится владельцем стратегических активов, или принимает непосредственное участие в управлении ими на всех уровнях. Одним словом, усиление государственного контроля над ресурсами, защита национальных интересов стали общей тенденцией для развитых стран.

Всем известно, что Австралия богата природными ресурсами, являясь крупнейшим в мире экспортером полезных ископаемых. В 2012 году Сенат Австралии принял резолюцию, постановив с 1 июля 2012 года взимать плату за разработку и добычу полезных ископаемых. Это увеличило ежегодную прибыль от угледобывающих предприятий и железных рудников, которая превышала 75  млн австралийских долларов, на 30  %. Канада также в свое время без принятия каких-либо законов и правовых норм вынудила иностранные компании пересмотреть условия контрактов. Эти исключительные случаи не являются редкостью, когда речь заходит о развитых странах. В Норвегии, Великобритании, Канаде частным компаниям при резком скачке цен на нефть приходится пересматривать производственные контракты. Вмешательство Франции во внутренние дела таких стран, как Чад, Конго и Габон, осуществлялось, как утверждали французские политики, с целью защитить свои национальные интересы в этом мире с ограниченным снабжением и жесткой конкуренцией.

США находятся на 11-м месте в мире по величине запасов нефти. Вместе с тем они в больших количествах импортируют нефть из Канады, Мексики, Венесуэлы, Эквадора, Саудовской Аравии, Нигерии и других стран. В то же время под предлогом защиты окружающей среды США ввели запрет на разработку и добычу нефти и газа в восточной части Мексиканского залива. Прибрежные районы Калифорнии располагают богатыми запасами нефти и газа, однако власти штата, мотивируя свои действия охраной окружающей среды, протестуют против ведéния горнодобывающей деятельности. США оказывают поддержку собственным предприятиям, которые активно скупают ресурсы за рубежом, но всеми силами противятся попыткам иностранных компаний поглотить американские энергетические компании или инвестировать свои средства в американские энергетические объекты. Этим они не только поощряют экономический национализм, но также под предлогом «национальной безопасности» препятствуют коммерческим сделкам и иностранным инвестициям в энергетику.

Германия располагает как минимум 560  млн тонн нефти, скрытой в земле, однако объем ежегодно добываемой в Германии нефти равняется примерно недельному объему добычи нефти на самом крупном нефтяном месторождении Саудовской Аравии. Фактически, развитые государства Запада под предлогом защиты окружающей среды и нехватки ресурсов ограничивают разработку собственных природных ресурсов, тяготея к национализму.

Иными словами, основанное на стратегических планах стремление сохранить национальные ресурсы стало распространенной формой проявления ресурсного национализма развитых стран. Если же отдельные богатые природными ресурсами развивающиеся страны начнут реализовывать подобный политический курс, их репутации будет нанесен вред, а их самих заставят заплатить за свои действия.

 

Ресурсный национализм ближневосточного и норвежского образца

Неважно, идет ли речь о примитивных схемах ресурсного национализма развивающихся стран или же о тайных механизмах и приемах ресурсного национализма стран развитых, в любом случае конечная цель заключается в защите экономических и политических интересов государства. Национализация добывающих отраслей промышленности представляет собой одну из форм проявления ресурсного национализма. Сама по себе национализация не может привести к удовлетворению интересов государства. Для этого придется решить проблему более глубокого уровня, а именно проблему распределения прибыли. Как говорилось ранее, в третьей главе, ситуация может в конечном итоге развиваться по-разному в зависимости от того, будут ли дивиденды от добычи ресурсов служить всему обществу или окажутся в собственности узкого круга лиц.

Ближневосточные страны и Норвегия обладают несравнимым преимуществом: на их территории находятся крупные запасы нефти. Экономика этих двух регионов в значительной степени базируется на нефтяном богатстве. В разные периоды данные регионы в разной степени прибегали к политике ресурсного национализма. По объемам нефтяных запасов и нефтедобычи ближневосточные страны в разы превосходят Норвегию. Однако вполне очевидно, что здесь мы сталкиваемся с двумя разными моделями и двумя разными наборами механизмов распределения доходов от нефтедобычи. По своей экономической мощи и уровню национального благосостояния эти два региона также заметно разнятся. Обрисуем в общих чертах ближневосточную и норвежскую модели ресурсного национализма.

Ближневосточный тип ресурсного национализма: бедный народ в богатом государстве

23 января 2015 года в возрасте 90 лет скончался король Саудовской Аравии Абдалла Бен Абдель Азиз Аль Сауд. Кончина короля и последовавшее за ней вступление на престол седьмого по счету короля, 79-летнего Салмана, вновь привлекли внимание общественности к этой загадочной стране и её колоссальным нефтяным богатствам.

Саудовская Аравия является крупнейшим в мире нефтедобытчиком и экспортером нефти. По оценкам специалистов, чистые активы королевской семьи достигают 1,4 трлн долларов США. Ежемесячное жалованье наследного принца составляет 200  тыс. долларов. Британские СМИ в свое время рассказывали о пышной роскоши, окружавшей любимого младшего сына ныне покойного короля Фахда, которого они окрестили «самым богатым ребенком в мире». В статье говорилось: «У него есть 7 кадиллаков и 3 самолета, каждую неделю ему выдается 6  млн долларов США на мелкие расходы, на его банковских счетах хранится 1,6  млрд долларов». Одно лишь жалованье не может удовлетворить запросы членов королевской семьи. Королевская семья Саудовской Аравии очень велика, значительная часть нефтяных богатств сосредоточена в её руках. Кроме жалованья, она получает еще коммерческий доход от деятельности семейной корпорации. Помимо этого, королевская семья получает доход, выступая в роли коммерческого агента, и имеет свой процент от сделок по продаже нефти и боеприпасов.

Одной из причин, по которой Ближний Восток привлекает к себе столько внимания, является огромное могущество и власть саудовского короля. Власть короля здесь ничем не ограничена в отличие от конституционной монархии в Великобритании. Король обладает всей полнотой исполнительной и судебной власти, имеет право назначать на должность министров, распускать или переформировывать кабинет министров, пользуется правом избирать престолонаследника, распускать Консультативный совет, а также правом ратифицировать или накладывать вето на соглашения и договоры, заключенные кабинетом министров с зарубежными странами. Обычно некоторые члены королевской семьи занимают высокие правительственные посты, имеющие отношение к таким сферам, как безопасность, разведка, внутренняя политика и международные отношения. Когда король Абдалла находился на престоле, он одновременно занимал должности премьер-министра, Верховного главнокомандующего Вооруженными силами и командующего Национальной гвардией. Взошедший на престол король Салман прежде занимал должности престолонаследника, вице-премьера и министра обороны. Младший брат короля Абдаллы Мукрин ибн Абдул-Азиз, который был после смерти старшего брата назначен наследником престола, совмещал эту должность с должностью первого вице-премьера. Политические привилегии, дарованные королевской семье, позволяют её многочисленным представителям и их потомкам располагать активами стоимостью в триллионы долларов.

Британский ученый Кристофер Дэвидсон полагает, что короли Саудовской Аравии поддерживают внешнюю стабильность в стране при помощи нефтедолларов, которые позволяют им привлекать на свою сторону симпатии граждан, однако эта система не сможет продержаться слишком долго. Запасы нефти в Персидском заливе уменьшаются день ото дня, а затраты на поддержание финансовой устойчивости неуклонно растут. Так называемые саудовские внутренние «расходы на благосостояние» достигают 500  млрд долларов США. В случае если мировые цены на нефть опустятся ниже 100 долларов за баррель, правительство может столкнуться с дефицитом бюджета. На фоне резкого увеличения в стране численности молодежи абсолютной монархии приходится расходовать всё больше средств для удовлетворения демократических чаяний народных масс. Трудности, с которыми приходится сталкиваться Саудовской Аравии, постоянно растут. Существует мнение, что богатство Саудовской Аравии не влечет за собой народную нищету, однако фраза «нищий народ в богатой стране» является подлинным отображением ситуации в арабских странах Ближнего Востока. Уровень безработицы в среде молодежи очень высок, цены на жилье растут, намечается также общий рост недовольства. Королевская семья согласится на выдачу денег простым людям, только столкнувшись с угрозой существующему политическому режиму. В 2011 году, когда события арабской весны докатились до Саудовской Аравии, правительство быстро развязало денежный мешок. Менее чем за один месяц на улучшение жизни людей было в два этапа потрачено 130  млрд долларов США.

В типичной ближневосточной нефтедобывающей стране вся прибыль от эксплуатации дарованных свыше нефтяных богатств находится в личном пользовании членов королевской семьи. Простой народ является для королевской семьи обузой. Коренные причины внешней агрессии и внутренних беспорядков, градус которых нарастает год от года, в ближневосточном регионе очевидны.

Норвежский тип ресурсного национализма: нефть на благо всех

Норвегия находится в Северной Европе, площадь её территории составляет 387 000 квадратных километров. Располагая населением менее 5  млн человек, Норвегия является одной из самых развитых стран мира с высоким уровнем благосостояния. В 2013 году объем ВВП на душу населения в Норвегии превысил 100 000 долларов США, что вывело страну на первое место в Северной Европе и второе место в мире. В изобилии ниспосланные небом богатства в виде нефти и природного газа позволили нефтегазовой промышленности стать опорой национальной экономики. В 2013 году объем производства в нефтегазовом секторе составил 21,5  % общего объема ВВП. На долю экспорта нефти и газа приходится почти половина общего экспорта страны. Нефть и газ обеспечивают 30  % бюджетных доходов норвежского правительства. Совершенно очевидно, что для Норвегии, третьего по величине экспорта нефти государства в мире, обилие ресурсов вовсе не стало проклятием, препятствующим развитию экономики, а, напротив, явилось залогом национального богатства и народного благосостояния. Этого удалось достичь благодаря рациональной системе управления нефтяными ресурсами, в особенности благодаря национальному суверенному фонду – Государственному пенсионному фонду Норвегии (глобальному), который превращает невосполнимые природные ресурсы во всенародный, неиссякаемый источник финансовых средств. Это действительно делает нефть благом для всех граждан.

Непосредственное участие правительства в перераспределении нефтяных богатств

С 1969 года, когда в Норвегии была впервые обнаружена нефть, шельфовая добыча нефти и природного газа стала оплотом норвежской национальной экономики. С 1990-х годов Норвегия по объему нефтедобычи оставила позади Великобританию, превратившись в новую страну – производителя нефти и газа. Вслед за этим она быстро пополнила ряды богатейших стран мира.

Проводимая Норвегией нефтяная политика является классическим примером проявления ресурсного национализма. Государство принимает непосредственное участие в добыче нефти, государственным компаниям и холдингам предоставляется право добычи нефти и газа в приоритетном порядке. По мере усложнения процесса добычи, возрастания рисков, а также в соответствии с нормами ВТО Норвегия стала привлекать иностранные компании к эксплуатации месторождений. Тем не менее правительство получает свой финансовый доход в виде валовой прибыли как доли выручки после вычета эксплуатационных расходов (сокращенно SDFI – State’s Direct Financial Interest). В зависимости от потенциального дохода и объема добычи для каждого нефтяного месторождения доля SDFI колеблется между 20 и 60  %. Помимо этого, добыча углеводородов облагается также высокими налогами (предельная налоговая ставка приближается к 80  %). Доля принадлежащих норвежскому правительству добытых углеводородов подлежит частичной продаже крупнейшей норвежской публичной компании Statoil Hydro (в настоящее время правительство Норвегии владеет 69  % её акций). Таким образом, государству удалось избежать ситуации, при которой иностранные компании скупают национальные ресурсы по себестоимости производства, перепродают их на мировом рынке по мировым рыночным ценам, присваивая себе всю сверхприбыль. Норвегии не пришлось столкнуться с описанными выше проблемами Чили, где иностранные инвесторы выводят сверхприбыль за рубеж. Одновременно с этим страна может эффективно использовать иностранный капитал и технологии. Норвежское правительство предоставило иностранным компаниям право пользоваться национальным режимом в соответствии с нормами Statoil Hydro, однако прибыль этой компании также принадлежит правительству. Правительство может путем изменения «линии старта» переводить прибыль Statoil Hydro в бюджет. Такие меры дают возможность понизить сверхприбыли иностранных компаний до стандартного уровня, не позволяя зарубежным инвесторам присваивать национальные богатства Норвегии.

Хранилище национального благосостояния

Одновременно с ростом уровня национального благосостояния за счет нефтяных доходов норвежское правительство столкнулось с экономическими потрясениями, связанными с колебаниями цены на нефть на международных рынках. В 1970–1980-х годах Норвегия находилась на стадии экономической экспансии, коммерческие банки проводили ускоренное кредитование, что вызвало перегрев экономики и формирование «мыльного пузыря» цен на рынке недвижимости. Вместе с тем рост цен на нефть обеспечил Норвегии крупное положительное сальдо внешней торговли. Норвежское правительство расширило тогда за счет доходов от экспорта нефти систему социального обеспечения, что привело к увеличению государственных расходов в социальной сфере. В середине 1980-х годов норвежский кредитный «пузырь» лопнул. Но беда не приходит одна, кризис совпал с падением мировых цен на нефть, и Норвегия погрузилась в жестокую рецессию.

Очутившись в состоянии кризиса, правительство Норвегии осознало необходимость создания резервуарного механизма, выполняющего функцию буфера между доходами от экспорта нефти и национальной экономикой. Нефть и газ – это невозобновляемые богатства, дарованные природой. Каким образом нужно инвестировать крупные доходы от добычи нефти, чтобы обеспечить долгосрочный экономический рост во благо будущих поколений? Как сделать огромные нефтяные богатства всеобщим достоянием граждан, а не частной собственностью привилегированного меньшинства? В 1990 году норвежский парламент принял закон об учреждении суверенного фонда национального благосостояния – Нефтяного фонда Норвегии. В 1996 году в фонд поступили первые средства. В 1998 году Центральный банк Норвегии основал специальный суверенный инвестиционный фонд – Центральную инвестиционную компанию Норвегии. В 2006 году для уточнения целей учреждения и назначения Нефтяного фонда, а также для приглушения его политической окраски он был переименован в Глобальный пенсионный фонд Норвегии.

Основным источником средств, поступающих в Глобальный пенсионный фонд, являются налоговые отчисления нефтяных компаний, плата за право добычи, а также прямые финансовые доходы государственных нефтяных компаний. В настоящее время этот фонд превысил по объему активов даже крупнейший в Америке Калифорнийский фонд пенсионной системы для государственных служащих (CalPERS). Согласно статистике, предоставленной Глобальным пенсионным фондом норвежского правительства, по состоянию на начало мая 2015 года его фактическая рыночная стоимость равнялась 5, 147 трлн норвежских крон, что примерно соответствует 857,8  млрд долларов США. Фонд инвестирует средства в 8000 компаний 82 стран мира. Объем его инвестиций составил 1,3  % суммарного объема инвестиций публичных компаний мира и 2,5  % инвестиций европейских публичных компаний. При этом 4  % средств фонда могут быть направлены на пополнение государственного бюджета. По самым пессимистичным прогнозам общая стоимость фонда к 2030 году достигнет 455  млрд долларов США, по оптимистичным прогнозам – 33 трлн долларов. На средства фонда норвежское правительство поддерживает всеобщую систему здравоохранения, обеспечивает бесплатное высшее образование и систему щедрых пенсионных выплат.

В целом инвестиционный портфель Глобального пенсионного фонда выглядит следующим образом: 60  % приходится на долю мировых акций, 35  % – на долю облигаций, прочее инвестируется в недвижимость. При этом инвестиции в полном объеме направляются на зарубежные рынки, чтобы избежать негативных явлений в национальной экономике Норвегии и стабилизировать валютный курс.

Суверенный инвестиционный фонд Норвегии продолжает вносить значительный вклад в развитие и процветание страны. Во-первых, с его помощью удалось избежать проявлений «голландской болезни» и стагнации общества. Во-вторых, на случай экономического спада был создан огромный буферный накопитель. В-третьих, эксплуатация ресурсов ведется в ограниченном режиме, чтобы сохранить часть природных богатств для будущих поколений. Благодаря учреждению суверенного инвестиционного фонда в рамках проведения политики усовершенствованного ресурсного национализма Норвегия, проявив разумный подход, превратила полезные ископаемые в богатство нации, обратила невозобновляемые природные ресурсы во всенародные устойчивые финансовые активы, надолго обеспечив себе процветание.

 

Российская версия ресурсного национализма

В 1990-е годы в ходе процессов глобализации и приватизации российские нефтяные олигархи и иностранные нефтяные компании совершили большое число выгодных приобретений. С наступлением XXI века вслед за ростом мировых рыночных цен на энергоресурсы последовало увеличение прибыли от продажи нефти. По мнению Владимира Путина, такие важные стратегические ресурсы, как нефть и природный газ, должны служить опорой возрождающейся России. Поэтому государству надлежит заявить о своих правах на энергоресурсы, установить контроль над ресурсными потоками и укрепить цены на природные ресурсы для того, чтобы энергоресурсы в первую очередь служили государственным интересам России. В языковой практике Запада этот курс получил название «ресурсного национализма» Путина.

Реализация политики ресурсного национализма

Россия занимает лидирующие позиции в мире по добыче и экспорту нефти и природного газа. В 2004 году объем разведанных нефтяных запасов достиг 9,9  млрд тонн, что составляет 6,1  % общемировых запасов. С 2007 года Россия занимает первое место в мире по количеству добываемой нефти. По объемам разведанных запасов природного газа, его добычи и экспорта Россия также находится на первом месте в мире.

Особая роль, которую играют нефть и природный газ в глобальной энергетической структуре, и их относительная нехватка привели к тому, что нефтегазовые ресурсы не только представляют собой проблему экономического характера, но также имеют отношение к национальной безопасности, в первую очередь к стратегическим проблемам энергетической безопасности. Энергетическая безопасность не может быть гарантирована без активного участия правительства. Это определило важную роль политического фактора в национальной и мировой энергетической экономике. Нефть и природный газ являются основой для роста российской экономики и повышения уровня народного благосостояния, а также гарантией национальной безопасности России. Исходя из этих предпосылок, президент Путин усилил государственный контроль над энергетической промышленностью страны.

Во-первых, произошло укрепление энергетического суверенитета, были определены месторождения стратегического назначения. В последние годы, вслед за ростом цен на энергоносители, энергетический суверенитет стал темой для бурных дискуссий в российских политических кругах и научной среде. Главный акцент делается на том, что поддержка добычи и экспорта энергоресурсов должна послужить отправной точкой и высшим принципом при выработке государственной стратегии и обеспечении национальной безопасности. С 2006 года более 70 российских месторождений были причислены к разряду стратегических. Согласно соответствующим российским законам, если нефтяное месторождение получает статус стратегического, иностранным компаниям запрещается владеть более чем 49  % его акций. Если судить по текущим тенденциям, российское правительство намерено ужесточить критерии выдачи разрешения на разработку стратегических месторождений, чтобы еще больше ограничить иностранные компании в праве добывать углеводороды на территории России.

Во-вторых, наметился рост концентрации и монополизации производства, были осуществлены национализация и реструктуризация энергетической промышленности. Основные активы ряда проблемных частных нефтяных компаний вернулись в собственность государства благодаря проявлению политической воли. Некоторые частные нефтяные компании были приобретены государственным холдингами путем применения рыночных механизмов. Ведущая роль государственных предприятий оказалась закреплена в законодательном порядке. Все эти действия были направлены В. Путиным на достижение одной цели – создание «российского аналога» компании ExxonMobil.

В-третьих, были внесены поправки в соответствующие законы и налоговую политику с целью вынудить транснациональные корпорации уступить свои акции в нефтегазовых проектах. После прихода Путина к власти доля участия иностранных компаний в разработке нефтегазовых проектов была ограничена 49  %. В четвертой главе уже описывалась судьба проекта «Сахалин-2» и непростая история покупки Ковыктинского газового месторождения. Иностранный капитал решился на все эти уступки под давлением российского правительства, которое настаивало на пересмотре договора о долевом распределении добычи.

В-четвертых, были введены ограничения на иностранные инвестиции в российскую энергетику. Хотя российское правительство не имело принципиальных возражений против сотрудничества отечественных компаний с иностранными предприятиями в сферах разведки и освоения месторождений, однако все приобретения иностранного капитала имели в глазах российского правительства политическую окраску. В итоге трудности, с которыми сталкивается иностранный капитал, вознамерившись совершить приобретение в энергетическом секторе, оказываются столь велики, что вероятность успеха такой сделки становится ничтожно малой. В документе «Энергетическая стратегия России на период до 2020 года» российское правительство подчеркивает необходимость привлечения иностранных инвестиций и использования иностранного капитала для преобразования структуры энергетической промышленности. Однако в реальной практике на пути иностранного капитала стоит множество препятствий. Не так давно китайская энергетическая компания заявила о намерении приобрести дочернюю компанию фирмы «ЮКОС». Государственная дума наложила запрет на сделку по политическим мотивам. Китай внес предложение о проведении совместной российско-китайской геологоразведки района озера Ханка с целью поиска залежей углеводородов. Российская сторона отклонила предложение, сославшись на то, что расположение залежей природных ресурсов относится к государственной тайне. В свое время Россия объявила о создании совместно с Западом транснационального нефтяного консорциума для разработки крупного Штокмановского газового месторождения, однако в 2006 году ОАО «Газпром» внезапно заявил, что будет осуществлять разработку собственными силами.

Суверенный инвестиционный фонд в российской версии

Богатые нефтяные ресурсы и укрепление энергетического суверенитета принесли России значительную прибыль от экспорта нефти, которая стала одним из главных источников пополнения российского государственного бюджета, составляя более половины общих федеральных доходов. С 2000 по 2008 год, во время пребывания В. Путина на посту президента в течение двух сроков, цены на нефть на международном рынке резко выросли. Будучи соседом Норвегии, третьего по величине экспортера нефти в мире, Россия усмотрела в её практике достойный подражания пример применения политики ресурсного национализма. Норвегия наиболее оптимальным образом использовала нефтяные ресурсы для усиления и обогащения государства, а также для обеспечения процветания нации. Нет никаких конкретных данных, свидетельствующих о том, что Путин сознательно скопировал норвежскую практику, однако структура российской экономики очень напоминает норвежскую модель. Учредители российской версии «суверенного инвестиционного фонда» определенно принимали в расчет норвежский опыт.

В марте 2004 года правительство Российской Федерации в законодательном порядке основало суверенный инвестиционный фонд – Стабилизационный фонд Российской Федерации. Закон установил базисную цену на сырую нефть марки «Юралс» в размере 20 долларов США за баррель (в 2006 году базисную цену повысили до 27 долларов США за баррель). В случае превышения базисной цены на нефть излишки в форме добавочного налога перечислялись в Стабилизационный фонд. Если же цены на нефть опускались ниже базисного уровня, средства Стабилизационного фонда направлялись на компенсацию потерь государственного бюджета. На самом деле вначале идея создания стабфонда казалась сравнительно простой. Она заключалась в том, чтобы при высоких ценах на нефть создать нефтедолларовый резерв, который правительство сможет использовать для обеспечения экономического роста и социальной стабильности, в случае если цены на нефть упадут. На фоне непрекращающегося стремительного роста цен на нефть размеры Стабилизационного фонда увеличились до невиданных размеров, выйдя даже за рамки ожиданий правительства. В 2004 году, когда фонд был учрежден, вложенные в него средства составили 18  млрд долларов США. В 2005 году его размер возрос до 45  млрд. В 2006 в фонде хранилось уже 64,7  млрд, а в 2007 году его резервы взлетели до 156,8  млрд долларов США. Относительно ВВП размер фонда вырос с 0,8  % в 2004 году до 8,8  % в 2007 году.

Однако у медали всегда две стороны. С одной стороны, в Россию благодаря экспорту нефти в огромном количестве поступили нефтедоллары, которые были направлены на поддержание экономического роста и досрочное погашение долга Парижскому клубу (22  млрд долларов США) и МВФ (18,7  млрд долларов США). За счет доходов от экспорта нефти российское правительство провело широкий спектр реформ в сфере социальной политики. Это позволило российским гражданам ощутить все преимущества увеличения нефтяного экспорта и экономического роста. Государственным служащим, учителям, врачам и другим работникам бюджетных учреждений повысили заработную плату, увеличились пенсионные выплаты, были расширены льготы для военнослужащих и т. д. С другой стороны, на фоне экономического роста и процветания за счет увеличения доходов от экспорта нефти страна оказалась на грани кризиса. Цены на энергоресурсы на международных рынках ведут себя нестабильно, совершая резкие скачки. Это существенно влияет на устойчивость роста российской экономики и госбюджет. Колебания цен на нефть могут привести к серьезным экономическим, политическим и социальным проблемам. Одновременно с этим чрезмерная зависимость российской экономики на протяжении длительного периода от экспорта энергоносителей могла вызвать эффект «голландской болезни». Хотя Россия располагает богатыми запасами нефти и природного газа, объем ресурсов является ограниченным, а сами они – не-возобновляемыми. Из этого следует, что России необходимо диверсифицировать реальный сектор экономики.

Существующие проблемы и потенциальные угрозы ставили перед российским правительством долгосрочную задачу рационализации использования средств. На фоне высоких доходов требовалось создать эффективный механизм баланса на случай резкого падения их в будущем. Как отметил В. Путин в ежегодном Послании Федеральному Собранию в 2007 году, время показало, что решение о создании Стабилизационного фонда было правильным и оправданным. «Мы добились последовательного снижения инфляции, и это позитивно сказалось на росте реальных денежных доходов граждан, это способствовало устойчивому развитию экономики. Однако сегодня характер экономических задач требует корректировки функций и структуры Стабилизационного фонда при сохранении – безусловном сохранении – консервативной финансовой политики». С 1 февраля 2008 года Стабилизационный фонд Российской Федерации был официально разделен на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (получивший также название «Фонд будущих поколений»).

С точки зрения функций и инвестиционных стратегий основной целью учреждения Резервного фонда было создание буфера, призванного минимизировать потери бюджета в случае снижения мировых цен на нефть. Резервный фонд играет роль финансовой подушки безопасности, сводя к минимуму экономические риски, сдерживая инфляцию и гарантируя реальный рост доходов населения. Этот фонд инвестирует средства в государственные облигации по примеру существовавшего ранее Стабилизационного фонда, являясь фактически его преемником. Инвестиции Фонда национального благосостояния несколько более рискованны. Они предназначены не столько для поддержания текущего экономического развития, сколько для приумножения богатства на благо потомков, справедливого распределения средств между нынешним и будущими поколениями, повышения уровня благосостояния нынешних и будущих граждан.

Практика последних лет показывает, что российский суверенный инвестиционный фонд неплохо справляется с поставленной задачей, оправдывая все прогнозы. После международного финансового кризиса и обвала мировых рынков в 2008 году, на фоне наложенных США и Европой на Россию санкций в связи с украинским кризисом и резкого падения рубля российская экономика, претерпевая многочисленные трудности, тем не менее не пришла к ожидаемому на Западе полному краху. Бесспорно, во многом это случилось благодаря учреждению российского суверенного инвестиционного фонда, обеспечившего рост уровня народного благосостояния.

Как уже говорилось выше, развивающимся странам непросто проводить политику ресурсного национализма. Достаточно вспомнить, например, те шаги, которые счел необходимым предпринять президент В. Путин – изъятие акций компании British Petroleum, а также уничтожение нефтяной компании «ЮКОС», пользовавшейся поддержкой на Западе. В обоих случаях действия Путина послужили поводом для вмешательства западных политических сил. Правительствам развивающихся стран бывает трудно противостоять давлению со стороны сильных держав. Мудрость реалистической политэкономии состоит в том, что власть следует применять осмотрительно, а когда речь заходит о выгоде, необходимо прислушиваться к голосу рассудка. Развитые государства, оценив силы страны-реципиента, могут выбирать те или иные механизмы воздействия, перетягивая на свою сторону политиков, контролируя выборы или свергая правительства. Российской Федерации удалось достичь поставленных целей, потому что политические ресурсы России несопоставимы с ресурсами заурядной развивающейся страны. Россия – это крупная держава, обладающая политической силой, военной мощью и ядерным оружием. У стран, которые не смогли отстоять свое право проводить политику ресурсного национализма, не было таких возможностей.

Разумеется, Путину предстоит тернистый путь. Во всяком случае, если судить по деятельности суверенного инвестиционного фонда, этот путь будет более труден, чем путь, пройденный Норвегией, потому что Россия (как и другие страны с развивающимся рынком) не входит в созданный Соединенными Штатами политический альянс. На деятельности российского суверенного инвестиционного фонда с момента его создания лежит политический отпечаток. В условиях разделенности реального мира на сферы интересов отдельных стран многочисленные трудности, с которыми придется столкнуться российским инвестиционным фондам, вполне ожидаемы и прогнозируемы. Для суверенных фондов, принадлежащих странам с активно развивающейся экономикой, международная инвестиционная среда будет крайне неблагоприятной.

 

Энергоресурсы как козырь в дипломатии

После распада Советского Союза Россия утратила статус супердержавы, однако с наступлением XXI века Владимир Путин предпринимает попытки добиться возрождения России, превратив её в энергетическую сверхдержаву. Страна не прекращает наращивать свое политическое и экономическое влияние за счет экспорта энергоресурсов. Подконтрольные государству энергетические компании являются важным инструментом достижения Путиным описанных выше стратегических целей. В отношениях с Украиной и Молдовой Путин применяет принудительную энергетическую дипломатию, так как другими средствами осуществить намеченные политические цели невозможно. Огромные запасы нефти и газа стали главной козырной картой, которую разыгрывает Россия, когда речь заходит о внешней политике и гарантиях национальной безопасности.

Из-за общемировой нехватки нефтегазовых ресурсов, концентрации месторождений на территории России и особенностей транспортировки углеводородов российская энергетическая дипломатия в силу геополитической специфики обладает рядом уникальных черт.

Во-первых, исходя из всеобщей заинтересованности в нефтегазовых ресурсах для интеграции постсоветского пространства используется метод «кнута и пряника». На территории некогда общего политического и экономического пространства Россия задействует самые разнообразные способы для оказания влияния на государства, входящие в состав СНГ. Среди них можно упомянуть культурную и иммиграционную политику. Однако самыми эффективными в конечном итоге являются все же экономические методы воздействия, особенно если затронута нефтегазовая сфера. Страны Центральной Азии располагают богатыми ресурсами нефти и газа, но испытывают нехватку капитала и технологий. Россия играет в этом регионе ведущую роль, когда речь заходит об инвестициях или прокладке трубопроводов. Она может предложить «пряник» в обмен на сотрудничество. Например, в июне 2004 года Таджикистан потребовал от России вывести военные базы, оставшиеся с советских времен, а также отозвать пограничные войска, дислоцированные у границы с Афганистаном. В результате Россия в обмен на списание части долга Таджикистана и обещание инвестировать средства в нефтяной сектор удержала за собой этот важный стратегический пункт.

Украина испытывает нехватку природного газа. Со времен вхождения Украины в состав СССР на правах республики в этой стране сформировалась высокая зависимость от российского газа, который в настоящее время она не в состоянии покупать. Отметим, что на долю России приходится около ¼ общего объема импорта природного газа стран ЕС, причем приблизительно 80  % российского газа до недавнего времени поступало в Европу через территорию Украины. Поставляя на Украину природный газ, Россия также применяет метод «кнута и пряника»: пока Украина играет по правилам России, последняя частично списывает украинские долги и снижает цены на природный газ. Если же Украина противодействует осуществлению российских планов, Россия перекрывает газовый вентиль, повышает цену на газ и ограничивает сроки выплаты по долговым обязательствам. Иными словами, положение газового вентиля и уровень договорных цен на природный газ являются барометром, по которому можно судить о характере отношений между Россией и Украиной. Проиллюстрируем сказанное несколькими примерами.

В 2004 году на Украине произошла «оранжевая революция». К власти пришел разделяющий прозападные настроения президент Виктор Ющенко, который взял курс на США и Евросоюз. После всех этих событий в конце 2005 года Россия подняла для Украины цену за кубический метр природного газа с 50 до 230 долларов США. Разумеется, Украина, привыкшая к льготным ценам на газ, не могла согласиться с такой «рыночной» ценой. Переговоры оказались безрезультатными, и в первый день 2006 года ОАО «Газпром» прекратил поставки природного газа на Украину. Подобная ситуация повторилась, когда в 2008 году Виктор Ющенко стал предпринимать активные шаги к сближению Украины с Евросоюзом в ущерб отношениям с Российской Федерацией: в первый день 2009 года последовало второе отключение подачи российского газа на Украину.

А ведь помимо Украины от поставок российского природного газа зависят как минимум около 17 европейских государств. Возможность прекращения подачи газа в зимний сезон очень тревожит европейские страны, испытывающие зависимость от российских поставок.

В 2012 году пост президента Украины занял Виктор Янукович, ориентированный на сотрудничество с Россией. Россия сделала ему крупный подарок – скидку в 30  % от действующей цены на газ. Когда Виктора Януковича сменил на посту президента Петр Порошенко, настроенный на сближение с Западом, на фоне обострения украинского кризиса и вовлечения в конфликт США и стран Европы Россия вновь разыграла имеющийся у нее на руках козырь – повысила для Украины цену на газ и потребовала выплатить задолженность в рамках контрактов по поставкам газа. Выплата долга для украинского правительства была равносильна банкротству.

Во-вторых, Россия, располагая благоприятными геополитическими условиями и имея возможность обеспечить бесперебойность поставок, установила с Евросоюзом отношения тесного и доверительного сотрудничества. Вслед за расширением ЕС на Восток и создания под руководством России Евразийского экономического союза эти два крупных блока стали истинными хозяевами Европы. Нефть и природный газ – важнейшие стратегические ресурсы, которые Россия может поставлять ЕС. В 2001 году, когда в Евросоюзе было еще только 15 стран-участников, 16  % потребностей в нефти и 20  % потребностей в природном газе обеспечивались за счет российском поставок. После этого объемы поставок из России продолжали расти. Сейчас в состав Евросоюза входит уже 28 стран, и все они, за исключением Норвегии, нуждаются в российских газе и нефти. Так, 40  % потребляемого Евросоюзом природного газа – важнейшего источника экологически чистой энергии – поступает из России и других стран – членов Евразийского экономического союза. Из-за низкой себестоимости трубопроводной транспортировки природного газа Евросоюз, переживающий экономический спад, стал зависим от поставок российских нефти и газа. Благодаря этому Россия имеет возможность установить более тесные отношения с европейскими странами. Налаживание партнерских отношений России и Запада подрывает сложившуюся на Евразийском континенте гегемонию США (подробный анализ ситуации изложен в следующей главе). Укрепление мирного сотрудничества между Россией и Европой – самый нежелательный для США вариант развития событий. Поэтому Соединенные Штаты будут пытаться использовать любую возможность для изоляции России. К счастью, у России есть что противопоставить этим попыткам помимо нефтяного «оружия».

В-третьих, Россия использует заинтересованность в нефти и газе для того, чтобы избежать политической изоляции. Ей удается наладить и поддерживать добрососедские отношения с сопредельными государствами, применяя в качестве рычага воздействия нефтегазовые поставки. Высокая зависимость от нефти и газа непреодолима для любой страны. Например, в 2004 году ключевой союзник Соединенных Штатов Америки Япония, невзирая на применение к Ирану экономических санкций, принятых по инициативе США в рамках «Закона о санкциях против Ирана и Ливии», подписала с Ираном контракт общей стоимостью 2  млрд долларов США о совместной разработке нефтяного месторождения Азадеган на северо-западе Ирана. Хотя российские политический и экономический центры расположены в Европейской части России, стóит России пожелать, она всегда сможет найти партнеров в Азии, особенно в столь критический момент, когда Европа с подачи США распространила на Россию действие экономических санкций. Благодаря доступу к колоссальным азиатским рынкам и политической поддержке азиатских партнеров тактическая игра Владимира Путина в Европе обретает новую глубину.

В-четвертых, возможности энергетической дипломатии Путина ограничены преимущественно соображениями геополитики. Это напоминает ситуацию времен Советского Союза и «холодной войны». Советский Союз имел возможность дислоцировать регулярные войска непосредственно на государственной границе западноевропейских стран, в то время как Соединенным Штатам для развертывания соответствующих военных сил требовались авианосцы. Ни с точки зрения затрат, ни с точки зрения эффективности США не могли конкурировать с СССР. Это было главной причиной того, почему в советское время не велось и не развивалось строительство авианосцев – танки и подводные лодки были, несомненно, более практичны. Единственным ограничением для российской нефтяной дипломатии была возможность осуществления поставок только в сопредельные страны и регионы. В отличие от стран Персидского залива, которые перевозят нефть в любую точку мира при помощи океанских танкеров, Россия является внутриконтинентальной нефтяной державой. Транспортировка нефти по трубопроводам имеет некоторые ограничения. По счастью, это ничуть не противоречит нынешнему международному статусу России. Российская Федерация – это не прежний Советский Союз, который конкурировал с США в процессе передела сфер влияния. Озабоченность со стороны России вызывают объекты, расположенные у неё на периферии. Нефть и газ являются для России чрезвычайно удобными инструментами, но эффективность их использования снижается по мере увеличения расстояния. Видимо, осознав это, Владимир Путин старается всеми силами расширить сферу российского влияния и снизить риски путем разработки новых маршрутов для экспорта нефти и диверсификации трубопроводов. Россия ускоренными темпами ведет строительство базовой инфраструктуры в бассейнах Балтийского и Каспийского морей, а также Северного Ледовитого океана и дальневосточной части Тихого океана, пытаясь даже подвести нефтепроводы к гаваням на берегах Средиземного моря. Это позволит России за счет нефтегазовых поставок усилить свое влияние.

Помимо этого, энергетическая дипломатия России сталкивается с такой проблемой, как ограниченность за счет снижения производительности и увеличения затрат. Хотя Россия располагает богатыми запасами энергоресурсов, хотя она является крупнейшим в мире производителем и экспортером нефти и газа, общая доля её на мировом энергетическом рынке составляет всего 10  %, что никак нельзя назвать абсолютным превосходством. Будучи не в состоянии, подобно США, осуществлять в энергетическом секторе политику «мягкой силы», Россия не может активно влиять на цены на сырую нефть на мировых рынках. В результате возможности такого «оружия», как сырая нефть, оказываются для России ограниченными. В долгосрочной перспективе затраты России на добычу сырой нефти будут расти. В отличие от действующих российских нефтегазовых месторождений в Западной Сибири, прочие пригодные для разработки месторождения расположены преимущественно в районах с неблагоприятными условиями, что усложнит их эксплуатацию. Речь идет о нефтегазовых месторождениях, находящихся в зоне вечной мерзлоты, а также о многочисленных нефтяных месторождениях морского шельфа (например, месторождения Сахалина, а также Штокмановское нефтяное месторождение, расположенное в водах Баренцева моря за Полярным кругом). Стоимость добычи нефти на этих месторождениях будет значительно выше издержек по нефтедобыче стран ОПЕК. Кроме того, конкуренцию российским газу и нефти со временем могут составить сланцевые газ и нефть. Если принять во внимание прогресс в разработке сланцевых нефти и газа, Россия вряд ли сможет в будущем улучшить свое положение в мире даже в рамках традиционного нефтегазового сектора.

Итак, на данном этапе нефть и газ являются для России чрезвычайно эффективным и удобным инструментом дипломатии, что позволяет назвать их российским дипломатическим оружием. Оно дает возможность России удовлетворять свои требования на международной арене в соответствии с её международным статусом. Однако по мере дальнейшего развития России эффективность этого оружия будет снижаться из-за ограниченного радиуса воздействия. С учетом этих соображений Владимиру Путину следует расширить применение «мягкой силы» в нефтегазовой сфере, в том числе за счет реструктуризации и координации поставок нефти и газа в пределах Евразийской группы. Сюда можно отнести также более активное участие в международных процессах ценообразования на нефтегазовом рынке, использование преимуществ российского капитала и технологий, а также накопленный в советскую эпоху опыт международных отношений. Это поможет России продвинуться по пути реализации стратегии «выхода вовне» и действительно превратит её из энергетической державы в сверхдержаву. Возможно, в обозримом будущем российско-американская игра выйдет на новый уровень, не ограничиваясь конфликтами на почве геополитики, и превратится в борьбу за контроль над энергетическими ресурсами.