Юрген посмотрел на Антона. Уставшее помятое лицо, бледная радужка глаз и волосы какого-то пепельного оттенка. Это был очень уставший человек. В его движениях не чувствовалось живости. Да и вообще, казалось, будто у него отсутствует тот жизненный стержень, благодаря которому мы все как-то существуем — трудимся, стремимся, опираемся…
Антон удивленно посмотрел на Юргена, словно только что его увидел.
— Не надо на меня так пялиться, — сердито пробурчал он, поднимаясь со стула. — И жалеть меня не надо!
— Я ничего…
Антон жестом оборвал оправдания Юргена.
— Не буду говорить, типа, посидите здесь с мое — тоже таким станете. Каждому свое! Я, можно сказать, всю свою жизнь сюда стремился… Просто на самом деле тут не так оказалось романтично… Да и методы воплощения моих мечтаний и грез оказались очень и очень…
Антон не закончил.
— Завтра вы отправитесь в экспедицию, — сменил он тему. — Не буду скрывать: из девяносто девяти процентов у вашей группы шансов на… на… одну десятую.
Он вдруг рассмеялся своей шутке.
— Вы, мой друг, верите, что жизнь может иметь причудливые формы? Вы ведь, кажется, химик?
— И химик тоже. Спектр моей научной деятельности очень обширен. А что?
Антон не ответил.
Несколько минут он рылся в каких-то бумагах, что-то бормоча себе под нос.
— Мы очень близки, — это были первые внятные его слова, — но там, за Железными горами, жизни для людей нет. Это не наш мир. Не наша…
Дверь резко распахнулась и в комнату вошла женщина.
Юрген успел отметить ее кошачью грацию. Она пристально оглядела Юргена и чему-то усмехнулась.
— Добрый день! — голос ее был довольно-таки грубоватым. И говорила она с легким акцентом. — Вот вы где, Антон! Как продвигаются эксперименты?
Антон что-то зло буркнул и сел за свой стол.
— Вы, как я понимаю, Юрген? — скорее женщина утверждала, чем спрашивала. — Почему вы не со своими товарищами, а здесь?
— Изучаю обстановку, — спокойно ответил Юрген.
— Похвально. Антон, может, представите меня своему новому товарищу.
— Да, да… Это фрау Лорхен, — махнул рукой Антон. — Наш… наш…
— Куратор, — улыбнулась фрау Лорхен.
— Точно так. Наш куратор… или корректор…
Последнее Антон сказал с явным подтекстом. Но фрау Лорхен, казалось, этого не заметила.
— Думаю, Юрген, Антон уже успел вас попугать своими байками…
— Нет, — резко отрезал Антон. — Наш друг еще ничего не знает.
— Вот и славно. Не надо излишне расстраивать его.
Фрау Лорхен присела рядом с Юргеном и пристально уставилась на него.
— А есть чего бояться? — решился на вопрос тот.
— Бояться всегда есть чего.
— Или кого! — снова съехидничал Антон.
— Это тоже верно, — мягко промурлыкала фрау Лорхен. — Вообще-то, Юрген, я и сама не считаю верным использовать вас… я хотела сказать — людскую расу… Вы не совсем подходите для данных миссий, даже не смотря на все ухищрения ваших ученых. Но я лишь куратор в данном аспекте и вмешиваться в работу главных Корректоров не могу.
Юрген ничего не понял, но и удивляться не стал. Ему еще на большой земле несколько раз говорили, что ничему нигде не удивляться.
— Ты служишь высшей цели нашего движения, — на личной беседе сказал ему тогда начальник спецшколы оберфюрер Вальтер Хайнц. — На алтарь положены такие жертвы, что тебе и не снились. Не приведи Господь, тебе их не оправдать…
— Что ж это за миссии такие, которые нам не под силу? — Юрген решился идти до конца. Возможно, второго шанса что-либо узнать у него не будет.
— Пока все упирается в людскую природу, — снова улыбнулась фрау Лорхен. — Мое мнение Корректоров мало интересует, однако вас надо было бы использовать по-другому.
Говорила она так, будто человек для нее был каким-то механизмом или машиной.
— А вы сами?
— Что «сами»?
— Разве вы сами не человек?
— Дорогой ты мой, Юрген…
— Не человек! — вдруг резко проговорил Антон. — Они совсем не люди.
— Это точно.
Юрген вдруг показалось, что она хотела сказать что-то типа «жалкие людишки». По-крайней мере в глазах у нее это явно читалось.
— Ваши ученые все пытаются победить вашу же природу: вон сколько опытов ставят на заключенных. То колют им что-то, то дают пить, то замораживают, то отрезают… Если подумать — просто жуть. И не могут понять одного, что фокус не в физической корректировке вашего тела… Ну да ладно. Оставим эту тему: Антону она никогда не нравилась.
Тот в ответ поморщился, но ничего не сказал.
— Итак, Юрген. Вас уже ознакомили с основной задачей?
— То есть?
— Вам сообщали, какова ваша главная цель?
— Атлантида? — неуверенно начал Юрген.
Фрау Лорхен долго смотрела ему в глаза, потом с тяжелым вздохом ответила:
— В некотором роде… Я думаю, вы догадались, что мы в действительности не в Новой Швабии.
— Я предполагал… Мы летели почти шесть с половиной часов. При этом за иллюминаторами была кромешная ночь, а в это время года солнце должно еще…
— И компас, конечно же, начал выделываться, — улыбнулась фрау Лорхен.
— На счет компаса не скажу — нам его не выдавали.
— Молодцы, неплохо в этот раз сработали. Раньше он входил в комплект снаряжения.
— И где же мы?
— Неизвестная Южная земля, — грубо расхохотался Антон, и Юрген снова отметил его психическую неуравновешенность.
— Скорее, тогда Арктида, если следовать логике арабского мира. У них карты перевернуты и север на юге, а юг на севере.
— И все же? — серьезно спросил Юрген.
— Это «север».
Она сказала эту фразу так, словно одного упоминания о каком-то явно подчеркнутом слове «север» было бы достаточно, чтобы раскрыть всю суть существования Вселенной.
— И что? — приподнял брови в непонимании происходящего Юрген.
— Н-да! Чему теперь обучают…
Фрау Лорхен не закончила предложение и встала.
Антон усмехнулся и поставил на стол маленький глобус земли.
— Покажи нам, где здесь моря и океаны, — попросил он.
— Ну, вот они, — недовольно ткнул пальцем Юрген.
— Где горы? — продолжил Антон.
— Тут и тут. И вот тут.
— Хорошо. Пустыни?
— Тут. И там… В чем смысл урока?
— Смысл в том, — вступила в разговор фрау Лорхен, — чтобы вы поняли, что мир разнообразен: в нем есть океаны, горы, леса, пустыни и…
— Я не школьник и это понимаю!
— Раз понимаете, тогда представьте, что все эти части, будто «заплатки», вырезанные из чего-то большего, пришитые на… на «глобус»…
Юрген прищурился, потирая нос указательным пальцем.
— То есть… то есть вы хотите сказать, что…
Юргену было тяжело сформулировать свою мысль, поскольку он не мог ее сформулировать. Он вообще не мог сообразить, о чем ему говорят.
— Все эти «лоскутки», — продолжала фрау Лорхен, — и составляют «одеяло» этого мира.
— Не понял… Вы говорите, что «заплатка» океана из мира океана, «заплатка» гор из мира гор — так что ли?
— Почти. Главное, что ты уловил суть. Мы с тобой на «севере». Называй его, как хочешь — Арктида, Гиперборея, Нифльхейм…
— Атлантида, — улыбнулся Антон. Сказал он это с явной ехидцей.
— Как бы ты его не назвал, и в какой бы точке, то есть «заплатке», ты бы в него не попал — все равно будешь…
Закончить фрау Лорхен не успела. Ее прервала громогласная сирена.
— Ну вот «Голубой демон» пришел и к нам, — проговорил Антон. — Это дня на три, как минимум.
— Кто такой «Голубой демон»?
— Это один из самых древних ураганов, бушующих в этой местности. Ему уже несколько сотен лет, — пояснила фрау Лорхен. — Во времена моего становления ему уже было около пятисот лет.
Наступила долгая пауза. Каждый задумался о чем-то своем.
Юрген молча тер подбородок, раскладывая полученную информацию по «полочкам». «Лоскутки», «одеяло», ураган которому куча лет — даже если это все отчасти и правда, то что же он тут делает? В чем его, собственно, задание? Что должна искать его группа?
«Самолет, — начал рассуждать Юрген, — летел шесть с половиной часов. Скорость его порядка трехсот… или трехсот пятидесяти километров в час. То есть грубо мы пролетели две с чем-то тысячи километров. Куда ж мы тогда прилетели?»
Он попытался вспомнить размеры Антарктиды, и выходило по памяти, что они либо прилетели на противоположный берег, либо очень близко к нему. Но подобный полет был абсолютно бессмыслен: ведь можно было на подлодке подплыть к любой стороне материка, а не летать с риском для группы над ним.
«Может мы действительно не в Антарктиде? Что она там говорила про компас?» — Юрген жалел, что не имеет его сейчас.
Он перевел взгляд на фрау Лорхен. В голову забрела мысль: «А кто она вообще такая?» Антон упоминал, что она не человек. Но кто тогда?
— …арийцы! — долетело до сознания Юргена последняя фраза фрау Лорхен. Оказывается, они с Антоном о чем-то жарко спорили. — Вы хоть меня не смешите!
— Мы — германская нация являемся потомками…
— Оставьте свою пропаганду для гитлерюгендов. Вы хоть сами понимаете, кто такие арийцы?
Фрау Лорхен сердито хмыкнула.
— Ладно, оставим эту тему.
Антон не ответил. Он посмотрел на Лорхен, а та в свою очередь как-то многозначительно посмотрела на него и вышла.
— Что мы тут ищем? — вдруг спросил Антон. — Что?
— Вопрос ко мне? — не понял Юрген.
— Представь себе, что ты — обычная бактерия. Скажем из рода бацилл. Живешь в своей капле воды. С тобой живут тысячи… нет — миллионы иных бактерий. И это ваша Земля. А соседняя капля — Марс. Или Венера.
Антон хмуро уставился в пол. Голос его стал резким и злым. Он нервно хихикнул, и снова продолжил:
— А океан — это Вселенная. Огромная, многоликая, неизведанная до конца. Да и как этой несчастной бактерии такую мощь охватить!.. И вот плывет в ней рыбешка — это Лорхен. А акула или кит — это некто больший и сильнейший за неё. А вот дальше мой мозг отказывается представлять… Сидит же Кто-то и смотрит в этот аквариум, где все эти киты — лишь малюсенькие золотые рыбки…
Антон нервно закусил губу.
— И на какой им мы? Зачем слать каких-то «бактерий» туда… куда? Куда слать? Где мы, черт побери! Зачем мы гробим миллионы себе подобных?
— Если мы бактерии, то, может, нужны, чтобы сделать «молоко» кислым? Или…
— Может, — кивнул головой Антон. — А, может, они сами в этих условиях выжить не могут — организм не позволяет. Вот на нас и экспериментируют…