Тот самый дом, где за окном трамвай звенит тоскливо, и через слякоть по двору тропа ведёт к метро, — там пианино хриплый звук родит мотив счастливый, и проживает домовой, похожий на Пьеро. Там быт советский правит бал, и не бывает пусто, из эбонита телефон и в трещинах паркет… Там нас согреют ночь с искрой и пироги с капустой, и рюмок праздничный отряд, покинувший буфет. Тот самый дом, где суета имеет форму сердца, где под стеклянной мишурой родится Новый Год… Там тешит душу звук трубы и горький запах детства. И переезд в любой уют его не отберёт. Но вальсом медленным звучит, смягчающим длинноты, шуршащий голос золотой сгребаемой листвы… И в доме том, где за окном трамвай звенит две ноты, парит воздушный поцелуй исчезнувшей Москвы.