Крючок на последнем фонарике оказался плохо сделан и никак не хотел разгибаться. Клер убрала руки с лестницы и постаралась его разогнуть. Она совершенно обо всем позабыла и не заметила, как сильный порыв ветра качнул лестницу. Фонарик сразу вылетел из ее рук и полетел куда-то на крышу дома, а девушка, не успев ни за что схватиться, полетела вниз. Клер уже приготовилась упасть на землю, от страха она даже зажмурилась и попыталась сгруппироваться, как ей когда-то рассказывал отец, но ничего такого с ней не произошло. Кто-то очень вовремя успел ее поймать.

Парень, бард, как раз, направляющийся к сцене, бросил свою гитару и налету поймал Клер, сжавшуюся в комок.

Когда она открыла глаза, то увидела перед собой очень красивого парня с русыми волосами и с темными, почти черными глазами, в серой шляпе и с приятной улыбкой. Он смотрел на нее так же удивленно, как и она на него. Еще бы, ведь ее глаза, такого глубокого синего цвета завораживали каждого, кто заглядывал в них.

— Все хорошо? — спросил спаситель, осторожно опустив девушку на землю.

— Отлично, — немного помедлив, ответила Клер. — Спасибо, — она встала на ноги и поклонилась своему спасителю, кротко опустив глаза, как и следовало делать всей прислуге в доме.

— Ну что вы, не надо, — попытался остановить ее неизвестный. — Я не гость, — он улыбнулся еще раз, подхватил гитару, и ушел, оставив девушку в легком недоумении.

Она стряхнула с себя наваждение, навеянное испугом и теми невероятно черными глазами незнакомца, и взглянула на лестницу, которая как раз валялась на земле, придавив собой куст, а потом подняла взгляд на ряды фонариков. Клер понадеялась, что никто не заметит отсутствие одного фонарика и принялась складывать тяжелую лестницу. Девушка смогла унести ее одна, но выглядела с ней уж очень глупо. Но кто обращает внимание на то, как выглядят слуги? Чаще всего на них совершенно не обращают никакого внимания, а порой даже смеются над ними, будь то девушка, ребенок, или даже калека.

Праздник обещал быть веселым, с каждой минутой собиралось все больше и больше гостей. Подтягивались так же и музыканты, с самыми причудливыми инструментами. Там уже стояли огромные трубы и сложнейшие механизмы. На большой телеге во двор привезли золотую арфу с серебряными струнами. Целая толпа из тоненьких изящных девушек со скрипками уже заняли свое место и сейчас проверяли, целы ли их драгоценные инструменты. Пять флейт и один огромный контрабас, который несли два человека, а третий, самый маленький, тот, что играл на нем, шел позади и изо всех сил старался командовать.

Среди всей этой толпы мог легко потеряться парень с гитарой. Тот самый, с почти черными завораживающими глазами. Свою серую шляпу он натянул на глаза и пытался протиснуться к той беседке, где располагались музыканты, чтобы занять свое почетное место. Петь для гостей сегодня будет именно он.

Клер очень внимательно за ним наблюдала, стоя в тени, ближе к изгороди, чтобы ее наверняка не заметили и не отправили работать. Вся эта суматоха так ее завораживала, что она могла наблюдать за этим бесконечно. Но ничего не длится вечно. Совсем скоро к ней подбежала одна из служанок, не самая красивая, не самая умная, но бесконечно добрая и наивная. Клер редко общалась с кем-то из Веронской усадьбы, ей почти никто не внушал доверия, но эта девушка казалась самой доброжелательной из всех. Она позвала ее с собой, нужна была помощь в зажигании освещения. Совсем скоро должно стемнеть и необходимо подсветить все место действия.

— Пошли! Ты не представляешь, сколько свечей надо зажечь на столах! — Мила была как всегда весела и почти беззаботна. Сегодня она заплела свои русые волосы не в две косички, как обычно, а в одну, и выглядела иначе, немного старше и может быть серьезнее.

— Подожди, через минутку буду, — не отрывая взгляда от неизвестного музыканта, проговорила Клер, в слепую отмахиваясь от девушки.

Мила быстро проследила ее взгляд, но никак не могла понять, на кого из музыкантов она смотрит. Каждый занимался своим делом, кто-то собирал инструмент, кто-то настраивал, но таинственный незнакомец повторял слова какой-то песни из толстой тетради в мягкой обложке. Из-за той самой шляпы не было видно, куда он смотрит, со стороны и впрямь казалось, что он что-то читает, но на самом деле он искоса поглядывал на притаившуюся в кустах Клер. Когда же Мила, наконец, сообразила, к кому прикован взгляд девушки, то заулыбалась и решила не мешать.

— Ну ладно, любуйся, только не опаздывай, — Мила похлопала Клер по плечу и убежала.

Долго стоять здесь тоже нельзя — заметят. Клер в очередной раз стряхнула с себя ненужные мысли и пошла в усадьбу за огнем.

«И впрямь темнеет» — подумала она, заходя внутрь. Там стояли приготовленные корзины со свечами, по одной корзине на каждый стол.

— Что-то ты запоздала, — покачала головой женщина, имя которой Клер давно забыла, а может и не хотела помнить.

Штат работников в усадьбе довольно большой, и если захотеть, то можно не общаться и не помнить всех, кто здесь работает. Иногда это помогало избежать вопросов, а иногда создавало лишние проблемы. Когда Клер только приехала сюда, ее никто не знал кроме самого хозяина усадьбы. Ей поручили помогать с садом, но женщину, которая следит за ним уже много лет, не предупредили. И, когда какая-то незнакомая девчонка пришла брать в ее сарайчике лейку, эта самая женщина веником гоняла по двору бедную Клер, еще не привыкшую к такой жизни, пока в дело не вмешался Вернер, дядюшка Клариссы, и не представил ее всем. С тех пор все обходят ее стороной, хотя она не особо против. Работали здесь люди не из приятных.

Осталось всего две корзины, одна полная огарков и одна с новенькими желтыми свечами.

— Осталась последняя корзина и последний стол, выбирать тебе особо не из чего, так что бери и бегом зажигать, а то будут злиться, — как-то скомкано проговорила женщина, вручая корзину и зажигая внутри одну из свеч.

Клер осторожно пронесла огонь через весь двор, она искала глазами стол, за которым еще нет света, и к своему сожалению нашла. За этим столом собралась элита элит среди детей с этой стороны реки, не осталась в стороне и Инга. Она гордо восседала во главе своего стола и заливисто смеялась над шуткой одного из парней, а может и над очередной сплетней. Клер начала по одной выставлять на стол свечи и зажигать их от другой, той единственно горящей у нее в корзине. Она заставила почти весь стол, оставалось всего несколько штук, когда тот же шутник, что недавно общался с Ингой, задул только что зажженную свечу. Клер недобро на него посмотрела и зажгла ее вновь. Парень пронзительно на нее глянул и задул опять. Долго так продолжаться не могло. Клер поставила на стол оставшиеся три свечи, специально подальше от шутника и уже начала уходить. Но он ее окликнул:

— Вернись и зажги все свечи, нам темно, — холодным приказным тоном велел мальчишка, делая ударение на слове все. Клер же продолжала уходить. Тогда он схватил ее за руку и потащил обратно к столу. — Ты будешь зажигать эти свечи, пока мне не надоест! — редко когда ему не подчинялись, и от такого наглого поведения в его отношении у него сносило голову, и он уже не мог сдерживать себя.

Когда мальчишка притащил девушку к столу, на ноги вскочила Инга, она уже предвкушала предстоящее представление. В глазах у детей загорелся азарт, а взгляды всех гостей были прикованы только к ним. Все притихли, они затаили дыхание в ожидании развязки, и только музыканты продолжали играть.

Мальчишка, кажется, его звали Колин, поставил Клер перед столом и заставил покорно опустить голову. Он так сильно давил ей на голову, что попутно растрепал косы, которые и так не очень хорошо держались на коротких волосах.

— А теперь, зажигай свечи, — он почти шипел ей на ухо, задыхаясь от удовольствия.

Клер зло на него посмотрела, все внутри нее призывало ударить нахала и уйти, но ей пришлось взять одну из уже горящих на столе свечей и зажечь оставшуюся. На этот раз пламя погасила Инга, чем и вызвала новую волну смеха. Колин все еще стоял рядом с Клер. Девушка поставила на стол ту свечу, которую она брала и постаралась уйти. Но у нее ничего не вышло.

— Ты никуда не пойдешь, ты будешь зажигать эту самую свечу, пока мне не надоест. Ты поняла меня? — парню явно не нравилось то, как эта служанка с ним обращалась, ему всегда не нравилось, когда что-то идет не так, как он хочет. Он почти кричал на бедную девушку. Но и она не осталась в стороне, многие годы в столице научили ее быть свободолюбивой. Что-то внутри нее щелкнуло, страх куда-то ушел, она ударила Колина и, гордо подняв голову, направилась в усадьбу.

Он не остался в стороне, оправившись от сильного удара по лицу, парень в ярости схватил Клариссу и почти что отбросил к столу. Девушка упала на стол, снесла несколько тарелок и погнула серебряный канделябр. Падая, она ладонью оперлась прямо на горящую свечу и вся ладонь вместе с некоторыми пальцами оказалась в еще горячем воске.

— Ты, жалкая служанка, смеешь меня бить? Я казню тебя прямо здесь! Я будущий правитель западного побережья! Ты не смеешь даже говорить со мной! — взревел Колин. Чем и вызвал негодование своего отца, до этого мило беседовавшего с Вернером.

Увидев гнев своего друга, вся компания приутихла, казалось, они боялись даже пошевелиться. Пока Колин в слепой ярости проклинал всех окружающих, Клер скрылась за живой изгородью и пошла к Кристоферу.

Лекарь спал прямо на своем столе, аккуратно подложив под голову книгу. В руке он продолжал сжимать ту самую баночку с валерьяной.

— Крис? — девушка потрясла его за плечо здоровой рукой, но он не реагировал. — Крис! — Клер попыталась хоть как-то его расшевелить, но он спал дальше. Тогда она решила сама поискать что-нибудь, где-то точно должны быть записи обо всех этих бутылочках.

Клер подошла к ближайшему шкафчику и начала разглядывать надписи, но у нее ничего не получалось, большая часть из них стерлись, а те, что остались совершенно ни о чем ей не говорили. Она всегда знала, что все самое интересное находится в той странной коморке, куда Кристофер всегда убегал за лекарствами. Она не успела пройти далеко, как только она приблизилась к порогу, за спиной послышался голос.

— Даже не думай об этом, — голос был сонный. Крис только проснулся и даже не открыл глаза.

— Не думать о чем? — девушка буквально замерла на месте, занеся ногу над порогом той странной комнатки.

— Туда нельзя ходить. У тебя что-то случилось? Что это ты такая потрепанная? — Кристофер оглядел девушку с ног до головы.

В ответ она показала другу свою руку, с которой она уже сняла часть воска.

— Святая Агриппина, кто тебя так? — удивился лекарь, и одним лишь жестом позвал Клер к себе. Он осматривал руку, пока она рассказывала, что случилось, а потом ушел в свою таинственную комнату. Вернулся с небольшим круглым столиком, на котором расположились самые разные предметы: миска с водой, куча самых разных кремов, мазей и настоек, там нашлось место и для чашки чая и двух пирожков. А белоснежное полотенце он повесил себе на шею.

Все это он поставил рядом с пострадавшей, а сам сел рядом на пол.

— Будет немного больно, надо убрать воск. Выпей пока немного чаю, станет легче.

Клер ничего не ответила, и чай пить не стала, она лишь наблюдала за другом, как он осторожно, маленькими кусочками убирал воск. Каждое прикосновение приносило ей боль, но она не хотела этого показывать и лишь морщила нос. Крис, конечно же, все это видел. Его всегда поражала эта маленькая смелая девочка.

Он очистил руку и принялся смазывать ладонь самыми разными кремами. От одних ладонь холодела, от других — горела. Наконец, убрав все лишнее, Кристофер осторожно перевязал ладонь бинтами и завязал на тыльной стороне ладони маленький бантик.

— Ну вот, через пару дней должно пройти, но пятно останется. Ты уж прости, — Крис встал и начал собирать все свои принадлежности. Но чай и пирожки он оставил на столе. — Я тебя никуда не отпущу, пока мы не напьемся чаю.

— Что ты туда подмешал? — скептически спросила Клер, припоминая за лекарем такую привычку. Как-то раз он налил ей в чай настойку, от которой она видела все в красном цвете. Он любил ставить самые разные эксперименты. В столице ему не давали это делать, и он специально уехал подальше.

— Ничего, это просто ромашковый чай, — он улыбнулся как всегда непринужденно. Клер спокойно отпила немного из кружки. — Буквально с двумя капельками валерьяны, — добавил Крис, и его непринужденная улыбка переросла в очень довольную, это сделало его очень похожим на кота.

— Предупреждать надо! — Клер чуть не подавилась.

— Прости, — он пожал плечами и отпил немного из своей кружки. — Но тебе и, правда, надо отдохнуть, а лучше поспать.

— А как же работа? — она боязливо обернулась на дверь, ожидая увидеть там Вернера, раздосадованного ее выходкой. Но в доме стояла все такая же тишина. Гости сидели в саду и пытались придти в себя.

— Думаю, они и без тебя справятся. А ты будешь спать. Глотни еще немного чая и ложись спать. Я тебя разбужу, когда рассветет.

Она выпила залпом всю кружку и легла спать. А Крис пошел в свою маленькую лабораторию, организованную в тайне от всех. Там у него была самая настоящая коллекция книг по анатомии и алхимии. Эксперименты по анатомии ему проводить было не на ком, а вот баловаться алхимией на досуге он мог. И сейчас в процессе находился один из экспериментов. Одна из глав в синей книге некоего Листа Сонта утверждала, что можно заставить загореться лед. И сейчас в большом стакане у него горел маленький ледяной кубик. А на полке стояла банка с заспиртованной ядовитой жабой. Тот же Лист Сонт утверждает, что яд этой лягушки, разбавленный чистым спиртом, может лечить смертельные заражения в открытых ранах, но в больших количествах он все же остается ядом.

Кристофер продолжал свои эксперименты, а позже разбудил Клер. Ее и впрямь могли потерять.

— Уже утро?

— Скоро рассвет. Тебя уже искали. Я сказал, что тебе надо полежать и скоро ты придешь. Почти все гости уже спят. Останется только убрать со всех столов.

— Спасибо.

— Только осторожней с рукой, — только и успел в почти закрывшуюся дверь крикнуть Крис.

Девушка уже убежала. Она искренне надеялась, что ее обидчики уже спят, и она никого из них не застанет.

Музыка не играла, никто не танцевал, кажется, парочка графов спали прямо на своих стульях, повернув свои большие животы к небу. Все грязные тарелки уже унесли. На поляне царили тишина и спокойствие, как в самые обычные дни, когда не было никаких празднеств.

Клер уже хотела идти к столам, как ее взор задержался на беседке. Из-за нее, около самого ограждения торчал гриф от гитары. Природное любопытство не дало ей пройти мимо. Да и на гитаре в этот вечер мог играть только один человек. Девушка подошла к беседке и осторожно заглянула за нее. Там, любовно обнимая гитару, спал ее спаситель, тот самый приглашенный бард, который пел почти всю ночь.

Первое, что пришло в голову Клер, это разбудить бедного парня. Она осторожно потрясла его за плечо. Он проснулся, не сразу понял, где находится, но потом сообразил. Взгляд у него был немного потерянный, а на щеке отпечатался рисунок грифа.

Строгий костюм на нем уже сидел не так, жакет съехал, а из-под него выглядывала аккуратно сшитая белая рубашка. Волосы все так же скрывались под серой шляпой, а на лице была краска, та самая, которой девушки пользуются, чтобы стать еще немного красивее, пряча мелкие дефекты кожи. Он случайно задел ее на щеке и там проступил рисунок, синяя татуировка, хитрое сплетение линий.

По легендам такие синие татуировки есть только у Эспаров, далекой и потерянной расы. Эти истории когда-то рассказывали детям. Уже тысячу лет про них никто не слышал, старые легенды о сумасшедших изобретателей давным-давно канули в лету. А старинные книги гласят, что Эспары ушли в море за святой Агриппиной, которая спасла их от гнева людей, далеких от их науки, и жестоко покарала всех людей на большой земле. Клер все это знала, но никогда не придавала особого значения, и сейчас не помнила старых легенд.

— Долго я спал? — он отодвинул гриф от щеки.

— Я не знаю, — пожала плечами девушка.

— Меня Саша зовут, — улыбнулся парень, осторожно протягивая руку.

— А я Клер, — девушка приветливо улыбнулась и протянула руку в ответ. — Вставай, а то поздно, точнее рано уже. Да и неудобно, наверное.

— Да, пожалуй, не самая удобная поза для сна, — бард потер затекшую шею. — Там осталась еще еда?

— Голоден? Сейчас! — Клер подскочила и пошла по столам искать пустую тарелку и остатки еды. Совсем скоро нашлись несколько салатов и пара запеченных картошек.

Пока Саша завтракал, Клер сидела рядом и осторожно изредка поднимала на него глаза. Ее спаситель очень ее заинтересовал. Таких людей она никогда не видела. У него был очень необычный взгляд, он так спокойно смотрел на все.

— Ты ведь не служанка, — прищурился бард, отрывая взгляд от тарелки.

— С чего ты взял? — Клер испуганно вытаращила на него глаза, а потом опомнилась и отвела взгляд.

— Ты держишь себя не так как все остальные служанки. А когда они начали тебя обижать, ты не повиновалась, ты старалась дать отпор, — в голосе Саши слышалось восхищение. А Клер еще сильнее опустила голову, боясь взглянуть барду в глаза. Она очень стыдилась этого поступка. Для нее оказалось неожиданностью, что он следил за ней все это время. На ее щеках появился небольшой румянец, но в силу того, что солнце еще не поднялось, это было не так заметно.

— Угадал, — Клер глубоко вздохнула, — я племянница хозяина. — Она подняла глаза и так выразительно посмотрела на барда, что тот даже немного смутился. А от ее взгляда у него едва не замерло сердце.

— Благодарю за завтрак в приятной компании, — бард улыбнулся и встал со своего места. — Еще пару дней я буду в городе, надеюсь, мы еще увидимся, — он поклонился и осторожно поцеловал руку девушки, пристально глядя ей в глаза. Это вогнало ее в еще большую краску.

Бард ушел, а Клер еще какое-то время сидела на стуле и смотрела ему вслед. Спать она ушла в приподнятом настроении, новое знакомство невероятно радовало ее сердце.