У каждого человека бывают мгновения, когда его существо невольно устремляется ввысь в молитвенном порыве. Трагические переломы жизни, трепет души, охваченной творческим подъемом или соприкоснувшейся с красотой, — все это может пробудить ту силу, которая поднимает нас к Богу в мольбе, благодарении, радости. Но здесь мы будем говорить главным образом о молитве систематической, которая входит в жизнь как постоянная ее спутница и вдохновительница.

1. Молитвословие

Первоначальной и необходимой формой молитвы является молитвословие. Так называют чтение «правила», состоящего из утренних и вечерних молитв, которые произносятся ежедневно. Этот ритм необходим, ибо в противном случае душа легко выпадает из молитвенной жизни, как бы просыпаясь лишь от случая к случаю. В молитве же, как и во всяком большом и трудном деле, одного «вдохновения», «настроения» и импровизации недостаточно.

Подобно тому как человек, смотря на картину или икону, слушая музыку или стихи, приобщается к внутреннему миру их создателей, так и чтение молитв связует нас с их творцами: псалмопевцами и подвижниками. Это помогает нам обрести духовный настрой, родственный их сердечному горению. «О том, чтобы молиться нам "чужими" молитвами, — говорит о. А. Ельчанинов, — (...) пример нам Христос. Его молитвенные вопли на кресте — "цитаты" из псалмов (...) (Пс 21, 2; 30, 6)» [].

Существует три основных «правила»:

1. полное — которое рассчитано на людей, располагающих большим, чем другие, временем; оно содержится в полных иерейских молитвенниках;

2. краткое правило, рассчитанное на всех; утром: «Царю Небесный», «Трисвятое», «Отче наш», «От сна восстав», «Помилуй мя, Боже», «Верую», «Боже, очисти», «К Тебе, Владыко», «Святый Ангеле», «Пресвятая Владычице», призывание святых, молитва за живых и усопших; вечером: «Царю Небесный», «Трисвятое», «Отче наш», «Помилуй нас, Господи», «Боже вечный», «Благого Царя», «Ангеле Христов», от «Взбранной Воеводе» до «Достойно есть». Молитвы эти содержатся в любом молитвослове; и, наконец:

3. минимальное правило преподобного Серафима (три раза «Отче наш», три раза «Богородице Дево» и один раз «Верую») — для тех дней и обстоятельств, когда человек находится в крайнем утомлении или не имеет достаточно времени.

Совсем опускать «правило» опасно. Утомление и рассеянность не должны смущать нас (см. об этом гл. III). Даже если «правило» читается без должного внимания, слова молитв, проникая в подсознание, оказывают свое освящающее действие.

2. Подготовка к молитвословию

Основные молитвы хорошо знать наизусть, чтобы они глубже проникали в сердце и чтобы их можно было повторять в любых обстоятельствах. Написаны молитвы на церковно-славянском языке, поэтому в содержание молитв нужно вникнуть заранее, найти их перевод или перевести самим, чтобы слова не звучали бессмысленно. «Потрудись, — советует преподобный Никодим Святогорец, — не в молитвенный час, а в другое свободное время обдумать и прочувствовать положенные молитвы. Сделав это, ты во время молитвословия не встретишь никакого труда воспроизвесть в себе все содержание читаемой молитвы» [].

Очень важно, чтобы приступающий к молитвословию изгнал из сердца обиды, раздражение, горечь. «Прежде молитвы, — говорит святитель Тихон Задонский, — требуется (...) ни на кого не гневаться, ни злобиться, но всякую обиду оставить, чтобы и самим Бог оставил грехи» [].

Без усилий, направленных на борьбу с грехом, на служение людям, на установление контроля над телом и душевной жизнью, молитва не может стать тем, чем она предназначена быть — внутренним стержнем нашей жизни (см. об аскезе гл. II). Немалую роль в воспитании молитвенного духа играет чтение, особенно чтение Евангелий (см. гл. IV), а также таинства исповеди и Евхаристии.

Причащение Святых Тайн включает всего человека в сокровенный поток благодатной жизни. Редкое причащение наносит нам немалый ущерб, ибо лишает нас благодатной помощи. В прошлом сложилась осуждаемая святыми Отцами практика редкого причащения. «У нас нынче говорят даже, что грех часто причащаться, — писал епископ Феофан, — иные толкуют, что нельзя раньше шести недель причащаться. Может быть, кроме этих есть и другие в этом отношении неправильности. Не обращай внимания на эти толки — причащайся так часто, как потребно будет, ничтоже сумняшеся. Старайтесь только всячески приготовляться как должно и приступать со страхом и трепетом, с верою и сокрушением и покаянным чувством. Докучающим же речами об этом ответьте: ведь я... ко св. причащению всякий раз имею разрешение духовного отца моего» [].

3. Время и место

В условиях современной жизни с ее загруженностью и ускоренными темпами нелегко отводить для молитвы определенное время. Однако лучше всего утренние молитвы читать до начала всякого дела. В крайнем случае их можно произносить по дороге из дома. Поздно вечером часто бывает трудно сосредоточиться из-за усталости, поэтому учителя молитвы рекомендуют читать вечерние молитвы в свободные минуты до ужина или еще раньше.

Если есть возможность, во время молитвы хорошо уединиться или встать перед иконой. На вопрос о том, следует ли читать «правило» вместе, всей семьей, или каждому отдельно, невозможно дать однозначный ответ. Это зависит от характера человека и его домашних взаимоотношений. Общая молитва рекомендуется прежде всего в торжественные дни, перед праздничной трапезой и в других подобных случаях. Семейная молитва есть все же разновидность церковной («домашняя церковь») и поэтому не может заменить молитву индивидуальную, а лишь дополняет ее.

4. Начало молитвы

Перед началом молитвословия мы осеняем себя крестным знамением и стараемся, отбросив повседневные заботы, настроиться на внутреннюю беседу с Богом. «Постой молча, дондеже утишатся чувства, поставь себя в присутствие Божие до сознания и чувства Его с благоговейным страхом и восставь в сердце живую веру, что Бог слышит и видит тебя» (из Молитвослова). (О положении тела при молитве см. гл. II.)

5. Во время молитвословия

Начинающему необходимо произносить молитвы вслух или вполголоса. Это помогает сосредоточиться.

Если во время чтения «правила» прорывается молитва своими словами, то, как говорит преподобный Никодим, «не попускай сему случаю пройти мимолетно, но остановись на нем» []. Эту же мысль мы находим у епископа Феофана. «Когда найдет, — говорит он, — сильное молитвенное чувство и разбивает чтение молитв, оставляй это чтение и давай простор этому чувству» [].

Многим людям кажется, что молитва всегда должна приносить «духовную усладу». Они забывают о «трудническом» ее характере. «Не ищи в молитве наслаждений, — говорит епископ Игнатий Брянчанинов, — они отнюдь не свойственны грешнику. Желание грешника ощутить наслаждение есть уже самообольщение(...) Не ищи преждевременно высоких духовных состояний и молитвенных восторгов» []. Заметим, что поиски постоянного духовного наслаждения есть скрытый вид эгоизма и стремления к духовному комфорту. Трудность молитвы — нередко признак ее подлинной действенности.

О затруднениях в молитве мы будем говорить ниже (гл. III).

Молитва за других людей — неотъемлемая часть молитвословия. Предстояние Богу не отдаляет человека от ближних, но связывает его с ними еще более тесными узами. Об этом очень хорошо писал поэт А. К. Толстой: «Просить с верой у Бога, чтобы Он отстранил несчастие от любимого человека — не есть бесплодное дело, как уверяют некоторые философы, признающие в молитве только способ поклоняться Богу, сообщаться с Ним и чувствовать Его присутствие. Прежде всего молитва производит прямое и сильное действие на душу человека, о котором молишься, так как чем более вы приближаетесь к Богу, тем более вы становитесь в независимость от вашего тела, и потому ваша душа менее стеснена пространством и материей, которые отделяют ее от той души, за которую она молится. Я почти что убежден, что два человека, которые бы молились в одно время с одинаково сильной верой друг за друга, могли бы сообщаться между собой, без всякой помощи материальной и вопреки отдалению(...) Как можем мы знать, до какой степени предопределены заранее события и в жизни любимого человека? И если они были предоставлены всяким влияниям, какое влияние может быть сильнее, чем влияние души, приближающейся к Богу с горячим желанием, чтобы все обстоятельства содействовали счастию души друга?» []

Не следует ограничиваться только молитвой за близких и дорогих нам людей. Молитва за тех, кто причинил нам огорчение, вносит в душу мир, оказывает воздействие на этих людей, и наша молитва делается жертвенной.

6. Конец молитвословия

Хорошо окончить молитвословие благодарением Богу за дарованное общение и сокрушением о своей невнимательности. «Не тотчас кидайся на обычные дела, — учит преподобный Никодим, — и никогда не думай, что, совершив свое молитвенное правило, ты все кончил в отношении к Богу» [].

Приступая к делам, нужно подумать о том, что предстоит нам говорить, делать, видеть в течение дня, и испросить у Бога благословения и силы для следования Его воле. Иногда хорошо сохранить в гуще трудового дня одно слово или короткую молитву, которая поможет и в повседневных делах находить Господа (см. гл. V).

Мы также должны мысленно обращаться к Богу перед началом всякого дела и перед едой.

Молитва, как и вообще духовная жизнь, не должна оставаться изолированным уголком нашего бытия. Человек призван быть целостным и гармоничным, и поэтому, говоря о молитвенном делании, мы должны иметь в виду участие в нем всех сфер нашего существа. А отсюда — необходимость правильного понимания структуры человека. «Установив здравые понятия о том, как устроен человек, — пишет епископ Феофан, — получим вернейшее указание на то, как ему следует жить» [].

Состав человека епископ Феофан делит, согласно широко распространенной традиции, на три основные сферы: тело, душу и дух. Тело и душа (психика) образуют то, что на библейском языке называется «плотью». Дух же есть богоподобное средоточие личности, в котором проявляются самосознание, воля, свобода, творчество и совесть.

По самой своей природе дух призван господствовать над «плотью». Дух — высшее начало в человеке, отличающее его от всего творения. Однако это не значит, что психофизический уровень есть в нас лишь ненужная, обременительная «оболочка». Этот уровень тесно связан с духом. Как простейшие чувства перерастают в высокие переживания, восходящие в сферу духа, так и элементы мышления (свойственные и животным) поднимаются до духовного уровня, связуя «низший разум» с «разумом высшим». Зона мысли влияет на чувства — и обратно. Чувства же теснейшим образом сплетены с телесной жизнью. Можно сказать, что в лице человека (которого называют «микрокосмом», малым миром) вся природа входит в глубочайшее единение с царством духа. Это пограничное положение человека на рубеже миров делает его олицетворением вселенной, существом, через которое природное бытие восходит к Богу.

Поэтому, когда мы созидаем в себе духовную жизнь, мы должны учитывать свою иерархическую структуру и стремиться включить все наше существо в «хождение перед Богом».

«Тело, — говорит митрополит Антоний, — приметным или неприметным образом участвует в каждом движении души, будь то чувство, отвлеченная мысль, желание или сверхчувственный опыт» []. Следовательно, тело играет немаловажную роль и в молитве. Те, кто забывают об этом, неизбежно наталкиваются на многие трудности. Нужно отбросить языческое представление о плоти как о чем-то заслуживающем лишь презрения, как о «темнице души». Тело человека есть дивное создание Божие, самое совершенное из всего, что есть в природе. Человек не просто «заключен» в нем, но живет им, проявляя через него все свои стремления. Тайна Боговоплощения есть великое свидетельство против тех, кто хотел бы рассматривать тело с точки зрения нехристианского дуализма и спиритуализма. Такие взгляды — наследие древневосточных верований и учения Платона, а отнюдь не что-то присущее Библии, христианству. Однако столь же неверным было бы ставить тело на неподобающее ему место, во всем подчиняясь его требованиям. Все наше существо, несущее на себе печать первородного греха, отмечено нарушением гармонии духа и плоти. Поэтому многие природные инстинкты оказывают сопротивление духовной жизни. (С этим связаны новозаветные и святоотеческие указания на опасности, идущие со стороны плоти; напомним, что под «плотью» Писание разумеет всю психофизическую природу человека.) Святой Василий Великий сравнивает тело с конем, которому необходима узда. Как плохо управляемый конь может сбросить всадника, так и плоть, оставленная на произвол, порабощает дух. И напротив, тело, поставленное на свое место, способно помогать духовной жизни и молитве (а не только не препятствовать им). Пренебрежение телом, так же как и отведение ему слишком большого места, может жестоко отомстить за себя и нарушить жизнь души и духа. Искусство контролировать тело, управлять «плотью» называется аскезой (см. раздел 3 этой главы).

Здоровое или больное, радующееся жизни или страдающее, тело наше должно быть хранилищем души, орудием ее выражения, устремленным к высшей жизни. Поэтому-то апостол Павел называет тело «храмом Духа Святаго» [см. 1 Кор 6, 19], поэтому мощи, останки святых, благоговейно почитаются Церковью. «Прославляйте Бога и в телах ваших», — заповедует апостол (1 Кор 6, 20).

1. Положение тела и молитвенные жесты

«Когда в келии своей, — говорит авва Исайя, — встанешь, чтоб сотворить молитву свою, не небрежничай в нерадении (...) не прислоняйся к стене и ног своих не распускай, стоя на одной и поджимая другую, как (делают) неразумные» []. Это сказано не случайно. Есть особые психофизические механизмы, которые устанавливают обратную связь между положением тела и состоянием души и духа. Если, с одной стороны, трудно молиться, развалясь в кресле, с другой — есть положения тела и жесты, которые содействуют молитве и помогают внутренней сосредоточенности. Среди этих жестов на первом месте стоит крестное знамение, начертание на нашем теле знака Креста Христова. Издревле большое значение придавалось поклонам (земным и поясным). Эти положения тела способствуют укреплению чувств благоговения, смирения, преклонения.

Молитва стоя

1. Это — обычное положение тела при молитве. Оно выражает бодрствование, собранность, готовность внимать.

2. Стоя на молитве, следует стремиться к равновесию, устойчивости и непринужденности позы, а для этого будем следить за правильным положением различных частей тела. Ступни должны быть прижаты к земле и одна к другой (или слегка расставлены), не следует напрягать верхние части ног. Правильное положение спины тоже необходимо для равновесия и устойчивости. Корпус следует выпрямить, но без напряжения, чтобы не нарушать его естественного изгиба. Плечи должны быть опущены и расслаблены. Не следует долго держать голову склоненной или поднятой вверх.

3. Положение рук тоже немаловажно. Оно — внешнее выражение нашей внутренней настроенности. По обычаю последних веков, во время богослужения в храме воздевает руки лишь священник. Однако этот древний жест может быть принят в домашней молитве. О нем постоянно говорит Священное Писание (см., например, Плач 3, 41; 1 Тим 2, 8).

4. Взгляд не должен блуждать. Необходимо сосредоточить его на иконе или закрыть глаза. В противном случае легко приходит рассеянность.

Молитва на коленях

Можно молиться стоя или сидя на коленях. Это положение выражает покаяние, смирение и мольбу. Однако долго сохранять устойчивым такое положение трудно. «Лучше, — говорил митрополит Филарет, — сидеть и думать о Боге, чем стоять и думать о ногах» [].

Молитва сидя

Это положение не рекомендуется при чтении «правила». (Исключение можно делать больным или крайне утомленным людям.) Однако оно вполне подходит для молитвенного размышления и углубленной молитвы (см. гл. IV). В этой позе необходимо следить за естественной прямизной корпуса и естественной посадкой головы. В противном случае тело будет затекать и может начаться головокружение.

Принимая то или иное положение тела, нужно удостовериться:

1. в правильности этой позы;

2. в том, что мускульное и нервное напряжение отсутствует;

3. в правильности дыхания;

4. во внутренней тишине.

На первых порах большинство этих положений требует постоянного упражнения, всегда гибкого, никогда не чрезмерного; их не надо сохранять слишком подолгу. Хорошее самочувствие, устойчивость и непринужденность — признаки того, что поза правильна и удачно выбрана. Если после нескольких опытов поза приводит к плохому самочувствию, следует от нее воздержаться.

Положение тела должно соответствовать той или иной внутренней установке, которая им выражается; в то же время внутренняя установка поддерживает и одушевляет позу.

Никогда не следует резко выходить из позы. Сначала можно потереть руки, открыть и закрыть глаза, пошевелить ногами, распрямить колени, затем принять переходную позу (например, если тело распростерто на земле, то перед тем, как подняться, надо встать на колени).

2. Дыхание

О связи дыхания с молитвой постоянно говорят православные подвижники [].

Обретая свою естественную и здоровую динамику, дыхание постепенно успокаивает тело, умиротворяет чувства и укрепляет разум. Тем самым оно приготовляет всего человека к молитве.

Для упорядочения дыхания существуют специальные упражнения. Если нет возможности проделать все эти упражнения, хорошо перед началом молитвы сделать два-три глубоких вдоха и выдоха, а потом, дав дыханию вернуться к его обычному ритму, забыть о нем.

3. Аскеза

Аскеза (от греческого слова «аскезис» — упражнение) — это то усилие, которое мы должны приложить, чтобы сделать себя открытыми воздействию на нас Духа Божия. Она должна охватывать всю нашу жизнь, она необходима, чтобы благодать направила к Богу всю нашу деятельность. Аскеза, таким образом, воплощается в основных наших делах — отдыхе, еде, отношениях с людьми.

В нас живут эгоизм и тяготение к дурному. Необходимо умертвить в себе эгоизм, вытесняя его любовью, стремиться контролировать спонтанные порывы «плоти».

Аскеза подразумевает систематические и продуманные действия. При этом нужно со смирением избегать всякой чрезмерности, следует быть очень осторожным. Насилие может привести к нарушениям в жизни тела, души, а затем и духа.

Критерием для проверки действенности аскезы должно служить наше отношение к людям. Если оно не меняется к лучшему, никакие «подвиги» не имеют цены и мы стоим перед опасностью впасть в лжемистику («прелесть»).

Аскеза — вовсе не подавление природы человека, а введение ее в подлинно здоровый ритм. Хаос мыслей, чувств и желаний — это аномалия. Против аномалии и борется аскеза.

Пост

С глубокой древности было отмечено, что животная (мясная) пища в известной мере оказывает нежелательное воздействие на человека. Поэтому в восточных религиях был установлен принцип вегетарианства. Библия, снисходя к человеческой немощи, не запрещает животной пищи (Быт 9, 3). Однако Церковь ограничивает ее употребление, вводя посты и постные дни []. (См. также "Памятку..." о Постах.) Цель их троякая: 1) временное устранение животной пищи; 2) упражнение воли через послушание Церкви; 3) связь повседневной трапезы с церковным годом. Разумеется, есть обстоятельства, которые требуют ослабления или отмены поста (пребывание в пути, болезнь, протест членов семьи, особые условия жизни и проч.). В таких случаях воздержание от скоромной пищи может быть заменено любым другим видом воздержания. Следует избегать двух крайностей: делать из поста нечто абсолютное и непререкаемое и пренебрегать им.

Воздержание в пище может быть и вредным для души в том случае, если человек делает из него «культ» и проникается сознанием своего превосходства. «Пост, — говорит преподобный Марк Подвижник, — как приносит пользу тем, которые разумно к нему приступают, так и вредит неразумно его начинающим. Посему заботящиеся о пользе поста, должны беречься вреда его, то есть тщеславия» []. «Если кто, соблюдая пост, — говорят преподобные Варсануфий и Иоанн, — примешивает что-либо к нему по своей воле, или постится, ища человеческой славы и приобретения от нее, то пост его бывает мерзок Богу» [].

Пост состоит не только в телесном воздержании, но является временем усиления борьбы со страстями. «Пост — это прежде всего движение, активность духа, борьба с косностью, ленью, изнеженностью, расслаблением воли и тела. Это борьба за жизнь, за свободу духа от привычного рабства» (митрополит Антоний) [].

К телесной аскезе относится общая дисциплина быта, забота об уравновешенном образе жизни (работа — разрядка), о правильном сне (избегать ночных разговоров и проч.), об охране нервной системы (не злоупотреблять возбуждающими тонизирующими средствами).

Аскетические ограничения зачастую помогают установить власть над неупорядоченными желаниями тела. Нужно приучать себя к физическому усилию, некоторой физической суровости: излишний комфорт отнюдь не благоприятствует духовной жизни.

Работа над сферой чувств, желаний и мыслей

Чувства, желания и мысли тесно связаны с телом. Поэтому надо следить за этими «окнами души», в частности, подобно Иову, следует заключить «завет с глазами своими» (Иов 31, 1).

Впрочем, есть разница между дурными желаниями, которые совсем не следует удовлетворять, и естественными желаниями, которые хорошо просто ограничивать для того, чтобы научиться управлять ими или удерживать их в нужных пределах. На протяжении дня возникает тысяча возможностей упражняться в управлении своими устремлениями: прийти на помощь ближним, прекратить волнующее чтение, благодушно принять критику, учиться слушать.

Борьба с «помыслами», которые непременно вторгаются в сознание, должна идти в двух направлениях:

1. постоянное воспитание в себе умственного контроля;

2. спокойное отбрасывание их как чего-то чужеродного и навязанного темными силами. «Усиливающийся отсечь борющие его и смущающие помыслы и движения, — говорит преподобный Феодор Эдесский, — пусть побольше ополчит своинников и споборников и приблизит их к себе на совместное противоборство, — таковы — смирение душевное, труд телесный и всякое другое подвижническое самоумерщвление, и особенно молитва» [].

Не следует культивировать различные потребности, которые могут овладеть умственной сферой. Надо избегать мечтательности и приучать ум возвращаться к мыслям о Боге, «сводить ум в сердце», как советуют подвижники. Это последнее выражение означает победу над расколотостью человеческого существа, воссоздание его целостности, когда и ум, и чувства направлены к единому Центру — Богу. Истинный образ «внимания и молитвы (...) есть следующий: ум (...) да хранит сердце в то время, когда молится, и внутрь его да вращается неотходно, и оттуда, из глубины сердца да воссылает молитвы к Богу» [].

«Я» должно жить целиком в настоящем моменте: полностью соединиться с волей Божией в этом моменте. Необходимо стараться выполнить как можно лучше дело, которым вы заняты в данную минуту, отметая заботы о прошлом или будущем.

Ложная направленность духа

Человек должен стремиться овладеть всеми силами своего существа не ради гордого сознания власти над собой, а для подчинения воле Божией.

Дух также может оказаться ложно направленным. Стремление к абсолютному, прекрасному, справедливому может быть эгоистическим. Следует проверять и в случае необходимости выправлять наши намерения.

Высшая цель христианства всегда — Бог, взыскуемый бескорыстно. При каждой молитве нужно сознательно направлять свою личность и свою жизнь к Богу. В какой-то момент в духе пробуждается «тоска по Богу» [] (старец Силуан). Но даже через нее может проникнуть в сердце искушение эгоизма, например, стремление уйти от всех, целиком погрузиться в свой внутренний мир. Мы должны напоминать себе о том, что служение ближнему есть служение Христу (см. Мф 25, 40). Однако служение это должно чередоваться с самоуглублением. Надо уметь постоянно возвращаться к своему духу, этому месту обитания Духа Божия, чтобы обретать в нем новые порывы веры, надежды и любви, которые укрепят нашу связь с Богом в ожидании того дня, когда непрестанная молитва заговорит внутри нас.

Не следует приходить в отчаяние и уныние от обилия возникающих при молитве помех. Это неизбежно и в каком-то смысле может даже оказаться полезным для души. Старец Макарий Оптинский учил, что «молитва без развлечения (рассеяния) — есть дело совершенных... А если бы всегда имели молитву чистую без развлечений, то... не избежали бы тщеславных и гордых помыслов, от врага наносимых» [].

Тем не менее тот же старец указывает на важность постоянной борьбы с искушениями, нарушающими молитву.

Человек, начинающий молитвенную жизнь, должен опасаться поспешности при переходе к высшим формам молитвы. Органическое и здоровое раскрытие в нас духовных сил должно совершаться с постепенностью. Тот, кто пренебрегает этим из-за нетерпения, может стать жертвой гордыни и болезненных состояний. Поэтому высшие ступени молитвы должны стоять перед нами как желанная цель, к которой может привести нас только Сам Господь. На них Он раскрывается в глубинах нашего духа, мы же можем лишь готовить вспаханную почву для Его священного посева.

Тем не менее и на начальных путях к нам приходят как бы отблески совершенной молитвы. Иногда помимо нашей воли она загорается в сердце, принося весть из обетованной земли Духа.

Здесь мы в самых кратких чертах коснемся трех форм высшей молитвы: безмолвной, непрестанной и Иисусовой, еще и еще раз напоминая, что это — лишь указание на будущее, которое зависит от благодатных даров и нашей готовности принять их.

1. Молитва в безмолвии

«Внутреннее безмолвие, — говорит митрополит Антоний, — это отсутствие всякого внутреннего движения мыслей или эмоций, но это состояние полной бдительности, открытости к Богу» []. Минуты внутреннего покоя, о которых мы говорили выше (в гл. IV), могут служить как бы преддверием для подготовки души и духа к этому состоянию. После года систематически совершавшегося молитвословия и духовных размышлений можно раз в неделю попытаться выбрать место и время для того, чтобы настроить свой дух на полное внимание голосу Божию, звучащему в тишине. Здесь умолкают все просьбы, все слова и остается только благоговейное предстояние. Малейшая вибрация тела, души или духа может стать препятствием для этого безмолвия. Поэтому нужно непрестанно упражняться в умении властвовать своими мыслями и чувствами. Если время от времени подлинное безмолвие станет открываться нам, мы не должны относить это за счет своих «успехов». Будем помнить, что Дух Божий может посетить и неподготовленного, чтобы пробудить в нем стремление ввысь.

Не нужно отчаиваться, если наши усилия будут тщетными, если мы даже потеряем чувство присутствия Божия. Ведь мы должны искать не «восторгов», но любви ко Христу. Желание обрести Его есть в какой-то мере уже Его обретение. Но Он Сам знает, когда нужно нам ощутить Его близость. Поэтому будем ждать терпеливо и в смирении.

Если мы устоим в периоды сухости и духовного бесплодия, Он придет к нам и откроет в нас источник безмолвной молитвы. Она уже не будет зависеть от нас, а потечет как тихая струя благодати.

2. Непрестанная молитва

В нас существует глубинная реальность, которая проявляется в виде непрестанной молитвы. Благодать может обратить ее в сознательное «делание». Любая душа в состоянии благодати погружена в непрерывную молитву.

В глубине своего существа человек испытывает тяготение к Богу. Но, будучи свободной личностью, он может противиться этому «духовному притяжению», подавить в себе то, что является в нем сокровенной молитвой. Однако если он не препятствует ей, то можно сказать, что он уже находится на верном пути.

Непрестанная молитва соответствует самой природе человека, ибо все, что в нем есть (то, что делает нас людьми), происходит от Бога и влечется к Нему.

Пробудить эту сокровенную сущность в человеке помогает благодать таинств. В крещении дух христианина освящается, он становится причастником Божественного естества (см. 2 Петр 1, 4).

Все освященное естество человека стремится к Творцу. Когда до его сознания доходит это глубинное движение, он должен подчиниться врожденному тяготению к Богу и с радостью отвечать Тому, Кто его призывает. И значение непрестанной молитвы именно в том, чтобы научить человека следовать вложенному в него стремлению к Богу.

Одни и те же поступки могут иметь самые различные мотивы и цели. Один и тот же труд можно совершать только для заработка, только ради семьи, или воодушевляясь желанием исполнять волю Божию. Поэтому недостаточно просто делать добро. Вспомним праведность фарисеев, о которых говорится в Евангелии. Они были благочестивы, но их благочестие питалось не искренней любовью к Богу, а тщеславием. В молитве также должна быть достойная направленность. Не мы, но Бог должен стоять для нас на первом месте. Нужно постоянно проверять свою волевую направленность, очищая ее от плевел (самоуслаждение, духовный комфорт, самолюбование и проч.).

Когда Господь освящает нас благодатными дарами, наша сокровенная молитва становится сознательной и частая молитва переходит в непрерывную. Подобный дар дается нам иногда внезапно, когда мы его не ожидаем, и держит нас на крыльях в течение нескольких дней (иногда дольше) или же более короткого времени. Это есть прямое воздействие Бога на нашу душу. Однако и после этого могут наступить периоды сухости (см. гл. III); они ясно показывают, что благодатный дар исходил от Бога.

3. Молитва Иисусова

Молитва Иисусова — особый вид углубленной молитвы, известной у восточных подвижников с V века. О ее силе свидетельствуют все, кто вводил ее в свою жизнь. «Больше чем какая-либо другая молитва, Иисусова молитва направлена к тому, чтобы поставить нас в Божие присутствие без всякой мысли, кроме сознания того чуда, что мы здесь и Бог с нами» (митрополит Антоний) []. Эта молитва требует большого труда и умения сосредотачиваться. Обладая великой силой, она в то же время может стать опасной для того, кто приступает к ней без подготовки. Необходимым для нее условием св. Отцы считают покаяние и смирение. «Смирением же, рождающимся от послушания, по свидетельству святого Иоанна Лествичника и многих св. отцев, возможет он (молящийся) избежать всех прелестей и сетей диавольских, и тихо, безмолвно, без всякого вреда, постоянно упражняться в этом мысленном деле, с великим душевным преуспеянием» (Паисий Величковский) [].

Формула молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Есть и сокращенные формулы: «Господи Иисусе, помилуй мя» или: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя». Это призывание требует большой сосредоточенности, чтобы разум «не уклонялся ни в какие сторонние мечтания» (блаженный Диадох) [].

Повторение молитвы должно быть ограничено определенным числом (чему помогают четки). Преподобный Никодим рекомендует начинать и кончать обычные молитвословия молитвой Иисусовой («по нескольку раз»). «Число, сколько раз повторять, в каком случае, сию молитву, — говорит он, — сам себе определи, или с совета духовного отца твоего. Только сначала много не назначай, а потом, по мере услаждения сею молитвой, прибавляй понемногу. Если когда придет желание повторить положенное число, не отказывай себе в этом, не поставляя себе сие в постоянное правило, а только в этом случае» [].

Отцы предостерегают от того, чтобы спешить в этом молитвенном делании, напрягаться или нетерпеливо искать ощутимого результата. «Ведай, — говорит святой Никодим, — что настоящий успех происходит внутри, незаметно, не выдаваясь, как совершается рост тела(...) Не определяй времени, потребного для успеха в молитве сей. Положи только трудиться и трудиться. Пройдут месяцы и годы, пока покажутся слабые начатки успеха» [].

Тело и молитва Иисусова. Подвижники рекомендуют для упражняющихся в Иисусовой молитве сидячее положение (см. гл. II). Однако этим не исключается повторение Иисусовой молитвы во время физического труда, в пути, в храме и т. д.

Действие Иисусовой молитвы. Сосредоточенная на имени Христовом, эта молитва «собирает воедино все силы (духовные, душевные, телесные) человека в преклонении и любви. И этим она делает бытие прочным» (митрополит Антоний) [].

В падшем состоянии природа человека расслоена и раздроблена. Анархические мысли и чувства делают его неспособным сосредоточить ум на Боге. Целостность же человека восстанавливается благодаря «нисхождению ума в сердце», т. е. подчинению всех сфер человека духу. Этому «нисхождению» способствует Иисусова молитва.

Восстановление целостности под воздействием этой молитвы проявляется на всех уровнях.

1. Иисусова молитва помогает оздоровить тело, учит управлять дыханием, укрепляет психическую уравновешенность.

2. Жизнь чувств упорядочивается, усиливается контроль над эмоциями и мыслями.

3. Но главный результат Иисусовой молитвы проявляется в области духа. Сосредоточенность на священном имени Христовом пронизывает светом всю духовную жизнь человека. Молитва овладевает всем его существом.

Имя Иисус («Иешуа» по-арамейски) означает «Ягве — спасение». Произносить его — значит предаваться Христу, открываться Ему, соучаствовать в Его жизни, значит подставлять себя под воздействие Его спасающей и возрождающей любви. Имя Его обладает освящающей силой. Если мы грешны, Он нас прощает, если искушаемы — освобождает, если мы благодарны, Он приближает нас к Себе.

Повторяя это имя, мы включаемся в молитву Самого Христа, проникаем в Его отношение к Отцу и силою Святого Духа, Который есть Его Дух, находим сыновний доступ к сердцу Отца.

Произносить имя Иисусово — значит также утверждать, что «Иисус есть Господь», но «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор 12, 3). Призывая имя Спасителя, мы облекаемся в Иисусову покорность перед Духом, и оно становится для нас центром, откуда Дух нисходит на нас, а через нас — на наших братьев и на весь мир.

Как мы видим из Деяний (Деян 2, 21; 4, 17; 8, 12), силою этого имени люди обращаются в веру и собирается Церковь.

Соединяя нас с Ним, имя Иисусово не только позволяет нам приумножать Его мистическое Тело — Церковь; оно вводит нас в самую ее сердцевину и тесно связывает с каждым ее членом. Поклоняясь имени Иисусову, мы полнее живем и чувствуем вместе с Церковью и содействуем Ее возрастанию и единству. Трудясь же внутри Церкви, мы получаем возможность действовать и внутри всего творения.

Из Деяний мы знаем, как силою имени Иисусова апостолы совершали исцеления и многие другие чудеса (Деян 3, 16; 4, 10). Оно помогает нам высвободить таящееся в сердце людей устремление к Богу, часто даже без их ведома. Оно дает нам также силу пробудить славословие Отцу, которое дремлет в недрах материального мира, пребывающего «в ожидании» (см. Рим 8, 19). Призывая имя Иисусово на горы и моря, растения и животных, на всю природу, мы осуществляем их немое и бессознательное стремление к Богу. Наконец, долг христианина — призвать от имени всей твари, людей и вещей пришествие Христово затем, чтобы Им все было спасено и с торжеством привлечено к Отцу (ср. 1 Кор 15, 24).

Постоянное чтение Иисусовой молитвы смыкается с последним словом и призывом Апокалипсиса: «Ей, гряди, Господи Иисусе» (Откр 22, 20).

В заключение еще раз необходимо подчеркнуть, что высшие ступени и формы молитвы для большинства из нас — дело будущего. Не следует, минуя начальные этапы, стремиться к самым высоким. Это может привести лишь к печальным последствиям. Будем уповать в смирении, которое есть залог душевного и духовного здоровья. Будем молиться в ожидании пришествия Господа в нашу душу, когда уже не мы сами, а благодать будет созидать в нас молитвенную жизнь.

Об избавлении от грехов

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Вот снова запели всеми нами любимое песнопение, которое начинается словами: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче», — приближается время Великого Поста. Как после долгой дороги путник чувствует близость воды, ощущает свежесть реки, так и мы с вами приближаемся к великому очистительному времени. И каждый пост мы должны встречать так, как будто он последний в нашей жизни [...]

Но что же может сделать человек? Какие усилия воли, какие старания могут избавить нас от греховности? Мы с вами уже не дети и хорошо понимаем, что они чаще всего бывают бесполезны. Мы обычно возвращаемся все к тем же мелким, нудным, повседневным грехам, и все так же нас пожирают раздражительность, уныние, мрачность, зависть, суетность, озлобленность. Кто же нас выведет из тупика, вытащит из болота, в котором душа наша погрязает и погибает? Нет у нас иной помощи и иного спасения, кроме Господа Иисуса Христа, кроме Его любви — второй любви. Потому что первая нас создала, первая дала нам жизнь и мир; а вторая любовь Его, видя, что мы не способны этими дарами воспользоваться, что мы все доброе обращаем во зло и живем во зле, вторая Его любовь нам протягивает руку и говорит: «Встань, спящий, пробудись, пробудись! Я, Господь, к тебе пришел. Я умер, хотя бессмертен, Я все испытал твое, кроме греха, чтобы быть с тобой рядом и тебя очистить и оживотворить. Вот перед твоими глазами Мой Крест, на котором Я принимаю твои страдания и твои грехи, чтобы ты очистился Моею благодатью».

Кто верует Христу — тот спасен, кто призывает имя Иисусово — тот спасен, кто идет за Господом — тот спасен. Но для этого надо пойти за Ним, а для того, чтобы пойти, надо увидеть, что мы недостойны, что мы не можем сами себя спасти — а для этого надо постичь покаяние, то есть увидеть себя правдиво и честно. Поэтому мы молимся этой молитвой — «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче», — ибо мы уже привыкли ко всему, и двери покаяния для нас закрыты. Нам кажется, что мы живем обычно, как и все, иногда, подобно фарисею из притчи [см. Лк 18, 9—14], гордимся перед другими и превозносимся — но чем мы гордимся? И сегодня через евангельскую притчу Церковь призывает нас: «Встань, как мытарь, не думай о своих заслугах, о своей силе, о своих добродетелях, а только встань, как он, и повтори: “Боже, милостив буди мне, грешному”». Аминь.

Из проповеди «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». Пасхальный цикл

Об Иисусовой молитве

[...] Между Творцом и тварью лежит бездна — как между абсолютным и условным; ее нельзя перепрыгнуть ни логически, ни бытийственно.

Но есть мост, который перекинут над этой бездной. И почувствовал этот мост [...] Павел. Потому что он увидел Христа и внутренне с Ним соединился, бесконечной любовью был к Нему прикован — так, что ему казалось, что он носит раны Христовы на себе, что он с Ним вместе на кресте умирал и с Ним воскрес. Он так и говорит: «Уже не я живу, но живет во мне Христос... Вместе с Ним я умер и вместе с Ним я восстаю к жизни» [см. Гал 2. 20; Рим 6, 8]. Если с Богом нельзя слиться, то с Богочеловеком можно, ибо Он принадлежит одновременно двум мирам: нашему и запредельному.

И на этом построен весь путь христианских мистиков, от Павла до сегодняшнего дня.

Путь к Отцу — только через Сына.

«Аз есмь дверь», — говорит Христос [ср. Ин 10, 9]. Я есть дверь, врата в небо.

Повторяя различные молитвы, христианские подвижники могут быть уподоблены восточным, индийским, которые повторяют разные мантры. Здесь есть сходство и параллель. Но одна из главных молитв христианского подвижничества называется «Иисусовой молитвой», где повторяется постоянно имя Родившегося, Жившего на земле, Распятого и Воскресшего.

И вот эта христоцентричность главной христианской молитвы радикально отличает ее от всех остальных медитаций и мантр, потому что здесь происходит встреча: не просто концентрация мысли, не просто сосредоточение, не просто погружение в некий океан или бездну-духовность, а встреча личности с Лицом Иисуса Христа, Который стоит над миром и в мире.

Мне вспоминается стихотворение в прозе, написанное Тургеневым, — когда он стоял в деревенском храме и вдруг почувствовал, что Христос стоит рядом. Повернувшись, он увидел обычного человека. И потом, когда отвернулся, он опять почувствовал, что Он здесь.

Это правда, оно так и есть. И Церковь Христова потому и существует и развивается, что Он стоит внутри нее [...]

Из лекции «Христианство», прочитанной 8 сентября 1990 г. в московском Доме техники

О прощении ближних

[...] Сегодня нам напоминают о падении Адамовом, о нашей общей греховности, ибо Адам — это есть все мы с вами. Все мы отпали от Бога, все мы пошли своими путями. Все мы находимся в непослушании, в самовольном блуждании, и все мы стоим перед лицом Божественного милосердия. Как бы ни был грешен и слаб человек, если он захочет изменить свою жизнь, Господь пошлет ему для этого силы.

[...] Наша подготовка — в наших руках. Господь Иисус говорит: «Если вы хотите, чтобы вас простил Отец Небесный, то и вы должны прощать тем, кто виноват перед вами» [ср. Мф 6, 14]. В самом деле, как это понятно, как это просто и логично! Можем ли мы говорить: «Господи, забудь, изгладь, вычеркни», когда у нас в сердце сидит злоба, оберегается и охраняется злопамятство? Нет, конечно. Поэтому сегодня Церковь призывает нас к прощению. Мы не можем жить друг с другом без прощения, ибо каждый человек всегда виноват перед другими: муж перед женой, дети перед родителями, родители перед детьми, соседи перед соседями. Мы люди, живые люди, и если бы не умели прощать друг друга, то весь мир превратился бы в ад, хаос злобы.

И давайте начнем сегодня. Давайте вспомним все то злое, что есть в нашей жизни, и оставим это за порогом Великого Поста. Я, конечно, знаю, что это трудно, но ведь это дело Божие, это призыв Христов, ради этого стоит поступиться собой. «Се время благоприятное», — говорит нам Церковь [ср. Пс 32 (31), 5—6], а мы взываем устами Псалмопевца: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». И научи меня каяться, научи меня видеть свои грехи, и не оставь меня тогда, когда я в отчаянии увижу, как велик их сонм, как велика их сила, как неодолима сила греха. Чтобы в тот момент, когда я скажу себе, что нет мне спасения, нет мне прощения, нет мне исцеления — чтобы тогда я узнал, что оно есть. Оно есть и даруется нам Духом Христовым, Христом Спасителем, невидимо присутствующим здесь, живущим среди нас, пришедшим в этот мир, чтобы ни один человек не погиб, но имел жизнь вечную [см. Ин 3, 15]. Аминь.

Из проповеди на Прощеное воскресенье. Пасхальный цикл

О молитве св. Ефрема Сирина

[...] Каждый день Великого Поста, кроме субботы и воскресенья, читается молитва: «Господи и Владыко живота моего». Молитва эта написана, по преданию, в IV веке в Сирии [...] подвижником Мар-Афремом, или, как мы привыкли его называть, Ефремом Сирином — сирианином. Это был [...] монах, поэт, богослов, [...] один из славных сынов сирийской Церкви, вошедший в мировую литературу как знаменитый писатель [...]

Слова молитвы, довольно точно переданные стихами Александра Сергеевича [Пушкина], в переводе с сирийского звучат так на церковно-славянском: «Господи и Владыко живота моего», то есть: Властелин моей жизни, Тот, Кто дал мне жизнь, Тот, Кто является центром и средоточием моей жизни. «Не дай мне дух праздности», то есть лености, которая, по старинной пословице, — мать всех пороков. Невинная вроде вещь — леность, но она порождает очень много темного, черного.

«Уныние»... Христианство — радостное учение, радостное, и тот, кто унывает — тот от него отходит. Преподобный Серафим Саровский, великий русский святой начала XIX века, говорил: «Нет нам дороги унывать, ибо Христос всех спас».

«Любоначалие» — это значит властолюбие. Это есть у каждого; не думайте, что такие вещи, как культ личности, — это только в политике: это может быть и в семье, и в любом малом сообществе. Каждый человек несет в себе зерна вот этих стремлений: подавить волю другого, задушить ее, подчинить себе.

«Празднословие» [...] я исключаю детей: дети имеют право болтать, но до 15—16 лет. Когда дети болтают, они учатся общению, они упражняют свой язык; но когда этим «детям» уже больше двадцати, а иногда — больше сорока... Это значит: быть беспощадным к своей жизни. Подумайте (давайте будем честными перед собой): сколько нам осталось жить всем? Совсем немного. Поэтому, я повторяю, мы должны ценить жизнь, любить тот дар, который Бог дал нам, и помнить, что в вечность мы унесем только то, что у нас будет в сердце. А празднословие, болтовня — это страшное слово, это значит убивать время [...]

Далее в молитве сказано: «Дух же целомудрия... терпения и любви даруй мне, рабу твоему». Целомудрие — это чистота отношений к миру и людям, цельность души, без раздвоенности, без того, чтобы страсти тобою овладели.

«Смиренномудрие» — это значит мудрость здравого человека. Смирение здесь, в данном случае [...] — это знать, чего ты стоишь на фоне вечности. Не раздувать себя, как лягушка в басне Крылова, — она же лопнула. Не надо раздувать, а надо знать свою цену. Мудрость скромности — она необычайна, она прекрасна. Мудрость скромности — это не уничижение паче гордости, а это здравость души. Вот вам пример. Когда человек начинает воображать о себе то, чего в нем нет, несколько движений вперед — и уже мания величия. Мания величия — это патологическое состояние гордыни. Только один человек заявляет, что он председатель Совета министров или что он Наполеон, и его кладут в психиатрическую больницу, а другой так не заявляет, поэтому он не в больнице, но в душе-то думает, что он выше всех.

[...] «Терпения и любви». Что такое терпение? Формулирую кратко, чтобы вы запомнили. Терпение — это вовсе не состояние скота, который все терпит. Это не унижение человека — совсем нет. Это не компромисс со злом — ни в коем случае. Терпение — это есть умение сохранять невозмутимость духа в тех обстоятельствах, которые этой невозмутимости препятствуют. Терпение — это есть умение идти к цели, когда встречаются на пути различные преграды. Терпение — это умение сохранять радостный дух, когда слишком много печали. Терпение есть победа и преодоление, терпение есть форма мужества — вот что такое настоящее терпение.

И, наконец, любовь. Любовь — это высшее счастье человека, это способность нашей души быть открытой, имманентной, как говорят философы, внутренне открытой для другого человека. Когда вы едете в метро по эскалатору, проверьте себя, способны вы любить или нет. Когда вы смотрите на тех, кто едет по другую сторону, и вам противно смотреть на эти физиономии [...] — значит, все поры вашей души забиты и чувство любви у вас находится в эмбриональном состоянии [...]

Но сила благодати Христовой способна человека перестраивать таким образом, чтобы он видел людей совершенно иначе, чтобы у него первой реакцией была доброжелательность, чтобы он сразу видел красивое — в красивой женщине или мужчине, одухотворенное — даже там, где другие не замечают; чтобы, видя страдающее лицо, он чувствовал сострадание, чтобы он был открыт. Вот такой человек счастлив всегда, потому что он в единстве с людьми, он живет любовью.

[...] И в конце молитвы сказано: «Ей, Господи Царю (в переводе — Да, Господь мой и Царь), даруй мне зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». Это вам понятно. Великое исцеление от осуждения — это уметь критиковать самого себя. Мы часто исключительно внимательны, я бы сказал, наблюдательны, и я бы еще сказал — психологически изощренны, когда речь идет о грехах соседа, о грехах другого человека. Здесь мы проявляем максимальное знание всех моральных заповедей и всех тонкостей. Но мы выступаем здесь в виде строгого судьи, не имея на то права, ибо то, в чем мы других людей осуждаем, — в том виноваты и мы.

[...] Вы меня спросите: а может, в этом есть примиренчество, компромисс со злом? Ни в коем случае, никогда. Мы всегда должны называть зло своим именем. Но человеку, впавшему в этот грех, мы должны сострадать [...]

[...] Вот суть этой молитвы, которая читается каждодневно Великим Постом с земными поклонами. [...]

Из лекции «Великий Пост», прочитанной 1 апреля 1989 г. в клубе «Красная Пресня»

Об утренней молитве

[...] Утром, найдя хотя бы одну минуту среди обычных, повседневных дел и встав перед Его ликом, ты почувствуешь, как Он на тебя взирает с любовью и призывает тебя к труду. Благословение Божие с тобой в труде, каждую минуту жизни. Царство Божие, которое приходит в силе, водворяется в сердце, ибо Христос сказал: «Царство Божие внутри нас есть — возьми, пойди и пей живую воду Царства Божия» [ср. Лк 17, 21; Ин 4, 10—14]. А мы стоим, как древние израильтяне, у этого источника, и вода нам кажется горькой, ибо нет у нас силы веры, которая бы превратила эту воду из горькой в живую. Горькая вода унылой, однообразной, полной монотонных трудов жизни течет и уходит в песок, и нет надежды, и нет проблеска, и нет спасения — уныние, болезни, немощи, огорчения, ожесточение, холодность сердца, бессмысленность жизни — вот «мерра», горькая вода нашего бытия без Креста Христова.

Но если есть у нас Крест и если есть у нас вера, тогда все меняется, тогда каждый миг мы перед лицом Его, и Он касается нашего сердца. Только тогда зазвучит молитва, безмолвная или словесная — любая; она рвется из сердца благодарением, восхищением любовью Божией, потому что с нами Господь. Он к нам пришел и нас наполнил Своею благодатью — нас, непригодных, немощных и недостойных, посетил.

Живая вода Слова Божия, Креста Христова течет к нам, чтобы нас восстановить, нас оживотворить и дать нам силы идти в дальнейший путь. Аминь.

Из проповеди на Крестопоклонную неделю. Пасхальный цикл

О Евхаристии

[...] Мы называем главное наше богослужение Евхаристией, благодарением. Благодарение — святое слово. И каждый человек с благородной душой не может не чувствовать это. Один французский писатель, атеист, незадолго до смерти говорил: «Я прожил прекрасную жизнь, я не знаю, кого благодарить, но я благодарю от всей души». [...]

Для нас, христиан, это есть благодарение Богу. Это самая благородная, самая возвышенная молитва, когда человек исполнен высоких чувств и понимает, насколько незаслуженно он получил удивительный дар жизни, любви, дружбы, красоты, труда, разума — всего того, что делает жизнь насыщенной и великолепной. Даже (дар) испытаний, даже трудностей, которые есть в жизни, потому что они закаляют подлинно крепкую душу. Помните, у Пушкина: «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат»? Так вот, благодарение — за все, а прежде всего — за то, что вечное, непостижимое, безмерное вошло в нашу жизнь. [...]

Из лекции «Храмовое действо как синтез искусств», прочитанной 19 декабря 1989 г. в клубе «Красная Пресня»

О бескорыстной молитве

[...] Каждый из вас знает, что, когда у нас нет особой нужды, когда у нас все спокойно, молитва наша начинает охладевать, она еле теплится, нам надо понуждать себя встать на молитву. И наоборот: в отчаянных обстоятельствах, в болезнях, в трудностях, в испытаниях — вот тут-то, когда гром грянул, мужик и перекрестится. Значит, нас только нужда, как оказывается, побуждает к молитве. Значит, если бы у нас было все благополучно, если бы Господь дал нам все дары, о которых обычно мечтают люди: здоровье, успех, благополучие в семейной жизни, в работе — мы, может быть, тогда и молиться бы не стали? Мы бы, поблагодарив Его холодно, рассеянно, быстро бы забыли об этом? Да, так бывает, и все мы знаем это по своему горькому опыту. Так бывает...

Но вот в псалме 26-м, который часто повторяем — «Господь просвещение и Спаситель мой: кого убоюсь я?» [ср. Пс 27 (26), 1] — сказано о людях, которые искали Самого Господа, потому что им уже ничего не нужно на земле. Вот самое главное — возлюбить Господа Бога всем сердцем своим, всем помышлением своим, всею крепостию своею. «Взыщите лица Моего», — говорит Господь через Псалмопевца [ср. Пс 27 (26), 8]. Значит, «взыщите не только даров Моих, которые Я даю вам, а взыщите Самого Меня». Любовь ко Христу есть основа нашей духовной жизни. Если этого не будет, мы будем, как язычники, которые приходят получить у своих богов то, что им сегодня нужно.

Наша молитва должна очиститься от корысти. То, что мы просим, как дитя просит у матери, — так и нужно делать, но ведь дитя любит свою мать. Оно же не только тянется к руке, которая дает подарок или что-нибудь нужное. Дитя тянется к самой матери, потому что она любит его и потому что у него есть любовь к той, которая его родила и носила на руках.

И наша молитва должна быть именно такой! Не только дающую руку Господню видеть и тянуться к ней, но и Самого Господа видеть, Который всегда должен быть перед нами, — как бы распятый перед нашим лицом. Аминь.

Из проповеди на неделю преподобной Марии Египетской. Пасхальный цикл

О внутренней тишине

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Второе воскресенье Великого Поста Церковь посвящает памяти святителя Григория Паламы, покровителя христианских молчальников и молитвенников, которых называли в старину безмолвниками, подвижниками. Они старались сохранять тишину в сердце, скрываясь в далеких обителях на горе Афон, отрезанные от всего мира морем, скалами. В пещерах, где они жили, многие живут и до сих пор. Почему же именно этого святого, покровителя молчальников, мы прославляем во дни Великого Поста? Потому, что именно в это время нам важно узнать и напомнить себе о молчании и безмолвии.

Какова наша жизнь? Она проходит в бесконечном шуме и суете. Весь быт современного человека сопровождается массой звуков окружающей жизни. Человек, особенно живущий в городе, постоянно слышит шум: ревут автомобили, идут толпы... Врачи говорят, что это разрушает здоровье. Но мы с вами будем говорить о другом. Это прежде всего рассеивает наше душевное сосредоточение. Многие из нас, оказавшись на мгновение в тишине, уже чувствуют себя неловко и неспокойно: мы уже отвыкли от тишины, и вместе мы не можем спокойно помолчать. А сколько лишних слов!.. И вся эта сумятица и суета, пожирающая нашу жизнь, не дает человеку обратиться к себе, вспомнить самое главное. И это продолжается до последнего нашего издыхания...

Иногда, когда болезнь жестко остановит наш бег, прикует к постели и мы вдруг окажемся оторванными от всеобщего бега, нам удается побыть наедине с собой. В такие минуты мы начинаем думать: «А для чего же мы жили? Куда бежали, чего ради торопились? [...]»

[...] Голос Божий звучит всегда в тишине. Если вы хотите его услышать, постарайтесь вырвать из суток хотя бы несколько мгновений. Для этого нам Церковь дает правило: несколько минут почитать молитвы, прийти в себя и подумать, каков был мой прошедший день, каков будет мой следующий день. Это важно, так важно...

Кто хочет узнать волю Божию, ищите тишины. Кто хочет собрать свои мысли и чувства, ищите тишины, потому что наши мысли и чувства разбегаются, не подчиняются нам. Мы живем всегда в рассеянности, но истинная духовная жизнь человека происходит только в собранности, внутреннем уединении. Надо собрать свои мысли и чувства в тихий очаг в глубине сердца, чтобы там наступило молчание, в котором Бог произносит Свое слово, обращенное к тебе. Если мы не будем заставлять, принуждать себя к молчанию, если мы останемся подвластными житейскому шуму, бесконечному бегу, то у нас вся жизнь пройдет на поверхности, без глубины, без духовности, без настоящей встречи с Господом.

Вот для чего нам сегодня напоминают о молчальниках, вот почему сегодня Церковь призывает нас бороться с пустословием, празднословием, напрасной болтовней, употреблением дара языка во зло себе. «Положи, Господи, хранение устам моим, и дверь ограждения о устах моих», — говорит нам Священное Писание [ср. Пс 141(140), 3]. Вот об этом мы молимся, мы просим Господа, а Он ждет от нас, чтобы и мы поучаствовали, чтобы захотели этого, чтобы мы получили дар Божий — молчание в тишине Его благословения. Аминь.

Из проповеди на неделю святителя Григория Паламы. Пасхальный цикл

О ниспослании Святого Духа

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

«Восстань, спящий, и воскресни из мертвых, и воскресит тебя Христос!» [ср. Еф 5, 14]. Так пели христиане с первых дней существования Церкви. Этот призыв обращен и к нам, потому что душа наша спит глубоким тяжким сном: сном лености, косности, греха. И говорит нам Церковь: «Да воскресит тебя Христос!» Значит, не своей силой встань, а силой Христовой.

Великий Пост есть то самое время, когда нужно услышать это слово, проснуться наконец. Может быть, целый год мы спали — день за днем идут так быстро[...], и мы не замечаем проходящего времени. Почему не замечаем? Потому что дремлем, плывем по течению, потому что мы ослабели. Но Церковь говорит нам: «Восстань, спящий, и воскресни из мертвых!» И душа наша, изъеденная грехами, мертвая, должна воскреснуть.

Бывает, идешь по полю, видишь — стоит человек и машет руками. Подходишь ближе — а это, оказывается, пугало: его поставили, чтобы отгонять птиц от посева. Мертвая вещь — шапка, рубаха и палка. Вот и наша душа, кажется, вроде живет, а присмотришься поближе — жизни нет: ни мыслей ясных, ни веры живой, ни чувств добрых — все оцепенело, все покрылось льдом. Чудесно, что Великий Пост совпадает со временем весны, когда как бы мертвые деревья начинают оживать, земля, покрытая снегом, вот-вот откроется, и слово Церкви звучит нам: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и воскресит тебя Христос».

И вот тут-то мы постигаем самое главное о вере нашей. Я спросил как-то одну женщину: «Ты верующая? Православная?» «Да, — она говорит, — я хожу поминать своих покойников». Так разве в этом наша вера? Конечно, надо поминать усопших. Но ведь их поминают и язычники, и даже совсем неверующие люди. Когда наступает воскресный или субботний день, часто на кладбище приходят толпы. Но все ли они пришли туда помолиться? Значит, не это главное в нашей вере. А что же главное? У кого спросить? Кто даст нам ответ? А ответ ясный, единственный, исходящий из уст Христовых, другого ответа нет, все остальное — ложь, человеческие заблуждения, человеческие предания. Что же говорит нам Господь? В чем суть веры нашей, которая может нас поднять, пробудить и воскресить?

Когда книжник по имени Никодим захотел узнать, в чем суть веры Христовой, он пришел к Самому Господу. Никодим стеснялся товарищей, боялся людских пересудов и потому пришел к Нему ночью и спросил: «Как же жить?» И Господь ему ответил: «Чтобы войти в Царство Божие, надо родиться свыше — вновь родиться». Никодим сказал: «Как же я могу родиться? Я старый человек». Тогда Господь ему ответил, что родиться нужно от воды и Духа. Вода — это крещение, вступление в Церковь, а Дух — это вера наша, которая принимает силу Господа [см. Ин 3, 3—8].

Каждый из нас должен молиться о том, чтобы Господь дал нам этот Дух, чтобы дал нам это рождение. «Кто не родится свыше, — говорит Господь, — тот не войдет в Царство Божие» [ср. Ин 3, 3]. Кто не почувствует на себе Его руку, так и будет мертвым стоять в храме до конца своих дней и не услышит голоса Божия: «Встань, пробудись, восстань, спящий!» Значит, дать нам жизнь может только один наш Господь Спаситель — силой Своего Духа. Но кому же Он эту силу пошлет? Тем, кто хочет, тем, кто просит, тем, кто молится, тем, кто взывает. Поэтому всех вас Церковь призывает: «Молитесь, просите» [см. Мф 7, 7; Мк 11, 24; Лк 11, 13; Ин 15, 7; 1 Ин 5, 15].

Мы повторяем каждый день: «Прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны». Это мы просим, чтобы Господь к нам пришел, и в нас вошел, и очистил нас от зла. Вот это и есть жизнь христианская, о которой говорит преподобный Серафим: «Цель нашей жизни — обрести силу Духа Божия в сердце». Мы слабые? Да. Плохие? Да. Немощные? Да. Косные, спящие, мертвые? Да! Но придет Господь, пробудит спящего и воскресит умершего. Аминь.

Из проповеди «Восстань, спящий...». Пасхальный цикл

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Пасхальные дни кончились, но ничего не изменилось, и если бы мы с вами оказались в то время около дома, в котором собирались ученики Христовы, что бы мы увидели? Мы увидели бы запертые двери и людей, которые за ними скрылись. Они еще не избавились от страха, и о них еще никто не слышал. Между собой они делят радости веры. Внутри их дома как бы горит огонек, а снаружи свет его не виден. К людям, к ученикам Его пришло радостное известие.

[...] Для нас с вами и их слабость — тоже утешение, потому что мы видим, как Господь из этой глины, из этого праха сделал Своих служителей. Коснувшись, как волшебным жезлом, Он превратил их в апостолов в день Святой Пятидесятницы, который мы ныне празднуем.

Закрыты двери, спрятались ученики. Вдруг шум, подобный шуму грома, бури, грозы, распахивает окна, и все падают на колени, и видение огненных языков разверзается над ними. И над каждым в отдельности пламя почило. И вот эти слабые, испуганные люди, упав на землю, встают апостолами Христовыми [см. Деян 2, 1—4]. И в этот день, когда множество народа собралось в Иерусалиме, они поднимаются на кровлю и начинают оттуда бесстрашно возвещать Слово Божие. [...]

Забыто все: и страх, и немощь. Мало того, такая сила была в их словах, что тысячи людей поверили этому свидетельству [см. Деян 2, 41]. Такая сила была, что она пошла дальше и дошла до нас с вами. Ведь вы подумайте: если бы не был тогда послан Дух Христов, Дух Божий, Дух, исходящий от Отца, если бы Он не был послан в эту комнату, в которой собрались ученики, то они бы не пошли и не понесли нам Слово Божие и Слово Евангельское — мы были бы во тьме.

[...] Но Господь посылает и нам Свой Дух, и, если мы захотим Его принять, мы увидим, какими были мы раньше и что делали в жизни. Тогда в сердце должен произойти переворот.

Надо оставить сон духовный. Дух Божий касается нас, но мы этого не чувствуем. Толстые стены нашего дома не пускают этот свет, толстые стены нашего сердца не пропускают лучи благодати, и мы ковыляем вновь, как и раньше, как будто бы Дух Божий нас не касался, и тащим в Царство Божие вереницу своих грехов, целый ворох своих страстей, повозки своих немощей. И ничего в нас нет такого, что было бы рождено Духом Божиим. Вот как надо проверять себя, есть ли в нас этот Дух. Но если в нас Его нет, то мы не настоящие христиане.

Апостол Павел рассказывает, как он приходил в общины верующих и говорил: «Вы знаете, что такое Дух Божий?» Они говорили: «Не знаем, мы и не слыхали» [ср. Деян 19, 2]. А мы с вами можем сказать, что мы слыхали, но мы не знаем, мы читали, но мы не знаем. Может быть, мы умом знаем, но на самом деле Он нас не коснулся, потому что мы сами того не захотели. Надо сделать шаг навстречу, и тогда Господь скажет то, что Он сказал ученикам [...]: «Я посылаю вас, посылаю вас всех — всех верующих, как Отец послал Меня; Я посылаю двенадцать, Я посылаю семьдесят учеников, Я посылаю пятьсот, и тысячи, и всех. Я посылаю вас — свидетельствуйте о правде Моей во всем мире, потому что Я хочу, чтобы каждый человек спасся» [ср. Мф 10, 5—7; Мк 3, 14; Лк 9, 2; 10, 1; Ин 20, 21].

А мы говорим: «Господи, как можешь Ты нас послать, годимся ли мы свидетельствовать о Тебе? Ведь мы можем только позорить Твое учение и имя христианина». Но Господь говорит: «Да, Я это знаю и вижу, но тем не менее Я посылаю вас, чтобы вы не думали, что все совершается вашей силой. Через немощные и скудельные сосуды, через ваше недостоинство скажется Дух Мой» [см. Рим 8, 26; 2 Кор 12, 9; Гал 4, 13—14]. Будьте готовы принять Его. Неустанно, денно и нощно старайтесь очищать свое сердце, потому что оно должно быть храмом Духа.

Храм должен быть украшен. Мы с вами сегодня украшали храм зелеными ветвями в честь праздника. Надо украсить и сердце, чтобы туда сошел огонь Духа Божия. Если будет не готов храм, не придет Господь; если он не будет украшен, не придет Дух, а если Он не придет, то будет наш дом оставлен пуст. Поэтому в день Святой Пятидесятницы мы будем говорить не только: «Душе Святый, прииди и вселися в ны, прииди к нам», мы будем говорить также: «Мы хотим быть готовыми принять Тебя, мы хотим, чтобы храм нашей души был к этому готов. Мы не знаем, не можем, но мы хотим. Научи нас и дай нам силу встретить Тебя и быть готовыми к Твоему огненному крещению, которого мы еще не сподобились». Аминь.

Из проповеди на Пятидесятницу. День Святой Троицы

[...] Те из вас, кто ходит в храм, кто знает молитвы, должен помнить то молитвословие, которое мы все повторяем каждое утро, то молитвословие, которое поется в день Пятидесятницы: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины...» Почему Он называется Утешителем? Потому что Христос сказал: когда Меня не будет с вами — видимо, зримо, на земле, — Я дам вам иного Заступника — Параклетос [ср. Ин 14, 26]. Это слово можно переводить как Утешитель, Тот, Кто будет ходатайствовать за Церковь, Тот, Кто будет укреплять ее. По существу, Дух Божий становится вместе с Христом присутствием — священным божественным присутствием в Церкви и в мире.

[...] Он Животворящий... В псалме 103-м говорится, что всякое создание, если Бог отнимает у него Дух, приходит в смятение и превращается в прах, то есть в ничто [см. Пс 104 (103), 29]. Оказывается, Бог творит мир и сегодня, и каждую минуту, и Дух Божий присутствует в мироздании. Он присутствует в каждой травинке, в каждой капле воды, в каждой звезде и, конечно, в человеке.

[...] Как узнать нам о том, коснулся ли нас Дух Божий? Об этом есть слово апостола Павла, который говорит, что Дух познается по плоду [см. Гал 5, 22—23]. Проверьте каждый сам себя, найдите это место сами, я не хочу вам его зачитывать, повторять, сами для себя найдите эти слова — надо к Библии относиться активно. Плод же духа: любовь, верность, кротость, долготерпение, воздержание... Апостол Павел говорит, что если человек не имеет любви, то он «медь звенящая» [см. 1 Кор 13, 1]. Эта любовь дается Духом Божиим.

[...] Когда совершается Божественная литургия, священник повторяет слова от лица всех молящихся. В самый важный момент литургии мы говорим такие слова: «Господи, иже Пресвятого Духа Твоего в третий час апостолам Твоим ниспославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, молящихся Ти». Это значит: «Господи, Ты, Который послал Твоего Святого Духа в третий час апостолам (третий час — час молитвы), не отыми Его от нас, молящихся Тебе». И призыванием Духа Божия совершается тайна Божественной литургии. Можно прийти в храм, стоять уныло и рассеянно, стоять, как гость, как случайно забредший чужак; можно стоять, как эстет, с удовольствием слушая хорошую музыку или с удовольствием глядя на красивые архитектурные формы или на старинные иконы, — но это все вторично.

Первично иное: когда совершается литургия, каждый, кто считает себя христианином, должен совершать ее в своем сердце, потому что мы призываем Духа Божия от лица всех верующих. Вот ответ вам на вопрос, который мучил людей еще в эпоху средних веков: совершается ли литургия, если совершает ее человек недостойный? И Церковь отвечала: «Совершается». Потому что совершает литургию весь народ. Дух Божий, Который приходит, — Он приходит к народу, и призывает Его народ Божий; священник — только уста, уста этого народа Божия, а не какой-то волшебник, который совершает своей силой это таинство.

Но важно для нас, чтобы мы действительно в этом участвовали. И те из вас, кто еще не крещен или кто еще не воцерковлен, кто еще не вошел в жизнь Церкви достаточно глубоко, должны сейчас это понять и хорошо знать каждое слово освящения Святых Даров — Евхаристии, чтобы в это время быть не наблюдателем посторонним, а соучастником: мы все совершаем призывание Духа Божия в Его приходе.

[...] Значит, в литургии — Дух Божий, в Библии — Дух Божий, в жизни, окружающей нас, — Дух Божий и, наконец, в Церкви самой — Дух Божий, Его торжествующая, поющая сила, огонь, который когда-то гремел с Синая, огонь, который превращает нашу жизнь из жалкого прозябания, из угасания наших сил [...] в гимн восхождения. Духом Божиим укрепляется и животворится человек, и Духом Божиим созидается Церковь [...]

Из беседы четвертой на «Символ веры», проведенной 14 ноября 1989 г. в Доме культуры фабрики «Дукат»

Молитва Богородице

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Праздник Сретения считается праздником Христовым и одновременно праздником Девы Марии, Пречистой Матери Божией. Потому что в этот день Младенец Иисус как бы встречается с Ветхим Заветом — со старцем, который, уходя из этой жизни, прощается с ней, благодарит Бога и говорит: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром» [ср. Лк 2, 29]. Древность уходит, начинается новое.

И в то же время Матерь Господа слышит странные слова, которые ни Она, ни Иосиф сначала не поняли, даже как бы смутились. Старец взял на руки Младенца и сказал: «Вот лежит Это Дитя на падение и на восстание многих в Израиле (то есть через Него многие люди споткнутся и упадут, а многие восстанут, поднимутся, оживут), а Тебе Самой оружие пройдет душу» [ср. Лк 2, 34—35]. Значит, и в сердце Матери Божией будут испытания через Ее Сына. Этим он предрек Ее страдания с первых дней. [...]

Поэтому многие и говорят, что вместе с Господом как бы сердцем была распята и Его Мать. Вся Ее жизнь с того момента, когда Она была призвана стать Матерью Господа, была Крестным Путем. Вот почему сегодня, когда мы вспоминаем пророчество старца Симеона, мы преклоняемся перед Ее ранами сердечными, перед Ее ранами душевными, перед Ее Крестным Путем и взываем:

Да будет так! Чтобы молитва Ее нас поднимала; и через все искушения и жестокие испытания чтобы мы сохранили веру, как сохранила ее Она на Голгофе и у могилы Своего Сына.

Мы часто стоим у могилы не только своих родных и близких, но и у могилы своих надежд, своих упований, своих земных человеческих расчетов. Многое приходится нам хоронить, и тогда наступает час уныния, маловерия и отчаяния. Но если мы вспомним о Кресте Богоматери, то снова голос Божий услышим, снова поднимемся, распрямимся и скажем:

Из проповеди на Сретение Господне. Цикл «Двунадесятые праздники»

О подражании Христу

[...] Когда начались первые гонения на веру Христову, отряд римских воинов вез в столицу человека, обреченного на казнь. Этого человека звали Игнатий, и был он одним из первых епископов Антиохии, города в Сирии. Ученик апостолов, он лично знал Иоанна Богослова, апостола Петра и других первых учеников Христовых.

[...] Мы с вами как бы не удивляемся [...] порыву и светлому мужеству этого человека. Ведь он был святой! Однако давайте подумаем, что он был не только святой, но и человек, с немощами и слабостями человеческими. И что его ожидало? Позорная смерть, смерть на арене цирка! [...]

Конечно, нелегко ему было [...] в те томительные дни и недели. Откуда же бралась в нем сила? Сила объясняется одним только словом — тем прозвищем, которое он имел: Богоносец. Он носил в сердце Христа.

И сегодня, в день его памяти [...] он призывает и нас с вами — каждого из нас — стать в подражание ему Богоносцем. Мы с вами, во Христа крестившись, во Христа облеклись. Мы с вами можем принять Его образ и, подражая Господу, идти по Его стопам. Идти по стопам молитвы и примирения, идти по стопам мужества и терпения, идти по стопам добротворения и воздержания, идти по стопам любви к Богу и к людям. Только тогда, когда будет у нас полностью Христос в сердце, только тогда мы сможем сказать, что мы Его ученики.

Смотрите, вот святитель Игнатий, обреченный уже стать мучеником, говорит: «Я только сейчас становлюсь учеником, я еще не настоящий христианин, только сейчас учусь этому. И молюсь о том, чтобы мне быть достойным этого звания» []. Тем более нам с вами надо просить Господа, чтобы Он нам помог стать Его истинными учениками. Не просто людьми, которые приходят отстоять в храме раз в неделю и идут домой, оставаясь такими же язычниками, а действительными носителями Христа, Богоносцами — в жизни своей, в мыслях своих, в чувствах своих, в делах своих, в вере своей! И будем молиться священномученику Игнатию, чтобы он своим примером нас укрепил и своей молитвой поддержал на пути следования за Христом. Аминь.

Из проповеди на Перенесение мощей священномученика Игнатия Богоносца. Цикл «Праздники в честь святых и памятные дни»

О жизни для других

[...] Есть такие святые, которые, не прославив себя при жизни, продолжают молиться за своих братьев, продолжают творить в этом мире дела милосердия.

Почему же это так? Причина заключается в том, какие дела человек делал при жизни, на что уходили его силы, во что он вкладывал всю свою душу.

Вот мы с вами [...] живем для себя, каждый своими заботами... Проходит наша очень короткая жизнь, уносят нас на кладбище, и через одно-два поколения все про нас забывают. И надпись не всегда можно прочесть на могиле: все зарастает... И вот давайте подумаем: пройдет сто лет, двести лет, кладбище это, может быть, будет стоять, но кто через двести лет вспомнит наши могилы? Уходим из этой жизни бесследно. И только молим Господа, чтобы Он нашу жалкую и слабую душу в Своих селениях упокоил. Мы ждем будущего воздействия Его Святого Духа, чтобы Он нас, спящих во гробах, поднял и оживотворил.

Так с нами, но не так с великими святыми. Мы живем для себя, а они жили для других. И настолько жили для других, что, когда кончилось их земное странствие, Господь как бы дал им власть продолжать оставаться на земле, как бы еще до всеобщего воскресения воскресил их.

И именно поэтому память о святых для нас — это не просто воспоминание об их деяниях, подвигах, святости, а их живое воздействие на нас. Когда мы с вами просим Николая Чудотворца о помощи, об исцелении, мы к нему обращаемся так, как будто бы он был живым, среди нас. Такова благодать святых, отдававших себя людям. И нам с вами остается выбор в этой жизни: если мы хотим идти по пути человеческому, по пути себялюбия и греха, то наш удел — сон, забвение, беспамятная молитва; и только потом Господь нас оживотворит.

Если же мы хотим, чтобы с первого мгновения, как мы умерли, Господь дал нам силы продолжать делать что-то в жизни, мы должны уже сейчас постараться жить по-другому — по-христиански. Что Николай угодник? Он всем известен! Но мы знаем очень многих людей нашего времени, которые умерли, но их жизнь была такова, что Господь и им дал, как и святому Николаю, эту чудесную власть — быть как бы бессмертными еще до всеобщего воскресения. И такие люди молятся за нас, являют массу знамений и чудес, не меньше, чем это было в древние времена.

Итак, еще раз, если мы с вами сейчас просим о молитвах и о помощи Николая Чудотворца, мы должны подумать и о том, чтобы не только просить, но и что-то давать — что-то человеческое, Божие, христианское в своей жизни делать. Тогда мы хотя бы в малой, тысячной, ничтожной степени уподобимся нашим великим братьям — святым, просиявшим и при жизни, и после их телесной кончины.

Аминь.

Из проповеди на день памяти святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца. Цикл «Праздники в честь святых и памятные дни»

Об исполнении своего долга

[...] В истории нашего отечества есть две таких точки, когда тирания, то есть господство безумного и жестокого человека над массами людей, достигала своего предела: это было при царе Иване, которого народ прозвал Грозным, и при Сталине, который любил Ивана Грозного и им восхищался. Он через столетия чувствовал в этом палаче народов родственную себе душу.

[...] Когда Филипп * прибыл в Москву, царь принял его приветливо и ласково, но он [Филипп] прежде всего сказал: «Если ты хочешь, чтобы я потрудился здесь, в Москве, для Церкви, то дай мне право печалования» (печалованием в старину называлось ходатайство о репрессированных). Царь поколебался, но согласился, и только на этом условии Филипп принял белый куколь Московского митрополита. И началось его служение.

* О. Александр особо любил и почитал этого святого — не только потому, что день памяти свт. Филиппа совпадал с днем рождения о. Александра. В свт. Филиппе он видел пример высокого подвига священнослужителя, отважившегося вступить в единоборство с властью. — Прим. издателя.

[...] Когда Филипп стал главой Церкви, он тем самым принял на себя долг свидетельствовать. Собрал митрополит высшее духовенство — Собор — и стал с ними советоваться, как обуздать царские беззакония. Но никто не поддержал Филиппа, ибо все были запуганы, все молчали и боялись.

[...] Есть у нас в Загорске, в Академии, картина художника прошлого века, которая изображает святителя митрополита, стоящего на коленях перед иконой. Поседевший, худой, измученный, он обращается к образу с единой надеждой на Божию правду, а тем временем дверь отворяется, и в своем черном колпаке вваливается в келью Малюта Скуратов: «Благослови на неправое дело!» Но нет! Нельзя было поколебать Филиппа. И тогда Малюта бросился на него и задушил подушкой [...]

Так вот закончилась жизнь митрополита Филиппа, а вскоре умер и Иван Грозный. Умер сравнительно молодым, ему не было 60 лет, умер, убив нечаянно одного из своих сыновей, потеряв многих близких, проиграв войну, находясь в тяжелом одиночестве и горьком отчаянии. И память о нем осталась черной, какой она всегда остается о народных мучителях.

А святитель Филипп был прославлен Церковью как святой. Для нас он и теперь, спустя многие столетия, остается великим образцом и примером твердого исполнения своего долга при любых обстоятельствах, ибо жизнь коротка. Если не выполнять свой долг в этой жизни, стоит ли жить тогда?

Мы все хорошо знаем, что человек слаб, что часто он не чувствует в себе достаточно сил, чтобы выполнить свой долг до конца. Но мы помним о святых и просим их о том, чтобы они молились за нас, — молились, чтобы Единый наш Ходатай, Единый Спаситель Господь поднял нас из праха и не нашей силой, но силой Свой любви и благодати сделал нас служителями Его правды, Его истины. Аминь.

Из проповеди на день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского. Цикл «Праздники в честь святых и памятные дни»

О духовном просвещении

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня Святая Церковь празднует память великого святителя российского Тихона Задонского. Все те люди, которые любят и ценят духовные книги, книги о христианской жизни, — все они знают имя святителя Тихона Задонского, который оставил нам после себя великие сокровища своих писаний.

В день его памяти полагается читать то место из Евангелия, где Господь призывает всех нас светить миру. Мало того, что Господь Сам сказал о Себе: «Я свет миру» [Ин 8, 12]; Он еще и нам, людям, идущим по Его пути, людям, принявшим Его Крест и уверовавшим в Его Евангелие, говорит: «Вы свет мира» [Мф 5, 14]!

Какая великая ответственность, какое великое призвание каждому из нас! Оказывается, Господь хотел, чтобы мы светили этому миру. Светили добротой и правдой, светили мужеством и служением. Во мраке жизни, в темноте человеческого горя, греха и заблуждений мы, верующие люди, должны сиять, как свеча, стоящая на подсвечнике.

Вот таким светильником был Тихон Задонский.

[...] Старший брат сделал все для того, чтобы юный Тимофей [мирское имя свт. Тихона] встал на ноги, обучился и поступил в семинарию. И там неожиданно он проявил удивительные способности — такие, которые поражали людей, получивших образование с детских лет. Но не только мудрость, не только образование, не только знание множества языков поражали их, а именно свет, который исходил от этого молодого человека, ставшего преподавателем латинского языка и философии.

Только на тридцать четвертом году жизни он постригся в иночество и через некоторое время стал иеромонахом, а потом и епископом. Человек необычайно слабого здоровья, немощный, такой, что ему иногда трудно было даже передвигаться без посторонней помощи, он прослужил на архиерейской кафедре всего четыре года. Остальное время ему пришлось прожить дома, на покое, почти в затворе. И чтобы не оставлять своего служения, он писал книги.

[...] Все четыре года своего архиерейского служения святитель Тихон Задонский старался искоренять язычество. Он ставил себе это главной задачей. Это может показаться странным: ведь он жил всего двести с лишним лет назад, в восемнадцатом веке. Казалось бы, какое уж там язычество в Задонске, где он был епископом? Все люди крещеные, все, естественно, ходят по воскресеньям и по праздникам в храмы. Однако пристальный глаз святителя Тихона видел, что все это была только оболочка, все это было только внешнее. Он быстро разобрался, что его священники не знают Слова Божия и службу совершают, часто даже не понимая, что делают. Тем более миряне пребывали в страшном и темном невежестве.

И вот Тихон Задонский поставил своей задачей заново проповедовать Евангелие этим людям до тех пор, пока у него хватит сил. Уйдя в затвор, он продолжал это делать с пером в руках. Одна из главных его книг называется «Об истинном христианстве». Смотрите, какие показательные, какие знаменательные слова — «Об истинном христианстве»!

Ибо бывает и ложное, бывает поверхностное, бывает внешнее христианство, внешнее благочестие, которое Господь сравнивал с красивой, покрашенной гробницей, внутри которой лежат сгнившие кости [см. Мф 23, 27]. Вот это внешнее благочестие и было обличаемо Тихоном Задонским. Вслед за пророками Священного Писания, вслед за Самим Господом он призывал своих соотечественников и современников, а также и нас с вами сделать свою веру, свое христианство внутренним, сердечным [...]

[...] И в день его памяти мы все должны просить его (ибо святые продолжают молиться за тех, кого они покинули в этой жизни) о том, чтобы он, ставший в мире светочем, светом, святителем, и нас наставил, укрепил и научил каждого исполнить волю Христа Спасителя, Который сказал: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего небесного!» [Мф 5, 16]. Аминь.

Из проповеди на день памяти святителя Тихона, епископа Воронежского, Задонского чудотворца. Цикл «Праздники в честь святых и памятные дни»

О ближних

[...] Ежедневная молитва друг за друга не должна быть просто перечислением имен — это мы в церкви перечисляем имена ваши, мы ведь не знаем, за кого вы здесь молитесь. А когда вы молитесь сами за своих близких, друзей, родных, за тех, кто нуждается, — молитесь по-настоящему, с такой же настойчивостью, с какой стремились вот те родственники или друзья расслабленного попасть в дом к Господу [см. Мк 2, 3—5; Лк 5, 18—20].

[...] Только стремление к Господу, желание прикоснуться к исцелителю Христу может победить. Вот сейчас пост, мы стараемся больше молиться, больше воздерживаться. Малое воздержание в пище — это крошечная, микроскопическая жертва Богу. Постараемся собраться с духом и принести Господу молитву, на сей раз — друг за друга: не о себе, не о своем здоровье, успехе, благополучии, спасении, а о своих сестрах и братьях, о тех, кто дорог вашему сердцу, — о них сегодня принесите Господу молитву, как учит нас Евангелие. О них помолитесь, чтобы их путь был благословен, чтобы Господь их поддержал и встретил, — и тогда все мы, как бы держась за руки этой молитвой и любовью, будем подниматься все выше и выше к Господу. Вот главное (а все остальное приложится), вот самое существенное в нашей жизни. И тогда Иисус, видя веру нашу, скажет нам всем — и тем, за которых мы молились, и нам, за которых они молились, — скажет нам всем: «Чадо, пробудись от своего сна и болезни, от расслабленности, от духовного паралича, встань, тебе прощаются твои грехи». Аминь.

Из проповеди на неделю святителя Григория Паламы. Пасхальный цикл

О неравнодушии

[...] Господь говорит нам: «Мало произносить слова “любовь”, “доброта”, “доброжелательство”. Любовь должна быть действенной, в чем-то проявляться в жизни». Так и апостол Павел говорит, что самое главное в нашей жизни — это вера, движимая любовью [см. Гал 5, 6], вера действующая, неспящая, неравнодушная. Наверное, тот священник и тот левит, церковнослужитель, которые в притче о добром Самарянине шли по дороге и видели лежащего раненого, считали, что верят в Бога, но они были черствыми и немилосердными: посмотрели на человека, который взывал о помощи, и, не повернувшись к нему, прошли мимо [см. Лк 10, 31—32]. И это равнодушие Господь сурово осуждает. А благословляет Он отзывчивость сердца — вот и весь закон Евангелия.

Поэтому будем просить у Господа, чтобы Он дал нам сил, чтобы Он дал нам Свою печать Божественную в сердце, чтобы мы не оставались равнодушными, как вода, как камень, чтобы мы были живыми людьми, отзывающимися на страдания и на нужду тех, кто нас окружает. И еще одно. В притче люди делятся на «черных» и «белых», а чаще всего бывает так, что в нас живет и «черный», и «белый», и равнодушный, и отзывчивый, поэтому иногда разделение и борьба происходят в одном сердце человеческом. Так пусть же победит в нас вот это «белое», светлое, доброе, любовное начало, чтобы мы услышали глас нашего Господа: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» [Мф 25, 34]. Аминь.

Из проповеди о Страшном суде. Пасхальный цикл