– Почему вы не пьете? – слюняво промычал капитан Нью. – Вы ничего не выпили за ночь, а ведь выпивка потрясающая – никакой подделки. Настоящий бурбон, лучший напиток в мире. После поездки в Америку я люблю бурбон.

– Нет, спасибо, капитан.

– А против того, что я пью, вы не возражаете?

– Валяйте. Вы здесь отлично устроились.

– Еще бы! У нас тут столько виски и сигарет – сколько угодно. Когда приходит вьетконг, деревенские все прячут, прикидываются бедными. Вот, ешьте еще. Хотите фруктов? – Голос капитана дрожал не меньше, чем его руки.

– Спасибо, я уже съел все, что хотел.

– Я лично отвезу вас обратно на базу – послезавтра, а может, перед выходными. К тому времени мне уж точно вернут мой джип. А пока отдохните. Для нас – огромная честь принимать вас. Господи, благослови Америку. Америка спасает нас, и мы ей за это благодарны. Я и подумать не мог, что когда-нибудь в своей деревне смогу спасти большого американского брата. И крестьяне вас запомнят. Еще долго после вашего ухода они будут слагать о вас песни.

– А вы сами здешний?

– Конечно. И родился здесь. Был лучшим парнем в деревне – сами спросите. Я единственный стал офицером. У меня есть все, что нужно здешним крестьянам: кладу в банк бумажные деньги, а потом привожу им солонину и сигареты из военной лавки. Ну и, конечно, беру золотишко у китайских торговцев в Сайгоне.

– Вашим односельчанам повезло с вами.

– Еще бы. И вам – тоже. Если бы вы пришли не в ту деревню, вас бы тут же забили палками. А я вас скоро доставлю на базу, верно?

– Нам следует поспать.

– А как насчет глотка бурбона на сон грядущий?

– Нет, спасибо.

Капитан поднялся и отвел Клэя в ближайшую хижину. Он показал циновку, на которой можно устроиться, и почти сразу ушел. Возле двери стояло ведро с водой, а пол был заставлен грудами консервных банок, коробок и корзин с фруктами. Хижина больше напоминала магазин.

– Вот еда на случай, если проголодаетесь. Спокойной ночи, сэр, – сказал капитан Нью.

Клэй лег на циновку и вытянулся, глядя на звезды. Он устал, как собака, но ему еще предстояло кое-что сделать. Он не мог представить, что сейчас уснет, потом проснется и его отвезут туда, откуда все начиналось. Нет, это невозможно! Нельзя воскреснуть из мертвых. Возможно, в его отсутствие отслужат заупокойную службу – там в часовне под железной крышей на базе ВВС. Сейчас они, наверное, уже поставили в известность Мардж, ведь он разбился три дня назад. Или четыре? В конце концов, это не имеет значения. Он не может вернуться, вот и все.

Образы разных людей и мест сменяли друг друга в его сознании. Все его усилия уничтожить любые данные о полете были лишены смысла: в его комнате они найдут одежду, документы, кредитную карточку и, возможно, что-то еще. Может быть, он и здесь проявил небрежность? Может, из обломков самолета им удалось вытащить атташе-кейс? Ему нужно уходить отсюда этой же ночью. Кейс в самолете здорово пригодится им, он о многом расскажет. О, с каким усердием собирал он эти рубины, сапфиры, бриллианты! Маленькое сокровище, накопленное Клэем, могло стать его билетом из Вьетнама прямо в неизвестность. Он помнил, как покупал каждую вещь, сколько платил, неуклонно приближаясь к заветной цели – к свободе. И теперь все это было похоронено где-то, как свидетельство его вины.

Клэй улыбнулся сам себе. Нужно продолжать действовать по плану. Главное – помнить о цели. Был ли он слишком самонадеян, не подготовив запасной план? На что он собирался жить? У него были деньги – в Швейцарии, в Люцерне. Они лежали в банке на берегу озера, и от мысли о них он даже причмокнул от удовольствия.

Он мог бы добраться до Тонкинского залива, но как? Пешком, вот как. Торопиться все равно некуда. А можно – морем, под другим именем. Купить чужие документы, например, какого-нибудь погибшего офицера. Об этом нужно было позаботиться, когда он был у вьетконговцев – украсть и бежать. Где же он находился? Клэй попытался мысленно представить карту полетов над Вьетнамом. Нужно взять в помощники капитана Нью, наврать ему что-нибудь, и тот сделает все, что нужно. Нью достаточно жаден, хотя и не дурак. Кроме того, он хочет быть героем. Нет, нет и еще раз нет. Капитан Нью свихнулся на мысли доставить его обратно на базу. Он не верит, что американец может быть дезертиром. От этого слова Клэя передернуло. Нет, он не был дезертиром, он был покойником. Нужно еще раз все обдумать. Он только терял время, развалившись здесь как чучело. Женщина! Она должна знать, где они находятся. Бернадетт.

Он поднялся и вышел наружу. Его легкие наполнил холодный, почти сладкий воздух. Луны не было, и вокруг не раздавалось ни звука. Слышался только треск кузнечиков и догоравших углей. Клэй слишком много съел за ужином. Женщина, вот кого он должен отыскать прежде всего. Он еще не знал, что будет делать, когда найдет ее. Она была гуком, но в общем-то не такая уж страшная. Она поделилась с ним едой, когда он был голоден, терпеливо слушала его. Клэю ее не хватало.

Она, должно быть, проголодалась, подумал он, а затем вспомнил о консервах и еде, которую капитан оставил для него в хижине. Он оглядел то, что было разбросано на полу, и обнаружил большую коробку из-под чая. Там были мясные консервы, бисквиты и бутылки. Возле двери стоял здоровенный рюкзак. Клэй побросал туда столько продуктов, сколько мог унести, и закинул его за спину. Рюкзак казался неимоверно тяжелым, но Клэй сделал резкий выдох, чтобы побороть возникший было страх, и нырнул в темноту. Он шел быстро, поскольку знал, куда надо идти – еще раньше капитан показал ему нужную хижину.

У входа спал охранник, прислонив ружье к стене. Когда Клэй открыл массивный деревянный засов, тот даже не пошевелился. Дверь со скрипом отворилась. Внутри хижины было темно и мерзко пахло, но он услышал дыхание женщины. Перешагнув порог, он сбросил тяжелую ношу на пол, не боясь, что кто-то услышит. Клэй почувствовал странное воодушевление: вот сколько он уже сумел сделать, и никто пока не заметил его. Может быть, к нему повернулась удача?

– Бернадетт, – прошептал он. – Бернадетт.

Она не отвечала. Зловоние в хижине становилось невыносимым.

– Бернадетт. – Быть может, он перепутал имя? Глаза стали привыкать к темноте, и вскоре он увидел ее. Сидя в углу и глядя на него оттуда, она была похожа на испуганное привидение. Она не верила своим ушам: американец шептал ее имя. Некоторое время она то ли спала, то ли была без сознания, но голод заставил ее очнуться. Она, разумеется, ожидала, что кто-то придет за ней, но не так – шепча ее имя – и уж, конечно, не он. Она оцепенела. Но не от страха – к страху она уже сумела привыкнуть. Сейчас она была ошеломлена его появлением. Что ему надо от нее? Он победил и теперь был у своих друзей. Может, он хотел изнасиловать ее? Может, он знал о ее прошлом на панели? Наверное, оно было написано на ее лице. Бернадетт передернуло. Серые, холодные, давящие стены вновь возникли в ее памяти. Она снова была в монастыре, и снова – одна.

– Бернадетт, – вновь услышала она его голос, – проснись. – В его голосе звучала тревога. Она кивнула, но американец не заметил. – Бернадетт.

– Я здесь, – спокойно ответила она. – Я не сплю. Чего ты хочешь?

– Я принес тебе поесть.

– Я не могу есть сейчас.

– Но тебе это необходимо.

– Меня стошнит, если я съем хоть что-то. Пожалуйста, не заставляй меня, – теперь ее голос звучал совсем по-другому. В нем исчезло напряжение. Она говорила, как маленькая девочка.

– Что они сделали с тобой? – в его шепоте ей послышалось сочувствие. Быть может, он прикидывался, но она была слишком измучена, чтобы подозревать кого-то. Не в состоянии ничего сказать, она начала всхлипывать.

Он пододвинулся и прикоснулся к ее плечу. Она промолчала.

– Пошли отсюда, Бернадетт, сейчас не время плакать.

Что он сказал? В голове ее все перепуталось, и сила воли была окончательно парализована. Да чего же он хочет?

– Ну, давайте выбираться, леди, – в его голосе прозвучал приказ. Это было неожиданно, но в данный момент – то, что нужно. Клэй сам удивился тому, как ясно он вдруг стал мыслить и видеть происходящее. Да, он возьмет ее с собой. Один он обречен, и поэтому она нужна ему. Она знает местность, умеет добывать пищу, она выведет его к какой-нибудь границе – с Лаосом, Камбоджей или Тайландом. Или – к морю. А потом он отпустит ее. Или убьет, если будет нужно. Да, ее нужно забрать с собой, это поможет ему сэкономить время и выиграть расстояние. А потом пусть возвращается к своим.

И вдруг он понял: она ведь тоже не сможет вернуться. То, что здесь произошло, означало для нее провал. Ни один из них не мог вернуться, они могли полагаться только друг на друга.

На Клэйтона Уэйна-Тернера снизошел мир. Он хлопнул ее по плечу:

– Пошли, Бернадетт. Если мы не уйдем сейчас, мы не уйдем никогда.

Бернадетт была изумлена, но подчинилась и встала на ноги. Клэй тоже поднялся, взвалил на себя тяжелый рюкзак и вывел ее наружу. Задержавшись возле двери, он подобрал винтовку охранника, а заодно прихватил запасной магазин и прикрепил его к поясу. Идти с таким грузом было тяжело, поэтому, повернувшись к Бернадетт, Клэй протянул ей винтовку.

– Зачем это мне? – удивилась Бернадетт.

– Не могу же я тащить все один! Бери, и пойдем отсюда.

– А куда? – спросила она.

– Не знаю, но, по крайней мере, подальше отсюда. Когда опять поднимемся на тот холм, что-нибудь придумаем. – Его светящиеся часы показывали одиннадцать, деревушка, должно быть, еще долго не проснется. Они двинулись в гору.

Вдруг сухая трава позади них зашуршала под чьими-то быстрыми и легкими шагами. Это заставило девушку остановиться, и, обернувшись, она увидела силуэт увязавшейся за ними собаки. Бернадетт снова двинулась и через некоторое время вновь обернулась. Животное выглядело дружелюбно, и каждый раз, когда девушка останавливалась, собака делала попытку приблизиться к ней, но затем, словно передумав, оставалась в отдалении. Частое и спокойное дыхание пса успокаивало девушку: оно говорило о том, что людей поблизости не было.

На вершине холма Клэй остановился и взглянул на звезды.

– Ну и что дальше? – спросила она.

– Дай мне подумать, – улыбнувшись, ответил американец. – Ведь ружье – у тебя, не так ли? Ты можешь остановить меня в любой момент, как только захочешь.