Руби не хотелось думать о событиях прошедшего уикенда, и о будущем ей тоже не хотелось думать; и главное, ей не хотелось возвращаться на работу. У нее возникла было трусливая мысль прикинуться больной. Но нет, так еще хуже — все поймут, что она скрывается. И в понедельник утром Руби поплелась на работу. Она предпочла не входить в здание «Холлингворта» через главный вестибюль и не ехать на лифте. Руби прошмыгнула в задние ворота, вскарабкалась на десятый этаж по лестнице и благополучно добралась до своего стеклянного отсека, не встретив по дороге никого из коллег.
Накануне Руби провела ужасный день. Если в субботу ей было просто плохо, то в воскресенье стало невыносимо отвратительно. Она, правда, вылезла из постели и отправилась навестить Лу, которая едва не лишилась ноги и теперь, лежа на диване с забинтованной лодыжкой, принимала соболезнования друзей. Мартин пришел первым. Он же открыл дверь и посмотрел на Руби так, словно она была торговым агентом с полной сумкой ненужного барахла.
— Мартин, — сказала Руби как можно ласковее, — извини за вчерашнее.
— Не стоит, я все забыл, — бросил он через плечо и ушел в комнату.
Когда Руби вошла вслед за ним, Мартин уже натягивал пиджак.
— Пока. — Он чмокнул Лу в щеку и исчез.
— Знаешь, куда он пошел? — воскликнула Лу, едва за Мартином захлопнулась дверь. — На свидание! Помнишь того разноцветного гномика, которого я нашла по объявлению? Так вот, она оказалась дочкой Петунии Дэниэлс. Вчера наш Марти ужинал в звездной компании. Он утверждает, что сидел между Фенеллой Андерсон и Мэнди Прост, и они прямо за столом под прикрытием скатерти в две руки «насиловали» его мужское достоинство.
Лу вкратце пересказала всю историю Мартина, начиная с приключений в ванне и до письма из литературного агентства.
— Представляешь, каков жук, а? Он до сих пор молчал, боялся, что мы раструбим на весь свет, а его за это упекут в тюрьму до конца жизни.
Руби удивленно покачала головой и вдруг спросила:
— А про то, что случилось в субботу, он тоже ничего не рассказывал?
— Нет. А что случилось в субботу?
— Ничего.
Руби горестно вздохнула: еще одна ее фантазия рассыпалась в прах. Она-то тешила себя мыслью, что вспышка Мартина была вызвана ревностью. Наивная дурочка. Мартин теперь вращается в высшем обществе, кинозвезды, отталкивая друг друга, лезут ему в штаны, Синди Дэниэлс без ума от молодого писателя. Руби даже не знала, что он написал книгу. Мартина ждет всемирная слава и блестящее будущее. Так зачем ему Руби Тейлор? Неужели он станет ревновать ее к какому-то Эмлину? Единственное чувство, которое он может испытывать к своей незадачливой подруге, — это снисходительная жалость.
— Руби, — позвала Лу озабоченным голосом, — ты расскажешь, что случилось на вечеринке?
— Что? — Руби очнулась от своих печальных размышлений. — Извини, если честно, я не помню.
Зато коллеги отлично помнили. Любой из них готов был освежить ее память. Хочешь знать, что случилось после того, как ты вышла на середину зала? Пожалуйста. Руби отключилась в момент падения; последнее, что она помнила, — какой-то треск, словно платье порвалось…
— Надеюсь, не Имоджен? — Руби ткнулась лицом в ладони.
— Мое, — бесцветным голосом сказала Лиз. — Я подумала, что ты собираешься ударить ее, и встала между вами.
— А потом? — Руби боязливо выглянула в щелку между пальцами.
— Эмлин поднял тебя и вынес на палубу, а ты заблевала ему весь пиджак. Полагаю, после этого тебе было неловко, и ты посчитала, что обязана пригласить его к себе.
— Кто-нибудь знает? — прошептала Руби.
— Все, — с готовностью подтвердила Лиз.
Кэтрин, давняя поклонница Черной Пантеры, едва разговаривала с Руби.
Когда Руби включила компьютер, ее почтовый ящик буквально ломился от корреспонденции. Большинство сообщений поступило от Эмлина. Он был предельно тактичен и дал своим посланиям краткие неброские заголовки: «О прошлой ночи», «Ты была великолепна». Руби уничтожила все письма разом, не читая. Но Эмлин упорно присылал все новые и новые.
Блямс! «Вам письмо» (двенадцатое за два часа).
От:Эмлина Крайшенга, «Холлингворт»
Кому: Руби Тейлор, «Холлингворт»
Тема: Ты меня игнорируешь? Да?
Руби тяжело вздохнула. Она его игнорирует? Почему?
Привстав, Руби выглянула поверх стеклянной перегородки. Эмлин разговаривал по телефону. Впервые Руби посмотрела на него оценивающим взглядом. Ну, не так уж он и плох: высокий, стройный, хорошие ровные зубы, довольно приятная улыбка, не лысый; волос даже многовато, вернее, растут они слишком низко, как у неандертальца, чуть ли не от самых бровей; но это можно считать неплохой «точкой отсчета» для будущей лысины, годам к пятидесяти он приобретет вполне человеческий облик.
«Давай пообедаем вместе», — гласило очередное умоляющее послание.
«Кафе-автомат. Ты уходишь в 12.30. Я через десять минут», — ответила Руби.
Пошли они все к черту — Флетт, Роберт и… и Мартин. Плевать, у нее есть Эмлин Крайшенг. Как знать, может быть, надо покориться неизбежному? А может быть, все произошло не случайно. Перст судьбы! Эмлин и Руби предназначены друг для друга! Если бы не его грибковое заболевание ног, она бы гораздо раньше разглядела свое счастье.
В 12.40 Руби потихоньку выскользнула из офиса, чувствуя в душе знакомый трепет и приятное волнение — такое бывает, когда спешишь на свидание к любимому человеку.
— Как ты сегодня? — заботливо спросил Эмлин.
— Все в порядке. Даже жуткое похмелье не длится вечно.
— Извини, что так резко ушел в субботу. Тот парень… Он был…
— Нет, — категоричным тоном заявила Руби, — он был просто другом.
«Был — именно так, — она мысленно тряхнула головой, — правильное слово!»
— Значит, мы имеем полное право утверждать, что наши многолетние деловые отношения вышли на принципиально новый уровень, — засмеялся Эмлин. — Ты была великолепна, — добавил он вполне серьезно.
— Правда? — Руби покраснела. — Спасибо. Думаю, на корабле я выглядела полной идиоткой.
— Э-э… кхе… ну… — Эмлину нечего было возразить. — Я имел в виду — после. Но, если честно, когда ты встала и через весь зал направилась к Флетту, все надеялись, что ты сейчас врежешь ему как следует.
— Неужели?
— Конечно. Все были на твоей стороне. Даже Имоджен.
— Имоджен?! Но ведь она…
— В тот же вечер «завязала» с Джонатаном Флеттом. Она впервые увидела, как он танцует, и решила, что не может спать с эпилептиком.
— Шутишь! — Руби не могла скрыть улыбку.
— Точно, мне Алиса сказала. А еще, — Эмлин пожевал губу, словно собирался поведать какую-то непристойную тайну, — Имоджен раздражала его странная манера делать это…
— Делать что?
— Вот это. — Высунув язык, Эмлин попытался дотянуться до кончика собственного носа. — Каждый раз, когда Флетту казалось, что он сказал что-то удачное.
— Йес-с-с! — Руби грохнула кулаком по столу. — Все же Бог существует!
— Руби, — начал Эмлин, — я хотел спросить…
— Да-а, — кокетливо протянула Руби.
— Я понимаю, в пятницу ты была… немного не в себе, и, наверное, мне не стоило приходить. Но если ты думаешь, что я воспользовался ситуацией… — Эмлин смолк и нервно закашлялся. — Если ты против, так и скажи, я не обижусь… Ну, словом, не хочешь ли ты сделать это еще раз?
Руби выдержала паузу, достаточную, чтобы Эмлин успел смутиться, испугаться и впасть в отчаяние.
— Не только секс, — торопливо заговорил он. — Мы могли бы сходить куда-нибудь. В кино! Ты видела «L'Appartement»? Французский фильм, но они дают субтитры… Если ты не любишь субтитры, мы могли бы посмотреть…
— Да, — сказала Руби.
— Да? Ты не любишь субтитры?
— «Да» означает — я пойду с тобой в кино.
Эмлин расплылся в улыбке.
— Когда? Когда состоится наше первое свидание?
— Можно сегодня вечером, — капризно-снисходительным тоном ответила Руби.
— Сегодня? Обычно по понедельникам я встречаюсь с друзьями в баре, — начал Эмлин. — Но ничего, обойдутся без меня. Хотя «L'Appartement» сегодня не идет… Неважно, мы посмотрим другой фильм. Или пойдем в боулинг. Ты когда-нибудь играла в боулинг?
— Боулинг? Нет, никогда.
— О, тебе понравится. Очень весело. Посмотришь, как я играю. Скажу без ложной скромности, я — ас. — Эмлин взглянул на часы. — Пора возвращаться. Ты готова?
— Да, но ты иди первым.
— Поздновато для конспирации, — улыбнулся Эмлин. — Наш местный тотализатор выплатил мне тридцать фунтов.
— Выплатил что?
— Шучу, шучу. — Эмлин досадливо прикусил губу. — Послушай, я не успеваю забежать в аптеку. Наверное, и ты тоже не сможешь, мы ведь уходили с разницей в десять минут.
— Конечно, — сказала Руби, — я зайду. Что купить?
Эмлин потупился. Руби ждала, что он скажет «презервативы».
— Кажется, я знаю, — произнесла Руби с тонкой улыбкой многоопытной женщины. — Банановый подойдет?
— А? — Эмлин уставился на нее непонимающим взглядом.
— «Дюрекс». Банановый.
— О нет. То есть да. Если тебе нравится. Я имел в вид у другое.
Эмлин нацарапал на клочке бумажки название противогрибковой мази.
— Большой тюбик, — велел он, припал к губам Руби слюнявым поцелуем и вышел из кафе.
Осторожно, как будто само название мази было заразным, Руби взяла бумажку за уголок и с омерзением уставилась на нее. Мартин что-то говорил про носки. НЕТ! Неожиданно со всей ужасающей ясностью у нее в памяти всплыла картина: Эмлин появляется на пороге спальни в розовом пеньюаре и длинных серых гольфах.
ДЕРМАТОФИОЗ! Роковой недостаток!
Никогда она не ляжет в постель с человеком, который страдает такой болезнью! Господи, а если он потом пойдет в ванную и снимет носки! Руби хлебнула чаю и громко икнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
Как же теперь отделаться от Эмлина? Не идти же с ним в боулинг. Ха, там выдают специальную обувь. Как можно влезть в кроссовки, в которых до нее уже побывала чья-то потная нога с каким-нибудь заболеванием пострашнее Эмлиновского. Никогда Руби не наденет обувь с чужой ноги! Что же делать? Сказаться больной? Лучше сразу мертвой.
— Только что звонила Руби, — сказала Лиз Хейл Черной Пантере. — Говорит, что неожиданно почувствовала себя плохо — страшные желудочные колики. Просила передать, что сегодня на работу не вернется.
В отличие от Руби, Лу болела по-настоящему. Но если симулянтка отправилась домой валяться на диване и читать «Хелло», то Лу со своей вывихнутой лодыжкой похромала на прием к врачу.
С первой же минуты, как Лу стала инвалидом, Эндрью окружил ее невероятной заботой и вниманием. Когда они приехали из больницы, он одним рывком поднял ее — все сто тридцать два фунта живого веса — и три лестничных марша тащил на руках свою одноногую подругу. На следующий день Эндрью помчался в магазин и накупил, помимо всего необходимого, кучу экзотических фруктов и сладостей, чтобы порадовать страдалицу. Остальное время он сидел возле Лу, одной рукой поддерживал ее забинтованную конечность, а другой отщипывал ягодки винограда и клал ей в рот.
Лу была тронута такой самоотверженностью. Именно поэтому она даже не взглянула на последнюю страницу журнала «Тайм аут», который Эндрью принес ей в больницу. Журнал так и остался лежать на столике в приемном покое, дожидаясь следующего незадачливого пациента.
«Все, пора остановиться, — приказала себе Лу. — Больше никаких фантазий о прекрасных незнакомцах. Надо жить в реальном мире и принимать то, что дает тебе судьба».
Но в том-то и дело: Лу не нуждалась в таком подарке судьбы, единственным ее желанием было снова остаться одной. Как странно — Эндрью легко и незаметно вошел в ее жизнь, но избавиться от него оказалось непросто; глупая шутка с объявлениями обернулась серьезной проблемой.
Точнее, проблема заключалась в самой Лу. Она страшно не любила причинять боль другим людям. Оглядываясь назад, Лу ясно видела, что, по сути, она была так же беспомощна в своих взаимоотношениях с мужчинами, как и Руби. Каждый раз Лу выбирала не того и каждый раз, расставаясь с ним, использовала один и тот же прием: «Ты ни при чем, все дело во мне».
Так было и с Безумным Магнусом, чье безумие Лу поначалу приняла за творческую натуру. Магнус регулярно видел ангелов на автобусной остановке и уверял, что, заглянув в глаза человеку, может распознать сокрытый в нем дух первобытного животного. Но именно Лу пришлось долго и настойчиво внушать Магнусу, что это она страдает психическим расстройством и нормальным людям следует держаться от нее подальше. Магнус согласился, но до сих пор иногда позванивал и предлагал услуги своего психоаналитика.
Лу считала, что мужчине гораздо легче услышать: «Ты знаешь, я решила стать монахиней», чем откровенное: «Ты мне не нравишься». Но такой отказ оставлял место надежде. Какой мужчина устоит перед искушением и не попытается отбить невесту Христову? Или убедить девушку, не уверенную в своей сексуальной ориентации, что ее влечет к существам противоположного пола?
Подобная «доброта» на самом деле оборачивалась жестокостью — все равно что спасать запутавшуюся в паутине муху, у которой оторваны оба крыла.
Прием затягивался. Лу уже минут сорок томилась перед кабинетом врача. Она тревожно поглядывала на мужчину, задыхающегося в жутком предсмертном кашле, и перелистывала потрепанный журнал «Вуменс оун». Несмотря на укоры совести, Лу не могла заставить себя читать рукопись, которую больше недели таскала в сумке (верный знак, что произведение не стоит рекомендовать к публикации).
«Мистер Эдвардс, пройдите к доктору Ружди».
Молодой человек, сидевший в соседнем кресле, поднялся и бросил на столик журнал. «Тайм аут». Лу неуверенно протянула руку, потом отдернула и, наконец, взяла журнал. Старый номер, вышел месяц назад, сразу после того, в котором Руби поместила объявление о поиске незнакомца из метро. Лу перевернула замусоленные страницы — одну, другую, — чем ближе она подбиралась к рубрике «Однажды мы встречались», тем сильнее колотилось сердце.
На следующее утро у себя в офисе Лу открыла ежедневник и перенеслась в недалекое будущее — на три недели вперед. Пятница — Лу взяла фломастер и нарисовала большую красную звезду. Через три недели она снова будет свободной, «холостой» девушкой.