– Скажи, пожалуйста: разве можно всерьез воспринимать человека, который говорит «раскинул головой»? – Татьяна, молодая женщина с гладкими каштановыми волосами, сняла очки и выразительно посмотрела на подругу Ирочку.

Они пили кофе с ликером в маленьком уютном кафе, где встретились после работы, чтобы обсудить подробности недавнего свидания Татьяны.

– Ты всех распугаешь своим характером, – у Ирочки, блондинки со слегка вздернутым носиком, было свое мнение. – Ну сказал человек что-то не то. Может, волновался. Или иронизировал. Разве это повод разразиться двадцатиминутной лекцией о культуре речи и чистоте русского языка?

– Как ты не понимаешь! Человек сразу демонстрирует свое невежество, а я редактор, между прочим! – Татьяна потянулась за салфеткой.

– Разве в этом дело? – возразила Ирочка. – Тобой заинтересовались как женщиной. А ты и рта раскрыть не дала! Может, это мужчина с большим потенциалом? Разве у него была возможность себя проявить?

– Что поделать – профессиональная привычка. Десять лет работы в научном издательстве не проходят бесследно. Как только мужчина начинает говорить, во мне тут же включается редактор. Стоит ему допустить ошибку, и я не могу молчать. Как Лев Толстой.

– Лев Толстой был мужчиной. А в женщине ценится умение слушать.

– Пусть слушают те, кому сказать нечего, – заключила Татьяна.

– Нет, дорогая, – не унималась Ирочка. – Настоящие женщины умеют слушать как японские гейши.

– Гейши – прежде всего художницы. Они занимают мужчину пением, рассказами, игрой на музыкальных инструментах… Кому интересна молчащая гейша?

– Лучше молчать, чем указывать окружающим на их речевые промахи. Кроме того, твой внутренний редактор срабатывает только на мужчин, и то не на всех.

– Да, женщин я не поучаю, – согласилась Татьяна.

– В общем, срабатывает на мужчин, которые тебе небезразличны, – Ирочка хитро прищурилась. – Значит, тебе пора серьезно поработать над собой.

– Я и сама понимаю: пора что-то в себе менять, – грустно вздохнула Татьяна.

– Вот представь, что ты гейша, – продолжала подруга. – Для тебя главное – создать гармонию. Гармонию жестов, голоса и пространства. Ты кроткая, податливая и в то же время полна изобретательности и предупредительности. Ты в совершенстве владеешь искусством возвысить мужчину.

Татьяна прикрыла глаза, задумалась, потом, резко тряхнув головой, сказала:

– Как-то мне трудно представить себя гейшей.

– Мы, европейские женщины, давно утратили это искусство. Стремимся доказать мужчинам свое превосходство. И гармония исчезает, остается лишь бесконечное сражение. Мужчины быстро устают от этого.

– По-твоему, я должна изображать кроткую покорность?

– Просто дай мужчине высказаться, чтобы он чувствовал, что каждое его слово имеет для тебя большую ценность. Считай это главным принципом гейши, – многозначительно заключила подруга и стала собираться домой. – Кстати, приходи завтра на вечеринку. Будет весело.

…После шумного застолья гости разбились на группы беседующих и танцующих. Татьяна невольно обратила внимание на мужчину, который тоже сидел в одиночестве на противоположном конце длинного стола. Похоже, он никого не замечал: отодвинув тарелки, разложил на скатерти бумаги и сосредоточенно всматривался в них.

Она искоса разглядывала незнакомца. Нахмуренные брови, нос с горбинкой, упрямый подбородок. Нервничает: достал ручку и что-то зачеркивает, вносит правку… Неужели коллега?

Мужчина рассеянно взглянул на Татьяну. Затем снова уткнулся в свои бумаги, но ненадолго. Вот он опять взглянул в ее сторону, уже с интересом. И пересел поближе к ней.

Он молча посмотрел на нее, видимо, подыскивая тему для разговора. Она решила ему помочь:

– Вижу, вы над чем-то работаете?

– У меня свой бизнес, – охотно ответил мужчина.

– Правда? И чем же вы занимаетесь, если не секрет?

Мужчина заметно оживился.

– Ясен перец, не секрет.

Внутренний редактор чуть не задохнулся от негодования: «Употребление фразеологического оборота, характерного для просторечия. Несовместимо с образом интеллигентного человека».

Усилием воли ей удалось заставить себя промолчать.

Мужчина продолжал, все больше воодушевляясь:

– Разными делами занимаюсь. Несколько производств. Еще в последнее время биржей увлекся.

– Играть на бирже, наверное, очень интересно?

– В общем, да. Взять, к примеру, диагональный спред. Это такой спред между одинаковым числом опционов покупателя и продавца. Сроки и контрактные цены у них разные. Тут возможностей масса. Хотя и проколоться недолго. Но расчет коэффициента хеджирования помогает снизить риск.

Внутренний редактор порывался сказать: «Профессиональная лексика, насыщенная терминами, уместна только в разговоре специалистов одного профиля. В разговорной речи не употребляется». Но Татьяна поймала его восхищенный взгляд, и проснувшаяся в ней гейша тихо произнесла:

– Вы прекрасно ориентируетесь на бирже. Наверно, это очень сложно…

– Непросто. И с партнерами по производству напряженно. Но я не сдаюсь! Как говорится, штормило, но рояль играл.

«Просторечный оборот из жаргона моряков!» – закричал внутренний редактор. А гейша легко продолжила беседу: – Вы оптимист. Какие могут быть трудности у такого сильного мужчины?

Он помолчал и доверительно сообщил:

– С партнерами по-разному бывает. Главная трудность в том, что любят они ляму тянуть.

– Что, простите, тянуть? – не удержался внутренний редактор.

При слове «ляма» ей представилась лямочка женского белья.

– Ну, ляму, выражение такое, – начал объяснять он. – Когда ни да, ни нет, одни проволочки и увертки.

«Неправильное употребление идиомы. Вы хотели сказать – тянуть резину», – подал голос внутренний редактор.

Но Татьяна промолчала. И постаралась выразить взглядом максимум сочувствия и понимания. Она взяла листок с цифрами и, стремясь войти в образ слушающей гейши, стала изящно обмахиваться им как веером. Мужчина напрягся, поглядывая на листок, но ничего не сказал.

– А как вы любите отдыхать? – интригующе спросила она.

Он развел руками:

– Отдыхать? Проблемы так и сыплются, как собаки из ведра…

«Он говорит или бредит? – застонал в ней редактор. – Какие собаки?» «Молчи, – ответила гейша. – Яркая образная речь отличается большой оригинальностью. И делом увлечен всерьез».

Заиграла медленная музыка. Мужчина отвел глаза от заветного листочка-веера и посмотрел прямо на Татьяну.

– Чай? Кофе? Потанцуем? – предложил он и вдруг смутился. – Если я вам, конечно, не очень надоел.

Он протянул ей руку, и они вышли на танцпол. Редактор в ней лежал в глубоком обмороке и потому уже не комментировал.

Танцевал бизнесмен немного скованно, как человек, давно отвыкший от этого. Но вел ее уверенно и спокойно, чувствуя настроение и ритм. Он тихо сказал, склоняясь к ней:

– С вами мне сейчас легко и свободно. Можно спросить: чем вы занимаетесь?

– Я редактор, – с трудом вспомнила она.

Они еще несколько раз выходили на танцпол.

«Какое решительное, волевое выражение лица… – восхищенно думала Татьяна. – Но каким мягким становится его взгляд, когда он смотрит на меня!»

«Чтобы это заметить, пришлось вытерпеть все его изощренные издевательства над нормами речи», – в последний раз съехидничал редактор.

«Всего-то и надо было – просто выслушать человека», – спокойно ответила гейша.