У быка был сломан хребет и передняя правая нога.

Свирепа забрал назад свой нож и подошел к туше. Он сделал небольшой надрез и протянул Легконогу кусок мяса. Такой же он дал Кутху и Велору.

Мясо было непривычно теплым.

— Чувствуешь? — подмигнул Кутх. — Откуси и съешь?

«Что я должен чувствовать? — Велор поднес к лицу кусок. От него исходил непривычный запах. — Откусить?»

Этого делать не хотелось. Не смотря на свою профессию, Велору было не по себе оттого, что в руке у него кусок плоти, принадлежавшей десять минут назад живому существу. Да еще такому могучему, как тогда казалось.

Свирепа отрезал и себе. Он потянул носом, словно винный дегустатор. Что-то пробормотав себе в бороду, он откусил мяса и усиленно зажевал.

— Ты сейчас потеряешь, — проговорил Кутх Велору, и тут же сам принялся жевать.

«Опять загадки», — Велор вздохнул. Он не понимал кайфа есть сырое мясо, но все же сделал это.

— Ну что? Ощутил? — снова приставал Кутх.

— Что я должен ощутить?

— Силу. Этот бык обладал не дюжей силой.

Велор попытался прислушаться к своим ощущениям.

Сзади заскрипел снег. Все обернулись: из зарослей орешника, с той стороны, где скрылся медведь-шатун, вышел Ласка. Он нес на себе своего брата.

Бледное белое лицо, тяжелое поверхностное дыхание…

— Клади его, быстро! — приказал Велор. — Расступитесь!

Он рывком разорвал рубаху и приложил ухо к груди, одновременно проверяя пульс.

— Что случилось? — быстро спросил он, отсчитывая биение сердца. — Мне кажется, у него гипертонический криз… Часто такое с ним бывает?

Грызозуб мелко задрожал. Глаз его до этого блуждавшие по объектам, резко закатились.

Велор выругался, бурча под нос. Но разобрать можно было только: «раствор пентамина» и «раствор мезатона».

Велор нанес несколько резких пощечин. Грызозуб попытался защититься, но сделал это вяло.

— Дай шубу, быстро! — злым голосом приказал Велор.

Ласка живо ее скинул.

— Сними обувь и разотри ему ноги. Пока не покраснеют. А потом укутай.

Ласка кинулся это делать. Кутх присел рядом с Велором:

— Могу чем-то помочь? — тихо спросил он.

— Чем? — Велор тяжело вздохнул. — У него повышенно артериальное давление, — тихо проговорил он. — Это, скорее всего, следствие каких-то физических или психоэмоциональных нагрузок… Боюсь, как бы не было коллапса.

— Чего?

— Резкого падения сосудистого тонуса… либо быстрого уменьшение массы циркулирующей крови.

Ласка перестал тереть стопы и укутал их шубой.

Грызозуб судорожно вздохнул.

— Что с ним случилось? — повернулся Велор к Ласке.

— Он не рассчитал свои силы, — ответил Свирепа. — Такое бывает, когда недооцениваешь своего противника. Даже я бы не рискнул тягаться с этим туром.

— Я не понял, — мотнул головой Велор.

Грызозубу вроде стало легче. Лицо стало приобретать розоватый оттенок, а глаза перестали закатываться.

— Он говорит о том мишке, — проговорил Кутх.

— Каком «мишке»?

— Не притворяйся, что не понимаешь, — Кутх встал.

Велор покосился на Грызозуба.

«Сто-ит ли уди-и-ивлять-ся? — как-то медленно подумал он, растягивая каждое слово. Это помогало ему собраться. — Мишка-Грызозуб… Охренеть!»

Велор снова пощупал пульс у Грызозуба, одновременно заглядывая на тело под разорванной рубашкой: справа на ребрах виднелись два длинных кровоподтека, а чуть ниже — темный пятак синяка.

Нужно было соглашаться с действительностью. Велор поднялся и отошел в сторону.

«Пожалуй, стоит все принять, как есть, — вздохнул он. Захотелось закурить. — Ничему не удивляться… А в принципе: что я вообще знаю? Мир настолько разнообразен и удивителен… А удивление — лишь пробел в знаниях».

Подошел Кутх.

— Повторение действий, — тихо зашептал он аксиому, — ведет от хаоса к порядку. И когда странник пускается в путь в каком-либо направлении, он убеждается, что те же события повторяются в том же беспорядке, которые, будучи повторенными, становятся порядком.

— И к чему здесь это? — устало спросил Велор.

— Сколько «кругов» ты уже намотал?

— Не понимаю.

— Твой уклад жизни — это твой мир. У тебя свой «порядок»… У них, — Кутх кивнул на Медведей, — совсем другой. Давным-давно они пошли другим путем…

— Правильным? — с ехидцей спросил Велор.

— Своим, — в голосе звякнули стальные нотки. — Своим. Причем тут: правильным или неправильным?.. Ты помнишь притчу о трех слепцах и слоне? Так кто из них троих был прав?

Велор наклонил голову и нервно заходил желваками.

— Я тоже отношу себя к подобным слепцам: много чего знаю и много чего не знаю, — продолжил Кутх. — Но эти знания не дают полной картины…

— А что дает?

Кутх не ответил.

«Вселенная вновь становится структурной и периодичной», — усмехнулся про себя Велор…