Утром Давид проснулся довольно поздно от стука противомоскитной двери. Он лежал в гамаке, подвешенном для него в обеденной комнате с элегантными кожаными креслами.

— Эй ты, женский любимец! — громко окликнул его Чоло. — Рыбалку проспал! — Давид спрятал в бумажник неразлучную вырезку с фотографией Дженис. — Слушай, каброн, я вчера говорил на полном серьезе и хочу, чтоб ты подумал насчет той поездки на лодке. Тебе и надо-то пару раз сплавать, не больше, дело в том, что на пробные рейсы нужен человек надежный. Опять же, время меня поджимает, покупатели торопят; знаешь, гринго мачакой не корми, а дай травкой затянуться. Если я буду и дальше телиться, они запросто найдут себе другого поставщика, сам понимаешь; эти каброны способны и с другого конца света дурь завезти.

«Дело принимает интересный оборот, — тут же откликнулась бессмертная часть Давида. — Соглашайся, здесь пахнет хорошими деньгами!»

— Ну что ж, Чоло, думаю, я могу сплавать, чего мне стоит! Я готов.

— Правда? Ну раз так, отчаливай прямо сегодня ночью; груз доставлю, когда стемнеет, да еще дам тебе человека в помощь, вместе поплывете!

В тот день Давид не пошел домой к Мансо, а разыскал старика в «Гальере» и попросил одолжить ему свой баркас.

— Мне предлагают купить мотор, хочу его опробовать. Данило скрестил на груди руки.

— Чем меньше знаю, тем спокойней сплю. Отчалить решили от Авандаро, а то, если узнает Чато, опять начнет возражать — не дури, мол, не вздумай посылать братишку! Плыть предстояло в километре от побережья; ждать их будут в заливе неподалеку от Пуэрто-Пеньяско. В лучшем случае они доберутся туда во вторник к полуночи.

— Вот, Давид, привез тебе мотор. Я в них ни бельмеса не смыслю, но в Кульякане мне сказали, что мощнее не бывает.

— Сейчас проверим. — Давид осмотрел новенький «ивен-руд» в семьдесят пять «лошадей», смазал кое-где, установил на баркас и опробовал. Потом выпросил у рыбаков самый лучший черпак для откачки воды и пошел к Гуэре, поварихе, славящейся в порту своей исполнительностью.

— Донья, дайте мне с собой мачаку из креветок и еще добавьте две порции такое с начинкой из мантарайи. — За столам несколько заезжих любителей политики в нарядных гуаяберах ели фаршированную рыбу и обсуждали предстоящую смену правительства.

— Теперь понимаешь, почему я уговариваю тебя жениться? Тогда сможешь питаться дома, как все нормальные люди!

— Уже скоро, донья Гуэра!

— Каждый мужчина должен найти себе жену и сразу же вызвать аиста! С этим медлить нельзя, иначе люди начнут языки чесать.

После обеда Давид спал до пяти, потом встал, надел куртку Чоло и пошел к «броненосцу Потемкину». Только Ривера видел, как отчалил баркас, и пожелал вслед Давиду, чтобы его поразила молния. Уже смеркалось, когда тот обогнул полуостров Атамирако и вышел в открытое море. Затем, сделав крюк, встал на якорь возле пляжа напротив Авандаро, летнего поселка на окраине Альтаты, где проводили отпуска горожане среднего класса. Давид ждал и думал: «Этот мотор просто зверь, наконец-то у меня будет денег выше крыши, хватит, чтобы поехать в Калифорнию!» — «Да и в Чакалу тоже, не забывай!»

Начало смеркаться. Двое пацанов валялись на песчаном пляже и курили. Их мамаши сидели неподалеку и отмахивались от комаров. Вскоре приехал Чоло на пикапе с кузовом, накрытым сверху желтой пленкой. Он сидел за рулем, а рядом развалился какой-то парень. Чоло представил его как Педро Инфанте.

— Очень приятно! — Давиду и впрямь, непонятно почему, было приятно. Педро Инфанте оказался безработным агрономом. Он и Чоло знали друг друга по университету. Инфанте уже давно и безуспешно искал работу — любую работу! — и уже почти отчаялся найти. Чоло с победоносной улыбкой согласился помочь ему.

— Разве тебе не внушали в университете: «Учись, и преуспеешь!»? Так вот хрен с маслом! Твое первое задание будет доставить груз морем, на лодке. — Педро Инфанте даже плавать не умел, но принял предложение не раздумывая, так как прозябал в страшной нищете. За полчаса из пикапа в «броненосец» перегрузили восемьсот упаковок марихуаны, каждая размером с кирпич; подняли на борт два бочонка с бензином и накрыли груз все той же желтой пленкой. Теперь рыбацкого баркаса стало не узнать. Чоло снабдил их фонарем, не рассеивающим свет, транзисторным радиоприемником, картой, ящиком кока-колы, запасом текилы, а в довершение передал образок святого, популярного среди наркоторговцев.

— Если все пройдет хорошо, блаженный Мальверде, — обратился он к лику святого, которого братва все больше почитала за своего покровителя, — можешь рассчитывать на свечки и бабки для твоей часовни.

Плыли без остановок и передышек. На рассвете в среду, после тридцати пяти часов пребывания в море, окоченевшие от холода, они наконец поймали по приемнику передачу местной радиостанции из Пуэрто-Пеньяско. После этого Давид заглушил двигатель, Педро Инфанте сбросил якорь, и оба уселись доедать остатки мачаки с мясом морского ската. Через некоторое время к борту «броненосца» причалил катер с командой из трех человек во главе с Закариасом.

— Та-ак, и кто же из вас любовник Дженис Джоплин? — Приняв груз, Закариас повел их завтракать домой к заказчику по фамилии Манроу. Подкрепившись, Давид обратился к главному помощнику дона Серхио:

— Как мне добраться отсюда до Лос-Анджелеса? Закариас посмотрел на него с любопытством:

— У вас там дело?

— Нет, но мне надо.

— У вас есть с собой паспорт, виза?

Черт побери, только теперь Давид вспомнил, что все его документы остались у дяди с тетей.

— А без них нельзя?

— Сейчас очень трудно, иначе мы не стали бы переправлять товар рыбацким баркасом, сами понимаете. Я бы посоветовал вам отложить эту поездку до лучших времен, приятель. Более того, обещаю, что сам отвезу вас — патрон весьма доволен вами и вашей работой. Кроме того, дон Серхио заинтересован, чтобы вы возвращались немедленно.

— Но мне правда надо!

— Ой-ой-ой, да вы настойчивый, приятель, видать, речь идет о жизни и смерти!

— Я хочу встретиться с Дженис Джоплин!

— С Дженис? — переспросил Манроу. — Чтобы встретиться с ней, вам придется проделать гораздо более долгий путь: она сейчас на гастролях в Канаде.

— А где это?

Закариас показал на карте место на севере.

— На дорогу туда уйдет несколько дней, и даже если вам хватит денег, без визы ничего не получится. Так что возвращайтесь, приятель! Вы ведь не заставите Педро Инфанте плыть в одиночку, правда?

Манроу подошел к стоящему в зале проигрывателю-автомату и выбрал «Черепаший блюз». Давид встал рядом и стал слушать.

«Если нельзя встретиться с Дженис, остается одно — поехать в Чакалу, — сказал внутренний голос. — Тебе предначертано в первую очередь отомстить за отца».

— Будете отсыпаться в гостинице или сойдет жилой автоприцеп? Передохните-ка в кампере, ребята, пока я достану бензин, там есть две кровати.

Отчалили в три часа дня; вечером в четверг вернулись в Альтату. Давид высадил Педро Инфанте перед домом Макио Клоутьера, а потом пришвартовал «броненосца Потемкина» у причала Карвахаля Кинтеро напротив его виллы. Теперь, когда не осуществились надежды встретиться с Дженис, все его мысли были о предстоящем отмщении братьям Кастро.

Чоло встретил Давида с широкой улыбкой, не подозревая о его душевных терзаниях.

— Ко мне уже поступили сведения от моих сбытовиков — из той травки, что вы отвезли, половину уже выкурили в Лас-Вегасе, а вторая должна вот-вот прибыть в Лос-Анджелес. Каброн, я опять на плаву! Мы открыли новый маршрут! Следующая ездка в воскресенье — придурки из Финикса чувствуют себя обделенными, требуют свое, и я их не обижу!

— А как насчет денег, что мне причитаются?

— Вот, получи свое! — Чоло положил на ладонь Давиду две пачки банкнот. — А эту отдай владельцу лодки, скажи — возил на рыбалку двух гринго.

Давид обрадовано разглядывал деньги. Потом свернул свои в трубочку и засунул в бутылку из-под пива, которой выпала судьба отныне служить его сокровищницей. После этого направился домой к Мансо на обед.

Для жителей побережья нет пищи более полезной и питательной, чем рыбный бульон, особенно если рыба, что называется, цветная — например, парго. Получив деньги, старик, как водится, пригласил Давида отобедать:

— Ребека, а ну-ка, ухаживай за моим напарником! Давид съел добавку и почувствовал, что насытился. И неудивительно, учитывая, что он умял с полкило тортильяс — кукурузных блинов, банку консервированных чили в маринаде и один тако с начинкой из тушеной фасоли. Старик закурил вторую сигарету и по привычке пошел вздремнуть после еды. Ребека по неизвестной причине заметно сердилась, ее груди чуть не вываливались наружу из расстегнутой блузки.

— Песик мой, я тебя не видела уже почти целую неделю, где тебя носило? Ждала, ждала тут тебя всю ночь, а ты не пришел.

«Посмотрим, как ты отвертишься», — посмеялась над Давидом его бессмертная часть.

— Я был занят на второй работе, деревья подрезал, траву выкашивал.

— Не ври мне, каброн, я вчера туда ходила, и какой-то тип с черными кругами под глазами сказал, что ты ушел в море. И почему лодки нет, а мотор остался в кооперативе?

— Я купил новый, обкатывал его.

— Сам будешь за него платить!

— Я не отказываюсь.

— Да у тебя нет ни сентаво за душой — говори, где шлялся!

— Работал!

— Твой приятель признался мне, что ты отправился в бордель! Не могу поверить, что ты спал с какими-то грязными шлюхами!

— Не ходил я ни в какой бордель! Просто подвернулась работа, возил на рыбалку несколько гринго.

— Рассказывай мне сказки! Почему же тогда ты проглотил две порции бульона, а? — Черные глаза Ребеки, казалось, прожигали Давида насквозь. — По мне, так катись, куда хочешь, мой песик, но какого черта ты катаешься на нашей лодке? Это единственное, что у нас есть!

«Какого беса ей надо? — думал Давид. — Женихов у нее хоть отбавляй, в Альтате по ее милости ни один праздник не обходится без разбитых носов, то же самое в Эль-Верхеле и Росамораде». Но сколько ни думал, не мог понять, почему она так ревновала его, почему заставляла катать ее на лодке по ночам, заплывать далеко в море, и там раздевалась и старалась возбудить его своими танцами и ароматом тела. Почему? Давид честно признавался себе, что ему начинал нравиться этот ритуал, особенно при полной луне, но он же поклялся в вечной верности Дженис! «Если тебя ревнуют — значит, любят!» — уверяла Давида его бессмертная часть. «Да к чему ревновать-то?» — «Пользуйся этим! — нашептывал голос. — Любовь длится только три года, потом умирает. Кроме того, для нее твое равнодушие унизительно!» — «Полагаешь, мне следует приглашать ее на свидания?» — «Вот именно!»

— Давай встретимся сегодня вечером? — предложил он Ребеке.

— С каких это пор мы встречаемся, когда ты захочешь, мой песик?

— Сегодня полная луна, тебе тоже нравится.

— Ну и что? Тебе все равно нечем ответить!

— Ну, пожалуйста!

— Не знаю, не знаю.

— Я буду ждать тебя.

— Ну вот еще! Знаешь, что? Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову, пес паршивый!

— Ты придешь?

— Как знать, не уверена…