Скорбные дни Страстной седмицы на исходе. В ушах еще звучит плач Богородицы и погребальный звон колоколов… Но вот над погруженным в траурный сумрак храмом несется победная песнь: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси…» И все внезапно перерождается, все наполняется ликованием. Сколько сердец заставляли трепетать эти звуки! Мы ждали их, как солнца после холодной ночи, как весны — после долгой зимы. Мы знали, что плач сменится торжеством, что за покаянием последуют искупление и прощение. Трагедия Голгофы разрешается для нас через таинство, совершившееся в саду Иосифа Аримафейского. Но как мало похожи наши чувства на то, что переживали друзья и ученики Иисуса в конце той первой в истории мира Страстной седмицы. Мы ждем и надеемся, а они были полны страха и отчаяния, мы прозреваем явление Воскресшего, а для них оно было неожиданным.

Вечер той великой и страшной субботы был овеян покоем смерти. Опустело лобное место, унесены кресты и тела разбойников, распятых с Иисусом Назарянином; воины вернулись в преторию и, быть может, уже позабыли о казни, совершенной так недавно. Только, может быть, сотник не находил покоя от мысли, что он участвовал в убийстве Праведника…

Обеспокоенные тем, что Пилат отдал тело Иисуса Иосифу, архиереи и книжники решили полностью довершить свое черное дело. Они выпросили у прокуратора разрешение опечатать гробницу Казненного и выставить около нее стражу. Теперь они могли быть уверены, что с Галилейским Пророком покончено: ведь ученики Его, если и захотят, не могут унести Его Тело из гробницы, чтобы потом распустить слух о Его воскресении. Таким образом, само имя Его вскоре забудется.

Переменчивая толпа, пораженная зрелищем последних минут Иисуса и устрашенная явлениями, сопровождавшими Его смерть, вероятно, скоро успокоилась, не видя более знаков Божественного гнева.

Среди испуганных и ошеломленных учеников Христа царили смятение и страх. В их сознании не умещалось все, только что совершившееся: ведь всего неделю назад, когда Учитель въезжал в Святой Град при восторженных кликах паломников, их надежды на близость мессианского царства были, казалось, так близки к осуществлению… И вдруг все изменилось: их Учитель предан в руки врагов, Его хватают в Гефсиманском саду и связанного ведут в город… беззаконный суд и издевательства над Ним архиереев… Пилат, умывающий руки и отдающий Его на казнь, и, наконец, Голгофа — все это казалось неправдоподобным, тяжелым сном. Но, увы, это была жестокая действительность. Тот, Кто ходил с ними по берегам Генисаретского озера, Кто учил их с вершины зеленого холма, Кто одним словом исцелял болезни, Кто был так добр и кроток, Кто обещал привести их в Царство Божие, — теперь мертв и покоится в могиле, заваленной тяжелым камнем. Навсегда замолк Его ласковый, проникновенный голос, и они не услышат больше знакомых слов: «Истинно, истинно говорю вам…»

Это было беспримерное крушение надежд. Ни Петр, которому Он обещал ключи Царства, ни Иоанн и Иаков, надеявшиеся сесть по сторонам Его трона, не помнили Его таинственных слов о Воскресении, а если и помнили, то не понимали. Может быть, они относились, эти слова, к последнему всеобщему воскресению мертвых. Вера теплилась в них до последней минуты; в любой миг Страстей они могли ожидать, что Иисус проявит Свое могущество и посрамит врагов. Но Он умер — поруганный, оплеванный и, казалось, бессильный против фарисеев, законников, толпы и солдат…

Какой могущественной и неумолимой казалась теперь ученикам власть прокуратора и старейшин! Они не посмели даже приблизиться к гробу, куда Иосиф и Никодим тайно и поспешно переносили тело Господа. Только женщины издалека смотрели на это погребение, решив по прошествии субботы прийти к могиле и помазать тело Учителя благовониями, как того требовал обычай.

* * *

Миновала суббота. В предрассветном сумраке поспешили женщины к одинокой гробнице у Голгофы. Они ничего не знали о страже и беспокоились только о том, кто поможет им отвалить тяжелый камень. Но могла ли существовать преграда для любящих и преданных сердец?

Но вот к Петру и Иоанну прибежала испуганная и смущенная Мария Магдалина и сообщила ужасную весть: Тела Господа не было в гробнице… Петр и Иоанн немедленно покинули дом и отправились в сад Иосифа. Они бежали вместе, но молодость Иоанна помогла ему опередить Петра, и он первый прибежал к пещере. Мария была права: Иоанн увидел лишь погребальные пелены, сложенные на дне пустого гроба…

Обуреваемый самыми противоречивыми чувствами и мыслями, Иоанн остановился в нерешительности у входа в гробницу. Что могло это значить? Неужели Учителя даже мертвого враги не оставляют в покое?

В это время в саду показался запыхавшийся и взволнованный Петр. Он не любил долго размышлять и сразу же вошел в темную пещеру. Да, гроб был пуст. Вот саван, а вот и платок, которым была обвита Его голова. Видя смелость Петра, Иоанн тоже вошел в пещеру… Полные недоумения и печали, они вышли и отправились обратно в город.

У гроба осталась одна плачущая Мария Магдалина. Но вскоре она вернулась и, полная восторга, объявила ученикам, что видела Иисуса живым. Ей не поверили… Но вот и Петр удостоверился в том, что невероятное свершилось… События следовали быстро одно за другим… В этот же вечер в Иерусалим вернулись Клеопа и Лука, которые шли перед этим в селение Эммаус. Они рассказали, как по дороге к ним присоединился необыкновенный Путник, Который разъяснил им смысл страданий и смерти Мессии. Когда Он, по их просьбе, сел с ними за трапезу и знакомым жестом преломил хлеб, им стало ясно, Кто это… Но в тот же миг Он стал невидим.

В этот момент, когда апостолы, может быть, начинали осознавать, что произошло, раздался тихий и такой знакомый голос: «Мир вам». Ученики увидели Иисуса…

Так потекли эти неповторимые, единственные в истории сорок дней. В это время Спаситель стремился показать ученикам, что Он не дух, что воскресло Его тело, взойдя, однако, на высшую ступень духовной телесности. Это не было возвращение к прежней жизни, а полное преображение тела. Он ел с учениками, показывал им следы Своих ран, но в то же время мог проходить через закрытые двери и становиться невидимым. Облик Его порой так менялся, что не сразу узнавали Его.

* * *

Между тем воины, которые сторожили опечатанную гробницу, рассказали архиереям о необыкновенных явлениях, сопровождавших исчезновение из гроба тела Иисуса. Это сообщение воскресило прежние опасения законников. Скорее всего, они не поверили словам караульных, но, решив избежать опасных, с их точки зрения, разговоров в народе, дали страже «довольно денег», чтобы та утверждала, что тело было украдено учениками. «Если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его и вас от неприятности избавим», — говорили они. Так возникло одно из древнейших «объяснений» воскресения, которое пережило евангельские времена.

Св. Юстин Мученик, вероятно, слышал это мнение из уст своих собеседников иудеев во II веке и мог противопоставить им факт мученической кончины апостолов. В самом деле, психологически было бы невозможно, чтобы Петр или Иоанн отдали свою жизнь за заведомую ложь, ими же изобретенную. Некоторые из саддукеев, которые вообще не верили в возможность воскресения, могли предполагать, что Иисус не умер на кресте и, по недосмотру воинов, был положен в гроб еще живым, а потом, очнувшись и явившись ученикам, положил основание вере в воскресение. Но невозможно было предположить, чтобы истерзанный, окровавленный, нуждающийся в уходе Человек мог произвести впечатление победителя смерти. Языческий писатель II века Цельс в своей книге «Правдивое слово» утверждал, что воскресение Христа — результат иллюзии, плод воспаленного воображения учеников. Однако такая иллюзия была бы допустима только в том случае, если бы ученики ждали, что их Учитель воскреснет. На самом же деле, как мы знаем из Евангелия, они были далеки от этой мысли и не хотели верить словам женщин о Его воскресении. Кроме того, никакая иллюзия не может охватить одновременно такое большое количество людей. Воскресшего Иисуса видела одновременно огромная толпа Его последователей. Вот свидетельство апостола Павла, восходящее ко временам, предшествующим времени написания Евангелий. Он пишет, что «Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что… воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати. Потом явился более нежели пятистам братии в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили. Потом явился Иакову, также всем апостолам, после всех явился и мне, как некоему извергу… А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1 Кор 15.3–8, 14). Это свидетельство «апостол язычников», так же как и множество других веровавших, запечатлел своею кровью. Мы не видели, но мы верим и «мы знаем, во что уверовали», когда на радостное приветствие «Христос Воскресе!» отвечаем: «Воистину Воскресе!»

* * *

Все основание христианства заключено в факте воскресения, в факте победы над смертью. В первый раз от создания человека его природа не оказалась добычей тления. В первый раз детище греха — смерть, терзавшая человечество и безраздельно царившая над миром, сама получила смертельный удар, и ныне ее владычеству наступает конец.

Что может быть для человека страшнее смерти? Она уравнивает всех. О мертвых говорят: «Им уже все равно». Прошли ли они по жизни тихо и незаметно или совершили великия деяния, — это безразлично… «Им уже все равно». Перед этим гробовым «все равно» умолкают все человеческие теории. Ни одна из них не может бросить вызов вечному молчанию смерти. Это молчание неумолимо поглотит всех и всякого… Поэтому такой горечью проникнуто было мировоззрение древности, которая воспринимала жизнь как трагедию. Поэтому Экклезиаст с такой силой провозглашал ничтожество и суетность всего земного.

Как бы ни была велика физическая сила человека, она не способна противостоять смерти. В этом смысле великолепным символом являются библейские слова об Александре Македонском, который покорил множество народов, дошел до краев земли и «посем паде на ложе свое яко умирает» (1 Макк 1.5). Могучий и юный завоеватель оказывается бессильным перед лицом «царицы ужасов».

Сила человеческого ума также недостаточна для того, чтобы предотвратить неуклонный распад, совершающийся в теле. Участь величайших мыслителей ничем не отличалась от участи любого человека: всех в равной степени ожидал гроб.

Какая же сила способна вступить в единоборство со смертью? Такая сила существует и является силой нравственного совершенства. Гибель вошла в мир через грех. Уничтожение греха есть победа над смертью.

Праведник, распятый на Голгофе, был Человеком, свободным от греха. Поэтому смерть не имела над Ним власти. Он победил смерть, и в Его лице воскресла вся человеческая природа в целом. Над порабощенным человечеством несется пасхальный благовест свободы. «Пусть никто не рыдает о своем ничтожестве, — восклицает Златоуст, — ибо явилось общее для всех царство, пусть никто не плачет о своих грехах — прощение воссияло из гроба. Пусть никто не боится смерти, освободила нас смерть Спасителя. Плененный смертью погасил смерть. Сошедший во ад покорил ад.

Смерть, где твое жало?

Ад, где твоя победа?..»

Солнце жизни рассеивает ночь смерти. Отныне для каждого, кто стремится идти за Светом, открываются врата Вечности. Мы умираем с Ним и с Ним воскреснем. Наше тело восстанет из могилы, повинуясь властному призыву Царя Славы, вочеловечившегося ради нас и победившего смерть.

Свящ. А. Мень (с. Алабино Моск. обл.) ЖМП. 1961. № 4. С. 44–47