Декабрь выдался на редкость холодный. В один из морозных дней я, кутаясь от ветра в меховой воротник, шел в университет, когда услышал, как сзади меня кто-то позвал.

Я обернулся. По улице быстро и немного неуклюже бежал Кирилл.

— Мир! Послушай, извини, если я был не прав! Давай не будем ссориться? — Кирилл нервно стряхивал пепел с сигареты, щурясь от уже холодного, почти зимнего солнца. Он был без шапки, и ледяной ветер раздувал его светлые волосы.

В последнее время я держался от него в стороне, хотя понимал, что злиться на него глупо: он и вправду не виноват. Я не привык просить прощения, у меня это плохо получалось. Кирилл тоже не собирался мириться первым.

— Нет, Кирюх, это я виноват, что на тебя сорвался!

Когда извиняешься, возникает такое чувство, будто земля уходит из-под ног. А потом становится легко-легко. Мы обнялись.

— Давай закроем эту тему.

— Давай, — согласился я. — Знаешь… Мне тебя не хватало.

— И мне тебя! Давай зайдем внутрь, я что-то шибко замерз.

— Что-то ты шибко без шапки, — пошутил я.

Мы зашли в студенческое кафе и налили горячего чая. Я сидел напротив Кирилла и радовался, что у меня вновь есть друг. За время, пока мы не общались, я понял, насколько это ценно.

— Скажи мне, Мир, что у вас там с Толей за терки?

— У меня с ним? Скорее, у него со мной. Ты же знаешь, мне до него дела нет.

Кирилл дружил с Толей. Не знаю как, но Кирилл умудрялся ладить с теми людьми, которых я терпеть не мог. И наоборот, те, на которых жаловался Кирилл, всегда казались мне весьма интересными людьми. Может быть, мы с Толей чем-то похожи и поэтому ненавидим друг друга?

— Любопытно! Я с ним на днях разговаривал — он на тебя так ругался!

— Да? — Может, у него кризис в личной жизни? — с сарказмом предположил я.

— Он тебя очень конкретно приложил. На словах, разумеется.

— А ты не передавай. Хватит. Меня абсолютно не волнует, что там он про меня говорил.

— Хорошо, не буду, я же по-дружески…

— Вот и не надо по-дружески сообщать мне обо всех гадостях, которые говорятся за моей спиной.

— Ок, понял, прости.

— Проехали! Пойдем, пара начинается.

После занятий в гардеробе я натолкнулся на Толика с Лерой.

— Толь, можно тебя на пару слов?

— Лер, ты иди, я скоро тебя догоню, — Толя отправил Лерку вперед. — Да, Мир, чего хотел?

— Ну почему же «иди»? А поцеловать?

Лера развернулась, подошла ко мне и чмокнула в губы. Я положил руку чуть ниже ее талии и несколько секунд удерживал Леру около себя.

— Вот теперь — пока, — улыбнулся я и перевел взгляд на взбешенное лицо ее спутника. — Так вот, о чем я… Я слышал, у тебя ко мне какие-то претензии?

— Слушай, ты! — разозлился не на шутку Толя.

— Слушаю, Толенька, слушаю внимательно!

— Отстань от Леры, отстань, ты меня понял? Если еще раз увижу тебя рядом с ней — получишь по роже. Тебе своих девчонок мало?

— Толя, как ты груб! — с иронией произнес я. — Теперь послушай меня. Ты жалок, друг мой. Ты боишься, что я уведу у тебя девочку. Боишься не выдержать конкуренции. Лере самой решать, она вроде не ребенок уже. Я буду играться с теми девочками, с кем посчитаю нужным. Это не твое дело, неудачник. Свободен!

Я быстрым шагом вышел из университета, сильно толкнув плечом Толю. Потом оглянулся — мой собеседник не показывался. На улице около дверей стояла Лера, я улыбнулся ей.

— Что у вас случилось, о чем говорили?

— Да так… Обсудили наши возможности получить… — я задумался, — пятерку у Каца.

— Да? И у кого больше шансов?

— Думаю, все же у меня. Хотя нужна ли она, эта пятерка? Разве что для общей статистики… Кстати, Лерочка! Как у тебя со временем?

— У тебя есть предложения?

— Я все еще не оставляю надежды с тобой встретиться и выпить чашечку кофе, — патетично произнес я.

— Идея хорошая. Давай после праздников?

— О, вот и мавр твой ревнивый. — В дверях показался Толя. — Я тебя наберу. — Я отошел в сторону, показал жестом телефон и помахал ей: — Ну все, пока.

Домой ехать не хотелось, хотелось кофе. Я зашел в кафе напротив, и когда проходил на второй этаж, услышал сбоку:

— Мирослав!

Я повернулся. За столиком сидел Саша — мой однокурсник. Хотя однокурсником его было назвать сложно: он появлялся в университете в лучшем случае раз в месяц, да и то на одну пару. Он пригласил меня присесть за его столик. Хоть я и не хотел ни с кем разговаривать, но все равно согласился.

Еще на первом курсе я сразу определил Санька для себя просто и емко: «гламурный геймер». Такой большой, немного пухленький, в очечках с широкой красной оправой и крашеными в черный цвет волосами, поднятыми гелем. Вы можете себе представить такое чудо! Преподаватели, даже самые нелюдимые, при одном взгляде на него сразу же начинали улыбаться.

С Сашей всегда было трудно разговаривать. Видимо, от недостатка общения он стремился выдать каждому своему редкому собеседнику максимальное количество информации обо всем, что видит и чувствует.

Вот и сейчас я был уверен, что он сидит в кафе напротив универа, в котором, естественно, сегодня не появлялся, лишь для того, чтобы поймать кого-нибудь на разговор. Точнее, на монолог в собственном исполнении.

— Да, я иногда так шучу. У меня вообще юмор своеобразный! Но кто меня знает, давно привык, что я такой. Себя, понимаешь, не изменить. Нет, не то чтобы я злой или, скажем, людей не люблю… Хотя я их не люблю. Застрелил бы всех…

Я сидел на стуле, он развалился на диване напротив — знаете, такие есть дурацкие «односторонние» столики. Воспринимать бессвязный поток слов было тяжело, изображать хорошего слушателя не было сил. Я думал о своем, периодически произнося невпопад что-то вроде «ага», «да ты что!» и «согласен абсолютно».

— Но знаешь, вот ты — удивительный человек! — Слова прозвучали неожиданно. Я отвлекся от планирования предстоящего свидания с Лерой и поднял голову.

— Приятно слы…

Слышать меня ему, видимо, было не так приятно. Он, перебив, продолжил:

— Да, ты весь такой популярный, весь в девушках, везде все успеваешь — и вызываешь столько негатива. О тебе столько гадостей говорят. Тебя многие не любят!

Я чуть не вылил на себя кофе.

Мой собеседник склонился над столиком и понизил ГОЛОС:

— Ты — раздражающий фактор. И здесь и там. Знаешь, в чем твоя проблема?

Раздался звон разбитой чашки. Я обернулся. Рядом с нашим столиком стояла официантка с мокрыми глазами, — видимо, чашка была уже не первая. Она растерянно глядела в пол и не понимала, куда ей деть поднос с остатками заказа, который она держала в руках. Нести клиенту или броситься подметать?

Я помог собрать осколки, официантка поблагодарила меня и убежала. Пора было и мне.

— Сань, давай говори прямо, и все!

— Ты это о чем? — Его уже понесло в другую сторону. — Ты мне лучше скажи, чего там с Кацем. Интересно, он взятки берет? Думаю, берет, скотина. Хотя, для меня это единственный вариант сдать его ужасный экзамен.

Саша расхохотался своей шутке. Я подумал, что для него это был действительно единственный шанс.

— Мне надо бежать.

Я кинул на стол деньги и пожал Саше руку.

— Уже уходишь?

— Да, дела.

Я открывал дверь на улицу, когда услышал звон еще одной разбитой чашки. А несколькими секундами позже голос Саши:

— Вот дура, опять рядом со мной разбила! Убирай теперь быстро! Напринимали на работу коров безруких!

Запись в блоге:

miroslav:

Как же удивительно получается: если ты становишься популярным, то тебя автоматически начинают недолюбливать огромное количество людей. Это странное ощущение: вызывать любовь и зависть, ловить восхищенные взгляды и нервные ухмылки. И зависти, непонимания, издевок, к сожалению, гораздо больше. Какой же тогда смысл в том, чтобы стремиться быть лучшим, если это так тяжело и неприятно? Неужели абсолютно все, кто стремятся наверх, испытывают такой контрастный душ?