Гарри насупился и отвернулся. Казалось, он внимательно разглядывает группу молодых парней, громко и весело гудевших на одной из соседних скамеек. В этот очень теплый день Вашингтон-сквер был необычно оживлен. Кое-кто из студентов Нью-Йоркского университета пристроился с книжками прямо на газоне. Университетская библиотека была рядом, на одном из углов площади.

Почему Нефедов выбрал именно это место для встречи? В субботний день у него не было других запланированных свиданий, и брать машину из подземного каземата не хотелось. Потянуло пройтись просто так, куда глаза глядят, и Сергей решил, что давно не был в Гринич-виллидж. К тому же он собирался очень серьезно поговорить с Йонсоном и по возможности подальше от подслушивающих устройств. Конечно, при современной технике все предосторожности были самообманом, и все же отсутствие давящих стен, телефонных аппаратов и потолков в большей мере располагало к откровенному разговору.

Они встретились на углу Тридцать четвертой стрит и Пятой авеню у подножия громады «Эмпайр стейт Билдинг» и не спеша пошли на юг. Очень кратко, не вдаваясь в детали, Нефедов изложил Йонсону свои выводы: он почти уверен, что нити тянутся именно к международному консорциуму, скупавшему акции ВВФ, а не к мафии или каким-то другим группам. Абстрактно рассуждая, все три версии, о которых они говорили несколько дней назад, могли считаться равноценными. Но в пользу версии с консорциумом говорило несколько дополнительных обстоятельств.

Первое обстоятельство: именно эта версия была теснее всего связана с папками Йонсона. Все указывало на повышенный интерес консорциума к акустическому оборудованию и электромагнитам. То, что «Феникс» занят опытами с электромагнитной пушкой, не случайность. «Электро-магнетическая» цепочка идет от канцелярии Нордена через Ленартсенов к фирмам «Фенико, «Э. Томсон», «Дж. Хаггер», «Хэггерти корпорейшн». Связь с акустическим оборудованием пока менее понятна, но достаточно и первого обстоятельства.

Они подошли к книжному магазину «Барнс энд Нобл», и Нефедов, давно не бывавший в этом районе, предложил прервать беседу и заглянуть туда. Лет десять назад он, роясь здесь в отделе старых изданий, к большому удивлению, обнаружил экземпляры своей старой книжки о финансовом капитале. Здесь она продавалась впятеро дороже номинала. Тогда «Барнс энд Нобл» только развертывал свою деятельность, и этот магазин был у него единственным. Теперь же их несколько десятков в различных районах Нью-Йорка. Все они славились как места, где хорошие издания можно купить со скидкой. И хотя это была по большей части иллюзия, выбор был большой, и копаться на полках многочисленных отделений было очень приятно. На сей раз кончилось тем, что Сергей прикупил в свою коллекцию опер еще две — «Лоэнгрина» и «Богему» в редком исполнении. Однако он был раздосадован тем, что не нашел достойного современного издания киноэнциклопедии. Придется, подумал он, еще порыскать в других местах. Гарри же ничего не купил. Он с нетерпением ждал, когда Сергей наконец вернется к делу, ради которого они встретились. Вновь выйдя на Пятую авеню, они продолжали разговор.

Второе обстоятельство, указывавшее на особую важность версии о ВВФ, заключалось в том, что она была дальше всего от поверхности и больше всего была покрыта тайной. Скандал с торговлей оружием таил в себе много секретных подробностей. Но о нем было уже довольно широко известно, велось официальное расследование, и вряд ли что-то в папках Йонсона могло оказаться для Нордена неожиданностью. Конечно, это было крайне неприятное дело, отчасти бросавшее тень и на правительство, которое Норден возглавлял. И все же мало вероятно, чтобы именно это привело покойного премьера в столь очевидное волнение. Другое дело — тайное, скрытое многочисленными предосторожностями проникновение американцев и японцев в главный военный концерн страны, причем в то самое время, когда шли острые политические дискуссии о денационализации ВВФ и о разрешении концернам Иксляндии участвовать в программе космических вооружений. И хотя в папках Йонсона содержатся лишь намеки, но ведь это — намеки лишь для непосвященных, но не для премьер-министра.

В этот момент они подошли наконец к арке Вашингтона, которая, встав поперек Пятой авеню, преградила ее многокилометровое течение из Гарлема на юг. Арка служила и входными воротами в Гринич-виллидж, район студенчества и богемы, где Манхэттен переставал походить на самого себя, утрачивал прямолинейность улиц и переулков, высоту небоскребов и максимально приближался к облику западноевропейского города. Они прошли по скверу и сели на одну из скамеек, освещенную ярким солнцем.

И наконец, третье обстоятельство. Именно версию о консорциуме кто-то на днях пытался стереть в памяти компьютера. Не версию о мафии и не детали скандала с контрабандой оружия, а именно цепочку «Феникс» — ВВФ. Конечно, можно возразить, что более хитрый злоумышленник постарался бы не делать различий и стереть все подряд, чтобы не оставлять следов. Но ведь нарушитель сам попался в ловушку, о которой не подозревал. Его задача была достаточно тонкой — сделать ряд мелких изменений, чтобы не дать обнаружить факт манипуляций с программой и банком данных и чтобы ничего не подозревающий Нефедов сам отказался от версии ВВФ и вышел с помощью попорченной программы на другие версии.

— Кто же это мог сделать? — мрачно спросил Йонсон. — Ведь этот кто-то находится очень близко, следит за нами, знает о нашем предприятии.

— Разумеется, — отвечал Нефедов. — Но я с самого начала не сомневался, что в каком-то пункте наших расследований мы наткнемся на предел, перейти который будет крайне опасно. Думаю, что наши замыслы кому-то прозрачно ясны. И поэтому нам с тобой надо поговорить начистоту.

Йонсон посмотрел Нефедову прямо в глаза и увидел в них поразившее его молчаливое неодобрение.

— У меня есть своя версия на этот счет, — холодно продолжал Нефедов. — Ты был со мной не вполне искренен, Гарри. Полагаю, что ты рассказал кое о чем Траппу.

Именно в этот момент Йонсон насупился и отвернулся, как бы разглядывая парней на соседней скамейке.

— Если ты сделал такую ошибку, — спокойно продолжал Нефедов, — то лучше сказать об этом сразу же, чтобы можно было хладнокровно оценить обстановку. Если Трапп подсказал тебе версию с мафией и помог твоим римским похождениям, то тогда и вся эта манипуляция с моей программой становится понятной.

Йонсон смотрел в сторону.

— Я действительно говорил Траппу об истории с папками, — сказал он тихо. — Но это было еще до того, как я вас встретил в парке. Но я ничего не говорил ему о наших с вами действиях. От меня он об этом, во всяком случае, ничего не знает. К тому же…

Йонсон запнулся. Нефедов вопросительно ждал окончания фразы.

— К тому же Тони тоже просил меня ничего никому не говорить.

— И ты хотел получать информацию с обеих сторон и быть чем-то вроде арбитра? — безжалостно спросил Нефедов.

Йонсон потупил взгляд.

— Я не виню тебя, — заговорил Нефедов после минутного молчания. — Трапп — твой давний друг, и ты вправе ему доверять, если у тебя есть на то основания. Тем более что ты не мог знать, что он окажется в этом деле кровно заинтересованным, причем непосредственно.

Йонсон быстро вскинул на него глаза.

— То есть как?

— А так, — отвечал Нефедов. — Скажи, знал ли Трапп Нордена или кого-нибудь из его окружения?

Йонсон задумался.

— С Норденом он встречался лишь один раз у меня дома, но это было несколько лет назад в один из предыдущих приездов Берта в Америку.

— И он никогда сам не был в Иксляндии, не встречался там ни с кем по твоей рекомендации?

— Насколько я помню, нет. — Гарри прищурился, стараясь что-то вспомнить. — Правда, он продолжал переписываться с Алексом. — И, увидев недоуменный взгляд Нефедова, добавил: — С Алексом Нильсеном, старшим помощником Нордена.

— Он его знает?

— Так ведь мы все вместе учились в Беркли, — отвечал Йонсон. — Тони окончил университет на год раньше меня. А Алекс — еще раньше.

— Это тот самый Нильсен, — спросил Нефедов, — место которого тебе предлагал Норден?

— Да, я еще возразил, что мне неудобно перед старым знакомым, а Берт сказал, что Нильсену подобрано хорошее место, я и успокоился.

— Ты говорил об этом Траппу?

— Конечно, — подтвердил Йонсон, — он ведь мой старый друг.

«Вот как оно бывает, — подумал Нефедов. — Дружат люди, но у каждого свой подход. У одного на всю жизнь сохраняется наивная вера в нерушимость юношеских привязанностей, а другой очень скоро делает ставку на личные интересы, пользуется наивностью друга и даже по-своему остается к нему привязанным, но в действительности готов предать его в любой момент ради своего спасения».

— Ты не помнишь, куда после университета пошел работать Трапп? Преподавал?

— Нет, — сказал Гарри. — Ему тогда повезло. В университет приехала вербовочная группа из корпораций, и Тони предложили хорошее место в «Хеггерти корпорейшн». Но там он проработал всего несколько месяцев. Потом его перевели в одну калифорнийскую фирму, названия которой я не помню. Это была консультативная фирма, и он стал сотрудничать в местном университете…

Он вдруг замолчал, как бы споткнувшись о какую-то невесть откуда выползшую змею-мысль.

— Серж, — сказал он потухшим голосом, — та фирма называлась «Феникс», а университет — Роландз.

— Нет, не верю, — возбужденно пробормотал он, помолчав с минуту. — Во-первых, это был другой «феникс», там были другие владельцы, фирма оказалась через несколько лет на грани разорения, и Тони остался только в университете. Но он никогда не имел отношения к технике. Он преподавал политологию…

— Как и Бринкли? — быстро спросил Нефедов.

— Да-да. Подождите. Да, он хорошо знал Питера. Мы все были друзьями. Слушайте, Серж, вы мне совсем голову заморочили. Неужели вы думаете, что Тони, Питер, Алекс — все они связаны с делом ВВФ?

— Я не тороплюсь с заключениями, Гарри. Но у меня есть сильные подозрения на этот счет. Не хочу тебе навязывать свою точку зрения. Подумай сам. И тогда скажи, что тебе подсказывает разум. А пока что возьми это.

Нефедов вынул из внутреннего кармана конверт.

— Здесь коротко, но со всеми деталями, которые мне представляются важными, изложены результаты нашего расследования. Если бы я был на твоем месте, то, не откладывая, переслал бы его со своими комментариями преемнице Нордена. При создавшихся обстоятельствах я не знаю другого выхода. Если только ты не хочешь слетать на родину и рассказать все сам. Впрочем, если там заинтересуются твоим письмом, тебе не миновать личных объяснений. Кстати, уверен ли ты, что письмо твое не попадет к Алексу? Что касается меня, я с этим делом пока кончаю. Все, что можно было, собрано и проанализировано. Мавр сделал свое дело. Пойдем, я угощу тебя ленчем в «Неаполе», мне нравится это местечко. А потом сходим в кино на Бликер-стрит, там сегодня идет «Блоу-ап» Антониони. Ты помнишь этот фильм? Я его впервые видел в Москве, еще двадцать лет назад, тогда он мне понравился.

Гарри попал домой в девять вечера. Усевшись в глубоком кресле напротив окна, в которое когда-то смотрел Норден, он прочитал записку Нефедова. Текст был убийственно убедительным и не оставлял никаких сомнений в правоте Нефедова. Взяв с журнального столика блокнот, он быстро набросал черновик письма к Патриции Гунардсон, затем, перейдя в другую комнату, набрал чистовой вариант на текстовом редакторе. Завтра он отвезет его сам в представительство Иксляндии. Посол, предупрежденный звонком, будет ждать.

И хотя дело было сделано и торопиться больше некуда, Гарри долго не мог заснуть. Мозг воспроизводил то одну, то другую картинку из его жизни, и все они как бы нанизывались на одну ниточку. И вдруг то, что раньше ему не приходило в голову, стало очевидным.

Все трое, они в какой-то год зачастили в сан-францисскую оперу. У Тони там было много знакомых, и им доставались контрамарки на хорошие места. Тони был удивительно музыкален. Он на лету схватывал самые сложные мелодии и мог на следующий день свободно наигрывать их на пианино в клубе.

Иногда Тони появлялся с молоденькой балериной, брал их с собой в ресторанчик на Русской горе и угощал, тратя за вечер безумные деньги. Но денег у него хватало лишь на единичные выходы, и балерины это быстро понимали. Тони всегда грустил, когда через неделю-другую снова оказывался в одиночестве.

Алекс был тихий малый. Он нравился девушкам, но связи свои, если они у него и были, держал в тайне, во всяком случае, старался не афишировать. Они с Тони понимали друг друга с полуслова, но это были совершенно разные люди. На чем основывалась их дружба? Просто на постоянном общении, на некоей интеллектуальной общности. Они могли часами говорить и спорить друг с другом, умели прощать друг другу слабости. Так тогда казалось.

Как он познакомился с Сузи? Тони позвонил ему как-то и сказал, что пригласил к себе одну молодую особу, обещал за ней заехать, но у него что-то случилось с машиной, а ей неудобно ехать на своей. Не сможет ли Гарри подхватить ее на выходе из кампуса и привезти к нему? Йонсон поехал в назначенное место и встретил очаровательную женщину, которая заполнила несколько последующих лет его жизни. Но в тот вечер она сидела только рядом с Траппом и танцевала только с ним. Прошло две недели, и она поняла, что не Тони, а Гарри близок ей, как никто. Повлияло ли это на дружбу Йонсона с Тони? Казалось, что нисколько. Не было никаких объяснений, упреков, ссор, Тони улыбался ему, как всегда.

Правда, была та ужасная история, когда муж Сузи публично дал ей пощечину. Он много пил и от одного из собутыльников узнал о ее неверности. Вдобавок кто-то его специально завел. Говорили потом, что это был Тони. Йонсон никогда не спрашивал у Тони, так ли было на самом деле, потому что не верил этому. Не верил, что Тони мог проговориться, даже в пылу спора. Тем более что муж вскоре успокоился и согласился на развод.

Алекса тогда уже не было. Он уехал, пробыв в Беркли всего полтора года. И он был, наверно, прав. Не послушайся он тогда совета Берта, не сделал бы он карьеру в партии. Конечно, некоторые думают, что старший помощник премьера — это не пост. Напрасно. Разве сам Берт не был помощником старого Озмудсена, прежде чем стать секретарем исполкома партии? Правда, Алекс задержался в помощниках, а разница в годах у них с Бертом была не так велика. Алекс всегда был холодным и мудрым. Интересно, сохранит ли Гунардсон его при себе? Пожалуй, нет. У нее есть свои, лично ей преданные кадры.

Чем в то время занимался «Феникс»? Это было началом электронной революции, когда обживалась Силиконовая долина. «Феникс» консультировал новые фирмы, создававшиеся здесь, и Тони был очень активен в этом деле. Суть консультаций заключалась в том, чтобы сводить новые фирмы со старыми, давно существовавшими здесь банками, искавшими выгодных клиентов, чтобы как-то избежать неминуемого, как казалось до того, закрытия и поглощения их сан-францисскими гигантами. Так складывались местные промышленно-банковские группки, которым взаимный союз позволял удерживать независимость до появления выгодного покупателя, превращавшего местных бизнесменов в мультимиллионеров.

Как же получилось, что Тони Трапп, при всей его изворотливости и умении ладить с людьми, не стал миллионером на этой волне? Он потом объяснял, что не уловил вовремя перелома в конъюнктуре, кому-то дал неверные советы и очень скоро вынужден был покинуть «Феникс». Он решил тогда уехать подальше из тех мест, приехал в Нью-Йорк и неожиданно оказался сослуживцем Гарри в ООН. Здесь Тони включил свои таланты на полный ход и очень быстро обошел Йонсона по служебной лестнице.

Восемь лет назад они оказались конкурентами, претендовавшими на одну и ту же открывшуюся вакансию с солидным повышением. Они заранее договорились не мешать друг другу. Накануне решающего дня Тони пришел к нему и сказал, что снял свою кандидатуру, чтобы не мешать другу. А когда объявили решение, назначенным оказался Тони. Как это получилось? Для самого Тони это было загадкой. Они несколько дней вместе пили, меняя ресторан за рестораном. И остались друзьями.

Потом эта история с Аделин. Йонсон сразу же согласился отдать им на время свою квартиру. Конечно, он всегда имел свое особое мнение о новой жене Траппа. Он был уверен, что Аделин не любит Тони. Как-то раз он видел ее с какими-то молодыми людьми в «Аиде», недалеко от Бликер-стрит. Это было, когда Тони уезжал в Южную Америку на пару недель. Они выпивали и неплохо проводили время. В домашней обстановке Аделин никогда не употребляла спиртного.

Йонсон не стал говорить об этом Тони, чтобы его не расстраивать. Зачем вносить разлад в чужую семью?

Гарри вспомнил тот вечер, когда он позвонил Тони и рассказал о встрече с Бертом. Это было еще до убийства.

— Знаешь, Тони, он предложил мне занять место Алекса. Как ты считаешь? А Алексу подыскали другое хорошее место, причем самостоятельное.

Трубка молчала.

— Алло, Тони, нас не разъединили?

— Нет, Гарри, я хорошо тебя слышу. Очень рад за тебя. Желаю тебе успехов.

Неужели Тони действительно написал Алексу и предупредил его? Неужели он действительно связан с «Фениксом» и всей этой цепочкой, ведущей к ВВФ? Неужели он нарочно подстроил поездку в Италию, чтобы замести следы? Неужели правда все то, что написано в документе Нефедова? Как дальше жить, работать вместе и встречаться с Тони, зная все?

Гарри встал с постели и пошел на кухню. Он вытащил бутылку виски и налил себе полстакана. Обычно он пил мало и держал спиртное лишь для гостей. На северо-востоке светлело небо. Ночь кончалась, и начиналось очередное воскресенье. Может быть, взять на время отпуск и слетать в Иксляндию? А то и просто поездить по Европе, посмотреть, что там нового. Так он и сделает, в понедельник напишет меморандум, сошлется на нездоровье. Нефедов поддержит, а шеф подмахнет. Да, надо выбираться из этой трясины и подумать о себе. Поговорить с Патрицией, быть может, она подберет хорошее место. В конце концов сколько можно жить в этой добровольной эмиграции? Сейчас, как никогда раньше, его страна нуждается в честных людях, готовых ее защищать.

Он залпом выпил виски. Спал долго и спокойно. А когда проснулся, то увидел, что уже почти полдень. Он встал, принял холодный душ и пошел вниз за газетой.